CC BY
145
КОНКРЕТНОЕ И АБСТРАКТНОЕ В ЗНАЧЕНИИ НАИМЕНОВАНИЙ СОСТОЯНИЙ, ЭМОЦИЙ И КАЧЕСТВ СЕЛЬКУПСКОГО ЯЗЫКА
Н.В. Дубровская, Н.С. Коваленко
Аннотация. Продолжается комплексное исследование понятийной категории абстрактности/конкретности на примере селькупского языка. Рассматриваются вопросы семантики наименований состояний, качеств и эмоций. Ключевые слова: абстрактное, конкретное, понятийная область, широко-значность.
Образование абстрактной лексики связано не только с наличными ресурсами языка, но в большей степени с уровнем культурного развития и индустриализации общества [1. С. 40]. Селькупский язык, как и многие другие аборигенные языки народов Сибири, относится к языкам не технологически развитых культур [2. С. 25]. Ученые отмечают недостаток абстрактной лексики в языках коренных народов Сибири, специфической чертой которых является так называемый переход из одного временного измерения в другое, обусловленный приходом русского населения на территорию проживания этих народов. Это, в свою очередь, откладывает отпечаток на развитие аборигенных языков, которые наряду с чертами древних языков проявляют черты языков современных, а следовательно, изучение данной специфики дает возможность пролить свет на типологию формирования абстрактных имен вообще [1. С. 40-42].
Имена существительные, обозначающие названия действий, состояний, качеств в отрыве от их носителей и производителей, определяются как абстрактные существительные [3. С. 6]. Выделенный еще Г. Паулем на материале современных языков принцип отграничения абстрактных имен от конкретных признается и в наше время достаточно убедительным. Основной признак абстрактных существительных - отсутствие денотата (нулевой денотат), который существовал бы в виде отдельного предмета объективной и непосредственно наблюдаемой действительности [4. С. 320].
Однако процессы абстракции и обобщения не существуют в неизменном виде на всех этапах развития языка. Они сами являются продуктом социально-экономического и культурного развития. Слова, которые с точки зрения современного носителя индоевропейского языка имеют четкое абстрактное значение, могут иметь в значительной степени конкретно-действенное значение с точки зрения носителя аборигенного языка.
К таким словам относится, по сути дела, исследуемый слой лексики селькупского языка.
Во многих случаях представление о конкретности явлений (которые для современного языкового сознания воспринимаются как абстрактные) связано с более ранним их осмыслением, видимо, уходящим своими корнями в глубокую древность. «Весьма вероятно, - пишет М.И. Стеблин-Каменский, что в более отдаленную эпоху многие абстрактные обозначения явлений (война, битва) или переживаний (ненависть, ужас) были обозначениями более или менее человекообразных существ» [5. С. 35-36].
В селькупском языке есть ряд наименований, у которых можно выявить связь с обозначением мифологических существ. Так, семантика имени существительного тым. möt, кет. müdi, об. С müde, müds, об. С, ел. müt, кет., тур. müti ‘война’, ‘армия’ связана с семантикой термина об. Ч madur, об. Ч, вас. matur ‘богатырь’, ‘воин’, ‘герой’, который, согласно описанию Г.И. Пелих, мыслился как богатырь-предок, получеловек, сын какого-либо мифического зверя, рыбы или птицы [6. С. 100-101].
Существительное об. Ш. or, кет. oram, orum, вас., тым. orp, об. Ч orp, orf, orsp, об. С orim, orsm, ел. orip, тур. orsp имеет значение ‘сила’ [7. C. 169]. Семантика данной лексемы обнаруживает связь с другим мифологическим существом об. orfil’ qup ‘богатырь’. Согласно мифологии селькупов, данный термин является синонимичным термину об. Ч madur, об. Ч, вас. matur ‘богатырь’, ‘воин’, ‘герой’ [8. С. 192, 226].
