CC BY
34
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 64-73. УДК 94+902/904
Б01 10.25513/2312-1300.2018.3.64-73
Б. Ю. Кассал, Б. А. Коников
КОНСКАЯ УЗДА ИЗ ИРЧИ. ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ. ЭПОХА РАННЕГО
СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
Приводится описание фрагментов конской узды из средневекового курганного могильника Ирча на территории лесостепного Прииртышья, сделана реконструкция узды, даётся оценка конской узды в сопоставлении с конским снаряжением из соседних регионов.
Ключевые слова: лесостепное Прииртышье; средневековье; конская узда; тюркская культура.
B. Yu. Kassal, B. A. Konikov
HORSE BRIDLE FROM IRCHA. OMSK REGION. THE EARLY MIDDLE AGES
The description of the fragments of the horse's bridle from the medieval burial mound in the territory of the forest-steppe Irtysh region is given, the reconstruction of the bridle is made, a comparative assessment of the horse harness is compared with equine outfit from the neighboring regions.
Key words: forest-steppe Irtysh region; Middle Ages; horse bridle; Turkic culture.
Профессор, доктор исторических наук В. И. Матющенко внёс большой вклад в изучение древностей Среднего Прииртышья и Западной Сибири в целом.
Этому замечательному археологу, талантливому педагогу, блестящему организатору науки, перед чьим именем склоняют свои головы авторы, посвящается эта статья.
Начиная с раннего голоцена, во многом вследствие утраты крупных травоядных представителей мамонтовой фауны, началось приручение лошадей (степного тарпана) путем передержки отдельных молодых особей представителями протоугорских охотничье-рыболовческих племён [1; 2]. Этому способствовало то, что лошади примитивных пород имеют ценные биологические особенности: приспособленность к круглогодовому пастбищному содержанию и выносливость. Социально-экономическая значимость лошади обеспечивалась универсальностью её использования при высокой интенсивности роста молодняка, низких затратах труда и материальных средств на единицу продук-
© Кассал Б. Ю., Коников Б. А., 2018
та [3]. С началом времен античности и до начала классического средневековья содержание одомашненных лошадей представителями угорских охотничье-скотоводческих племён стало системным, и этот период в лесостепном Прииртышье является началом собственно коневодства [2].
Параллельно использованию лошади в хозяйстве населением лесостепного и южно-таёжного Прииртышья начался процесс формирования конской амуниции. На памятниках эпохи раннего металла обнаружены костяные псалии [4, рис. 28], в раннем железном веке - железные удила и подпружные пряжки [5, рис. 5 и др.]. Особенно активно формировалась конская амуниция, начиная с эпохи раннего средневековья, со второй половины I тыс. н. э.
Средневековая конская амуниция - содержательный и многоплановый источник информации по истории и культуре народов Евразии. В работах отечественных и зарубежных археологов обобщён и обстоятельно проанализирован многочисленный материал
по конскому снаряжению средневековых народов Центральной Азии, Южной Сибири, степей Евразии и Древней Руси [6-8]. В то же время конское снаряжение с территории Омского Прииртышья эпохи раннего средне -вековья оставалось вне поля зрения исследователей. Одна из причин этого - ограниченная информационная база, хотя детали конской амуниции раннего средневековья и представлены среди материалов грунтового могильника Окунево III на левобережье р. Тара [9], из курганных могильников Мур-линка I и II, а также Мурлинского городища на правобережье Иртыша [10-12]; детали конской упряжи найдены в курганах степного Прииртышья, например, у с. Иртышское (Изылбаш) и хутора Рамантеева [13].
Эта амуниция представлена следующими категориями: железными стременами, удилами, бронзовыми и костяными под-пружными пряжками с костяными или железными язычками, бронзовым затыльником рукояти и металлической рукоятью плетей, бронзовой пряжкой для чумбура, накладкой и тройником.
Обзор этих артефактов позволяет заключить, что раннесредневековое население Омского Прииртышья в границах всех природных зон (степной, лесостепной и южнотаёжной) развивалось синхронно со своими южными соседями - кочевниками азиатских степей, от которых оно получало или у которых заимствовало образцы конского снаряжения. ещё одно подтверждение тому - вводимая этой статьей в научный оборот ещё одна категория - кожаная узда, которая почти четыре десятилетия хранится в Музее археологии и этнографии Омского государственного педагогического университета без какого-либо описания.
