CC BY
25
УДК 821.161.1
DOI: 10.30914/2072-6783-2021 -15-1-72-78
Кони в «Слове о полку Игореве» и китайском литературном контексте
Ван Юй
Российский университет дружбы народов, г. Москва, Российская Федерация
Аннотация. Введение. «Слово о полку Игореве» - древнерусский шедевр, который с момента своей публикации в 1800 году вызывает научный интерес у ученых не только российских, но и китайских. В «Слове» мир фауны весьма насыщен описанием его многочисленных обитателей. В нем прослеживаются разные варианты изобразительного использования естественных примет и повадок особей природного ареала. Цель: исследовать образ коня в «Слове о полку Игореве» и китайском литературном и литературоведческом контексте. Материалы и методы. Базами исследования послужили оригинальный текст памятника, переводы и комментарии к ним китайских литературоведов Вэй Хуанну и Ли Сииня, древние китайские литературные произведения. В ходе исследования использовались методы: культурно-исторический, сравнительно-сопоставительный, мифо-поэтический, историко-генетический и компаративизм. Результаты исследования, обсуждения. Из многообразно представленного мира фауны кони в «Слове» имеют определенный статус: это реальные боевые спутники русских витязей, участники военных походов. В китайских древних текстах образ коня, в отличие от «Слова», сохранил иную художественную функцию, прежде всего символико-метафорическую. Заключение. В поэтическом мире фауны в «Слове» только образ коня лишен художественной экспрессии. Неотъемлемый субъект батального дискурса - «бръзъ комонь» - выступает сугубо в качестве боевого соратника воина-всадника. В древней китайской литературе образ коня более широко используется в зоологическом мотивном комплексе: в единстве его реально-конкретной и символической изобразительности. Помимо боевых коней, которые воспеваются не менее ярко, чем их героические хозяева - воины-всадники, эти благородные представители фауны включены и в иной тематический контекст, обозначенный семантической амбивалентностью: конь - талантливая, ценная для общества, но не признанная и опальная личность.
Ключевые слова: «Слово о полку Игореве», образ коня, боевые кони, древняя китайская литература, Вэй Хуанну, Ли Сиинь
Для цитирования: Ван Юй. Кони в «Слове о полку Игореве» и китайском литературном контексте // Вестник Марийского государственного университета. 2021. Т. 15. № 1. С. 72-78. DOI: 10.30914/20726783-2021-15-1-72-78
Horses in "The Song of Igor's Campaign" and the Chinese literary context
Wang Yu
Peoples' Friendship University of Russia, Moscow, Russian Federation
Abstract. Introduction. "The Song of Igor's Campaign" is an ancient Russian masterpiece, which, since its publication in 1800, has aroused scientific interest among scientists, not only Russian, but also Chinese. In "The Song" the world of fauna is very rich in descriptions of its many inhabitants. It traces different options for the pictorial use of natural signs and habits of individuals of the natural range. Purpose: to explore the image of the horse in "The Song of Igor's Campaign" and in the Chinese literary and literary study context. Materials and methods. The research was based on the original text of the monument, translations and commentaries to them by Chinese literary scholars Wei Huangnu and Li Xiyin, and ancient Chinese literary works. In the course of the study, the methods of cultural-historical, comparative-comparative, mytho-poetic, historical-genetic and comparative analysis were used. Results, discussion. From the diversely represented world of fauna, the horses in "The Song" have a certain status: they are real combat companions of Russian knights, participants in military campaigns. In ancient Chinese texts, the image of the horse, in contrast to "The Song", retained a different artistic function, primarily symbolic and metaphorical. Conclusion. In the poetic world of fauna in "The Song", only the image of the horse is devoid of artistic expression. An inalienable subject of battle discourse - "brz komon'" -acts purely as a military ally of a warrior-rider. In ancient Chinese literature, the image of the horse is more widely used in the zoological motive complex: in the unity of its real-concrete and symbolic depiction. In addition to war horses, which are glorified no less vividly than their heroic masters - warriors-riders, these noble
© Ван Юй, 2021
representatives of the fauna are included in a different thematic context, indicated by semantic ambivalence: the horse represents the talented, valuable for society, but not recognized and disgraced person.
