CC BY
83
УДК 94(47).084 ББК 63.3(2)
А.М. Егоров
КОНТРАБАНДИЗМ И БОРЬБА С НИМ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ россии как атрибуты СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛЬНОСТИ 20-Х гОДОВ XX ВЕКА
Рассмотрены государственная политика по укреплению вновь образовавшейся границы России в 20-х годах ХХ века, мероприятия по административнохозяйственной поддержке приграничных уездов для их социальной регенерации в целях искоренения социальной почвы контрабанды.
Ключевые слова:
суверенитет, государственная граница, пограничный район, контрабанда
Стабильное развитие и укрепление российского государства невозможно представить без обеспечения должного территориального суверенитета. Мероприятия по воссозданию в 1990-х гг. псковского участка государственной границы не могут не стимулировать повышенного интереса к его прошлому, как у историков, так и у специалистовпрактиков. Особенно интересны в связи с этим исторические уроки развития псковских пограничных районов в 1920-е гг., имеющие много параллелей с событиями конца XX века в этом регионе.
Чрезвычайные социальные потрясения, распад империи и негативные последствия жестокого гражданского конфликта негативно отразились на переговорах о территориальном размежевании между Советской Россией и новыми прибалтийскими республиками. Перемещение государственного рубежа на территорию Псковщины неизбежно сопровождалось возникновением традиционных для пограничного региона проблем, одной из которых является контрабандизм. Однако его масштабы на Северо-Западе
Общество
Terra Humana
России в начале 20-х годов прошлого века придали этому явлению небывало острый характер и чрезвычайный политический резонанс.
Указанный период характеризовался тяжелым социальноэкономическим положением страны, что серьезно подрывало престиж государственной власти в наиболее затронутых разрухой районах. Упадок промышленности и сельского хозяйства в результате первой мировой и гражданской войн, рост цен и безработица, острый товарный дефицит и огромные очереди за элементарными предметами первой необходимости порождали спекуляцию и стимулировали рост преступности. Материальные затруднения населения способствовали развитию «черного рынка» и контрабандной торговли, которая в пограничных районах превращалась в устойчивый криминальный бизнес1.
Обычным явлением для России первой половины 20-х годов XX века являлось так называемое «мешочничество». Ежегодно массы горожан устремлялись в сельскую округу, на Украину и Кубань, в Сибирь и Среднюю Азию. Первоначально большинство из них гнал в дорогу голод и желание выменять на имеющиеся вещи продукты питания. Это движение было хорошо известно и на Северо-Западе России. Известный лингвист Л. Успенский, хорошо знакомый с бытом и нравами псковской деревни 1917-1923 гг. по работе в тех местах землемером, оставил беллетристические воспоминания на этот счет: «С 1918 года в дальних и ближних уездах тогдашней Псковской губернии стали во все большем и большем числе появляться невиданные до того люди. Мои «скобари» называли их поразному: староверы вспомнили давнее слово «шалгунники», от «шалгун» мешок, заплечная торба. На современный лад настроенные шутники именовали тех же людей «пискулянтами», преобразуя таким затейливым образом городское, ранее неслыханное определение «спекулянты»2.
Однако на Северо-Западе это движение не всегда сопровождалось обычным обменом вещей на продукты питания. Многих приезжих привлекала возможность заполучить импортные товары. Их притягивала граница, и местные жители довольно быстро осознали выгодность своего положения. Следует особо учесть, что приграничное население довольно сильно пострадало в результате боевых действий 1918-1920 гг. На Изборском направлении, например, была выжжена значительная часть деревень. Но уже к 1923 году здесь выросли фактически новые поселки с домами на каменных фундаментах и хозяйственными постройками из плитняка3. Их хозяева даже не отрицали, что средства на строительство зачастую добывались ими благодаря занятию контрабандой.
Настроения, сопровождавшие не всегда законный рост благосостояния местных крестьян, колоритно описаны тем же знатоком народной жизни Л. Успенским: «Зато и изысканность наших окрестных дам и девиц вскоре стала превосходить всякое воображение: «Ну уж ета Танюшка Клишковс-кая (или, там, Смыковская! ), - кривились завистницы. - Уже чистая стала питерская прохессорка: на гулянку в Концы явивши была, сниза шерстяной костюм поддет, а свярха - шелковый!»
Странные люди эти возникали и исчезали, как тени»4.
