CC BY
62INETERNUM. 2011. N2.
В.В. Канищев, Вл.В. Канищев
Контент-анализ взаимных оценок представителей разных групп региональной и субрегиональной политических элит в русском городе второй половины XIX - начала XX века (по материалам Тамбовской губернии)
Content-analysis of mutual evaluations of members of different groups of regional and sub-regional political elites in the Russian city of the second half of XIX - early XX century
(after the Tambov province)
Статья подготовлена по результатам научно-исследовательских работ по проекту «Развитие социально-культурных и политических сетевых связей в русском городе второй половины XIX - начала XX веков» (Государственный контракт № П562 от 17.05.2010), реализуемому в рамках Федеральной целевой программы ««Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009 - 2013 годы.
Аннотация, abstract: Статья представляет результаты исторического исследования, посвящённого структуре региональной и субрегиональной элиты, а также связям и отношениям внутри элиты.
The article presents the results ofhistorical study on the structure of regional and sub-regional elite, as well as connections and relationships within the elite.
Авторы, authors: Канищев В.В. - Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, доктор исторических наук, профессор, [email protected]
Канищев Вл.В. - Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, кандидат исторических наук, [email protected]
Kanishchev, VV. - Tambov State University, Tambov, Russian Federation, Doctor of History,
Professor, [email protected]
Kanishchev, Vl.V. - Tambov State University, Tambov, Russian Federation, Ph.D. in History, [email protected]
Ключевые слова, keywords: региональная элита, субрегиональная элита
regional elite, sub-regional elite
УДК: 902
В настоящее время в научный оборот введено достаточное количество нарративных источников, позволяющих проводить контент-анализ текстов, которые отразили сетевые связи тамбовской элиты разных уровней во взаимных оценках ее представителей.
В мемуаристике советского периода сохранилось очень немного оценок высших тамбовских администраторов начала XX в. Все они имели сугубо негативный идеологический
характер. Так, типично советскую, резко отрицательную оценку фон-дер Лауницу как губернатору-реакционеру дал советский деятель К.В. Островитянов, в начале XX в. учившийся в Тамбовской семинарии29. Ему же принадлежит и упрощенно-предвзятая оценка следующего губернатора Н.П. Муратова, выступление которого мемуарист слышал во время учебы в семинарии: «Это был типичный солдафон, для которого на первом плане были мундир, воинская дисциплина, а потом уже все остальное»30.
Одним из образцов упрощенных партийных оценок конкретных представителей тамбовской губернской общественно-политической элиты можно назвать высказывания мемуари-ста-большевика И. Шмелева, который писал, что в конце Первой российской революции в Тамбове «мелкие торгаши, мясники и крупное дворянство во главе с князем Чолокаевым организовали контрреволюционную партию Михаила Архангела»31. Автор этих воспоминаний явно не знал, что Н.Н. Чолокаев был человеком либерального толка и противником черносотенцев.
В дополнение к оценкам мемуаристов советского времени, выступавших по отношению к «верхам» местного общества с революционных позиций, в 1990-2000-е гг. пришли воспоминания и консерваторов, и либералов, просто независимых авторов.
Как ни странно, близкими к большевистским были оценки губернаторов, данные либера-
29 Островитянов К.В. Думы о прошлом. Из истории первой русской революции, большевистского подполья и октябрьских боев против контрреволюции в Москве. М., 1967. С. 11 -12.
30 Островитянов К.В. Думы о прошлом. Из истории первой русской революции, большевистского подполья и октябрьских боев против контрреволюции в Москве. М., 1967. С. 48-49.
31 ГАСПИТО. Ф.9091. Оп.1. Д.278. Л.19.
лами. В частности, представитель известного тамбовского либерального дворянского рода А.В. Давыдов вспоминал о свирепствовавшем в Тамбове неистовом губернаторе Н.П. Муратове32.
Но наиболее интересны для контент-анализа являются мемуары самого Н.П. Муратова. Достаточно высокий уровень гуманитарной образованности, владения пером, образного мышления позволили мемуаристу дать тонкие и яркие, хотя и в значительной степени предвзятые, оценки нескольким десяткам лиц из числа местного чиновного и общественнополитического окружения. Конечно, в этих оценках очевидно деление на «своих» и «чужих», связанное с сотрудничеством и соперничеством в элитарных кругах губернии. Но все-таки, взяв эти оценки в совокупности, изучив их с помощью достаточно объективного контент-анализа материалов о сетевых связях региональной элиты, сопоставив с взаимными оценками других современников, можно в значительной мере выявить степень их субъективизма. Но главное даже не в этом, а в реализации принципа историзма. Ведь именно такие субъективные, предвзятые оценки и определяли реальное поведение представителей рассматриваемого круга лиц в то время, выстраивание ими сетевых связей.
