CC BY
52
УДК 14:27(47) ББК 87.3(2)521-574
КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ СЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ В ПОЛЕМИКЕ В.С. СОЛОВЬЕВА И А.А.КИРЕЕВА
А.А. КРУТЬКО
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова Ленинские горы, д. 1, г. Москва, 119991, Российская Федерация E-mail: akrutko92@mail.ru
Проводится сравнительный анализ взглядов А.А. Киреева и В.С. Соловьева по церковному и славянскому вопросам. Обосновывается причина рассмотрения фигуры А.А. Киреева в контексте взаимоотношений с В.С. Соловьевым. Излагаются взгляды А.А. Киреева на создание всеславянской федерации. Показана трансформация позици В.С. Соловьева в отношении славянофильства. Делается акцент на истории «славянского вопроса» и славянского освободительного движения в 60-80-е годы XIX века, анализируется идея «славянской взаимности». Особое внимание уделяется церковным разногласиям между православием и католицизмом. Излагаются подходы оппонентов к решению проблем в области соединения православной и католической церквей и отношений со славянскими народами.-Затрагивается вопрос о путях преодоления схизмы в славянском мире, как их видели участники диалога. Раскрывается полемика В.С. Соловьева и А.А. Киреева в отношении церковных догматов, делается акцент на разногласиях оппонентов по данному вопросу. Подчеркивается важность созыва вселенского собора с точки зрения А.А. Киреева и В.С. Соловьева. Рассматривается влияние А.А. Киреева на развитие диалога между православной церковью и старокатоликами. Для исследования привлекаются ключевые тексты мыслителей (в том числе, дневники и письма). Выявляются схожие и различные черты в воззрениях А.А. Киреева и В.С. Соловьева по рассматриваемым вопросам. Делается вывод об актуальности рассмотрения полемики двух мыслителей в контексте истории русской мысли, поскольку их дискуссия служит наглядным примером взаимоотношений власти и интеллектуальной элиты последней четверти XIX века.
Ключевые слова: славянский вопрос, панславизм, славянофильство, православие, католицизм, старокатолицизм, вселенская церковь, всеславянская федерация, вселенский собор, религиозный вопрос.
CONFESSIONAL AND ETHNIC IDENTITY OF THE SLAVIC PEOPLESIN CONTROVERSY BY VS. SOLOVYOV AND A.A. KIREEV
A.A.KRUTKO
Lomonosov Moscow State University 1, Leninskie gory St., Moscow, 119991, Russian Federation E-mail: akrutko92@mail.ru
The article presents comparative analysis of A.Kireev and Vl. Solovyov's views on church and Slavonic issues. It states the reason for considering of personality of A.Kireev in the context of his relations with Vl. Solovyov. The views of A. Kireev on the creation of a Slavic Federation are stated. The article shows the transformation of the position of Vl. Solovyov in relation to Slavophilism.The article focuses on the history of the Slavonic issue and the Slavic liberation movement in the 60-80s. It examines the idea
of the Slavic mutuality. Special attention is given to the Church's dispute between Orthodoxy and Catholicism. The article shows opponents' approaches to problem-solving in fields of unification of the Orthodox and Catholic churches, and interaction between the Slavic nations. It touches the question of the ways of copability of schismin the Slavic world. It reveals the controversy by Vl. Solovyov and A. Kireev in relation to religious dogmas, and makes emphasis on the differences of the opponents on this issue. The importance of convening an Ecumenical Council from the point of view of A. Kireev and Vl. Solovyov is emphasized. The influence of A. Kireev for the development of the dialogue between the Orthodox Church and the old Catholic Church is considered. For the research the key texts of thinkers (including diaries and letters) are involved. Similar and different points of view of A. Kireev and Vl. Solovyov on these issues are revealed. In conclusion the author shows that this debate is important in the context of the history of Russian thought as their polemics sets an example of the relations between government and intellectual elite of the last quarter of the 20th century.
Key words: the Slavic issue, pan-Slavism, Slavophilism, Orthodoxy, Catholicism, the old Catholic Church, the Universal Church, the Slavic Federation, the Ecumenical Council, the religious issue.
В России одной из крупных фигур сторонников панславизма был военный и общественный деятель, публицист славянофильского направления, генерал от кавалерии Александр Алексеевич Киреев. Он происходил из старинного дворянского нетитулованного рода, был адъютантом брата императора Николая I - великого князя Константина Николаевича. В 1849 году благодаря протекции Николая I был определен в Пажеский корпус, в 1853 году продолжил обучение в лейб-гвардии Конном полку. В доме его родителей часто гостили братья Аксаковы, Киреевские, а также Ю.Ф. Самарин и А.С. Хомяков, яркие представители славянофильского движения. Александр Алексеевич был участником Крымской войны, служил на границе с Австрийской империей. По окончании войны стал вольным слушателем Петербургского университета. «В 1907 г. Киреев получил чин генерала от кавалерии, став, таким образом, одним из самых высокопоставленных военных в стране. Выше по званию были лишь фельдмаршал Д.А. Милютин и великий князь Николай Николаевич»[1, с. 9].
Исследователь творчества Киреева М.В. Медоваров в своей статье пишет: «В 1862 году Киреев подал в отставку из гвардии и стал адъютантом великого князя Константина Николаевича, что позволило ему в дальнейшем на всю жизнь остаться человеком, приближенным ко Двору и вхожим в самые высокие правительственные сферы. Благодаря своей многолетней службе у великого князя Киреев получил также уникальную возможность прямого общения с лидерами практически всех европейских государств, чего не удавалось добиться ни одному другому русскому консервативному мыслителю» [2, с. 398].
В этой связи фигура Киреева представляет большой интерес. Его знакомство с Соловьевым произошло на почве размышлений по вопросам соединения церквей и отношений России со славянскими народами. Поскольку Киреев был приближен ко Двору, он выступал в качестве проводника официального политического курса. Хотя он не был философом в широком смысле этого слова, его воззрения на философские и общественно-политические вопросы весьма ценны. Позиция Киреева позволяет говорить о том, какой политики придерживалась власть в отношениях с братскими народами и как государственный аппарат реагировал на сближение православной и католической церквей. Соловьев
был заинтересован в общении с таким высокопоставленным человеком и не раз прибегал к его помощи в разных жизненных ситуациях.
Однако их полемика не всегда была дружественной и теплой. Соловьев в 1877 году увлекся идеями славянофилов, но впоследствии потерял к ним интерес, в то время как Киреев всю жизнь был верен своим консервативным идеалам, считал себя продолжателем дела первых славянофилов. Соловьев, как философ, мыслил более свободно и радикально, в отличие от своего оппонента, человека военного и прямолинейного. Разногласия возникли и на религиозной почве1, впоследствии это привело к охлаждению отношений между Соловьевым и Киреевым.
