Конфессиональный корпоративизм и соборность старообрядцев в Байкальском регионе Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 281. 9 В 191

С. В. Васильева

г. Улан-Удэ, Россия

Конфессиональный корпоративизм и соборность старообрядцев в Байкальском регионе

Статья посвящена проблеме формирования и функционирования регионального старообрядчества. Особое внимание уделено легитимности религиозных и общественных структур старообрядцев в первой трети ХХ века. На основе комплекса архивных документов раскрывается роль и значение епархиальных съездов в духовной жизни старообрядческих сообществ в Байкальском регионе.

Ключевые слова: расселение, община, соборность, конфессиональный корпоративизм, Епархиальный Совет, Совет съезда, Иркутско-Амурская епархия.

S. V. Vasilieva

Ulan-Ude, Russia

Confessional Corporatism and Collegiality of ОШ-believers in Baikal Region

The article represents the history overlook on formation and development of old believers' religious and public structures legitimacy at first third of 20th century. The stress was made on archive materials, which disclose the role of eparchial conferences in economic and spiritual life of Old-believers' community in Baikal region.

Keywords: household, community, collegiality, Confessional corporatism, eparchial conference, conference senate, Irkutrsk-Amur eparchy.

Старообрядчество Байкальского региона имело сложную историю формирования. Исследователи выделяют три потока появления староверов. К первому относились представители русского населения Сибири, которые на момент раскола проживали в крае, не участвовали в принятии реформ церкви и остались «при старой вере», так называемый местный или «явный и тайный раскол» [1, с. 89]. Ко второму потоку относились староверы, которые самовольно бежали в Сибирь, считая, что контроль государства здесь был более слабым. К третьему принадлежали ссыльные старообрядцы, которых приводили в регион как по одиночке, так и большими группами. К такой группе можно отнести «водворение» на территорию Забайкалья в 60-е г. XVIII в. старообрядцев-семейских, которые в силу своей многочисленности, сплоченности и яркой самобытной культуры в дальнейшем составили компактный ареал старообрядцев Байкальского региона.

Согласно переписи 1897 г., по некоторым волостям Верхнеудинского уезда старообрядцы распределялись следующим образом. В Куйтун-ской волости проживало 4 217 семейских (95 % от общего числа жителей), в Куналейской - 4 165 (93 %), в Тарбагатайской - 6 937 (68 %), в Мухор-шибирской - 5 370 (78 %), в Бичурской - 4 539 (93 %), в Никольской - 7 485 (84 %), в Брянской -2 893 (68 %), в Кульской - 1 684 (47 %), в Окино-Ключевской - 310 (0,8 %) и в Еланской - 147

(0,3 %). Согласно официальным данным, на территории Верхнеудинского уезда в конце XIX в. проживало всего 36 797 старообрядцев (63 % от общего количества жителей) [2, с. 41].

Относительно небольшие общины староверов жили на территории Читинского, Нерчин-ского и Нерчинско-Заводского уездов. Дисперсно семейские проживали практически во всех сколько-нибудь крупных экономических центрах региона: Верхнеудинске, Чите, Иркутске, Нерчинске, Сретенске, Кяхте, Петровском Заводе, а также во многих деревнях, удалённых от зоны компактного проживания.

Большую роль в сохранении и развитии старообрядчества сыграла община, которая наряду с согласием и родом стала основной структурной единицей этого движения. Старообрядческая община во многом отличалась от общины последователей официального православия, так как она была в первую очередь религиозным и только потом хозяйственным объединением.

Из-за неравномерности расселения старообрядцев в разных уездах Забайкальской области и Иркутской губернии было разное количество старообрядческих общин, которое колебалось от нескольких единиц до нескольких десятков. По официальным данным, на момент 1910 г. здесь было 46 «отдельных обществ» старообрядцев; по неофициальным, их было в два раза больше. При этом абсолютное большинство общин в регионе

76

© Васильева С. В., 2011

История

не были зарегистрированными и функционировали на традиционных основах.