Выделение из текстов смысловых единиц для контент-анализа (в данном случае личных, деловых и политических качеств определенного круга лиц) носит всегда примерный характер. Поэтому мы решили осторожно отнестись к цифрам подсчетов, а главным образом выстроить иерархию частоты упоминаний Н.П. Муратовым тех или иных качеств тамбовских чиновников и общественных деятелей.
32 См.: Давыдов А.В. Надписи к Кулеватовским фотографиям. Из личного архива М.Д. Афанасьева (г. Москва) // Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза. 1994. № 4. С. 111.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
Бросается в глаза, что при оценке чиновников бывший губернатор в первую очередь упоминал личные, а затем уже деловые и, наконец, политические качества. Только 3-м из 43 чиновников он не «выставил» личностных оценок. Деловые качества не были им оценены у 15 человек, а политические у 36 человек.
Это говорит о том, что Н.П. Муратов явно не был солдафоном или сугубо казенным человеком. Он сохранил главным образом человеческое впечатление о своем служебном окружении в Тамбове.
Среди личных качеств сослуживцев он отразил больше их положительные черты. Более всего (почти 40% случаев) Н.П. Муратов выделял такие качества, как умный, вдумчивый, смышленый, не глупый. Около четверти высказываний посвящены таким характеристикам, как любезный, милый, милейший, приятный, веселый, приветливый, уютный. Сравнительно часто (5-10 раз) выделяются следующие качества: скромный, человек без дурных привычек; порядочный, благородный, не интриган; хороший рассказчик, собеседник.
В единичных случаях упоминаются (даем в порядке убывания от 4 до 1 упоминания): красивый, статный, представительный; воспитанный, тактичный, имевший приятные манеры; тихий, уравновешенный, спокойный, трезвый; честнейший, честный; добрый, добродушный, добродушнейший; решительный, твердый, смелый; проницательный, наблюдательный; искренний, правдивый, откровенный; чистенький; живой; прекраснейший, хороший человек; любимец дамского общества, отличный партнер; молчаливый; компанейский; держался с достоинством.
В отдельных характеристиках Н. П. Муратов не забывал и об увлечениях: любитель хорошо закусить, любовь к лошадям, к рыбалке и
др. Нашлось место в характеристиках чиновников и для их национальных черт (хитрый хохол, не юдофил, чистейший русак).
В целом мы видим, что Н.П. Муратов высоко ценил людей умных, благородных и порядочных во всех отношениях, активных, но не жестоких и волевых людей.
Во многом в этом с Муратовым солидарен В.М. Андреевский, который даже применительно к неприятным ему в политическом отношении либералам выставлял в своих воспоминаниях положительные личностные оценки. Так, многолетнего председателя Тамбовской губернской земской управы в конце XIX в., либерала по взглядам Л.В. Вышеславцева он относил к образованным, культурным, просвещенным, светлым личностям33.
Среди отрицательных личных качеств тамбовских чиновников Н.П. Муратов чаще всего упоминал отсутствие хороших манер, общего развития; лживость, неискренность; некрасивый, грубо сколоченный, неприятный внешний вид; реже - глупость, легкомысленность; хитрость; трусость, осторожность; скупость; совсем редко - барышничество, ловкачество; подхалимство; надоедливость, скучность; взяточничество, картежничество, склонность к кутежам.
B.М. Андреевский, явно исходя из политической неприязни, отрицательно писал и о личных качествах противников из либерального лагеря. Так, говоря о либеральном председателе Тамбовской губернской земской управы начала XX в. М.П. Колобове, он писал, что в 1905 г. вместо него и его соратников в руководство губернского земства избрали «впол-
34
не приличных людей»34.
33 Андреевский В.М. Воспоминания. Тамбов, 2008.
C.13,48.
34 Андреевский В.М. Воспоминания. Тамбов, 2008.
С.40.
К положительным деловым качествам он относил в первую очередь профессионализм и деловитость, в меньшей мере - решительность, волю, энергичность, аккуратность. Не нравились Н.П. Муратову более всего такие деловые характеристики, как приспособленчество, страх перед начальством, осторожность в решениях, взяточничество и казнокрадство, а также склонность к дешевой популярности, безынициативность, прямолинейность.
Волевые деловые качества, как в примере с фон-дер Лауницем, он считал нужными только в чрезвычайных, в данном случае в революционных обстоятельствах. В.Ф. фон-дер Лауниц, по словам Н.П. Муратова, сразу заворожил его, сделал поклонником его административной деятельности. Губернатор-мемуарист с восторгом писал о своем кумире: «Все начинания Лауница, все к чему прикоснулась его деятельная рука, все люди, назначенные им, пользовались особым моим вниманием, и мне не требовалось, чтоб я что-либо изменял в наследстве, завещанным мне незабвенном тамбовским правителем»35.
