CC BY
337
Из истории управления
Полунов А.Ю., Лукашин А.В.
Консерваторы XIX века о будущем пореформенной России (социально-политические аспекты развития)*
Пореформенная эпоха (1860-е — начало 1900-х годов) была ключевым, во многом переломным периодом в истории России, когда решалось, каким путем пойдет дальнейшее развитие страны — утвердится ли его мирный, эволюционный характер, или общество свернет на путь революционных потрясений. Среди различных направлений общественной мысли, предлагавших свой образ будущего России, важное место занимало консервативное (охранительное) крыло, представленное крупными мыслителями и общественными деятелями, пользовавшееся на различных этапах исторического развития заметным влиянием в «верхах». Представляется важным проанализировать представления ведущих русских консерваторов второй половине XIX века о системе государственного управления, желаемом образе власти, о взаимоотношениях власти с обществом для того, чтобы понять, почему консервативная альтернатива развития страны не стала реальностью, проиграла историческое соревнование носителям революционных тенденций.
Среди широкого круга персоналий, так или иначе связанных с охранительным крылом общественной мысли, необходимо выделить ряд ключевых фигур, воплощавших, на мой взгляд, основные направления консерватизма второй половины XIX века. К числу таких фигур относились известные лидеры пореформенного славянофильства Ю.Ф. Самарин (1819-1876) и И.С. Аксаков (1823-1886), а также тесно связанный с ними дипломат и политик Н.П. Игнатьев (1832-1908); сторонник консервативного либерализма, представитель правого крыла западничества Б.Н. Чичерин (1828-1904); защитники сословных интересов дворянства В.П. Мещерский (1845-1914) и Р.А. Фадеев (1824-1883). Крупнейшей фигурой в консервативном лагере был обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев (1827-1907), который вошел в историю как упорный защитник неограниченного самодержавия и сословного строя, противник принципов свободы совести и
* Статья написана в рамках выполнения научно-исследовательской работы (проекта) по теме «Образ власти в российском общественном сознании в периоды социально-политических трансформаций. Конец XIX — середина ХХ в.» (Соглашение № 8545 между Министерством образования и науки Российской Федерации и Федеральным государственным бюджетным образовательным учреждением высшего профессионального образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» о предоставлении гранта в форме субсидии).
расширения прав этнических групп, входивших в состав России. Взгляды Победоносцева так или иначе соприкасались с воззрениями всех указанных выше общественных деятелей, хотя целиком он не примыкал ни к одному из направлений пореформенного консерватизма. Уместно проанализировать эволюцию пореформенного консерватизма, сопоставляя представления Победоносцева об общественно-политическом устройстве России с теми идеями, которые высказывали прочие носители консервативных воззрений.
Большой интерес представляют взаимоотношения Победоносцева с Б.Н. Чичериным. Эволюция взглядов двух общественных деятелей была тесно связана с историей общественной мысли в начале 1860-х годов, когда после отмены крепостного права определялись основные направления общественной мысли пореформенной России. В 1860-х годах Победоносцев и Чичерин состояли профессорами Московского университета и преподавали наследнику престола Николаю Александровичу (1843-1865) — сыну царя-реформатора Александра II, с будущим правлением которого связывали надежды представители самых разных общественных течений. Большое влияние на общественную атмосферу 1860-х годов оказывал подъем революционного движения, а также польское восстание 1863 года, ребром поставившее вопрос о целостности империи. В обстановке общественных потрясений Чичерин и Победоносцев отстаивали во многом близкие взгляды. Их объединяла неприязнь к демократии, широкому участию народных масс в политической жизни, культ сильной власти и апология государственного единства России, позитивная оценка роли религии в развитии общества и бескомпромиссная враждебность к революционному движению. Победоносцев и Чичерин были согласны и в том, что наследника престола нужно воспитывать в духе идей единства и нераздельности Российской империи. «У вас тоже русское сердце, любезнейший Борис Николаевич, и вы, конечно, навстречу мне радуетесь», — писал Победоносцев своему коллеге после помолвки наследника, которая, как предполагалось, даст ему больше самостоятельности в придворной среде.1 Общение двух профессоров продолжалось и в 1870-е годы, в частности, Победоносцев положительно (хотя и с оговорками) оценил книгу Чичерина «Наука и религия». Вместе с тем единство двух общественных деятелей не могло быть сколько-нибудь прочным и глубоким.