Гёнерал Киреев живо интересовался идеями славянофильства с 70-х гг. XIX века. Он был членом петербургского отдела Славянского благотворительного комитета (общества), принимал в его деятельности непосредственное участие. Славянское благотворительное общество обратило на себя пристальное внимание общественности во время Балканского кризиса, начавшегося в 1874 году и ставшего одной из причин начала русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Славянский комитет помогал братским народам не только в плане образования: отправлял различную литературу нуждавшимся в ней славянам, поощрял и финансировал открытие школ и церквей, также выделял денежные средства на начисление пенсий для славянских воинов. Также Славянский комитет оказывал помощь славянам при их переселении в Россию. Во время Балканского кризиса повстанцы получали со стороны комитета не только гуманитарную помощь, но и оружие для борьбы с узурпаторами. В это время Киреева назначили председателем герцеговинской комиссии Славянского комитета. В ней велась работа по разработке автономии для Болгарии, Боснии и Герцеговины, а также о расширении территории Черногории. Киреев надеялся, что Османская империя из-за внутриполитических кризисов со временем распадется сама и тогда Россия сможет беспрепятственно помогать славянам, жившим на ее территории.
В 1867 году Киреев принял активное участие в деятельности Славянского съезда вместе с великим князем Константином Николаевичем. Они представили приглашенным свой проект по устройству западнославянского союза во главе с Россией. Однако он не произвел впечатления на заграничную делегацию, поскольку ни сербам, ни чехам, ни хорватам не хотелось видеть Россию во главе всеславянской империи. Каждая народность теперь хотела получить политическую автономию от всех остальных и не желала снова кому-то подчиняться.
Киреев понял и принял желание славян образовать свои собственные, никому не подконтрольные государства, при этом рассчитывал на то, что они не будут разрывать старинных духовных связей с Россией. Позднее оппоненты Киреева (к примеру, корреспондент журнала «Русское обозрение» В.А.Гринг-мут, писавший под псевдонимом Spectator) будут упрекать его в желании присоединить славянские земли к России. Однако эти обвинения были беспочвенны-
1 См. об этом: Медоваров М.В. К истории взаимоотношений А.А. Киреева и Вл.С. Соловьева // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2010. № 1. С. 234 [3].
ми, поскольку Киреев всячески отвергал принцип легитимизма и в течение всей своей жизни отстаивал право каждой народности на свободное и самостоятельное существование.
Киреев подчеркивал: «Славянофильство есть лишь выражение племенного сознания всех ветвей славянства и вытекающие отсюда логические выводы. При этом ничуть не имеется в виду их объединение в одно политическое тело. Ни одна из этих народностей не должна терять свои этнографические особенности; носительницей этой идеи является Россия, которая есть вместе с тем и защитница Православия» [4, с. 120].
Киреев аргументировал заинтересованность в налаживании отношений с братскими народами: «Нас, славянофилов, спрашивают: почему мы интересуемся славянами, почему мы их любим более, нежели других иноземцев, других заграничных жителей? Да просто потому, почему мы предпочитаем чужому - своего, потому что славянин нам близок, он нам свой, он наш! Он в большинстве случаев одной с нами веры, говорит почти на нашем языке ... любовь наша друг к другу усиливается еще тем, что нас одинаково не любят другие, что у нас одни и те же враги» [5, с. 75].
Киреев верил в то, что всеславянскую федерацию вполне можно было бы создать, и считал, что России не следует медлить в этом вопросе. По мнению мыслителя, Россия упустила много возможностей в Болгарии после русско-турецкой войны 1877-1878 гг., когда можно было установить там «славянофильский строй». Теперь же Россия должна проводить политику настолько грамотно, чтобы братья-славяне не успели создать на своих территориях правительства с конституциями и парламентами (Киреев крайне негативно относился к возможности введения конституции в России) и не пошли по западному пути.
Для осуществления великой миссии на Востоке Россия, с точки зрения Ки-реева, должна оставаться верной своим основным принципам: православию, самодержавию и народности. Взяв эту доктрину на вооружение, можно достичь успехов при решении славянского вопроса. Различные неудачи в сближении с братскими народами Киреев приписывал малодушию и неуверенности, которые были присущи русскому народу при осуществлении политики панславизма. Славянские комитеты сначала были на пике популярности, потом подверглись гонениям, патриотический настрой то увеличивался, то стихал, - в такой атмосфере недоверия к самим себе и своим собственным желаниям сложно было ожидать от братских народов веры в то, что именно Россия должна сыграть основную роль в объединении славянских народностей. У России, по мнению Кирее-ва, должна быть выработана четкая политика, крепко связанная с православной верой, чтобы остальные воодушевились нашим примером и захотели стать частью православного славянского мира. «Нам нужно смело и гордо признать эти "славянофильские'Г'народнические',, "московские" принципы своими и не только глупо и трусливо отказываться от них, а, напротив, громко заявить всему Востоку, всему миру, что мы им верим, что мы будем стоять за них "до последнего'.'Пока мы сами будем метаться, пока мы сами себе не будем верны, можем ли мы требовать, чтобы другие были верны нам! Ведь верить можно лишь тому,
кто сам в себя верит! Тому, кто безбоязненно исповедует свою веру», - писал Киреев в статье «В чем наша вера?» [6, с. 169].
Знакомство Киреева и Соловьева произошло в 1877 году. Оба мыслителя входили в Общество любителей духовного просвещения, которое занималось вопросами взаимоотношений старокатоликов и русских, а также проблемой угнетения балканских народов, в том числе, со стороны Австро-Венгрии. В 1878 году Киреев активно помогал Соловьеву с организацией цикла двенадцати лекций «Чтения о Богочеловечестве»2.
«Чтения о Богочеловечестве» Соловьева вызвали большой резонанс, во многом благодаря им у слушателей проснулся интерес к изучению философии религии. В 1879 году среди членов Общества любителей духовного просвещения, председателем которого был покровитель Киреева - великий князь Константин Николаевич, на волне подъема патриотических настроений возникла идея создания первого философского общества3. Для организации общественного собрания такого рода требовалось испросить высочайшего дозволения. Поскольку Киреев напрямую общался с представителями власти, он лично обратился с официальным прошением к министру народного просвещения графу Д.А. Толстому. Предположительно текст письма был составлен Соловьевым. В прошении акцент делался на желании членов общества оказать власти идеологическую поддержку, что, несомненно, должно было привлечь внимание сильных мира сего. Однако надежды членов Общества любителей духовного просвещения не сбылись, их проект несколько раз отправляли на доработку, в конце концов он так и не был реализован.