Наиболее положительно по совокупности всех качеств Н.П. Муратов оценивал своего второго по счету вице-губернатора Н.Ю. Шильдер-Шульднера и управляющего канцелярией А.Я. Зейделя. Первый из них сразу завоевал губернаторские симпатии своим умом и выдающимися способностями. Муратов писал о нем: «Редко аккуратный в деловом отношении человек ...он привел всю эту запутанную часть губернского правления и типографии в образцовый порядок и установил такие простые, разумные и целесообразные правила на будущее время, такую деловую подтяжку дал всем чиновникам и служащим,
что я мог вздохнуть свободно .Быстро все схватывавший и с одного слова понимавший, учитывавший не только черты плана, но и намек на них, чуть-чуть обозначенные мыслью, Ш[ильдер-Шульднер] был из тех, которых нельзя было провести, обмануть А какое у него было золотое сердце! Доброты он был неописуемой. Он мог буквально снять с себя последний сюртук и отдать его нуждающемуся». При этом губернатор готов был простить своему заму уже упоминавшееся кар-тежничество, а также истеричность36.
Про А.Я. Зейделя Н.П. Муратов писал: « Редко, да и, пожалуй, совсем нельзя было встретить человека более подходящего на такую должность Средних лет, скорее еще молодой, работоспособный, безукоризненно честный, скромный, А.Я.[Зейдель] обладал еще прекрасной памятью, хорошим пером и немецкой аккуратностью; но самыми драгоценными чертами его были: душевное благородство и отвращение ко всяким попыткам вмешиваться в чужое дело, ко всякому уклонению от
37
прямого пути»37.
Образцом сосредоточения наихудших качеств чиновничества в воспоминаниях Н.П. Муратов предстает маленький человечек, с прямыми, сивыми длинными волосами, с двойным пенсне, весьма подобострастный первый по счету вице-губернатор И.А. Тара-сенко-Отрешков. В более его развернутой характеристике Н.П. Муратов отмечал: «Мое первое впечатление о подобострастии оказалось не совсем верным - это было скорее подхалимство, даже лакейство. Небольшого ума, но далеко и не глупый, с хитрецой, правда, не высокой пробы, он странно понимал службу.
36 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26. Л.144 об. - 146 об.
37 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26. Л. 32 об.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
Она представлялась ему не исполнением возложенных законом обязанностей, не делом, за которым стоят интересы государства, общества, отдельных лиц, а чем-то таким, что не заслуживает ни малейшего внимания, что все губернаторское правление с его делами, порядками или непорядками, все чиновники и хорошие, и плохие, и честные и взяточники -все это пустяки. Важно совсем другое: умелое и ловкое обращение с начальством, учет его силы или бессилия и, соответственном сему, подлаживанием, или подкоп. Важны также: получение награды из типографских сумм, заручка дружбой богатых и влиятельных людей, приобретение репутации (какой ценой - все равно) ловкого человека, а, пожалуй, важнее всего разыскание хорошего по вороватости партнера. В средствах Т[арасенко-Отрешков] не стеснялся. Кроме подхалимства, в большом ходу у него было лганье, которое, в конце концов, сделалось привычкой, обратившейся в его вторую натуру. Он лгал, когда нужно и когда не нужно, лгал «просто так» как летают вороны и чирикают воробьи»38.
В.М. Андреевский немного писал о деловых качествах тамбовской элиты. Он очень высоко ценил решительность и твердость В.Ф. фон-дер Лауница. Убитого эсерами вице-губернатора Н.Е. Богдановича характеризовал как добросовестного и ревнивого служащего, неутомимо и самоотверженно боровшегося с крамолой. Вместе с тем, В.М. Андреевский осуждал добродушность и медлительность в важных делах предшественника Лауница по губернаторству в Тамбове С.Д. Ржевского39.
Н.П. Муратов только однажды указал на положительные, с его точки зрения, политические качества чиновников. Это понятно, чиновники должны были находиться вне политики.
38 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26.Л.31.
39 Андреевский В.М. Указ. соч. С. 41, 43.
Применительно к чиновнику по особым поручениям при губернской землеустроительной комиссии А.Л. Толстому он отметил наличие твердых «определенных взглядов», под которыми понимал консервативные взгляды. В данном случае это было важно Н.П. Муратову для того, чтобы подчеркнуть отличие взглядов сына от «анархиста» отца.
Значительно чаще бывший тамбовский губернатор писал об отрицательных политических качествах чиновников. Прежде всего, речь шла об осуждении принадлежности или сочувствия кадетской партии. В одном случае отрицательно оценивается приверженность толстовскому учению.
В отличие от чиновников в оценках Н.П. Муратовым общественно-политических деятелей определяющими являлись политические качества.
У своего главного противника Н.Н. Чолока-ева Н.П. Муратов отмечал положительные человеческие и деловые качества. Губернатор признавал отсутствие у губернского предводителя барства, его корректность, безукоризненную честность, учет и сбережение всякой дворянской копейки, спокойный и грамотный стиль председательствования в дворянском собрании, развитый и пытливый ум юриста, отличное знание крестьянских законов, усердное и весьма полезное членство в разных присутствиях40.