1 Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (далее — ОР РГБ). Ф. 334. К. 4. Е/х 3. Л. 2 (письмо от 18 сентября 1864 г.).
Вся логика мышления Чичерина — пусть и консерватора, но западника — была ориентирована на неуклонное включение России в контекст общеевропейской культуры, опиралась на представления о наличии общемировых исторических закономерностей. Подобный подход был глубоко чужд Победоносцеву. Западничество воспринималось им как приверженность книжным абстракциям, не имеющим отношения к самобытному укладу России. «Он честный человек, — писал Победоносцев о Чичерине своему единомышленнику С.А. Рачинскому, — но голова у него просечена прямыми линиями... В нем не бьется живая жилка духовной жизни народной»2. В этих условиях между двумя общественными деятелями неизбежно должно было наступить охлаждение. «Он мне приятен, — писал Победоносцев о Чичерине Е.Ф. Тютчевой в начале 1879 года, — но я не могу говорить с ним свободно: плыву рядом в мелких местах, но обхожу глубокие, потому что на глубине мы расходимся: у него один центр, у меня другой»3. В течение 1870-х годов между Победоносцевым и Чичериным нарастало расхождение, которое завершится открытым разрывом в начале 1880-х годов.
Г ораздо более тесными, чем с Чичериным, были контакты Победоносцева со славянофилами. С представителями этого течения будущего обер-прокурора связывала не только идейная близость, но и тесные дружеские отношения. И.С. Аксаков был соучеником Победоносцева по Училищу правоведения. Обер-прокурор состоял в многолетней переписке с дочерями Ф.И. Тютчева Анной (с 1866 года — жена И.С. Аксакова) и Екатериной, игравшими заметную роль в славянофильских кругах. Сам Победоносцев в определенной степени стремился подчеркнуть свою близость к славянофильству, пользовавшемуся заметной популярностью в пореформенной России. Главное произведение обер-прокурора «Московский сборник» (1896) был назван так по примеру славянофильских изданий, выходивших во второй половине 1840-х — начале 1850-х годов. После смерти И.С. Аксакова (1886) обер-прокурор посвятил его памяти глубоко прочувствованный очерк, в котором коснулся истории всего славянофильского движения.
Славянофилы являли в глазах Победоносцева пример «простых», «чистых» людей — «они были люди цельные, не раздвоенные. все стояли вне официального мира и официальных почестей. оберегали тщательно скромную обстановку своего быта и простоту своих потребностей». Обер-прокурор старался показать, что
2 Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (далее — ОР РНБ). Ф. 631. Письма к С.А. Рачинскому (далее — ПкР). 1882. Январь-июль. Л. 16об (письмо от 29 июля 1882 г.).
3 ОР РГБ. Ф. 230. К. 4409. Е/х 1. Л. 4об (письмо от 16 января 1879 г.).
заключенная во взглядах Аксакова и его единомышленников истина была не предметом рационального конструирования, а лишь адекватным отражением «народного духа», открытого всем, «простым душой». Славянофилы, настаивал Победоносцев, это не «партия» и не «школа», а просто «честные и чистые русские люди, родные сыны земли своей, богатые русским умом, чуткие чутьем русского сердца, любящего народ свой и землю и алчущего и жаждущего правды и прямого дела для земли своей»4.
В общественно-политической деятельности славянофилов 1860-70-х годов Победоносцева особенно привлекали их выступления против антинациональной, как он полагал, политики официального правительства, то есть попыток компромисса с местными элитами на окраинах империи, недопустимых после восстания 1863 года. В этом отношении будущий обер-прокурор чрезвычайно ценил Ю.Ф. Самарина, с которым лично встречался несколько раз. «Ум, каких мало, — писал Победоносцев Е.Ф. Тютчевой после смерти Самарина в 1876 году, — душа возвышенная, крепкая воля — и боец, какой сильный боец с русской душой — за Россию. Он мог дать отпор и направо и налево — и русской беззаботности и бессознательности — и немецкому сознательному презрению. Он держался сам собой и держал многих, которые останутся теперь без опоры и без оглядки на человека, в которого верили и которого боялись»5.
