CC BY
55Государственная служба и кадры. 2022. № 1. С. 233 — 239. State service and personnel. 2022;(1):233 — 239.
Научная статья УДК 343.11
https://doi.org/10.24411/2312-0444-2022-1-233-239
NIION: 2012-0061-01/22-061 MOSURED: 77/27-008-2022-01-261
Конституционный судебный контроль за защитой прав и свобод человека в уголовном судопроизводстве при определении процессуального положения подозреваемого лица
Оксана Хасанбиевна Штымова1, Иса Даудович Мальцагов2
1 2 Чеченский государственный университет имени А. А. Кадырова, Грозный, Россия
1 pochta0795@mail.ru
2 Isa.maltsagov@mail.ru
Аннотация. В статье раскрывается значение конституционного судебного контроля за реализацией правовых норм, регламентирующих правовой статус подозреваемого. Обосновывается необходимость совершенствования норм уголовно-процессуального законодательства, регламентирующих статус подозреваемого. Важность приведения норм УПК РФ в соответствие с конституционным принципом права на защиту лица, преследуемого в уголовно-процессуальном порядке, от незаконного и необоснованного обвинения, усиления конституционных гарантий права граждан на получение квалифицированной юридической помощи обусловлена отсутствием четкой правовой регламентации статуса подозреваемого на начальных этапах досудебного производства. Предлагаемые изменения процессуального статуса подозреваемого будут способствовать снижению числа нарушений прав подозреваемого в уголовном процессе и обеспечению реализации конституционного принципа презумпции невиновности.
Ключевые слова: подозреваемый, процессуальный статус, уголовный процесс, презумпция невиновности, возбуждение уголовного дела, предварительное расследование, следствие, дознание.
Для цитирования: Штымова О.Х., Мальцагов И.Д. Конституционный судебный контроль за защитой прав и свобод человека в уголовном судопроизводстве при определении процессуального положения подозреваемого лица // Государственная служба и кадры. 2022. № 1. С. 233—239. https://doi.org/10.24411/2312-0444-2022-1-233-239.
Original article
Constitutional judicial control for the protection of human rights and freedoms in criminal proceedings in determining the procedural status suspected face
Oksana Kh. Shtymova1, Isa D. Maltsagov2
11 2 Chechen State University named after A.A. Kadyrov, Grozny, Russia
1 pochta0795@mail,ru
2 Isa.maltsagov@mail.ru
Abstract. The article reveals the importance of constitutional judicial control over the implementation of legal norms regulating the legal status of a suspect. Substantiates the need to improve the norms of criminal procedure legislation regulating the status of a suspect. The importance of bringing the norms of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in accordance with the constitutional principle of the right to protect a person prosecuted in criminal procedure from illegal and unfounded charges, strengthening constitutional guarantees of the right of citizens to receive qualified legal assistance is due to the lack of clear legal regulation of the status of a suspect at the initial stages of pre-trial proceedings. The proposed changes to the procedural status of the suspect will contribute to reducing the number of violations of the suspect's rights in criminal proceedings and ensuring the implementation of the constitutional principle of the presumption of innocence.
Keywords: suspect, procedural status, criminal process, presumption of innocence, initiation of a criminal case, preliminary investigation, investigation, inquiry.
For citation: Shtymova O.Kh., Maltsagov I.D. Constitutional judicial control for the protection of human rights and freedoms in criminal proceedings in determining the procedural status suspected person / / State service and personnel. 2022;(1):233—239. (In Russ.). https://doi.org/10.24411/2312-0444-2022-1-233-239.
© Штымова О.Х., Мальцагов И.Д. М., 2022.
№ 1/2022
В современном цивилизованном обществе признается ряд прав, образующих основу правового статуса человека. Их признание, соблюдение и защита давно стали предметом не только внутригосударственного, но и международного правового регулирования. И каждый считает, что знаком с законодательной категорией «права человека» . Но зачастую это заблуждение становится причиной последующих неудач в сфере обеспечения реальных прав и свобод, необходимых для органического существования человека, общества и государства. В юридической литературе не сложилось однозначного мнения относительно категории «права человека».
