CC BY
42Конституционный совет Франции и европейское право
Мари-Кристин Майнингер
В статье представлены основные характеристики Конституционного совета Франции, в том числе в сопоставлении с органами конституционной юстиции других стран, проанализировано значение международных договоров, особенно европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция), для контроля за конституционностью и рассмотрены вопросы, связанные с конституционным контролем и возникающие в ходе европейской интеграции.
I. Отличительные особенности Конституционного совета
1) Конституционный совет не является верховным судом, потому что не находится на вершине иерархии судов — ни общей юрисдикции, ни административных1. Он примыкает к континентальной модели специализированных судов, созданных после Второй мировой войны в ряде западноевропейских государств, а также в странах Центральной и Восточной Европы после падения Берлинской стены. Но в то же время он отличается от других европейских судов по природе и порядку осуществляемого им контроля.
Контроль за нормами, осуществляемый Конституционным советом, имеет место — за исключением тех ситуаций, когда такой контроль обязателен — только в случае обращения со стороны имеющих соответствующие полномочия органов власти: в отличие от других судов, Совет не может ни прямо, ни косвенно принимать запросы о конституционности законов от частных лиц. С момента принятия Конституции 1958 года, разрешившей использование законодательного референдума, парламентарии лишились монополии на законотворчество, однако они сохранили прерогативу контроля за законами. Французская система не допускает ни прямых обращений в Совет со стороны граждан, ни пересмотра решений административной или судебной инстанции в связи с их неконституционностью. Совет также не может сам инициировать процедуру контроля.
Контроль, осуществляемый Советом, — это предварительный контроль, то есть абстрактный, объективный и превентивный (эти термины берутся в процессуальном смысле). Все попытки ввести последующий контроль конституционности неизменно проваливались, в частности, из-за нежелания законодателей признать, что закон — выражение всеобщей воли — может оспариваться после вступления в силу. Из этого следует, что Конституционный совет не может выносить суждения о конституционности промульгированного закона.
Наконец, Конституционный совет существует в рамках унитарного государства централизованной, «якобинской» традиции. Он не выносит решений по поводу возможных конфликтов вокруг разделения полномочий между центральной и местными властями — эта сфера относится к компетенции административных судов.
На первый взгляд, эти особенности должны ограничивать, по крайней мере статистически, роль Совета. Но важность этого института следует оценивать с точки зрения его способности защищать основные права и регулировать политическую жизнь. В этом отношении Совет прошел интересный эволюционный путь.
2) Создание Конституционного совета в 1958 году, по крайней мере в принципе, оспаривало догму непогрешимости законодателя. Однако первоначально Совет задумывался своими создателями как один из механизмов рационализованного парламентаризма: он должен был обеспечивать сохранность нормотворческих полномочий исполнительной власти посредством контроля за распределением компетенции между парламентом, принимающим законы и правительством, издающим регламентар-ные акты2. Лишь с 1970-х годов положение Конституционного совета укрепилось вследствие двух важных изменений.
Первое изменение, расширение конституционного блока, вытекает из практики самого Совета. 16 июля 1971 года, отвечая на запрос председателя Сената о законе, связанном с порядком создания объединений, Совет основал свое решение на том, что оспариваемый закон противоречил фундаментальному принципу, признанному законами Республики, а именно принципу свободы объединения3. Так было утверждено включение в конституционный блок преамбулы Конституции 1958 года и тем самым преамбулы Конституции 1946 года. Таким образом, конституционный блок включает: Конституцию 1958 года, Декларацию 1789 года, преамбулу Конституции 1946 года. Последняя в свою очередь ссылается на определенные политические, экономические и социальные принципы, «особо необходимые в наше время», а также на «основные принципы, признанные законами Республики», учитывая также и существование «принципов» или «целей» конституционного значения (незыблемость государственного аппарата, общественного порядка, доступности и понятности законов...)4.
