CC BY
25
ХРОНИКА CHRONICLE
Зернов А.С. КОНФЕРЕНЦИЯ «БИОГЕОГРАФИЯ: МЕТОДОЛОГИЯ, РЕГИОНАЛЬНЫЙ И ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ», ПРИУРОЧЕННАЯ К 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВАДИМА НИКОЛАЕВИЧА
ТИХОМИРОВА
Zernov A.S. THE CONFERENCE «BIOGEOGRAPHY: METHODOLOGY, REGIONAL AND HISTORICAL ASPECTS», DEDICATED TO THE 80-th ANNIVERSARY OF VADIM NIKOLAEVICH TIKHOMIROV
Конференция «Биогеография: методология, региональный и исторические аспекты» проходила на биологическом факультете Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова с 30 января по 3 февраля 2012 г. Она была приурочена к 80-летию со дня рождения выдающегося флориста, профессора Вадима Николаевича Тихомирова (1932-1998). Конференция продолжила серию совещаний и конференций по географии и филогении животных, растений и грибов, которые регулярно проходят на биологическом факультете, но отличалась от них тем, что впервые за несколько последних десятилетий в рамках одной конференции ботаникогеографы и зоогеографы совместно обсудили общие вопросы биогеографии. Были рассмотрены биоценотические аспекты биогеографии, разнообразные вопросы палеобиогеографии, филогеогра-фии, исторической биогеографии, флоро- и фауногенеза, антропической трансформации ареалов.
Работа конференции проходила на 10 пленарных заседаниях, было заслушано 52 доклада. Всего к рассмотрению было принято 62 работы, представленные сотрудниками и аспирантами 36 научных и учебных учреждений России, Австрии, Чехии, Нидерландов, Норвегии, Китая и Монголии. Большинство работ (57) было выполнено российскими учеными, 3 - совместно российскими и иностранными учеными, 2 - иностранцами.
Первое пленарное заседание носило мемориальный характер. На нем были освещены основные вехи профессиональной деятельности В.Н. Тихомирова и его вклад в решение задач современной флористики (В. С. Новиков с соавт., М.В. Казакова, Т.Б. Силаева) и ботанической географии рода А1сИвтШа Ь. (К.П. Глазунова).
На втором пленарном заседании И.А. Жирков и М.К. Леонтович (доклад «О природе биогеографических границ») на примере морских беспозвоночных протестировали две гипотезы границ видовых ареалов. Анализ фактического материала позволил авторам сделать вывод, что арктические и бореальные морские беспозвоночные имеют границу распространения, обусловленную ценотической системой, в которую они входят.
А.Г. Пономаренко («Эволюция климата: зональная и эквабильная Земля») показал, что вместо многочисленных современных широтных поясов с сильными отличиями растительности высоких и низких широт (зональный климат) в мезозое в каждом полушарии в сущности было всего по
две зоны, причем более холодная простиралась почти до полюсов, и градиент различий в растительности был невелик (эквабильный климат). Необыкновенно широкая экваториальная зона была занята ксерофильной растительностью, полностью или почти полностью отсутствовали аналоги дождевых лесов. На основе анализа цикадофитного комплекса сделан вывод, что климат ксерофитизированной приэкваториальной зоны отличался сухой зимой и влажным летом.
Н.Н. Каландадзе и А.С. Раутиан («Историческая зоогеография и важнейшие события истории млекопитающих») высказали сомнение в возможности решения проблемы происхождения зоогеографических областей. На основе палеонтологического материала они сделали попытку обосновать зоогеографическое деление Склэтера-Уоллеса, проведены мелкомасштабные палеогеографические реконструкции. На палеогеографических реконструкциях наличие действительных фаунистических связей интерпретировали как свидетельство наличия сухопутной связи соответствующих территорий в течение всего или части данного интервала геологического времени, а их полное отсутствие - как свидетельство морской изоляции территорий в течение всего данного интервала геологического времени. Древняя фауна Южной Америки лишена зверей азиатского происхождения. Контакт Северной и Южной Америк следует ожидать не позже середины раннего мела. Отсутствие сумчатых фитофагов австралийского происхождения (Б1рго1о^гй:а) в Америке и плацентарных - в миоценовой фауне Австралии свидетельствует об изоляции последней до середины раннего мела.
А.В. Кислов и Г.В. Суркова («Эколого-географические последствия глобального потепления ХХ1 в. на Восточно-Европейской равнине и в Западной Сибири») на основе данных моделирования климата СЬ1МР3 отстаивают версию глобального потепления климата в ХХ1 в. в результате выброса парниковых газов. Изменения климата происходят быстро, поэтому изменения в природной среде часто запаздывают. Соответственно возникнет тенденция к смещению природных зон, в результате чего нарушатся сложившиеся пространственно-функциональные связи климата и растительности.