Соловьев во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. был увлечен идеями славянофильства, которые нашли свое отражение в его публичной лекции «Три силы» (он даже отправился на фронт в качестве корреспондента, но быстро вернулся обратно). Русский народ как главный представитель Славянства, по мнению Соловьева, должен стать «носителем третьей божественной силы»4. Мусульманский Восток и Западная цивилизация содержат в себе враждебные и омертвелые элементы, ими управляют две первые силы. В.С. Соловьев пишет: «И если мусульманский Восток, как мы видели, совершенно уничтожает человека и утверждает только бесчеловечного бога, то Западная цивилизация стремится прежде всего к исключительному утверждению безбожного человека» [9, с. 536]. Только Славянство, в представлении Соловьева, может «сообщить живую душу, дать жизнь и целость разорванному и омертвелому человечеству через его соединение с вечным божественным началом»5.
Соловьев в этот период был солидарен с Киреевым и со славянофилами в том, что Россия покоится на трех китах: православии, самодержавии и народности, однако его трактовка этих незыблемых элементов была несколько иной,
2 См.: Соловьев В.С. Письма А.А. Кирееву // Символ. 1992. № 27. С. 228 [7].
3 См.: Носов А.А. «Мы здесь основали Философское общество.» (К истории Философских обществ в России) // Вопросы философии. 1999. № 1. С. 172 [8].
4 См.: Соловьев В.С. Три силы // Соловьев В.С. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 538 [9].
5 Там же. С. 537.
чем у оппонентов. Истинное православие Соловьев видел в объединении западной и восточной церквей в единое целое, самодержавие - в ответственности христианского царя перед церковью, народность ему представлялась в теократической миссии России. Соловьев резко критиковал болгар за их вероотступничество и создание отдельной, независимой церкви, также был неблагосклонен и к сербам, так как их князь Милан подверг преследованиям в 1880-е годы сербскую православную церковь. Философ обвинял в предательстве всех болгар и сербов, в то время как Киреев не был столь категоричен в своих суждениях: он не считал простой народ повинным в грехах власть имущих.
Говоря о примирении русских с поляками, сербов с хорватами и болгаров с сербами, Соловьев подразумевал, таким образом, воссоединение церквей. Он сделал ставку на религиозную составляющую многочисленных разногласий между конфликтующими народами, после устранения которой, по мнению мыслителя, славяне, наконец, объединились бы в единое целое (единую церковь) и забыли старые обиды.
Соловьев выступал против любого проявления национализма. Он допускал, что русские могут стремиться к возвращению Константинополя, но только не путем поддержки «южнославянского национализма»6. Прежде чем строить такие грандиозные планы, в России необходимо даровать религиозную свободу всем конфессиям, а также гражданские права для этнических меньшинств.
По его мнению, национальности имели языческое начало, которое разобщало их и делало исключительными. Однако национальности могут быть равноправными, если их рассматривать с точки зрения «международной справедливости»7, а не эгоизма. Настоящим предназначением любой народности должна быть ее служба на благо религиозной истины. Народность ценна не сама по себе, но в связи с «вселенской христианской идеей», «совершенным богочеловече-ством»8. Таким образом, народность, в понимании Соловьева, была промежуточной целью на пути к «совершению на земле Царства Божия»9.
С начала 80-х гг. XIX века Киреев и Соловьев размышляли о славянском вопросе: искали пути воссоединения славян в единый союз, спорили о роли католицизма и православия в жизни братских народов. Оба мыслителя не сомневались в том, что целью исторического развития человечества является построение совместными силами Царства Божьего на земле при объединении всех людей в Богочеловечество (где идеалом Богочеловека является Иисус Христос). Однако весьма интенсивно спорили о том, какая христианская конфессия ближе всего к истине - католическая или православная. Начавшийся с этого
6 См.: Валицкий А. Россия, католичество и польский вопрос / пер., послесл. Е.С. Твердисловой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2012. С. 284 [10].
7 См.: Киреев А.А. Замечание на предыдущую статью // Известия С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. 1884. № 2. [Отз. на: Соловьев В.С. О народности и народных делах России // Известия С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. 1884. № 2]. С. 8 [11].
8 Там же. С. 10.
9Там же. С. 11.
противоречия спор впоследствии разъединил некогда дружественно настроенных друг к другу людей.
Воззрения Киреева на общественно-политическую жизнь были неотделимы от православной религии. Значение России мыслитель видел в том, что она была главной носительницей великой религиозной идеи. И хотя Россия была лишь одной из частей православного Востока, именно ее судьбоносным предназначением было объединение всех славян в единое целое. Славянским приверженцам католицизма Киреев предлагал вернуться в старокатоличество, чтобы быть ближе к своим православным братьям.
Киреев ставил церковь превыше государства. В его понимании, он сам, в первую очередь, был сыном православной церкви, затем уже гражданином государства. Россия представлялась ему церковно-политическим организмом, и именно в таком гармоничном союзе он видел ее дальнейшее развитие.
Отношения Киреева к католицизму было настороженным. Он несколько преувеличивал возможности Папы Римского, поскольку предполагал, что понтифик всегда был наготове выставить в борьбе против православных свою многочисленную паству. Кроме того, в Ватикане, по мнению Киреева, для достижения своих целей использовали любые средства, в том числе и деньги, и чаще всего эти методы были успешными. Достаточно вспомнить о равнодушии в то время болгар к тому, кто стал бы ими верховодить в религиозном (да и политическом) плане, лишь бы им позволили жить без материальных проблем. Католические миссионеры обещали болгарам оплатить все их налоги и подати за переход в католичество, и многие охотно соглашались на подобные условия. Когда же священники «забывали» о своих обещаниях, болгары легко возвращались обратно к православию.
Также Киреев предполагал наличие у Папы Римского готового штата духовного генералитета и миссионеров-проповедников, готовых поехать в любую точку мира для распространения католической веры. Киреев сокрушался, что православные священники не такие активные в общественно-политической жизни, как католические, и что в православной церкви нет института миссионеров, хотя это могло бы уравнять шансы обеих ветвей христианства в борьбе за славянскую паству. Он видел в Папе Римском врага для славян и считал, что он может намеренно настроить православных против славян-католиков, возможно, в этом Киреев был прав. Ватикан всегда действовал на стороне того, кто принимал его сторону, и история сохранила этому немало доказательств. Кроме того, Папа Римский обычно предлагал свое личное покровительство союзникам, а значит, его влияние и ресурсы также распространялись на тех, кто ему подчинился.
Киреев считал, что России при всех автокефальных церквах необходимо иметь своих доверенных лиц, которые станут отстаивать ее интересы перед не православными конфессиями и создавать положительный имидж страны и православия в целом.