Решая вопрос отнесения данной лексемы к абстрактной лексике, следует обратиться к примерам словоупотребления, которые свидетельствуют в пользу конкретизации данного понятия. В предложении вас. manan orumms eja ‘у меня сила-моя есть’ [7. C. 169] существительное orum ‘сила’ конкретизируется лично-притяжательным суффиксом -ms, т.е. не употребляется в отрыве от носителя, а следовательно, нельзя говорить о нулевом денотате лексемы. В поговорке селькупского языка кет. künds ikkut örumdsse, qum ikkut tejze ‘конь берет силой-его, человек берет умом-его’ [7. C. 169], значение существительного orum ‘сила’ также конкретизируется лично-притяжательным суффиксом -ds. В данном примере лексема обозначает то, что достигается силой. Противопоставление силы животного и ума человека указывает на конкретное проявление силы, а именно физической, которой, естественно, у коня больше, чем у человека. Поэтому преимущество человека в данном случае заключается в умственных, а не в физических способностях. В селькупском языке также имеется словосочетание кет. laysndi orum ‘рабочая сила’ [7. C. 169], в отношении которого можно предположить, что в селькупский язык оно было заимствовано из русского языка, т.к. принадлежит к сфере экономических отношений и не является понятием традиционной культуры селькупов.
Существительное тым. san имеет значение ‘жизненная сила’ или ‘сила шаманская’ [7. C. 207]. Конкретизация тым. san очевидна. Тым. san не обозначает абстрактную всякую силу. Данное понятие сопровождается коннотациями ‘жизненная сила’ или ‘сила шаманская’. В селькупском
языке также имеется зооним об. Ш, Ч, тым. san со значением ‘глухарь’, относящийся к прауральскому лексическому пласту [9. С. 111], который материально совпадает с тым. san сила (жизненная, шаманская)’. Как известно, с древнейших времен у селькупов сохранилась вера в происхождение людей от животного мира. Это отразилось в тотемных названиях родов: род Глухаря, Журавля, Орла, Кедровки. Согласно селькупским преданиям о происхождении народа, три богатыря решают превратиться в птиц, спасаясь от воинствующего народа [8. С. 263]. Следовательно, можно предположить, что еще до представления о «жизненной, шаманской силе», существовало и более древнее вещественное осмысление тым. san, которое являлось обозначением «человекообразного» мифического существа, богатыря, превратившегося в глухаря и давшего начало соответствующего рода.
В селькупском языке часто в наименованиях эмоций, качеств, свойств, черт характера прослеживается вещественное осмысление, т.е. они понимаются конкретно и материально, хотя их связи с обозначением живых существ не выявляются. Как писал А. А. Потебня, «... понимание качества как чего-то невещественного требует известных усилий, и путь к такому пониманию был долог.» [10. С. 17]. Ученые предполагают, что одной из ступеней на пути к созданию абстрактного имени был переход от вещественного осмысления качества к пониманию его как явления не предметного, но воспринимаемого органами чувств, зримого, слышимого, хотя и не осязаемого. Не полностью еще абстрактное наименование равнялось по своему содержанию целой серии конкретных действий, а отдельные действия получали более общее осмысление, обобщались этим наименованием [3. С. 42].
Существительное кет. qsda может обозначать абстрактное понятие ‘мудрость’, но в основном применяется к шаману, и в данном случае обозначает ‘хитрость, мудрость (шамана)’. «Мудрость» шамана проявляется в умении демонстрировать фокусы или совершать чудеса, делать предсказания и т.п. [8. С. 168]. В применении этого понятия находит отражение представления о тождественности мудрости и того, что ее создает: отыменный глагол об. Ч qsdeWsgu, вас. qsdstsgu имеет значения ‘шаманить’, ‘колдовать’, ‘гадать’ [7. С. 109]. Таким образом, качество «мудрость»/«хитрость» неотделимо от конкретных действий, т.е. способность шамана колдовать, гадать, шаманить является материальным воплощением его мудрости.
Обозначение стыда ел. soros’, soris’, кет. sorzi, ел. sorse, об. Ш, Ч, вас. sors, об. Ч, вас. sorsst, вас. sorssle, тым. sorsor воспринимается, видимо, как нечто конкретное, доступное органам зрения. О чем свидетельствуют примеры селькупского языка: об. Ч tab sorsstko n ’ary eWa ‘он от стыда покраснел’; об. Ч tabst kod n’arg eWemba sorssnandsgo ‘его уши покраснели от стыда’ [7. C. 299].
Таким образом, стыд понимается не как внутреннее чувство, а как зримое воплощение. Его можно увидеть, почувствовать его действие.
