20ФИЛОСОФИЯ PHILOSOPHY
Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2022. Вып. 4. С. 130—139.
Ivanovo State University Bulletin. Series: Humanities. 2022. Iss. 4. P. 130—139.
Научная статья УДК 1:378.4
DOI: 10.46726/H.2022.4.13
КОНСТРУКТ УНИВЕРСИТЕТА БУДУЩЕГО: ОТ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ К НЕПОСТИЖИМОСТИ
Елена Вадимовна Палей
Ивановский государственный химико-технологический университет, г. Иваново, Россия, [email protected]
Аннотация. В статье рассматривается проблема определения фьючерной модели университета в контексте растущей социальной изменчивости. Показано, что университет как значимый институт во многом детерминирован внешней средой. Обосновано, что достоверная оценка текущей ситуации выступает условием не только развития, но и существования университета. Автор прослеживает варианты интерпретации неопределенности как категории бытия в классической и неклассической философии, подчеркивая ее соотнесенность с нормами и идеалами, выделяя этический и эпистемологический аспекты неопределенности. Цифровизация образовательной сферы рассматривается как рискогенный фактор, усиливающий неопределенность и создающий непостижимость как информационное состояние. Проанализированы актуальные варианты ответов на возникающие вызовы в контексте концепций VUCA-мира и BANI-мира. Выдвигается идея о сущностной природе неопределенности в отношении университета, наличии в его деятельности возможностей для фундаментальной трансформации, построении гибкого конструкта университета будущего на основе исследовательской свободы, персонализации и контекстуальной направленности образования.
Ключевые слова: неопределенность, VUCA-мир, BANI-мир, цифровизация, философия образования, трансформация университета
Для цитирования: Палей Е.В. Конструкт университета будущего: от неопределенности к непостижимости // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2022. Вып. 4. С. 130—139.
© Палей Е.В., 2022
Original article
THE CONSTRUCT OF THE UNIVERSITY OF THE FUTURE: FROM UNSERTAINTY TO INCOMPREHENSIBILITY
Elena V. Paley
Ivanovo State University of Chemistry and Technology, Ivanovo, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The article deals with the problem of determining the future model of the university in the context of growing social variability. It is shown that the university as a significant institution is largely determined by the external environment. It is substantiated that a reliable assessment of the current situation is a condition not only for the development, but also for the existence of the university. The author traces the interpretation of uncertainty as a category of being in classical and non-classical philosophy, emphasizing its correlation with norms and ideals, highlighting the ethical and epistemological aspects of uncertainty. The digitalization of the educational sphere is considered as a risk factor that increases uncertainty and creates incomprehensibility as an informational state. The actual variants of responses to emerging challenges are analyzed in the context of the concepts of VUCA-world and BANI-world. The idea is put forward about the essential nature of uncertainty in relation to the university, the presence in its activities of opportunities for fundamental transformation, building a flexible construct of the university of the future based on research freedom, personalization and contextual orientation of education.
Keywords: uncertainty, VUCA-world, BANI-world, digitalization, philosophy of education, university transformation
For citation: Paley E.V. The construct of the university of the future: from uncertainty to incomprehensibility, Ivanovo State University Bulletin. Series: Humanities, 2022, iss. 4, pp. 130—139.
...Обретать самобытность, не принуждая себя быть тем, чем не являешься.
X. Ортега-и-Гассет
Вопрос о будущем. Цель, обозначенная в эпиграфе автором «Миссии университета», всегда была сопряжена с трудностями. За долгую историю университетов мы наблюдали разные версии существования этого знакового научно-образовательного феномена. Двигаясь от модели «университета Просвещения» и «университета модерна» к «университету совершенства» (по определению Б. Ридингса), университет серьезно потерял в своей уникальности и величии национально-культурной миссии [Ридингс: 11—13]. При этом «в руинах» университет сохраняет свои важнейшие исследовательские и социальные функции, продолжает трансформироваться структурно и содержательно. В контексте роста мобильности всей социальной инфраструктуры формирование новых моделей университета становится необходимым условием не только развития, но и самого его существования. Как справедливо отмечается, «образование как никогда прежде подвергается сильным внешним (экономическим, технократическим и общественным) и внутренним (новаторским) воздействиям, требующим фактически создания нового образования» [Викторук, Москвич: 5—6; Финогентов: 132]. Что касается конкретной ситуации последних пары лет, то нередки высказывания о том, что «образование как стабильная система, обладающая потенциями унификации, относительной закрытости, универсальности правил и схем,
демонстрирует сегодня неспособность справиться с агрессивными вызовами» [Черных, Борисенко: 88]. Возникают предпосылки деактуализации официальной системы образования и «миграция» в сторону альтернативных форм его получения. Сфера образования оказывается не только площадкой испытания нового будущего, но и полем столкновения различных «жизненных миров» [Палей: 145]. Поэтому споры о целях и задачах университета приобретают особую ценность и в теоретическом, и в практическом аспектах, являясь частью осмысления смены образовательных парадигм.