Киреев хотел видеть у православных священников больше социальной активности для повышения их авторитета перед паствой. Кроме того, он отмечал преимущество католических священников перед православными в том, что первые знали несколько иностранных языков. Это, безусловно, облегчало процесс
коммуникации с народами, не перешедшими еще под знамена католичества. Подобный тактический ход можно было бы применить и для русского духовенства для беспрепятственного общения со славянами, проживавшими на западных территориях или в Османской империи. Но для этого необходимо было проводить целый комплекс церковных реформ: предложения Киреева по некоторому переустройству православной церкви не находили поддержки ни среди представителей Синода, ни у монаршей семьи.
Союзники Ватикана (Киреев особенно отмечал Францию, Австрию, 1ёрма-нию) могли по-разному относиться к католичеству в своих родных землях (не соблюдать обряды, не уважать каноны), однако, когда дело касалось распространения их религии на остальные народности, изображали из себя ревнителей благочестия. Политика в западных странах стояла превыше религии, но в России, по мнению Киреева, все должно быть наоборот. Если с помощью политики можно создать единокровный мир славян, то благодаря религии может появиться единоверный мир всех славянских племен, а это уже гораздо больше и значительнее.
В церковном вопросе Киреев всецело уповал на созыв вселенского собора. Этого события он ждал долгие годы, поскольку считал, что только собор может навести порядок в христианском вероучении и привести различные его ответвления к единству. С 1879 года Киреев вел переговоры о созыве вселенского собора с Иерусалимской и Константинопольской церквями. По его мнению, собор мог разрешить несколько спорных и наиболее жгучих вопросов: осуществить пересмотр собрания церковных канонов (к примеру, Апостольские правила не выполнялись столетиями), поместить весь перечень православных догматов в Катехизис, скоординировать работу всех автокефальных церквей. Собор должен был стать олицетворением общинности автокефальных церквей, не имея при этом целью стать всемирным мероприятием.
Киреев отмечал следующие различия во взглядах православных и католиков на вселенские соборы: «Коренная разница между нашими православными взглядами на соборы и взглядами папистов состоит в том, что для нас, православных, вселенские соборы - суть высшая инстанция, изрекающая непогрешимую догматическую истину. <.> Паписты придерживаются совершенно других взглядов: по их современным понятиям, вселенские соборы уже не представляют высшего авторитета в Церкви. Они даже сделались излишними, в виду того, что папа может все, что угодно решать и без них, не спрашивая согласия Церкви» [12, с. 80].
Со старокатоликами православные начали сближаться в 1872 году. Отношения поддерживались без перерывов до 1877 года, а после прекратились из-за начала русско-турецкой войны. Вновь возобновились лишь в 1892 году, Киреев был этому очень рад: наконец его мечты о воссоединении церквей могли стать реальностью! Забегая вперед на несколько лет, сразу оговоримся, что после его смерти попытки православных сблизиться со старокатоликами прекратились, политические события все дальше отталкивали вектор внимания общественности от проблем в религиозной сфере.
Киреев считал, что с течением времени католицизм отпал от истинной веры и впал в ересь, но если он вернется к своим истокам, старокатоличеству, то тогда православные смогут воссоединиться с ними. Старокатолики в катехизисе от
1889 года отошли от формулировки filioque, приняли следующую: «Святой Дух исходит от Отца и единосущен с Отцом и Сыном»10. Кроме того, они отказались от понятия индульгенции, не признавали догмата о непогрешимости папы, возобновили обряд причастия с хлебом и вином, как в православии.
В католицизме Киреев с особым недоверием относился к иезуитству и ультрамонтанству, поскольку оба этих течения признавали абсолютную непогрешимость папы, с чем Киреев был категорически не согласен. По его мнению, старокатоличество не может прийти к единению ни с иезуитами, ни с ультра-монтанами (особенно больно ему было видеть распространение ультрамонтанства в Чехии) из-за принципиальных расхождений во взглядах на различные догматы (в первую очередь, на догмат о непогрешимости папы). Наиболее близкой по своему устроению, помимо православной, для старокатолической церкви могла быть англиканская. Англиканская церковь состояла из большого числа компромиссов, была более гибкой в вопросах веры, чем заслужила большой интерес со стороны старокатоликов.
Киреев считал, что протестантская церковь была так же далека от православия и старокатолицизма, как и католическая, поскольку в первой отвергался всякий авторитет и на пьедестале оказывалась каждая отдельно взятая личность (решения вселенского собора не принимались во внимание), а во второй - выше Церкви оказался папа, что тоже никак не вписывалось в рамки православия и старокатолицизма: « <...> Православная Церковь наша одинаково удалена как от доведенного до абсурда авторитета римского первосвященника (непогрешимость), уничтожающего всякую нравственную свободу христианина, так и от протестантской атомизации Церкви, уничтожающей всякий авторитет; ни римский католицизм, ни протестантизм не могут удовлетворить религиозных потребностей русского, православного человека» [5, с. 30].
Тем не менее Киреев не отрицал того, что у Запада можно многому научиться, позаимствовать все самое лучшее и насадить это на российскую почву. Он отвергал лишь католицизм в его «новой» оболочке, который отошел от старинных принципов старокатоличества и погряз в ереси. А культуру, литературу, все, что касалось образованности и искусства, вполне можно было перенять у западных стран. При этом, по мнению Киреева, народ, в котором живет чувство самобытности (как, например, в русском), не будет с враждебностью относиться ко всему чужеродному. В таком народе ощущение самобытности не является синонимом превозношения себя над другими. Киреев пишет, что «народ, сознающий свою личность, дорожащий ею, не склонен к принятию внешних особенностей других народов, внешнего их вида, он не будет рабски подражать формам их жизни, не будет, так сказать, обезьянничать; но самобытность его нисколько не помешает ему воспользоваться действительными плодами их культуры» [13, с. 98].
Киреев призывал российское общество, в особенности славянофилов, поддерживать старокатоликов не только материально, но также и нравственно. Особенно в нравственном соучастии нуждались чешские старокатолики, кото-
10 См.: Киреев А.А. Обращение католиков к православным // Киреев. А.А. Сочинения в 2 ч. Ч. 2, X. СПб., 1912. С. 79 [12].
рые вели свою деятельность на территории Австро-Венгрии. Киреев понимал, как тяжело чешским старокатоликам вести свою борьбу с последователями папы, поскольку деятельность последних была весьма слаженной и энергичной. Ста-рокатолицизм в Австро-Венгрии и так развивался в достаточно сложных условиях, так как изначально панслависты этой империи выдвигали на первое место политическую независимость и не понимали, зачем славянам-католикам сначала переходить в старокатолицизм для сближения с православной Россией.