Ел. soros’, soris’, кет. sorzi, ел. sorse, об. Ш, Ч, вас. sors, об. Ч, вас. sorsst, вас. sorssle, тым. sorsor ‘стыд’ также могут выступать в качестве составной части именного сказуемого. Например, meka sorse ëja. Данное предложение переводится на русский язык бесподлежащной конструкцией ‘мне стыдно’. Дословный же перевод данного предложения - ‘мне стыд есть’. Именными безличными предложениями в современном русском языке признаются предложения с безлично-предикативными словами в роли главного члена. Семантические особенности данных слов известны - это выражение различных состояний человека, природы, окружающей среды и т.д.: легко, весело, уютно, стыдно, жаль, пора, жарко, душно и т.п. К безличным предложениям относятся предложения с безлично-предикативными словами, морфологически совпадающими с именем существительным: стыд, грех, позор, время, лень, грех, охота, например охота плясать.
Бесподлежащные конструкции были предметом многочисленных исследований на материале индоевропейских языков. М.М. Гухман считает, что в выражениях me 1асad ‘мне нравится’, mec langad ‘я тоскую (мне тоскуется)’ оформление третьего лица первоначально, весьма вероятно, указывало на конкретный мифологический субъект (агенс), как это понимал и в отношении русской конструкции А.А. Потебня. Он связывал «бессубъектные выражения личных состояний» с воззрением, которое лежит, как он считал, «в основании множества выражений в разных языках, общий смысл коих, что мифическое <...> существо производит известное действие в природе или в человеке, берет его, охватывает...» [10. С. 319-320]. Ту же мысль в другое время высказывали и западноевропейские ученые, например В. Хаверс связывал возникновение подобной конструкции с уровнем культуры и мировосприятием носителей языка, с их «мифическим мышлением» (цит. по: [3. С. 30-31]).
Конструкция селькупского языка meka sorse ëja ‘мне стыдно (досл. мне стыд есть)’ - это как раз та конструкция, которая (как и в других языках мира) предшествовала бесподлежащной конструкции как более древнее построение с тем самым мифическим субъектом, устранение которого, по мнению А.А. Потебни, «было делом длительного времени и зависело от ряда причин» [10. С. 321-322]. Подобного рода конструкции, по мнению ученых, свидетельствуют о «человекообразности» понятий, передающих эмоции [3. С. 32]. Следовательно, в данном случае можно говорить о «человекообразности» стыда в селькупском языке.
Среди обозначений чувства страха в селькупском языке существуют субстантивированное причастие об. С qipâtpsdimi ‘страх’ и существительное кет. Isrru. Ученые зафиксировали два значения лексемы кет. Isrru: ‘страх’ и ‘испуг’ [7. С. 121]. Таким образом, в селькупском языке
лексема кет. ¡эгги применяется для обозначения и материальной причины чувства страха, опасности, т.к. испуг является конкретной причиной страха, и для обозначения самого чувства страха.
В современной трактовке «страх» - это чувство опасности и желание избежать ее. Как отмечают ученые, на ранних этапах развития для человека «страх» воспринимался как материальное воплощение причины страха, т.е. являлся тем, что вызывает страх. Чувство и конкретная причина, его вызывающая, воспринимались неразрывно. Таким образом, человек не отделял предмет и вызываемое им чувство. Это качество, свойственное, по мнению исследователей, языкам на ранних этапах их исторического бытования, сохраняется довольно длительное время и еще раз свидетельствует о том, каким долгим и сложным был путь образования абстрактных имен [11. С. 73].