Узда происходит из окрестностей Ирчи Большереченского района Омской области, пресноводного озера в левобережной пойме Иртыша, расположенного в 130 км к северо-востоку от г. Омска. На его восточном берегу находится курганный могильник [14]. Единственным подтверждением места находки является надпись чернилами «Ирча» на боковой грани фанерного ящика, в котором она находилась до её помещения в экспозицию. причём, ящик-пенал выполнен профессионально, его конструкция продумана, точно
подобраны размеры. Известно также, что находка поступила в Кабинет не позднее 1971 г.; один из авторов статьи, будучи в этот год студентом второго курса исторического факультета, видел её. В Кабинете археологии тогдашнего педагогического института книги поступлений не было. Таким образом, узнать, от кого она поступила, и иные её археологические параметры, нельзя. В 1969 г. В. А. Могильников (1932-2002) вёл исследование курганного могильника у д. Большие Мурлы, расположенного примерно в 4 км к северо-востоку от озера Ирча. В краткой заметке в «Археологических открытиях» за 1969 г. В. А. Могильников сообщает о его раскопках. Из четырех насыпей три содержали артефакты, позволившие московскому археологу датировать курганы VII-1Х вв. н. э., и отнести их к потчевашской культуре [15, с. 207]. В последующих публикациях исследователь упоминает только курганный могильник на озере Ирча, и не использует название «Большие Мурлы» [16, с. 497]. Кроме того, ни в отчёте за 1969 г., который хранится в архиве Института археологии РАН, ни в упомянутой выше заметке в «Археологических открытиях» 1969 г., узда не фигурирует ни в текстовом варианте, ни на фотографиях. Опять-таки один из авторов статьи более двух десятилетий сотрудничал с В. А. Могильниковым, и знает, что самые представительные находки из курганов или с поселений Омского Прииртышья последним увозились в Институт археологии РАН для последующего их изучения. Далее: если бы всё-таки автором находки был В. А. Могильников, то возникает вопрос: почему исследователь, прекрасно ориентировавшийся в средневековых древностях Северной Азии, не счел возможным издать информацию об этом уникальном артефакте, скажем, в разделе «потчевашская культура» академического тома «Археология СССР» [16, с. 183-193]. Итак, нам представляется, что объяснение факту нахождения узды в Кабинете археологии следующее: она была передана кем-то из жителей или краеведов Большереченского района с указанием на ящике, что найдена в Ирче. Сам же В. А. Могильников не только не был автором находки, но и вряд ли знал о ней. Сказать об этом надо, так как один из авторов статьи, выступая с докладом об «ир-
чинской узде» на очередных Грязновских чтениях в Омске в 2017 г. назвал автором находки В. А. Могильникова.
Таким образом, можно только предполагать, что узда найдена в кургане в районе озера Ирча. Помимо подписи, косвенным подтверждением этому служит и то, что три насыпи ирчинского могильника были датированы В. А. Могильниковым У11-1Х вв. н. э. [15, с. 207], а, как будет показано ниже, узда также датируется в тех же рамках. Нам неизвестен и её археологический контекст.
Между тем ирчинская узда представляет интерес, по меньшей мере, по четырём причинам. Во-первых, её с полным правом можно отнести к редким находкам. Вот только один пример. На начало 1970-х гг. в Древней Руси, Нижнем Поднепровье, Поволжье и в Крыму было найдено всего 11 узд ранне -го и развитого средневековья [7, с. 41]. Во-вторых, по археологическим меркам, она очень хорошо сохранилась, что позволяет провести близкую к её первоначальному виду реконструкцию. В своё время А. Н. Кирпичников отмечал, что, в силу своей конструкции, средневековые узды были недолговечными, поэтому только немногие из них, и то в полусгнившем виде, найдены при раскопках погребений 1Х-Х111 вв. н. э. [7, с. 33]. Ирчинская узда - исключение. В-третьих, характер конструкции и, главным образом, металлические детали украшения определённо указывают на «тюркское направление» контактов лесостепного населения Прииртышья в эпоху раннего средневековья. В-четвёртых, по количеству бляшек (249 экз.), закреплённых на кожаной основе, она не имеет себе равных среди других известных находок узды или её фрагментов в Северной Азии раннего и развитого средневековья.