Общим моментом всех подходов к пониманию настоящего и будущего университета является представление о его связи с окружающей социальной реальностью, о мере реагирования на происходящие там изменения. Поэтому выявление конструкта университета будущего напрямую зависит, выражаясь словами упомянутого нами Х. Ортеги-и-Гассета, от умения «составить четкую родословную основных особенностей нашего времени» [Ортега-и-Гассет: 44]. В числе последних чаще всего фигурируют глобализация, новый этап промышленной революции, научно-технический прогресс, усиление роли экологических факторов, информатизация и цифровизация, развитие общества потребления, формирование сетевых структур и многое другое. И если каждая из этих особенностей, взятая в отдельности, усложняет понимание современности и направлений будущего развития, то в комплексе они заставляют говорить о формировании принципиально новых моделей видения мира, а, следовательно, и той окружающей среды, в рамках которой существует современный университет.
УиСЛ-мир, BANI-мир и философия неопределенности. Состояние современной социальной среды нельзя считать безопасным: мы наблюдаем неравномерность развития в разных областях, рост хаотических изменений, нарушение сложившегося порядка практически во всех сферах деятельности, умножение стрессовых ситуаций в сообществах различного типа. Так сложилось, что среди многочисленных определений современности большую популярность получила концепция VUCA-мира, сформулированная в 80-е годы, широко распространившаяся применительно к сфере бизнеса, в настоящий момент актуальная уже для характеристики всей окружающей действительности. Данный акроним высвечивает в качестве основных особенностей современного мира нестабильность, неопределенность, сложность и неоднозначность. Это означает отказ от представления об окружающей действительности как устойчивой, предсказуемой, простой и определенной, в рамках которой строилась классическая модель образования как трансляции объективных знаний, культурных традиций и ценностей, способствующей выбору обучающимся одной из предложенных ему устоявшихся жизненных и профессиональных стратегий. В настоящее время стала встречаться еще одна интерпретация современности, еще более пессимистическая, — BANI-мир (Д. Кашио), построенная на категориях хрупкости, тревожности, нелинейности и непостижимости, формирующих всеобщее состояние хаоса и бессилия перед внешними обстоятельствами. Эти новые реальности делают практически невозможным прогнозирование социального развития в связи с большой скоростью изменений (опережающей способность их осмысления), увеличением количества факторов, влияющих на результат (дополняющим сложную систему социальных коммуникаций социотехническими и социо-природными взаимодействиями), размыванием ценностных границ (затрудняющим механизмы целеполагания и выработки критериев оценки результатов
деятельности). То, что кажется надежным, оказывается иллюзией, ведущим мироощущением повседневности становится тревожность, усиливающаяся неверием в достоверность всепроникающих медиа. В таком мире любой выбор кажется катастрофическим: отсутствие логики обусловливает диспропорцию между причиной и следствием, приводящую к несбалансированным результатам деятельности. В этих условиях неопределенность превращается в непостижимость как состояние информационной перегрузки, невозможность понять систему принятия решений.
Особенности VUCA-мира и BANI-мира заставляют обратиться к понятию неопределенности, имеющему сложную и довольно показательную философскую «историю». В классической философии неопределенность была онтологически амбивалентна, она рассматривалась как "показатель метафизической ущербности", как обозначение границ мыслимого [Неопределенность...: 180]. Неопределенность реабилитировалась в начале 20 века, став базовой научной и философской категорией. Она стала рассматриваться как некая возможность осуществления, связываясь с экзистенциально-личностными переживаниями, стоя в одном ряду с субъективностью и расширением возможности рефлексии. Показательно, что человечество в рамках научно-философского постижения довольно быстро научилось выстраивать методологию исследования неопределенности, выработало принципы и приемы, позволяющие получать достаточно достоверные знания о мире (что лучше всего демонстрирует квантовая теория).