Keywords: "The Song of Igor's Campaign", the image of the horse, war horses, ancient Chinese literature, Wei Huangnu, Li Xiyin
For citation: Wang Yu. Horses in "The Song of Igor's Campaign" and the chinese literary context. Vestnik of the Mari State University. 2021, vol. 15, no. 1, pp. 72-78. (In Russ.). DOI: https://doi.org/10.30914/2072-6783-2021-15-1-72-78
«Слово о полку Игореве» - древнерусский шедевр, который с момента своей публикации в 1800 году вызывает научный интерес у ученых не только российских, но и китайских. В Китае знаменитый памятник известен в двух переводах, которые сделаны авторитетным литературоведом и переводчиком Вэй Хуанну и талантливым лингвистом Ли Сиинем. Именно эти почетные ученые открыли китайским филологам и широкому кругу читателей художественную ценность «Слова».
В «Слове о полку Игореве» мир фауны весьма насыщен описанием его многочисленных обитателей. В нем прослеживаются разные варианты изобразительного использования естественных примет и повадок особей природного ареала, которые можно рассматривать как: 1) реально функционирующие звери; 2) звери и птицы в художественно-изобразительной символике и тропике; 3) звери и птицы - образные персонификации; 4) звери, воплощающие мотив обо-ротничества.
В первую из перечисленных выше группу образов реально-повествовательного плана в «Слове» включаются только боевые кони («комони»). Из многообразно представленного мира фауны кони в «Слове» имеют определенный статус: это реальные боевые спутники русских витязей, участники военных походов. В китайских древних текстах образ коня, в отличие от «Слова», сохранил иную художественную функцию, прежде всего символико-метафорическую.
В «Слове» собственно лексема «конь» встречается только однажды в случае неоднозначного прочтения эпизода, когда «<Всеслав> клюками подпръся о кони, и скочи къ граду Кыеву» [5, с. 35] (в издании 1800 г. синтаксическая конструкция иная: «подъпьръ ся окони»).
Как уже было отмечено выше, следует более внимательно осмыслить версию исследователей и комментаторов, утверждавших, что речь идет
о конях, которых требовали у Изяслава восставшие киевляне, но получили их от Всеслава. Этот эпизод в «Слове» до сих пор остается «темным» местом и вполне может иметь другое объяснение. В новом ракурсе исследования еще раз обратимся к нетривиальной и весьма любопытной интерпретации спорного словосочетания А.О. Шелемовой. Ссылаясь на словарь В.И. Даля и гипотезу А.К. Югова [3, с. 14-20], она предположила, что «оконить» возможно трактовать многозначно: или как «доконать», то есть, «докончить», или в смысле «конить» - бросать жребий, «ставить на кон», или убеждать в чем-либо. В последней трактовке исследовательница ссылается на семантическую функцию глагола в современных белорусском и польском языках: «пераканаць» - убедить; ркекопас - убеждать [1, с. 5-6].
Фразу «<Всеслав> клюками подъпьрся о кони» Вэй Хуанну перевел: «Хитростью оперся на коней и скакнул к городу Киеву» [10, с. 21]. В его комментарии закономерно подтверждаются лингвистические разночтения российских слововедов по поводу отсутствия единого понимания смысла этой фразы. Он отметил, что «Всеслав захватил престол Киева «хитростью». В 1068 г. половцы одержали победу над дружинами князей Изяслава, Святослава и Всеволода -сыновей Ярослава Мудрого. Киевляне попросили у Изяслава коней и оружия, чтобы держать оборону собственноручно. Изяслав киевлян боялся и отказался от их требований. Тогда киевляне обратились к Всеславу, который в это время был заключен в тюрьме, и его посадили на киевский престол. Очевидно, Всеслав тогда удовлетворил требования киевлян - выдал им коней и оружие» [10, с. 45]. А Ли Сиинь перевел фразу так: «Он занял Киев, воспользовавшись осложнением в связи с ситуацией о «конях» и поддержал престол князя копьем» [5, с. 60].
В комментарии Ли Сиинь отметил, что, по словам О.В. Творогова, смысл данного высказывания непонятен; но может быть связан с событием, когда киевляне требовали коней и вооружения у князя Изяслава в 1068 г. [5, с. 153].