Кроме религиозной, организационной и экономической община играла и важную воспитательную роль. Структура старообрядческой общины, а также характер внутриобщинных отношений позволяли воспитывать у её членов ряд необходимых для жизни качеств. Среди этих качеств можно выделить социальную и экономическую активность, причём активистские элементы «зиждились на требовании активизма, непосредственно вытекающего из религиозной доктрины» [3, с.163].

Неотъемлемой частью конфессионального корпоративизма была система взаимопомощи членов общины. Это могла быть помощь попавшему в сложную жизненную ситуацию и в зависимости от характера последней выражалась в деньгах, семенах, скоте, рабочих руках - «помочи», продуктах. При этом уровень развития хозяйства, с одной стороны, и старообрядческая актуализация христианского вероучения - с другой, нередко вели к тому, что помощь, по крайней мере продуктами и одеждой, могла распространяться не только на членов общины, но и на иноверцев, так называемая «тайная милостыня» [4, с. 37].

В старообрядческом общественном движении России в первой трети ХХ в. возникло новое легитимное учреждение - всероссийские съезды старообрядцев с постоянно действующим органом управления - Советом съезда, со своим особым уставом (положением), со своими задачами и целями. По представительности депутатов от разных старообрядческих общин они могли быть волостными, местными, региональными, общероссийскими. Насущными проблемами съездов являлись вопросы канонической, нравственной и хозяйственно-организационной тематики.

Главной задачей Совета съезда являлось ходатайство перед светской властью по делам старообрядчества, выявление церковно-общественных нужд перед правительством, избрание уполномоченных от общин и приходов. В число целей съездов входило: «давать общее руководство деятельности старообрядческих общин и приходов», «...содействовать подъёму просвещения и развитию правосознания в старообрядчестве», «содействовать распространению полезных знаний и сведений в широких массах старообрядчества». Кроме этого, обязательной целью съезда отмечалось «издание старообрядческого журнала, который должен существовать на самоокупаемости» [5].

Одним из интереснейших комплексов источников, рассматривающих историю съездов и соборов различных согласий, регулировавших внутреннюю религиозно-общественную жизнь старообрядческих общин на территории Бай-

кальского региона, является фонд № 478 Национального архива Республики Бурятия «Переписка и письма Старообрядческого Епископа Иркутско-Амурского и всего Дальнего Востока с настоятелями старообрядческих общин и храмов других городов» (1923-1936).

Среди многих дел в фонде имеются интересные материалы: копии протоколов заседаний Священного синода и Собора, съездов епископов - старообрядцев, архиепископского совета и объединённых собраний, представителей прихода Иркутско-Амурской древлеправославной старообрядческой епархии; письма всесоюзного архиепископского совета и священника Московского казённого храма епископам церквей (1923-1930) (д. 1); протоколы Архиепископского совета и объединенных заседаний комиссии старообрядцев; памятные записи при встрече епископов у московского архиепископа; письма епископов и переписка с ними (д. 2); обращение епископа к православным христианам с. Тарбагатай, Куйтун и др.; переписка с епископами и священниками других городов о постройке храма в г. Харбине (д. 3); переписка с архиепископским советом г. Москвы и епископами других городов о священно-церковнослужителях, совершении церковных обрядов, проведении общих собраний прихожан и другим вопросам, письма архиепископа Московского и епископов других городов по вопросам использования духовной службы и обрядов (д. 4); прошения прихожан с просьбами о разрешении на крещение, вступление в брак и по другим вопросам.

В данном контексте, на наш взгляд, интересно рассмотреть протоколы епархиального съезда старообрядцев Томско-Алтайской епархии, состоявшегося 17-20 мая 1926 г. в г. Барнауле и съезда Иркутско-Амурской епархии [6]. На съезде в г. Барнауле обсуждались такие вопросы, как возвращение старообрядцам церковно-общественных имуществ и юридических прав; заслушивание отчёта казначея о недополученных суммах прошлого самообложения; о состоянии приходов в нравственном, религиозно общественном отношении, о тех или иных достижениях в смысле улучшения в церковно-общественной жизни; о создании кассы взаимопомощи для духовенства.

