CC BY
47
УДК 342.4/5:343.352(510) DOI: 10.12737/jflcl.2021.067
Конституционно-правовые основы институционализации противодействия коррупции в КНР
Павел Владимирович Трощинский
Институт Дальнего Востока Российской академии наук, Москва, Россия, troshc@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-8837-1097
Аннотация. В статье исследуются место и роль контрольных комитетов КНР в сфере противодействия коррупции. В результате конституционных поправок 2018 г. в системе высших органов государственной власти и управления КНР создан новый Государственный контрольный комитет, основной задачей которого является борьба с коррупцией и взяточничеством в стране. Тогда же был принят Закон КНР о контроле. В соответствии с ним органам контроля предоставлены широкие правоохранительные полномочия. Они вправе возбуждать уголовные дела, проводить дознание и предварительное следствие, допрашивать и ограничивать свободу проверяемых лиц. Объектами контроля выступают не только члены Коммунистической партии Китая и других демократических партий, но и широкий круг лиц, исполняющих публичные обязанности как в органах государственной власти, так и в образовательных, спортивных, медицинских, научно-исследовательских и других организациях.
Цель и задачи исследования — анализ опыта Китайской Народной Республики по институционализации механизма противодействия коррупции, изучение особенностей правового статуса новых контрольных органов.
Методы исследования: историко-правовой, сравнительно-правовой, формально-юридический.
Результаты и краткие выводы: посредством конституционных поправок и принятия Закона о контроле в Китае был создан новый конституционный орган, формально юридически возглавивший борьбу с коррупцией. Центральная комиссия по проверке дисциплины и ее органы на местах лишились антикоррупционных правоохранительных полномочий и в настоящее время ответственны лишь за соблюдение дисциплины. В результате реформы произошло разделение функций: контрольные комитеты отвечают за расследование правонарушений в коррупционной сфере, а правящая партия — за дисциплину в своих рядах. Возможно, в будущем институционализации подвергнется и экзаменационная власть, которая, как и контрольная, существовала в Древнем Китае самостоятельно.
Ключевые слова: Китай, коррупция, контрольный комитет, сравнительное правоведение, правовое регулирование, право Китая, правовая система, институционализация, контрольное право
Для цитирования. Трощинский П. В. Конституционно-правовые основы институционализации противодействия коррупции в КНР // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2021. Т. 17. № 6. С. 78—90. DOI: 10.12737/jflcl.2021.067
Constitutional Legal Bases of Institutionalization of Anti-Corruption in the PRC
Pavel V. Troshchinskiy
Institute of Far Eastern Studies, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia, troshc@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-8837-1097
Abstract. The article is devoted to the study of the role of the supervisory (control) commissions in the anti-corruption campaign in PRC. On March 11, 2018, the National People's Congress of the PRC adopted an amendment to the PRC Constitution created a new State Control Commission (National Supervision Commission) in the system of the highest authorities and administrations of the PRC. The National Supervision Commission's main task is fighting corruption in modern China. In March 2018, the Supervision Law (Law of Control) of the PRC was adopted. In accordance with this law, supervisory (control) commissions have many law-enforcement functions. They may bring criminal proceedings, conduct an investigation, interrogate the supervisory objects. Supervisory organs shall conduct supervision of the following public officials and relevant personnel: not only members of the Chinese Communist Party and other democratic parties, but also personnel engaged in management in public entities in education, scientific research, culture, health care, and sports and etc.
The purpose and objectives of the study is to analyze the experience of the People's Republic of China on the institutionalization of the anti-corruption mechanism, to study the features of the legal status of new control organs.
The study uses formal legal, comparative legal, historical and legal methods of research.
Results and summary — a new constitutional organ is created as a result of constitutional amendments and the adoption of a control law; National Supervision Commission is leading an anti-corruption campaign in PRC. Central Commission for Discipline Inspection of the Communist Party of China and its local organs have lost anti-corruption powers; they only are control for party discipline. Perhaps, in the future the examination authority will undergo institutionalization; in ancient China, the examination system was also independent.
Keywords: China, corruption, supervisory commission, comparative law, legal regulation, Chinese law, legal system, institutionalization, control law
For citation. Troshchinskiy P. V. Constitutional Legal Bases of Institutionalization of Anti-Corruption in the PRC. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2021, vol. 17, no. 6, pp. 78—90. (In Russ.) DOI: 10.12737/jflcl.2021.067
Введение. Борьба с коррупцией является одним из основных направлений государственной политики и правоохранительной деятельности в КНР1. За годы правления Си Цзиньпина в этом направлении достигнуты серьезные результаты как в политической, так и в законодательной сфере2. Наряду с высокой оценкой успешности проводимой антикоррупционной кампании существуют мнения, согласно которым уголовные дела в отношении ряда крупных коррупционеров в Китае связаны лишь с борьбой группировок внутри правящей партии3. Однако такой односторонний подход к проводимой высшим руководством КНР борьбе с коррупцией не отражает всего комплекса проблем, вызовов и угроз, с которыми столкнулся Китай на пути реализации концепции «управления государством на основе закона» («и фа чжи го»). Противоборство политических элит внутри правящей партии, безусловно, имеет место4, однако неверно заявлять, что устранение оппозиции является главным лейтмотивом антикоррупционной кампании Си Цзиньпина.
Все же несмотря на различные, а порой диаметрально противоположенные оценки в зарубежном экспертном сообществе в отношении происходящих в исследуемой сфере процессов констатируем, что китайские власти чрезвычайно решительно и небезуспешно противостоят коррупции5. Конечно, полно-
1 Подробнее см.: Трунцевский Ю. В., Севальнев В. В., Су-харенко А. Н. Противодействие коррупции в Китае: законодательство и правоприменение. М., 2019. С. 10—64. DOI: 10.31085/9785392284757-2019-176.
2 См., например: Севальнев В. В. Правовое регулирование противодействия коррупции в Китае // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2018. № 2. С. 69—74. DOI: 10.12737/art.2018.2.10; Севальнев В. В. Законодательство в сфере противодействия коррупции: Россия и Китай (сравнительно-правовой аспект) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 3. С. 95—100. DOI: 10.12737/article_593fc343c6e286.74734563.
3 См.: Макаренко Г. Маленький террор: что стоит за антикоррупционными чистками в Китае. URL: https://www.rbc. ru/politics/23/04/2015/55379c3c9a7947555d572062 (дата обращения: 20.02.2021).
4 См.: Бородин В. Ф. Борьба с коррупцией в стратегии развития Китая // Социально-политическая ситуация накануне XIX съезда КПК: матер. ежегодной науч. конф. Центра политических исследований и прогнозов ИДВ РАН. М., 2017. С. 88.
5 Например, уголовные дела в отношении Бо Силая (член
Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии Китая (ЦК КПК)), Чжоу Юнкана (член Постоянного ко-
митета Политбюро ЦК КПК, бывший глава Министерства
стью ее искоренить вряд ли удастся, но прилагать усилия, направленные на борьбу с ней, — первостепенная задача китайского руководства.
В ходе проведения широкомасштабной кампании по борьбе с коррупцией Си Цзиньпин несколько лет назад инициировал процесс создания в КНР самостоятельной новой конституционной контрольной (надзорной) ветви власти ('^апЛа" («цзяньча»)6 (вместе с тем если речь идет о разделении властей применительно к политической системе КНР, необходимо подчеркнуть условность подобного рода заявлений). В марте 2018 г. на очередной сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) были внесены крупнейшие за всю историю нового Китая изменения в действующую Консти-
общественной безопасности), Го Босюна (член Политбюро ЦК КПК, заместитель председателя Центрального военного совета), Сюй Цайхоу (член Политбюро ЦК КПК, заместитель председателя Центрального военного совета), Лин Цзихуа (член ЦК КПК, заведующий Отделом единого фронта ЦК КПК) и др. См.: Буров В. Г. Борьба с коррупцией в Китае // Азия и Африка сегодня. 2017. № 6. С. 13—14.