Жесткие административные методы воздействия, вроде круговой поруки или отселения наиболее злостных нарушителей режима из пограничной полосы, давали порой нежелательный для властей побочный эффект. «Настроение крестьян очень плохое... По деревне идешь - закрывают двери», - такими и подобными им выражениями пестрели письма красноармейцев, дислоцировавшихся в пограничных районах5. Массовый контра-бандизм являлся своеобразным барометром, который чутко реагировал на экономическое положение населения. В связи с этим начальник Псковского ОГПУ Невернов еще в середине 1920-х гг. считал, что окончательно закрыть границу на замок и ликвидировать промысловый контрабандизм можно лишь при условии развития производства и снижения цен на товары внутри страны6.
Контрабандные операции осуществлялись с широким размахом на всем протяжении северозападной границы, начиная от Мурманского края и заканчивая прибалтийским участком. На Севере контрабанда перемещалась командами и владельцами русских парусных судов, иностранными моряками, кочующими племенами самоедов и лопарей7. Но ее ассортимент здесь был достаточно ограничен, а объем относительно невелик. Зато южнее контрабандизм приобретал все более организованные формы и значительные масштабы. Порой в него вовлекались ответственные должностные лица. В качестве канала нелегального товарообмена ими активно использовался железнодорожный транспорт. Себежская администрация, например, намеренно отправляла в Латвию бракованный подвижной состав. За границей такие вагоны не принимались, опечатывались и перегонялись обратно. По существовавшим правилам отбракованный состав не проходил специального таможенного досмотра. Поэтому перед отправкой назад в него закладывался контрабандный груз8. Разумеется, совершать подобные манипуляции можно было только по предварительному сговору с зарубежными коллегами.
Однако контрабандизм первой половины 1920-х гг. представлял собой угрозу не только экономическим интересам страны. Зачастую он был тесно связан с преступлениями против порядка государственного управления и прямо нарушал основы пограничного режима на Северо-Западе.
Достаточно опасные группировки контрабандистов, занимавшихся переправкой в Россию нелегального спирта, базировались на южном побережье Финского залива. Особенно дерзко они действовали в Сойкинской, Кирновской и других волостях Кингисеппского уезда. По свидетельствам очевидцев, с деревьев на берегу залива местные контрабандисты подавали условные сигналы в направлении Финляндии или Эстонии, после чего в советские территориальные воды входили быстроходные иностранные катера. Приближаясь к берегу, они обстреливали пограничные посты и выбрасывали в воду порой сотни бидонов со спиртом9. Окрестные жители вылавливали их, прятали в лесах, а затем составляли целые караваны и под усиленной охраной отправляли в тыл. При этом задержанные конт-
Общество
Terra Humana
рабандисты были так уверены в силе своих организаций, что очень редко соглашались выдавать сообщников.
Наиболее привлекательными для контрабандистов были пограничные районы, приближенные к крупным потребительским центрам - прежде всего к Петрограду и Москве. Поэтому идеальным коридором для транзита контрабанды на северозападе страны оказалась почти равноудаленная от обеих столиц Псковская губерния. По сведениям ОГПУ в данный промысел была вовлечена значительная часть населения Псковского, Островского, Опочецкого и Себежского уездов10.
В этот период отчетливо проявилась тенденция к профессионализации псковских контрабандистов. Контрабандисты-одиночки, пытавшиеся таким образом удовлетворить свои личные потребительские запросы, довольно быстро трансформировались в «промысловиков», зачастую объединяясь в устойчивые преступные группы. Они работали по найму, получая за доставку контрабандного товара от 10 до 25% его стоимости - в зависимости от объема партии, расстояния ее доставки и степени участия отдельных сообщников11. Существовали и сплоченные команды, которые не только ходили за границу, но и доставляли товар к месту сбыта в крупные города России, где самостоятельно его реализовывали.
Первоначально эффективной борьбе с профессиональными контрабандистами препятствовали вооруженность и хорошая организованность последних. Для нейтрализации действий пограничной охраны контрабандисты устраивали всевозможные системы сигнализации, наблюдательные пункты и даже засады12. Малочисленные дозоры красноармейцев не всегда могли совладать с такими сообществами. Порой контрабандисты курсировали в районе границы совершенно открыто. Начальник таможенного поста № 27 на острове Талабск (Залита) в Псковском озере, например, отмечал зимой движение по льду на участке его ответственности целых обозов в несколько саней, сопровождаемых вооруженными людьми13.
Контрабандный промысел на Псковщине оказался очень рентабельным. Поэтому переход государственной границы носил массовый характер. Особенно заметно это было на псковско - эстонском рубеже, обозначенном проволочными заграждениями. Вся колючая проволока здесь, начиная от стыка с латвийской границей и вплоть до Псковского озера, была увешена клочьями льна, оставшимися при протаскивании его местными жителями через заграждения14. Проведенная Псковским губернским отделом ГПУ весной 1923 года проверка констатировала, что граница фактически открыта как для контрабандизма, так и для шпионажа15.