Безусловно, не только эта, «боевая» сторона славянофильства привлекала Победоносцева. В данном течении он высоко ценил и призывы к национальносамобытному развитию, и критику «канцелярского высокомерного отношения официального мира» к историческому укладу России, лежавшего, по мнению Победоносцева, в основе либеральных реформ 1860-х годов. Огромное значение имело для обер-прокурора и то внимание, которое славянофилы уделяли церкви и ее роли в историческом развитии русского народа. И все же, несмотря на искренние симпатии российского консерватора к славянофильству, с данным течением у него существовали глубокие расхождения.
Выступая против бюрократической регламентации народной жизни, ее «искажения» заимствованиями с Запада, славянофилы надеялись оживить некие национально-самобытные формы общественной инициативы, рассчитывали на самостоятельное участие охранительных кругов в политической жизни. Победоносцеву подобные представления были совершенно чужды. Общество было для него началом
4 Победоносцев К.П. Аксаковы // Соч. СПб., 1996. С. 131.
5 ОР РГБ. Ф. 230. К. 4408. Е/х 11. Л. 9 (письмо от 22 марта 1876).
несамостоятельным, нуждавшимся в опеке. «Все говорят: мы будем защищать его! — писал обер-прокурор Е.Ф. Тютчевой в 1881 году о славянофильских предложениях «оградить» Александра III от покушений в национально-самобытной Москве. — Но увы! Это патриархальное мы ничего не значит» (выделено Победоносцевым. — А.П., А.Л.). Победоносцев высоко ценил российский «простой народ» за его монархизм и религиозность, но считал, что он сохраняет свои добрые качества, лишь будучи отделен от активного участия в политике: «Тут запас сил — а не органы правительства»6.
Сознавая опасность бюрократического насилия над обществом, славянофилы, как известно, старались оградить его независимость рядом свобод, которые представлялись им «национально-самобытными» и «неполитическими» (свобода печати, свобода слова, свобода совести и др.). У Победоносцева подобный подход вызывал острое раздражение. «Разве не противоречие, — восклицал он в письме к Е.Ф. Тютчевой, — исходить из русского чувства народного — и проповедовать либеральные начала, выразившиеся в формуле западного просвещения, например, свободу печати»7. Будучи чужд присущему славянофилам представлению о неизбежности постоянного развития общественных сил, порождающего необходимость диалога между властью и обществом, обер-прокурор отвергал и свободу печати как средство подобного диалога. Российский консерватор считал нелепостью попытки обращения за советом к обществу, поскольку последнее выглядело в его глазах средой несамостоятельной, а то и порочной, вредоносной8.
Настороженно относясь ко многим идеям славянофилов, Победоносцев сохранял дистанцию и по отношению к другому течению пореформенного консерватизма — сторонникам усиления роли дворянства в общественной жизни страны. Одним из наиболее ярких представителей этого течения был давний знакомый Победоносцева В.П. Мещерский. Будущий обер-прокурор во многом солидаризовался с критикой пореформенных учреждений, развернутой Мещерским, сам активно печатался в журнале Мещерского «Гражданин», в течение некоторого времени даже служил связующим звеном между Мещерским и наследником Александром
6 Там же. К. 4410. Е/х 1. Л. 33, 35об (письмо от 11 марта 1881 г.).
7 «А сам-то он кто, — писал Победоносцев по поводу критики И.С. Аксаковым либерализма, — как не либерал по тому же западному типу, которого в своем либерализме не узнает, потому что одел его по своей фантазии в русское платье из лоскутков». (ОР РГБ. Ф. 230. К. 4410. Е/х 1. Л. 74, 133. Письма от 22 июня и 8 декабря 1881 г.).
8 «Твоя душа, — писал по этому поводу Победоносцеву И.С. Аксаков, — слишком болезненночувствительна ко всему ложному, нечистому, и потому ты стал отрицательно относиться ко всему живому, усматривая в нем примесь нечистоты и фальши». (Победоносцев и его корреспонденты. М.; Пг., 1923. Т. I. П/т 1. С. 277. Письмо от 15 февраля 1882 г.).
