CC BY
346
Н. М. Никогосян
КОНСТРУИРОВАНИЕ ОБРАЗОВ «СВОЙ», «ДРУГОЙ»
И «ЧУЖОЙ» В СМИ
Они торчат под рейв и чем-то пудрят носы,
Они не такие, как мы.
Слова из песни группы «Машина времени»
Средства массовой информации (СМИ) по-разному воздействуют на окружающий мир. С одной стороны, они могут создавать и поддерживать дистанцию между людьми и между разными социальными группами, препятствуя их взаимодействию друг с другом. С другой стороны, СМИ могут помочь понять ту общую основу, которая позволит не замечать различий. По мнению профессора М. Н. Кима, «в основе любого журналистского произведения лежат факты — своеобразные кирпичики, из которых выстраивается вся его структура» [1]. Каждый из этих «своеобразных кирпичиков» имеет свою идентификацию. Журналист, создавая произведение, сознательно или неосознанно наделяет героев или события такими качествами, окружает такими высказываниями и аудиовизуальными образами, которые так или иначе (прямо или косвенно) связываются с понятиями «Своего», «Другого» или «Чужого». Имеется немало исследований, в фокусе изучения которых находится конструирование образа «чего-то» в СМИ. Например, конструирование образа «среднего класса» [2], образа «политических деятелей» [3], образа «государства» [4], образа «врага» [5] и т.д. Однако непосредственно образы «Своего», «Другого» и «Чужого» в контексте журналистского произведения не рассматриваются. Более того, в научной литературе даются разные трактовки этим понятиям, и до настоящего времени четкого определения не выработано.
Впрочем, нельзя сказать, что данная проблематика не затрагивалась учеными других гуманитарных наук. Например, в конце ХХ в. Мартин Хайдеггер в своей книге «Бытие и время» пишет: «Каждый есть Другой, и никто не есть он сам». Доктор искусствоведения А. К. Якимович считает, что эта фраза во многом была пророческой в плане будущего состояния философской антропологии. Оживление тематики и проблематики «Другого» в западной философии произошло уже в конце XX в. Оно, как отмечают ученые, тесно связано с бурным всплеском раннего феминизма в 1960-1970 гг. и его быстрым превращением в так называемый постфеминизм в 1980-1990 гг., а также с идеями Жака Лакана о «присутствии Другого», о самоидентификации человека через Другого [6, с. 58]. Исследователь Н.В.Палеева считает, что тема идентичности становится особенно актуальной в XX в., в период зарождения постклассической познавательной модели [7, с. 48].
Как писал Ю. М. Лотман, одним из основных механизмов семиотической индивидуальности является граница между такими понятиями, как «наше», «свое», «культурное», «безопасное» и т.д., которым противостоят: «их-пространство», «чужое», «враждебное», «опасное», «хаотическое» [8, с. 175]. Но, по мнению Ю. С. Степанова, «в сфере “свои” — “чужие” само противопоставление создается не только объективными данными, но и их субъективным отражением в сознании» [9, с. 27].
© Н. М. Никогосян, 2010
Поэтому, чтобы разобраться в том, откуда идет разделение людей на «Своих», «Других» и «Чужих», ученые обратились к анализу психологической сущности человека. На сознательном уровне каждый человек склонен по каким-то признакам классифицировать многообразный мир. Это, по мнению В. Б. Кашкина, «помогает индивиду преодолеть страх перед континуальностью Вселенной» [10, с. 50].
Несмотря на то, что понятия «Свой», «Другой», «Чужой» взаимосвязаны и довольно часто в СМИ встречаются вместе, в данном случае рассмотрим их в отдельности и попытаемся обобщить разные подходы в трактовке каждого.
