CC BY
43
УДК 811.11
ББК 80/81
Т.Ю. Казанцева
КОНСОНАНТНЫЕ СКЛОНЕНИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ В ДРЕВНЕГЕРМАНСКИХ ЯЗЫКАХ
Древнегерманские существительные консонантных склонений характеризуются семантической общностью - в основном они обозначают одушевленные (активные) объекты реального мира или предметы, игравшие важную роль в хозяйственной жизни древних германцев, в их культовых обрядах и верованиях. К этой группе принадлежат и имена реляционной семантики. В древнегерманских языках эти имена имеют также формальный показатель в виде консонантных основообразующих форматов.
Ключевые слова: консонантное склонение; гласное склонение; древнегерманские языки; основообразующие форманты.
Т. Yu. Kazantseva
CONSONANTAL DECLENSIONS OF NOUNS IN OLD GERMANIC LANGUAGES
The distribution of nouns among consonantal and vowel declensions was primary connected with the attitude of ancient Germans to the surrounding reality. The stress is assigned to the consonantal declensions since they appear earlier than the vocalic ones, through the etymological analysis of the words of the consonantal declensions, it was proved that they referred to these declensions not randomly and their stem-building markers served as a formal sign of the animate, active class.
Key words: consonantal declension; vowel declension; old Germanic languages; stem-building markers.
Древние индоевропейские склонения существительных подразделялись на склонения с основой на гласные и с основой на согласные. Оба класса имели свои формальные признаки. Склонение существительных на гласные основы во временном отношении возникло позже [8ресЫ:, 1947 : 79 и др.]. В лингвистической литературе указывается, что в германских «-основах первоначально род не дифференцировался [Историко-типологическая морфология германских языков, 1977 : 148]. Следовательно, имени были свойственны и другие категории, что подтверждается типологическими сравнениями с языками активной типологии, в которых имя подразделяется на класс одушевленных и неодушевленных (активных и неактивных). Существует мнение, что само склонение первоначально появилось у имен активного класса [Тройский, 1967 : 92; Климов, 1977 : 61]. Есть все основания предполагать, что двухклассная система предшествовала делению индоевропейских существительных по родам. Поскольку консонантное склонение появилось раньше, то, возможно, консонантные основообразующие форманты выступали маркерами одушевленности, что попытаемся обосновать на примере анализа древнегерманских существительных консонантных склонений.
М.М. Гухман указывает на сохранение реликтов глубокой древности в именной словоизменительной системе, в особенности построения имен-
ных парадигм [Гухман, 1981 : 199, 205]. Реликтовые склонения шире представлены в готском языке. Поэтому при анализе существительных консонантных склонений прежде всего будем исходить из готского материала, привлекая параллели из других древнегерманских языков.
В склонениях суще ствите льных с основами на -п сосредоточено большое количество имен одушевленной семантики [СГГЯ, 1963 : 79-81; Историкотипологическая морфология германских языков, 1977: 339]. Естественным будет предполагать, что это каким-то образом связано с основообразующим формантом, объединяющим эти имена. Формант -п- входит в состав ряда основообразующих суффиксов в древнегерманских языках: -ап-, ■ jan-, -wan-, -on-, ■ jon- -won-. Существительные с основами на -on-, ■ jon- ж. р. являются германской инновацией [СГГЯ, 1963 : 207-215]; они относительно более позднего происхождения. Отсюда вытекает, что ближе к восстанавливаемому общегерманскому состоянию оказываются аи-основы, которые в древнегерманских языках закрепляются за м. р. и ср. р. Они отражают и.-е. модель nomina agentis [СГГЯ, 1963 : 79]. Может быть, в силу того, что форматив -п- маркировал имена действующего лица, он стал способен присоединяться и к именам, которые не являлись nomina agentis, но семантика которых не противоречила значению одушевленности (активности). На этой основе он превра-
тился в формальный признак этого склонения, заключающий в основном сему одушевленности.
Известно, что модель действующего лица, кроме суффикса -ап- (и.-е. суф. -еп-), в древнегерманских языках была представлена и другими суффиксами. И.Н. Анацкий выделяет суффиксы, которые являются естественным продолжением развития индоевропейских основообразующих суффиксов, герм. суф. -jet-, -ап-, ■jan- [Анацкий 1963 : 135— 145; СГГЯ, 1963 : 100-103]. Однако только старые и.-е. суффиксы nomina agentis составляют также и парадигматические элементы, т.е. являются в то же время и основообразующими формантами, причем суффиксы с формантом -п- достигают наибольшей продуктивности в древнегерманских языках [Анацкий, 1963 : 137-138; СГГЯ, 1963 : 100].
Поскольку мы заинтересованы показать отражение древнего и.-е. состояния имени, постольку предметом нашего рассмотрения будут древнегерманские существительные an-, jan, wan-основ, продолжающие индоевропейскую модель nomina agentis, и другие древние имена с этими суффиксами, имеющие параллели в древних индоевропейских языках.
Анализ древнегерманских существительных с основообразующими суффиксами, объединенными элементом -п-. дает основание полагать, что эта группа включала довольно большое число имен активного класса.
Из 72 готских существительных м. р. с основами на -ап 37 существительных обозначают одушевленные денотаты в прямом смысле, т.е. обозначают живые существа; 16 существительных обозначают денотаты, которые могли считаться одушевленными (активными) в понятии древних. Всего к одушевленному классу относится 53 существительных. Оставшиеся 19 неодушевленных существительных в этой группе почти все могут быть отнесены к существительным с реляционной семантикой, т.е. такие имена, которые «мыслятся по необходимости в сочетании с какими-то другими именами. К именам подобной семантики относятся, например, такие, как 'рука', 'брат', 'сторона' и др., которые уже по самой своей семантике предполагают соотнесенность с другим объектом 'чья-то рука', 'чей-то брат', 'сторона по отношению к кому-то'. Такое отношение принадлежности, предполагаемое семантикой подобных слов, характеризуется как 'неотчуждаемая' (органическая) принадлежность» [Гамкрелидзе, Иванов, 1984 : 289].