Важно, что понятие неопределенности всегда соотносилось с представлением о пределе и границе, «не-определенность» существует в контексте определенности как ее утрата. Как указывает А.А. Грякалов, «протестное сознание предполагает устойчивое наличие нормологии идеалов и ценностей», «понятие неопределенности возникает внутри рефлексии определенности или на её фоне» [Неопределенность. : 63]. Неопределенность предполагает сравнение с известным образцом. Это смещение порядка, отсутствие гармонии; в таком контексте понятие неопределенности все-же с необходимостью отсылает нас к фундаментальному, к идеалам и ценностям: это означает, что в неопределенности есть логика и смысл (поэтому на ее основе возможно выстраивание различных методологий). Она заставляет искать новые «точки опоры», часто связанные с обращением к личности, что в рамках философии образования нельзя не считать позитивным результатом, поскольку одна из целей образования непосредственно предполагает «создание нового человека» в том или ином виде. Исследователи подчеркивают, что «антропологические проекты рассматриваются как модусы, исторически сопровождающие процесс эволюции образовательных систем» [Глухов, Попов, Аверков: 47]. В условиях «разрушения культуры» и смены «социума» на «массы» в контексте постмодернистской и технократической парадигм новый антропологический фундамент образования, предлагаемый международным сообществом, выстраивается на трех универсальных личностных компетенциях: познании (мышлении), взаимодействии с другими людьми и управлении собой [Глухов, Попов, Аверков: 49].
Ситуация неопределенности сопровождается этической напряженностью, связанной с необходимостью принятия решений, усугубляемой возникновением внезапных внешних угроз неясного происхождения и осознанием собственной уязвимости. Ключом к пониманию онто-эпистемологического характера неопределенности выступает соответствие знаний и ситуации
принятия решения [Шевченко: 174], обусловленное неполнотой представленной модели реальности. Как считает С.Ю. Шевченко, в каждой такой ситуации мы имеем дело с четырьмя формами неопределенности: 1) недостаточностью знаний о самой ситуации, 2) отсутствием четких критериев оценки, 3) невозможностью определения границ сферы неопределенного, 4) языковой неясностью описания ситуации [Шевченко: 166]. При наличии указанных компонентов человек не может опираться на сложившиеся поведенческие ориентиры, ему не хватает имеющихся коммуникативных компетенций. Чтобы минимизировать риски, поведение строиться на инструменталистском принципе: быстрая ориентация в конкретном фрагменте окружающего мира без необходимости его глубокого постижения. Не случайно именно сейчас мы сталкиваемся с требованием оставить в университетских курсах лишь «полезное» знание и инструментальные навыки. Здесь прагматизм выступает как один из способов ориентации в данностях VUCA-мира. Длительное существование в ситуации неопределенности формирует соответствующие поисковые регулятивы и способы оценки знаний. Все это, на наш взгляд, выступает в качестве эпистемологического контекста университетского образования, где неопределенность социальная и мировоззренческая смыкаются с неопределенностью методологической. Поэтому обостряется проблема социальной роли университета, выполнение им своих функций, в том числе воспитательной. В отношении будущего университета вопросы, поставленные Шевченко, имеют не только (и не столько) эпистемологическую значимость: «как возможна передача знания о неопределенности? Какое понимание знания можно счесть адекватным ситуации неопределенности? Каким регулятивам можно следовать, формируя и распространяя это знание?» [Шевченко: 164].