Затем это решение было дополнено расширением права на обращение в Совет. Поправка в Конституцию от 29 октября 1974 года наделила группу из 60 депутатов или 60 сенаторов правом оспаривать перед Конституционным советом некоторый закон, принятый парламентом, до промульгации. Раньше такое право было только у Пре-
зидента Республики, Премьер-министра, председателей Национальной ассамблеи и Сената. Это право оспаривать законы, которым было наделено парламентское меньшинство, совершило переворот в том, что касается роли Конституционного совета с точки зрения как количественных, так и качественных показателей. Следствием этого изменения стала общая конституционализация различных отраслей права.
Именно вследствие этих двух решающих уточнений Конституционный совет из «пограничника», ведающего распределением полномочий, превратился в защитника основных прав.
3) Конституционный совет состоит из девяти членов, назначаемых сроком на девять лет (без права продления мандата5) Президентом Республики, председателями Национальной ассамблеи и Сената; каждые три года состав Совета ротируется на одну треть. Кроме того, бывшие президенты Республики являются членами Совета по праву6.
Обязанности Совета7, определяемые, в частности, статьями Конституции с 58 по 61, включают прежде всего контроль за проведением выборов и референдумов. Все этапы голосования при выборах Президента Республики и в ходе референдума проводятся при участии Совета8. Он принимает a posteriori решения о правомерности избрания депутатов и сенаторов, если она оспорена. Кроме того, он выносит решения о недопуске кандидатов к парламентским выборам или о несовместимости должности депутата с другой деятельностью.
Далее, Конституционный совет осуществляет обязательный контроль по отношению к органическим законам и регламентам палат Парламента; что же касается обычных законов и международных договоров, то контроль является факультативным, по запросу9. Вмешательство Совета предусмотрено также статьями 37 и 41 Конституции для проведения разграничения между законами и регла-ментарными актами, с тем чтобы нормативные полномочия парламента и правительства не приходили в конфликт. Законы, принимаемые на референдуме, конституционному контролю не подлежат.
Законы, принятые парламентом, рассматриваются между голосованием по тексту и промульгацией закона, откладываемой в случае обращения в Совет. Конституционный совет должен принять решение в течение месяца (в срочных случаях в течение восьми дней). Рассмотрение договоров предшествует их ратификации. Если Совет обнаруживает противоречие Конституции, то, прежде чем ратифицировать договор, в нее нужно внести поправки (см. ниже).
Кроме того, статья 7 Конституции предусматривает, что Совет констатирует вакантность должности главы государства и наличие препятствий к выполнению им обязанностей. Он также осуществляет консультативную функцию в период действия чрезвычайных полномочий Президента Республики в соответствии со статьей 16 Конституции.
4) Возвращаясь к контролю за нормативными актами, подчеркнем, что эта система исключительно предвари-
тельного контроля имеет преимущества с точки зрения правовой стабильности гарантий и быстроты принятия решений, а также отвечает требованиям легитимности.
Действительно, Конституционному совету удалось, значительно расширив сферу своего контроля, укрепить свой авторитет. Его практика теперь интегрирована судебными, политическими и административными инстанциями в контекст демократического режима. Высшие органы судебной и административной систем все чаще и чаще применяют практику конституционного правосудия или учитывают ее в своей деятельности. Влияние Конституционного совета опирается на абсолютный авторитет его постановлений, которые, согласно статье 62 Конституции, «обязательны для всех публичных властей, для всех административных и судебных органов». Кроме того, правительственные службы, разрабатывающие законопроекты, так же как и комитеты палат по законодательству, готовя обсуждения проектов, максимальным образом учитывают практику Совета. Превентивный эффект, который имеет эта забота о конституционности, представляет собой неоспоримое свидетельство влиятельности Совета и в то же время фактор консолидации правового государства.
Тем не менее Конституционный совет неоднократно напоминал не только о том, что его полномочия являются исключительно атрибутивными, но и о том, что он не располагает свободой оценки, эквивалентной парламентской. Решение, вынесенное Советом на основе анализа норм основного закона, может быть преодолено путем внесения поправок в Конституцию.
Таким образом, последнее слово, в соответствии с демократическими принципами, в итоге принадлежит конституционному законодателю. Двустороннее взаимодействие (как на конституционном, так и на законодательном уровне) между законодателем и контролирующим его органом (при том, что и тот и другой участвуют в функционировании правового государства), позволяют считать Конституционный совет звеном нормативной цепи. Этот процесс особенно интересен с точки зрения ратификации международных договоров, а также конституцио-нализации некоторых принципов, связанных с участием Франции в строительстве единой Европы.