Большинство из 19 неодушевленных существительных с основами на -ап, видимо, все же может быть отнесено к активному (одушевленному) классу, ибо способность этих существительных принимать консонантный основообразующий формант в типологическом плане может быть сопоставле-
на со способностью подобных же существительных принимать суффиксы органической (неотторжимой) принадлежности в языках активной типологии. В свою очередь, суффиксы органической принадлежности свойственны именам активного класса, которые в то же самое время могут принимать и суффиксы неорганической принадлежности. Остальные субстантивы способны иметь лишь формы неорганической принадлежности [Климов, 1977 : 149, 199]. Приводя названия имен родства и других имен, способных принимать суффиксы неотторжимой принадлежности, М.А. Журинская объясняет эти конструкции не результатом «метафорического переосмысления их как частей личности» и отождествлением их со своим «я», как это делает Л. Леви-Брюль [1950 : 215-216], а «благодаря своей релятивной семантике. Брат существует и называется так не сам по себе, а потому, что существует некто, по отношению к кому он и является братом, вождь называется так потому, что кто-то ему подчиняется, друг, сосед обязательно должны иметь друзей и, соответственно, соседей, женщина является женой только тогда, когда у нее есть муж» [Журинская, 1977 : 240].
Нетрудно убедиться, что, например, готское слово gataura «дыра» обладало такой реляционной семантикой, ибо «дыра» не могла мыслиться без соотнесения с тем предметом, где она находилась. Точно так же и готское слово garda «скотный двор» обозначало не любой дом или двор, а двор, где находится скотина; готское слово щЫа «фронтон, верхушка» обозначало верхнюю часть фасада здания, которая не могла существовать отдельно от здания; готское waihsta «угол», видимо, обозначало не абстрактный угол, а было связано с определенным, конкретным углом. В эту же группу входят такие готские существительные, как с/гакта «драхма» (денежная единица), татЬгапа «пергамент»,«йота». Они относятся к основам на -ап, видимо, по чисто формальному признаку, поскольку заимствованная форма совпала с им. п. существительных с основой на -ап: с/гакта заимствовано из греч. 5рахцт|, татЬгапа - из греч. /хе/х^раоа, ]о1а - из греч. ю'т/. [11ЫепЬеск, 1896 : 34, 100, 87].
К 72 существительным м. р. с основами на -ап можно присоединить еще 4 прилагательных, имеющих парадигму существительного и обозначающих человека: а^апефа «враждебный», mahteiga «властитель», dalфa «мертвец», sinista «старейшина». Употребление таких прилагательных ничем не отличается от уже субстантивированных прилагательных, например, unwita «невежда», гткгйра «демон» и др. [Осипова, 2007 : 43].
Кроме прилагательных, для обозначения лиц в одном случае используется инфинитив - /аггагИап в значении «участники»: т та^.ф яИк1 /гагфпя
drigkan jah stikl skohsle, ni magup bindis fraujins fairaihan jctb-biudis skohsle (K. 10, 21). «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую; не можете быть участниками в трапезе Господней и в трапезе бесовской».
Собственные имена с основами на -ап м. р. составляют группу из 23 имен. Кроме того, к этой же группе можно отнести 9 собственных имен, которые имеют смешанную парадигму: чаще всего в им. п. он и склоняются по a-основам, а в косвенных падежах - по аи-основам. В основном собственные имена представляют собой заимствования из греческого. В большинстве случаев им. п. таких имен употребляется в той форме, в которой это слово заимствуется. Текст Библии не дает представления о германских собственных именах. Их, скорее всего, можно почерпнуть из саг, песен, хроник и т.д. Готские собственные имена, видимо, частично можно получить из латинского текста Иордана Getica, например Ostrogopa, Cniva, Vdlamir, piudimir, Vidmir и др. [Иордан, 1960 : 147, 171]. Но даже и эти собственные имена не в полной мере отражают исконно германские, ибо, как пишет Иордан, «геты же преимущественно заимствуют имена гуннские» [Иордан, 1960 : 77].
К основам на ■ jan относятся 45 существительных. Из них 39 существительных обозначают человека, а остальные 6 могут быть отнесены к одушевленным именам в понятии древних: aiwlaugia «благословение», aiwxaristia «благодарение», wilja «воля», faskja «повязка», hlija «хижина», unkja «унция» (мера веса). Эти существительные относятся к реляционным именам. Они не могут мыслиться вне связи с человеком, т.е. «благословение» или «благодарение» могло быть только чье-то, определенного лица или лиц, точно так же, как предметы, обозначаемые словами «воля», «повязка», «хижина». Кроме того, реалии, обозначаемые готскими словами faskja. hlija, nnkja, имели немаловажное значение в жизни древних германцев.
Готских существительных м. р. с основами на -wan - 7. Все они обозначают одушевленные денотаты в понятии древних: allawaurstwa «совершенный», bidagwa «нищий», gawaurstwa «сотрудник», skuggwa «зеркало», sparwa «воробей», waurstwa «рабочий», wilwa «разбойник».
Вполне вероятно, что в общегерманском группа существительных с основами на -п постоянно пополнялась с притоком новых названий для общественно и жизненно важных вещей, для названия людей. Эта группа также пополнялась и за счет перехода существительных из других склонений, в первую очередь одушевленной семантики. Так, гот. auhsa «бык» (первоначально м-основа) начинает склоняться по я-основам: др.-исл. uxi, др.-англ. оха, двн. ohso «бык», полностью перешли в ап-
основы. Древнегерманское слово, обозначающее «тесть, свёкр», во всех древнегерманских языках относится к r-основам, в готском же swaihra перешло в аи-основы. Родственные существительные со значением «человек, мужчина» во всех древнегерманских языках относятся к корневым основам, в готском таппа первоначально склонялось по «-основам, а затем переходит в корневые основы [Прокош, 1954 : 273].
Проведенный семантический анализ показывает, что существительные с основами на -ап и ■ jan составляют приблизительно те же группы, которые описывает Г.А. Климов в языках активной типологии, способные принимать суффиксы органической принадлежности [Климов, 1977 : 149— 150,153]. Эти группы существительных Г.А. Климов называет в связи с формой органической принадлежности, но для нас здесь главное то, что формы органической принадлежности могли иметь прежде всего активные имена.