Неопределенность цифровизации. Мы уже упоминали о цифровизации как одном из процессов, характеризующих современность. Применительно к университету и сфере образования в целом очевидно, что на сегодня это один из главных факторов неопределенности и нестабильности развития. Исследователи отмечают, что многие преподаватели в период дистанционного обучения переоценили свою способность работать в новых форматах, указывая на необходимость перестройки почти половины содержательной части курсов в сторону их вариативности и персонализации [Батракова, Гладкая: 14—15]. Авторы подчеркивают, что неопределенность ситуации серьезно затрудняет «купирование негативных факторов цифровизации: сетевая зависимость, уход в виртуальную реальность, клиповое мышление, обилие мусорной информации, трудности при социализации» и др. [Иванова, Иванов: 19]. Действительно, цифровизация даже в форме виртуализации процесса обучения, несмотря на очевидные преимущества, вносит нестабильность, неопределенность, сложность и неоднозначность сразу в несколько ключевых моментов образовательной реальности. Н.М. Смирнова указывает, что помимо психолого-педагогических, ситуация резкого перехода на цифровые (виртуально-дистанционные) форматы обучения порождает проблемы социально-философского и эпистемологического свойства [Смирнова: 113]. Среди самых существенных можно назвать отсутствие личностного (неявного и эмоционально наполненного) компонента знания, передаваемого исключительно в процессе межличностного общения, описанного в свое время М. Полани; «утрата специфических средовых маркеров образовательно-интеллектуальной деятельности» и соответствующих способов корректировки поведения из-за слияния социального и приватных пространств, и, как следствие, «огромных
когнитивных лакун в образовательной ткани учебного процесса» [Смирнова: 115]. У студентов возникает иллюзия знания, иллюзия простоты и полноты полученных в «удобном» формате знаний и навыков, оборачивающиеся впоследствии ограниченностью личностного и профессионального самоопределения.
Цифровизация и виртуализация «размывает» границы образовательного пространства, способствует смешению статусов и нарушению иерархии в отношениях (в ситуациях цифрового неравенства и со стороны студента, и со стороны преподавателя); вносит в образовательный процесс фейковую составляющую и не всегда уместные развлекательные элементы, неизбежные при обращении к Интернету. Дополнительная сложность возникает из-за открытости и множественности конфигураций взаимодействия (имеется в виду известная особенность виртуальных коммуникаций «смотреть вполглаза» и «слушать вполуха»), иногда сводя «на нет» возможность контроля за ситуацией. О какой-то определенности нельзя говорить, если преподаватель оказывается в условиях «китайской комнаты» (мысленного эксперимента Д. Серла), ставящей под сомнение степень понимания передаваемой информации; или даже «игры в имитацию» (А. Тьюринга), где под вопросом оказывается не только подлинность знаний и навыков обучающегося, но и достоверность самого реального субъекта обучения (мы не всегда можем установить, с кем взаимодействуем посредством цифровых технологий).
Значимым итогом цифровизации является возникновение новой формы субъекта («коммуниканта» в терминологии В. Савчука), — редуцированного, обезличенного ретранслятора определенного дискурса, продукта и условия ме-диасреды [Савчук]. Ценностной доминантой для такого субъекта выступает легкость, без которой он не мыслит коммуникацию. Как отмечает М.А. Корецкая, принцип супермаркета (минимизация затраченного времени и усилий) способствует распространению в обществе дилетантов под девизом утверждения оригинальности и суверенности [Неопределенность...: 185—186], размывая подлинность существования, утверждая типическое и поверхностное. Цифровые коммуникации не дают возможности "удержать зоны молчания, столь необходимые для вызревания мысли", развивать интеллектуальную дисциплину и чувство меры [Неопределенность.: 193]. На сегодня уже становится ясно, что доступность образовательного контента в цифровом виде в действительности не способствует расширению образовательных коммуникаций, формирует нестабильную и фрагментарную последовательность действий субъекта, что усложняет и без того непростую ситуацию с организованностью и самодисциплиной плохо мотивированных студентов. Избыточная активность в виртуальном пространстве создаёт явные помехи в формировании целостной картины мира (как жизненного, так и профессионального).
