CC BY
311
Приглашение к дискуссии
УДК 327.8
КОНТРОЛЬ ГОСУДАРСТВА ЗА СМИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПРИЧИНЫ, МЕХАНИЗМ И ПОСЛЕДСТВИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ «ПОСТПРАВДЫ»
А. А.Балаян
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» ул. Союза Печатников, д. 16, Санкт-Петербург, 190008, Россия
Б. Л. Вишневский
Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена наб. реки Мойки, д. 48, Санкт-Петербург, 191186, Россия
Статья посвящена анализу формирования и распространения «постправды» в российских СМИ. Прослеживается динамика формирования в стране «испорченных» институтов, ключевым из которых является СМИ. Авторы делают акцент на практических аспектах создания и функционирования «гиперреальности» и «постправды», которые продуцируют современные СМИ. Отдельно отмечается тенденция увеличения контроля власти за Интернетом через социальные сети и УоиТиЬв. В заключении предлагается ряд мер с целью минимизации подобных негативных процессов.
Ключевые слова: средства массовой информации, испорченный институт, постправда, гиперреальность, авторитарный режим, Интернет.
Правда — это то, что сейчас во благо королю...
Все остальное ложь и преступление.
А. Стругацкий, Б. Стругацкий. Трудно быть богом
Одно из ключевых условий изменений современного мира — трансформация структуры и роли социальных институтов. В государствах Запада изменения социальных институтов активно происходили в 1960-х годах на фоне бурного технологического развития и повышения роли информации. Э. Тоффлер, описывая общество «третьей волны», подчеркивал возросшее значение для социальной и политической жизни информационных потоков, их усложнение и дифференциацию (Тоффлер, 1999, с. 268). В такой системе современной коммуникации ее каналы, например телевидение, фактически моделируют реальность, создавая образы и заменяющие реальность симулякры (Бодрийяр, 1995, с. 163).
М. Бартон и Дж. Хигли, делая отсылку к историческим событиям, показали, что при столкновении государств с различными кризисными явлениями и процессами элиты, как правило, начинают изменять институты радикальными способами (Burton, Higley, 1998). Это со всей очевидностью проявляется в разных
© Санкт-Петербургский государственный университет, 2017
уголках мира в последние несколько лет, когда власти многих переходных политических режимов пытаются усилить контроль над новыми медиа. На наш взгляд, в находящихся в стадии авторитарного режима государствах институты менее всего ориентированы на обеспечение социальной эффективности или демократизацию социальной и политической сфер, их основная задача — реализовывать интересы тех групп, которые устанавливают правила. На наш взгляд, в современных полуавторитарных режимах («просвещенных» автократиях) СМИ играют роль своеобразных «медиавойск», обеспечивающих прежде всего информационное «прикрытие» политического режима государства и легитимацию проводимых политических решений. В случае контроля государства за политической повесткой дня подобный механизм работает максимально эффективно.
Активно используемое ныне слово «постправда» не является в прямом смысле научной категорией, но оно точно обозначает социальную ситуацию, когда важна не точность передаваемой информации, а эмоциональный посыл, когда любые сведения (вне зависимости от их соответствия реальности) начинают восприниматься как «истина в последней инстанции». «Постправду» создают и распространяют СМИ во всех государствах, однако в демократических странах существуют институты и механизмы противодействия ей, снижающие влияние недобросовестно распространяемой ситуации на общество. Подобные механизмы опираются на стабильно функционирующие институты, которые подотчетны гражданам / их представителям. В таких условиях ретранслируемая СМИ «постправда» не может оказывать доминирующую роль в формировании общественного мнения и социально-политической повестки дня. Контролирующие структуры снижают негативные эффекты от продуцирования «постправды» современными массмедиа. Демократические государства ценны наличием в них именно так называемых «групп вето», находящихся между собой в постоянных конфликтах, что позволяет удерживать систему власти от перекоса в сторону какой-либо из ветвей (Липсет, 2016, с. 50). На наш взгляд, негативные эффекты «постправды» не оказывают существенного влияния на ситуацию в демократических государствах, но они становятся чрезвычайно опасными в закрытых странах.