Одни ученые рассматривают данный термин как убеждения, систему ценностей, философскую концепцию, а другие — часто в идейном плане, определяя права человека как четкие правовые нормы и эффективно работающие механизмы.
На наш взгляд, права человека — это такие его возможности, которые при помощи правового государства обеспечивают защиту и свободы каждого отдельного человека.
Выделяют две группы юридических гарантий: гарантии реализации и гарантии охраны прав. Особое место среди юридических гарантий определено для судебных гарантий.
На сегодняшний день ввиду того, что происходит непрерывное развитие сфер социальной и общегосударственной жизни общества, а также правовой сферы, возникает необходимость в реформировании норм, которые выступают регуляторами общественных отношений жизни людей. В большей степени подвергается реформированию именно правовая сфера, так как данные изменения направлены на защиту и обеспечение прав и законных интересов лиц, которые выступают участниками правовых отношений. На основании этого сфера уголовно-процессуального права и сегодня подвергается достаточно частому преобразованию и вызывает множество вопросов по регулированию тех или иных отношений, которые складываются между участниками уголовного судопроизводства.
Важно отметить, что с момента принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации без внимания нормы, регулирующие институт подозреваемого в уголовном процессе, не остались. И постепенно сформировалась правовая позиция, согласно которой только при учете всех прав и законных интересов подозреваемого виновный в совершении преступления будет подвергнут справедливому и соразмерному тяжести совершенного им преступного деяния наказанию. Следовательно, лицо, не виновное в совершении преступления, не будет подвергнуто необоснованному и несправедливому осуждению и привлечению к уголовной ответственности.
В настоящее время значительный интерес представляет анализ проблем обеспечения прав и законных интересов подозреваемого, гарантий реализации подозреваемым функции защиты в уголовном судопроизводстве.
Подозреваемый в уголовном процессе выступает одним из основных участников, а, значит, его права должны соответствовать и соблюдаться согласно уголовно-процессуальному законодательству в полном объеме, так же, как и права иных участников уголовного судопроизводства. Зачастую на практике следователь, дознаватель, органы дознания так или иначе сталкиваются с проблемами обеспечения прав и законных интересов подозреваемого. Нередки случаи, когда имело место нарушение прав лица, подозреваемого в совершении преступления. Эти нарушения допускаются вышеуказанными должностными лицами, а также иными государственными органами, так как они неверно применяют либо игнорируют применение норм УПК РФ.
Лицо, подозреваемое в совершении преступления, с точки зрения исполнения им процессуальной функции относится к стороне защиты. Его основная функция — это защита от уголовного преследования, от необоснованного подозрения и в последующем обвинения, а также осуждения и наказания.
В целом институт подозреваемого, равно, как и иные институты уголовного и уголовно-процессуального права, прошел свой определенный исторический путь развития, результатом которого стало формирование существующего подхода к регламентированию данного понятия, а также к правоприменительной практике [6, с. 195].
Целесообразным представляется выделить ряд этапов развития правового статуса подозреваемого, сделать выводы об их динамике, а также рассмотреть ряд положений, которые могли бы применяться на практике в настоящий момент.