II. Контроль за конституционностью
и международные договоры
Из статей 54 и 55 Конституции следует, что в иерархии норм международные договоры стоят ниже Конституции и выше законов. Этот принцип, сформулированный абсолютно прозрачно, повлиял на практику не только Конституционного совета, но и судебных и административных органов, приведя к изменениям, которых авторы Конституции 1958 года не могли предвидеть.
Принцип включает два положения: Конституционный совет контролирует соответствие договоров Конституции; он отказывается рассматривать соответствие законов договорам, оставляя эту сферу контроля судам общей юрисдикции.
1) Согласно статье 54 Конституции, если Конституционный совет (по запросу тех же органов власти, что и в случае законов) заявит, что какое-либо международное соглашение содержит некоторые положения, противоречащие Конституции, то разрешение на ратификацию или одобрение международного соглашения, о котором идет речь, может состояться только после пересмотра Конституции. Сфера применения этого принципа уже является предметом обширной практики: разрешению на ратификацию должен предшествовать пересмотр Конституции не только в том случае, когда одно (или несколько) положений договора прямо противоречат какой-нибудь ее статье, но также и в том случае, когда договор затрагивает конституционные права и свободы или касается условий, существенных для реализации национального суверенитета. Последний критерий занимает важное место в практике, связанной с европейскими договорами.
На основании статьи 54 в Конституционный совет был передан договор, подписанный 22 апреля 1970 года в Люксембурге; он изменял некоторые бюджетные положения договоров, учредивших Европейские сообщества10. В своем решении от 19 июня 1970 года Совет признал конституционность договора, ссылаясь на абзац 15 преамбулы к Конституции 1946 года, согласно которой «Франция соглашается на условиях взаимности с ограничениями суверенитета, необходимыми для организации и защиты мира».
В дальнейшем Совету приходилось неоднократно высказываться о европейских договорах. В решении о Маастрихтском договоре от 9 апреля 1992 года Совет указал, что «уважение к национальному суверенитету не препятствует тому, чтобы на основании вышеупомянутых положений преамбулы к Конституции 1946 года Франция могла принимать на условиях взаимности международные обязательства с целью участия в создании и развитии постоянной международной организации, являющейся юридическим лицом и располагающей властью принимать решения вследствие делегирования полномочий, осуществленных с согласия государств — членов организации». Однако «в случаях, когда международные договоренности, подписанные с этой целью, содержат некоторое положение, противоречащее Конституции либо затрагивающее основные условия осуществления национального суверенитета, разрешение на ратификацию этих договоренностей требует пересмотра Конституции».
Этот подход получил развитие в решениях от 31 декабря 1997 года (Амстердамский договор) и от 29 октября 2004 года (договор, устанавливающий конституцию для Европы): оба эти решения дали повод к пересмотру Конституции (см. ниже).
На протяжение последних лет в Совет вносились другие важные договоры, среди которых был и статут Международного уголовного суда: вследствие решения Совета от 22 января 1999 года, в котором Совет счел некоторые положения этого статута противоречащими Конституции, в последнюю была внесена поправка, а именно добавлена статья 53-2, где оговорено: «Республика может признать юрисдикцию Международного уголовного суда при со-
блюдении условий, предусмотренных Договором, подписанным 18 июля 1998 года».
Недавно в Совет поступил запрос о том, должны ли вноситься поправки в Конституцию перед принятием двух протоколов (к Конвенции и к Международному пакту о гражданских и политических правах), имеющих целью полную отмену смертной казни. В решении от 13 октября 2005 года Суд постановил, что в той мере, в какой Второй Факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах не может быть денонсирован, он подлежит ратификации только после пересмотра Конституции. Соответствующая поправка рассмотрена Конгрессом в начале 2007 года, и в Конституцию была добавлена статья 66-1: «Никто не может быть приговорен к смертной казни».
