CC BY
55КОНСЕРВАТИВНАЯ ПОЛИТИКО-ПРАВОВАЯ ИДЕОЛОГИЯ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
ФРОЛОВА Елизавета Александровна,
доктор юридических наук, профессор кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ) E-mail: theory.law.msu@gmail.com
Краткая аннотация: В статье рассматриваются исторические аспекты политической и правовой идеологии консервативной мысли, представленной Берком, деМестром, де Бональдом, Карамзиным. Дается анализ «охранительной идеологии» российского историка.
Abstract: The article examines the historical aspects of the political and legal ideology of conservative thought, represented by Burke, Maistre, de Bonald, Karamzin. The analysis of "protective ideology" Russian historian.
Ключевые слова: История политических и правовых учений, консерватизм, «охранительная идеология», Берк, Местр, Бональд, Карамзин.
Keywords: History of political and legal doctrines, conservatism, "watchdog ideology", Burke, Maistre, Bonald, Karamzin.
СопБегоауе (лат.) - «сохранять, хранить, спасать, беречь, оставлять, оставлять невредимым, сберегать» [1], «щадить», соблюдать (порядок вещей), выполнять (обещание)» [2]. До недавнего времени трактовка понятия «консерватизм» на уровне научно-публицистической литературы иобыденной лексики былав основном эмоционально-негативная. Однако стоит заметить, что «консерватизм» предполагает не отрицание, а утверждение чего-либо, и в этом смысле побуждает к деятельности, поскольку, чтобы «сохранять», необходима действенная активность [3]. В этой связи представляет интерес расширительная трактовка понятия «консерватизм», определяющая его как стиль мышления, политическую идеологию, комплекс поведенческих установок, моду [4].
Вслед за немецким социалистом К. Манхеймом известный исследователь истории русской мысли Х1Х-начала XX в. А. Валицкий различал консервативные идеологии и консервативные мировоззрения. По его мнению, консервативные политические идеологии ХУ!!!-Х!Х вв. (М.М. Щербатов, Н.М. Карамзин) следует классифицировать на основе «содержательного» аспекта - Щербатов стремился не сохранять, а изменять существующее положение, вернуть утраченные свободы и привилегии [5].
Консерватизм можно рассматривать как определенный исторический тип мировоззрения, противостоящий буржуазному либерализму и рационалистической философии эпохи Просвещения [5, 6].
История консервативной идеологии начинается с работы «Размышления о революции во Франции» (1790) английского мыслителя Э. Берка (1729 - 1797 гг.). Его по праву называют «отцом-основателем» консерватизма. Основой концепцииБерка явился традиционализм; мыслитель противопоставлял святость традиции разуму. Соблюдать традиции - означает, по его учению, действовать в соответствии с естественным ходом вещей, с природой, с вековой мудростью, аккумулированной в опыте прошлого. Как следствие, политика, полагал Берк, есть благостный результат следова-
ния природе, который является «мудростью без рефлексии и стоит выше рефлексии» [7]. Воплощение традиции - английская конституция, обеспечивающая порядок и стабильность общественного строя: « Я думаю, что своим благополучием мы обязаны нашей конституции; но не отдельным ее частям, а всей целиком; ибо в процессе реформ мы много сохранили, хотя и многое добавили... Я не стал бы исключать возможности изменений, но при этом есть вещи, которые должны быть сохранены. Я прибегал бы к лекарству только тогда, когда больному совсем плохо. Занимаясь ремонтом здания, я сохранил бы его стиль» [8]. Принимая необходимость изменений, Берк не допускал мысль о нарушениях традиционных устоев в обществе. Государственный деятель должен одновременно сохранять и реформировать.
Э. Берк, Ж.М. де Местр (1753-1821 гг.), Л.Г.А. де Бо-нальд (1754 - 1840 гг.) выступали с консервативными теориями, которые были известны в России. Н.М. Карамзин в журнале «Вестник Европы» цитировал «мудрого Борка» [9]; идеями де Бональда и де Местра увлекался П.Я. Чаадаев.