Но в целом бывший губернатор предвзято оценивал губернского предводителя дворянства. Особо Муратов подчеркивал, что Чоло-каев приобрел в губернии авторитет благодаря поддержке родственников жены, «очень влиятельной Давыдовской партии, поддерживавшей Чолокаева и в свою очередь поддерживаемой им». Более всего губернатора
возмущало то, что несмотря на годы и умудренность жизненным опытом, предводитель не был тверд в своих убеждениях, и много раз обнаруживал качества «колеблемой ветром трости». В связи с этим Н.П. Муратов писал об Н.Н. Чолокаеве: «.он весьма подвержен влияниям и не только тем, которые должен учитывать всякий выборный человек, особенно предводитель, но и посторонним - не только ничего общего с кругом дворянских интересов не имеющим, но даже противоположным им»41. Муратов даже опустился до выискивания в облике Чолокаева «что-то из животного мира». И все же муратов-ские оценки Н.Н. Чолокаева можно считать «средними».
Младший современник Н.Н. Чолокаева писатель Н.Е. Вирта (родился в 1906 г., в 1917 г. приехал из села учиться в Тамбовскую мужскую гимназию), явно не знавший губернского предводителя, наслышанный о нем от тамбовских «обывателей», «ярый» приверженец социалистического реализма в романе «Вечерний звон» дал весьма упрощенную характеристику князя Чорокаева как прими-
42
тивного консерватора42.
Достойное возражение Вирте дал А.В. Давыдов, который в воспоминаниях писал о романе: «Там изображен губернский предводитель дворянства князь Чолокаев в виде какого-то франтоватого хлыща (даже прозвище у него будто есть - «сама элегантность») с моноклем в глазу; всякому, кто взглянет на фотографию и увидит патриархальную фигуру моего дядюшки, станет ясно, насколько правдоподобно это описание; но этого мало: в романе Чолокаев изображен как поклонник крепостничества и порки, как столп реакции.
Все это неправда; он был консервативен, не
41 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26. Л. 34 об.-35об.
42 Вирта Н. Вечерний звон. М., 1953. С.90-91, 854-857.
спорю, но в том смысле, что свято чтил законы; всякое нарушение их, всякий произвол были для него нетерпимы .Надо только удивляться, зачем небезызвестному писателю понадобилась клеветать на человека, не могу-
43
щего оправдаться за своей смертью»43.
Применительно к В.М. Андреевскому Н.П. Муратов признавал его громадную значимость для губернии как консервативного общественного деятеля, но «цеплялся» к личным и деловым качествам своего оппонента по не самому принципиальному вопросу. Бывший губернатор писал про тамбовского члена Госсовета: «Он был ходатаем только по вопросам общим и лишь высокой важности, а никаких частных дел на себя не брал, ни за кого не хлопотал, никому ничем не помогал; но это уже просто потому, что по натуре своей А[ндреевск]ий, любивший только себя и свой карман, был на такие «пустяки» не способен .всегда внимательно слушавший, любивший поговорить, но открыто не высказывавшийся, над всяким вопросом задумывавшийся, что-то всегда учитывавший, не лживый, но и не искренний, умный, до крайности осторожный, почти трусливый, он всегда подходил ко всему бочком. А честолюбие в этом человеке было страшное .Единственно, что ему удавалось, это приращение капиталов, и он занимался этим делом не только с толком, но и с чувством. Разговоры о выгоде или невыгоде тех или других процентных бумаг велись всегда с таким же аппетитом, с каким гастрономы говорят о вкусных кушаньях и хозяйство громадных имений его интересовало лишь с денежной стороны .К скаредным, даже просто жадным людям, у меня всегда было какое-то особое отвращение и я прямо наслаждался
44
при всякой возможности их уколоть»44.
43 Давыдов А.В. Указ. соч. С.116-117.
44 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26. Л. 140об. - 142.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
Заметим, что В.М. Андреевский в своих воспоминаниях ни словом не обмолвился о Н.П. Муратове.