Конь как натуральный представитель зоологического ареала в «Слове о полку Игореве» в шести эпизодах обозначен лексемой «комонь», то есть, «боевой конь». При этом важно отметить, что прилагательное «боевой» семантически соответствует древнерусскому определению-клише «бръзый»: 1. Комони ржуть за Сулою -звенить слава въ КыевЪ [5, с. 6]; 2. А въсядемъ, братие, на своя бръзыя комони [5, с. 7]; 3. Съдлай, брате, своя бръзыя комони, а мои ти готовы [5, с. 8]; 4. Комонь въ полуночи Овлуръ свисну за рЪкою - велить князю разумЪти...; 5. А Игорь ... възвръжеся на бръзъ комонь; 6....Претръгоста бо своя бръзая комоня [5, с. 41].
В процитированных фрагментах из «Слова» символико-изобразительная образность отсутствует: наличие боевого коня так же очевидно, как оружейной снасти и военных доспехов. Пожалуй, только в первом фрагменте можно отметить символический оттенок образа, когда ржание коней слышится из-за пограничной реки, возвещая о победах русских воинов и прославляя родную землю. К рассмотренному комментарию Ли Сиинем можно сделать некоторые дополнения. О лексеме «комонь» для понимания контекста китайским читателем китайский ученый добавил частные сведения: во-первых, что эта лексема часто встречается в «Повести временных лет», во-вторых, что она сохранилась в псковском диалекте, в-третьих, что в обряд славянской мужской инициации включалась так называемая «посага» -молодого князя сажали на коня [5, с. 79].
В подавляющем же большинстве случаев «бръзыя комони» в «Слове» повсеместно выступают в качестве клишированного словосочетания, характерного литературному этикету жанра воинской повести. Приведенные выше второй и третий эпизоды представляют собой типичные устойчивые выражения, выполняющие лексико-стилистическую функцию лозунга-призыва. В переводах на китайский язык и комментариях к ним никаких существенных отклонений от оригинального текста мы не выявили. В монологе князя Всеволода звучит призыв к скорейшему воссоединению курян с Игоревым войском. Вэй Хуан-ну перевел фразу так: «Седлай, брат, своих бор-
зых коней» [10, с. 4]. В речи-обращении князя Игоря к «братии и дружине» перевод Вэй Хуанну семантически совпадает с оригиналом памятника: «братья, сядем на борзых коней» [10, с. 2]. Ли Сиинь перевел фразу: «.сядем верхом на ваши кони» [5, с. 48], опустив эпитет «бръзыя».
Следующие три эпизода включены в рассказ о побеге князя Игоря из половецкого плена, который является, пожалуй, одним из самых экспрессивных в тексте «Слова», но только не по отношению к коням. Об этом убедительно писала в исследовании о зоологической символике «Слова» А.О. Шелемова: «Даже в насыщенном поэтической тропикой эпизоде бегства Игоря, где стремительная динамика гонки, передающаяся в типологически идентичных фольклорным приемах превращений героя в разных особей живого природного мира - горностая, гоголя, волка, сокола, только образ коня лишен экспрессии. Неотъемлемый субъект быстрой скачки, боевой конь, дважды упомянутый в сцене, выступает в реальной роли, непосредственно способствуя быстроте передвижения, и все с тем же определительным значением «бръзъ» сам несет своего седока» [2, с. 97-98].
Отметим некоторые особенности перевода всех трех эпизодов в рассказе о бегстве Игоря из плена китайскими литераторами.
В описании действий Овлура, который коня «свистнул за рекою» Ли Сиинь допустил семантическую неточность. Он перевел: «Овлур за рекой свистнул» [5, с. 62] без участия коня. Ситуативный смысл всего действия нарушился: получилось, что не коня Овлур «свистнул», то есть позвал, а свистом дал какой-то знак Игорю.
Фразу «възвръжеся на бръзъ комонь» Вэй Хаунну перевел на китайский язык как «он вскочил на борзого боевого коня» [10, с. 25]. Бросается в глаза явная семантическая неточность в переводе: в данном случае с древнерусского языка прилагательное «борзый» как определение к лексеме «конь» принято переводить как «боевой», а не как собственно «борзый» в смысле «быстрый», «резвый». К этому действию Овлура в комментарии Вэй Хаунну добавил пояснение, что Овлур предварительно подготовил боевого коня для князя Игоря «на другой стороне берега», то есть на половецкой территории [10, с. 47].
Ли Сиинь предоставил более обширный и интересный для китайского читателя комментарий, пояснив, что в эпизоде описывается побег героя
из плена, рассказывается «сказочная история», где Игорь превращался в разных животных, которые «на самом деле... используются в качестве метафор» [5, с. 167].