6 Касательно вопроса перевода употребляемого в китайском законодательстве и литературе применительно к контрольным органам термина "jiancha" («цзяньча») на русский язык как «контроль» (а не «надзор») отметим, что это устоявшаяся практика в российской синологической науке. Отечественная синология всегда использовала лишь термин «контроль» при наименовании органов контроля, существующих еще в Древнем и позже—республиканском Китае гоминьда-новского и коммунистического периодов. После поражения партии Гоминьдан в гражданской войне ее лидеры перенесли систему органов государственной власти республиканского Китая на территорию Китайской Республики на Тайване, сохранив так называемый «Контрольный юань» («Контрольную палату»), — такое название закрепилось за этим конституционным органом власти в российской литературе до настоящего времени. Напротив, в англоязычной литературе органы контроля принято переводить с использованием термина "supervision" («надзор»). Под влиянием англоязычных источников в современной России применительно к китайским контрольным органам появился термин «надзор» («надзорные органы»). Отметим, что функционально созданный в КНР в 2018 г. новый конституционный орган может носить название контрольно-надзорного, однако автор настоящей статьи, руководствуясь необходимостью преемственности ранее используемой отечественной синологией терминологии, предпочитает переводить данную ветвь власти как «контрольная» («контрольные органы»), допуская при этом и англоязычный вариант перевода на русский язык: «надзор -ная власть» («надзорные органы»).
туцию7. Заключительной поправкой в систему органов государственной власти введены контрольные (надзорные) комитеты. Конституционно-правовому регулированию деятельности контрольных (надзорных) комитетов посвящен теперь § 7 гл. III «Государственная структура», ст. 123—127. Кроме того, на мартовской сессии ВСНП 2018 г. был также принят Закон КНР о контроле, состоящий из 9 глав, 69 статей.
Принятие конституционных поправок, Закона о контроле привело к масштабным преобразованиям государственного аппарата со времени образования КНР, появлению контрольных комитетов, обладающих обширными правоохранительными полномочиями. Контрольные комитеты юридически и фактически независимы от административной (исполнительной), судебной и прокурорской ветвей власти, хотя и координируют свою деятельность с ними. Напомним, что до последнего времени единым координационным органом по противодействию коррупции в КНР выступала Центральная комиссия КПК по проверке дисциплины (ЦКПД) и ее структурные подразделения на местах. ЦКПД действовала вместе с Государственным советом КНР в лице его Министерства контроля и Государственного управления по предупреждению коррупции, а также с Верховной прокуратурой в лице структурных подразделений, ответственных за борьбу с коррупцией. По инициативе Си Цзиньпина был создан новый единый орган по борьбе с коррупцией — Государственный контрольный (надзорный) комитет (ГКК), объединивший антикоррупционные органы Госсовета и прокуратуры.
Историческая справка. Идея создания особой, отличной от западной, системы разделения властей принадлежала китайскому революционеру, основателю партии Гоминьдан и первому президенту Китайской республики Сунь Ятсену. В работе «Конституция пяти властей» (1924 г.) Сунь Ятсен утверждал, что государственная власть делится на пять независимых друг от друга властей: законодательную, судебную, исполнительную, контрольную и экзаменационную. В феврале 1931 г. Национальным правительством Китая под руководством Чан Кайши на основании «Конституции пяти властей» был создан Контрольный юань (иначе: «Палата контроля»; «Контрольная палата», действует в настоящее время в Китайской Республике на Тайване).
Параллельно Гоминьдану в «недрах» основанной в 1921 г. Коммунистической партии Китая также формировались контрольные органы. Так, на V съезде КПК (27 апреля — 9 мая 1927 г.) был создан Центральный контрольный комитет, который
7 Подробнее см.: Виноградов А. В., Трощинский П. В. Первая сессия ВСНП 13-го созыва и конституционные поправки // Проблемы Дальнего Востока. 2018. № 2. С. 15—31.
стал прообразом действующей до настоящего времени ЦКПД. В 1949 г. при высшем исполнительном органе КНР доконституционного периода (Государственный административный совет) появился Комитет народного контроля, который впоследствии был преобразован в Министерство контроля при Центральном народном правительстве (Государственном совете) (в апреле 1959 г. Министерство контроля было упразднено, а в конце 1986 г. решением Постоянного комитета (ПК) ВСНП — восстановлено) (глава Министерства занимал должность заместителя секретаря ЦКПД).
Контрольная власть была широко известна и в Древнем Китае. В. М. Майоров пишет, что в этой стране в отличие от Европы многим ранее произошло обособление контрольных функций, что придало государству дополнительную устойчивость8. В. В. Сонин полагает, что зарождение контрольных органов Древнего Китая произошло в период Сражающихся царств, когда появились должности цензоров9. Так, при династии Цин существовал высший контрольно-ревизионный орган — Палата цензоров, в которую входили придворные цензоры и юйши да-фу — «главный цензор». Обязанностью Палаты являлось осуществление контроля над деятельностью всего бюрократического аппарата. При династии Тан существовали специальные сановники-надзиратели — цзяньи дафу — «советник, увещевавший императора». Эти советники обязаны были просить императора об исправлении его неправильных действий и распоряжений, рекомендовать ему достойных чиновников.
Таким образом, сама контрольная власть не является для китайской цивилизации каким-то новым, неизвестным государственно-правовым институтом. Напротив, у Китая накопился богатый исторический опыт становления и развития контрольных органов. В КНР создана новая (но исторически не новая для Китая) самостоятельная ветвь власти — контрольная (надзорная) в лице единого органа по борьбе с коррупцией и должностными преступлениями — Государственного контрольного (надзорного) комитета и его подразделений на местах. В инициативе Си Цзиньпина можно проследить попытку соединить опыт древних контрольных практик с актуальными потребностями институализа-ции борьбы с коррупцией в социалистическом Китае.
8 См.: Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М. Л. Титаренко. Т. 4: Историческая мысль. Политическая и правовая культура / ред. М. Л. Титаренко и др. М., 2009. С. 141.
9 См.: Сонин В. В. «Двуликий Цербер»: китайский государственный контроль и его реформирование // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2018. № 4. С. 106. DOI: 10.24866/1813-3274/2018-1-2/104-119.
Становление конституционной контрольной ветви власти в КНР. В ноябре 2012 г. в Пекине прошел 18-й Всекитайский съезд КПК, на котором, кроме прочего, было заявлено о развертывании крупномасштабной кампании по борьбе с коррупцией. Тогда же руководством партии было принято решение о создании ГКК и местных контрольных (надзорных) комитетов различного уровня. В январе 2016 г. на шестом пленуме ЦКПД председатель КНР Си Цзиньпин заявил о насущной потребности формирования единого централизованного органа по борьбе с коррупцией.