В протоколе съезда Иркутско-Амурской епархии, который проходил в с. Бардагон с 2-5 августа 1928 г. отмечаются следующие вопросы;

- охрана догматов и правовое исповедание

веры;

- о нормах представительства и предполагаемой численности членов на съезд от религиозных организаций;

- отчет Исполнительного органа съезда религиозных общин Иркутско-Амурской епархии;

- отчет Епархиального казначея (кассовый);

- доклады общин и священно-церковно служителей по церковно-религиозным и богослужебным вопросам;

- проведение в жизнь постановлений съезда и Собора по вопросам веры и нравственности;

- избрание кандидата в епископы на Иркутско-Амурскую епархию;

- выборы исполнительного органа съезда религиозных общин Иркутско-Амруской епархии;

- выборы уполномоченных на Ссвященный собор 1928 г. [7].

Часто протоколы программ съездов сопровождались «объяснениями к повестке», в которых по каждому пункту подробно комментировался процесс исполнения принятых решений. Так, в «объяснении к повестке» Иркутско-Амурской епархии указано: «.. .исполнительный орган епархии / Епархиальный Совет/ избирается на один год, имея от съезда наказы и поручения, во исполнении каковых обязан дать отчёт своим избирателям», «.уставы и каноны Церкви требуют единообразия исполнений богослужения и треб церковных, и других церковных обычаев. Однако, отчасти благодаря отдаленности приходов, отчасти же по неопытности некоторых священнослужителей и руководителей приходов, в церковно-богослужебной практике довольно часто встречаются разногласия, волнующие членов в Церкви. Цель поставленного на обслуживание вопроса -

по мере возможности вводить единообразие в богослужебной практике и правильное исполнение богослужений и таинств». Здесь же предполагалось «больше уделить внимания вопросам воспитания детей, подрастающего молодого поколения в семье, обратить внимание на представителей провинции» [8].

Как показывает анализ источников, вну-триконфессиональная жизнь старообрядческих сообществ Байкальского региона в первой трети ХХ в. имела свою специфику. Важной частью региональных связей между общинами явилась информационная составляющая, где заметное место занимали соборы и съезды, на которых ставились насущные вопросы, требовавшие обсуждения и возможного разрешения. Старообрядческие общины, когда-то замкнутые и закрытые для окружающего мира, теперь были вынуждены реагировать на меняющуюся действительность. На фоне активного участия старообрядцев центра страны в политическом процессе большинство старообрядческих общин Байкальского региона в основном руководствовалось указаниями епархиального совета и архиепископии.

В рамках реализации внутрирегиональной коммуникации общины староверов изучаемого региона уделяли большое внимание организации епархиальных съездов. А присущая старообрядчеству конфессиональная корпоративность постепенно стала играть важную роль в развитии, прежде всего, духовной жизни региона.

Список литературы

1. Костров А. В. Старообрядчество Байкальской Сибири в «переходный» период отечественной истории (1905-1930-е гг.). Иркутск, 443 с.

2. Васильева С. В. Власть и старообрядцы Забайкалья (ХУП-ХХ). Улан-Удэ, 2007. 233 с.

3. Андреев В. В. Раскол и его значение в народной русской истории: исторический очерк. СПб., 1870. 412 с.

4. Бурлаков Н. Н. Сибирская Русь // Болонев Ф. Ф. Пахари и ратники русских волостей Западного Забайкалья в ХК-начале ХХ века. Новосибирск, 2005. 203 с.

5. НАРБ Ф. 478. Оп. 1. Д. 1 .Л. 3.

6. НАРБ Ф. 478. Оп. 1 Д. 1. Л. 81-82.

7. НАРБ Ф. 478. Оп. 1. Д. 1. Л. 190.

8. НАРБ Ф. 478. Оп. 1. Д. 1. Л. 193.

Рукопись поступила в издательство 13 июля 2011 г