Ситуация в тех посттоталитарных странах, которые находятся в стадии авторитарной трансформации и далеки от либеральной демократии, иная. Чаще всего это электоральные режимы президентского типа, которые опираются на контроль правящей группы над политическими и экономическими ресурсами. Выборы в таких системах играют ключевую роль подтверждения легитимности власти, а СМИ выступают средством формирования некой информационной гиперреальности, комплементарной для правящей политической элиты. Мы убеждены, что эти характеристики в полной мере относятся к современной России, где существует проблема отсутствия механизмов социально-политического контроля гражданского общества над властью, а СМИ превращаются в «испорченный» институт (North, 1990). Определение российских СМИ как «испорченного» института связано с тем, что они (в отличие от неработающих институтов) действуют в интересах только правящего класса, «партии власти»,
обслуживая ее интересы и создавая для общества заведомо искаженную картину мира.
Специфику функционирования СМИ в современной России можно проанализировать через призму концепции Д. Брайанта и С. Томпсона, которые развивают идею Г. Ласуэлла о том, что масс-медиа выполняют в обществе три основные функции: наблюдение за внешней средой, связывание фрагментов внешней среды и передачу социальных норм и установлений. Опираясь на выделенные функции, авторы предлагают несколько моделей воздействия СМИ на аудиторию: транзакции, ожидания — оценки, использования и зависимости (Брайант, Томпсон, 2004, с. 149). В большинстве так называемых электоральных демократий в настоящее время преобладает модель использования и зависимости. Такой механизм подходит для применения властью так называемых информационных каскадов, когда одна новость подхватывается и ретранслируется практически всеми СМИ и, соответственно, обеспечивает эффект большей достоверности и принятия населением. Применение информационных каскадов ведет к тому, что большинство населения становится только потребителями информации, т. е. именно того, что подается как правда в интересах политических акторов. «Постправда» с огромной интенсивностью генерируется в практически всех контролируемых государством или зависящих от него российских СМИ, становясь важнейшим элементом внутренней политики, в том числе обеспечения несменяемости властной элиты, и обеспечивая позитивный имидж.
Возникает вполне резонный вопрос о том, а существуют ли вообще независимые СМИ, поскольку практически у всех из них есть владелец, чьи интересы, как политические, так и экономические, они в конечном счете выражают? Мы считаем, что в современной России большинство не только государственных СМИ прямо или косвенно контролируется государством. Лучше ли это ситуации 1990-х годов, когда СМИ контролировались теми или иными бизнес-структурами, когда информационные каналы использовались для «олигархических войн» и в политической борьбе? Ответ на этот вопрос прост: когда разные СМИ контролируются различными бизнес-структурами, то в целом они создают достаточно объективное и разностороннее информационное поле, особенно если коммерческие структуры не подвергаются преследованиям со стороны государства за «неправильное» поведение, например за критику власти или за поддержку оппозиционных партий.
Картина в 1990-е годы на телевидении вполне обеспечивала представление различных подходов к российским проблемам: канал ВГТРК поддерживал власть, контролируемый В. Гусинским канал НТВ подвергал серьезной критике одну часть властной элиты, контролируемый Б. Березовским канал ОРТ критиковал другую часть политической элиты. После прихода к власти В. Путина канал НТВ был с целью разрешения «спора хозяйствующих субъектов» передан другому собственнику («Газпрому») и стал де-факто контролироваться государством. Что касается канала ОРТ (нынешний Первый канал), то в 2000 г Б. Березовский был вынужден продать имевшиеся у него 49 % акций, которые перешли к структурам лояльного к власти Р. Абрамовича, а совет директоров канала стал почти полностью состоять из представителей государства.
В. Путин еще в своем первом послании к Федеральному собранию в 2000 г поставил задачу борьбы с «антигосударственными», т. е. нелояльными государству СМИ, после чего в России стал последовательно реализовываться этот принцип. Конечно, и в период выборов 1993, 1995 и особенно 1996 г многие телеканалы и газеты превращались в пропагандистские отделы властных структур, под видом «гражданской позиции» отстаивая интересы политической элиты. Но после выборов определенная свобода слова все-таки возвращалась. Судьба НТВ в нулевые годы показала всем собственникам СМИ, каким образом следует действовать. В настоящее время федеральные телеканалы (Первый канал, «Россия-1», «Россия-24», НТВ, Пятый канал) в целом одобряют проводимый президентом курс и действия правительства (последние иногда все же критикуются). Практически не предоставляется слово тем политикам и общественным деятелям, которые могут аргументированно критиковать курс президента и высказывать сомнения в правильности проводимой им политики. Де-факто (хотя и не де-юре) существуют «черные списки» оппозиционных политиков, кого не приглашают на передачи и чья точка зрения не цитируется. Такая ситуация приводит к созданию «информационной монополии», когда телезритель получает информацию со смещением акцентов в сторону одобрения действий власти и неодобрения действий любых ее оппонентов.