Александровичем (будущим Александром III). Вместе с тем идея верховенства дворянства в общественной жизни страны, проповедуемая Мещерским, вызывала у Победоносцева откровенный скепсис. Он полагал, что все сословия в равной степени должны служить престолу, не возвышаясь друг над другом и не оспаривая друг у друга пальму первенства в плане лояльности историческим началам России. Скептически относился Победоносцев к выступлениям такого видного публициста продворянского толка, как Р.А. Фадеев. В письме от 20 марта 1875 года будущий обер-прокурор предостерегал наследника Александра Александровича от выражения сочувствия книге Фадеева «Чем нам быть». По словам Победоносцева, он «нашел много справедливого в критической ее (книги. — А.П., А.Л.) части», но позитивная часть, «равно как и основания новых проектов, обсуждаемых ныне дворянами, оказываются очень слабыми». В качестве «противоядия» Победоносцев рекомендовал наследнику работу Ю.Ф. Самарина, резко критиковавшего продворянские идеи Фадеева9.
Своеобразным «моментом истины» для Победоносцева и других консерваторов стал период общественно-политического кризиса рубежа 1870-80-х гг., вызванного подъемом революционного движения и завершившегося, как известно, гибелью Александра II. После 1 марта 1881 года четко наметилась консервативная перспектива нового политического курса и встал вопрос о том, какой именно вариант консерватизма ляжет в основу политической программы молодого монарха. Обер-прокурор, являвшийся наставником нового императора Александр Ша, сразу обрел значительный политический вес, и его слово стало определяющим при решении многих вопросов, касавшихся деятельности правительства. Представляется важным рассмотреть, как в новых условиях развивались отношения обер-прокурора, ставшего едва ли ни самым влиятельным российским сановником, с различными направлениями консерватизма. Показательно, что, несмотря на все расхождения со славянофильством, Победоносцев в первые месяцы царствования Александра III счел уместным поддержать Н.П. Игнатьева
— близкого к славянофилам государственного деятеля, который во многом стараниями Победоносцева был продвинут на ключевой пост министра внутренних дел. «Он имеет,
— писал Победоносцев Александру III 6 марта 1881 года, — еще здоровые инстинкты и русскую душу, и имя его пользуется доброй славой у здоровой части населения — между простыми людьми»10. Во многом поддержка Игнатьева обер-прокурором определялась не просто стремлением к политическому маневру, а определенной идеологической
9 Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. М., 1925 С. 36. Письмо от 20 марта 1875 г.
10 Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. С. 316-317.
близостью — наличием точек соприкосновения между взглядами Победоносцева и теми воззрениями, которые избрал в качестве своей программы этот близкий к славянофильству государственный деятель11.
Одной из таких точек соприкосновения были воззрения на роль «инородцев» в развитии общественно-политического кризиса рубежа 1870-1880-х годов, унесшего жизнь Александра II. Победоносцев был глубоко уверен, что деятельность именно этих сил являлась важнейшей причиной социальных потрясений. Игнатьев во многом разделял подобную уверенность. «В Петербурге, — писал он в своей программной всеподданнейшей записке от 12 марта 1881 года, — существует могущественная польско-жидовская группа, в руках которой непосредственно находятся банки, биржа, адвокатура, большая часть печати и другие общественные дела. Многими законными и незаконными путями и средствами огни имеют громадное влияние на чиновничество и вообще на весь ход дел. Эта группа соприкасается с развившимся расхищением казны и крамолой»12.
В духе концепций славянофильства Игнатьев резко критиковал «бюрократическое средостение» между царем и народом, видел во многих бюрократах сознательных или бессознательных «пособников крамолы» и даже планировал масштабную чистку государственного аппарата от «неблагонадежных элементов». Подобные заявления звучали авантюристически, но нельзя сказать, что Победоносцев был абсолютно чужд этим взглядам. В письмах 1881 года к Александру III он утверждал, что государственный аппарат нуждается в обновлении состава «сверху донизу», что «все зло у нас шло сверху, от чиновничества», и что «чистить надобно сверху»13. Наконец, отчасти разделял обер-прокурор и излюбленную мысль
11 Примечательно, что и самого Победоносцева в начале 1880-х годов воспринимали не как обыкновенного «реакционера», а как представителя близких к славянофильству взглядов. Так, военному министру Д.А. Милютину речь обер-прокурора 8 марта 1881 года показалась «отголоском туманных теорий славянофильских». Известный консервативный публицист К.Ф. Головин полагал, что Победоносцев «не был носителем самодержавия как такового, самодержавия времен Николая I»: в его глазах верховная власть должна была выступать защитницей «основных народных устоев — православия и народности». Общественный деятель славянофильского толка А.А. Киреев включал Победоносцева вместе Игнатьевым в число представителей «народной» партии в правительстве (противостоявшей партии «аристократической» во главе с защитниками сословных интересов дворянства). См.: Милютин Д.А. Дневник Д.А. Милютина. Т. IV. М., 1950. С. 35; Головин К.Ф. Мои воспоминания. Ч. II. СПб., 1910. С. 38-39; ОР РГБ. Ф. 126. Е/х 8. Л. 195об-196. Запись от 5 мая 1883 г.