Де Местр выступил с идеей создания общеевропейской монархии во главе с римским папою. Развитие теократического подхода оправдывало троицу: папа-король-палач. Де Бо-нальд был сторонником союза двух консервативных властей: бога и монарха, двух консервативных сил: клира и дворянства. Это сдержки, которые, по его мнению, должны сдерживать проявления несовершенной природы человека. В отличие от Берка, допускавшего реформы, французские консерваторы выступали против любых попыток общественных перемен.
Консервативная идеология противостояла рациональным воззрениям Просвещения XV!!! в., это была не просто «борьба нового со старым», «борьба идей движения вперед и стояния на месте», в этом противостоянии выразилось столкновение полярных мировоззрений по вопросу, каким должно быть это движение вперед.
Критика консервативными мыслителями либеральных проектов сводилась к несколькимаспектам: недоверию к возможностям разумного (рационального) осмысления соци-
альных проблем; критике теории естественного права и общественного договора; признанию утопичности просветительских концепций [10]. Так, Э.Берк критиковал рационализм и отстаивал полезность предрассудков - в них сконцентрированы вечные истины, они помогают колеблющемуся принять решение. «Мы боимся предоставить людям жить и действовать только своим собственным умом, потому что подозреваем, что ум отдельного человека слаб и индивидууму лучше черпать из общего фонда, хранящего веками приобретенную мудрость нации», - писал Берк [11].
Основываясь на критике разума, консервативные теоретики не разделяли теорию народного суверенитета. По оценкам Берка, эта доктрина - «нонсенс, неправда, утверждение, опасное юридически, незаконное и антиконституционное» [11]. Согласно учению де Местра, суверенитет не может исходить ни от отдельного человека, ни от народа; суверенитет нельзя ограничить - он абсолютен, поскольку его источник есть Бог - начало всех начал, порядок, де Местр видел преимущества монархии по сравнению с республикой в том, что за ней четырнадцать веков истории.
Поскольку консервативные мыслители отрицали рационализм Просвещения, это потребовало пересмотр методологии их учений - нравственность и общественный порядок должны были выводиться не из разума, а из общей неизменной основы, исследовать которую возможно только в случае анализа прошлого. Основой консервативного стиля мышления явились вечныесоциальные и нравственные ценности: уважение к своим традициям, опора на мудрость предков, длительное благоразумие и др.» [12].
В России в конце ХУШ-начале XIX в. консервативные политические и правовые идеи горячо отстаивал известный историк, критик, публицист Николай Михайлович Карамзин (1776 - 1826 гг.). Его знакомство с русскими летописями, трудами М.М. Щербатова, В.Н. Татищева и др. привело к пониманию необходимости поиска «философской методы для расположения предметов» [13]. Первое историческое произведение Карамзина «Историческое похвальное слово Екатерине II» явилось его первым политическим трактатом, обосновывающим монархическое правление. «Сограждане! признаем во глубине сердец благодетельность монархического правления... Оно всех других сообразнее с целию гражданских обществ: ибо всех более способствует тишине и безопасности» [14]. («Похвальное слово» характеризовало не только литературный стиль эпохи, но шире -стиль консервативного мышления».) [15]. Это сочинение не издавалось 150 лет. Однако идеи, высказанные в этом произведении, развивались им в «Истории государства Российского» и в «Записке о древней и новой России».
По мнению русского историка, требования идеаль-
ного самодержавия реализовала Екатерина II - она обходилась без «средств жестоких»: «без казни, без пыток, влив в сердца министров, полководцев, всех государственных чиновников живейший страх сделаться ей неугодными и пламенное усердие заслуживать ее милость»; она допустила свободу высказываний по отношению к ней и к ее мероприятиям; она деятельно работала над усовершенствованием «всех внутренних частей нашего здания государственного»; но самое главное - Екатерина не требовала от россиян ничего противного их совести и гражданским навыкам. Карамзин оценивал правление Екатерины как «время счастливейшее для гражданина российского» [16]. «Мудрое» самодержавие, по мнению отечественного историка, способно подчинить интересам государства аристократию и олигархию, уничтожить разъединительные тенденции в обществе и предотвратить анархию [17]. «Наше правление есть отеческое, патриархальное», «в России государь есть живой закон» и судит он как отец семейства, без протокола - «по единой совести» [18].