Попытки урегулировать правовой статус подозреваемого предпринимались в «Кратком изображении процессов и судебных тяжб» (1715). Примечательно, что в них не содержалось непосредственно самой дефиниции понятия подозреваемый, однако указывались некоторые применяемые к нему меры процессуального принуждения. С учетом развития государства на тот период, а также принимая в расчет государственный строй и форму устройства государства, можно сделать вывод о том, что первоначальные меры, применяемые к подозреваемому, были достаточно суровыми, однако вполне соответствовали духу времени. Понятие подозреваемого в названном документе не раскрывалось, под ним подразумевалось лицо, находящееся под подозрением в совершении преступления. Существовали и предпосылки для на-
№ 1/2022
хождения лица под подозрением. К ним можно отнести угрозы лицу, которому причинен вред, противоречивые показания суду, общение с другими злоумышленниками, наличие очевидца совершения преступления. Эти положения находят свои отголоски даже в наши дни. Так, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации закрепляет в качестве одного из оснований для применения к лицу мер принуждения прямое указание на него очевидца преступления.
С точки зрения мер, применяемых к подозреваемому, законодателем было разрешено применять пытки, осуществлять допрос, прибегать к очистительной присяге и допросу с пристрастием. Основным способом получения от подозреваемого сведений являлась пытка. Целесообразно отметить, что обеспечение прав и законных интересов лица, подозреваемого в совершении преступления, не было приоритетной задачей в данный период, поэтому пытки могли применяться даже к невиновным людям.
Начальное развитие института подозреваемого шло в соответствии с возрастанием либеральных настроений в обществе (1801 — 1864). Классически принято выделять период с 1864 г., когда был принят Устав уголовного судопроизводства. Однако в данном случае наиболее корректным представляется выделить период именно с 1801 по 1864 гг. в силу того, что институт защиты прав и свобод подозреваемого развивался поступательно, параллельно с нарастающими либеральными настроениями.
На данном этапе был принят и Свод законов Российской империи. В данном нормативном документе отсутствует само определение понятия «подозреваемый», однако фигурирует термин «оставление в подозрении», который подразумевал наличие достаточных доводов и оснований для того, чтобы считать человека причастным к совершению преступления. Более того, Свод законов Российской империи вычеркнул пытку из списка мер, применяемых к подозреваемому. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что уровень развития исследуемого правового института напрямую взаимосвязан со сложившимися в обществе взглядами, настроениями и ценностями.
Таким образом, законодатель не предусматривал существенных различий в статусах подозреваемого и обвиняемого, наделяя их одинаковыми процессуальными правами и обязанностями. Примечательно, что нормы Устава уголовного судопроизводства применялись также в постреволюционное время; это свидетельствует о колоссальном значении данного этапа в развитии как института подозреваемого, так и всего уголовно-процессуального права в целом.
Роль принятых в первые два года после Октябрьской революции 1917 г. Декретов о суде [8, с. 55] заключалась в упразднении стихийно возникших с целью необходимости осуществления суда над приверженцами павшего политического строя народных, революционных, мировых и ряда других судов. В этот период было необходимо выработать единую судебную систему, подконтрольную государству, что, несомненно, позволило бы избежать народных волнений. Именно такой концепции и придерживались в 1923 г. при принятии Уголовно-процессуального кодекса РСФСР.
В данном случае не приходится говорить о целостности и дальнейшем развитии уголовно-процессуальной системы, так как она, по сути, содержала различные начала судопроизводства для отдельных классов. Например, производство по делам в отношении крестьян и рабочего класса, по делам, подведомственным народному суду, рассматривалось с применением гласности, публичности, а также с соблюдением большинства демократических принципов. В то же время дела, подведомственные губернским судам, рассматривались в отсутствии названных выше критериев.
Статья 38 Кодекса ограничивала состязательность и публичность по делам, рассматриваемым в губернских судах, с указанием на необязательность соблюдения данных признаков. Поскольку сама система уголовного судопроизводства стала функционировать на новых принципах, институт подозреваемого не получил развития и фактически стал синонимом понятия «обвиняемый».
Подобный подход закрепил также циркуляр Прокуратуры СССР № 41/26 от 1397 г., который содержал прямое указание на необходимость устранения из всех дел термина «подозреваемый». Данная ситуация привела к тому, что на долгое время понятие «подозреваемый» не применялось в контексте уголовного судопроизводства, приравнивалось к понятию «обвиняемый». Повсеместными стали ситуации применения более суровых мер процессуального принуждения к только что допрошенным лицам [7, с. 59].