Свобода слова — это не только возможность разоблачать злоупотребления власти, это еще и право на альтернативу тем решениям, которые предлагает власть, право на донесение этой альтернативы до граждан, которые должны сами определить, что более соответствует их интересам. Вероятно, политическая элита хорошо понимает, что очень многое предлагаемое ею неконкурентоспособно и не выдержит публичного соперничества с другими проектами, предлагаемыми реальными политическими оппонентами. В результате созданное «единое информационное пространство» активно проводит линию государства. Мы считаем, что государственные СМИ не должны проводить линию только государства, поскольку они финансируются за счет бюджета, который складывается из средств как поддерживающих, так и не поддерживающих проводимый правящей элитой курс налогоплательщиков, имеющих разные представления и политические взгляды. Соответственно, государственные СМИ обязаны представлять весь спектр мнений граждан и политических акторов о проводимой в стране политике.
Конечно, в наше время в российском медиапространстве можно найти практически любую информацию и самые разные политические оценки. Об этом часто говорят те, кто отрицает создание «информационной монополии» государства в России. Но разнообразие информации в массмедиа — это только одна из характеристик информационного потока, не менее важной представляется его вторая его важнейшая характеристика — интенсивность.
На наш взгляд, несправедливо, когда оправдывающая политику правящей элиты точка зрения транслируется на телевидении с общим охватом аудитории в сто миллионов человек, а альтернативная ей звучит на радио с охватом в несколько миллионов человек. Такой дисбаланс информационных потоков определяет, какая политическая позиция будет доминировать в общественном со_ 103
ПОЛИТЭКС 2017. Том 13, № 4
знании. Нельзя сравнивать возможности Первого канала или «России» и «Эха Москвы», радио «Свобода» или «Новой газеты», поскольку они радикально отличаются по охвату аудитории, особенно если учесть, что на значительной части территории нашей страны для граждан доступны преимущественно Первый канал, «Россия» и издаваемые местной или региональной администрацией газеты. Мы считаем, что в российской глубинке сохраняются большие проблемы с доступом населения к Интернету.
Исследования социологов фиксируют почти полное сходство актуальной для страны повестки дня в общественном сознании с той, которая предлагается государственными и формально независимыми, но контролируемыми государством СМИ. Это очень напоминает ситуацию, описанную в романе Аркадия и Бориса Стругацких «Обитаемый остров», когда страна оказывается опутанной сетью башен-излучателей, подавляющих у граждан способность к критическому мышлению. Мы считаем, что именно информационная политика обеспечивает высокие рейтинги президента В.Путина и «Единой России». Опасность неисправляемой «постправды» крайне велика. Она не только приводит к манипулированию общественным мнением и его искажению в угоду политической элите, но и потенциально может привести к насилию и даже к человеческим жертвам.
Генерация «постправды» в российских СМИ производится на двух уровнях. На первом уровне идет так называемое продуцирование гиперреальности (Бо-дрийяр, 2013, с. 45), когда создается царство симулякров, заменяющих реальные новости или вытесняющих их из информационного пространства. Вместо того чтобы говорить о проблемах российской реальности — инфляции, коррупции во власти, воровстве бюджетных средств, ухудшении жизни граждан, росте тарифов, отсутствии безопасности простого человека, беспределе чиновников, невозможности для граждан найти защиту у правоохранительных органов или в суде, о ситуации на востоке Украины, о жертвах среди мирного населения во время российской военной операции в Сирии, — СМИ концентрируют внимание своей аудитории совсем на другом, связанном с формированием позитивного имиджа отдельных представителей политической элиты.
Результатом этой информационной политики становится создание в обществе «квазикартины событий», в ней собраны реальные, но малозначимые события или не сопровождаемые указанием на причинно-следственные связи «оборванные» события, искажающие реальность. Поскольку в современном мире в сознании людей существует лишь то, о чем рассказали СМИ (хотя Интернет в последнее время все больше играет роль существенного корректировщика информации СМИ), то все игнорируемые СМИ события утрачивают свое подлинное значение в массовом сознании.
