CC BY
0вогаюсы российской юстиции выпуск №33 удк 342.4
Насонова Полина Сергеевна Уральский государственный юридический университет имени В. Ф. Яковлева
Институт юстиции Россия, Екатеринбург nasonova.polina2004@gmail.com Nasonova Polina
Ural State Law University named after V. F. Yakovlev
Institute of Justice Russia, Ekaterinburg
КОНСТИТУЦИЯ 1993 ГОДА: ПРАВОВАЯ ТРАНСПЛАНТАЦИЯ ИЛИ РЕЦЕПЦИЯ ПРАВА ПРИ СОХРАНЕНИИ УСТОЙЧИВЫХ ПРАВОВЫХ
ТРАДИЦИЙ
Аннотация: в настоящей работе определены критерии различия рецепции и трансплантации права, предпринята попытка сравнения российской, американской, немецкой и французской моделей конституционализма, а также проведен ретроспективный анализ конституционных ценностей в практике конституционного строительства Российской Федерации. Автором презюмируется, что в России присутствуют конституционно-правовые традиции и опыт конституционализма, но этот опыт является недостаточным, и только последние десятилетия формируется концепция русской конституционной идентичности посредством адаптации норм и деятельности органов государственной власти.
Ключевые слова: рецепция, правовая трансплантация, имплементация, конституция, конституционная девиация, конституционный параллелизм.
CONSTITUTION OF 1993: LEGAL TRANSPLANTATION OR RECEPTION OF LAW WHILE PRESERVING SUSTAINABLE LEGAL TRADITIONS
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
Annotation: in this paper the criteria for distinguishing between the reception and
the transplantation of law are defined, an attempt is made to compare the Russian, American, German and French models of constitutionalism, and a retrospective analysis of constitutional values in the practice of constitutional construction of the Russian Federation was also carried out. The author presumes that there are constitutional legal traditions and experience of constitutionalism in Russia, but this experience is insufficient, and only in recent decades the concept of Russian constitutional identity is being formed through adaptation of norms and activities of state authorities.
Key words: reception, legal transplantation, implementation, constitution, constitution deviation, constitutional parallelism.
Актуально говорить о таких категориях в праве как «рецепция права», «правовая трансплантация», «юридическая аккультурация», «имплементация» и др. При обсуждении конституционного строительства не исключается солирование таких правовых категорий, так как часто ставится вопрос о степени и характере правовой преемственности Конституции 1993 года. Немаловажную роль здесь играет «исходная точка» русского конституционализма, так как именно в ней многие исследователи видят «предтечу» конституционных ценностей и государственных конструкций Конституции России 1993 года.
Следует двигаться от общего к частному и дать характеристики юридических понятий. Понятие «правовой трансплант» в сравнительное правоведение было введено А. Уотсоном и определялось им как «перемещение нормы из одной страны в другую, или из одного сообщества в другое» [1, c. 13]. Важно отметить, что правовой трансплант в рамках данной работы рассматривается как норма, которая была пересажена из одной правовой системы в другую без учета исторического, культурного, экономического, политического и правового опыта страны, в которую эта норма
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
трансплантируется, следовательно, эффективность действия данного правила
подвергается сомнению, так как на развитие правовых механизмов влияет культура как совокупность достижений социально-экономической, политической и духовной жизни народа. Так, П. Легранд утверждал, что значение нормы права не сводится к ее форме, оно всегда тесно связано со специфическим контекстом и интерпретациями, которые обусловлены историей и культурой [2, а 115]. При осуществлении оценки и анализа Конституции РФ 1993 года этот факт является важным, поскольку способствует определению эффективности правовых механизмов ввиду их согласованности или же несогласованности с культурно-правовыми реалиями многовековой страны.