«Свой — это зона самоидентификации и позитивной оценки», — считает украинская исследовательница Л. Молибог [11, с. 256]. То есть «Свой» — это всегда кто-то или что-то, связанное со мной. «Свой» — это человек, не только похожий на меня по внешности, но и близкий мне по духу, понимающий меня и т. д. «Свой/Свое» — это вещь, животное, или какое-то другое понятие, принадлежащее мне, моей группе или желательное для меня/нас, свойственное мне/нам и т.д. Соответственно, если выносить оценку «Своему», то она будет положительной. Русская народная пословица гласит: «Всяк кулик свое болото хвалит». Например, в романе Курта Воннегута «Хлопушка» (Slapstick) компьютеры давали людям новые вторые имена, в результате чего все, кто получил имя «Желтый нарцисс-11», образовали свою группу, которая дистанцировалась от группы людей с именем «Малина-13», и это привело к тому, что члены обеих групп по отдельности друг от друга думали, что «наша» группа лучше, чем «их», хотя и «Желтый нарцисс-11» и «Малина-13» —группы, образованные по случайному принципу [12, с. 91]. Стремление позитивно оценивать кого-то или что-то «Свое» объясняется «желанием человека позитивно оценивать самого себя» [12, с. 76], так как согласно А. Маслоу, видеть себя совершенным — т. е. правильным, здоровым, честным и т. д. — есть основная психологическая потребность человека.
Но «культ «совершенного себя» не так уж прост, как замечает А. К. Якимович. По его мнению, непрямолинейное самолюбование — довольно хитроумное культурнопсихическое приспособление [13, с. 56]. С точки зрения профессора, даже негативно оценивая «Своего», сознательно или неосознанно мы все-таки ставим «Своего» выше «Другого». Например, во многих странах существует устойчивая традиция доказывать особое антропное качество «Мы» посредством «обратного» аргументирования. В этом контексте, пишет А. К. Якимович, Александр Блок рисовал портреты русских в виде свирепых скифов и азиатов «с раскосыми и жадными глазами», подчеркивая тем самым мессианские и эсхатологические перспективы нации. «Мы ужасны, мы звери и дикари — но из этой посылки парадоксальным образом делается вывод о некотором особом предназначении российского человечества» [13, с. 52].
Так, в сравнении с «Чужими» даже негативно оцененные «Свои» стоят выше. Однако, если «Свои» сами по себе сознательно или бессознательно оцениваются негативно, то они перестают признаваться «Своими». В эксперименте, описанном в учебнике «Социальная психология» профессором психологии мичиганского Хоуп-колледжа Дэйвидом Дж. Майерсом, приводится пример, иллюстрирующий вышесказанное. Студенты колледжей, которых интервьюируют после победы их футбольной команды, обычно говорят: «Мы победили». Однако после поражения своей команды они чаще отвечают: «Они проиграли».
В СМИ образ «Своего» может конструироваться по-разному. Например, через прямое использование личностных и притяжательных местоимений: статья «Нам любые дороги дороги» [14]. Однако обозначение чего-то как «Своего» может и не быть выражено эксплицитно, а лишь подразумеваться. Так заголовок статьи «Президент Рос-
сии встретится в Москве с генсеком ООН» [15] для российской аудитории, кроме всего прочего, может также означать, что «Свой» президент встречается с другим руководителем.
В качестве «Своего» в СМИ может выступать потенциальная аудитория, определенная социальная группа или же сам журналист (редакция). Общность обычно подчеркивается через внешнее сходство (цвет кожи, стиль одежды, символика, язык), через образ жизни или ценности. Например, в заголовке статьи газеты «Комсомольская правда» прочитываем апелляцию к общим ценностям: «Нельзя просто так взять и оторвать ребенка от тех, кто дарил любовь. Так не делается» [16]. Или в газете «Коммерсантъ», в статье «Гнев с барьерами» [17], приводится следующая фотография
Рис. 1. Если читатель согласен с надписью, то, соответственно, происходящее на этой фотографии он прочитывает в категориях «Своего», если же нет, — то в категориях «Чужого». Но в данном случае можно сказать, что уже сам ракурс фотографии свидетельствует о том, что журналист симпатизирует участникам данной забастовки
«Своим» обычно уделяется больше эфирного времени, среди информационных сообщений информация о «Своих» расценивается как наиболее важная.
Возвращаясь к определению понятия «Свой», необходимо отметить, что «Свои» бывают разные: есть более и менее свои (или, как определяет О. В. Рябов, «внутренние чужие» [18]). Под «более своими» могут пониматься «Свои», а «менее свои» уже воспринимаются как «Другие». Что конкретно подразумевается под «менее своим» или «Другим»? В этимологическом словаре русского языка слово «Другой» толкуется от существительного «друг», «товарищ». А слово «друг» от латинского (г^е—«вместе, сообща» [19].