Цель работы: дать оценку конской узды из средневекового курганного могильника Ирча I (?) на территории лесостепного Прииртышья.
Задачи:
1) сделать описание фрагментов конской узды;
2) выполнить реконструкцию конской
узды;
3) дать сравнительную культурологическую оценку ирчинской конской узды в со-
поставлении с конским снаряжением из соседних регионов.
Материалы и методы. В 1970 г. в МАЭ ОмГПУ поступили детали конской сбруи из курганного могильника на оз. Ирча (?) Боль-шереченского района Омской области [14]. С этого времени комплект хранился в специально изготовленном для него фанерном ящике-пенале, закрытым сверху стеклом; к настоящему времени экспонат демонстрируется в экспозиции музея.
В работе использован фотоаппарат Canon-400D с объективом Canon EF-S 18-55 mm, программа Microsoft Office Picture Manager, применены методы графической реконструкции. Рисунки выполнены авторами.
Основные результаты. Площадь планшета для размещения фрагментов узды в экспозиции составляет 49 х 40 см. Узда изготовлена из сыромятных ремней однотонного темно-коричневого цвета (рис. 1).
Каждый из ремней, из которых изготовлена узда, свернут вдвое по всей длине; внутри нащёчных ремней помещены дополнительные полосы. Ремни имеют ширину 1,7-2,0 см, толщину 2 и 3 мм, кроме декоративных элементов (общей не фрагментиро-ванной) шириной 5,6-6,2 см и затылочного ремня шириной 2,7-3,0 см. В левом фрагменте подбородочного ремня сделана продольная прорезь для продевания конца правого фрагмента подбородочного ремня с целью формирования узла - «замка». Налобный и наносный ремни соединены срединным ремнём с двумя косыми растяжками. Эта часть конструкции имеет длину 24 и ширину 26 см; на обратной стороне срединного ремня в месте нахождения косых растяжек с помощью бляшек закреплена однополосная кожаная накладка-крепление (рис. 2).
На фрагментах узды находится суммарно 249 бляшек стандартной формы и размера: односторонние, диаметром 1,1 см, слегка выпуклые, с гладкой поверхностью, орнамент отсутствует. Их внутренняя сторона имеет тонкие и острые края, поэтому там, где бляшки отсутствуют, на ремнях сохранились следы глубоких (до 1,0-1,5 мм) отпечатков самих бляшек и сквозного проникновения их крепежей. Крепились бляшки на ремнях с помощью шпеньков диаметром ~ 2 мм;
Рис. 1. Фрагменты узды в виде 19 разновеликих фрагментов (кожа, белый металл) Ирча I (?), курганный могильник. Экспозиция МАЭ ОмГПУ
Рис. 2. Изнаночная сторона срединного ремня с косыми растяжками и дополнительным креплением-накладкой в конструкции ирчинской узды
с тыльной стороны ремней сохранились бронзовые тонкие квадратные (6^6 мм) шайбы или следы от них: после одевания шайбы на шпенёк его выступающая над шайбой часть расклёпывалась. Бляшки располагались плотно, расстояние между ними составляло 2-3 мм.
Помимо декоративных бляшек, в убранство узды входят относительно крупные
круглые бляхи, располагавшиеся в узлах крепления ремней узды, и служащие не только декоративным, но и конструктивным элементом.
В состав узды входят два декоративных элемента в виде широких коротких кожаных ремней длиной 15,5, шириной 5,6-6,5 см с толщиной основы 2 мм; один из них сильно фрагментирован. В дистальной части декора-
тивных элементов ремень разделён повдоль на три полоски шириной по 1,8 см) с бляшками из белого металла; все полоски завершаются наконечниками со стреловидными концами, также из белого металла. Такие элементы обычно располагались по одной слева и справа на уровне глаз лошади [17].
Реконструкция узды производилась по следующей методике. Совокупность фраг-
ментов узды была сфотографирована, фотография распечатана в масштабе 1:1 относительно самой узды, изображения фрагментов вырезаны из фотографии и сопоставлены по линиям фрагментации, с учётом конфигурации краёв. Одновременно было получено подтверждение полноты сохранившейся кожаной основы фрагментированной ирчин-ской узды (рис. 3).