Власть самодержца безгранична, она основана на личных добродетелях правителя. В качестве средства охраны подданных от злоупотреблений государства Карамзин называл совесть монарха и традиции народа. Как свидетельствует история, ориентация монарха на «святыни предков» или «дух народный» составляет «нравственное могущество государств, подобно физическому, нужное для их твердости» [18]. Старому народу, убеждал он, не нужны новые законы, не нужны иностранные образцы. «Дух народный» определяет границы правления монарха. Историк считает «насилием, беззаконным и для монарха самодержавного» искоренение древних обычаев.
Самодержавие ограничивается авторитетом «народности», разрушение народного духа перерождает государство в деспотию. Каждый народ, полагал Карамзин, в своем историческом бытии реализует присущий только ему тип культуры, основу которого образует сознание национальной государственности. «Метафизическая природа» России, рассуждал историк, неотделима от русского самодержавия. В письме к П.А. Вяземскому он писал: «Россия не Англия, даже не Царство Польское: имеет свою государственную судьбу, великую, удивительную и скорее может упасть, нежели еще более возвеличиться. Самодержавие есть душа, жизнь ее.» [19]. Вся история показала, что «Россия основалась победами и единовластием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием» [20].
Оценить вклад русского историка в консервативную идеологи можно словами П.А. Вяземского: «Творение Карамзина («История государства Российского») есть единственная у нас книга, истинно государственная, народная и монархическая» [21].
Учение Н.М. Карамзина применительно к настоя-
щему времени и российской действительности представляет особый интерес не только историческими, но и политическими параллелями. Отдельные идеи отечественного историка, высказанные им в началеХ!Х в., звучат сегодня особо остро.
В «Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» выразился протест основной массы дворянства против либеральных реформ, идейным вдохновителем которых был М.М. Сперанский. Записка была вручена Александру I в марте 1811 г.В этой «Записке» Карамзин описал «идеальный тип» самодержавия и подверг жесткой критике правительственные новации, которые, как предполагалось, должны быть введены.
Карамзин предстал ревностным защитником «святой старины» - выступил против какого-либо ограничения абсолютизма. Россия - большая страна: «Что, кроме единовластия неограниченного, может в сей махине производить единства действия?» «Самодержавие есть Палладиум России». Все попытки поставить закон выше монарха, уверял он, неизменно повлекут противопоставление государю каких-либо учреждений, что превратит монархию в аристократию и гибельно скажется не только на правлении, но и на всем общественном строе - «всякое доброе русское сердце содрогнется от сей ужасной мысли».
Карамзин не допускал разделения властей: «Две власти государственные в одной державе суть два грозных льва в одной клетке, готовые терзать друг друга, а право без власти есть ничто». В монархе российском соединяются все власти: наше правление есть отческое, патриархальное». «Что, кроме единовластия неограниченного, может в сей махине производить единство действия?» В то же время, полагал историк, власть самодержца имеет границы; ее пределом являются привилегии дворянства. Карамзин выступает в защиту дворянских привилегий; он порицает «Табель о рангах» Петра I, которая наделяла дворянством лиц, достигших определенных чинов: «Надлежало бы не дворянству быть по чинам, но чинам по дворянству». Карамзин резко критикует «несчастный указ об экзаменах», принижающий, по его убеждению, «породу», который требовал университетский диплом для чиновников высших восьми рангов. «У нас председатель гражданской палаты, - иронично-язвительно писал историк, -должен знать Гомера и Феокрита, секретарь сенатский - свойства оксигена и всех газов. Вице-губернатор - пифагорову фигуру, надзиратель в доме сумасшедших - римское право, или умрут коллежскими и титулярными советниками».
Карамзин выступил против проекта Уложения гражданских законов, подготовленного при участии Сперанского, в котором он увидел только перевод Гражданского кодекса Наполеона. Карамзин упрекает авторов этого документа в том, что они «шьют нам кафтан по чужой мерке», он недо-
умевает, почему проект Уложения начинается с прав гражданских. У нас есть «дворяне, купцы, мещане, земледельцы и проч., все они имеют особенные права; общего нет, кроме названия русских».