Перевод фразы «претръгоста бо своя бръзая комоня» у Вэй Хуанну и Ли Сииня переданы с тем же отклонением от древнерусского текста трактовки определения «бръзъ», как и в предыдущем фрагменте: они «загнали своих быстрых коней» [1, с. 26; 5, с. 63], то есть опять в значении «резвых». Впрочем, в общей динамической картине побега акцент на быстроту скачки важнее, чем указание на боевые достоинства коня.
Ли Сиинь добавил в своем комментарии дополнительное объяснение, что, согласно Ипатьевской летописи, побег Игоря из плена занял определенный временной промежуток: «И шел Игорь пешком до города Донца одиннадцать дней» [5, с. 168].
Рассматривая образ коня, мы заметили весьма интересную особенность: во всех контекстах автор «Слова» отступал от традиции изображения животного в русских былинах и сказках, где обычно конь одухотворяется, предстает верным слугой, мудрым советчиком и надежным другом своего хозяина.
Сближает же древнерусские книжные и фольклорные тексты одна существенная деталь: как в «Слове», так и в летописных воинских повестях и в былинно-сказочном русском эпосе кони не имеют индивидуальной клички и называются обычно по масти: «сивка-бурка, вещая каурка». Небезынтересно в этой связи отметить, что А.С. Пушкин в произведении «Песнь о вещем Олеге», сюжет для которого он позаимствовал из «Повести временных лет», тоже учел эту особенность: у него княжеский конь эпически безымянен.
В китайской культурной традиции встречаются индивидуальные наименования коней (Ци Джи, Ди Лу, Люй Эр и др.), но не все они являются собственными кличками животных. В китайском письме всякий отдельный иероглиф несет определенную ассоциативную информацию, что мы попытаемся далее пояснить на конкретных примерах.
В древней китайской культурной цивилизации конь благодаря своим исключительным физиологическим свойствам играл весьма значимую роль во многих сферах общественной жизни: в военных действиях, в торговых мероприятиях, в сельскохозяйственном труде. Имен-
но коню как одному из самых презентабельных представителей мира фауны в древних китайских литературных произведениях было предназначено многообразное художественно-изобразительное функционирование. Конь в сознании китайского народа символизирует скорость - движения, действия, мысли. И одновременно он - символ таланта, удачи и успеха. То есть символическая ассоциативность образа многогранна, что соответствует его лексико-семантическому эквиваленту, письменно обозначаемому разными иероглифами. Можно определить по крайней мере три самых распространенных варианта семантической многозначности образа. Во-первых, в «Книге перемен»1 говорится, что конь предстает в облике Ян2. Во-вторых, в Китае существовала традиция одухотворения образа «коня-дракона»3, символизирующего национальный дух неуклонного стремления вперед и самосовершенствования. В-третьих, «конь-дракон» в иной символической ипостаси4 - это крылатое животное с драконьей чешуей, один из легендарных образов китайской мифологии, который, как нам представляется, можно сравнить с мифологическим Пегасом. Также издревле в Китае известно распространенное крылатое выражение «конь прибыл, победа достигнута»5, которое использовалось в двух случаях: этим словесным лозунгом или объявляется о результате благополучного исхода сражения, или воины напутствуются на удачу, успех и, конечно же, победу.
Таким образом, конь является одним из главных зоологических персонажей в древнекитайских литературных произведениях. Существует несколько вариантов художественной реализации этого представительного образа из мира фауны. В сравнении с изобразительной функцией коня как сугубо боевого соратника воина в древнерусской
1 «Книга перемен» (кит. «М£3 » или «ДМ ») - наиболее ранняя книга в Китае, предназначенная для гадания, создана в Западной династии Чжоу (1046-771 до н. э.). Одна из книг конфуцианского Пятикнижия, считается первоначальным источником китайской философии; (кит. «Джоу И», иероглифы «Д^»).
2 Инь и Ян, согласно китайской философии, относятся к двум видам сил, которые противоположны и взаимосвязаны, существуют везде и всюду во всей вселенной. Ян -белое, мужское начало, огонь. Инь - черное, женское начало, вода.
3 Кит. иерог.
4 Кит. иерог. ~ЖЦ.
5 Кит. иерог. ^РШЙ.
и средневековых европейских литературах, в древней китайской литературе конь приобретает более широкие сопоставительные ассоциации, причем не только на уровне художественного использования анималистической символики, но и в воплощении его как образа идеологически-социального характера.