крепление удила фрагменты наносного ремня V
Рис. 3. Расположение фрагментов узды в соответствии с проводимой реконструкцией
В соответствии с выполненной реконструкцией узды, становится возможным её полное описание. Ирчинская узда состоит из широкого затылочного ремня, узкого налобного, парных нащёчных, подбородочного (с «замком», крепящим узду на голове лошади), наносного ремней и срединного ремня с косыми растяжками, соединяющего налобный и наносный ремни; на нащёчные ремни крепились декоративные элементы; повод и удила не сохранились.
Очевидно, стремление изготовлявшего узду шорника усилить основные конструк-
тивные элементы узды по линиям напряжения. Поэтому узда изготовлена из сложенных повдоль ремней, из которых щёчные ремни усилены продольными вкладышами; срединный ремень имеет усиление в виде крестовидной растяжки; затылочный ремень почти в два раза шире остальных. Очевидно, что это было необходимо для нейтрализации усилий на разрыв в продольном направлении относительно головы лошади, при натягивании повода влево или вправо при управлении лошадью, и вместе с тем - деформирующего перекашивания всей узды. При этом некото-
рые бляшки оказались «упрятанными» между пересекающимися ремнями, что указывает на последовательность операций: сначала к ремням крепили бляшки, а затем из них монтировалась узда. Окончательное собирание конструкции узды производилось по размеру головы лошади, о чём свидетельст-
вуют выступающие из креплений части ремней; для этого в местах сочленения ремней использовались специальные крепёжные элементы.
После оценки произведённых действий был выполнен рисунок конструкции узды (рис. 4).
Рис. 4. Конструкция ирчинской узды: а - налобный ремень; б - затылочный ремень; в - «замок», крепящий узду на голове лошади; г - подбородочный ремень; д - нащёчные ремни; е - удила; ж - наносный ремень; з - срединный ремень с косыми растяжками; и - декоративные элементы; к - повод
Надевание узды производилось путём вставления грызла в рот на беззубый промежуток, затем - натягивания узды на морду лошади до размещения налобного ремня под её чёлку и расправления ушей животного в промежутке между налобным и затылочным ремнём, после чего узда закреплялась на голове лошади завязыванием левой (с продольной прорезью) и правой частей подбородочного ремня в узел - «замок», окончательно фиксирующий всю конструкцию.
Обсуждение. Обращает на себя внимание то, что левая часть узды (на реконструкции справа) фрагментирована сильнее, чем правая; это может быть обусловлено тем, что при захоронении она располагалась ниже по горизонту, чем правая, а потому подвергалась более сильному воздействию разрушающих факторов.
Отсутствие повода в могильном захоронении может быть обусловлено его не сохранением вследствие разложения, в отличие от кожаных ремней оголовья, которые могли быть многократно обработаны, например,
жиром, препятствующим гниению. Но, возможно, повод, без каких-либо украшений, был малоценным предметом, не удостоившимся захоронения с остальной уздой.
Сопоставление декоративных элементов ирчинской узды с таковыми из могил памятника Кудыргэ (Улаганский район Республики Алтай, правый берег р. Чулышман), относящимся к тюркской культуре второй половины VI - первой половины VII в., выявляет их значительное сходство. Медные бляшки из могил памятника Кудыргэ крепились квадратными заклепками, аналогичными ир-чинским [18, табл. ХГУ, 8]. Кроме того, в могиле № 6 Кудыргэ была найдена кожаная основа узды, на которой закреплены две дополнительные кожаные полосы, завершающиеся наконечниками [18, с. 44], весьма схожими с декоративными элементами на ирчинской узде (рис. 5).
Ирчинская узда имеет значительное сходство с уздой, обнаруженной в могильнике у с. Жана-Аул Республики Алтай, памятника кудыргинского типа [19; 20]: тот же
Б
Г
В
Рис. 5. Декоративные бляхи-накладки из могилы 1 (А), узловая бляха-накладка из могилы 5 (Б), бляхи-накладки и наконечники ремней из могилы 8 (В), бляха-накладка из могилы 9 (Г) памятника Кудыргэ (Улаганский район Республики Алтай, правый берег р. Чулышман). Тюркская культура второй половины VI - первой половины VII в., из [18, табл. VII-2, Х11-7, ХМ-8, \V-9J Государственный Эрмитаж (коллекция № 4150/4, 5, /74, /96, 98, /119)
принцип изготовления ремней узды (складывание вдвое по всей длине), тот же способ крепления бляшек к ремням (шпеньки, заклёпки).