Рассмотренные под таким углом существительные an-, jan- и п аи-основ составляют следующие группы: 1) существительные, обозначающие отношения родства и свойства; 2) существительные, обозначающие людей; 3) существительные, обозначающие животных; 4) существительные, обозначающие части тела человека или животных (так называемая анатомическая лексика); 5) существительные, обозначающие растения и их части; 6) существительные, обозначающие реалии, тесно связанные с человеком или животным; 7) существительные, обозначающие явления природы, которые относились к активным, действующим силам.
1. Существительные, обозначающие отношения родства и свойства.
К этой группе относятся существительные м. р. гот. aba 'муж', др.-исл. afe, afi «дедушка», которое в др.-исл. употреблялось редко, вместо него обычно использовалось fo6urfa6ir [Vigfusson, 1957 : 7]; двн. abo использовалось в качестве имени собственного [Feist, 1920 : 1]. С. Уленбек предполагает, что двн. nobo «крестьянин-землевладелец» также относится к этой группе родственных слов [Uhlenbeck, 1896 : 1]; гот. afara, др.-англ. ea-fora, др.-сакс. аЪаго «потомок»; гот. atta, др.-исл. atte, др.-фриз, арра, двн. atto «отец» [Feist, 1920 : 45]; гот. guma «человек, муж», др.-исл. game, gnmi, др,-англ. guma, др.-фриз, goma, др.-сакс, gumo, gomo, двн. gomo «человек». Гот. awaihra «тесть, свекр»
- единственное из древнегерманских родственных слов принадлежит к я-основам, в остальных др,-герм. языках слова, обозначающие родство, относятся к r-основам. Правда, в др.-исл. имеется существительное ж. p. svcera «свекровь», которое относилось к W7-основам [Vigfusson, 1957 : 613]. Готское уменьшительное attila от atta «отец» так-
же относится к этой группе. Сюда также включены существительные м. р. двн. hlwo (hlo) «супруг» и существительное ср. р. во мн. ч. двн. hiwnn (hlim) «семья»; др.-англ. существительное м. р. во мн. ч. hlwan «члены семьи».
2. Существительные, обозначающие людей.
Сюда относится большое количество готских существительных, не всегда имеющих параллели в других германских языках, например, гот. bidagwa «нищий», sknlct «должник», др.-англ. ge-scolct, др,-сакс, двн. scolo «должник»; гот. faura-gagga «управитель дома», др.-англ. fore-genga со значением «предшествующий, предвестник, предшественник» [Bosworth, 1973 : 306). Первоначально сюда относилось гот. таппа «человек», которое, так же как и другие родственные древнегерманские формы - др.-исл. тадг, др.-англ. тапп, перешло в коренные основы; гот. gadauka «домашний (товарищ)», с которым можно сравнить параллельные образования такого же типа в др.-англ. ga-pofta, двн. gi-dofto «товарищ на скамье для гребцов» [Feist, 1920 : 131]; гот. gahlaiba «сотрапезник»; двн. gctleipo «сотрапезник», или дословно: «кто ест тот же самый хлеб» [Feist, 1920 : 135]; гот. gadailct, двн. giteilo «участник, товарищ»; гот. ga-jiika «товарищ»; тот.рагЬа «нищий», происходящее от пре-теритопрезентного глагола panrbcm «иметь надобность в чем-то; иметь нужду в чем-то» [Feist, 1920 : 371], т.е. первоначальное значение parba могло быть «нуждающийся», поскольку существительное соответствует глагольной форме parf, употребляющейся в качестве основы настоящего времени ед. ч.; этого же корня и этого же склонения др.-англ. pearfa «нищий, бедняк», которое точно так же соотносится с претеритопрезентным др.-англ. глаголом purfan «нуждаться, требовать», с его основой настоящего времени ед. ч. pearf т.е. первоначальное значение pearfa могло быть «тот, кто нуждается, нуждающийся», а отсюда «нищий»; гот. galeika «товарищ жизни, спутник»; гот. garazna «сосед», образованное от гот. razn «дом»; этого же корня др.-исл. granne, granny «сосед», образованное также от гапп «дом» при помощи приставки, которая уже слилась с корнем -g-ranni [Vigfusson, 1957 : 176, 211]; гот. mahteiga «властитель», образованное от mahteigs «могущественный», которое, в свою очередь, образовано от mahts «сила, могущество» при помощи суффикса -eigs, др.-англ. и двн. суффикс -tig, ср. др.-англ. mihtig, др.-сакс, mahtlg «могущественный» [Feist, 1920 : 255, 256]; гот. mita «рыбак, ловец», образованное от нулевой ступени сильного глагола niutan «достигать, поймать» (ср. глагол ganiutan), т.е. это существительное первоначально должно было обозначать «тот, кто ловит» или «тот, кто имеет наслаждение (от ловли)», ср. др.-исл. njotr «употребитель; тот, кто наслаж-
дается» [Vigfusson, 1957 : 456]; гот. spilla «проповедник», др.-англ. spa la, gespelia «выбранный, посланник»; двн. -spello «проповедник» [Feist, 1920 : 335]. Готское существительное staua «судья» происходит от германской основы stouo-, которая также отразилась в глаголе stojan «судить», прош. вр. stauida [Feist, 1920 : 339, 340]. Готское существительное staua совпадает с претеритальной основой глагола stojan {stauida). Таким образом, первоначальное значение готского существительного могло быть «тот, который судил». Интересно отметить, что в др.-болг. имелось слово этого же корня -pri-stov «чиновник» [Feist, 1920 : 340]. В древнегерманских языках нет параллелей гот. staua, но имеются имена того же корня - др.-исл. eld-sto ж. р. «место костра», др.-англ. stow ж. р., др.-фриз, sto «место» [Feist, 1920 : 340]. Готское существительное м. p. weiha «священник» не имеет параллелей в других древне германских языках. С. Файст и С. Уленбек указывают на связь этого слова с прилагательным weihs «святой» [Uhlenbeck, 1896 : 165; Feist, 1920 : 424, 425]. В свою очередь, прилагательное weihs того же корня, что и готский слабый глагол 3-го класса weihan «святить, освящать». В существительном и прилагательном та же основа, что и в глагольной форме настоящего времени; можно предполагать, что обе именные формы одного и того же глагольного происхождения, а первоначальное значение weiha могло быть «святящий, освящающий». Этот же корень находим в др.-англ. сложном слове weofod (из *wih-beod «святой стол») «алтарь», в двн. wlh, wlhi «святой», в др.-исл. ve «храм» [Feist, 1920 : 425]. Гот. wilwa «разбойник» образовано от сильного глагола 5-го класса wilwan «грабить» [Feist, 1920 : 430], т.е. оно имеет ту же огласовку, что и настоящее время глагола и причастие II. Следовательно, первоначальное значение имени могло быть «тот, кто грабит», «грабящий» или «тот, кто ограбил, грабитель».