Рассмотрим две наиболее распространенные ситуации, в которых конь в древних китайских произведениях выступает и как художественно-зоологический персонаж, и как символико-ассоциативный образ-сравнение «конь - человек».
1. Конь как боевой соратник воина, его героических заслуг и подвигов. Эта мотивная линия рассматривается в качестве приоритетной, поскольку напрямую связана с темой нашего исследования.
Как в книжных памятниках Киевской Руси, так и в произведениях древней литературы Китая борьба с врагами-чужеземцами описывалась в героических историях о сражениях конных дружин, где всадник и его боевой конь были неразрывно едины. Об этом неоднократно писал автор «Слова о полку Игореве», об этом и из произведений древних китайских писателей можно привести множество интересных примеров. Так, поэт Цэнь Шэнь написал такие стихи: «Заслуги и подвиги добыты только на коне, вот настоящий благородный герой» [8, с. 127].
Во многих произведениях крупнейшего писателя Синь Цицзи (1140-1207), представителя династии Южная Сун, конь является одним из наиболее часто используемых анималистических персонажей. Как и автор «Слова», Синь выражал в своих стихотворениях политические мечты и идеалы, прославляя в веках подвиги героев-воинов. В частности, самым ярким образцом его творчества признано стихотворение «К Чэнь Тонфу»: «Кони бегут так быстро, как Ди Лу1; стрелы выпустили из луков так оглушительно, как гром. Стремлюсь завершить великое дело восстановления утраченной земли и власти для монарха, обрести добрую репутацию, передаваемую из поколения в поколение» [4, с. 250-251].
Очевидна в приведенном отрывке перекличка идентичных батальных художественных описа-
1 Ди Лу (кит. Й^) - название быстрого скакуна, принадлежавшего Лю Бэй (кит. 162-223) - одному из наиболее могущественных полководцев эпохи Троецарствия и создателю царства Шу.
ний и идейных высказываний у китайского поэта и древнерусского автора: метафорами битвы выступают полет стрел, выпущенных из луков, и звуки грома, а также общей является центральная идея обоих произведений - призыв к целостности и единству государства и утверждение сильной верховной власти. Добавим к выше сказанному, что конь у Синь Цицзи воспринимался как сакральный символ всякой профессиональной удачи. Когда его друзья отправлялись к месту службы, он обязательно дарил им стихи с пожеланием, чтобы они достигли «заслуженной славы», и в строках всегда символически упоминался конь, например, «езжай на Люй Эр2, наступай на синие облака» [9, с. 85]. В этом напутствии соединены два канонических знака китайской мифологии - синие облака, символизирующие блестящую карьеру, и Люй Эр -символический конь, олицетворяющий быстроту карьерного продвижения.
Таким образом, в метафорической связке воин-всадник / боевой конь воспевается, во-первых, подвиг и героизм, во-вторых, добытая в бою, заслуженная честь и слава как знаки социального достоинства, то есть признания заслуг, почетного поощрения со стороны высокого покровителя, которым для китайского воина-героя может быть не только полководец, но даже и император. Эта идея отображена и в древнерусском «Слове о полку Игореве». Амбиции князей и дружинников гениально сформулированы в трижды прозвучавшей фразе: «ищучи себе чти, а княземъ славЪ».
2. Конь как образ-сравнение с личностью-изгоем.
В древнерусской литературе рубежа XII-XIII вв. есть, помимо «Слова о полку Игоре-ве», еще одно уникальное и загадочное произведение - «Слово» или, в другой редакции, «Моление», авторство которого медиевисты приписывают Даниилу Заточнику. Повествование в этом произведении ведется от лица Даниила Заточника - изгоя, некоего без «роду и племени» простолюдина, то есть незнатного, но образованного, интеллигентного и амбициозного человека, стремящегося сделать служебную карьеру, заслуженно претендуя на должность, приносящую пользу и великому князю, и государству. Автор утверждал новые критерии в определении общественной полезности и значимости служащего
2 Люй Эр (кит. ЙЙ) - название одного быстрого скакуна.
государственного человека - ум, образование, трудолюбие, инициативу.
Текст памятника сохранился, но личность автора остается так же неизвестной и загадочной, как и создателя «Слова о полку Игореве». По скупым сведениям из летописных источников в фавор к князю Даниил так и не попал, а стал Заточником, то есть, заключенным или отправленным в изгнание.