А.Н. Миронов («Разграничение биотического, биоцено-тического и ландшафтного подходов к биогеографическому районированию: пример исследований Северного Ледовитого океана») на примере морской биоты показал существенное несовпадение биотического и ландшафтно-биоце-
нотического районирования. Являясь сторонником гипотезы о трех основных этапах в эволюции биогеокомплексов, в течение которых границы видовых ареалов все более тесно группируются в зоны сгущения, автор объясняет причины разительного несовпадения границ несовершенством методов биогеографического районирования.
М.Г. Сергеев («Концепции пространства в биогеографии») предложил заменить традиционную дифференциацию биогеографии на частные разделы (ботаническая география - зоогеография; география сообществ - география организмов и т.п.). Он считает, что должны быть следующие разделы: ареалирование (изучение ареалов, т.е. областей распространения тех или иных объектов либо явлений); зонирование (исследование пространственных объектов, которые характеризуются не только наличием, но и определенной интенсивностью явления); районирование (выделение и познание территорий (акваторий), характеризующихся своеобразием и целостностью). Накопление сведений о растительности и животном населении в сочетании с возможностями информационных технологий позволяет создавать реляционные базы данных и соответствующие географические информационные системы.
На третьем пленарном заседании С.В. Наугольных («Раннепермская флора Годаре-Гачал (Центральный Иран) и ее значение для палеофитографических реконструкций») на основе анализа раннепермской флоры Годаре-Гачал (центральный Иран) показал, что в течение первой половины пермского периода существовали возможности для миграционных обменов между Еврамерийской и Катазиатской областями, поставив тем самым под сомнение палеогеографические схемы, согласно которым в перми они были изолированы обширным океаническим бассейном. Миграционный обмен гондванских растений в пределы Катазии мог происходить за счет исключительной мелководности восточной части Тетиса, где в пермском периоде существовала протяженная цепочка островов и микроконтинентов, пролегающая с юга на север.
С.В. Попов и М.А. Ахметьев («Биогеография во времени: бассейны Паратетиса и их континентальное обрамление») на примере трансформации бассейна Паратетиса в миоцене-олигоцене показали изменение таксономического состава биохории в кризисных ситуациях. Это должно получать адекватное отражение в палеобиогеографической номенклатуре, тогда как при существующей традиции названия биохорий больше привязаны к географии (современной или палеогеографии), чем к составу биот, что, по мнению авторов, неверно.
Т.М. Кодрул и Цзинь Цзянхуа («Кайнозойские низкоширотные флоры Южного Китая и их палеофитогеографи-ческое значение»), проанализировав кайнозойские флоры из осадочных бассейнов Чанчан (северо-восток о. Хайнань) и Маомин (запад провинции Гуандун), реконструировали некоторые возможные флористические миграции в эоцене-миоцене для тропических представителей Juglandaceae, Leguminosae, Malvaceae, Rutaceae, Podocarpaceae.
И.С. Барсков («Особенности распространения неаммо-ноидных цефалопод в фамене (поздний девон)»), сопоставив сходства и различия в экологической структуре районов
распространения цефалопод в девоне с таксономической структурой, констатировал, что наиболее близкими по экологической структуре оказались сообщества Польши и Центрального девонского поля, хотя в таксономическом отношении эти сообщества весьма различны: в них всего два общих рода. По мнению автора, это свидетельствует о том, что в указанных районах существовала пропорциональная структура адаптивных зон моря, позволившая сформировать экологически сбалансированные сообщества. Н.И. Блохиной («О происхождении и возможных путях расселения дальневосточных лиственниц по данным палеоботаники») на палеоботаническом материале показано произрастание лиственниц в эоцене на всей территории Дальнего Востока. Отмечено повышение таксономического разнообразия в позднем олигоцене, что связано с повышением вулканической активности. Ф.В. Сапожников («Микро-альгофлора современного Большого Арала: галобность и черты сходства с другими внутренними водоемами планеты»), проведя анализ видового списка микроводорослей Западного Арала, обнаружил, что во флоре ультрагалинного водоема преобладают олигогалобы. Это объяснено тем, что применяемые системы галобности построены на материалах по распространению видов в водах с определенной соленостью, а не на экспериментальных данных по галотолерантности.