Реконструкция узды верхового коня из сыромятных ремней, выполненная на материале мумифицированного захоронения древнетюркского времени в местности Чатыр у с. Жана-Аул в Кош-Агачском районе Республики Алтай, как и реконструкция оголовья со срединным ремнём из могильника Кудыргэ показывает чрезвычайно высокое сходство с выполненной нами реконструкцией ирчинской узды. Однако, в отличие от известных уздечных наборов раннего средневековья Алтая, Сибири и Древней Руси, в убранстве ирчинской узды использовано около 250 бляшек, тогда как на других уздах раннего и развитого средневековья Евразии количество бляшек находилось в пределах 40-100 экз. [7, с. 38]. Но есть одно, известное
нам, исключение: в могильнике Гаевка-1 на Среднем Дону был найден конский убор, украшенный 215 серебряными бляшками, оценённый А. Н. Кирпичниковым как самый лучший и роскошный для восточноевропейского средневековья [7, с. 47]. Отметим и массивность ирчинской узды, имеющей усиленные элементы конструкции; подобные узды создавались для животных, которые ещё не прошли должную тренировку [7, с. 63].
Поскольку нам неизвестен археологический контекст, в котором была обнаружена узда, то пока единственный возможный вариант её датировки - метод аналогий. В. А. Мо-гильниковым опубликованы сведения о находке аналогичного наконечника декоративного элемента конской узды из кургана Малые Мурлы Муромцевского района Омской области, который датируется второй половиной VIII - первой половиной 1Х в. н. э. [16,
табл. ЬХХУШ]. Мы считаем возможным датировать указанным отрезком времени и ир-чинскую узду. Пойти на сужение даты не разумно, так как надо принять во внимание, что узда могла попасть в Прииртышье спустя многие годы после изготовления, да и время её пребывания в местной среде могло исчисляться десятилетиями.
Поскольку ирчинская узда из Прииртышья чрезвычайно схожа с алтайской из могильника Кудэрге, можно предположить несколько путей её появления в лесостепном Прииртышье. Первый из них - самый простой и наиболее вероятный - в результате торговой меновой операции с алтайцами, когда узда выступала предлагаемым ими товаром. Второй путь - не менее реальный - воровской, с кражей взнузданной лошади у пришедших с юга кочевников, пригонявших свои табуны лошадей и отары овец на летние пастбища в лесостепное Прииртышье. Третий путь - самый малореальный - изготовление украшенной узды на месте, в зоне лесостепного Прииртышья: полиметаллических руд для получения белого металла (оло-вянистая бронза?) и изготовления декоративных бляшек для украшения узды здесь никогда не было, бляшки и другие изделия пришлось бы получать с Алтая. Вместе с тем, в этом случае обилие украшающих узду бляшек было бы расточительным, а с другой стороны - не могло не привлекать внимание и повышать товарную стоимость изделия, вводя в искушение воровства.
Известно, что с падением II Восточно-Тюркского каганата (вторая половина VIII -первая половина К в.) предметы тюркской конской амуниции распространились в Горный Алтай, Туву, Монголию, Алтайскую лесостепь, Восточный Казахстан, Южный Урал, Дальний Восток [21, с. 38]. Поэтому ни один из возможных путей попадания узды в лесостепное Прииртышье не умаляет значения контактов разных народов (племён), влияния распространившейся тюркской культуры, что в периферийной зоне формировало мало различные от исходных артефакты.
Ирчинская узда - не единственное материальное свидетельство влияния и взаимодействия в торговой и военной сферах обитателей лесостепного Прииртышья и кочевников Центрально-азиатского региона. Наличие
на памятниках раннего и развитого средневековья из лесостепного Прииртышья значительного числа деталей конского снаряжения, а также предметов вооружения, поясных наборов и украшений из тюркского мира [22] свидетельствует о том, что его население уже с VII в. н. э. являлось активным субъектом исторических процессов, протекавших на просторах азиатских степей с участием представителей кочевого мира. Вследствие этого, к зоне распространения тюркской культуры, с учётом в том числе ирчинской находки, следует добавить и лесостепное Прииртышье, раздвигая границу активного тюркского влияния и на конскую амуницию на ~200 км к северу (рис. 6).