Аналогичная ситуация в данный период сложилась и в районе Псковско-Чудского водоема (третьего по площади в Европе). В период навигации контрабандистские рейсы здесь осуществлялись в основном силами местных рыбаков, которые прятали товар в прибрежных камышах. Зимой на лед выходили жители более удаленных от границы волостей и уездов. Иногда появлялись «представители» соседних губерний. Наиболее часты-
ми гостями такого рода являлись выходцы из Лужского уезда Петроградской губернии.
Чаще всего маршрут контрабандистов лежал между устьем реки Великой и Талабскими островами. Сборными пунктами для них на восточном берегу Псковского озера служили деревни Абижа, Жидилов Бор, Черново, Ершово16. На побережье Псковско-Чудского озера в пределах Гдовского таможенного участка контрабандисты двигались, как правило, через деревни Рудница, Самолва, Мтешь, Теребище, Балсово и Немолва, а затем переправлялись на эстонский берег через узкий пролив, именуемый Теплым озером. Севернее Гдова они концентрировались в районе деревень Писковицы, Локоть, Орел17.
От побережья Псковского озера контрабанду доставляли к железнодорожным станциям или шоссейным дорогам на линии Псков - Петроград или Псков - Бологое. От Чудского озера она шла в направлении Кингисеппа18.
Активность российских контрабандистов поощрялась прибалтийскими правительствами, за которыми стояли влиятельные деловые и политические круги западных стран, прежде всего Великобритании19. Еще в самом начале 1920-х гг. контрабандная торговля была легализована Эстонией и Латвией посредством учреждения так называемых «транзитных лавок», которые располагались буквально в нескольких шагах от пограничного рубежа и функционировали по колониальному принципу: т.е. промышленные товары менялись в них на сырье по весу. Будучи лично заинтересованными в прозрачности границы, лавочники часто организовывали провокации и являлись подстрекателями неоднократных обстрелов войсковых нарядов местными контрабандистами.
Борьбу с различного рода нарушителями границы серьезно затрудняло отсутствие развитой пограничной инфраструктуры. Пограничные кордоны располагались далеко друг от друга. Связь часто нарушалась или вовсе отсутствовала. Государственный рубеж был слабо обозначен на местности. Планомерная расчистка пограничной полосы шириной в 150 саженей начала проводиться лишь с 1925 года. Военнослужащие были расквартированы по крестьянским избам и в силу материальной необеспеченности иногда попадали под влияние хозяев.
Тем не менее, система пограничного контроля постепенно совершенствовалась. Некоторое время охрана государственной границы осуществлялась строевыми частями Красной Армии. Но уже в середине 1923 года формируются подразделения пограничной охраны губернских представителей ГПУ А в 1924 году эти органы и войска объединяются в единый аппарат погранохраны ОГПУ
Данная реорганизация положительно сказалась на укреплении пограничного режима. В Псковской губернии первые пограничные городки начали закладываться в 1923 году. Однако еще в 1926 году на 37 застав и 8 комендатур Себежского, Островского и Псковского погранотрядов приходилось всего 17 готовых к эксплуатации зданий20. В условиях подобной
Общество
Terra Humana
неустроенности закрыть границу без содействия со стороны гражданского населения было довольно сложно.
К середине 1920-х гг. по инициативе государства все настойчивее начали предприниматься шаги для налаживания доброжелательных отношений между местным населением и пограничными властями. В июле 1925 года при Политбюро ЦК ВКП(б) под председательством М.И. Калинина прошло заседание специальной комиссии, на котором было принято принципиальное решение о необходимости интенсивного социально-экономического развития приграничных районов страны. Контролировать выполнение поставленной задачи на СевероЗападе России, Украине и в Белоруссии было поручено Я.В. Полуянову.
В интересующем нас регионе соответствующую работу координировало Северо-Западное областное бюро ЦК ВКП(б). Для детального обследования пограничных районов при нем была создана специальная комиссия в составе: Русанова, Москвина, Мессинга, Струппе (секретарь Псковского губкома), Ярвисало, Саакова и Кондратьева21. Вопросы борьбы с контрабандой и бандитизмом в этой комиссии курировал начальник полномочного представительства ОГПУ в Лоенном округе С.А. Мессинг.