В эту группу входит большое количество существительных с основообразующим суффиксом -jan, который является продолжением и.-е. модели действующего лица. Особенно широко данная модель представлена в готском. Нередко готским именам с суффиксом -jan соответствуют образования с формантом -ап в других древнегерманских языках: ср. гот. arbja «наследник», двн. erbeo, erbo, но др.-исл. arfi с тем же значением; гот. gudja, но др.-исл. godi «священник» [СГГЯ, 1963 : 81]. Кроме того, наблюдаются случаи, когда готским существительным с суффиксом -jan соответствуют в древнегерманских языках сложные слова, в которых вторым компонентом является слово со значением «человек». Так, гот. timrja «плотник», ср. с др.-исл. timbr-madr «плотник», дословно «мастер, делающий дома, домовой мастер» [Vigfusson,
1957 : 632] заменило готское суффиксальное образование (вторая часть др.-исл. сложного слова - тадг «человек, мужчина»); с этим же компонентом употребляется в др.-исл. существительное, обозначающее «рыбак» - fiski-madr, в готском ему соответствует существительное с суффиксом -jan
- fiskjа. В древнеанглийском таким построениям часто соответствуют существительные со вторым компонентом -тадг «человек», например: scs-man «моряк», rcedes-man «советник», погд-тап «северянин», gleo-man «весельчак» и др. Дополним эту группу готскими существительными с суффиксом -jan, который в то же самое время является и основообразующим формантом: aurtja «деревенский житель, виноградарь», baurgja «городской житель», bandja «пленник», afdmnkja «пьяница», af-etja «обжора», arbi-numja «наследник», bihaitja «хвастун», dulgahaitja «заимодавец, кредитор», ferja «надсмотрщик», fraiija «господин», gamainja «участник, соучастник», ga-sinpja «спутник», gauja «житель (той или иной области)», gudja «священник», kaurnja «горнист», heiwafrauja «хозяин (дома), глава семейства», ingardja «сожитель по дому», inkunja «соплеменник», kasja «горшечник», mana-maurprja «убийца», nehundja «следующий», skattja «меновщик», skilja «мясник», swultawairpja «умирающий», nndarleija «наинизший, наименьший», waidedja «злодей, преступник», wardja «сторож», waurstwja и waurstwa (последнее с основой на -wa) «рабочий».
3. Существительные, обозначающие животных.
В эту группу входят готское существительное
м. р. ага, др.-исл. ari, двн. аго «орел»; гот. fida, др.-исл. foli, др.-англ. /о/а, двн. /о/о «жеребенок»; гот. капа, др.-исл. hani, др.-англ. капа, двн. капо «петух»; гот. тара, др.-англ. mada, двн. mado «червь, червяк»; гот. spanva, др.-англ. speanva, двн. sparo «воробей»; др.-англ. ара, др.-исл. api «обезьяна»; др.-англ. assa, др.-исл. asm «осел»; др.-англ. Ыапса «лошадь»; др.-англ. кага, др.-исл. heri, двн. kaso «заяц»; гот. auhsa, др.-исл. uxi, др.-англ. оха, двн. ohso «бык»; др.-исл. krabbi, др.-англ. crabba «краб»; др.-англ. docga, dogga «собака»; др.-англ. frocga «лягушка», но также употребляющаяся в
1868 : 227]; др.-англ. sпаса «змея»; др.-англ. 1ёо, двн. 1ео «лев», заимствовано от лат. 1ео «лев»
gerefa «самка Турухана», dora «шмель», screawa «землеройка»; Ьисса «козел».
4. Существительные, обозначающие части тела человека или животного.
Сюда относятся существительные м. р. гот. loaf, родственное ему др.-исл. lofe «ладонь»; с этим же корнем имеются и.-е. имена - рус. lapa,
польск. lapa, laba [Feist, 1920 : 252-253], латыш. 1ёра «лапа», причем последнее указывает, что это было аблаутное чередование - *1ёр-, *1др-, *1эр-[Uhlenbeck, 1896 : 99]; существительные ср. р. гот. augo, др.-англ. edge, др.-исл- auga, двн. ouga «глаз», имеющие и.-е. соответствия: др.-инд. dksi, род. п. aksnds, ав. asi «глаз», лат. oculus; др.-бол. око, t'.v-основа [Feist, 1920 : 47]; существительные ср. р. гот. auso, др.-исл. еуга, др.-англ. еаге, двн. бга «ухо», имеющие также соответствия в и.-е. языках: ав. дв.ч. iis-i, лат. aurus «ухо» и др. [Feist, 1920 : 50]; С. Файст также указывает на возможное родство гот. auso с и.-е. ous «рот», др.-инд. as, лат. os «рот» [Feist, 1920 : 50]; существительные ср. р. гот. hairto, др.-исл. hjarta, двн. herza «сердце»; др.-англ. существительное keorte с основой на -п уже относилось к ж. р.; родственные им - греч. карЫа, лат. cor, cordis «сердце» относились к другим консонантным склонениям. Сюда же относятся существительные м. р. др.-англ. sceanca, scanca «нога (голень)»; в др.-англ. это слово больше употреблялось в значении «кость ноги», ср. гол. schonk «кость», шв. skank «нога» [Skeat, 1868 : 554]; др,-англ. sweora «шея»; maga «желудок»; kafela «голова», родственное лат. caput', в др.-англ. употреблялось еще одно слово того же корня - heafod «голова», соответствующее гот. haubip, двн. houbit [Skeat, 1868 : 265], которое относилось уже к сильному склонению [Schade, 1882 : 376]; др.-англ. anga «стрекало» (жало).