В разных исследованиях эта категория имеет разные значения, но чаще она используется как синоним «Чужого». Однако нам представляется важным развести эти понятия. «Другой» — это тот, кто не совсем «Свой», но и не «Чужой». По мнению О. В. Рябова, «“Другим” могут быть внутренние аутсайдеры, которые исключаются из “коллективного” тела для того, чтобы установить и поддерживать социальный порядок. С этой целью проводят четкую границу между теми, кто этот порядок признает, и теми, кто его нарушает. Процесс создания, поддержания и корректировки социального порядка, следовательно, предполагает продуцирование иерархий и асимметрий внутри социума: одни модели поведения признаются эталонными, другие же подвергаются маргинализации (например, так называемые “белые вороны” и неформалы) или вовсе выносятся за пределы “Своего” (это могут быть преступники, душевно больные и т. д.)» [18].
Соответственно, «Другой» может быть двух типов: назовем их отчужденный свой и безопасный чужой. Отчужденный свой — это тот, кто (или что) когда-то был своим, но по какой-то причине больше таковым не является. Одновременно этот отчужден-
ный свой может считаться «Другим» только пока он безопасен. Как только он начнет создавать угрозу, тут же станет «Чужим». И наоборот. Когда «Чужой» становится безопасным, или уже есть меры борьбы с ним, он может стать «Другим». Наглядно об этом пишет А. К. Якимович: «Тот, кто прежде считался нелюдем (скотиной, недочеловеком, преступником, извращенцем и прочее) приобретает в мысли конца XX в. статус “сочеловека”, во всяком случае он больше не враг. “Ужасные Чужие” словно подевались куда-то, их пугающие обличья тают на глазах. Издревле они были здесь, враги никогда не дремали — вдруг все изменилось, их теперь уже нет. Остались теперь только “хорошие Другие” и “добрые чужаки” — милые гомосексуалисты, добрые иноверцы и т.д.» [13, с. 57-58].
Но Якимович не учел следующего факта: как только один «Чужой» перестает быть опасным, становится «Другим», сразу же появляется новый и страшный «Чужой», с которым надо бороться. Плакат с митинга против терроризма 2 декабря 2009 г., проведенный после крушения Невского экспресса, —наглядный тому пример (рис. 2).
Рис. 2. Здесь заметно, что недочеловек все-таки существует и в наше время1
Так, конструирование образа «Другого» в СМИ осуществляется в соответствии с вышеперечисленными особенностями. Теперь кратко остановимся на тех механизмах, которые используются в процессе этого конструирования. Одним из наиболее распространенных является ирония. Например, в статье «Серж Саркисян разделил выборы с Владимиром Путиным» журналист газеты «Коммерсантъ» Андрей Колесников так описывает «Своего» и «Другого» президентов: «Избранный президент России — человек, которому, судя по его виду, чертовски хочется поработать. Избранный президент Армении — человек, кажется, уже бесконечно уставший. Черные круги под глазами и взор, в котором читается боль, происхождение которой, строго говоря,
1 Фотографию этого плаката использовали почти все российские СМИ.
неизвестно. Может быть, это боль за трудную судьбу его народа, а может, и просто боль, с которой ходят на прием к врачу» [20].
Сравнение со «Своим» и наделение чертами экзотичности также является частотными механизмами конструирования образа «Другого» в СМИ. Например, в репортаже информационной программы «Сегодня» телеканала НТВ, журналист в stand up-е удивляется, что «. . . символические шарфы в магазине клуба “Севилия”, пожалуй, для Москвы по сезону, а в Севильи в них долго не выдержишь. Во-первых, встреча обещает быть жаркой, а, во-вторых, на улице плюс 20, а рядом со стадионом зреют апельсины» [21].