Важную роль играет механизм, похожий на «спираль молчания». Известно, что человек с меньшей вероятностью выскажет свое мнение на ту или иную тему, если чувствует, что находится в меньшинстве, так как боится возмездия или изоляции (Ноэль-Нойман, 1996, с. 35). Именно страх остаться одному против толпы и запускает механизм «спирали молчания». В такой ситуации намного проще быть абсентеистом и воспринимать пространство политического как
нечто иллюзорное, не имеющее отношения к конкретному человеку. Функцию поддержания этого ощущения выполняют государственные или квазинезависимые СМИ. Противники нашей позиции могут заметить, что конформизм и абсентеизм — это разные вещи, а значительная часть населения страны предпочитает не думать о политике и не соприкасаться с ней. Как справедливо отмечает Ноэль-Нойман, властью «молчание чаще истолковывается как согласие» (Ноэль-Нойман, 1996, с. 36).
На втором уровне генерации «постправды» применяется формирование ложной реальности на основе «информационных каскадов», когда сложно определить исходный источник информации. Подобные примеры демонстрируют многочисленные ежедневные политические программы на телевидении. Мы утверждаем, что в эфире этих программ непрерывно создается поток фей-ковых новостей, которые потом обсуждаются и комментируются, т. е. превращаются для общества в часть реальной картины мира, хотя и не имеют с ней ничего общего. В подавляющем большинстве случаев целью этих новостей является оправдание проводимой властью политики, а также представление в максимально негативном свете всех тех, с кем она борется (прием «расчеловечивания оппонентов»).
Американский сайт Exeminer.com опубликовал 60 наиболее примечательных неправдивых фактов об Украине, опубликованных в российских СМИ. В качестве примеров на этом сайте приведены статьи, представленные в крупнейшем информационном агентстве России «РИА-Новости», Russia Today и «Российской газете». Особое значение играют фотографии в качестве фотодокументов, когда произошедшие в одной стране события выдаются за другие. Риски заключаются в том, что это не просто ложь, эти недостоверные сведения формируют неоправданную ненависть. Фейковые новости распространяются в огромных масштабах, но их разоблачения общество почти не видит, поскольку опровержения на «Эхе Москвы» или в «Новой газете», сообщения на отдельных сайтах Интернета не могут «перебить» эффект телевизионной картинки.
Примечательно, но схожие процессы создания искаженной картины мира можно наблюдать и в Интернете, который за последние несколько лет стал все больше контролироваться политическими акторами и государственной властью. Интернет и СМИ до определенного момента играли на разных площадках. Политическое оставалось за СМИ, а Интернет больше концентрировался на досуге и развлечениях. Политическое во Всемирной паутине присутствовало в виде блогов в ЖЖ, но они оставались практически незамеченными в общей информационной повестке. Массовая политизация в Интернете произошла во многом благодаря YouTube в 2011-2012 гг. Появилось значительное число каналов на YouTube, в которых отражалось достаточно критическое отношение к власти. Информация этих каналов довольно существенно отличалась от государственной.
Постепенно начался процесс политизации молодежи, которая раньше была политически менее активна. Аналитики считают, что именно благодаря политизации информации в Интернете и вследствие этого политизации определенной части молодежи и произошло значительное число акций политического про_ 105
ПОАИТЭКС. 2017. Том 13, № 4
теста молодежи в Турции, Иране, России, в государствах Ближнего Востока, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии. Примечательно, что по времени эти процессы совпали с развитием портативной электроники и скоростных мобильных сетей 3G, а затем ITE, с массовым внедрением технологии VPN в «закрытых» странах (Китай, Иран, Тунис, Сирия).
Считается, что первой глобальной политизированной акцией в Интернете стала публикация в 1996 г. «Декларации независимости киберпространства», которую написал и разместил в Сети Д. П. Барлоу (Barlow, 2016), основатель Фонда электронных рубежей, организации, посвященной исследованию связанных с киберпространством и защитой свободы в Интернете социальных и правовых проблем. Это была ответная реакция на попытку американского правительства ввести цензуру в Интернете. Почти сразу же этот текст оказался скопирован в тысячах блогах в десятках стран мира. Сознательно используя нелицеприятные выражения в адрес власти, Барлоу хотел показать, как легко любая информация может быть распространена в Сети. И если в любых СМИ власть может пресечь распространение нежелательной информации, то в Сети это сделать практически невозможно. Основная мысль декларации — это провозглашение независимости сети Интернет от государственных структур. Как отмечал Барлоу, киберпространство выступает альтернативой обществу как таковому, ибо уже не является тем, что мы привыкли считать социальной реальностью (Barlow, 2016).