5. Существительные, обозначающие растения или их части.
К этой группе относятся существительные м. р. гот. Ыота, др.-англ. Ыдта, др.-сакс, blomo, двн. Ыпото «цветок», в др.-исл. имелась форма м. р. Ыоте со значением в ед. ч. «цветущий» и во мн.
ч. «лепестки, цветы» и форма ср. p. blom «цветок» |Vigfusson. 1957 : 70]; древнегерманские формы образованы от и.-е. корня -bhlo, который можно обнаружить в др.-англ. глаголе blowan, др.-фриз. bloia, др.-сакс, bloian, двн. blowjan «цвести» [Feist, 1920 : 74]. В др.-исл. не сохранилось глагола этого же корня, но др.-исл. форма blomi в ед. ч. больше других передает первоначальное значение этого слова «цветущий», указывая на его глагольное происхождение. В. Леман возводит древнегерманские слова со значением «цветок» к прагерманскому корню Ыд-, который засвидетельствован в др,-англ. blowan, др.-фриз, bloia, др.-сакс, bloian, двн. bliiojen, ploan, сл. гл. «цвести» [Lehmann, 1968 : 76]. Этого же корня лат.flos,fl6ris в значении «цветок, цвет» и florere «цвести». К этой группе также принадлежат готское существительное м.р. smakka «смоква, фига», не имеющее параллелей в других германских языках. С. Файст считает, что оно было заимствовано из кавказских языков,
где эта культура была очень древней [Feist, 1920 : 331]; гот. ксшгпо (ср. р.) «зерно», родственные имена - в др.-англ. сот, др.-исл. когп, двн. когп
- не относились к я-основам (др.-англ. corn относилось к о-основам, двн. когп ср. р. относилось к «-основам, др.-исл. когп было ср. р., a-основа); др.-англ. telga «ветка»; stela «стебель, черенок», родственное греч. ctte/.e'/oq «ствол, основание» [Skeat, 1868 : 596].
6. Существительные, обозначающие реалии, тесно связанные с человеком или животным.
В эту группу включены гот. сущ. м. p. hlija «хижина», имеющее родственные слова с герм. суф.
иа, или безсуффиксальные образования, которые, однако, относились к сильному склонению [Schade, 1882 : 406]: др.-исл. ср. р. Му «тепло, защита» | Vigfusson. 1957 : 274], др.-англ. м. р. Мёд (w), др.-фриз. Мл «щит, заслон», др.-сакс, hleo «крыша» [Feist, 1920 : 196]; гот. сущ. м. p. skuggwa «зеркало» и родственные др.-англ. scu(w)a, двн. scilwo «тень», а также двн. scii-char «зеркало» от общегерманской основы *s£z;l[l|a-, ср. заимствованное фин. kuva «картина» [Feist, 1920 : 328]; гот. м. р. snaga «плащ, накидка», др.-исл. snagi «скрепка для одежды» | Vigfusson. 1957 : 573].
7. Существительные, обозначающие явления природы (которые относились к активным, действующим силам).
К этой группе принадлежат гот. сущ. м. р. Ьгиппа, др.-англ. Ьгиппа, Ьигпа (с метатезой), др.-фриз. Ьигпа, др.-сакс, двн. Ьгиппо «источник, ключ», родственное имя др.-исл. brunnr (старая форма Ьгидг) «источник, колодец» относилось к сильному склонению |Vigfusson. 1957 : 83]; гот. м. р. тепа, др.-исл. mcrni «луна», др.-англ., др.-фриз, топа, др,-сакс, двн. тапо «луна, месяц», которое в германских языках было заменено производным от этой основы mond, дословно обозначающие «лунный период, месяц» |Vigfusson. 1957 : 418]; гот. сущ. ср. p. wato «вода» и др.-исл. vatn «вода» сохранили /7-основу, хотя др.-исл. сущ. уже имеет парадигму a-основ, в остальных древнегерманских языках употребляются формы с -г- | Vigfusson. 1957 : 681, 682]; гот. сущ. ср. р. /о/7 и др.-исл. fiini «огонь, пламя». Сюда же относятся др.-англ. leoma «луч света»; steorra «звезда», родственное ему гот. stairno «звезда» было ж. р. с основой на -дп.
Хотя группа существительных a/7-основ по сравнению с другими существительными, содержащими формант -П-. ближе к общегерманскому языковому состоянию, чем существительные м. р. /a/7-ОСНОВ и ж. р. дп-, /О/7-ОСНОВ, в ней выделяется ряд более поздних образований. Прежде всего это имена действующего лица, которые являются вторичными построениями главным образом от глагольной, реже от именной основы [СГГЯ, 1963 :
79-80; Kluge, 1926: 9], например: гот. skula «должник» от глагола skulan', гот. gadaila «участник» от с!ails «часть», гот. faura-gagga «управитель дома» от глагола gaggan и др. Основообразующий формант -ап- не утратил своей словообразовательной силы, что особенно ярко проявляется при сравнении готских слов одного корня, но оформленных разными основообразующими формантами: ga-juk (a-основа, ср. р.) «пара», gajuka (a/7-основа, м. р.) «товарищ»; galeiki {ja-основа, ср. р.) «отражение, копия, изображение», ga-leika (a/7-основа, м. р.) «единым телом»; unwiti (/'a-основа, ср. р.) «незнание, глупость» - unwita (a/7-основа, м. р.) «невежда»; waurstw («-основа, ср. р.) «работа»- waurstwa (a/7-основа, м. р.) «рабочий». Довольно продуктивным суффиксом модели действующего лица являлся суффикс -jan, который представлен во всех древнегерманских языках [СГГЯ, 1963 : 81, 100; Анацкий 1963 : 138]. Этот суффикс в то же время являлся и основообразующим формантом: ср. гот. arbi (/'a-основа, ср. р.) «наследство» - arbja Ijan-основа, м. р.) «наследник»; aurti-garda (/'-основа, м. р.) «сад, фруктовый сад» - aurtja l/a/7-основа. м. р.) «виноградарь»; baurgs (корневая основа, м. р.) «город» - baurgja i/a/7-основа. м. р.) «городской житель»; bandi (/'о-основа, ж. р.) «оковы» - bandja l/a/7-основа. м. р.) «пленник» и т.д.