Официальным (формальным) основанием для такого решения послужило дублирование функций комиссий по проверке дисциплины и органов прокуратуры при расследовании коррупционных дел. Это приводило к возникновению ряда формально-юридических сложностей в ходе соблюдения процессуального порядка ведения возбужденных органами прокуратуры уголовных дел. Собранные дисциплинарными комиссиями материалы, подтверждающие причастность лица к коррупционным преступлениям, с юридической стороны не могли являться доказательствами по уголовному делу, так как комиссии не обладали статусом правоохранительного органа, правомочного вести дознание и предварительное следствие. После получения материалов по коррупционному делу органы прокуратуры, конкретно их управления по борьбе с коррупцией, взяточничеством и должностными преступлениями, должны были не только возбудить уголовное дело, но и заново допрашивать подозреваемое/обвиняемое лицо, опрашивать свидетелей, облекать собранную комиссиями информацию в форму доказательств. В целях соблюдения процессуального порядка сбора доказательств (поскольку его нарушение автоматически влечет утрату доказательствами юридической силы) органы прокуратуры повторно осуществляли те же самые действия, которые ранее были совершены комиссиями по проверке дисциплины.
Все это серьезно препятствовало оперативному разрешению коррупционных дел, подрывало законность совершаемых в отношении подозреваемого/обвиняемого в коррупции лица действий, ставило под угрозу юридическую силу собранных по делу доказательств. Однако китайские суды все это время закрывали глаза на совершаемые нарушения процессуального порядка, так как они исходили со стороны правящей партии и не могли быть оспорены как юридически, так и политически. Да и судиться с КПК невозможно: партия не имеет статуса юридического лица (организации), т. е. никак не зарегистрирована в Китае. Судам оставалось лишь следовать указаниям партии и принимать к рассмотрению материалы, собранные ее органами, а затем формально легализованные органами прокуратуры.
Уже в начале ноября 2016 г. по инициативе Си Цзиньпина и по решению ЦК КПК в Пекине, про-
винциях Шаньси и Чжэцзян в экспериментальном порядке началась работа по созданию самостоятельных органов контроля. Тогда же появился обнародованный Канцелярией ЦК КПК Проект развертывания пилотной работы по реформированию государственной системы контроля в г. Пекине, провинциях Шаньси и Чжэцзян10. В декабре 2016 г. ПК ВСНП во исполнение вышеуказанного партийного проекта принял соответствующее постановление11. В январе 2017 г. в провинции Шаньси был создан первый в КНР контрольный комитет, затем аналогичные комитеты появились в Пекине и провинции Чжэцзян. Параллельно с этим происходила разработка проекта закона КНР о контроле.
Изучая вопросы становления контрольной власти, В. В. Севальнев констатирует, что после успешного развертывания системы государственного контроля в некоторых китайских регионах (г. Пекин, провинциях Шаньси и Чжэцзян) было принято решение распространить данную систему по всей стране12. Отметим, что китайские власти широко используют эксперимент в различных сферах общественных отношений, включая законодательство13. К февралю 2018 г. трехуровневой системой государственного контроля (провинции — города — уезды) был охвачен весь Китай (за исключением особых административных районов Сянгана (Гонконг) и Аомэнь (Макао))14.
Была создана служба «одного окна», в которую стекается вся информация по коррупционным и иным смежным нарушениям. Ее работники правомочны принимать соответствующие правовые решения в отношении подозреваемых физических и юридических лиц: от проведения негласных проверок до возбуждения уголовного дела, составления обвинительного заключения и передачи материалов дела в прокуратуру для предъявления публичного обвинения с последующим судебным разбирательством. Собранные в установленном законом поряд-
10 URL: http://www.xinhuanet.eom//politics/2016-11/ 07/c_1119867301.htm (на кит. яз.) (дата обращения: 20.02.2021).
11 URL: http://www.npc.gov.cn/npc/xinwen/2016-12/25/ content_2004968.htm (на кит. яз.) (дата обращения: 20.02.2021).
12 См.: Севальнев В. В. Правовое регулирование противодействия коррупции в Китае. С. 71.
13 См., например: Севальнев В. В. Правовое регулирование налогообложения инновационного сектора КНР: авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012. С. 12, 21.
14 11 февраля 2018 г. завершен процесс создания контрольных комитетов провинциального уровня (создан последний контрольный комитет в провинции Цинхай); 13 февраля 2018 г. завершен процесс создания контрольных комитетов городского уровня (создан последний контрольный комитет в г. Таншань провинции Хэбэй); 25 февраля 2018 г. завершен процесс создания контрольных комитетов уездного уровня (создан последний контрольный комитет в уезде Дасинь г. Чунцзо провинции Гуанси); 11 марта 2018 г. создан ГКК.
ке контрольными комитетами свидетельские показания, материалы проверок и т. п. признаются судом в качестве полноценных доказательств. В противовес финансированию контрольных органов из местных бюджетов, как это происходило ранее15, финансирование новых контрольных комитетов осуществляется из центральной казны.
Создание самостоятельной контрольной ветви власти, кроме прочего, также имеет целью исключение влияния партийных чиновников на эффективность борьбы с коррупцией. Перенос противодействия коррупции с КПК на специально созданный конституционный орган, подчиненный и ответственный перед ВСНП, означает «перекройку» всей системы противодействия коррупции в КНР. С появлением контрольных органов юридически (но пока не фактически) центр руководства механизмом противодействия коррупции сместился с ЦКПД (КПК) на ГКК (контрольные комитеты)16. Иными словами, в настоящее время ЦКПД ответственна лишь за проверку нарушений партийной дисциплины. Если наряду с ее нарушением происходит и попрание норм закона, то дело расследуется уже контрольными комитетами. Таким образом, в одном здании сейчас работают два самостоятельных органа: один — политический (комиссии КПК по проверке дисциплины) и другой — государственный (контрольные комитеты). Все это подтверждает, что Си Цзиньпин «отобрал» у КПК важные полномочия в сфере противодействия коррупции и передал их новому мегаоргану с чрезвычайно обширными правоохранительными полномочиями. При этом, несомненно, общее руководство антикор -рупционной деятельностью остается за КПК, руко -водителем которой Си Цзиньпин по-прежнему является.
Органы контроля на современном этапе. 17 марта 2018 г. на первом заседании ВСНП 13-го созыва китайские парламентарии в рамках нового витка административной реформы приняли Проект реформы структуры Государственного совета11, согласно которому Министерство контроля КНР и Государственное управление КНР по предупреждению коррупции (создано в мае 2007 г.) как самостоятельные органы Государственного совета были упразд-
15 См.: Сонин В. В. Указ. соч. С. 111.
16 Указанное утверждение автора носит дискуссионный характер. Так, например, рецензент настоящей статьи В. В. Се-вальнев полагает, что, возможно, в КНР реализуется построение системы «сдержек и противовесов», когда за счет уменьшения функций одних государственных органов создаются новые органы, что в целом не позволяет сосредоточивать большой объем власти в одних руках и приводит к гармоничному управлению государственным аппаратом.
17 URL: http://www.npc.gov.cn/npc/xinwen/2018-03/18/
content_2050371 .htm (на кит. яз.) (дата обращения: 20.02.2021).
нены и вошли в состав нового Государственного контрольного комитета.
Кроме того, в состав контрольных комитетов были переданы также управления народных прокуратур по борьбе с коррупцией, взяточничеством и должностными преступлениями и работающие в них прокуроры. Таким образом, у органов прокуратуры были изъяты функции по возбуждению уголовных дел и проведению предварительного следствия по делам о преступлениях, связанных с коррупцией и взяточничеством, по делам о должностных преступлениях государственных служащих.