Рецепция права больше изучена в отечественной правовой науке, чем правовые транспланты, которые анализируются преимущественно зарубежными учеными. Данный факт обуславливает неоднозначность определения рецепции. Так, М. А. Пшеничнов характеризует рецепцию как «принятие государством норм национального права, текстуально повторяющих нормы иной системы права, а также конкретизирующих и адаптирующих их к особенностям социального строя и правовой системы страны-реципиента» [3, а 119]. Данное определение является спорным в ключе текстуального повторения норм иной системы права, так как зачастую при рецепции права меняется внешняя форма выражения правовой нормы. Но ключевым в определении является то, что страна-реципиент адаптирует правовую информацию под особенности политического, правового, экономического и духовного контекста, что существенно отличает рецепцию права от правовых трансплантов. Как отметил С. В. Ткаченко, «Процесс рецепции гораздо сложнее, так как переносятся, прежде всего, правовые идеи, принципы» [4, а 15]. Важно отметить, что рецепция, как и трансплантация правовых норм, может приводить к негативным правовым последствиям - в частности, правовой деградации ввиду несовместимости правовых систем донора и реципиента,
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
поэтому в рамках анализа Конституции 1993 года важно обратить внимание на
схожесть правовых традиций «донора» и «реципиента», чтобы определить потенциал эффективности и рациональность внедрения норм зарубежного права.
Имплементация норм международного права в конституционном строительстве играет важную роль ввиду процесса глобализации. Имплементацию норм международного права можно охарактеризовать как «совокупность международных норм, регламентирующих совместную организационно-правовую деятельность субъектов международного права, направленную на осуществление целей, заложенных в международных обязательствах» [5, а 104-110]. Правовая имплементация представляет собой механизм, который способствует унификации национального законодательства большинства стран мира, особенно учредительного законодательства. В нем закрепляются конституционные ценности, на основе которых осуществляется дальнейшее правовое регулирование.
Традиции конституционализма представляют собой установки в области государственного, учредительного строительства, отражающие взаимодействие частного лица и государства в области государственного устройства, формы правления, политического режима, прав и свобод человека и гражданина, отражающие переход от одного поколения к другому, процесс наследования государственно-правовых форм и основных ценностей от предшествующих поколений.
В отечественной литературе существует много позиций в области конституционных традиций в России, при этом анализируется как период империи, так и советский период, и исходную точку этих традиций каждый исследователь отмеряет на свой манер. Так, А. М. Осавелюк констатирует, что «...между конституциями Российской империи и Российской Федерации больше общего, чем между советскими конституциями и Конституцией Российской Федерации» [6, а 26-30]. Обратную же позицию выдвигает С.А.
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
Белов: «Принято считать, что политическая система, которая была
сформирована Манифестом 17 октября 1905 года, а потом Основными государственными законами 1906 года, - это и есть первая конституционная система в нашей стране. В реальности Конституцией эти документы назвать сложно, так как созданная ими политическая система была очень далека от идей конституционализма» [7, а 71]. Данная позиция кажется справедливой, так как сословное деление в данном акте не было отменено абсолютно, права личности были регламентированы после обязанностей, что противоречит идеям конституционализма, где превалирующая доля конституционного дизайна предоставляется правам и свободам. Кроме того, данный акт носил октроированный характер, что противоречит ценностям конституционализма, который предполагает прямой учредительный характер власти. Основные государственные законы 1906 года стали актом переходного периода в области внедрения конституционных ценностей, которые были обусловлены объективными потребностями общества первой половины XX века.
Наиболее правдоподобной кажется позиция С. А. Авакьяна в области формирования традиций конституционализма, их развития в правовой политике Временного правительства, который утверждал, что «За месяцы, отведенные ему историей, Временное правительство приняло немало актов, направленных на утверждение в России демократического строя и политических свобод» [8, а 122-140]. Так, в постановлении «О печати» 15 марта 1917 г., постановлении «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» 22 марта 1917г. и др. актах были по-настоящему раскрыты принципы конституционализма.
В развития советского государственного права при соотношении с конституционными ценностями, которые нашли отражение в Конституции РФ, мы находим мало общего в формальном ее оформлении ввиду существенного конституционного параллелизма и конституционных дисфункций советского нормотворческого строительства. Также отмечается преобладающее значение
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
неформальных практик в СССР при принятии государственных решений, но
склонность российского общества к неформальным практикам в том числе -результат советской правовой политики.
Итак, в историческом развитии России имеется опыт внедрения базовых конституционных ценностей на правовой ландшафт, что было обусловлено объективными потребностями общества начала XX века и, следовательно, дискредитирует позицию о несвоевременности таких преобразований. Внедрение конституционных ценностей в нормы права происходило постепенно, начиная с Основных государственных законов 1906 года и заканчивая политикой Временного правительства в области демократических преобразований и построения правового государства. Однако это носило недолговременный характер для консолидации этих ценностей в российском обществе и имело негативный окрас ввиду кризисов Временного правительства. Указанные обстоятельства привели к деконституционализации этих ценностей ввиду Октябрьской революции 1917 года и переходу на другой лад. Другими словами, конституционное строительство происходило не в том месте и не в то время, что привело к категорическому снижению шансов консолидации ценностей на долгосрочной перспективе. Важно отметить, что это в любом случае отразилось на российском обществе в 90-х годах XX века, так как не полное усвоение буржуазных норм конце XX века обусловлено не только масштабным опытом их реального функционирования в начале XX века, но исторической связью, которая передается через века и десятилетия, и в правовой ментальности русского народа сохранились некоторые западноевропейские конструкции.