Основы конструкта будущего. Несмотря на серьезность и масштаб современных трансформаций, мы уже можем говорить о наличии вполне сформированного «ответа» на вызовы УиСА- и ВАМ-мира, связанного с пересмотром представлений о различных компонентах внешнего мира как среды существования современного университета. В литературе чаще всего фигурируют модель поведения, предложенная Н. Талебом и модель VUCA-Рпте Р. Йохансена, построенные на гибкости в отношении изменчивого мира. В первой модели опорными точками называются пристальное внимание к происходящему, оперативная обратная связь и адаптация при взаимодействии с окружающим. В приложении к университетской реальности это означает опору на серьезный анализ социально-экономического развития, учет
актуальных требований рынка труда в плане формирования профессиональных компетенций, ориентацию на персонализацию результата образования [Корсакова: 7-8]. Модель VUCA-Prime выдвигает на первый план мягкие компетенции: видение (четкое осознание направления движения), понимание (спокойное и глубокое исследование неопределенности), ясность (способность найти понятную основу сложности), быстрота (перебор множества неоднозначных вариантов) как способности противостоять негативным тенденциям современного мира и развиваться в нем [Иванова, Иванов: 17]. Применительно к высшему образованию, говорят о своего рода «осмысленном обучении», — «субъект-субъектном анти-иерархическом обучении, предполагающем взаимное сотрудничество и взаимную ответственность сторон» за его результаты [Иванова]. Потенциальность, субъективность и процессуаль-ность становятся новыми поведенческими ориентирами.
Все вышеупомянутые установки вызывают у автора ассоциацию с представлением об абсурде А. Камю и его описанием абсурдного человека: «если Вселенная внезапно лишается как иллюзий, так и познаний, человек становится в ней посторонним» [Камю: 225]. Вероятно, само сравнение современного мира с абсурдом не столь корректно (хотя многие сторонники классической модели образования именно так рассматривают существующую ситуацию), но поведение человека в мире, где нет смысла и заданных ориентиров, вполне соотносится с требованием А. Камю все знать и ни на что не надеяться. Его абсурдный герой (как и современник) обречены смотреть в лицо неопределенности, опираться на собственные ценности и интересы и обладать твердостью в следовании своей цели. Как мы отмечали выше, такая позиция в конечном итоге ведет к становлению свободной личности, выступая призывом к жизни и активному действию: «чем меньше в жизни смысла, тем больше оснований, чтобы ее прожить» [Камю: 259]. Современному студенту, в значительной степени инфантильному, VUCA-мир дает широкие возможности для личностного становления и самореализации, формирования ответственного отношения к собственной жизни и образованию.
Неопределенность как сущность университета. Неопределенность в статусе университета не должна рассматриваться как нечто катастрофическое: университет как традиционное место поиска (профессионального, научного, личностного и др.) есть пространство соприкосновения с неопределенностью, "стояние в просвете" неопределенности, связанное с выстраиванием новых конфигураций знаний и ценностей на основе имеющегося опыта. Если считать университет своего рода коллективным субъектом, то можно сказать, что неопределенность — это его типичное экзистенциальное состояние. Не случайно образование так часто становилось зоной экспериментов, в образовательном пространстве социум моделирует будущее, пробует соотнести идеалы с моделируемой реальностью (и, как в любом моделировании, закономерно ошибается в деталях). Университет как социальный институт «производит» сложность и тестирует методы ее освоения. Доля рациональности, исследовательской свободы и критичности, сосредоточенные в рамках университетского пространства, позволяют ему сформировать готовность к широкому кругу неожиданностей, актуализировать непостижимость мира как проблему. Основная сложность нам видится в том, чтобы поиск решений данной проблемы гармонично соединял теоретические и педагогические подходы. Как справедливо заметил Г. Люббе, в условиях гипердинамики современности для выхода из кризиса необходимо «трансформировать свободу
в смысл» [Люббе: 28]. Поэтому среди значимых трендов развития образования определяющим становится персонализация, и не столько в ее гуманистическом контексте, но как общая «технология» существования в нестабильном мире. А поскольку онтологически персонализм неизбежно предполагает Другого, то будущее существование университета можно представить только в диалоге (междисциплинарном, культурном, региональном, глобальном), выступающем основанием, условием и границей неопределенности в плане согласования ценностных позиций и поиска рациональных критериев сосуществования. Невероятное настигает только тогда, когда субъект позволяет ему управлять собой, теряет навыки критического осмысления границ возможного и строит будущее только на основе прежнего опыта — таков общий смысл идеологии антихрупкости [Талеб]. Выход — перспективная предсказуемость: университет способен развиваться как Универсум (целостный и разнообразный, единый и многомерный одновременно), объединенный общим интеллектуальным поиском и внешним социальным контекстом (ср.: [Смирнов и др.]). Образование всегда было возникновением различных форм бытия, утверждением человека в мире, поэтому непостижимость в отношении мира может рассматриваться как критерий зрелости каждого конкретного университета в современных условиях. При этом способность к адаптации необходимо рассматривать не как подчинение условиям, а как возможность прояснить и трансформировать текущую ситуацию в соответствии со своими целями и ценностями. Важнейшими условиями существования в такой неопределенности-непостижимости, на наш взгляд, тогда должны быть решающее значение понимания и контекста, выбор как главный компонент конструирования реальности и ориентация на конкретного человека.