Карамзина тревожат слухи в отношении возможных преобразований: «нынешнее правительство имело . намерение дать господским людям свободу». Он описывает «ужасы», которые могут от этого произойти и заявляет, что этим актом ставится под угрозу само бытие самодержавия и государственная безопасность. Продолжая мысль Павла, что в лице дворянства с его вотчиной полицией правительство имеет до-брыхполицейместеров, историк замечает: «.Теперь дворяне, рассеянные по всему государству, содействуют монарху в хранении тишины и благоустройства». «Для твердости бытия государственного безопаснее поработить людей, чем дать им невовремя свободу, для которой надобно готовить человека исправлением нравственности». Отняв у помещиков их «блюсти-тельную власть» над крестьянами и передав ее правительству, государь должен будет взять на свои плечи всю Россию. «Удержит ли? Падение страшно», - заключает Карамзин.
Французская буржуазная революция - предмет политических размышлений Карамзина в период 1790-1803 гг. Историк критически оценивал ее результаты: «.Всякие насильственные потрясения гибельны. Легкие умы думают, что все легко; мудрые знают опасность всякой перемены, и живет тихо.» [22]. Историк не принял «безрассудные якобинские правила» отрицая в целом идеологию «осьмого-на-десять века, слишком рано названного философским» [23]. Среди основных причин революции Карамзин называл стремление «новых политиков» утвердить во Франции «модную представительную систему, следствие долговременного просвещения» [24], реализовать «мечту равенства», которая в итоге всех французов сделала «равно несчастными» [25].
Критика Карамзина, направленная против рациональной методологии философов Просвещения, повлияла на его оценку форм правления. Попытки французов воплотить на практике республиканскую программу «сделала многих . почти варварами» [26]. «Что представляет нам история республик?.. Мое сердце не менее других воспламеняется доб-родетелию республиканцев; но. сколь часто именем свободы пользовалось тиранство?..» [27].
Карамзин отвергал все формы правления, кроме самодержавной монархии. «Народы дикие любят независимость; народы мудрые любят порядок; а нет порядка без власти самодержавной». Только «единая, нераздельная, державная воля может блюсти порядок и согласие» в государстве. Именно самодержавие «соединяет выгоды монарха с выгодами подданных», оно «всего более содействует тишине и безопасности». Россия должна быть великой, сильной и грозной в Евро-
пе; только самодержавие способно сделать ее такой. Кроме того, убеждал Карамзин, монархическое правление «не требует от граждан чрезвычайностей, и может возвышаться на той степени нравственности, на которой республики падают» [28].
Другим формам правления свойственно «действие различных воль», любое «многосложное правление» будет нестабильным государством. Народному правлению характерны «внутренние раздоры, мятежи и беспорядки». Подданные, по мысли Карамзина, не должны участвовать в решении государственных вопросов, их дело - безропотное повиновение и терпение; сила народа - в «силе повиновения».
В духе исторической школы права государственно-правовые институты Карамзин связывал с идеей самобытного народного духа. «Дух народный составляет нравственное могущество государств, подобно физическому. Он есть не что иное, как привязанность к нашему особенному, не что иное, как уважение к своему народному достоинству».
Сущность европейского сознания, по оценкам русского историка, есть «коммерция», этот «дух торговли» уничтожает достоинство личности, вносит вражду в отношения между государствами. Поэтому он выступал против безоглядных заимствований и подражаний европейскому опыту: «.есть всему предел и мера. Патриот спешит присвоить отечеству благодетельное и нужное, но отвергает рабские подражания в безделках. Хорошо и должно учиться: но горе народу, который будет всегдашним учеником» [29]. Русскому человеку, прежде всего, надо научиться уважать себя: мы пока «излишно смиренны в мыслях о народном своем достоинстве. Кто самого себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут», русский человека «должен знать цену свою» [29].