Среди значений существительного об. С t’ak, t’akka выделяют 1) ‘горе’; 2) ‘мука’; 3) ‘несчастье’ [7. С. 255]. В современном понимании абстрактное понятие «горе» семантически может иметь две трактовки, которые различаются по степени абстрактности. Ср. 1) «горе» как беда, бедствие, злополучье, напасть; 2) «горе» как тоска, печаль, скорбь, кручина [12]. В словаре Ожегова «горе» определяется как «скорбь, глубокая печаль», а также является семантическим повтором слова «несчастье» [13], которое определяется как «горестное событие» [14]. «Мука» определяется как «сильное физическое или нравственное страдание» [15]. Перевод на русский язык слов селькупского языка, несомненно, подводит их под современные категории действительности носителя русского языка и культуры. Примеры словоупотребления об. С t’ak, t’akka свидетельствуют в пользу наличия у данной лексемы не отдельных вышеуказанных абстрактных значений, а одного широкого значения, которое описательно можно передать как «то, что вызывает затруднения или затруднительную ситуацию, мучения нравственные и физические». Ср.:
1) об. С Ыёэптц kuntari t’ak, kak manan tamdeli d’e¡ ‘у кого такое горе, как у меня сегодня’; об. С tanani t’agontэko tap taften i¡in ‘на твое несчастье он здесь живет’; об. С m’enani t’ak ma¡edir¡ ‘наше горе кончилось’; об. С tap этг( t’akoyэntu ‘он пьет с горя’ [7. С. 255];
2) об. С menani sent oyu¡&gu t’akse jen [7. С. 255] ‘нашему языку научить трудно’. Именно по причине широкозначности слово t’ak может употребляться при описании уже отличной ситуации, сохраняя свое значение в специфическом широком смысле «того, что вызывает затруднения».
Ученые считают, что возможность не только сопоставления, но и полного отождествления эмоций и феноменов с конкретным предметом, являющимся проявлением, орудием этого явления, обусловлена не разграничением конкретного и абстрактного, а взглядом на чувства и явления как на нечто вполне вещественное, что получает свое непосредственное выражение, форму своего существования в предметах [7. С. 36]. Можно предположить, что в селькупском языке примером подобного отожде-
ствления может служить об. С s’id’a ‘ложь’ и кет. s’id’a ‘уголь, сажа’ [8. C. 211].
Ученые указывают на связь отрицательного чувства и соответствующих действий, вызванных им. Эта связь является, по-видимому, неразрывной в языках, находящихся на ранних этапах их исторического бытования. По мнению ученых, на более ранних этапах развития человека чувства сами по себе, без воплощения их в конкретные дела, не привлекали внимания людей [7. С. 36]. В отношении селькупского языка можно сказать, что связь «чувство-действие» еще четко прослеживается. Примером может служить существительное ел. iygsla ‘лень’.
Семантика слова «лень» может быть определена как «отсутствие желания действовать, трудиться, склонность к безделью». Все примеры употребления данного имени в селькупском языке указывают на неразрывность связи, которая проявляется в использовании в одном предложении существительного ел. iygsla ‘лень’ в сочетании с глаголом со значением ‘работать’ или существительным со значением ‘работа’. Например, ел. qup uca, iygsla a qitpat ‘человек работает, не ленится (букв. лень не берет)’; ел. na qumit ora iygdlay eya üciptdydqit ‘этот человек очень ленив на работе’. В пользу конкретизации данного понятия в селькупском языке говорит также употребление данного понятия в роли агенса в первом предложении и в качестве составной части именного сказуемого - во втором.
В роли агенса также выступает об. С имя действия kizugumbste, kizugumbste ‘тоска’ от глагола kizikumbigu ‘тосковать’: kizugumbste maintan ‘тоска замучила’.
В словарной статье И.И. Овчаренко понятие «одиночество» определяется как «состояние и ощущение человека, находящегося в условиях реальной или мнимой коммуникативной депривации (изоляции от других людей, разрыва социальных связей, отсутствия значимого для него общения, недостаточности общения и др.)» [16].
Абстрактное понятие «одиночество» в селькупском языке выражается при помощи составного наименования pelgddi ilsan (досл. одинокая жизнь). В данном случае можно проследить отождествление самого чувства и материальной причины, его вызывающей. Другими словами, когда человек живет один, он испытывает чувство одиночества, причиной которого является «одинокая жизнь». Между чувством одиночества и причиной одиночества нет разграничения.
В современной интерпретации «ум - обобщенная характеристика познавательных возможностей человека (в отличие от чувств и воли). В более узком смысле - индивидуально-психологическая характеристика мыслительных способностей человека» [17].