К началу августа 1925 года губернские комитеты партии, в том числе и псковский, обязаны были передать туда перечень неотложных мероприятий по улучшению хозяйственного и культурного состояния пограничных уездов. Среди указанных мер особое внимание первоначально отводилось оказанию семенной и продовольственной помощи гражданскому населению, снижению его налогообложения, увеличению средств райсоюзов всех видов кооперации, стимулировании мелкой торговли, интенсивному казарменному и дорожному строительству в приграничной полосе, а также развертыванию там сети просветительских учреждений.
Согласно ПП ОГПУ в ЛВО № 173 и последовавшему за ним распоряжению Псковского губернского отдела ОГПУ № 261 начальники погранот-рядов были обязаны не только вести разъяснительную работу среди местных крестьян, но и оказывать им посильную материальную помощь. С этой целью осенью 1925 года в пограничных уездах была развернута агитационная кампания под лозунгом: «Погранохрана лицом к деревне»22.
В целом социальная поддержка гражданского населения положительно сказывалась на его участии в охране государственной границы. Уже летом 1926 года Псковский губернский отдел ОГПУ с удовлетворением отмечал, что 20-25% задержаний нарушителей пограничного режима производилось при гласном содействии местных жителей. Еще больший процент задержанных должно было давать негласное сотрудничество.
Однако подобные доверительные отношения складывались все же не повсеместно. Согласно информации сотрудников ОГПУ за шестнадцатикилометровой приграничной полосой продолжали процветать «вера во вздорные слухи» и «сокрытие от органов власти преступного элемента». Не изменилось и отношение многих крестьян к контрабандизму. Человек, отозвавшийся отрицательно о контрабандистах, терял в их среде всякое
доверие. Его автоматически причисляли к «агентам», «сыщикам», «тайникам» и «вредили при всяком удобном случае»23. Такое различие в настроениях населения официальные лица объясняли нехваткой ресурсов для устройства «полной советской общественности» за пределами пограничной полосы24.
Действительно, в силу ограниченности средств на местах, усиленное снабжение погранрайонов хлебом, промтоварами, строительным лесом и многим другим шло за счет урезания запросов внутренних районов губернии. Сюда же направлялась большая часть безвозмездных кредитов и других финансовых льгот. Административно-хозяйственная поддержка такого рода, конечно, не была рассчитана на быструю социальную регенерацию приграничных уездов в целом. Не случайно после переноса государственной границы далеко на запад и перехода Псковского края в разряд «тылового», они сами превратились в неперспективную глубинку.
Однако в тактическом отношении описанная выше политика имела и положительные результаты. Прежде всего, она позволила изжить промысловый контрабандизм как массовое явление. Заручившись поддержкой местного населения, компетентным органам удалось в короткие сроки свести этот незаконный промысел на Северо-Западе России к минимуму.
1 Иванов В.А. Хозяйственно-экономическая ситуация на Северо-Западе России во второй половине 20-х годов: проблемы борьбы с контрабандой // Ученые записки Санкт-Петербургского им. В.Б. Бобкова филиала Российской таможенной академии. № 1 (1), 1996. - С. 62.
2 Успенский Л.В. За языком до Киева: Лингвистическая проза, повесть, рассказы, публицистика, письма. Л., 1988. - С. 282.
3 ГАНИПО. Ф.1. Оп. 1. Д. 304. Л. 66.
4 Успенский Л.В. Указ соч. - С. 285.
5 ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 304. Л. 922.
6 ЦГА СПб. Ф. 198. Оп. 6. Д. 121. Л. 57.
7 Там же. Д. 38. Л. 71.
8 Там же. Л. 62.
9 Там же. Л. 71.
10 Там же. Д. 101. Л. 34.
11 Там же. Л. 35.
12 Там же. Л. 33.
13 ГАНИПО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 304. Л. 67.
14 Там же. Л. 65.
15 Там же. Л. 45.
16 Там же. Л. 67.
17 ГАПО. Ф. Р1125. Оп. 1. Д. 2. Л. 43.
18 ЦГА СПб. Ф. 198. Оп. 6. Д. 101. Л. 33.
19 Почс К.Я. «Санитарный кордон» : прибалтийский регион и Польша в антисоветских планах английского и французского империализма (1921-1929 гг.). Рига, 1985. - С. 34.
20 ГАПО. Ф. 590. Оп. 1. Д. 213. Л. 88.
21 См. Чистиков А.Н. Партийно-государственная бюрократия северо-запада Советской России 1920х годов. СПб., 2007. - С. 43.
22 ГАНИПО. Ф.1. Оп. 1. Д. 394. Л. 470.
23 ЦГА СПб. Ф. 198. Оп. 6. Д. 121. Л. 57.
24 Там же.
Общество