С этих позиций он рассматривал деятельность Петра !. Высоко оценивая его личные качества и славные подвиги, Карамзин осуждал его за навязывание иностранных образцов: «... Пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию Голландией». «Искореняя древние навыки, представляя их смешными, глупыми, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце. ... Просвещение достохвально, но в чем состоит оно? В знании нужного для благоденствия. ... Русская одежда, пища, борода не мешали заведению школ». Государственная власть, идя по пути просвещения, уверен Карамзин, не должна насильственными мерами вводить чуждые для народа законы и учреждения: «Многие гибли за одну честь русских кафтанов и бороды, ибо не хотели оставлять их.». Сим бедным людям казалось, что правительство вместе с древними привычками отнимает у них самое отечество». Карамзин был глубоко убежден, что «.законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений,
местных обстоятельств», а «государь может действовать «только примером, а не указом». Нравы, обыкновения, порядки народа складываются веками. В России необходимо либо подготовить Кодекс, основанный на согласовании указов и постановлений, изданных со времен царя Алексея Михайловича, либо издать «полную сводную книгу российских законов и указов по всем частям судным» (это было поручено Сперанскому после его возвращения из ссылки).
Н.М. Карамзин тяжело переживал засилье иностранного во всех областях жизни русского человека, он горячо настаивал на возвращении к народным началам в русском языке и в русской жизни в целом: «У нас всякий. без всякой нужды коверкает русский язык, чтобы с русским не говорить по-русски; а в нашем так называемом хорошем обществе без французского языка будешь глух и нем. Не стыдно ли? Как не иметь народного самолюбия? Зачем быть попугаями и обезьянами вместе?» [30]. В другом месте он замечал: «Кто из нас не любит тех времен, когда русские были русскими, когда они в собственное платье наряжались, ходили своею походкой, жили по своему обычаю, говорили своим языком и по своему сердцу?..» [31].
В духе Макиавелли Карамзин порицал преобразования в государственных учреждениях. «.Всякая новость государственного порядка есть зло, к коему надобно прибегать только в необходимости: ибо одно время дает надлежащую твердость уставам; ибо более уважаем то, что давно уважаем, и все делаем лучше от привычки». Одной из ошибок законодателей Петровского времени, по мнению историка, является создание новых учреждений, государственных и военных должностей: «.Ему (Петру ! - Е.Ф.) надобны были министры, канцлеры, президенты! Вместо древней славной Думы явился Сенат, вместо приказов - коллегии, вместо дьяков - секретари и проч. Та же бессмысленная для россиян перемена в воинском чиноначалии: генералы, капитаны, лейтенанты изгнали из нашей рати воевод, сотников, пятидесятников и проч. Честию и достоинством россиян сделалось подражание», - сокрушался Карамзин. «Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России».
Карамзин критически оценивал результаты деятельности Александра !. Употребив «миллионы для образования университетов, гимназий, школ, к сожалению, видим более убытка для казны, нежели выгод для отечества». Так, например, рассуждал Карамзин, «пригласили иностранных профессоров, но ученики их не понимают, т.к. слабо знают латынь, на котором ведется преподавание. А в Москве, с величайшим трудом можно найти учителя для языка русского, а в целом государстве едва ли найдем человек сто, которые совершенно знают правописание.».
Текстуально воспроизводя идеи Макиавелли, Ка-
рамзин изложил принципы охранительной идеологии, противостоящей либеральным проектам. «Перемены сделанные не ручаются за пользу будущих: ожидают их более со страхом, нежели с надеждой, ибо к древним государственным зданиям прикасаться опасно. Россия же существует около тысячи лет и не в образе дикой Орды, но в виде государства великого, а нам все твердят о новых образованиях, о новых уставах, как будто бы мы недавно вышли из темных лесов американских! Требуем более мудрости хранительной, нежели творческой».
Одной из главных причин недовольства россиян на современное Карамзину правительство являлась «излишняя любовь его к государственным преобразованиям». Поэтому надо не перестраивать учреждения, полагал Карамзин, а найти для управления Россией 50 умных и добросовестных губернаторов, которые обуздают корыстолюбие нижних чиновников, восстановят правосудие, успокоят земледельцев, ободрят купечество и промышленность, сохранят пользу казны и народа».
Карамзин считал необходимым возвысить духовенство, приниженное во времена Петра I. Синод по своему значению должен быть поставлен рядом с Сенатом. «Не довольно дать России хороших губернаторов, - надобно дать и хороших священников; без прочего обойдемся и не будем никому завидовать в Европе».