В процессе формирования нового конституционного дизайна РФ влияние оказали американская, французская и немецкая конституционные модели.
Влияние американской модели конституционализма было существенным на начальных стадиях процесса обсуждения новой Конституции РФ, так как именно США стали родоначальниками письменной Конституции и
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
конституционных ценностей в классическом его понимании в XVIII веке.
Ввиду этого американская модель была более авторитетной в сравнении с западно-европейскими. В проект Конституции, который разрабатывала команда Б.Н. Ельцина, «был включен ряд характерных положений американской системы, таких как президентская прерогатива контролировать исполнительную власть; право президентского вето на любой принятый парламентом закон, которое парламент должен преодолеть большинством в две трети голосов; право быть избранным на общенациональных выборах на шестилетний срок в тандеме с вице-президентом, автоматически становящимся спикером верхней палаты парламента» [9, а 540-621].
Но впоследствии экспертам стало очевидно, что американская модель не подходит под особенности российской правовой системы в постсоветский период ввиду следующих причин: Конституция США отличалась абстрактностью, что затрудняло ее использование в процессе конституционного конструирования в России в период социальной бифуркации; толкование Конституции США прерогатива Верховного Суда и нижестоящих федеральных судов, что затрудняло бы их деятельность в России, так как был низкий уровень доверия к системе судов, преобладали неформальные практики. Кроме того, Дик Ховард отметил следующую трудность в процессе заимствования американской конструкции: «Чтобы понять американский конституционализм, начинают с ее текста, но затем приходится штудировать пятьсот томов отчетов Верховного Суда США. У разработчиков нет никаких способов, которые позволили бы выделить из них квинтэссенцию и отразить ее в каком-либо документе» [10, а 53-59]. Представленный факт также становится причиной отхода от американской модели в процессе оформления российского конституционного дизайна в постсоветский период. При этом важно отметить, что США и Россия имеют разные правовые традиции и относятся к разным правовым семьям. Так, если в правовой традиции России имеется приоритет публичного (общественного)
вопрсх:ы российской кхггиции выпуск №33
интереса над частным, то в США частные интересы превалируют над
общественными, что обуславливает неестественность активного внедрения американского конституционализма .
Французская конституционная модель отражена в главе Конституции РФ, посвященной Президенту. Так, и в Конституции России, и в Конституции Франции Президент назначает премьер-министра и является гарантом Конституции, а также устанавливаются ограничения в сроках полномочий Президента. Помимо этого он является верховным главнокомандующим и определяет основы политики в области обеспечения безопасности и др.
Влияние немецкой конституционной модели отражено в избирательном праве, а также в положениях, посвященных федеральной конституционной юстиции. Выборы парламента, при которых происходит смешивание пропорциональной и мажоритарной системы, а также барьер 5% при пропорциональной системе - новация Германии.
В результате процесса глобализации и прекращения «холодной войны» в ходе конституционного строительства РФ влияние оказало международное право посредством имплементации норм в Российскую правовую систему. Так, значительное влияние оказала Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод [11] , что отразилось в ряде конституционных принципов и моделей: запрет пыток, право на свободу и личную неприкосновенность, свобода мысли, совести и религии и др.
При анализе российской конституционной почвы верно выразился Р. Шарлет: «В Конституции РФ 1993 года можно увидеть конституционный эквивалент европейского аэробуса, собранного из деталей, изготовленных в нескольких странах» [12, а 16].
Важно обратить внимание на то, что в России существовал переходный период внедрения этих новаций - это процесс перестройки, проведение конституционных реформ в 1988-1990-х годах, которые отражали основные демократические ценности, вводили механизмы конституционного надзора
вогаюсы российской юстиции выпуск №33
норм права, а также существенно изменяли механизмы участия граждан в политике посредством функционирования Съезда Народных Депутатов, но не в полной мере удовлетворяли потребности общества.