В целом нелестно Н.П. Муратов опять-таки по политическим соображениям оценивал
В.М. Волконского и «племянничков» Н.Н. Чолокаева Давыдовых. Вроде бы признавая их способности и деловые качества, он пренебрежительно отзывался о них как о людях. Комментируя высказывание В.Ф. фон-дер-Лауница о В.М. Волконском: «это не важная и не интересная штучка - Вовочка Волконский - шацкий предводитель дворянства», Н.П. Муратов в мемуарах писал: «В этом определении была правда действительности и большая ошибка в предвидении. Малоразвитый и малообразованный, с трудом окончивший Тверское кавалерийское училище, Волконский обладал большой хитростью и особой способностью, скрывая свои минусы, подходить к людям с наиболее доступной у них стороны, и, как будто, без всякого старания, завоевывать их симпатии и делать их послушными орудиями своих планов. Способность к особой, без всяких речей агитации, была прямо поразительная. Помню, при выборах в 3-ю Государственную Думу, сидевшие у меня в кабинете, виднейшие и влиятельнейшие члены губернского избирательного собрания единогласно решили вести от крестьянской курии одного из старшин Тамбовского уезде Резанова и на том кончили. Вечером приехал Волконский, кому-то что-то шепнул, кому-то что-то сказал, и через час те же лица остановили свой выбор на кандидате Волконского - шацком старшине Фомкине. Все помнят тот особый тон, как будто строгий и как будто небрежно снисходительный и чуть-чуть запанибрата, которым вел Волконский думские заседания, и этот тон оказался самым подходящим.
Никто кроме Волконского не умел проводить под сурдинку какой-нибудь законопроект, весьма важный для жизни какого-нибудь министерства и товарищи министров, а то они сами, прося Волконского незаметно такой законопроект пропустить, заранее были уверены, что дело будет сделано чисто. Талант, прямо талант! Сколько раз в Думе я любовался на Волконского и думал: «Вот тебе и немудреная штучка!»45.
И все же оценка Муратовым В.М. Волконского на фоне других высказываний тамбовских современников была средне взвешенной.
Абсолютно положительную оценку брату дал
С.М. Волконский, крупный борисоглебский помещик и дворянский деятель, а в российском масштабе - театральный деятель: «Брата моего Владимира знала вся Россия - он был вице-председателем Государственной думы при председателях Хомякове и Родзянко. Его тактом, его сдержанностью восхищались все. После одной из сессий пришли к нему в кабинет предводитель крайней правой и предводитель крайней левой: оба благодарили за беспристрастие, с каким он вел собранья. Твердость его поведения и уважение, которое он внушал, поразительны, когда принять во внимание сравнительную молодость его. Никогда не забуду мановения его руки с думской кафедры и как бурное море волнующейся залы ему повиновалось. Между прочим, помню, я был в первом заседании Думы после смерти Льва Толстого. Левые намеревались поднять скандал, правые готовились к шумному отпору. Открыв заседание и огласив заявление ораторов, желающих говорить на эту тему, брат сказал: «К могиле надо подходить со скорбью и в молчании». Послышались, на густых низких нотках, одобрительные возгласы, и, прежде чем кто-либо успел проте-
стовать, он предложил секретарю перейти к очередным делам. Скандал не удался, а мог выйти громадный. Только после заседания брат увидел, чего он избежал: к нему подошел Пуришкевич, известный enfant terrible (фр. - ужасный ребенок), крайне правый, и со словами: «Спасибо, вот от чего вы меня избавили» - вынул из кармана автомобильный гудок. Как видно, он явился во всеоружии...
Впоследствии брат был товарищем министра внутренних дел. Он пережил их четырех или пятерых. Государь каждому новому министру говорил: «Берегите Волконского». Николай II хорошо его знал, они в детстве вместе играли; государь звал его «Володя». Но положение становилось все невыносимее. Честность должна была задохнуться или уйти. Помню, что почти за год перед тем я ему из деревни иносказательно писал: «Тебе пора переезжать: в квартире воняет, и ремонтировать нельзя» ...Брат ушел. Все хорошее в нем оказалось не нужно. Лучшие люди целого поко-
46
ления оказались не нужны...»46.
Противоположную оценку В.М. Волконскому дала А.Н. Нарышкина. Бывший московский губернатор В.Ф. Джунковский в мемуарах пересказывает письмо известной общественной деятельницы к нему из Тамбова от 3 августа 1915 г. в связи с назначением В.М. Волконского товарищем министра внутренних дел: «С назначением пресловутого Волконского надежды всякие блекнут. Он у нас целовался с левыми, обманывал духовенство, плясал то в одну, то в другую сторону. Никто ему не доверял ...Был всегда обер-карьери-стом. И вдруг является лицом, который будет сажать, гнать губернаторов. Все это светопреставление. Крушение всего»47.
46 Князь Сергей Волконский. Мои воспоминания в двух томах. Том второй. Родина. М., 1992. С.78.
47 Джунковский В.Ф. Воспоминания: В 2 т. М., 1997. Т.2. С. 470.
В одной «упряжке» с В.М. Волконским Н.П. Муратов оценивал главного из «племянничков» Н.Н. Чолокаева председателя Тамбовской губернской управы Ю.В. Давыдова. Признавая его умственные и деловые качества, бывший губернатор все-таки подчеркивал неразумность политического поведения возглавляемых Давыдовым молодых либералов, называя их «мальчишками», которые чуть не сломали коляску, когда они правили лошадьми, «мальчиками», испугавшимися и спрыгнувшим с козел, когда лошади понесли. Себя же Муратов объявлял кучером, не настоящим, выслужившимся из конюхов, который лошадей сдержал и коляску спас, и твердил одно: «Ну, вы, барчуки, не замай, не балуй, а то опять подхватят. Вам бы только баловаться, а мне потом перед барином отвечать»48.