Безусловно, Интернет и информационные технологии повышают степень личной свободы гражданина и, как следствие, ограничивают власть государства. Именно с этим связана убежденность некоторых авторов в том, что в ближайшем будущем политические, социальные и законодательные структуры «будут заменены ничем не стесненными взаимодействиями между автономными индивидами и их программным обеспечением» (Барбрук, 2015, с. 18).
«Мы думали, что Интернет породит поколение "цифровых бунтарей", а он дал поколение "цифровых невольников", умеющих с комфортом устроиться в Сети, какой бы ни была политическая реальность» (Морозов, 2014, с. 28). В последние несколько лет мы наблюдаем политическую активность, которая связана с усталостью молодежи от популистской политики властей и традиционных средств массовой коммуникации. Очевидно, что бесконтрольное распространение информации через социальные сети, мессенджеры и особенно YouTube прямым образом угрожают «монополии на истину» государственных медиа, следовательно, и стабильности политического режима. Чтобы уравновесить эту тенденцию политизации сознания пользователей социальных сетей, многие недемократические режимы пытаются использовать Интернет для распространения нелиберальной культуры и ценностей.
Мы считаем, что власть в России выбрала стратегию усиления контроля над распространением определенной информации в Интернете по модели закрытых стран, что подтверждают некоторые законодательные ограничения и резонансные судебные решения. Так, уже сейчас можно говорить о тенденции влияния на офис русского YouTube, что приводит к удалению преимущественно оппозиционного контента, критикующего власть, а жалобы на контент лояльных
к власти каналов, критикующих оппозицию, остаются без рассмотрения. Это может косвенным образом свидетельствовать об определенных договоренностях с российским представительством Google либо даже с руководством всей компании.
* * *
Перед российским социумом стоит важный вопрос о способах прекращения подобной практики публикации «постправды» в СМИ. Мы считаем, что для этого нужно предпринять ряд серьезных мер.
Во-первых, необходимо введение реально действующей системы независимых законодательных и судебных органов власти, выступающих в роли «сдержек и противовесов» в отношении исполнительной власти. Именно это может минимизировать эффект производства «постправды» СМИ и формирования «испорченных» институтов. Сама по себе замена одной правящей элиты на другую (практика показывает, что часть прежних элитных групп успешно мимикрирует, перетекает в новую и легко отрекается от прежних позиций ради сохранения своего положения) мало что может изменить в государстве и обществе. Есть риски, что в условиях авторитарного транзита механизмы формирования моделирующих несуществующую гиперреальность «испорченных» институтов будут воспроизводиться.
Соответственно, во-вторых, нужен новый институциональный дизайн, что позволит выйти на демонтаж плохо работающих или работающих не на благо социума институтов, таких как избирательная система, система разделения властей, СМИ и т. д. С этой целью необходимо максимально деконцентрировать управление государством, отказаться от традиции концентрации власти в одних руках. Мы считаем, что этому могло бы способствовать введение вместо полупрезидентской республики такой формы правления, как парламентская республика. Данная форма правления представляется нам более привлекательной, поскольку она должна позволить решать наиболее серьезные вопросы управления государством коллегиально. Необходимо отказаться от механизма авторитарной вертикали власти, в которой команды передаются сверху вниз, но почти нет механизмов обратной связи, позволяющих корректировать ошибочные и неэффективные управленческие решения.
В-третьих, важной задачей представляется смена модели поведения, представляющего СМИ профессионального сообщества. Поскольку безнаказанность рождает вседозволенность, возможно, следует прибегнуть к массовому публичному осуждению журналистов, замеченных в производстве и распространении фейковых новостей, разжигании вражды и ненависти к определенным социальным группам. В настоящее время подобные журналисты не подвергаются осуждению со стороны коллег. На наш взгляд, само понятие «личная и профессиональная репутация» практически вышло из употребления и никак не влияет на карьеру.
Пока политическая ситуация в стране не стала необратимой, перед российским социумом и перспективно мыслящими представителями политической
элиты стоит задача предотвращения масштабной генерации «постправды», ведущей к серьезнейшей деформации общественного сознания.
Литература
БарбрукР. Интернет-революция. М.: Ад Маргинем, 2015. 128 с. БодрийярЖ. Система вещей. М.: Домино, 1995. 172 с.
БодрийярЖ. Симулякры и симуляция. Тула: Тульский полиграфист, 2013. 204 с. БрайантД., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. М.: Вильямс, 2004. 425 с. Липсет М. Политический человек: социальные основания политики. М.: Мысль, 2016. 612 с.
Морозов Е. Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети. М.: АСТ: CORPUS, 2014. 528 с. Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие спирали молчания. М.: Прогресс-Академия; Весь Мир, 1996. 352 с.