С принятием Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (2001) в нем стало фигурировать определение понятия «подозреваемый».
На основании вышесказанного можно обобщить особенности становления и формирования процессуального статуса подозреваемого в российском уголовном процессе.
1. Институт прав и свобод подозреваемого прошел путь исторического развития, однако ввиду различного подхода власти к исследуемому понятию единой концепции в отношении регулирования статуса подозреваемого выработано не было.
2. Исторически в контексте уголовно-процессуального права фигуры подозреваемого и обви-
№ 1/2022
няемого были близки, а на некоторых этапах развития данного института даже тождественны.
3. Определяющим в наделении лица статусом подозреваемого являлась не материальная часть (т.е. наличие достаточных оснований полагать, что подозреваемый совершил преступление), а процессуальная, в частности, применение к лицу мер уголовно-процессуального характера.
Необходимо отметить, что формирование правовых позиций осуществляется и посредством конституционного судебного контроля. Назовем несколько направлений, по которым Конституционным Судом Российской Федерации были представлены правовые позиции:
1) вопрос о возможности задержания лица и придания ему статуса подозреваемого до возбуждения уголовного дела относится к уголовно-процессуальному законодательству и должен разрешаться федеральным законодателем [3];
2) соединение уголовных дел в одном производстве не ограничивает право подозреваемого знать, в чем он подозревается, установленное п. 1 ч. 4 ст. 46 УПК РФ [4];
3) подозреваемый вправе представлять доказательства не только после вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, но и до вынесения постановления [5];
4) в целях реализации конституционных прав необходимо учитывать не только формально-процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование [2] и др.
Определяющим в наделении лица статусом подозреваемого является факт наличия или отсутствия применения к нему мер уголовного воздействия и уголовно-процессуального принуждения. Данное обстоятельство в полной мере не позволяет подозреваемому реализовывать свои права и отстаивать законные интересы в уголовном процессе, а также не соответствует закрепленному в ст. 14 УПК РФ принципу презумпции невиновности.
Некорректность данного положения очевидна. На наш взгляд, совершенно разумно считать, что подозрение в совершении лицом преступления не может предшествовать проведению предварительного расследования.
Как нам представляется, данное положение является абсолютно антиконституционным, поскольку возбуждение уголовного дела в отношении лица без проведения предварительной проверки предоставляет субъекту уголовного процесса возможность применять к нему меры процессуального принуждения даже в тех случаях, когда какая-либо причастность его к совершению преступления ставится под вопрос.
Значимость процедуры выдвижения подозрения заключается в том, что в случаях, предус-
мотренных законом, именно наличие официально выдвинутого подозрения является условием для применения различных мер уголовно-процессуального принуждения.
Практически следователи в условиях отсутствия специальной нормы, позволяющей наделять лицо статусом подозреваемого, вынуждены применять меру пресечения как инструмент по присвоению процессуального статуса, тем самым извращается сама сущность меры пресечения в уголовном процессе.
На участников уголовного процесса искусственно накладываются ограничения их конституционных прав; например, при подписке о невыезде свобода перемещения ограничена, однако реально такой необходимости может и не быть [11, с. 85]. Для решения данной проблемы, как видится, необходимы изменения действующего Уголовно-процессуального кодекса, а в частности, введение института привлечения лица в качестве подозреваемого, так как несовершенна сама конструкция, предусматривающая возникновение у лица процессуального статуса подозреваемого.
Несовершенство состоит в том, что в ст. 46 УПК РФ подозрение, объективно являясь причиной, упоминается в законе только при формальном появлении подозреваемого, т.е. неподозреваемый появляется в связи со сформировавшимся подозрением, а подозрение формируется только с появлением подозреваемого.