Перейдем теперь к рассмотрению категории «Чужой». Этимология данного слова связана со словом чудной — «необычный», «странный» [9, с. 140]. Чуждость этимологически соотносится с этничностью (точнее — иноэтничностью: славянское «чужой» происходит от заимствованного готского слова со значением «народ») [22, с. 395]. Р. Р. Сафин в своей статье пишет о том, что понятие «чужой» (the alien) не является общепризнанным в рамках социальных наук и его необходимо отличать от иных родственных понятий, таких как «маргинал» (the stranger), «другой» (the other), «посторонний» (the outsider), «враг» (the enemy) и «монстр» (the monster). Он отмечает, что любой «иной» персонаж представляет собой социальный конструкт. Научный интерес к исследованию «чужого», согласно мнению исследователя, возник как результат распространения культуры «дэйнжеризации» (от англ. danger — опасность), в контексте которой «чужие» по умолчанию являются источником опасности, если нет основания полагать обратное [23, с. 301].
Человек нуждается в контрастах для того, чтобы осуществить самоидентификацию. Так было всегда. И порой противопоставления, зародившиеся в далеком прошлом, остаются актуальными и сегодня. Так профессор А. К. Якимович считает, что образ «Чужого» до сих пор наделяется чертами «недочеловека», «зверочеловека», которого боятся и от которого защищаются. И хотя соперник-зверочеловек давно не существует, борьба с ним продолжается, являясь условием «человеческого бытия» [13, с. 49].
Рассмотрим теперь, как образ «Чужого» функционирует в социальном взаимодействии. Эксперименты доказывают, что стереотипы в отношении «Чужих» особенно ярко проявляются в тех случаях, когда в человеке актуализируется его групповая идентичность, т. е. когда он взаимодействует с членами своей группы. Такой пример высказывания приводится в книге Дж. Майерса: «Когда члены нашего клуба собираются вместе, мы с наибольшей остротой ощущаем свое отличие от членов других клубов. Предчувствуя предвзятое отношение к своей группе, мы еще активнее начинаем дискредитировать “их”» [12, с. 91].
Остановимся подробнее на обстоятельствах, которые способствуют созданию образа «Чужого». Условно обобщим их в категориях естественные и искусственные. Под естественными понимаются такие обстоятельства формирования мировоззрения человека, как семья, окружение, включенность в разные социальные группы и т. д. Например, израильский историк Мерон Бенвенисти пишет, что для иерусалимских евреев и арабов социальная идентификация является настолько важной частью Я-концепции, что она постоянно напоминает им о том, кем они не являются. Он в ужасе от того, что «среди друзей его собственных детей нет ни одного араба», хотя на их улице живут и евреи, и арабы [12, с. 88].
Искусственным обстоятельством создания образа «Чужого» является пропаганда, которая особенно активизируется в определенных условиях. «“Чужой” зримо
вырастает на горизонте, когда происходит борьба с национальными, классовыми, религиозными и прочими неприятелями», —пишет А. К. Якимович [13, с. 48]. В научной литературе именно в этих контекстах чаще всего описывается конструирование образа «Чужого» в СМИ. Многие исследователи пропаганды определяют создание образа «Чужого», образа «врага» как эффективный метод манипуляции. Так пропаганда, в основном военная, активно прибегала к его использованию. Здесь используются более жесткая ирония и яркие противопоставления. Основываясь на психологической неприязни человека к так называемому «зверю», СМИ в описаниях «врага» использовали образы гибридных чудовищ с признаками различных хищных или «мерзких» животных (рис. 3).
Подводя итоги, еще раз отметим, что понятия «Свой», «Другой» и «Чужой» тесно взаимосвязаны, и это так же отражается в СМИ. Во-первых, для создания и поддержания своей идентичности индивиду необходимы про- ны на советских плакатах распространенным был тивопоставления и контрасты. Во-вто- лозунг: «Б<зй фашистск°г° гада!» [24, с. 301] рых, воспринимая информацию, человек, пропуская ее через определенные фильтры, создает классификации, выносит оценочные суждения. Эти оценки функционируют как ориентиры, они направляют действия людей, помогают им принимать решения. Профессор психологии Д. Мацумото пишет, что «оценивать мир с помощью собственных психологических и культурных фильтров (образов. — Н. Н.) само по себе ни плохо, ни хорошо, это нормальное следствие социализации и приобщения к культуре» [24, с. 74]. А значит, естественно и то, что существуют такие категории восприятия, как «Свои», «Другие» и «Чужие», и что разные люди (а соответственно, и СМИ) наполняют их разным содержанием. Однако эти очевидные для каждого в отдельности, но неоднозначные для всех содержания в первую очередь должны быть осознаны и самими СМИ.