В древних китайских произведениях тема судьбы непризнанного таланта также была весьма актуальной. Таких опальных, отстраненных от государственной и культурной деятельности людей в художественных произведениях ассоциировали с конями - стремительными, целеустремленными, благородными, но загнанными.
Один из них - конь Ци Джи1, дословно переводимый на русский язык как быстрый скакун. Этот образ символизирует в художественном творчестве личность талантливого человека. По одной из легендарных версий коня еще называют Цянь Лима2 - конь, пробегающий 1000 ли3 в день. В одном из произведений писателя Лю Сяна, представителя Западной династии Хань, есть такие строки: «Хоть Ци Джи мчаться умеет, не встретив Бо Лэ, он не станет конем на 1000 ли» [8, с. 127].
Эта цитата требует пояснения: Бо Лэ -прославленный древнекитайский знаток лошадей, живший в период Чуньцю (770-476 гг. до нашей эры). Он обладал навыком определять коня, способного пробежать тысячу ли в день. Впоследствии это имя утвердилось за человеком, умеющим раскрывать таланты или открывать людям возможности продемонстрировать свои способности и навыки. Известный из времен династии Тан литератор Хань Юй в своем рассказе «Про коня» создал выражение, пользующееся широкой популярностью даже в обиходе совре-
1 Кит. иерог. ШЩ.
2 Кит. иерог. ^ЖЦ.
3 Ли - название китайской единицы измерения расстояния, 1 ли = 0,5 километра.
менной китайской речи: «В мире есть Бо Лэ, потом конь на 1000 ли; кони на 1000 ли часто бывают, но Бо Лэ они редко встречают» [8, с. 127].
Тема «таланта, не получившего признания» обсуждается и в известной древнекитайской лирической поэме «Лисао», автором которой является поэт и министр эпохи Воюющих Царств Цюй Юань (340-278 гг. до нашей эры). Произведение было создано в ответ на необоснованную клевету на него, что стало причиной опалы честного человека и последующей несправедливой ссылки. В этом произведении образы Ци Джи и опального изгнанника взаимно коррелируют: поэт сравнивает себя с конем «на 1000 ли», чтобы «указать дорогу монарху» [6, с. 7], то есть доказать свой патриотизм, стремление и право верно служить отечеству.
Таким образом, можно сделать вывод, что в поэтическом мире фауны, широко и многообразно представленном в «Слове о полку Игоре-ве», только образ коня лишен художественной экспрессии. Неотъемлемый субъект батального дискурса - «бръзъ комонь» - выступает сугубо в качестве боевого соратника воина-всадника. В древней китайской литературе образ коня более широко используется в зоологическом мотивном комплексе: в единстве его реально-конкретной и символической изобразительности. Помимо боевых коней, которые воспеваются не менее ярко, чем их героические хозяева - воины-всадники, эти благородные представители фауны включены и в иной тематический контекст, обозначенный семантической амбивалентностью: конь - талантливая, ценная для общества, но не признанная и опальная личность. В китайской литературе символико-метафорическим воплощением такой личности был «конь на 1000 ли», или Ци Джи; в древнерусской словесности самовыражение подобной личности реализовалось конкретным автором в автобиографическом образе - Даниилом Заточником.
Список литературы
1. Шелемова А.О. Бинарность мифа о Всеславе Полоцком в древнерусской литературе «Mit narodowy w sferze SAKRUM I PROFANUM»: коллективная монография. Варшава-Седльце, 2018. С. 3-15.
2. Шелемова А.О. Поэтический космос «Слова о полку Игореве». М. : Изд. РУДН, 2011. С. 97-98.
3. Югов А.К. Образ князя-волшебника и некоторые спорные места «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ. М.; Л. : Наука, 1955. Т. 11. С. 14-20.
4. ^Г^. ±»:±»М!Ж№1±, 2007. Pp. 123, 250-251.
5. . . 2010.
6. . ШШ. ЛМФ^Я 2015. Pp. 7, 56.
7. ШЙ. // ШШХ^. 2019. №. 1. pp. 104-111. URL: http://sh.xy22.top:90/kns/brief/default_result.aspx (дата обращения: 06.12.2020).
8. тш. ^йт^Ш^ШФЙШ^ШЯ // 2017. Vol. 39. № 4. 127 p. URL: http://42.192.159.244:8081/kns/brief/default_result.aspx (дата обращения: 02.12.2020).