Степень сохранности реконструированной нами узды такова, что, при проведении соответствующих процедур, в том числе музейных, она может обрести подобающее место в исторической экспозиции.
40 60 so
so
Рис. 6. Топографическое соотношение локальных точек нахождения на территории Западно-Сибирской равнины конской узды
сходных конструкций, в сопоставлении с этнополитической ситуации в конце XII в.: 1 - северная часть Западно-Сибирской равнины;
2 - территория распространения тюркской культуры и места обнаружения конской амуниции,
схожей с ирчинской уздой; 3 - территория Омской области в современных границах и место обнаружения ирчинской узды. Авторская схема выполнена с использованием данных [17]
Выводы:
1. Фрагменты ирчинской конской узды обладают относительно высокой сохранностью, что позволило выполнить их качественное и достаточно полное описание. Имеющиеся детали и декоративные украшения узды соответствуют ранее описанным для тюркского мира второй половины VII -первой половины 1Х в., имея незначительные конструктивные отличия.
2. Высокая сохранность фрагментов ир-чинской конской узды позволила выполнить её полноценную реконструкцию, воспроизведя узду в полном объёме (за исключением отсутствующего повода), что даёт возможность в последующем использовать её в исторической экспозиции.
3. Сравнительная культурологическая оценка ирчинской конской узды в сопоставлении с таковыми из соседних регионов свидетельствует об относительном единстве конского снаряжения тюркского мира второй половины VIII - первой половины 1Х в., включая в его состав и Омское Прииртышье.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кассал Б. Ю. «Осколки» плейстоценовой ме-гафауны в степях Среднего Прииртышья // Степной бюллетень. - 2014 (осень). -№ 42. - С. 45-51.
2. Кассал Б. Ю. История коневодства в Омской области // Табунное коневодство на юге Средней Сибири : материалы научно-практической конференции (5-8 августа 2014 г., г. Абакан) / ФАНО РФ, НИИ аграрных проблем Хакасии, ВНИИ коневодства, Тувинский НИИ сельского хозяйства, Тувинский ГУ. - Абакан, 2014. - С. 26-31.
3. Кассал Б. Ю. Дикие лошади Среднего Прииртышья // Табунное коневодство на юге Средней Сибири : материалы научно-практической конференции (5-8 августа 2014 г., г. Абакан) / ФАНО РФ, НИИ аграрных проблем Хакасии, ВНИИ коневодства, Тувинский НИИ сельского хозяйства, Тувинский ГУ. - Абакан, 2014. -С. 39-43.
4. Членова Н. Л. Памятники конца эпохи бронзы в Западной Сибири. - М. : Наука, 1994. - 170 с.
5. Матющенко В. И., Татаурова Л. В. Могильник Сидоровка в Омском Прииртышье. - Новосибирск : Наука, 1997. - 197 с.
6. Амброз А. К. Стремена и сёдла раннего средневековья как хронологический показатель (V-VIII вв.) // Советская археология. -1973. - № 4. - С. 81-98.
7. Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси Х-XIII вв. - Л. : Наука, 1973. - 120 с.
8. Фёдоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. - М. : МГУ, 1966. - 276 с.
9. Могильников В. А., Коников Б. А. Могильник потчевашской культуры в Среднем Прииртышье // Советская археология. - 1983. - № 2. -С. 78-88.
10. Скандаков И. Е. Потчевашские жилища на Мурлинском городище // Источники и историография. Археология и история. - Омск : ОмГУ, 1988. - С. 55-69.
11. Чагаева А. С. Могильники в окрестностях деревни Айткулово Омской области // Из истории Сибири. - Томск : ТГУ, 1973. - Вып. 5. -С. 103-118.
12. Чагаева А. С. О хронологии памятников Чувашского Мыса // Проблемы хронологии и культурной принадлежности археологических памятников Западной Сибири. - Томск : ТГУ, 1970. - С. 229-237.