Литература
1. Ким М. Н. Технология создания журналистского произведения. СПб.: Изд-во Михайлова В. А., 2001.—иИЬ: http://evartist.narod.ru/text/77.htm (дата обращения: 19.03.2010).
2. Моржаков В. С. Конструирование образов среднего класса в Российских информационноаналитических СМИ как способ формирования социального мифа. — иИ,Ь: http://www.unn.ru/ pagesZdisserZ165.pdf (дата обращения: 18.03.2010).
3. Денисов Ю. П. К проблеме изучения образа политического деятеля в исторической и историографической традициях. — иИЬ: Ы^р://еИЬгагу.га/Нет.а8р?1(1=11747703 (дата обращения: 18.03.2010).
4. Бойко М. А. Влияние дискурсивных факторов «свой», «чужой», «другой» на создание в современной прессе позитивного образа страны // Язык, коммуникация и социальная среда. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2006. С. 139-148.
5. Фатеев А. В. Образ врага в советской пропаганде. 1945-1954 гг. М.: Ин-т рос. истории РАН, 1999.
6. Якимович А. К. «Свой—Чужой» в системах культуры // Вопросы философии. 2003. №4.
7. Палеева Н. В. Проблема конструирования общественного дискурса о «Себе» и «Других» в Российской Империи конца XIX — начала XX века // Вестн. Сам. гос. ун-та. 2006. №5/1 (45).
8. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек — текст — семиосфера — история. М.: Язык русской культуры, 1996.
9. Степанов Ю. С. Константы: Словарь русской культуры. М.: Академический проект, 2001.
10. Какшин В. Б. Маркеры «своего» и «чужого» в межкультурном диалоге. Взаимопонимание в диалоге культур: условия успешности: В 2 ч. / Под общ. ред. Л. И. Гришаевой,
М. К. Поповой. Ч. 2. Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2004.
11. Молибог Л. Особенности формирования категории «свой—другой—чужой» в семиотическом пространстве // Наукові Записки. Серия Философия науки. Вып. 75(4). Кировоград, 2008.
12. Цит по.: Майерс Д. Социальная психология. СПб.: Питер, 2003.
13. Якимович А. К. «Свой—Чужой» в системах культуры // Вопросы философии. 2003.
№ 4.
14. Арсюхин Е. Нам любые дороги дороги // Газета «Известия». —
иИЬ: http://www.izvestia.ru/ есопотіс/аЛіе1е3139772/ (дата обращения: 19.03.2010)
15. Газета «Правда». — иИЬ: http://www.pravda.ru/news/wor1d/18-03-2010/1023190-
vizit-0/
16. иИЬ: http://kp.ru/print/artic1e/24304/498196/
17. Козенко А., Чернышев А. Гнев с барьерами // Газета «Коммерсантъ». №47 (4347). 19.03.2010. — иКЬ: Ы^://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1338910&NodesID=2
18. Рябов О. В. «Свои» и «Чужие» в межкультурном дискурсе: Гендерные аспекты // Понимание в межкультурном диалоге. Воронеж, 2003. — иИЬ: http://cens.ivanovo.ac.ru/o1egria/svoi-i-chuzhie-v-mezhku1turnom-diskurse.htm (дата обращения: 18.11.2009).
19. Шанский Н. М. Школьный этимологический словарь русского языка. Происхождение слов / Н. М. Шанский, Т. А. Боброва. 7-е изд., стереотип. М.: Дрофа, 2004. 398 с.
20. иИЬ: http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=870829&print=true
21. иИЬ: http://www.ntv.ru/novosti/188237/
22. Черных П. Я. Историко-этимологический словарь русского языка: В 2 т. М., 1999. Т. 2.
23. Сафин Р. Р. Исследование межэтнической интолерантности через образ «Чужого»: Основные теоретико-методологические подходы // Вестн. Каз. техн. ун-та. 2006. № 2.
24. Мацумото Д. Психология и культура. СПб., 2002.
Статья поступила в редакцию 17 июня 2010 г.