Иными словами, в структуру ГКК включено бывшее Министерство контроля КНР (структурное подразделение Государственного совета, ранее ответственное за аудит эффективности деятельности чиновников и административных органов, контроль за соблюдением ими административного законодательства), Государственное управление по предупреждению коррупции (также структурное подразделение Государственного совета, ранее тесно сотрудничающее с ЦКПД) и управления народных прокуратур по борьбе с коррупцией, взяточничеством и должностными преступлениями. В новом мегаоргане собраны как бывшие работники Госсовета, так и бывшие прокуроры. Несомненно, сюда также входят и работники специальных служб, о которых нет упоминания в законодательстве, что вполне объяснимо.
Комиссии КПК по проверке дисциплины не упразднены и работают с контрольными комитетами «бок о бок» в одном здании. Однако их полномочия существенно ограничены. В результате предпринятых законодательных инициатив создана единая система, в которой сотрудники комиссий по проверке дисциплины работают в связке с коллегами из контрольных комитетов (бывшими прокурорами из отделов по борьбе с коррупцией, служащими бывших Министерства контроля Госсовета и Государственного управления по предупреждению коррупции). На практике это означает создание единой квазиструктуры в лице ЦКПД и ГКК, в которой одни работники занимаются проверкой дисциплины по партийной линии (функционально отнесено к комиссиям КПК по проверке дисциплины), а другие — проверкой на предмет совершения правонарушений коррупционной направленности, включая должностные преступления (функционально отнесено к контрольным комитетам).
Создана система противодействия коррупции с сохранившейся ЦКПД и новым мегаорганом в лице ГКК. Иными, китайскими, словами: «один организм с двумя лицами» («и ти лян мянь»). Российский исследователь В. В. Сонин метко назвал новую систему «двуликий цербер», считая, однако, что создание контрольных комиссий приведет не только к ослаблению правоохранительной и административной систем, но в противоположность утверждению авто-
ра — к усилению позиций ЦКПД18. С этим утверждением автор вынужден не согласиться.
Органы контроля и борьба с коррупцией. Согласно ст. 123—127 Конституции КНР систему контроля образует Государственный контрольный комитет и местные контрольные комитеты различных ступеней (провинциального — городского — уездного). Срок полномочий главы ГКК и глав местных контрольных (надзорных) комитетов составляет пять лет. Глава комитета не может занимать данную должность более двух сроков подряд.
ГКК ответствен перед ВСНП и его Постоянным комитетом. Местные контрольные комитеты ответственны перед местными собраниями народных представителей и вышестоящими контрольными органами. Таким образом, в отношении контрольных органов, как и в отношении органов суда и прокуратуры, действует система двойного подчинения: с одной стороны, органу законодательной власти соответствующего уровня, с другой — вышестоящей организации.
Более развернутая правовая регламентация деятельности контрольных комитетов содержится в Законе КНР о контроле. В одной из первых статей присутствует тезис о том, что КПК руководит контрольной работой в государстве (ст. 2). Это объяснимо, так как подавляющее большинство облеченных властью в Китае лиц являются ее членами. А. П. Алексеен-ко подчеркивает, что ГКК и ее органы на местах находятся в прямом подчинении КПК, при этом, ссылаясь на китайских юристов, добавляет, что это позволяет не допустить превращения контрольных комитетов в никем не контролируемую ветвь власти19.
В Конституции КНР закреплено, что органы контроля независимы при осуществлении своей профессиональной деятельности. Кроме того, соответствую -щие органы и организации в случае необходимости обязаны оказывать содействие контрольным комитетам (ч. 3 ст. 4 Закона о контроле). Приведенная норма, прежде всего, имеет отношение к правоохранительным органам КНР, в обязанность которым вменяется помощь контрольным комитетам в проведении в том числе оперативно-разыскных мероприятий.
В статье 6 Закона о контроле содержатся требования к контрольным комитетам, одним из которых является создание ими долгосрочной эффективной системы противодействия коррупции, основанной на по -литике «трех не»:
«не сметь брать взятку» («бу гань тань») (усиление наказания);
«не мочь брать взятку» («бу нэн тань») (контроль за доходами и расходами);
18 См.: Сонин В. В. Указ. соч. С. 116.
19 См.: Алексеенко А. П. Становление надзорной власти в Китае // Конституционное и муниципальное право. 2021. №№ 1. С. 76. DOI: 10.18572/1812-3767-2021-1-74-77.
«не хотеть брать взятку» («бу сян тань») (повышение сознательности)20.
В контексте антикоррупционной политики «трех не» отметим, что действующий УК КНР предусматривает высшую меру наказания за особо крупные коррупционные преступления (п. 3 ст. 383). В вопросе «не сметь брать взятку» власти установили максимально возможное уголовное наказание. Согласно принятому в апреле 2016 г. Верховным народным судом и Верховной народной прокуратурой совместного Разъяснения по некоторым вопросам применения закона при производстве по уголовным делам о коррупции и взяточничестве к высшей мере наказания может быть приговорено лицо, виновное в получении взятки или в коррупции на сумму от 3 млн юаней (ч. 1 ст. 3). Впрочем, при определенных обстоятельствах смертная казнь может грозить лицу и при «коррупции в размере от 1,5 млн до 3 млн юаней» (ч. 2 ст. 3). Отдельно оговаривается, что «при особо крупном масштабе коррупции, размере взятки и особо отягчающих обстоятельствах совершения преступления в результате особо негативного общественного резонанса, нанесения особо значительного ущерба интересам государства и народа виновный может приговариваться к смертной казни» (ч. 1 ст. 4)21.
В контексте сказанного приведем мнение авторитетного китайского исследователя Лю Хуняня, который полагает, что в антикоррупционной сфере в КНР возникла проблема «бутылочного горлышка», означающая полное истощение законодательных ресурсов по борьбе с коррупцией. Иными словами, число антикоррупционных нормативных правовых актов и партийных документов в стране достигло критической массы, однако количество совершаемых коррупционных правонарушений не только не снижается, но постоянно растет. Ученый считает, что в Китае долгое время делался акцент на репрессивной политике в области законодательства в ущерб искоренению институциональных причин формирования коррупционной преступности22. При этом, как считают
20 В. В. Севальнев сравнивает китайскую концепцию «трех не» с гипотезой Дональда Р. Кресси (Cressey D. R.) о трех элементах, образующих в совокупности так называемый треугольник мошенничества. Подробнее см.: Севаль-нев В. В. Правовое регулирование противодействия коррупции в Китае. С. 72.
21 Подробный и единственный на сегодняшний день в российской науке историко-правовой анализ института уголовного наказания за коррупционные преступления и взяточничество в КНР см.: Лю Жэньвэнь, Севальнев В. В. Изменение правил квалификации и назначения наказания за коррупционные преступления по уголовному законодательству Китайской Народной Республики // Правоведение. 2019. Т. 63. № 2. С. 228—239. URL: https://doi.org/10.21638/spbu25.2019.202.
22 См.: Лю Хунянь. Стратегическая трансформация зако-
нодательства в сфере противодействия коррупции в Китае //
другие авторитетные ученые, строгость наказания не является самоцелью для китайского законодателя, она подчиняется иным целям. Поэтому ранее существовавшее абсолютное применение высшей меры наказания за особо резонансные дела по коррупции и взяточничеству заменяется сейчас относительным, учитывающим все обстоятельства преступления и личности преступника23.