12 Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг. М., 1964. С. 337-338.
13 Там же. С. 392-396. Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. С. 317, 346 (письма от 6 марта и 10 июня 1881 г.). Показательна в контексте взаимоотношений Игнатьева и Победоносцева реакция последнего на передовую статьи в газете «Санкт-Петербургские ведомости» от 8 марта 1881 года. В статье утверждалось, что «Петербург кишит инородческими элементами, тут свили гнездо иностранцы, жаждущие разложения Россию», а бюрократия «служит в данную минуту тому, кому выгодно ей служить». Цензурное ведомство хотело из-за статьи начать против газеты судебный процесс, а
славянофилов о переезде царя в первопрестольную столицу. В письме 6 марта 1881 года он рекомендовал царю выехать из Петербурга «в чистое место — хотя бы в Москву. а это место бросить покуда, пока его еще очистят решительно»14.
Опираясь на подобную близость во взглядах, Победоносцев, как указывалось выше, достаточно долго поддерживал Игнатьева и активно содействовал его правительственной деятельности. Обер-прокурор фактически руководил репрессивной деятельностью министерства внутренних дел по отношению к прессе, редактировал текст «Положения о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия», резко расширившего прерогативы властей по отношению к гражданскому обществу. В конце 1881 года Победоносцев отстоял Игнатьева от натиска со стороны влиятельного сановника — личного друга царя, министра императорского двора И.И. Воронцова-Дашкова, который пытался изъять из ведения министерства внутренних дел Департамент полиции и корпус жандармов15. Однако, несмотря на все эти обстоятельства, сотрудничество двух государственных деятелей не стало прочным.
Соприкасаясь в некоторых точках со славянофильскими воззрениями, Победоносцев, как уже отмечалось, расходился с ними по многим другим пунктам — прежде всего, в своем негативном отношении к любой (в том числе консервативной) общественной инициативе. Он с откровенным скепсисом воспринимал исходившие из славянофильских кругов предложения обеспечить царю защиту от революционеров силами консервативной общественности, преданной идеалам национальной самобытности. Сама Москва как хранилище национальных преданий вызывала у Победоносцева все больше сомнений, ибо и здесь «перекосились головы — тоже». С нарастающим раздражением воспринималось и постоянное стремление видных славянофилов, прежде всего, И.С. Аксакова, вмешиваться в публичную полемику, разжигать общественные кампании (пусть и в благих целях). «Наша великая скорбь требует молчания, — писал обер-прокурор Е.Ф. Тютчевой по поводу одного из выступлений Аксакова. — Слова так оболживились, что досадно их слушать»16.
Очень многие аспекты государственной политики Игнатьева, органически связанные со славянофильскими воззрениями, не могли вызвать одобрения
Победоносцев требовал не делать этого, полагая, что в передовой прозвучало «правдивое и честное слово». См.: Письмо К.П. Победоносцева к Н.С. Абазе // Голос минувшего. 1914. № 6. С. 232.
14 Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. С. 317 (письмо от 6 марта 1SS1 г.).
15 Зайончковский П.А. Кризис. С. 401-402, 410-413, 398-400.
16 ОР РГБ. Ф. 230. К. 4410. Е/х 1. Л. 33об, 35об, 37об (письма Е.Ф. Тютчевой от 15, 11 и 21 марта 1SS1 г.).