«Зависть берет, когда посмотришь, как умно, как энергично ведут в Австрии свою пангерманскую и материальную пропаганду германцы! Как они умеют организовать всякое общественное дело, как у них всякие религиозные и политические союзы, общества, ферейны действуют дружно, точно разные инструменты в хорошем оркестре. К несчастью, у нас, славян, и в особенности у нас, русских, нет и помина об этой политической дисциплине, без которой невозможен никакой успех; мы не умеем жертвовать нашей личной свободой для достижения общей цели, мы детски-заносчиво отстаиваем свои мнения, добиваемся их осуществления без малейших взаимных уступок; препираемся, ссоримся, разделяемся на партии и не видим, не понимаем, что из-за этого губим все дело», - сокрушался Киреев [14, с. 126].
Наибольшего взаимопонимания Кирееву удалось достигнуть с хорватами (особенно с епископом Штроссмайером), в то время как с чехами (Шафарик, Ригер) дела обстояли куда хуже. Иосип Штроссмайер был основателем Хорватской национальной партии и активно боролся за права славян, населявших Австрийскую империю. Его политические и духовные воззрения Киреев всецело разделял, однако сам епископ после 80-х гг. XIX века ушел из политики и больше не принимал деятельного участия в славянских движениях (Соловьев также состоял в переписке с Штроссмайером, епископ даже организовал для него встречу с понтификом Львом XIII, однако она не состоялась). В отношении Чехии Киреев был огорчен появлением партии «младочехов», стремившихся (в отличие от «старчехов») к сближению с Австрией. Самым верным союзником из всех славянских государств он считал Черногорию, он с большим удовольствием носил ее ордена и был доволен политикой, которую она проводила.
Поскольку православная вера была для Киреева превыше всего, он придерживался точки зрения, что православное единство гораздо важнее и выше славянства: «Мы ближе к грекам или грузинам, чем к полякам и к чехам-ультра-монтанам» [15, с. 275]. Таким образом, славянский вопрос Киреев предлагал разрешить через объединение славян на почве православной веры. Славянам, исповедовавшим католицизм, Киреев предлагал вернуться в старокатоличество, чтобы быть ближе к своим православным собратьям. Позиция Соловьева по данному вопросу была совершенно иной.
В 1880-е годы Соловьев взял курс на «всемирную теократию». Идеальным ему представлялся союз русского императора и Папы Римского (что в представлении Киреева было обыкновенной унией). По мнению Соловьева, России уготована великая честь претворить в жизнь идею о построении Царства Божьего на земле. Он писал: «Построение Царства Божия на земле Соловьев представлял как "свободную теократию'. Структура законной власти, утверждал он, яв-
ляет собой триединство и соответствует ипостасям Святой Троицы: Единый Бог в Троице на земле - это Первосвященник, царь и пророки. Царство Божие осуществится на земле тогда, когда все человечество объединится под властью Первосвященника» [10, с. 252].
Однако голод 1891 года, охвативший российские деревни, и отсутствие помощи крестьянам в это тяжелое время со стороны Русской Церкви отдалили Соловьева от мысли в избранности России в его теократической утопии.
Постепенно увлечение мыслителя идеями славянофильства также сменилось разочарованием. Соловьев все чаще критиковал православие: «Русское православие извращено национальным партикуляризмом, и единственным способом повернуть его к подлинному всеединству может стать единение со столицей Петра» [10, с. 238]. Русской церкви Соловьев ставил в вину ее зависимость от государственной власти. Западная церковь, по его мнению, была в более выгодном положении - Папа Римский никому не подчинялся и ни от кого не зависел. Поскольку, по мнению философа, вселенская церковь является независимой и непогрешимой, восточная ее часть (православие) должна освободиться от светского влияния, иначе ее единение с западной ветвью будет неполным. «Между тем, славянофилы старались Вселенскую Церковь свести к местной Церкви - партикулярной и неспособной соответствовать своему собственному идеалу» [10, с. 299].
Соловьев упрекал славянофилов в том, что они не любят католиков должной христианской любовью11. Он не понимал, почему православные не могут «допустить правильность и законность догматических нововведений в западном вероучении»12. Киреев написал в редакцию журнала ответ на эту статью, в котором указал, что не встречал в произведениях католиков признаний в любви к православным, хотя любовь должна быть взаимной. По мнению Киреева, Соловьев смешал любовь к отдельно взятому человеку с неприятием ошибочной позиции западной церкви.
Киреев полемизировал с Соловьевым относительно церковных догматов. Он полагал, что католическая церковь впала в ересь и на Ватиканском соборе 1870 года приняла догматы о непогрешимости Папы ^МаШЫШаБ), непорочном зачатии Девы Марии (ттаси1а1а сопсерйо) и исхождении Святого Духа «и от Сына» (А1^ие), с чем православная церковь не могла согласиться. Догмат о непогрешимости позволил считать высказывания так же и бывших понтификов истиной, что оправдывало абсолютно все их действия в прошлом. Киреев принимал за истинные только те догматы, которые были приняты до разделения церквей. Соловьев, в свою очередь, не считал католическую церковь отпавшей от истинной, ведь «истинная церковность не зависит от большего или меньшего прогресса в раскрытии и формулировании догматических частностей, а зависит от присутствия апостольского преемства, от православной веры в Христа как совершенного Бога и совершенного человека и, наконец, от полноты таинств» [7, с. 198].
11 См.: Соловьев В.С. Ответ Н.Я. Данилевскому. 1885 // Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 4. СПб.: Просвещение, 1883-1887. С. 202 [16].
12 См.: Киреев А.А. Письмо в редакцию // Известия С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. 1885. № 5-6. С. 265 [17].
В «Записке об общих основаниях для воссоединения Церквей» Соловьев привел несколько аргументов в пользу того, что православию необходимо пойти на уступки для достижения общей великой цели. Во-первых, говоря о догматах filioque, Непорочного зачатия Девы Марии и непогрешимости Папы, православие, хотя не считает их таковыми, все же причисляет к богословским мнениям. Соловьев полагал, что нет принципиальных различий в том, с какой точки зрения смотреть на них, и православие должно быть снисходительнее в своих суждениях. Во-вторых, если православная церковь смогла бы принять главенство Папы Римского, то из этого не последовала бы потеря ее автономии. Папа остался бы «Патриархом Запада»13 в качестве религиозного владыки.
При воссоединении церквей России выпадет шанс исполнить свою «великую миссию: объединить славянские народы и основать новую цивилизацию»14. Папа Римский, олицетворяющий Запад, и царь со стороны Востока в представлении Соловьева являли собой соединение идей всемирной империи и теократии. Киреев допускал воссоединение православной и католической церквей в единое целое (через два или три века), но только в том случае, если католики откажутся от догматов, введенных ими после 1054 г.