Список литературы /References
Батракова И.С., Гладкая И.В. и др. Отношение преподавателей вуза к трансформации университетского образования в цифровом обществе // Человек и образование. 2020. № 4 (65). С. 13—21.
(Batrakova I.S., Gladkaja I.V. et al. Attitude of University Teachers to the Transformation of the World in the Digital Society, Man and Education, 2020, no. 4 (65), pp. 13— 21. — In Russ.)
Викторук Е.Н., Москвич Ю.Н. Этика меняющихся университетов. Красноярск, 2020. 222 с.
(Viktoruk E.N., Moskvich Ju.N. The Ethics of Changing Universities, Krasnoyarsk, 2020, 222 p.— In Russ.)
Виноградова С.Г., Смирнова А.Т. Модель трансформации вуза: теория и практика // Высшее образование в России. 2020. Т. 29, № 11. С. 129—140.
(Vinogradova S.G., Smirnova A.T. University transformation model: theory and practice, Higher Education in Russia, 2020, vol. 29, no. 11, pp. 129—140. — In Russ.)
Глухов П.П., Попов А.А., Аверков М.С. Контуры нового антропологического проекта образования // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2021. № 60. С. 4—54.
(Gluhov P.P., Popov A.A., Averkov M.S. Outlines of a New Anthropological Education Project, Tomsk State University Journal of Philosophy. Sociology and Political Science, 2021, no. 60, pp. 45—54. — In Russ.)
Иванова О.Э. Осмысленное обучение как ответ на вызовы VUCA-мира // Национальная безопасность и молодежная политика: киберсоциализация и трансформация ценностей в VUCA-мире: материалы Международной научно-практической конференции. Челябинск: Издательство Южно-Уральского гос. гум.-пед. ун-та, 2021. С. 38—43. (Ivanova O.Je. Meaningful Learning as a Responce to Challenges of VUCA-world, National Security and Youth Policy: Cybersocialization and Value Transformation in the VUCA World: Papers Presented at the International Scientific and Practical Conference, Chelyabinsk, 2021, pp. 38—43. — In Russ.)
Иванова С.В., Иванов О.Б. Устойчивое развитие в неустойчивом мире: образовательный аспект // Ценности и смыслы. 2021. № 3 (73). С. 6—26. (Ivanova S.V., Ivanov O.B. Sustainable Development in an Unsustainable World (Educational Aspect), Values and Meanings, 2021, no. 3 (73), pp. 6—26. — In Russ.)
Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде // Сумерки богов / под ред. А.А. Яковлева.
М.: Политиздат, 1990. С. 222—318. (Kamus А. The Myph of Sisyphus. Essay on Absurdism, ed by Yakovlev A.A., Twilights of the Gods, Moscow, 1990, p. 222—318. — In Russ.)
Корсакова Т.В. Университет в новой реальности: поиск принципов развития // Образовательные технологии. 2018. № 4. С. 3—8. (Korsakova T.V. University in the new reality: searching for the principles of reality, Educational Technologies, 2018, no. 4, pp. 3—8. — In Russ.)
Люббе Г. В ногу со временем. Сокращенное пребывание в настоящем / пер. с нем.
A. Григорьева, В Куренного. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2016. 456 с.
(Lubbe H. In step with time: The abridged presence in the present, Moscow, 2016, 456 p. — In Russ.)
Неопределенность как вызов. Медиа. Антропология. Эстетика / под ред. К. Вульфа и
B. Савчука. СПб.: Изд-во РХГА, 2013. 248 с.
(Uncertainty as a challenge: Media. Anthropology. Aestetics, ed. by Wolf K. and Savchuk V., St. Petersburg, 2013, 248 p. — In Russ.)
Ортега-и-Гассет Х. Миссия университета / пер. с исп. М.Н. Голубевой, А.М. Корбута.