Несмотря на очевидную практическую востребованность единого подхода к определению сущности задержания и, соответственно, его правовой природы, в науке уголовного процесса до настоящего времени он не сформировался.
Часть специалистов полагают, что задержание подозреваемого — это уголовно-процессуальный институт, являющийся структурным элементом системы мер уголовно-процессуального принуждения [9, с. 47]. Подобная позиция не является новой, она следует российской правовой традиции определения сущности задержания через его противопоставление судебному ограничению свободы подозреваемого (обвиняемого) путем заключения его под стражу.
В современных исследованиях задержание определяется как краткосрочное досудебное ограничение права подозреваемого на свободу и личную неприкосновенность путем помещения его в изолятор временного содержания. Заметим, что сторонники приведенной точки зрения исходят из легального определения исследуемой меры принуждения, содержащегося в п. 11 ст. 5 УПК РФ.
Другая часть специалистов придерживаются иной позиции. Не отрицая уголовно-процессуальной сущности задержания, его относят к числу следственных действий, признавая тем самым
№ 1/2022
наличие познавательно-удостоверительного характера соответствующей деятельности должностных лиц органов уголовной юстиции.
Несколько смягчают данный тезис, занимают компромиссную позицию исследователи, указывающие, что, являясь мерой уголовно-процессуального принуждения, задержание содержит некоторые элементы познавательной деятельности [10, с. 108].
Полагаем, что наличие прямо противоположных взглядов на сущность задержания, несмотря на однозначный подход законодателя, обусловлено корреспондирующей проблемой отсутствия четких научных представлений о содержании, признаках и системе следственных действий. Не вдаваясь в научную дискуссию по смежной проблематике, отметим лишь, что при широком толковании следственное действие понимается как любая процессуальная деятельность компетентных должностных лиц, что логически предполагает включение в их орбиту не только задержания, но и иных мер уголовно-процессуального принуждения.
Кроме того, не последнюю роль в отсутствии единого подхода к сущности задержания сыграли противоречия, существующие в законодательной регламентации порядка его производства.
Так, если нормативное определение, как уже было отмечено, относит задержание к мерам уголовно-процессуального принуждения, то гл. 12 УПК РФ интегрирует комплекс процессуальных действий, которые включают как следственные (допрос подозреваемого и личный обыск), так и иные процессуальные действия (составление протокола задержания, уведомление, направление в суд ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу).
Нельзя не отметить, что подобный подход не позволяет однозначно определить задержание исключительно как меру принуждения, поскольку в его содержание входят познавательно-удостове-рительные действия, направленные на собирание доказательств.
В частности, результаты допроса подозреваемого, а также личного обыска, который, по справедливому замечанию С.Б. Россинского, не вполне обоснованно оформляется единым протоколом задержания [12, с. 185], являются доказательствами, полученными из источников, прямо предусмотренных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ.
Кроме того, сам механизм задержания, когда до его процессуального оформления лицо фактически задерживается и доставляется в правоохранительный орган, на что отводится три часа, позволяет говорить о наличии элементов оперативно-розыскных мероприятий и административного задержания, которые находятся в тесной взаимосвязи с последующими процессуальными действиями.
Исследуемую меру можно рассматривать как комплексный институт, интегрирующий: фактическое задержание на месте или захват, доставление лица в правоохранительный орган, процессуальное оформление задержания, принятие решения о возбуждении уголовного дела, водворение задержанного ИВС, уведомление прокурора о задержании.
Заметим также, что производство задержания в его уголовно-процессуальной составляющей является фактическим основанием появления в уголовном процессе процессуальной фигуры подозреваемого, который имеет право на оказание профессиональной юридической помощи, т.е. в производство по уголовному делу вступает защитник.
Полагаем, что именно комплексный подход позволяет наиболее точно определить правовую природу задержания — это комплекс уголовно-процессуальных действий, включающий как следственные, так и иные процессуальные действия, который производится на основании единого процессуального решения, выносимого в форме протокола задержания (ч. 1 ст. 92 УПК РФ).