13. Коников Б. А. Рамантеевский и Изылбашский могильники степного Прииртышья (по материалам раскопок В. П. Левашовой) // Вторые исторические чтения памяти М.П. Грязнова : тезисы докладов. - Омск : ОмГУ, 1992. -Ч. 1. - С. 19-21.
14. Коников Б. А., Морев И. В. Комплекс археологических памятников на озере Ирча Больше-реченского района Омской области // Таре -400 лет. Проблемы социально-экономического освоения Сибири : материалы науч.-практ. конф. «Археология и этнография. География и экология». - Омск ; Тара, 1994. - Ч. 2. -С. 42-47.
15. Могильников В. А. Работы в Омском Прииртышье // Археологические открытия 1969. - М. : Наука, 1970. - С. 206-207.
16. Археология СССР : в 20 т. / под общ. ред. Б. А. Рыбакова. - М. : Наука, 1987. - Т. 17 : Финно-угры и балты в эпоху средневековья. -509 с.
17. Тишкин А. А., Горбунова Т. Г. Методика изучения снаряжения верхового коня эпохи раннего железа и средневековья. - Барнаул : АлГУ, 2004. - 126 с.
18. Гаврилова А. А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племён. - М. ; Л. : Наука, 1965. - 110 с.
19. Кочеев В. А., Худяков Ю. С. Реконструкция узды из древнетюркского погребения у с. Жана-Аул в Горном Алтае // Памятники древнетюркской культуры в Саяно-Алтае и Центральной Азии. - Новосибирск : Наука, 2000. - С. 117-127.
20. Худяков Ю. С., Кочеев В. А. Древнетюркское мумифицированное захоронение в местности Чатыр у с. Жана-Аул в Горном Алтае // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: археология и этнография. - 1997. - № 3. - С. 10-18.
21. Горбунова Т. Г., Тишкин А. А., Хаврин С. В. Средневековые украшения конского снаряжения на Алтае: морфологический анализ, технология изготовления, состав сплавов. - Барнаул : АлГУ, 2009. - 141 с.
22. Коников Б. А. «Тюркская триада» (вооружение, поясная гарнитура, конское снаряжение) как один из компонентов культур раннего и развитого средневековья Омского Приир-
тышья // Военное дело средневековых народов Южной Сибири и Центральной Азии. -Новосибирск : Наука, 2013. - С. 35-48.
Информация о статье
Дата поступления 30 июня 2018 г.
Дата принятия в печать 14 сентября 2018 г.
Article info
Received June 30, 2018
Accepted
September 14, 2018
Сведения об авторах
Кассал Борис Юрьевич - канд. ветеринарных наук, доцент, старший научный сотрудник Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644106, Россия, Омск, ул. Дианова, 7-Б, кв. 29 E-mail: [email protected]
About the authors
Kassal Boris Yurievich - Candidate of Veterinary Sciences, Associate Professor, Senior Researcher of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 29 app., 7-B Dianova ul., Omsk,
644106, Russia
E-mail: [email protected]
Коников Борис Александрович - канд. ист. наук, профессор Омского государственного педагогического университета (Омск, Россия), советник генерального директора ОмПО «Радиозавод имени Попова», заслуженный деятель культуры Омской области Адрес для корреспонденции: 644009, Россия, Омск, ул. 10 лет Октября, 195
E-mail: [email protected]
Konikov Boris Aleksandrovich - Candidate of Historical Sciences, Professor of Omsk State Pedagogical University (Omsk, Russia), Advisor to the General Director of OmPA "Popov Radio Factory", Honored Worker of Culture of the Omsk region
Postal address: 195, 10 let Oktyabrya ul., Omsk, 644009, Russia
E-mail: [email protected]
Для цитирования
Кассал Б. Ю., Коников Б. А. Конская узда из Ирчи. Омская область. Эпоха раннего средневековья // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 64-73. й01: 10.25513/2312-1300.2018.3.64-73.
For citations
Kassal B. Yu., Konikov B. A. Horse bridle from Ircha. Omsk Region. The Early Middle Ages. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2018, no. 3 (19), pp. 64-73. DOI: 10.25513/ 2312-1300.2018.3.64-73 (in Russian).