Соловьев не был удовлетворен современным ему положением христианства -«как на Западе, так и на Востоке»15. Римские понтифики часто прибегали к насилию для достижения своих целей, и московский патриарх Никон использовал тот же метод в борьбе со старообрядцами. В России мыслителю не нравилось отношение церкви и государства к приверженцам других вероисповеданий, в особенности к иудеям, поэтому Соловьев отмечал, что «русской церкви надлежит разрешить свободу совести, отказавшись от административной власти, духовной цензуры и репрессивных мер в отношении старообрядцев, сектантов и иноверцев» [10, с. 257].
По мнению Соловьева, «православие должно отказаться от косности, протестантизм от произвола, католицизм от стремления к преобладанию»16. Отвечая на упрек оппонента по поводу косности и бездеятельности православия, Киреев приводит аргументы в пользу стойкого национального духа русского народа, который сохранил истинную веру в русско-турецких войнах.
В переписке, длившейся с 1878 года, Соловьев и Киреев затрагивали вопрос о значимости созыва вселенского собора. Киреев считал, что это событие станет ключом к разрешению догматических споров, Соловьев же не видел в нем необходимости. С его точки зрения, приверженцы католического вероисповедания живут в гармонии и взаимопонимании с Папой, они не подвергают его высказывания (excathedгa) сомнению. Это православие не может смириться с тем, что католичество приняло новые догматы после 1054 года, при этом не испытывая никакого «внутреннего противоречия»17, ведь для них слово Папы -
13 См.: Валицкий А. Россия, католичество и польский вопрос. С. 278.
14 Там же.
15 Там же. С. 257.
16 См.: Киреев А.А. Несколько замечаний на статьи В.С. Соловьева «Великий спор» // Русь. 1883. 1 нояб. № 21. С. 28 [18].
17 См.: Соловьев В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 217
закон. «Итак, о чем же мы будем говорить латинянам? Не лучше ли прежде толковать между собой? Ведь это у нас дом-то без потолка, а у них, слава Богу, и потолок каменный, и крыша железная. А хорошо ли «латиняне» живут в своем прочном доме, т.е. правы ли они по существу в своих догматах, - это вопрос другой, которого я пока вовсе не касался в печати» [7, с. 217].
Славянский вопрос Соловьев также рассматривал с точки зрения религии. В его воззрениях он был «русско-польский, т.е. православно-католический, греко-латинский, византийско-римский»18. Как только урегулируется вопрос о соединении двух конфессий в единое целое, то все противоречия между народами сразу разрешатся. Соловьев не разделял точку зрения Киреева, что России под силу одновременно взять под свое крыло разрозненные братские народы. Отмечая «грехи» своего государства, Соловьев указывал на то, что, пока не будут устранены некоторые недостатки (принудительная цензура над всеми сферами общественной жизни, насильственное обрусение окраин, отсутствие религиозных и национальных свобод), России нечего и думать о том, чтобы брать на себя важную миссию по освобождению славян от иноземного гнета. Иначе эти благородные в своем начинании стремления пойдут лишь во вред, и братья-славяне подвергнутся со стороны российского правительства очередному узурпаторству: « <...> Нельзя безнаказанно написать на своем знамени свободу славянских и других народов, отнимая в то же время национальную свободу у поляков, религиозную свободу у униатов и русских раскольников, гражданские права у евреев» [19, с. 605].
Соловьев полагал, что у славян есть только одна точка соприкосновения -религия. Киреев соглашался, что объединение славян невозможно «без единения духовного»19, однако упоминал, что связь между братскими народами существует не только благодаря вере, но и родственной культуре, обычаям.
Понимая, что без разрешения разногласий с Польшей единение с братскими народами будет неполным, Соловьев рекомендовал российскому правительству обратить особое внимание именно на польский вопрос. Отмечая между Россией и Польшей «духовную причину вражды»20, то есть борьбу православия и католичества, философ верно указывал на то, что поляку всегда будет ближе европеец-протестант, нежели православный русский. Здесь отлично усматривалась старинная борьба между Западом и Востоком, в которой Россия должна по-христиански примириться с Польшей, иначе она не сможет выполнить возложенную на нее провидением миссию по урегулированию отношений со славянами. И если на государственном или социальном уровне примирения с Польшей достичь не удастся, то Соловьев предложил обратить внимание на сферу религиозную. Россия должна показать, что она по праву считается «третьим Римом», что ей под силу соединить первые два Рима - западный и восточ-
18 См.: Соловьев В.С. Письма А.А. Кирееву. С. 200.
19 См.: Введенский А. Славянофильская формула А.А. Киреева. Наши союзники и наши противники // Богословский вестник. 1895. № 12. C. 406 [20].
20 См.: Соловьев В.С. Нравственность и политика. Исторические обязанности России // Соловьев В.С. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 625 [21].
ный, только после этого она сможет наладить отношения сначала с Польшей, а затем уже и с остальной Европой. Соловьев так же, как и Киреев, выступал против возвращения Польше ее прежних границ, поскольку в таком случае пострадало бы, прежде всего, православное население, но предлагал расширить социальные льготы для польского народа.
Русский человек, по мнению Соловьева, не должен бояться свободного общения с католиками, ведь если он верит во внутреннюю непоколебимую силу православной церкви, его устойчивой вере ничто не сможет помешать. Напротив, он сможет спокойно воспринимать католические догматы, не боясь того, что они повергнут его дух в смятение. С такой позицией Соловьева был категорически не согласен Киреев, считавший это завуалированным призывом к унии под руководством Папы. Он призывал русский народ не терять собственной самобытности и оставаться верным православию21.
Киреев не отрицал того, что сближение с католической церковью возможно, однако не в той форме, которую предлагал Соловьев: «... нельзя требовать от нас, чтобы мы искали сближения с Западом, независимо от того, в каком положении он сам находится, независимо от того, прав ли он или не прав в данную минуту в своем вероучении» [11, с. 18].
Он приводил доводы в защиту невозможности соединения православной и католической церквей в современном ему мире: « <...> Подчинение папе подорвало бы догматы церкви . уничтожило бы богослужение нашей Церкви . повредило бы восточным народам и в социальном отношении, с точки зрения их социального прогресса, в их умственном развитии и нравственном преуспеянии. Папизм есть враг истинной науки» [22, с. 570]. Православная церковь, по мнению Киреева, всячески старалась поддержать образование масс, предлагая им богослужение на их родном языке и не преследуя научных деятелей, как это делала католическая церковь на протяжении многих десятилетий.
Киреев видел только один выход из современного ему положения церквей: реакция православной церкви (до созыва нового вселенского собора) на католические догматы о непогрешимости Папы и Ш^ие не будет столь острой, если католики, в свою очередь, признают эти догматы всего лишь богословскими мнениями, «православные не будут осуждать, а католики - одобрять»22.