9. SSM. i^^i^Ö^Äft // ^il^K^fg^^tt^fW®). 2010. № 1. 85 p. URL: http://sh.xy22.top:90/ kns/brief/default_result.aspx (дата обращения: 09.12.2020).
10. шжщ (#) . ^/ШШй. Лм: 2000.
Статья поступила вредакцию21.12.2020 г.; принята к публикации 20.01.2021 г., опубликована 20.03.2021 г.
Об авторе Ван Юй
аспирант филологического факультета, Российский университет дружбы народов, 117198, Российская Федерация, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-0230-6316, [email protected]
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
References
1. Shelemova A.O. Binamost' mifa o Vseslave Polotskom v drevnerusskoi literature "Mit narodowy w sferze SAKRUM I PROFANUM" [Binarity of the myth about Vseslav Polotsk in ancient Russian literature "Mit narodowy w sferze SAKRUM I PROFANUM": collective monograph]. Warsaw-Siedlce Publ., 2018, pp. 3-15. (In Russ.).
2. Shelemova A.O. Poeticheskii kosmos "Slova o polku Igoreve" [Poetic space of "The Song of Igor's Campaign"]. Moscow, RUDN Publ., 2011, pp. 97-98. (In Russ.).
3. Yougov A.K. Obraz knyazya-volshebnika i nekotorye spornye mesta "Slova o polku Igoreve" [The image of the wizard-prince and some controversial passages of "The Song of Igor's Campaign"]. Trudy Otdela drevnerusskoi literatury, Tom. XI veka = Works of the Department of Old Russian Literature. Moscow, Leningrad, Science Publ., 1955, vol. 11, pp. 14-20. (In Russ.).
4. Den Guanmin. Khronika i tolkovaniya k TSzyasyuan' Tsi [Chronicle and Interpretation to Jiaxuan poetry]. Shankhay, Shanghai Ancient Book Publ., 2007, pp. 123, 250-251. (In Chinese).
5. Li Siin' (Perevod s kommentariyami). Slovo o polku Igoreve [The Song of Igor's Campaign (In Ancient Russian and Chinese)]. Pekin, Commercial Press, 2010. (In Ancient Russian and Chinese)).
6. Lin' Tszyali (Perevod s kommentariyami). Chuskaya elegiya [The Odes of Chu]. Pekin, Zhonghua Book Company, 2015, pp. 7, 56. (In Chinese).
7. Lyu Intsze. Voobrazhatel'naya strategiya soobshchestva Rusi - na primere "Slovo o polku Igoreve" [The imaginative strategy of the Rus community - Take "The Song of Igor's Campaign" as an example]. Russkaya literature = Russian Literature, 2019, no. 1, pp. 104-111. Available at: http://sh.xy22.top:90/kns/brief/default_result.aspx (accessed 06.12.2020). (In Chinese).
8. Khu Tsin. Evolyutsiya obraza koni v stikhotvoreniyakh dinastii Tan [Evolution of the image of horses in the poems of the Tang Dynasty]. Zhurnal Tsinkhayskogo pedagogicheskogo universiteta (filosofiya i sotsial'nye nauki) = Journal of Qinghai Normal University (Philosophy and Social Sciences), 2017, vol. 39, no. 4, pp. 127. Available at: http://42.192.159.244:8081/kns/brief/ default_result.aspx (accessed 06.12.2020). (In Chinese).
9. Van Khuygan. O obraze koni v poetakh Si Tsitszi [About the image of the horse in the poems of Xi Qiji]. Vestnik TSzyu TSzyan instituta (filosofiya i sotsial'nyye nauki) = Journal of Jiu Jiang University (Philosophy and Social Sciences), 2010, no. 1, pp. 85. URL: http://sh.xy22.top:90/kns/brief/default_result.aspx (accessed 09.12.2020). (In Chinese).
10. Vey Khuannu (Perevod s kommentariyami). Slovo o polku Igoreve [The Song of Igor's Campaign]. Pekin: Narodnaya literatura, 2000. (In Chinese).
Submitted21.12.2020; approved20.01.2021; revised20.03.2021.
About the author
Wang Yu
Postgraduate student of the Philological Faculty of Peoples' Friendship University of Russia, 6 Miklukho-
Maklai St., Moscow 117198, Russian Federation, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-0230-6316,
yuliya. [email protected]
The author has read and approved the final manuscript.