В настоящее время в стране активно совершенствуется система контроля над доходами и расходами чиновника в целях достижения максимальной прозрачности личной жизни государственного служащего и членов его семьи («не мочь брать взятки»). Обнародованные Канцелярией КПК и Канцелярией Государственного совета 19 апреля 2017 г. Положение о соответствующих пунктах личного доклада руководящего кадра и Правила проверки результатов личного доклада руководящего кадра по соответствующим пунктам более четко прописывают обязанность китайского чиновника предоставлять достоверную и полную информацию о своей личности и членах своей семьи в партийные органы (российский аналог декларирования имущества). При этом, как отмечают российские исследователи, китайским законодательством установлены различные виды дисциплинарной ответственности должностных лиц за нарушение норм о декларировании имущества24.
Повышение сознательности чиновника, формирование нравственных мотивов добровольного отказа лица от взятки (в материальной и нематериальной форме) («не хотеть брать взятку») — задача самая сложная и трудновыполнимая. Однако в настоящее время ей уделяется пристальное внимание. Кроме регулярных партийных совещаний с обсуждением морально-нравственного облика члена партии, работника государственных органов властями запущена крупная пропагандистская кампания на телевидении и в сети Интернет для повышения уровня сознательного соблюдения антикоррупционных законодательства и партийных правил. При этом особый акцент делается на судебных историях, связанных с привлечением к уголовной ответственности взяточников и коррупционеров из числа работников, занимавших высокие посты в партии и государстве.
Необходимо учитывать, что коррупция была характерной чертой китайской государственности на всем протяжении ее существования. Более того, в на-
Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 5. С. 117. DOI: 10.12737/агйс1е_59ЬЬас202 Ь3М8.53700151.
23 См.: Лю Жэньвэнь, Севальнев В. В. Указ. соч. С. 238.
24 См.: Цирин А. М., Севальнев В. В. Порядок осуществления контроля за расходами отдельных категорий лиц: проблемы и пути решения // Журнал российского права. 2019. № 7. С. 156—157. DOI: 10.12737/]г1.2019.7.13.
чальный период проведения реформ и открытости (с 1978 г.) она как бы «замещала» отсутствие правовых норм, регламентирующих ведение хозяйственной деятельности ее субъектами в стремительно экономически развивающемся государстве. Так, местный заинтересованный чиновник своим решением при отсутствии необходимого законодательства мог предоставлять бизнесу различные преференции и льготы, что, в свою очередь, не только способствовало росту коррупции, но и стимулировало приток инвестиций в экономику китайских регионов. Инвестор мог не дожидаться появления необходимого для ведения бизнеса закона или подзаконного акта, ему следовало лишь «заинтересовать» правомочного принимать решения в свою пользу администратора25. В контексте сказанного сошлемся на мнение российских авторов, считающих, что в определенных условиях коррупция рассматривается как эффективная замена правового регулирования экономических отношений. Иными словами, коррупция как бы создает климат, благоприятный для расширения экономических возможностей, реализации стремления к получению прибыли26.
Однако по мере государственного развития коррупция из фактора, стимулирующего экономический рост, превратилась в серьезную угрозу для национальной безопасности Китая. Другими словами, пока коррупция играла созидательную, позитивную роль, общество мирилось с ней. По мере снижения темпов экономического роста, углубления социального неравенства коррупция стала вызывать крайний протест в среде китайских граждан и напрямую угрожать государственности. С течением времени коррупция из стабилизирующего власть и бизнес фактора превратилась в явление, дестабилизирующее общество27. Именно поэтому каждым новым поколением китайских руководителей коррупция стала рассматриваться как основная угроза существованию партии и государства, как «раковая опухоль» на теле Китая. На XVIII съезде КПК, проходившем 8—15 ноября 2012 г., было отмечено, что коррупция может нанести смертельный вред партии и даже погубить ее и страну28.
Формирование и структура Государственного контрольного комитета. Согласно ч. 1 ст. 8 Закона о контроле ГКК формируется ВСНП и несет перед ним ответственность за всю осуществляемую в
25 Подробнее см.: Виноградов А. В. Власть, бизнес и коррупция в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2014. № 1. С. 90—94.
26 См.: Спектор Е. И., Севальнев В. В. Вопросы правовой защиты лиц, сообщающих о фактах коррупции // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2015. № 4. С. 677. DOI: 10.12737/14315.
27 См.: Виноградов А. В. Указ. соч. С. 94.
28 См.: Буров В. Г. Указ. соч. С. 13.
стране органами контроля деятельность (ч. 4 ст. 8). В этом заключается существенная разница между ГКК и ЦКПД: последняя формируется правящей пар -тией и ответственна перед ней.
ГКК состоит из главы (председателя), заместителей главы (заместителя председателя) и членов. Глава (председатель) ГКК избирается ВСНП по представлению Президиума ВСНП (после согласования кандидатуры со всеми депутатскими группами), а его заместители и члены назначаются на должность и освобождаются от должности ПК ВСНП по представлению главы (председателя) ГКК (ч. 2 ст. 8).
Глава (председатель) местного контрольного (надзорного) комитета избирается собранием народных представителей (СНП) соответствующего уровня, а его заместители и члены назначаются на должность и освобождаются от должности Постоянным комитетом СНП соответствующего уровня по представлению главы (председателя) местного контрольного комитета.
К основным полномочиям контрольных комитетов ст. 11 Закона отнесено: воспитание лиц, осуществляющих общественные обязанности, в духе честного исполнения своих обязанностей; проведение надзора и проверок за соблюдением ими закона, морали и нравственности; проведение проверок в отношении подозрений в совершении коррупции и взяточничества, злоупотребления служебным положением, небрежного исполнения служебных обязанностей и т. п., включая растрату государственного имущества; наложение дисциплинарных взысканий; передача результатов проверки в отношении подозреваемых в совершении должностных преступлений лиц в прокуратуру для проведения проверок и предъявления обвинения и некоторые другие полномочия.
Законом предусматривается создание ячеек контрольных комитетов либо командирование их работников для проведения проверок на местах — в КПК, государственных органах и других структурах (ст. 12).
Чрезвычайно важной для понимания создаваемой новой институциональной модели противодействия коррупции является ст. 15 Закона, в которой указаны категории физических лиц — объекты проверок контрольных комитетов.
До создания новой ветви власти в полномочия ЦКПД и ее органов на местах входила проверка лишь тех должностных лиц, которые являлись преимущественно членами КПК. В свою очередь органы прокуратуры непосредственно занимались борьбой с коррупцией, в том числе в предпринимательской сфере (так называемый коммерческий подкуп и т. п.). Однако точного разграничения полномочий в антикоррупционной сфере между КПК и прокуратурой не было. Нередко представители крупного бизнеса состояли в правящей партии и прокурату-
ра была вынуждена передавать проверку сигналов о коррупции в их рядах ЦКПД или ее местным представительствам. С принятием Закона о контроле перечень подлежащих проверке лиц не просто уточнен, а чрезвычайно расширен. Так, в него попали члены не только КПК, но и всех демократических партий, а также беспартийные; не только государственные служащие, но и работники государственно-коммерческих организаций, включая медицинские, образовательные, спортивные, научные и другие подобные учреждения; сотрудники всех правоохранительных органов: от общественной и государственной безопасности до суда и прокуратуры, включая работников органов контроля; военнослужащие НОАК и вооруженной полиции.
Таким образом, контрольная власть распространяет свою деятельность на широкий круг лиц, который уже не исчерпывается государственными служащими («гунуюань»). В отношении нового перечня объектов проверок законодатель использует термин «лица, осуществляющие общественные (публичные) обязанности» («гунчжи жэньюань») и термин «соответствующие лица» («югуань жэньюань»).