Таким образом, мы видим, что значение основообразующих формантов с элементами -п-, -/-. -w-, заключающих сему одушевленности (активности), ярче всего проявляются в тех случаях, когда эти форманты сохраняют свою словообразовательную силу.
Первая и вторая группы включают такие вторичные субстантивы, как гот. attila, magula и barnillo, образованные от существительных atta «отец», magus «мальчик» и barn «ребенок» при помощи и.-е. уменьшительного суффикса *-1о-. Число таких образований невелико. Поэтому данные производные слова относились, по всей вероятности, к довольно древнему пласту лексики и оформлялись в силу своего активного значения при помощи основообразующего форманта -ап-.
Такие сложные слова, как гот. ufaraswara «клятвопреступник» и widuwairna «сирота», стали относиться к основам на -ап благодаря своей семантике. Большинство же заимствований типа гот. satana «сатана», maimbrana «пергамент», drakma «драхма (монета)», jota «йота», unkja «унция (мера)», faskja «повязка» попадает в это склонение, видимо, по чисто формальному признаку, т.е. совпадение окончаний им. п. ед. ч., например: гот. jota -греч. /гита. гот. drakma - греч. Spa/uij. гот. maibrana
- греч. fisfi/3pdva и т.д. [Uhlenbeck, 1896 : 87, 34, 100].
Можно предположить, что ряд слов, которые в древнегерманских языках не обозначают объекты животного или растительного мира, но относятся к я-основам, на более раннем этапе развития германских языков (возможно, при отделении германской группы языков от индоевропейской общности) обладали одним из значений, характерных для активных имен. Иначе говоря, принадлежность таких существительных к /7-основам была обусловлена существованием родственных слов в других индоевропейских языках, обозначающих что-либо, растущее, активное. Так, гот. fcma и родственные ему слова в других древнегерманских языках - др.-исл. /ста, др.-фр. fona, двн. /сто, др.-сакс, /сто -передают одно и то же значение «материя, ткань» [Feist, 1920 : 105]. Это слово восходит к и.-е. корню рапа- «паутина», отсюда лат. pannus «тряпка» [Uhlenbeck, 1896 : 38] и греч. mjvoq, 7r//v//, в котором, кроме «текстильной ткани», сохранилось значение «биологическая ткань, паутина» [Feist, 1920 : 105]. Возможно, значение «биологическая ткань, паутина» было еще живым при оформлении этого слова показателями я-основ. или его происхождение из класса активных имен продолжало оказывать влияние на его употребление в склонении существительных с основами на -п.
Перенос обозначения животного организма на предмет неживого окружения был основан, вероятно, на той же аналогии, о которой Г.А. Климов пишет в отношении отождествления животного и растительного организмов, типичной для языков активного строя: «В качестве структурной фрек-венталии активного строя следует назвать широко распространенные в его представителях факты этимологического тождества целой серии именных и отчасти глагольных лексем, основанного в конечном счете на тех или иных аналогиях, существующих между животным и растительным организмом и их функциями. При этом имеется в виду материальное тождество обозначений таких семантем, как 'кровь' ~ 'сок', 'рог' ~ 'ветвь, сук', 'ухо' ~ 'лист', 'шкура' ~ 'кора', 'тело' ~ 'ствол', 'мясо' ~ 'мякоть' 'голова' ~ 'крона, вершина', 'убивать' ~ 'срубить'» [Климов, 1977 : 112, 113].
В некоторых случаях и в индоевропейских языках обнаруживаются подобные же аналогии, что свидетельствует, по мнению Г.А. Климова, о точках соприкосновения структуры этих языков с активным строем [Климов, 1977 : 184].
Отдельные готские слова, не обозначающие активные денотаты и относящиеся к п-, ап-, jan-основам, интересны в том плане, что, устанавливая их этимологию, тем самым как бы спускаешься к истокам подобного тождества. В то же время выяснение происхождения кажущихся исключений в склонении существительных основ на -п,
-an, -jan позволяет с большей уверенностью говорить о первоначальном обозначении такими словами одушевленных денотатов. Остановимся на некоторых из них. Гот. gib 1а «фронтон, вершина (горы)» тесно связано с греч. кесраХц «голова, вершина (горы)», а также с тем же значением лат. caput и др.-инд. kapala «череп» [Meyer, 1869 : 18, 63, 315; Uhlenbeck, 1896 : 61; Feist, 1920 : 158]. Принадлежность данного слова к классу одушевленных (активных) имен подтверждается не только проводимой аналогией между животным организмом и растительным миром, но и культовой значимостью природы у древних германцев (земли, леса, озер и т.д.), можно допустить, что и гор (особенно вершин), например, у свевов священным считался лес [Тацит, 1937 : 77].
Не менее важную роль в жизни древних германцев играла хижина, которая в готском обозначалась словом hlija (склоняющееся по jan-основам). Г.А. Климов приводит любопытный пример из языка навахо, где именно слово, обозначающее туземную хижину, способно принимать форму органической принадлежности, т.е. относится к классу активных имен. Для обозначения современного дома или случайного строения имеется другое слово, которое выступает с флексией (посессивной) и без нее [Климов, 1977 : 150-151].