Данный комплекс включает: фактическое задержание; личный обыск задержанного; составление протокола задержания; уведомление о факте задержания; разъяснение подозреваемому его прав; обеспечение реализации права на защиту; допрос подозреваемого.
В связи с вышеизложенным предлагаем внести изменения в ч. 1 ст. 46 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и представить ее в следующей редакции:
«Подозреваемым является лицо, в отношении которого совокупность фактических доказательств в материалах дела свидетельствует о причастности лица к совершенному преступлению, либо задержанное в порядке статей 91 и 92 настоящего Кодекса».
По нашему мнению, предложенные изменения в законодательство помогут непрофессиональному субъекту уголовно-процессуального права отстаивать свои права и законные интересы, а также сформировать принципиально новый подход к правовому регулированию статуса подозреваемого.
Предлагаем под материальными основаниями придания статуса подозреваемого понимать данные, полученные дознавателем, следователем в процессе своей познавательной деятельности, в установленном процессуальном порядке, которые прямо или косвенно указывают на причастность лица к тому или иному преступлению.
Определение процессуальных оснований должно формулироваться как предусмотренные УПК РФ действия, осуществляемые дознавателем или следователем, совершение которых ставит лицо в положение подозреваемого.
№ 1/2022
В настоящее время уголовно-процессуальный закон не содержит в перечне прав подозреваемого и обвиняемого их права заявлять ходатайства о заключении с ними досудебного соглашения о сотрудничестве и права на разъяснение им положений главы 40.1 УПК РФ. Представляется, что данный пробел в законодательстве необходимо устранить. Это можно сделать путем внесения соответствующих дополнений в действующее законодательство.
Предлагаем дополнить пункт 5 части 4 статьи 46 УПК РФ «Подозреваемый» после слов «заявлять ходатайства и отводы» словами «в том числе ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве».
В статье 53 УПК РФ предлагается дополнить текст части 2 после слов «краткие консультации» словами «в том числе право заявить ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве и положения главы 40.1 УПК РФ».
Представляется также, что полномочию защитника разъяснить подозреваемому, обвиняемому их права заявить ходатайство о заключении с ними досудебного соглашения о сотрудничестве должна корреспондировать обязанность следователя разъяснить данное право и положения главы 40.1 УПК РФ подозреваемому, обвиняемому. Вполне логично будет, если после разъяснения следователем и защитником подозреваемому, обвиняемому его права заявлять такое ходатайство эти лица могут подать данное ходатайство.
Полагаем также, что введение отдельным перечнем в УПК РФ системы обязанностей подозреваемого позволит устранить разрозненное состояние норм, содержащих указание на его обязанности, что облегчит подозреваемому возможность ознакомления со своим процессуальным статусом.
Список источников
1. Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.07.2021) // http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_ 82959/
2. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 № 11-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 2000. № 5.
3. Определение Конституционного Суда РФ от 11.07.2006 № 268-О // Вестник Конституционного Суда РФ. 2006. № 6.
4. Определение Конституционного Суда РФ от 15.07.2010 № 1025-0-0 // URL: https:// demo.consultant.ru/ (Дата обращения: 01.11.2021)
5. Определение Конституционного Суда РФ от 17.06.2013 № 1003-О // URL: https://demo. consultant.ru/ (Дата обращения: 01.11.2021)
6. Горюнов B.C. Законодательная регламентация, обеспечение и реализация основных прав и обязанностей подозреваемого // Науч. Образование. 2021. № 1 (10). С. 192—195.
7. Жерносек И.В. Реализация принципа уголовного процесса — обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту / / Ростовский науч. журнал. 2019. № 4. С. 59—66.