Особенно негативно относился Н.П. Муратов к тамбовскому уездному предводителю В.М. Петрово-Соловово. Бывший губернатор: «Противен был мне П[етрово-Соловово] до крайности и скаредностью своей, и этими разговорами у меня в кабинете, в которых признаков не было его якобы радикальных воззрений» Между тем эти радикальные политические воззрения больше всего и возмущали Н.П. Муратова: «До 1905 года он был отчаянным прогрессистом, а после крестьянских беспорядков стал говорить о фонарях и столбах, могущих заменить виселицы, потом, по мере успокоения, стал опять краснеть и в мое время числился скрытым кадетом, каким и выявил себя в Думе»49.
Явную предвзятость в оценке Н.П. Муратовым В.М. Петрово-Соловово подчеркивают высказывания других губернских деятелей разных направлений о тамбовском уездном предводителе и думском депутате.
48 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26. Л. 216.
49 РГАЛИ. Ф.1208. Оп.1. Д.26. Лл. 79об. - 80.
INETERNUM. 2011. N2.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
В заседании Тамбовского губернского земского собрания 6 июля 1908 г. Н.Н. Чолокаев в связи со смертью В.М. Петрово-Соловово отметил «видную и незабвенную деятельность» покойного общественного деятеля, так много поработавшего в земстве и «в дворянстве». Председатель губернской земской управы, консерватор И.И. Стерлигов сообщил, что 25 июня на похоронах в Москве от имени губернского земства он возложил венок на гроб покойного с надписью «Неутомимому земскому работнику». Стерлигов поддержал предложение либерала В.И. Ком-сина почтить память В.М. Петрово-Соловово чем-либо реальным и предложил учредить стипендию его имени, сообщив, что «на это натолкнули его слова одного студента в Москве на похоронах Василия Михайловича. Студент этот сказал, что покойный являлся образцом для молодежи того, как надо жить». Известный правый деятель князь Цертелев поддержал предложение И.И. Стерлигова послать вдове покойного «сочувственную телеграмму» и заявил, что «хотя покойный и принадлежал к диаметрально противоположной ему партии, но, посылая телеграмму вдове, он выражает глубокое сожаление по поводу утраты незаменимого и редкой души человека»50. О В.М. Петрово-Соловово и его жене князь С.М. Волконский писал, что они были «люди иной, неуездной культуры»51.
В отличие от Муратова другие деятели признавали общественную величину В.М. Петро-во-Соловово, а, самое главное, в его политических оценках примитивно «не переходили на личности».
Такой же образчик негативизма мы видим в оценке Н.П. Муратовым С.И. Комсина.
50 Журналы экстренного Тамбовского губернского земского собрания июльской сессии 1908 года. Тамбов, 1908. С.3-4.
51 Волконский С.М. Указ соч. С. 202-203.
Только вскользь бывший губернатор упоминал о высоком судейском профессионализме
С.И. Комсина52.
Другая, официальная характеристика, была написана губернатором А.А. Салтыковым по поводу избрания С.И. Комсина в Государственный Совет в 1915 г. В ней отмечается, что он «всю свою службу провел по судебному ведомству в г. Тамбове, благодаря чему приобрел широкий круг знакомых среди разных слоев местного общества, состоя же много лет гласным Тамбовских уездного и губернского земских собраний, он установил более или менее короткие отношения с земцами и притом не только из числа одинаковых с собою политических взглядов, но и из других лагерей, чему, как надо думать, отчасти способствовало близкое родство его со старейшим губернским земским гласным, многолетним заместителем председателя Губернской Земской Управы - Кондыревым, имеющим в земских кругах много сторонников ... Комсин - человек, бесспорно, умный, всесторонне развитой, тактичный и не без оснований считающийся хорошим оратором. Не смотря на принадлежность к кадетской партии, он скрывает это, причисляя себя к числу прогрессистов»53.
На первый взгляд, характеристики Муратова и Салтыкова непохожи. Салтыков писал официальную бумагу в государственное учреждение, где должен был изложить только бесспорные факты, по возможности, не примешивая к ним собственное отношение. Муратов-ме-муарист, будучи уже частным лицом, мог себе позволить охарактеризовать человека так, как считал нужным. И оценка получилась яркой, эмоциональной, хотя и явно отрицательной.
52 РГАЛИ. Ф. 1208. Оп.1. Д.26. Л. 99.
53 Государственный архив Тамбовской области. Ф. 24.
Оп. 1. Д. 560. Лл. 40-41.
В главном авторы этих оценок сходись, подчеркивая, что С.И. Комсин - человек, безусловно, умный, с широкими связями.