Постулируя древние и.-е. языки как языки, отличные от номинативного строя, мы можем предположить, что готским словом hlija обозначался не современный дом, а жилье германцев того времени довольно примитивного строения, тем более что свое происхождение это слово ведет от
и.-е, корня klej- «прислонять к чему-либо, свисать» [Uhlenbeck, 1869 : 75-76; Feist, 1920 : 196]. С. Файст, по Стоку, возводит hlija к *hliwa и сопоставляет его с др.-ирл. с!Т(и) «тело». Отсюда его дальнейшее развитие в древнегерманских языках -в гот. hlija «хижина, палатка», др.-сакс, hleo, hleow «укрытие, убежище» [Skeat, 1868 : 289].
Следовательно, не только этимология слова hlija заставляет нас убедиться в его принадлежности к классу активных (одушевленных) субстан-тивов, но и сопоставление с языками активного строя, где подобные слова принимали форму органической принадлежности, т.е. являлись активными именами.
Как известно, консонантное склонение характеризуется большим количеством имен деятеля. Это вполне закономерно, так как основообразующие суффиксы -an-, -jan- (они же и словообразовательные суффиксы) наделяют данные имена значением активности, одушевленности. От обозначаемых этими именами лиц могло исходить действие, даже если при образовании таких имен использовалась инактивная основа, т.е. глагольная осно-
ва претерита или причастия II, например, гот. nuta «ловец», baurgja «городской житель», др.-англ. sopa «глоток».
Названия животных часто связаны с глагольной основой настоящего времени. Гот. sparwa, др,-англ. spearwa, двн. sparo «воробей» являются общегерманскими словами [Vigfusson, 1957 : 585].
В. Скит приводит общегерманскую форму, к которой восходят все германские образования: sparwon
- «воробей», буквально - «бьющий крыльями» (Hutterer), образованное от корня SPER- «трепетать», откуда «махать, бить крыльями». Он сравнивает этот корень с родственным лит. sparnas «крыло птицы», «плавник рыбы», «створка закрывающихся дверей» (от движения взад и вперед) [Skeat, 1868 : 585]. В др.-исл. имелся глагол этого же корня sperna «царапать, скрести в земле», а в двн. гл. spornon «отталкивать, отпихивать ногами» [Uhlenbeck, 1896 : 133].
Кроме того, отнесение многих названий животных и растений к склонению существительных с основами на -п, -an, -jan подтверждается верованиями древних германцев, а также народов, которые в недалеком прошлом находились на довольно низком культурном уровне. По мнению Е.А. Томсона, древние германцы во времена Цезаря были гораздо примитивнее, чем это подразумевают [Thompson, 1970 : 73]. Древние германцы почитали и обожествляли многих животных, растения, силы природы. Они верили, что различные семьи и племена происходят от священных животных, например оленя, кабана, волка или от деревьев и водяных духов [Diesner, 1978 : 89]. Таким образом, животные, деревья и многие силы природы отождествлялись древними германцами с человеком. Происхождение семей и целых групп людей от священных животных, деревьев и сил природы, которых они почитали и считали своими тотемами, отмечалось до недавнего времени у многих наших северных и сибирских народов, например у селькупов. Так, тымские селькупы делились на различные роды: глухаря, ястреба, медведя, глухариного клюва, журавлиного клюва. У тазовских селькупов были роды кедровки, орла, глухаря, журавля. К этим животным и птицам у селькупов было особо почтительное отношение, потому что они считали их своими предками [Прокофьева, 1952 : 90, 96-97].
У нганасан многие силы природы (земля, солнце, огонь, вода, дерево) назывались «нго», т.е. считались священными и приближались к русскому «дух», «бог». «У деревьев, у тальников (лянсы), у травы, у воды, у всего, что есть на земле, есть свой нго, которого нельзя сердить», - пишет со слов информаторов Г.Н. Грачева [Грачева, 1983 : 21-30].
Неудивительно, что у древних германцев слова, обозначающие предметы обихода, часто относились к группе одушевленных имен. Видимо, первоначально это были предметы, принадлежащие какому-либо определенному лицу или предмету, изготовленные этим лицом. Поэтому мы находим много названий бытовых предметов или предметов украшений в консонантных склонениях.
О значении этих вещей в жизни древних германцев говорят их захоронения, в которых было обнаружено мало оружия, возможно, потому, что они переняли его у иранцев и тюрков, т.е. оно не было исконно германским. Однако в этих захоронениях было найдено много различных брошей, застежек для пояса, ожерелий, шлемов с орнаментом, выполненных на высоком уровне ювелирного мастерства того времени, а также много различного рода утвари [Б1езпег, 1978 : 82, 93, 114].
Все это говорит о том, что слова, обозначающие бытовые предметы, могли относиться по своей значимости к классу активных, одушевленных имен.
Особо следует остановиться на реалиях, приводимых в шестой группе, таких, как «тень», передаваемое др.-англ. 8аи(х\')а. двн. исШ>о «картина» или «какое-либо изображение». Хорошо известно, что первобытный человек особенным образом относился к своей тени и изображению, приравнивая их к самому себе. «Если бы он потерял свою тень, то он счел бы себя безвозвратно потерянным, - пишет Л. Леви-Брюль. - Всякое посягательство на его тень означает посягательство на него самого. Если его тень попадет под чужую власть, то ему следует бояться всего». Л. Леви-Брюль пишет также о том, «что первобытные люди и даже члены уже достаточно развившихся обществ, сохранившие более или менее первобытный образ мышления, считают пластические изображения существ, писанные красками, гравированные или изваянные, столь же реальными, как и изображаемые существа». Им приводится пример, когда майданы, живущие в Северной Америке, верили, что портреты были такими же живыми, как и оригиналы, что эти изображения заимствовали у своих оригиналов часть их жизненного начала. Л. Леви-Брюль отмечает, что у аборигенов Западной Африки «убийства» могли совершаться путем вонза-ния ножа или гвоздя в тень человека [Леви-Брюль, 1930 : 27-29, 33]. Не менее значимой являлась тень в недалеком прошлом для нганасан: «По старым представлениям нганасан, тень - это то, что отражается (появляется) при свете от человека (если он движется, она движется тоже) и от всех предметов, даже не движущихся. Она существует постоянно, но иногда видна, иногда не видна. Она неуловима, так же как мысль рядом находящегося челове-
ка, как его думы. Поймать ее можно лишь мысленно. Для нганасан тень (образ) - материальный объект, часть сущности предмета, человека». Нганасаны, так же как и американские индейцы, когда-то считали, что вред легче всего нанести именно через тень, т.е. через образ, отражение [Грачева, 1983: 72, 73].