Ключевым в процессе конструирования конституционного дизайна РФ стало то, что нормы и механизмы западного права проходили фильтрацию.
Происходит переоценка влияния зарубежных конституционных моделей со стороны Запада и США. Это обусловливается стремлением этих стран продемонстрировать несостоятельность российской конституционной мысли, дискредитировать достижения правовой политики.
Процесс правовой революции проходил циклично, нормы начинали работать не сразу. Результаты опыта существенных изменений Конституции РФ отражены в ходе конституционного мониторинга, демонстрирующего уровень конституционных дисфункций в области конституционных принципов: «По уровню отклонений конституционной практики от норм Конституции Российской Федерации, рассмотренные сферы конституционного регулирования располагаются в следующей последовательности: политическое, идеологическое, духовное, культурное и иное многообразие (плюрализм) (значение отклонения 0,39); принцип разделения властей (0,39); федерализм (0,53); независимость и самостоятельность судебной власти (0,53); политические права и свободы (0,62)» [13, а 76]. Это свидетельствует о существенных конституционных девиациях на российской правовой почве. Другими словами, нормы полностью не реализуются на практике.
Общие выводы:
1. Конституция РФ не является правовым трансплантом, а является документом, который включил в себя достижения доноров из разных правовых систем. При проектировании конституционного дизайна учитывался исторический, политический, правовой опыт, а также объективные потребности общества.
вопрсх:ы российской юстиции выпуск n«33
2. В России присутствуют конституционно-правовые традиции и опыт конституционализма, но этот опыт является недостаточным, и только последние десятилетия формируется концепция русской конституционной идентичности посредством адаптации норм и деятельности органов государственной власти.
3. Конституционные дисфункции обусловлены не трансплантацией норм права зарубежных стран, а сложностью процесса их принятия с точки зрения наличия конфликта интересов, а также недостатком исторического опыта взаимодействия с конституционными ценностями со стороны бюрократического аппарата, а также населения. Но это требует не отказа от конституционных принципов, а их развития.
1. Watson A. (1993). Legal Transplants: An Approach to Comparative Law. Legal Transplants. 2nd ed. University of Georgia Press. pp. 14-21.
2. Legrand P. The Impossibility of «Transplants» // Maastricht Journal of European and Comparative Law. 1997. Vol. 4. Iss. 2. pp. 111-124.
3. Пшеничнов М. А. Конституция России и международное право: проблемы взаимодействия: дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2002. 119 с.
4. Ткаченко С. В. Рецепция Западного права в России: проблемы взаимодействия субъектов: монография. — С.: СамГУПС, 2009. - 15 с.
5. Белянская О. В., Пугина О. А. Условия имплементация международно-правовых норм в российское законодательство.// Право и политика. 2005. № 8. С. 104-110.
6. Осавелюк А. М. Конституция Российской Империи — предтеча Конституции России 1993 г.? // Международный журнал конституционного и государственного права. 2018. №4. С. 26-30.
7. Белов С. А. Курс лекций по конституционному праву ч.1. СПб., 2020. 266 с. // Сайт архива открытого доступа Санкт-Петербургского
Список литературы:
вопрсх:ы российской юстиции выпуск n«33
государственного
университета.
URL:
https://dspace.spbu.ru/handle/11701/18010?mode=full (дата обращения:
04.04.2024)
8. Авакьян С. А. Конституция России: природа, эволюция, современность. 2-е изд. — М.: РЮИД, «Сашко», 2000. - 528 с.
9. Ludwikowski, Rett R. Constitution-making in the region of former Soviet dominance. Durham, NC. : Duke University Press, 1996. 641 p.
10. Howard, A. E. Dick. The Constitution-Making Processand the Rule of Law // American University Journal of International Law and Policy, 1997. vol. 12, no. 1, pp. 53-59.
11. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. // СПС «Консультант Плюс». URL: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_29160/ (дата обращения: 10.09.2024 г.).
12. Шарлет Р. Правовые трансплантации и политические мутации: рецепция конституционного права в России и в новых независимых государствах. // Конституционное Право: Восточное Обозрение. 1999. №2. С.
13. Конституционные принципы и пути их реализации: российский контекст: Аналитический доклад / отв. ред. А. Н. Медушевский. - М.: Институт права и публичной политики, 2014. - 76 с.
14-21.