2) При всем том Конституционный совет отказывается контролировать соответствие законов международным договорам, что влечет за собой ряд последствий.
2.1) Позиция Совета была определена в 1975 году в решении по добровольному прерыванию беременности. Доводы авторов запроса были связаны с тем, что закон о добровольном прерывании беременности нарушает статью 2 Конвенции, гарантирующую право на жизнь. Совет постановил в своем решении от 15 января 1975 года, что к его компетенции не относятся случаи, «когда запрос, направленный в силу статьи 61 Конституции, касается исследования соответствия некоторого закона требованиям международного договора или соглашения».
С юридической точки зрения, позиция Конституционного совета основывается на узкой трактовке статьи 61 Конституции. По его мнению, хотя статья 55 Конституции наделяет договоры, в пределах указанных в них условий, силой, превышающей силу законов, она не предписывает и не подразумевает, чтобы соблюдение этого принципа гарантировалось в рамках конституционного контроля, предусмотренного статьей 61 Конституции.
Этот отказ связан также с соображением практического характера. Порядок осуществления предварительного контроля не позволяет Конституционному Совету сопоставить в течение менее чем одного месяца оспариваемый закон с огромным количеством международных обязательств, принятых на себя Францией. Кроме того, если речь идет о европейском праве, было бы совершенно невозможным для Совета сформулировать за этот небольшой срок преюдициальный вопрос Суду Европейских сообществ по интерпретации или оценке действительности некоторого европейского акта, как этого требует бывшая статья 177 (ныне статья 234) договора, учреждающего Европейское сообщество.
Впоследствии Совет уточнил (в решении от 3 сентября 1986 года), что следить за применением международных конвенций — дело различных государственных органов, располагающих соответствующей компетенцией.
2.2) Итак, отказ Конституционного совета Франции от контроля за соответствием законов международным договорам сопровождался адресуемым иным инстанциям приглашением утвердить их компетенцию в области конвен-
ционного контроля. Подобный контроль, согласно анализу, проведенному Оливье Дютелье де Ламотом, имеет много общего с конституционным контролем: «Поскольку природа права тоже "боится пустоты", суды воспользовались предложенным им путем, при этом суды общей юрисдикции и административные суды пошли по этой дороге с разной скоростью» 11.
Суды общей юрисдикции первыми откликнулись на приглашение: через четыре месяца после постановления об абортах Кассационный суд принял принципиальное решение, отменившее действие одной из статей Таможенного кодекса по причине ее несовместимости с Римским договором, хотя эта статья входила в закон, принятый после договора12. Напомнив об отказе Конституционного совета контролировать соблюдение статьи 55 Конституции, наделяющей договоры «силой, превышающей силу законов», генеральный прокурор Туффе пришел к выводу о том, что необходимо обеспечить осуществление этой нормы решениями тех судов, перед которыми ставится проблема, «в противном случае будет иметь место отказ в правосудии».
Государственный совет не столь быстро взялся за эту работу. Наконец, 20 октября 1989 года он постановил, что не может отставать от судов общей юрисдикции и что статья 55 Конституции имплицитно наделяет судей правом осуществлять конвенционный контроль. Этот подход в дальнейшем получил значительное развитие13. Как подчеркивает Оливье Дютелье де Ламот, административные и обычные суды также «почувствовали вкус запретного плода... Никто их не изгонит из юридического рая, куда они проникли, подталкиваемые Конституционным советом» 14.
Эта практика имеет то преимущество, что четко разделяет задачи между Конституционным советом и иными инстанциями, оставляя судьям (как общей, так и административной юрисдикции) контроль за соответствием законов конвенциям. Именно они должны обеспечить превалирование договоров над внутренними законами, обеспечивая тем самым действие статьи 55 Конституции.