8. Иванов И.Ю. К вопросу правового регулирования прав и свобод подозреваемого в ходе досудебного производства по уголовному делу: истори-ко-правовой аспект / / Вестник Рос. нового ун-та. Сер.: Человек и общество. 2021. № 1. С. 153—158
9. Крупицин С.И. Сущность задержания подозреваемого: комплексный подход // Проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства в деятельности следственно-судебных органов. Воронеж, 2021. С. 47—51.
10. Мальцева АС. Подходы к определению процессуального положения подозреваемого лица // Современность в творчестве начинающего исследователя: Матер. науч.-практ. конф. молодых ученых. Иркутск, 2021. С. 104—108.
11. Марченко ВА. О совершенствовании института подозреваемого в ходе предварительного расследования / / Проблемы совершенствования российского законодательства. Барнаул, 2021. С. 85—86.
12. Россинский С.Б. К вопросу о сущности и правовой природе задержания подозреваемого в уголовном судопроизводстве / / Актуальные проблемы рос. права. 2017. № 1. С. 174—185.
References
1. The Criminal Procedure Code of the Russian Federation of 12.18.2001 № 174-FZ (as amended on 07.01.2021) http://www.consultant.ru/document / cons_doc_LAW_82959/
2. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation of June 27, 2000 № 11-P // Bulletin of the Constitutional Court of the Russian Federation. 2000. № 5.
3. Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of 11.07.2006 № 268-О // Bulletin of the Constitutional Court of the Russian Federation. 2006. № 6.
4. Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of 15.07.2010 № 1025-0-0 // URL: https://demo.consultant.ru/ (Accessed: 01.11.2021)
5. Determination of the Constitutional Court of the Russian Federation of June 17, 2013 № 1003-0 // URL: https://demo.consultant.ru/ (Accessed: 01.11.2021)
6. Goryunov VS. Legislative regulation, provision and implementation of the basic rights and
№ 1/2022
obligations of the suspect // Scientific Education. 2021. № 1 (10). Pp. 192—195.
7. Zhernosek I.V. Implementation of the principle of criminal procedure — ensuring the suspect and the accused the right to defense // Rostov scientific journal. 2019. № 4. Pp. 59—66.
8. Ivanov I.Yu. On the issue of legal regulation of the rights and freedoms of a suspect in the course of pre-trial proceedings in a criminal case: historical and legal aspect / / Bulletin of the Russian New University. Series: Man and Society. 2021. № 1. Pp. 153—158.
9. Krupitsin S.I. The essence of the detention of a suspect: an integrated approach // Problems of the application of criminal and criminal procedure
legislation in the activities of the investigative and judicial authorities. Voronezh, 2021. Pp. 47—51.
10. Maltseva A.S. Approaches to determining the procedural position of a suspect // Modernity in the work of a novice researcher. Materials of the scientific-practical conference of young scientists. Irkutsk, 2021. Pp. 104—108.
11. Marchenko VA. On improving the institution of the suspect during the preliminary investigation // Problems of improving Russian legislation. Barnaul, 2021. Pp. 85—86.
12. Rossinsky S.B. To the question of the essence and legal nature of the detention of a suspect in criminal proceedings // Actual problems of Russian law. 2017. № 1. Pp. 174—185.
Информация об авторах
Мальцагов И.Д. — кандидат юридических наук, доцент Штымова О. Х. — аспирант
Information about the authors
Maltsagov I.D. — candidate of law, associate professor Shtymova O.Kh. — graduate student
Вклад авторов:
Мальцагов И.Д. — концепция исследования; вывод Штымова О. Х. — написание исходного текста; вывод Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors:
Maltsagov I.D. — research concept; conclusion Shtymova O.Kh. — writing of the source text; conclusion The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 10.12.2021; одобрена после рецензирования 08.02.2022; принята к публикации 14.02.2022.
The article was submitted 10.12.2021; approved after reviewing 08.02.2022; accepted for publication 14.02.2022.
№ 1/2022