Единство церкви, по мнению Киреева, произойдет тогда, когда все христиане достигнут единого «сопричастия в таинствах»23. Тогда католик сможет исповедаться у православного священника, а православный причаститься в протестантском костеле. Все церкви должны будут «исповедовать одну и ту же веру, иметь
21 См.: Киреев А.А. Папская энциклика о соединении Церквей, ее текст и два православных отзыва о ней // Киреев А.А. Учение славянофилов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 567 [22].
22 См.: Киреев А.А. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьева о Догматическом развитии Церкви, в связи с вопросом о соединении Церквей // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М., 1886. С. 470 [23].
23 См.: Киреев А.А. Несколько замечаний на статьи В.С. Соловьева «Великий спор» // Русь. 1883. 1 нояб. № 21. С. 28 [18].
один и тот же догмат (т.е. когда в сущности составят части одной и той же Вселенской Церкви)»24. Истинный догмат принадлежит православию - вот от этой ветви христианства необходимо отталкиваться в вопросе единения церквей, чтобы избавить католицизм и протестантизм от ересей. «Восточная же церковь, несомненно, жива в России ... в ней надо искать и решение "великого спора"» [24, с. 33].
Киреев и Соловьев не были готовы поступиться собственными идеалами в полемике по церковному вопросу. Соловьев не видел ничего предосудительного в том, чтобы православие пошло на уступки католицизму и признало примат Папы при сохранении собственной независимости и авторитета. Киреев считал, что невозможно на равных условиях вступить в союз с тем, кого считают непогрешимым.
В славянском вопросе между оппонентами также не было единения: если Киреев ратовал за любую оказанную помощь со стороны России братьям-славянам, то Соловьев придерживался позиции, что для начала необходимо решить внутригосударственные проблемы и только потом обращать пристальное внимание на трудное положение славянских народов.
Взгляды двух мыслителей на вопросы религии и отношений с братскими народами имеют большое значение для исследователей истории русской мысли. Их дискуссия служит наглядным примером взаимоотношений власти и интеллектуальной элиты последней четверти XIX века.
Список литературы
1. Киреев А.А. Дневник. 1905-1910 / сост. Соловьев К.А. М.: РОССПЭН, 2010. С. 472.
2. Медоваров М.В. Потомственный славянофил Генерал Александр Алексеевич Киреев (1833-1910) // Правая Россия. Жизнеописания русских монархистов начала XX века / сост. А.А. Иванов, А.Д. Степанов. СПб.: Царское Дело, Русская народная линия, 2015. С. 396-407
3. Медоваров М.В. К истории взаимоотношений А.А.Киреева и Вл.С.Соловьева // Вестник Нижегородского университета им. Н.И.Лобачевского. 2010. № 1. С. 234-239.
4. Киреев А.А. Письмо к редактору «Руси» // Киреев А.А. Учение славянофилов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 120-134.
5. Киреев А.А. Краткое изложение славянофильского учения // Киреев А.А. Учение славянофилов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 28-89.
6. Киреев А.А. В чем наша вера? // Киреев А.А. Учение славянофилов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 167-172.
7. Соловьев В.С. Письма А.А. Кирееву // Символ. 1992. № 27. С. 191-255.
8. Носов А.А. «Мы здесь основали Философское общество.» (К истории Философских обществ в России) // Вопросы философии. 1999. № 1. С. 172-181.
9. Соловьев В.С. Три силы // Соловьев В.С. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 527-540.
10. Валицкий А. Россия, католичество и польский вопрос / пер., послесл. Е.С. Твердисло-вой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2012. 624 с.
11. Киреев А.А. Замечание на предыдущую статью // Известия С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. 1884. № 2. [Отз. на: Соловьев В.С. О народности и народных делах России // Известия С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. 1884. № 2]. С. 8-12.
24 См.: Киреев А.А. Несколько замечаний на статьи В.С. Соловьева «Великий спор». С. 28.
12. Киреев А.А. Обращение старокатоликов к православным // Киреев А.А. Сочинения в 2 ч. Ч. 2, X. СПб., 1912. С. 76-83.
13. Киреев А.А. Сущность славянофильского учения // Киреев А.А. Учение славянофилов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 91-114.
14. Киреев А.А. Успехи старокатолицизма в Австрии // Киреев. А.А. Сочинения в 2 ч. Ч. 1. СПб., 1912. С. 125-126.
15. Киреев А.А. Ответ «Заграничному славянину» // Московский сборник из произведений М.Д. Скобелева, И.С. Аксакова, В.С. Соловьёва, О.Ф. Миллера, А.А. Киреева, А.М. Коя-ловича, П.И. Аристова и других / под ред. С.Ф. Шарапова. М., 1887. С. 271-292.
16. Соловьев В.С. Ответ Н.Я. Данилевскому. 1885 // Соловьев В.С. Собр. соч. Т. 4. СПб.: Просвещение, 1883-1887. С. 193-203.
17. Киреев А.А. Письмо в редакцию // Известия С.-Петербургского Славянского благотворительного общества. 1885. № 5-6. С. 265-267.
18. Киреев А.А. Несколько замечаний на статьи В.С. Соловьева «Великий спор» // Русь. 1883. 1 нояб. № 21. С. 26-38.
19. Соловьев В.С. Русская идея // Соловьев В.С. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 586-613.
20. Введенский А. Славянофильская формула А.А. Киреева. Наши союзники и наши противники // Богословский вестник. 1895. № 12. С. 400-408.
21. Соловьев В.С. Нравственность и политика. Исторические обязанности России // Соловьев В.С. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 614-630.
22. Киреев А.А. Папская энциклика о соединении Церквей, ее текст и два православных отзыва о ней // Киреев А.А. Учение славянофилов. М.: Институт русской цивилизации, 2012. С. 540-572.
23. Киреев А.А. Несколько замечаний на статью В.С. Соловьева о Догматическом развитии Церкви, в связи с вопросом о соединении Церквей // Чтения в Обществе любителей духовного просвещения. М., 1886. С. 460-470.
24. К.А. [Киреев А.А.] Письмо к редактору (По поводу статей В.С. Соловьева) // Русь. 1883. 1 дек. № 23. С. 32-33.
References
1. Kireev, A.A. Dnevnik. 1905-1910 [The Diary. 1905-1910]. Moscow: ROSSPEN, 2010. 472 p.
2. Medovarov, M.V Potomstvennyy slavyanofil General Aleksandr Alekseevich Kireev (1833-1910) [Slavophile General Alexander Kireev (1833-1910)], in Pravaya Rossiya. Zhizneopisaniya russkikh monarkhistov nachala XX veka [Right Russia. Biography of Russian monarchists of the beginning of the 20th century]. Saint Petersburg, 2015, pp. 396-407.