Этот контроль за соблюдением конвенций, хотя и является последующим и конкретным, имеет много общего с конституционным контролем. Разумеется, решение судьи обычного или административного суда, отменяющее действие некоторого закона как противоречащего Конвенции, имеет силу лишь по отношению к конкретному вопросу, разрешенному судом. Однако речь идет также и об объективной оценке соответствия закона некоторой высшей норме. Приверженность общим ценностям выражается посредством различных формулировок, но на глубинном уровне существует тесная взаимосвязь между Конвенцией, дополненной различными протоколами, и основными правами, гарантированными теми документами, которые составляют конституционный блок: право на жизнь, право на беспристрастное рассмотрение дела, отсутствие обратной силы при ужесточении уголовного наказания, неприкосновенность частной жизни, право на средство судебной защиты, свобода мысли, совести и вероисповедания, свобода слова и т. д.
Помимо этого, судебная практика Европейского Суда по правам человека, несомненно, влияет на Конституционный совет: так, Совет подтвердил конституционно значимые цели, связанные со свободой печати, ссылаясь на необходимость эффективной защиты основных прав (решения от 10 и 11 октября 1984 года). Между прочим, можно заметить корреляцию усиления контроля, осуществляемого обоими судами, а также возложение им на законодателя обязанности полностью реализовать свою компетенцию) ,5.
Это сходство, означающее приверженность общим ценностям, выражает диалог судей, в котором участвует также Суд Европейских сообществ. Конституционный совет и конституционный законодатель посредством последовательных пересмотров и поправок обеспечили соответствие французскому правопорядку участия Франции в Европейских сообществах и принципа приоритета европейского права.
III. Конституционный совет
и европейское право
В рамках процедуры предварительного контроля Конституционный совет принимает обращения, во-первых, по поводу необходимости пересмотра Конституции перед ратификацией некоторого договора (в силу статьи 54 Конституции), во-вторых, в связи с принятием некоторого закона, предусматривающего применение регламента или выполнение директивы Европейских сообществ (статья 61 Конституции).
1) Совет неоднократно высказывался о договорах, расширяющих компетенцию Европейских сообществ.
В вышеупомянутом решении от 19 июня 1970 года Совет признал соответствие Конституции Люксембургского договора от 22 апреля 1970 года, утверждая, что этот договор не затрагивал, «ни по природе, ни по значимости, основных условий для осуществления национального суверенитета».
Решения Совета от 9 апреля 1992 года, касающееся Маастрихтского договора, и от 31 декабря 1997 года, связанное с Амстердамским договором, продолжают заданную в практике линию. Так, 25 июня 1992 года конституционная поправка, включившая в Конституцию Франции новый раздел XV «О Европейских сообществах и Европейском союзе», утвердила передачу полномочий, требуемую ратификацией Маастрихтского договора, в том, что касается права граждан Европейского союза избирать и быть избранными на муниципальном уровне, создание экономического и валютного союза и, наконец, обращение к квалифицированному большинству для утверждения общей визовой политики (ст. 88-2 Конституции). Другая конституционная поправка была принята 25 июня 1999 года перед ратификацией Амстердамского договора, с тем чтобы допустить передачу дополнительных полномочий, затрагивающую основные условия осуществления национального суверенитета, и ввести новые условия осуществления Союзом компетенции, переданной в соответствии с предыдущей поправкой.
Наконец, в своем решении от 19 ноября 2004 года в связи с договором, установившим конституцию для Европы, Совет напомнил о необходимости внесения конституционных поправок в соответствии со всеми положениями договора, которые в делах, неотъемлемых от осуществления национального суверенитета, но относящихся уже к компетенции Союза, изменяют правила принятия решений, либо заменяя требование единогласия Совета на правило квалифицированного большинства, либо наделяя функцией принятия решения Европейский парламент (который не является воплощением национального суверенитета), либо лишая Францию собственного права проявлять инициативу.
2) Что касается практики Совета по вопросам производного европейского права, важные изменения в этом направлении происходят начиная с 2004 года.
Основные принципы этой практики утверждены в решении от 10 июня 2004 года: Совет впервые признал специфичность права Европейских сообществ по сравнению с международным правом, основываясь не на статье 55 Конституции, а на статье 88-1, возникшей в результате вышеупомянутой поправки 1992 года, которая предопределяет приоритет европейского права.