Тоффлер Э. Третья волна. М.: АСТ, 1999. 261 с.
Barlow J. P. A Declaration of the Independence of Cyberspace. 2016. URL: https://www.eff.org/ cyberspace-independence (дата обращения: 05.08.2017).
Burton M., Higley J. Political Crises and Elite Settlements // Elites, crises, and the origins of regimes / eds M. Dogan, J. Higley, Lanham MD: Rowman & Littlefield., 1998. Р. 47-70.
North D. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. 152 p.
Olson M. Power and Prosperity. New York: Basic Books, 2000. 233 р.
Балаян Александр Александрович — канд. полит. наук, доц.; [email protected]
Вишневский Борис Лазаревич — канд. техн. наук, проф.; [email protected]
Статья поступила в редакцию 21 ноября 2017 г.; рекомендована в печать 07 декабря 2017 г
Для цитирования: Балаян А. А., Вишневский Б. Л. Контроль государства за СМИ в современной России: причины, механизм и последствия распространения «постправды» // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2017. Т. 13, № 4. С. 100-109.
CONTROL OF THE STATE ON THE MEDIA IN MODERN RUSSIA: CAUSES, MECHANISM AND CONSEQUENCES OF THE DISTRIBUTION OF "POST-TRUTH"
Alexander A. Balayan
National Research University "High School of Economics" 6, ul. Souza Pechatnikov, 190008, St. Petersburg, Russia
Boris L. Vishnevskiy
The Herzen State Pedagogical University of Russia, Moika emb., 48, St. Petersburg, 191186, Russia
This article is devoted to an analysis of the formation and distribution of post-truth as a mechanism of media control in Russia. The dynamics of the formation in the country of "bad" institutes is traced, key among them being media. Similar institutes are met with in authoritarian regimes and work only for the benefit of the leader. The authors place emphasis on practical aspects of the functioning of hyperreality and post-truth which produce modern media. The tendency of increase in control of the power of the Internet through social networks and YouTube is separately noted. In the conclusion a number of measures is proposed to minimize similar processes. Keywords: bad institute, post-truth, hyperreality, authoritarian regime, Internet.
References
Barbruk R. Internet-revoliutsiia [The internet revolution], Moscow, Ad Marginem Publ., 2015. 128 p. (In Russian)
Baudrillard J. Sistema veshchei [The system of objects], Moscow, Domino Publ., 1995. 172 p. (In Russian)
Baudrillard J. Simuliakry isimuliatsiia [Simulacra and Simulation]. Tula, Tul'skii poligrafist, 2013. 204 p. (In Russian)
Brajant D., Tompson S. Osnovy vozdeistviia SMI [Fundamentals of Media Effects]. Moscow, Vil'iams Publ., 2004. 425 p. (In Russian)
Lipset M. Politicheskii chelovek: sotsial'nye osnovaniia politiki [Political Man: The Social Bases of Politics]. Moscow, Mysl', 2016. 612 p. (In Russian)
Morozov E. Internet kak illiuziia. Obratnaia storona seti [The Net Delusion: The Dark Side of Internet Freedom]. Moscow, AST, CORPUS Publ., 2014. 528 p. (In Russian)
Nojel'-Nojman Je. Obshchestvennoe mnenie. Otkrytie spirali molchaniia [The Spiral of Silence: Public Opinion-Our Social Skin]. Moscow, Progress-Akademiia, Ves' Mir Publ., 1996. 352 p. (In Russian)
Toffler Je. Tret'ia volna [The Third Wave]. Moscow, AST Publ., 1999. 261 p. (In Russian) Barlow J. P. A Declaration of the Independence of Cyberspace. Available at: https://www.eff. org/cyberspace-independence (accessed: 05.08.2017).
Burton M., Higley J. Political Crises and Elite Settlements. Elites, crises, and the origins of regimes. Eds M. Dogan, J. Higley, Lanham MD, Rowman & Littlefield., 1998, pp. 47-70.
North D. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge, Cambridge University Press, 1990. 152 p.
Olson M. Power and Prosperity. New York, Basic Books, 2000. 233 p.
For citation: Balayan A. A., Vishnevskiy B. L. Control of the state for the media in modern Russia: Causes, mechanism and consequences of the distribution of "post-truth". Political Expertise: POLITEX, 2017, vol. 13, no. 4, pp. 100-109.
ПОАИТЭКС. 2017. Том 13, № 4