Таким образом, при объяснении многих слов, входящих в склонение существительных с консонантными основообразующими формантами, этнографические и исторические данные о представлениях об окружающем мире, о месте в нем человека, о верованиях и обрядах как древних германцев, так и первобытных народов позволяют понять причины отнесения таких имен к активному, одушевленному классу.
Основообразующие форманты -ап-. ■ jcm-, -wan-, содержащие консонантные элементы -п-, -/-, -w-могли приобретать не все субстантивы, а только существительные определенной семантики, этот круг слов постепенно расширялся и дополнялся такими существительными, которые обозначали какие-либо важные предметы в жизни и деятельности человека. Расширение этого круга субстан-тивов связано с передачей ими реляционной семантики, что объясняет приток в это склонение существительных с абстрактной семантикой.
Библиографический список
1. Анацкий, II.П. Модели имени действующего лица в германских языках [Текст] / И.Н. Анацкий // Проблемы морфологического строя германских зыков.
- М. : Изд-во АН СССР, 1963. - С. 135-145.
2. Гамкрелидзе, I.B. Индоевропейский язык и индоевропейцы [Текст] / Т.В. Гамкрелидзе, Вяч.Вс. Иванов. - Тбилиси : Изд-во Тбилис. ун-та, 1984. - Ч. 1.
3. Грачева, Г.Н. Традиционное мировоззрение охотников Таймыра (на материалах нганасан XIX - начала XX в.) [Текст] /Т.Н. Грачева. - JI. : Наука, 1983.
4. Гухман, М.М. Историческая типология и проблема диахронических констант [Текст] /М.М. Гухман. -М. : Наука, 1981.
5. Журинская, М.А. Именные посессивные конструкции и проблема неотторжимой принадлежности [Текст] / М. А. Журинская // Категория бытия и обладания в языке. - М.,1977. - С. 194-258.
6. Иордан. О происхождении и деяниях гетов [Текст] / Иордан. - М. : Изд-во вост. лит., 1960.
7. Историко-типологическая морфология германских языков. Фономорфология. Парадигматика. Категория имени [Текст] / отв. ред. М.М. Гухман. - М. : Наука, 1977.
8. Климов, Г.А. Типология языков активного строя [Текст] / Г.А. Климов. - М. : Наука, 1977.
9. Леви-Грюль, Л. Выражение принадлежности в ме-
ланезийских языках [Текст] / JI. Леви-Брюль // Эргативная конструкция предложения. - М., 1950. -
С. 208-217. ’
10. Леви-Грюлъ, Л. Первобытное мышление [Текст] / Л. Леви-Брюль. - М. : Аметист, 1930. -XXVIII.
11. Осипова, О.А. Типология древнегерманских именных склонений в свете индоевропейских и уральских языков [Текст] / О. А. Осипова. - Томск : Изд-во ТГПУ 2007.
12. Прокофьева, Е.Д. К вопросу о социальной организации селькупов [Текст] / Е.Д. Прокофьева // Сибирский этнографический сборник. - М.-Л., 1952.
13. Прокош, Э. Сравнительная грамматика германских языков [Текст] / Э. Прокош. - М. : Изд-во иностр. лит., 1954.
14. СПЯ. Сравнительная грамматика германских языков [Текст] / отв. ред. М.М. Гухман и др. - М. : На-
15. Тацит, Публий Корнелий. Германия [Текст] / Публий Корнелий Тацит// Древние германцы: сб. до-
16. Тройский, II.M. О до номинативном прошлом индоевропейских языков [Текст] / И.М. Тронский // Эргативная конструкция предложения в языках различных типов. - Л., 1967. - С. 91-94.
17. Bosworth, J. An Anglo-Saxon Dictionary [Text] / J. Bosworth, T. N. Toller. - London: Oxford Univ. Press, 1973.
18. Diesner, H. J. The Great Migration [Текст] / H. J. Diesner: translated from the German by C. S. Salt, B. A. Hons. - Great Britain, Leipzig, 1978.
19. Feist, S. Etymologisches Worterbuch der Gotischen Sprache [Text] / S. Feist. - Halle, 1920.
20. Lehmann, W. P. A Gothic Etymological Dictionary [Text] / W.P. Lehmann // Based on the third edition of Vergleichendes Worterbuch der Gotischen Sprache by Sigmund Feist. - Leiden : E.J. Brill, 1986.
21. Meyer, L. Die Gotische Sprache [Text] / L. Meyer. -Berlin, 1869.-XVI.
22. Schade, O. Altdeutsches Worterbuch [Text] /О. Schade. -Halle, 1882. -Bd. 1-2. CXV
23. Skeat, W.W. A Mceso-Gothic Glossary / With an Introduction an Out-line of Mceso-Gothic Grammar and a List of Anglo-Saxon and Old and Modern English Words Etyrnologically Connected with Mceso-Gothic [Text] / W.W. Skeat. - London, 1868. - XXII.
24. Specht, F. Der Ursprang der Indogermanischen Deklination [Text] / Specht F. - Gottingen: Vadenliock andRuprecht, 1947.
25. Thompson, E.A. The Germans in the Time of Ceasar
[Text] / E.A. Thompson // The Barbarian Invasian: Catalist of a New Order / ed. by K. Fischer Drew. -N.Y., 1970. ’
Worterbuch der Gotischen Sprache [Text] / C.C. Uhlenbeck. - Amsterdam, 1896.
27. Vigfusson, G. An Icelandic-English Dictionary / Subsequently revised, enlarged and completed by Gudbrand Vigfusson [Text] / G. Vigfusson, R. Cleasly.
- Oxford, 1957. - XXXXV ’