Органы контроля (надзора) проводят проверки в отношении следующих категорий «лиц, осуществляющих общественные обязанности» и иных «соответствующих лиц» (ст. 15 Закона о контроле):
членов КПК, работников СНП и их постоянных комитетов, правительственных органов, органов НПКСК, органов контроля, судебных органов, органов прокуратуры, членов демократических партий и торгово-промышленных союзов, а также в отношении всех категорий лиц, упомянутых в Законе КНР о государственной службе;
работников государственных предприятий; работников, занимающихся управленческой деятельностью в образовательных, научно-исследовательских, культурных, спортивных организациях, учреждениях здравоохранения;
работников, занимающихся коллективной управленческой деятельностью в низовых массовых автономных организациях;
других категорий лиц, в том числе осуществляющих государственные обязанности работников, уполномоченных государством на выполнение общественной деятельности иных организаций.
Обширный перечень подлежащих контролю лиц и возможность его такого же широкого толкования предоставляет контрольным комитетам широкие возможности по сбору оперативно-розыскной информации в отношении практически неограниченного круга граждан.
Правомочия контрольной власти чрезвычайно обширны. Они схожи с полномочиями органов следствия и прокуратуры, а также органов государственной безопасности. Одним из самых важных является право возбуждать уголовные дела (ч. 1 ст. 39). В этом
отношении ГКК также коренным образом отличается от ЦКПД. Последняя не обладала правом на возбуждение уголовного дела, а лишь передавала материалы проверок в прокуратуру, которая сама возбуждала дела и облекала полученную от ЦКПД информацию в процессуальную форму.
Кроме того, Законом о контроле новым органам предоставлено право на осуществление в общей сложности 12 видов «проверочных мер» («дяоча цо-ши») или процессуальных действий (для их совершения не требуется прибегать к помощи полиции или прокуратуры): беседа («таньхуа»); допрос подозреваемого, обвиняемого («сюньвэнь»); допрос свидетеля («сюньвэнь»); наведение справок («часюнь»); «замораживание» (блокирование) («дунцзэ»); затребование («тяоцюй»); опечатывание («чафэн»); арест имущества («коуя»); обыск («соуча»); осмотр и освидетельствование («каньянь цзянча»); экспертиза («цзяньдин»); удержание (ограничение свободы передвижения) («лючжи»).
Самым серьезным из вышеперечисленного является право контрольных органов на ограничение свободы проверяемого лица («лючжи»). Согласно ч. 1 ст. 22 Закона о контроле оно может применяться в отношении:
лиц, проходящих по серьезным, сложным делам;
лиц, могущих скрыться, покончить жизнь самоубийством;
лиц, могущих сговориться при даче показаний либо фальсифицировать, утаить, уничтожить доказательства;
лиц, могущих иным образом препятствовать проверке.
Под ограничением личной свободы лица («лючжи») в законе подразумевается его помещение в специально отведенные для этого места («тэдин чансо») на общий срок до шести месяцев: ч. 2 ст. 43 устанавливает срок в три месяца, при этом оговаривается возможность его однократного продления еще максимально на три месяца. Срок ограничения свободы за-считывается за два дня надзора либо один день ареста/лишения свободы (ч. 3 ст. 44).
При ограничении свободы лица Законом ущемляется его право на уведомление родственников и организации, в которой он работает, о совершенном ограничении. Так, ч. 1 ст. 44 гласит: «После принятия мер по ограничению свободы в отношении проверяемого лица необходимо в течение 24 часов известить организацию, в которой он состоит, и его родственников, однако за исключением случаев, когда возможно уничтожение, фальсификация доказательств, препятствование свидетелям в даче ими показаний либо вступление в сговор, при наличии иных препятствующих проверке обстоятельств».
Исходя из перечня условий, при наличии которых лицо может быть помещено «в специальные места», можно констатировать, что контрольные органы об-
ладают значительными правомочиями в отношении широкого круга граждан, свобода которых может быть в любой момент ограничена без обязательного уведомления об этом родственников проверяемого лица.
При этом в Законе не говорится о презумпции невиновности проверяемого лица, его праве на получение квалифицированной юридической помощи, об участии защитника (адвоката) на этапе применения мер по ограничению его личной свободы, допросах и т. п. Объект проверки остается «один на один» с обладающим мегаполномочиями органом, и Законом не предусмотрено его право воспользоваться услугами представителей защиты. Право на защиту появляется лишь на этапе судебного разбирательства.
Более того, ограничение свободы проверяемого лица в форме «лючжи» по-разному трактуется китайскими юристами: одни полагают, что это ограничение носит административно-правовой характер, другие настаивают, что это уголовно-процессуальная мера29. В первом случае о допуске защитника для оказания помощи лицу речи может и не идти, но если «лючжи» применяется как уголовно-процессуальная мера, то защита должна быть предоставлена незамедлительно. Однако расплывчатость формулировки, неясность характера «лючжи» позволяет китайскому правоприменителю не только ограничивать на срок до шести месяцев свободу лица, но и до начала судебного процесса совершенно не предоставлять ему права на защиту. На наш взгляд, «лючжи» имеет характер уголовно-процессуальной меры и при ее применении необходимо использовать установленные в УПК КНР режимы по отношению к проверяемому лицу. Не случайно поправками 2018 г. в УПК КНР в ст. 12 устанавливается: «По делам, переданным для предъявления обвинительного заключения органами контроля, по которым была применена мера "лючжи", народная прокуратура должна предварительно применить к подозреваемому арест, что автоматически влечет отмену "лючжи"». Таким образом, законодатель приравнивает «лючжи» к уголовному аресту. С другой стороны, основанием для ареста лица служит ст. 82 УПК КНР (до изменений 2018 г. — ст. 80), где ничего не сказано, что он в обязательном порядке автоматически применяется к лицам, ранее подвергнутым «лючжи». Кроме того, в ст. 82 УПК КНР относительно ареста лица применяется термин «может» подвергнуться, но никак не «должен». Все вышесказанное свидетельствует о наличии крупных нерешенных проблем в законодательстве, возникших в результа-
29 См.: Ли Юн. «Цзянчафа» юй «Синши сусунфа» сяньцзе вэньти яньцзю (Исследование вопроса взаимосвязи Закона о контроле и Уголовно-процессуального кодекса) // Чжэнцюй кэсюе. 2018. № 26. С. 571.
те появления в КНР конституционной контрольной власти. И эти проблемы лишь нарастают.
Как уже было сказано, органы контроля также вправе блокировать («заморозить») счета и имущество физического/юридического лица (ч. 1 ст. 23); проводить осмотр лица и обыски помещений (ч. 1 ст. 24); опечатывать имущество, документы и цифровые носители (ч. 1 ст. 25); использовать технические средства контроля при проведении проверок (ч. 1 ст. 28), ограничить возможность лица покинуть пределы КНР (ст. 30) и др.
Полученные органами контроля сведения при соблюдении процессуального порядка их сбора могут служить в качестве доказательств по делу в суде. Часть 1 ст. 33 Закона устанавливает, что собранные органами контроля вещественные доказательства, свидетельские показания, показания проверяемых лиц, аудио- и видеоматериалы, цифровые данные могут служить в качестве доказательств в рамках уголовного процесса. При этом собранные в нарушение закона доказательства таковыми не признаются (ч. 3 ст. 33).
Важным установлением Закона является и то, что если замешанное в коррупции или должностном пре -ступлении лицо подозревается в совершении иного преступления, то руководство следственной работой по делу все равно возлагается на органы контроля, а не, например, на прокуратуру или органы общественной безопасности (ч. 2 ст. 34).