Совет постановил, что «в силу статьи 88-1 Конституции, закрепляющей участие Республики в Европейских сообществах и в Европейском союзе, образованных государствами, вошедшими в них свободно для совместного осуществления определенной компетенции на основании международных договоров, которые эти государства выработали, восприятие некоторой директивы Европейских сообществ внутренним правом вытекает из конституционного требования, которому не может быть создано никакого препятствия, кроме как в силу некоторого, прямо воспрещающего это, положения Конституции; и что в отсутствие такого положения лишь Суду Европейских сообществ, к которому по мере надобности следует обратиться с преюдициальным вопросом, надлежит контролировать соответствие некоторой директивы Сообществ как компетенции, определенной договором, так и основным правам, гарантированным статьей 6 договора о Европейском союзе». С этих пор Конституционный совет считает себя не вправе принимать решения о соответствии Конституции законодательных положений, «которые ограничиваются лишь извлечением необходимых следствий из безусловных и четких положений» той или иной директивы, относительно которой он не компетентен высказываться.
Обоснование этого решения следующее: будучи некомпетентным рассуждать о праве Европейских сообществ, Совет совершенно так же не может принимать решения и о законе, который лишь извлекает необходимые следствия из безусловных и четких положений некоторой директивы сообществ, за исключением гипотетического случая, когда эти положения наталкиваются на явно противоположное положение Конституции Франции.
Тем не менее, поскольку восприятие директив сообществ внутренним правом представляет собой требование Конституции, Совет оставляет за собой возможность
контролировать явную несовместимость закона о переносе некоторой директивы сообщества с целями этой же директивы.
Эти принципиальные положения получили развитие в недавней практике Конституционного совета . В решении от 27 июля 2006 года, связанном с авторскими и смежными правами в информационном обществе, он сослался на первый абзац статьи 88-1 Конституции и на конституционное требование переноса во внутреннее право директив Европейских сообществ: «Учитывая, что вследствие этого Конституционному совету, в который подано обращение согласно условиям, предусмотренным статьей 61 Конституции, о некотором законе, имеющем целью перенос во внутреннее право некоторой директивы Европейского сообщества, надлежит следить за исполнением этого требования; что, тем не менее, на контроль, осуществляемый Советом, налагаются ограничения с двух сторон, а именно: во-первых, перенос директивы не должен идти вразрез с некоторым правилом или принципом, неотделимым от конституционной идентичности Франции, кроме случаев, допущенных конституционным законодателем; во-вторых, Совет, будучи обязан вынести решение до промульгации закона в срок, предусмотренный статьей 61 Конституции, не смог бы обратиться в Суд Европейских сообществ с преюдициальным вопросом, предусмотренным статьей 234 договора, учреждающего Европейское сообщество; следовательно, он смог бы объявить не соответствующим статье 88-1 Конституции лишь законодательное положение, явно несовместимое с директивой, которую оно призвано передать во внутреннее право; в любом случае, национальным судебным органам следует обращаться при надобности в Суд Европейских сообществ с преюдициальным вопросом».
В данном случае Совет указал, что раздел I рассматриваемого закона, направленный на включение во внутреннее право Франции директивы от 22 мая 2001 года о гармонизации некоторых аспектов авторского права и смежных прав в информационном обществе, будет противоречить конституционному требованию, вытекающему из статьи 88-1, если затронет прерогативы, которые директива признает за авторами (или обладателями смежных прав) в области воспроизведения и публикации их произведений; действительно, в таком случае законодательная норма прямо отрицала бы как общую цель, преследуемую директивой, так и ее безоговорочные по-ложения16.
Подобная практика является признаком того, что Совет учитывает приоритет европейского права17. Конституционный совет полностью признает его, основываясь уже не на статье 55, а на статье 88-1 Конституции. В решении от 19 ноября 2004 года относительно договора, устанавливающего конституцию для Европы, Совет подчеркнул, что этой статьей «конституционный законодатель утвердил существование европейского правопорядка, интегрированного во внутренний правопорядок и отличного от международного правопорядка».
Этот договор, однако, остается в глазах Конституционного совета международным договором. Как и другие
французские органы, Совет полностью признает приоритет европейского права над национальным законодательством, в том числе и более поздним, и над всеми нижестоящими нормами. Но Конституция сохраняет место «на вершине внутреннего правопорядка». Другими словами, приоритет европейского права не является абсолютным и останавливается перед Конституцией, которая служит фундаментом этого приоритета.