Победоносцева. К числу таковых относились меры по улучшению материального положения крестьянства, расширению прав местного самоуправления (учреждение так называемой Кахановской комиссии, разрабатывавшей проекты переустройства уездной администрации), попытки «нащупать» некие национально-самобытные формы взаимоотношений власти и общества (призыв «сведущих людей» в правительство и др.). Апогеем последнего направления стал выдвинутый Игнатьевым в мае 1882 года проект созыва Земского собора, знаменовавший решительный разрыв министра внутренних дел с обер-прокурором. Для последнего «самобытный» Земский собор был столь же неприемлем, как «западнический» парламент, поскольку противоречил коренным основам его мировоззрения. Воля, писал Победоносцев Александру III, должна определиться в среде самого правительства — а без этого «никакое собрание ее не выработает и не даст правительству твердой воли, без которой невозможна деятельность». Если же «воля и распоряжение перейдут от правительства на какое бы то ни было народное собрание — это будет революция, гибель правительства и гибель России»17. Отставка Игнатьева в мае 1882 года, в которой Победоносцев сыграл значительную роль, знаменовала крах одной из самых серьезных попыток мобилизовать консервативные силы общества в поддержку правительства.
Говоря о попытках мобилизации подобных сил, следует упомянуть об отношении Победоносцева к еще двум проектам, существенно отличавшихся друг от друга, но схожих пониманием необходимости опереться на самостоятельный охранительный почин общества — выступлениях Б.Н. Чичерина и деятельности «Священной дружины». Чичерин, давний знакомый Победоносцева, в годы общественно-политического кризиса поддерживал его выступления против материальных льгот крестьянству. Он также считал несвоевременным проектировавшееся в этот период расширение прав общества (легализацию студенческих сходок, расширение свободы печати и др.). Вместе с тем Чичерин полагал, что государственная власть, дабы сохранить свои лидирующие позиции, должна консолидировать вокруг себя охранительные элементы общества в рамках совещательного представительства. Подобная мысль, естественно, была глубоко чужда Победоносцеву. «Вы сами пишете, — указывал он Чичерину в марте 1881 года, — что предлагаемое вами учреждение необходимо предполагает твердое правительство; но этого данного не имеется, и вы же хотите, чтобы поср [едством] этого учреждения прав[ительст]во стало твердым. Тут есть круг, в котором мысль безысходно
17 Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. С. 381 (письмо от 4 мая 1882 г.).
вращается»18. Обер-прокурор передал составленную Чичериным записку «Задачи нового царствования» царю и его брату, великому князю Владимиру Александровичу, однако в дальнейшем отказался поддерживать своего бывшего коллегу по Московскому университету. Между двумя деятелями произошел разрыв, продолжавшийся почти до смерти Чичерина в 1904 году.
Еще меньше симпатий, чем проекты Чичерина, вызвала у Победоносцева деятельность «Священной дружины», патронируемой другом царя, министром императорского двора И.И. Воронцовым-Дашковым. Последний старался не просто организовать под своим руководством охранительные силы для полицейской борьбы с революцией, но и продвигал определенную политическую программу, опиравшуюся на синтез некоторых элементов славянофильства и продворянского консерватизма. В качестве главного идеолога при Воронцове состоял упоминавшийся выше публицист Р.А. Фадеев. Книгу последнего, «Письма о современном состоянии России», министр императорского двора в мае 1881 года прислал обер-прокурору, приглашая его таким образом к сотрудничеству. Следует отметить, что расчеты на подобное сотрудничество были слабо обоснованными. Победоносцев, как известно, скептически относился к идее верховенства дворянства в общественной жизни и еще в 1870-е годы критически отзывался о публицистике Фадеева. Так же он воспринял и новое выступление сотрудника Воронцова. «Как книга, она интересна. — писал обер-прокурор Е.Ф. Тютчевой о сочинении Фадеева, — но и только. К сожалению, ради этой книги автор ее стремится проникнуть в правительство и, кажется, проникает. От этого не может быть добра, ибо Фадеев — авантюрист мысли, а не человек дела»19.
Сама по себе идея «Дружины» у Победоносцева — сторонника абсолютной монолитности верховной власти - не могла вызвать ничего, кроме осуждения. Ему казалось абсурдом одновременное существование «законного правительства» и «правительства дружины», при котором частным людям «дана власть повелевать, производить аресты, требовать насильственных мер, составлять политические совещания». «Как бы ни была велика опасность Вашему Величеству от злодеев-заговорщиков, — писал обер-прокурор царю в ноябре 1882 года — еще серьезнее
18 ОР РГБ. Ф. 334. К. 4. Е/х 4. Л. 34об (письмо Победоносцева Чичерину от 15 марта 1881 г.). См. также: Чичерин Б.Н. Воспоминания Б.Н.Чичерина. Земство и Московская дума. М., 1934. С. 130-145, 221-222; Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. С. 325 (письмо от 15 апреля 1881 г.).