По результатам проверки подозреваемых в совершении коррупционных или должностных преступлений лиц контрольные комитеты принимают следующие решения (ст. 45):
беседуют с лицом, подвергают его критике, проводят воспитательную работу, предостерегают от со -вершения подобных нарушений в будущем;
накладывают дисциплинарное взыскание (от предупреждения до понижения и увольнения с должно -сти);
составляют обвинительное заключение и вместе с материалами дела передают в органы прокуратуры для проверки и предъявления обвинения.
В отношении лиц, подозрения о нарушении закона и партийной дисциплины которыми не подтвердились, дело о проверке прекращается, о чем извещается организация, в которой это лицо работает.
В Законе оговаривается право проверяемого лица на выражение несогласия с вынесенным контрольными (надзорными) комитетами в его отношении решения (ст. 49). Такое лицо может в течение месяца со дня получения решения его обжаловать. Жалоба рассматривается также в течение месяца тем же органом, который первоначально его вынес. В случае несогласия с последующим решением лицо в течение месяца со дня его получения вправе обратиться с жалобой в вышестоящий контрольный комитет, который в течение двух месяцев выносит решение по направленной в его адрес жалобе. В Законе осо-
бо оговаривается, что во время обжалования решения его исполнение не приостанавливается.
Установленная в ст. 49 Закона возможность лица обжаловать вынесенное в его отношении решение со стороны контрольного комитета не более чем формальность. С трудом верится в возможность отмены решения тем же контрольным комитетом, который его принял. Вышестоящий контрольный орган также вряд ли будет пересматривать решение нижестоящего комитета. Отмена вынесенного решения, по существу, означала бы некомпетентность контролеров, бессмысленность потраченных на проверку ресурсов и времени и повлекло бы обязательное дисциплинарное наказание участвующих в проверке лиц. В целях действительного соблюдения законности необходимо было бы предусмотреть возможность обжалования решений контрольной власти, например в органах прокуратуры или суде. Однако такого права у проверяемого лица нет.
Контроль за деятельностью новой ветви власти осуществляется со стороны системы СНП (ст. 53). В обязанность контрольным органам также вменяется осуществление внутреннего контроля, одним из элементов которого является обязательный самоотвод в случаях, например, если объектом проверки выступает близкий родственник проверяющего лица, либо у проверяемого лица или его родственников существуют иные отношения заинтересованности с проверяющим (ст. 58).
Главой 8 Закона устанавливаются различные виды юридической ответственности работников контрольных комитетов за нарушение действующего законодательства при проведении контроля, включая уголовную (ст. 66). Наказанию подлежат и проверяемые, которые «мстят, создают неприятности» лицам, подавшим на них жалобу, изобличая их, а также свидетелям, проверяющим. К ответственности привлекаются подавшие жалобу лица, изобличители, свидетели, которые фальсифицировали факты для оказания вреда проверяемым (ст. 64).
Реформа системы противодействия коррупции привела к появлению в китайском сегменте сети Интернет специализированного сайта под эгидой ЦКПД и ГКК: http://www.ccdi.gov.cn/, где содержится необходимая политико-правовая информация. Обращения от граждан принимаются по телефону либо в электронном виде на сайте https://www.12388.gov.cn/. При этом допускается анонимность заявителя.
Вслед за принятием Закона о контроле в правовой системе КНР появились новые нормативные правовые акты и партийные документы, внесены измене -ния в действующие законы. Так, 20 июня 2020 г. ПК ВСНП принял Закон о дисциплинарных взысканиях лиц, исполняющих публичные обязанности; 29 декабря 2018 г. внесены изменения в Закон КНР о государственных служащих; 15 июля 2019 г. ЦКПД и ГКК обнародовано Положение о работе по контро-
лю и исполнению закона контрольными органами; 21 января 2020 г. Канцелярией ЦК КПК обнародованы Правила рассмотрения поступившей информа-ции-жалоб дисциплинарными комиссиями и органами контроля и др.
Еще более остро встает вопрос о появлении в правовой системе страны давно ожидаемого Закона КНР о противодействии коррупции и взяточничеству, проект которого был представлен еще во время 4-го Пленума ЦК КПК 18-го созыва в октябре 2014 г. Вопрос о принятии единого закона в антикоррупционной сфере обсуждается давно, однако, по мнению отечественных исследователей, чрезвычайная сложность разработки такого нормативного правового акта применительно к Китаю является основным препятствием в окончательном согласовании и утверждении его текста30. С появлением Закона о контроле сложность разработки текста закона о противодействии коррупции и взяточничеству увеличилась.
Заключение. Формирование новой контрольной ветви власти находится в самом начале; это потребует совершенствования законодательства, ее регулирующего, изменений в структуре и функциях других государственных и партийных органов, будет уточняться ее место в политической системе страны. На данном этапе сложно достоверно утверждать о численности работников контрольных органов, точном наименовании управлений/ департаментов в их структуре, наличии иных подразделений и других важных особенностях работы новой ветви власти. Кроме того, деятельность контрольных комиссий весьма специфична и требует обязательного соблюдения режима секретности, так как объектами ее расследований выступают в том числе и руководители высокого уровня. Это требует сохранения внутренней информации о специфике деятельности контрольных комитетов в тайне. Только так можно обеспечить защиту жизни и здоровья ее сотрудников, членов их семей от посягательств извне, достижения в проводимой антикоррупционной деятельности максимальных результатов. Не исключено, что особенности работы контрольных органов и их штатное расписание долгое время будет находиться под грифом секретности. Публично будут обнародованы лишь стати-
30 См.: СевальневВ. В. Противодействие коррупции: опыт КНР // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2014. № 1. С. 91.
стические данные в сфере противодействия коррупции и фамилии основных руководителей контрольных органов.
В настоящее время контрольные комитеты работают вместе с комиссиями по проверке дисциплины. Последние теперь сосредоточены лишь на проверке соответствия деятельности члена КПК внутренним партийным инструкциям, центральное место в которых занимают Положения об улучшении стиля работы и укреплении связей с народными массами («Восемь правил») (приняты 4 декабря 2012 г.)31, которые по содержанию «...больше похожи на тексты конфуцианских учений, составляющих основу государственной идеологии Китайской империи вплоть до революции 1911 г.»32. У правящей партии изъяты правомочия по проверке лица на причастность к преступлениям коррупционного характера. Теперь это зона ответственности созданной на конституционном уровне контрольной власти. Вместе с тем большинство работников контрольных органов являются членами КПК, что фактически позволяет правящей партии скрыто оказывать влияние на деятельность контрольного аппарата в целом.
Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин распространил государственный контроль на всех лиц, исполняющих публичные (общественные) обязанности: от государственных служащих и руководящего состава государственных предприятий до администрации образовательных, научных, медицинских, спортивных, культурных и других учреждений. Создан мегаконституционный орган с огромными правоохранительными полномочиями. В ближайшее время особое развитие получит «контрольное право»: будут не только приниматься новые нормативные правовые акты (вноситься изменения в действующие) в контрольной сфере, но и появятся крупные научные исследования в этой области. Не исключено, что в будущем на основе древней китайской традиции Си Цзиньпином будет запущен процесс институциона-лизации экзаменационной системы, эффективность самостоятельного существования которой доказана на практике в Китайской Республике на Тайване (Экзаменационный юань).
31 Перевод на русский язык выполнен В. В. Севальневым. См.: Трунцевский Ю. В., Севальнев В. В., Сухаренко А. Н. Указ. соч. С. 172—173.
32 Севальнев В. В. Правовое регулирование противодействия коррупции в Китае. С. 73.