Практически не находил Н.П. Муратов добрых слов и для другого своего политического оппонента, Моршанского уездного предводителя К.А. Бенкендорфа: «Крупно и грубо сколоченный, без малейшего изящества в лице и манерах, он был недурен собою и породист; но породистостью битюга или першерона, а не настоящего орловского рысака, или английской скаковой лошади ...Бенкендорф же, ничего не делая, не старался это и скрывать, считая, что раз он предводитель, да еще по отцу и по дяде столь приближенный к сферам, то на все может плевать. К нему была приложима характеристика, данная одному губернатору бытописателем ХУШ-го века «муж высокородный, собственную пользу любящий, но труду и должности непримири-
54
мый враг»54.
В отличие от Муратова А.В. Давыдов с восхищением отмечал, что К.А. Бенкендорф «открыто высказывал свои весьма либеральные политические взгляды», называл его блестящим, прекрасно образованным, энергичным молодым человеком55.
В.М. Андреевский, подобно Муратову, главным образом вспоминал об отрицательных свойствах своих политических оппонентов. С явным осуждением он относился к либеральному Темниковскому уездному предводителю дворянства Ю.А. Новосильцову, который на первый план ставил слово «конституция». Также отрицательно Андреевский оценивал либерального члена губернской земской управы Л.Д. Брюхатова и председателя Борисоглебской уездной земской управы В.В. Из-
54 РГАЛИ. Ф. 1208. Оп.1. Д.26. Л. 219.
55 Давыдов А.В. Указ. соч. Л.122.
майлова. С немалым осуждением он отнесся к тому факту, что председатель Тамбовского окружного суда Н.Х. Померанцев в 1902 г. явился в красном галстуке на заседание губернского комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности56.
Н.П. Муратов, как ни странно, намного меньше и скупее, чем своим противникам «выставлял» оценки своим сторонникам. Возможно, эта одна из особенностей мемуаров политических деятелей. Им как бы хотелось еще раз поспорить со своими оппонентами. А сторонникам вроде бы доказывать ничего не надо. Наиболее положительные отзывы Муратов давал о Елатомском предводителе князе Н.Н. Гагарине и также елатомском дворянском деятеле, а помимо того губернском земском гласном и члене Госдумы от Тамбовской губернии С.В. Воейкове. При этом особо высоко оценивались не только близкие Муратову политические взгляды, но человеческие качества. Бывший губернатор писал, что это были «люди кристально чистые, благородных
57
поступков и мыслей»57.
Интересна и такая фраза Н.П. Муратова: «О других предводителях пока умолчу, ибо время отзыва о них еще не настало»58. Мы видим, что бывший тамбовский губернатор чувствовал ответственность за свои высказывания.
У Муратова сложились непростые связи с председателем Тамбовской губернской земской управы Стерлиговым. Но вот оценку он ему дает в основном положительную: «В деловом отношении он был не дурен: быстро схватывал суть дела, не был тяжкодумом, был решительным и вообще оказался человеком способным и хорошим хозяином: бережли-
56 Андреевский В.М. Указ. соч. С. 37, 39.
57 РГАЛИ. Ф. 1208. Оп.1. Д.26. Л. 81.
58 РГАЛИ. Ф. 1208. Оп.1. Д.26. Л. 81.
ШЕТЕЯМиМ. 2011. N2.
ШЕТЕМиМ. 2011. N2.
вым, аккуратным, хотя и безинициативным и без большого кругозора. Конечно, как земец, он учитывал влияние враждебной и очень сильной оппозиции, шел с нею на компромиссы; но без особого для себя убытка и знамени, под которым прошел не изменял»59. Очевидно, что для Муратова было главным то, что Стерлигов никогда не уходил из-под консервативного знамени.
В изученных нами текстах содержится мало или отсутствуют вовсе оценки представителей собственно городской элиты. Несколько оценочных суждений подобного рода мы обнаружили только в записках Н.П. Муратова.
По понятным причинам он сравнительно много написал в воспоминаниях о городском полицмейстере К.Ю. Старынкевиче, находившемся в его непосредственном подчинении. Бывший губернатор, прежде всего, высоко оценил человеческие качества начальника городской полиции: красавец, силач, любитель и любимец женщин, не дурак выпить, не взяточник, человек острого ума, удивительной и выдающейся проницательности. Эти качества в глазах Муратова как бы перекрывали двуличность, неискренность, барышничество, в которых обвиняло Старынкевича тамбовское общественное мнение60.
Среди городских голов Тамбовской губернии Н.П. Муратов помнил о тех, кто был близок ему по политическим взглядам. Тамбовский городской голова, малообразованный купец А.А. Ерофеев запомнился начальнику губернии как хороший, скромный, умный, трезвый, честный, правильный (читай консервативных взглядов) человек61. А вот для сменившего его
59 РГАЛИ. Ф. 1208. Оп.1. Д.26. Л. 127 об. - 128.