19 Победоносцев и его корреспонденты. Т. I. П/т 1. С. 159-160 (письмо Воронцова-Дашкова Победоносцеву от 24 мая 1881 г.); ОР РГБ. Ф. 230. К. 4410. Е/х 1. Л. 67об (письмо Е.Ф. Тютчевой от 11-
12 июня 1881 г.).
опасность от дружины»20. Демарш обер-прокурора способствовал тому, что «дружина» в конце 1882 года была распушена. К этому времени пост министра внутренних дел уже полгода занимал ДА. Толстой — убежденный реакционер, представитель бюрократического подхода к делам государственного управления, выдвинутый на этот пост Победоносцевым явно за неимением лучшего. «Вы опасаетесь гр[афа] Толстого, — писал обер-прокурор Рачинскому. — Но где такое имя, которое вы могли бы назвать. Нет такого имени»21. После назначения Д.А. Толстого политика правительства постепенно стала все в большей степени сводиться к охранительству, лишенному какой-либо позитивной программы. Ярким выражением подобной позиции стало проведение в середине 1880-х — начале 1890-х годов серии так называемых контрреформ, то есть мер, не создававших что-либо новое, а лишь отменявших ранее введенные порядки (институты, учрежденные в 1860-е годы). Закономерным итогом курса контрреформ стала потеря правительством политической инициативы и неуклонное нарастание в обществе противоречий, закончившихся социальным взрывом в 1905 году.
Подводя итог анализу эволюции пореформенного консерватизма, необходимо отметить, что во второй половине XIX века российские охранители очертили различные «образы власти», выдвинули ряд концепций переустройства России, намечавших различные пути стоявших перед страной проблем. Практически все общественные деятели, о которых шла речь в статье, делали акцент на роли религии в общественной жизни, отстаивали необходимость сильной монархической власти и государственной целостности России. В то же время в лагере консерваторов существовали и серьезные разногласия. Так, Чичерин предлагал сделать в борьбе с революционным движением ставку на имущие слои, верхушку общества, Аксаков же и Игнатьев считали опорой консерватизма в России не испорченные западным влиянием элиты, а «простой народ». Мещерский и Фадеев выступали за сохранение верховенства дворянства и сословной структуры общества, что было неприемлемо для Аксакова, Самарина, а во многом и для Победоносцева.
Резко враждебно относясь к революционному движению, Чичерин отстаивал необходимость борьбы с ним на путях постепенного усвоения Россией западной культуры, для прочих же консерваторов именно влияние Запада и было причиной распространения подрывных идей. Наконец, острые споры вызывал вопрос о созыве в России представительства. В начале 1880-х годов консерваторами был выдвинут целый
20 Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. С. 393-396 (письмо от 23 ноября 1882 г.).
21 ОР РНБ. Ф. 631. ПкР. 1882. Январь-июль. Л. 146 (письмо от 18 июня 1882 г.).
ряд проектов созыва представительных органов, раскрепощения гражданской инициативы, подключения охранительных кругов к активной и сознательной защите монархии, отвергнутых в первую очередь по настоянию Победоносцева. Провал проектов созыва представительства во многом означал потерю консерваторами инициативы в политической сфере, что вело к неизбежной утрате их влияния в обществе. Противоречия, разделявшие охранителей пореформенной эпохи, оказались в конечном счете фатальными для судеб российского консерватизма.
Список литературы:
1. Головин К.Ф. Мои воспоминания. Ч. II. СПб., 1910.
2. Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг. М., 1964.
3. Милютин Д.А. Дневник Д.А. Милютина. Т. IV. М., 1950.
4. Письма Победоносцева к Александру III. Т. I. М., 1925.
5. Письмо К.П. Победоносцева к Н.С. Абазе // Голос минувшего. 1914. № 6.
6. Победоносцев и его корреспонденты. М.; Пг., 1923. Т. I. П/т 1.
7. Победоносцев К.П. Аксаковы // Сочинения. СПб., 1996.
8. Чичерин Б.Н. Воспоминания Б.Н.Чичерина. Земство и Московская дума. М., 1934.