Совет, последовавший, таким образом, за позицией конституционных судов Испании, Италии и Германии, блокирует применение положений, противоречащих Конституции Франции, то есть правилам или принципам, неотделимым от конституционной идентичности Франции, каковым является, например, принцип светского государства; только такое противоречие может воспрепятствовать приоритету европейского права.
Мари-Кристин Майнингер - директор Конституционного совета Франции.
Перевод с французского Д. Сичинавы.
1 Несмотря на создание Конституционного совета в 1958 году, Государственный совет и Кассационный суд продолжают существовать.
2 Абзац 2 статьи 37 определяет процедуру понижения ранга закона, которая позволяет Премьер-министру a posteriori запросить Конституционный совет по поводу правовой сущности некоторого законодательного текста: если окажется, что Совет признает за этим текстом регламентарный характер, то этот акт можно изменить посредством декрета Премьер-министра.
3 С тех пор официально закреплены некоторые другие «основные принципы, признаваемые законами Республики»: свобода личности и ее различные составляющие (брак, неприкосновенность личности, защита частной жизни и человеческого достоинства), свобода совести, свобода образования, право на защиту, независимость университетских профессоров, область компетенции и независимости административных судов, роль судебной власти как защитника личной свободы, в частности специальная защита несовершеннолетних в рамках уголовного процесса.
4 Эти принципы, связанные с понятием «общей пользы», могут сочетаться с осуществлением основных прав и свобод и иногда ограничивать его.
5 Члены Совета имеют строгие ограничения на публичные высказывания, кроме того, их должность несовместима с целым рядом других.
6 С весны 2004 года в Конституционном совете заседает Валери Жискар д'Эстен.
7 Для выполнения своих обязанностей члены Совета располагают небольшим аппаратом, который состоит из пяти служб: юридической, канцелярско-информационной, по документации, административно-финансовой, по внешним отношениям. Генеральный секретарь Совета, которого назначает своим декретом Президент Республики по представлению председателя Конституционного совета помогает председателю и членам Совета «принимать меры, необходимые для подготовки и организации работ».
8 Это полномочие по контролю за формальной стороной проведения голосований не означает, что Совет тем самым контролирует конституционность закона, принимаемого народом. Хотя он рассматривает декреты об объявлении выборов и организации кампании, он отказывается контролировать принимаемые на референдуме законы, полагая, что они «представляют собой прямое выражение национального суверенитета».
9 Здесь следует упомянуть также законы Новой Каледонии, ставшие подведомственными Конституционному совету после изменения законодательства в 1998 году.
10 А также решение Совета Европейских сообществ от 21 апреля 1970 года, заменившее вклады государств — участников Совета собственными ресурсами.
11 Dutheillet de Lamothe O. Contrôle de constitutionnalité et contrôle de conventionnalité // Juger l'administration, administrer la justice: Mélanges en l'honneur de Daniel Labetoulle. Dalloz, 2007.
12 Cass. Ch. Mixte, 24 mai 1975, Société des Cafés Jacques Va-bre.
13 В каждом пятом деле Государственный совет прибегает к высказываниям о соответствии той или иной законодательной или подзаконной нормы Конвенции.
14 Dutheillet de Lamothe O. Op. cit.
15 См.: Protection constitutionnelle et protection internationale des Droits de l'Homme // Revue universelle des Droits de l'Homme. 1995. No. 7-10.
16 Совет сделал новый решительный шаг в решении от 30 ноября 2006 года, которым осудил как откровенно несовместимые с целями обеспечения конкуренции, закрепленными в директивах по энергии, положения, навязывающие сохранение регламентированных безлимитных тарифов в интересах действующих договоров.
17 Принцип верховенства права Европейских сообществ над национальным правом, согласно решению Суда Европейских сообществ от 15 июля 1964 года по делу Коста, № 6/64, выражается в обязательности осуществления этих норм во всей полноте, без учета противоречащих им положений национального законодательства, даже принятых позднее.