60 Муратов Н.П. Записки тамбовского губернатора. Тамбов, 2007. С.51,52.
61 Муратов Н.П. Записки тамбовского губернатора.
Тамбов, 2007. С.69,226.
авторитетного врача Н.П. Потапова места в воспоминаниях бывшего губернатора не нашлось. Все дело было, вероятно, в либерализме Потапова.
Высоко ценил Н.П. Муратов и козловского городского голову В.П. Калмыкова, хотя и октябриста, но «человека в высшей степени законопослушного». Самым главным для гу-бернатора-мемуариста оказалось то, что городской голова Козлова противостоял местным кадетам62.
Много положительных слов написал Н.П. Муратов о моршанском городском голове, купце и помещике А.И. Рымареве. Хотя начальник губернии видел простоватость и хитроватость этого человека, он ценил его верность в политическом смысле, готовность противостоять моршанской уездной группировке кадетов во главе с графом Бен-кендорфом63.
Особый интерес для контент-анализа оценок качеств представителей тамбовской региональной и субрегиональной политической элиты, лежавших основе сетевых связей между ними, представляют записки молодых в начале XX в. современников, «не испорченных» политикой. Так, в недавно опубликованных мемуарах А.П. Острякова, в 1900-е гг. гимназиста, впоследствии школьного учителя, его гимназические учителя или знакомые семьи главным образом представлены как люди. Молодой человек мог и не знать, что они были депутатами городской думы или какими-то другими видными деятелями.
Так, он вспоминал, что ученики Тамбовской мужской гимназии воспринимали В.Н. Евге-нова прежде всего как строгого инспектора,
62 Муратов Н.П. Записки тамбовского губернатора. Тамбов, 2007. С.229.
63 Муратов Н.П. Указ. соч. С.229,312.
но высоко ценили его справедливость и от-
64
сутствие мстительности64.
Председатель Тамбовского окружного суда Н.Х. Померанцев представлялся подростку Алексею Острякову «как культурнейший человек», а не какой-нибудь «кадетоид» (по определению Муратова)65.
Гласные Тамбовской городской думы Н.В. Шатов И.Т. Сергеев вообще были известны будущему мемуаристу только как владельцы маленького пароходика, курсировавшего по Цне, и пивного завода соответственно66.
И все-таки в сознании гимназистов, переживших 1905 г., появились и политические оценки видных горожан. Так, А.П. Остряков вспоминал о том, что гимназический учитель математики был нелюбим учащейся молодежью как председатель отделения «Союза русского народа» и «заядлый монархист». Эта нелюбовь в памяти автора воспоминаний соединилась с осуждением чрезмерной бережливости учителя: «За многолетнее пальто, ставшее со временем линяло-зеленым, его прозвали Плюшкиным»67.
В целом мы видим, что общественное мнение внутри региональных и субрегиональных элит, общественные оценки местных правящих кругов в конце XIX - начале XX в. стали достаточно плюралистичны. Наряду с традиционным пресмыкательством подчиненных и общественности перед «начальством» ста-
64 Остряков А.П. Мои воспоминания. Тамбов, 2007.
65 Остряков А.П. Мои воспоминания. Тамбов, 2007. С.66.
66 Остряков А.П. Мои воспоминания. Тамбов, 2007. С.146,268.
67 Остряков А.П. Мои воспоминания. Тамбов, 2007. С.159-160.
ли появляться и открыто критичные оценки деятельности губернаторов и других представителей тамбовской политической элиты. До самого начала XX в. даже в отношении политических оппонентов в первую очередь выделялись личные человеческие качества, особенно образованность, просвещенность, культурность. В годы Первой российской революции произошла заметная политизация взаимных оценок. Осуждение политических противников стало часто сводиться и к негативной оценке их личных качеств, что, конечно же, не способствовало укреплению позитивных сетевых связей, усиливало раскол предреволюционного общества.
Литература
Андреевский В.М. Воспоминания. Тамбов, 2008. С.13,48.
Вирта Н. Вечерний звон. М., 1953. С.90-91, 854-857.
Джунковский В.Ф. Воспоминания: В 2 т. М., 1997. Т.2. С. 470.
Муратов Н.П. Записки тамбовского губернатора. Тамбов, 2007. С.51,52.
Островитянов К.В. Думы о прошлом. Из истории первой русской революции, большевистского подполья и октябрьских боев против контрреволюции в Москве. М., 1967. С. 11 -12.
Остряков А.П. Мои воспоминания. Тамбов, 2007.
Давыдов А.В. Надписи к Кулеватовским фотографиям. Из личного архива М.Д. Афанасьева (г. Москва) // Земство. Архив провинциальной истории России. Пенза. 1994. № 4. С. 111.
ШЕТЕтиМ. 2011. N2.