Обозначением абстрактного понятия «ум» в селькупском языке является существительное об. С tej, teje. В поговорке кет. kündd ikkut orumddse, qum ikkut tejze ‘конь берет силой-его, человек берет умом-его’ [7. C. 169] об. С tej ‘ум’ используется в более узком смысле современной интерпрета-
ции данного понятия, а именно как характеристика мыслительных способностей. Такого же рода семантику мы обнаруживаем в другом примере: об. С manan pajau qiban’aWan teje ‘у моей жены детский ум’ [7. С. 249]. В селькупском языке не были обнаружены примеры использования данного понятия в более широком, обобщенном значении. В применении этого слова в селькупском языке нашло отражение представление о тождественности ума и памяти. Среди значений об. С tej, teje выделяют также значение ‘память’, например об. С tap ürcumpat teimt ‘он потерял память-его’ [7. С. 249]. Можно предположить, что семантика данного слова селькупского языка проявляет широкозначность, которая выражается в нерасчле-ненности понятий «ум» и «память», т.к. память связывает прошлое человека с его настоящим и будущим и является важнейшей познавательной функцией, лежащей в основе развития и обучения.
Таким образом, семантический анализ свидетельствует о том, что наименования состояний, эмоций и качеств селькупского языка служат средством воспроизведения наглядно-действенных ситуаций и связей между участвующими в них предметами. В семантические границы абстрактного имени включаются предметы, выходящие за пределы данной категории, что позволяет говорить об относительной абстрактности наименований состояний, эмоций и качеств в селькупском языке.
Литература
1. Осипова О.А. Процесс формирования абстрактных существительных и его связь с уровнем культуры народа // Вестник Томского государственного университета. Филология. Томск, 2002. Вып. 1.
2. Которова Е.Г. Время и пространство: Специфика концептуального осмысления и языковой репрезентации // Пространство и время в языках разной типологии. Сб. науч. тр. по матер. XXV Междунар. конф. «Дульзоновские Чтения». 25-29 июня 2008 года. Томск: Ветер, 2008.
3. Феоктистова Н.В. Формирование семантической структуры отвлеченного имени (на материале древнеанглийского языка). Л., 1984.
4. Языковая номинация. Общие вопросы / Под ред. Б.А. Серебренникова и А.А. Уфим-цевой. М., 1977.
5. Стеблин-Каменский М.И. Историческая поэтика. Л., 1978.
6. Пелих Г.И. Селькупы XVII века (очерки социально-экономической истории). Новосибирск, 1981.
7. Селькупско-русский диалектный словарь / Под. ред. проф. В.В. Быконя. Томск, 2005.
8. Мифология селькупов / Н.А. Тучкова, А.И. Кузнецова, О.А. Казакевич, А.А. Ким-Малони, С.В. Глушков, А.В. Байдак / Науч. ред. В.В. Напольских. Томск, 2004.
9. Тучков А.Г. История и культура народов Сибири. Томск, 2002.
10. Потебня А.А. Из записок по русской грамматике. М., 1968. Т. 3.
11. Оганесян С.Г. Влияние языка на мышление на первом этапе их возникновения // Методологические проблемы анализа языка. Ереван, 1976.
12. Толковый словарь В.И. Даля. Режим доступа: http://vidahl.agava.ru/cgi-bin/ dic.cgi?p=35&t=5823
13. Толковый словарь С.И. Ожегова. Режим доступа: http://www.ozhegov.ru/slovo/ 8405.html
14. Толковый словарь С.И. Ожегова. Режим доступа: http://www.ozhegov.ru/slovo/ 27104.html
15. Толковый словарь С.И. Ожегова. Режим доступа: http://www.ozhegov.ru/slovo/ 23923.html
16. Энциклопедия социологии. Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/sociology/article/ soc/soc-0758.htm
17. Словарь. Общая психология. Режим доступа: http://slovari.yandex.ru/dict/psychlex2/article/ PS2/ps2-0348.htm
Сокращения
вас. - васюганский диалект; ел. - елогуйский говор; кет. - кетский диалект; об. -обский ареал (об. С, Ш, Ч): об. С - обские говоры Сюсюкум, об. Ч - обские говоры Чу-мылькуп, об. Ш - обский говор Шёшкум и Шешкуп; тур. - туруханский говор; тым. -тымский диалект.
CONCRETE AND ABSTRACT IN THE MEANING OF NAMES OF CONDITIONS, EMOTIONS AND QUALITIES IN THE SELKUP LANGUAGE Dubrovskaya N.V., Kovalenko N.S.
Summary. A complex research into the notional category of abstractness/concreteness by the example of the Selcup language is carried out. The issues of the semantics of names of conditions, emotions and qualities are discussed.
Key words: abstract, concrete, conceptual area, wide meaning.