Для наведения порядка в системе правосудия, необходим пересмотр законодательства путем кодификации и инкорпорации. Карамзин убеждал в необходимости особой
Библиография:
1. Полный латинский словарь. М., 1862.С.212.
2. Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. М., 1976.С.241.
3. Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Уч. пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.18.
4. Неоконсерватизм: философия, идеология, политика. М., 1992.С.78.
5. Славянофильство и западничество: консервативная и либеральная утопия в работах Анджея Валицкого: Реф. сб. Вып.1 .М., 1991 .С.15.
6. Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Уч. пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.28.
7. Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. М., 1987.С.13.
8. Берк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993.С.143.
9. «Вестник Европы», издаваемый Николаем Карамзиным. М., 1803. №10. С.135-136.
10. Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Уч. пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.33.
11. Берк Э. Размышления о революции во Франции. М., 1993.С.86. 48.
12. Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Уч. пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.39.
13. Карамзин Н.М. Соч.: В 2 т. Л., 1987. T.II. С.219.
14. Карамзин Н.М. Историческое похвальное слово Екатерине II // Сочинения Карамзина: В 3 т. T.I. СПб., 1848. С.313.
15. Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Уч. пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.63.
16. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. М., 1991. С.44.
17. Козлов В.П. «История государства Российского» Н.М. Карамзина в оценках современников. М., 1989. С.175.
18. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. М., 1991. С.102, 32.
19. Карамзин Н.М. Письма к кн. П.А. Вяземскому. СПб., 1897. С.60.
20. Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. М., 1991. С.22.
21. Вяземский П.А. Полн.собр.соч.т.2.Спб., 1879.С.215.
22. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1987. С.226-227.
23. Карамзин Н.М. Соч.: В 2 т. Л., 1984. С.209, 212. Цит. по: Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Учебное пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.54.
24. «Вестник Европы», издаваемый Николаем Карамзиным. М., 1803. №4.С.396.
25. Карамзин Н.М. Соч.: В 2 т. Л., 1984. С.212. Цит. по: Ермашов Д.В., Ширинянц А.А. У истоков российского консерватизма: Н.М. Карамзин: Учебное пособие / Под ред. А.А. Ширинянца. М., 1999.С.53.
26. «Вестник Европы», издаваемый Николаем Карамзиным. М., 1803. №4.С.219.
27. Карамзин Н.М. Историческое похвальное слово Екатерине II // Сочинения Карамзина: В 3 т. Т.1. Спб., 1848. С.312.
28. «Вестник Европы», издаваемый Николаем Карамзиным. М., 1802. №20.С.320.
29. Карамзин Н.М. Соч.: В 2 т. Л., 1984.,т.2.С.229-230, 226.
30. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. Л., 1987.С.338.
31. Карамзин Н.М. Записки старого московского жителя. М., 1988.С.55.
32. Карамзин Н.М. Соч.: В 2 т., Л., 1984. Т.2.С.154, 226.
строгости монарха в этой сфере: «У нас не Англия; мы столько веков видели судью в монархе и добрую волю его признавали высшим уставом. В России государь есть живой закон. Не бояться государя - не бояться и закона!».
Таким образом, «дворянство и духовенство, Сенат и Синод как хранилище законов, над всеми - Государь, единственный законодатель, единственный источник властей. Вот основание Российской монархии.».
«Записка» Карамзина по существу была политической программой большинства дворянства, она определила дальнейшее направление российской государственности. В 1812 г. Сперанский был отправлен в отставку.
Идеи Карамзина были восприняты идеологией николаевской эпохи; его критика новшеств в политико-правовом строе России, аргументация защиты порядка, нравов, обычаев русского народа вошли в охранительную идеологию политической и правовой мысли. Русский историк писал: «Я не верю той любви к отечеству, которая презирает его летописи или не занимается ими: надобно знать, что любишь, а чтобы знать настоящее, должно иметь сведения о прошедшем» [32]. И в этой связи в более широком смысле он утверждал: «Что есть история? Память прошедшего, идея настоящего, предсказание будущего» [32]. Произведения Карамзина вошли в золотой фонд русской истории, они вызывают неподдельный интерес у историков, юристов, литераторов, политологов, философов и остаются актуальными уже на протяжении 250 лет.