3. Medovarov, M.V. K istorii vzaimootnosheniy A.A. Kireeva i Vl.S. Solov'eva [On the history of relations between A.A. Kireev and Vl.S. Solov'ev], in Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo, 2010, no. 1, pp. 234-239.
4. Kireev, A.A. Pis'mo k redaktoru «Rusi» [A letter to the editor of 'Rus'], in Kireev, A.A. Uchenie slavyanofilov [Slavophils' doctrine]. Moscow: Institut russkoy tsivilizatsii, 2012, pp. 120-134.
5. Kireev, A.A. Kratkoe izlozhenie slavyanofil'skogo ucheniya [A brief summary of the Slavophile doctrine], in Kireev, A.A. Uchenie slavyanofilov [Slavophils' doctrine]. Moscow: Institut russkoy tsivilizatsii, 2012, pp. 28-89.
6. Kireev, A.A. V chem nasha vera? [What is our faith?], in Kireev, A.A. Uchenie slavyanofilov [Slavophils' doctrine]. Moscow: Institut russkoy tsivilizatsii, 2012, pp. 167-172.
7. Solov'ev, VS. Pis'ma A.A. Kireevu [Letters to Kireev], in Simvol, Paris, 1992, no. 27, pp. 191-255.
8. Nosov, A.A. «My zdes' osnovali Filosofskoe obshchestvo...» (K istorii Filosofskikh obshchestv v Rossii) [On the history of philosophical communities in Russia], in Voprosy filosofii, 1999, no. 1, pp. 172-181.
9. Solov'ev, VS. Tri sily [Three forces], in Solov'ev, VS. Izbrannoe [Selected works]. Moscow, 2010, pp. 527-540.
10. Valitskiy, A. Rossiya, katolichestvo ipol'skiy vopros [Russia, Catholicism and the Polish issue]. Moscow: Izdatel'stvo Moskovskogo universiteta, 2012. 624 p.
11. Kireev, A.A. Zamechanie na predydushchuyu stat'yu [Comment on previous article], in Izvestiya S.-Peterburgskogo Slavyanskogo blagotvoritel'nogo obshchestva, 1884, no. 2. [Otz. na: Solov'ev, VS. O narodnosti i narodnykh delakh Rossii [Ref. on: Solovyov VS. On people and people's matters of Russia], in Izvestiya S.-Peterburgskogo Slavyanskogo blagotvoritel'nogo obshchestva, 1884, no. 2], pp. 8-12.
12. Kireev, A.A. Obrashchenie starokatolikov k pravoslavnym [The appeal of Old Catholic Church to the Orthodox Church], in Kireev, A.A. Sochineniya v 2 ch., ch. 2, X [Works in 2 parts, part 2, X]. Saint-Petersburg, 1912, pp. 76-83.
13. Kireev, A.A. Sushchnost' slavyanofil'skogo ucheniya [The essence of the Slavophiles doctrine], in Kireev, A.A. Uchenie slavyanofilov [Slavophils' doctrine]. Moscow: Institut russkoy tsivilizatsii, 2012, pp. 91-114.
14. Kireev, A.A. Uspekhi starokatolitsizma v Avstrii [The success of Old Catholic Church in Austria], in Kireev, A.A. Sochineniya v2 ch., ch. 1 [Works in 2 parts, part 1]. Saint-Peterburg, 1912, pp. 125-126.
15. Kireev, A.A. Otvet «Zagranichnomu slavyaninu» [The answerto «Foreign Slav»], in Moskovskiy sbornik iz proizvedeniy M.D. Skobeleva, I.S. Aksakova, VS. Solov'eva, O.F. Millera, A.A. Kireeva, A.M. Koyalovicha, P.I. Aristova I drugikh [Moscow selection of works by M.D. Skobelev, I.S. Aksakov, VS. Solovyov, O.F Miller, A.A. Kireev, A.M. Koyalovich, PI. Aristov]. Moscow, 1887, pp. 271-292.
16. Solov'ev, VS. Otvet N.Ya. Danilevskomu. 1885 [The Answer to Danilevsky. 1885], in Solov'ev, VS. Sobranie sochineniy. T. 4 [Collected works. Vol. 4]. Saint-Petersburg: Prosveshchenie, 1883-1887, pp. 193-203.
17. Kireev, A.A. Pis'mo v redaktsiyu [Letter in edition], in Izvestiya S.-Peterburgskogo Slavyanskogo blagotvoritel'nogo obshchestva, 1885, no. 5-6, pp. 265-267.
18. Kireev, A.A. Neskol'ko zamechaniy na stat'i VS. Solov'eva «Velikiy spor» [A few comments on the article «The Great debate» by VS. Soloviev], in Rus, 1883, 1 november, no. 21, pp. 26-38.
19. Solov'ev, VS. Russkaya ideya [The Russian idea], in Solov'ev, VS. Izbrannoe [Selected works], Moscow: ROSSPEN, 2010, pp. 586-613.
20. Vvedenskiy, A. Slavyanofil'skaya formula A.A. Kireeva. Nashi soyuzniki i nashi protivniki [The Slavophiles formula of A. Kireev. Our allies and our opponents ], in Bogoslovskiy vestnik, 1895, no. 12, pp. 400-408.
21. Solov'ev, VS. Nravstvennost' i politika. Istoricheskie obyazannosti Rossii [Morality and politics. Historical responsibility of Russia], in Solov'ev, VS. Izbrannoe [Selected works]. Moscow: ROSSPEN, 2010, pp. 614-630.
22. Kireev, A.A. Papskaya entsiklika o soedinenii Tserkvey, ee tekst i dva pravoslavnykh otzyva o ney [The Papal Encyclical about the Union of Churches, the text and two Orthodox opinion about it], in Kireev, A.A. Uchenie slavyanofilov [Slavophils' doctrine]. Moscow: Institut russkoy tsivilizatsii, 2012, pp. 540-572.
23. Kireev, A.A. Neskol'ko zamechaniy na stat'yu VS. Solov'eva o Dogmaticheskom razvitii Tserkvi, v svyazi s voprosom o soedinenii Tserkvey [A few remarks on the article of V.S. Solovyov about the Dogmatic development of the Church, in connection with the question about the union of Churches], in Chteniya v Obshchestve lyubiteley dukhovnogo prosveshcheniya [Readings in the community of lovers of enlightenment]. Moscow, 1886, pp. 460-470.
24. K.A. [Kireev A.A.] Pis'mo k redaktoru (Po povodu statey VS. Solov'eva) [A Letter to the editor (About articles of VS. Soloviev)], in Rus, 1883, 1 december, no. 23, pp. 32-33.