Список литературы
Алексеенко А. П. Становление надзорной власти в Китае // Конституционное и муниципальное право. 2021. № 1. DOI: 10.18572/1812-3767-2021-1-74-77.
Бородич В. Ф. Борьба с коррупцией в стратегии развития Китая // Социально-политическая ситуация накануне XIX съезда КПК: матер. ежегодной науч. конф. Центра политических исследований и прогнозов ИДВ РАН. М., 2017. Буров В. Г. Борьба с коррупцией в Китае // Азия и Африка сегодня. 2017. № 6. Виноградов А. В. Власть, бизнес и коррупция в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2014. № 1.
Виноградов А. В., Трощинский П. В. Первая сессия ВСНП 13-го созыва и конституционные поправки // Проблемы Дальнего Востока. 2018. № 2.
Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / гл. ред. М. Л. Титаренко. Т. 4: Историческая мысль. Политическая и правовая культура / ред. М. Л. Титаренко и др. М., 2009. С. 141.
Ли Юн. «Цзянчафа» юй «Синши сусунфа» сяньцзе вэньти яньцзю (Исследование вопроса взаимосвязи Закона о контроле и Уголовно-процессуального кодекса) // Чжэнцюй кэсюе. 2018. № 26.
Лю Жэньвэнь, Севальнев В. В. Изменение правил квалификации и назначения наказания за коррупционные преступления по уголовному законодательству Китайской Народной Республики // Правоведение. 2019. Т. 63. № 2. https://doi.org/10.21638/ spbu25.2019.202.
Лю Хунянь. Стратегическая трансформация законодательства в сфере противодействия коррупции в Китае // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 5. DOI: 10.12737/article_59bbac202b31d8.53700151.
Макаренко Г. Маленький террор: что стоит за антикоррупционными чистками в Китае. URL: https://www.rbc.ru/politics/ 23/04/2015/55379c3c9a7947555d572062 (дата обращения: 20.02.2021).
Севальнев В. В. Законодательство в сфере противодействия коррупции: Россия и Китай (сравнительно-правовой аспект) // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2017. № 3. DOI: 10.12737/article_593fc343c 6e286.74734563.
Севальнев В. В. Правовое регулирование налогообложения инновационного сектора КНР: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2012.
Севальнев В. В. Правовое регулирование противодействия коррупции в Китае // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2018. № 2. DOI: 10.12737/art.2018.2.10.
Севальнев В. В. Противодействие коррупции: опыт КНР // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2014. № 1.
Сонин В. В. «Двуликий Цербер»: китайский государственный контроль и его реформирование // Азиатско-Тихоокеанский регион: экономика, политика, право. 2018. № 4. DOI: 10.24866/1813-3274/2018-1-2/104-119.
Спектор Е. И., Севальнев В. В. Вопросы правовой защиты лиц, сообщающих о фактах коррупции // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2015. № 4. DOI: 10.12737/14315.
Трунцевский Ю. В., Севальнев В. В., Сухаренко А. Н. Противодействие коррупции в Китае: законодательство и правоприменение. М., 2019. DOI: 10.31085/9785392284757-2019-176.
Цирин А. М., Севальнев В. В. Порядок осуществления контроля за расходами отдельных категорий лиц: проблемы и пути решения // Журнал российского права. 2019. № 7. С. 156—157. DOI: 10.12737/jrl.2019.7.13.
References
Alekseenko A. P. The Establishment of the Supervisory Government in China. Konstitutsionnoe i munitsipal 'noepravo, 2021, no. 1, pp. 74—77. (In Russ.) DOI: 10.18572/1812-3767-2021-1-74-77.
Borodich V. F. The fight against corruption in China's development strategy. Socio-PoliticalSituation in China before 19th Congress of the CPC: materials of the annual scientific conference ofpolitical studies and forecasts of the IFES RAS. Moscow, 2017. Pp. 80— 90. (In Russ.)
Burov V. G. Fight against corruption in China. Aziya i Afrika segodnya, 2017, no. 6, pp. 11—17. (In Russ.)
Hongyan Liu. Strategic Transformation of the Anti-Corruption Legislation in China. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2017, no. 5, pp. 116—121. (In Russ.) DOI: 10.12737/article_59bbac202b31d8.53700151.
Li Yong. "Tszyanchafa" yuy "Sinshi susunfa" syan'tsze ven'ti yan'tszyu (Research on the coherence between the supervision law and the criminal procedure law: proposal of the theoretical model of "procedure duality and evidence integration"). Chzhentsyuy kesyue, 2018, no. 26, pp. 563—576. (In Chinese)
Lyu Zhen'ven', Seval'nev V. V. Amendment of the rules of qualification and purpose of punishment for corruption crimes under criminal law of the People's Republic of China. Pravovedenie, 2019, vol. 63, no. 2, pp. 228—239 (In Russ.) https://doi.org/10.21638/ spbu25.2019.202.
Makarenko G. Little Terror: What Is Behind China's Anti-Corruption Purges. (In Russ.) Available at: https://www.rbc.ru/politics/ 23/04/2015/55379c3c9a7947555d572062 (accessed 20.02.2021).
Seval'nev V. V. Legal regulation of taxation of the innovation sector of the PRC. Cand. diss. thesis. Moscow, 2012. 30 p. (In Russ.)
Sevalnev V. V. Combating Corruption: PRC's Experience. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2014, no. 1, pp. 89—96. (In Russ.)
Sevalnev V. V. Regulation of Anti-Corruption Enforcement in China. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2018, no. 2, pp. 69—74. (In Russ.) DOI: 10.12737/art.2018.2.10.
Sevalnev V. V. The Legislation in the Sphere of Counteraction of Corruption: Russia and China (Comparative Legal Aspect). Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2017, no. 3, pp. 95—100. (In Russ.) DOI: 10.12737/article_593fc343c6e286.74734563.
Sonin V. V. "Two-faced Cerberus": state control and its reform in China. Aziatsko-Tikhookeanskiy region: ekonomika, politika, pravo, 2018, no. 4, pp. 104—119. (In Russ.) DOI: 10.24866/1813-3274/2018-1-2/104-119.
Spektor E. I., Sevalnev V. V. Issues on Legal Protection of Persons Reporting Corruption. Journal of Foreign Legislation and Comparative Law, 2015, no. 4, pp. 676—683. (In Russ.) DOI: 10.12737/14315.
Spiritual culture of China: encyclopedia. Ed. by M. L. Titarenko. Vol. 4: Historical thought. Political and legal culture. Ed. by M. L. Titarenko et al. Moscow, 2009. P. 141. (In Russ.)
Truntsevskiy Yu. V., Seval'nev V. V., Sukharenko A. N. Countering corruption in China: legislation and law enforcement. Moscow, 2019. 176 p. (In Russ.) DOI: 10.31085/9785392284757-2019-176.
Tsirin A. M., Sevalnev V. V. The Procedure for Monitoring the Expenses of Certain Categories of Persons: Problems and Its' Solutions. Journal of Russian Law, 2019, no. 7, pp. 152—161. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2019.7.13.
Vinogradov A. V. Government, business and corruption in China. Problemy Dal'nego Vostoka, 2014, no. 1, pp. 89—96. (In Russ.) Vinogradov A. V., Troshchinskiy P. V. The 13th congress of Communist Party of China and constitutional amendments. Problemy Dal'nego Vostoka, 2018, no. 2, pp. 15—31. (In Russ.)
Информация об авторе
П. В. Трощинский, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока Российской академии наук, кандидат юридических наук. ResearcherID: D-7837-2015
♦