М.: Изд. дом гос. ун-та Высшей школы экономики, 2010. 144 с. (Ortega y Gasset H. Mission of the university, Moscow, 2010, 144 p. — In Russ.)
Палей Е.В. Темпоральная составляющая современного образования: аксиологический аспект // Вестник Гуманитарного института Ивановского государственного химико-технологического университета. 2020. № 1. С. 140—146. (Paley E.V. Temporal Constituent of the Contemporary Education: an Axiological Aspect,
Bulletin of the Humanitarian Institute of the Ivanovo State University of Chemistry and Technology, 2020, no. 1, pp. 140—146. — In Russ.)
Ридингс Б. Университет в руинах / пер. с англ. А.М. Корбута. М.: Изд. дом Высшей
школы экономики, 2010. 304 с. (Readings B. The University in ruins, Moscow, 2010, 304 p. — In Russ.)
Савчук В.В. Коммуникант — эпифеномен коммуникации // Медиафилософия VII. Медиареальность субъекта / под ред. В.В. Савчука, М.А. Степанова. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского философского общества, 2011. С. 43—65. (Savchuk V.V. Communicant as an Epiphenomenon of Communication, Mediaphiloso-phy VII. Mediareality of the subject, St. Petersburg, 2011, pp. 43—65. — In Russ.)
Смирнова Н.М. Образовательные стратегии в парадигме сценарного подхода // Высшее образование в современном мире: история и перспективы. М.: Энциклопедист-Максимум, 2020. С. 111—117.
(Smirnova N.M. Educational Strategies in the Scenario Approach Paradigm, Higher edica-tion in the contemporary world: history and perspectives, Moscow, 2020, pp. 111— 117. — In Russ.)
Смирнов Г.С., Смирнов Д.Г., Меликян М.А. Виртуальный ноосферный университет: образовательный универсум в изофилософской репрезентации // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2022. № 2. С. 148—162.
(Smirnov G.S., Smirnov D.G., Melikyan M.A. Virtual noospheric university: educational universe in isophilosophical representation, Bulletin of the Ivanovo State University. Series: Humanities, 2022, no. 2, pp. 148—162. — In Russ.)
Талеб Н.Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости. М.: КоЛибри: Азбука-Аттикус, 2012. 528 с.
(Taleb N.N. The Black swan. To impact of the highly improbable, Moscow, 2012, 528 p. — In Russ.)
Черных С.И., Борисенко И.Г. Изменение экосистемы образования в условиях турбулентного социума // Высшее образование в современном мире: история и перспективы. М.: Энциклопедист-Максимум, 2020. С. 83—95.
(Chernyh S.I., Borisenko I.G. Changing ecosystem of education in terms of a turbulent society, Higher edication in the contemporary world: history and perspectives, Moscow, 2020, pp. 83—95. — In Russ.)
Шевченко С.Ю. Этика неопределенности как продолжение эпистемологии добродетелей // Эпистемология и философия науки. 2021. Т. 58, № 1. С. 161—177.
(Shevchenko S.Yu. Ethics of Uncertainty as an Extension of Virtue Epistemology, Episte-mology & Philosophy of Science, 2021, vol. 58, no. 1, pp. 161—177. — In Russ.)
Финогентов В.Н. Будущее высшего образования: от преимущественно прагматической ориентации к ценностно-смысловой наполненности // Вестник Ивановского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2022. Вып. 1. С. 131—140.
(Finogentov V.N. The future of higher education: from a predominantly pragmatic orientation towards value-semantic fullness, Bulletin of the Ivanovo State University. Series: Humanities, 2022, iss. 1, pp. 131—140. — In Russ.)
Статья поступила в редакцию 25.04.2022; одобрена после рецензирования 01.09.2022; принята к публикации 01.10.2022.
The article was submitted 25 .04.2022; approved after reviewing 01.09.2022; accepted for publication 01.10.2022.
Информация об авторе /Information about author
Палей Елена Вадимовна — кандидат философских наук, заведующая кафедрой философии, Ивановский государственный химико-технологический университет, г. Иваново, Россия, [email protected]
Paley Elena Vadimovna — Candidate of Sciences (Philosophy), Chair of the Department of Philosophy, Ivanovo State University of Chemistry and Technology, Ivanovo, Russian Federation, [email protected]