На четвертом пленарном заседании А.Г. Пономаренко («Палеобиогеография плейстоцена: формирование современного мира») представил данные, что формирование современного мира началось с конца эоцена, когда появились системы термомоторных диагональных течений и материковое оледенение Антарктиды. Важнейшим приобретением процесса развития зональной биосферы было возникновение высокопродуктивных травяных биомов. Крайне быстрые изменения условий во время кульминации оледенений не приводили к существенному ускорению эволюции экосистем, большая часть биоты предпочитала миграции изменениям. Быстрое восстановление биоты после схода ледников показывает ее значительную устойчивость, в том числе и к антропогенным воздействиям. В докладе М.А. Ахметьева («Палеофитохории палеогена Западной и Центральной Евразии и причины их трансформации на фоне изменения климата») продемонстрировано, что в позднем палеоцене и в первой половине эоцена Тетическая область Центральной Евразии большей своей частью входила в лет-невлажную субтропическую климатическую зону с богатой флорой муссонного типа, а во второй половине эоцена была занята дубово-лавровыми лесами. Похолодание на рубеже эоцена и олигоцена завершило переход от палео- к неокай-нофиту с кардинальными изменениями флоры и растительности Западной и Центральной Евразии. В позднем олиго-цене почти повсеместное увлажнение климата привело к дальнейшему расширению Бореальной области и миграции к югу ее южной границы. Т.Б. Леонова («Биогеографический анализ пермских аммоноидей») проанализировала последствия событий пермского периода (смена холодного, ледникового климата конца палеозоя теплым, безледниковым климатом мезозоя) на биогеографию аммоноидей. Широкое расселение аммоноидных фаун в конце артинского времени совпадает с глобальным потеплением, а резкое
сужение их ареалов и возрастание провинциализма в конце перми - с общей тенденцией к аридизации и достаточно сильными похолоданиями. По мнению С.В. Рожнова («Биогеография раннепалеозойских иглокожих: проблема центров происхождения высших таксонов»), биогеографическое изучение сиблинговых (близнецовых) родов иглокожих в ордовике указывает на два первичных очага их расселения: один в умеренно тепловодных морях «восточной» Гондваны, а другой в холодноводных морях Перигондваны. Поэтому в целом Гондвану можно назвать колыбелью ордовикских иглокожих. Лаврентию автор считает «питомником» иглокожих, где предки, попав сюда преимущественно из Гондваны, дали большое разнообразие морфологических форм и таксонов, а Балтику - «музеем» иглокожих, в котором сохранялись многие иммигранты с других континентов. В.М. Подобиной («Палеобиогеография западной Сибири в позднем мелу») на основе анализа комплексов бентосных фораминифер проведено палеобиогеографическое районирование позднемеловых бассейнов Западной Сибири. При выделении районов в пределах Западно-Сибирской провинции на протяжении отдельных веков позднего мела автором учтены ареалы видов и структура комплексов фора-минифер. М.Б. Носова с соавт. («Реконструкция динамики растительности голоцена: дальний транспорт пыльцы и его значение для интерпретации спектров»), проведя анализ современных и ископаемых спорово-пыльцевых спектров, выявили в их составе 4 компонента: региональный, локальный, субрегиональный и дальнезаносный. Один из ключевых вопросов при выявлении дальнезаносного компонента в составе фоссильного спектра - определение порогового содержания пыльцы, которое можно уверенно интерпретировать как достоверное присутствие таксона. Эта проблема может быть решена в ходе комплексных исследований, включающих анализ современных пыльцевых спектров, растительности и границ ареалов основных таксонов.
На пятом пленарном заседании Ю.В. Слынько с соавт. («Зоогеография рыб Монголии. Фаунистическая и молеку-лярно-филогенетическая ревизия») подтвердили справедливость отнесения Западно-Монгольской провинции к Циркумполярной подобласти, использовав филогеографический подход (анализ изменчивости локусов су! Ь митохондриаль-ной ДНК) при ревизии зоогеографического деления рыб за-падномонгольских регионов. Полученные авторами данные дают основания рассматривать водоемы Убсунурской котловины в составе не Западно-Монгольской, а Ледовитомор-ской провинции Циркумполярной подобласти. В.Б. Голуб с соавт. («Особенности фауногенеза меловых и кайнозойских полужесткокрылых насекомых надсемейства Tingoidea (Ие1егор1ега) Евразии») пришли к выводу, что в четвертичном периоде в бореальном и суббореальном поясах наиболее интенсивные фауногенетические процессы в надсемействе Tingoidea происходили в основном в семействе Tingidae. В плиоцене-плейстоцене в Евразии происходило дробление ареалов современных родов, центры многообразия и происхождения которых находились (и находятся в настоящее время) в субтропических районах. А.К. Тимонин с соавт. («8епесюпеае Суккулентного Кару: модель для проверки концепций исторической биогеографии») на примере трибы
Senecioneae Суккулентного Кару (Южная Африка) протестировали две основные концепции исторической биогеографии (теория оттесненных реликтов и викариантная биогеография). Преобладание в одном регионе с экстремальными условиями архаичных и высоко продвинутых форм Senecioneae при низкой представленности форм среднего уровня эволюционной продвинутости в равной мере противоречит обеим концепциям. В то же время оно вполне согласуется с гипотезой, согласно которой таксон в ходе своей эволюции в основном ограничен областью экологического оптимума и лишь эпизодически вырабатывает организацию, позволяющую адаптироваться к широкому кругу условий внешней среды. К.С. Банков («К вопросу генезиса Даурского фито-хориона») провел флорогеографический анализ территории Забайкальской Даурии. Рассмотрев различные взгляды на положение региона в системе флористического районирования, автор пришел к выводу о гетерогенности его флоры. На этом основании Даурия отнесена к нескольким флористическим провинциям Голарктического царства. А.В. Александрова и И.И. Сидорова («Комплексы микроскопических грибов в почвах лесов разных географических регионов») проследили некоторые закономерности географического распространения почвенных микромицетов, такие как сокращение разнообразия представителей отдела Zygomycota в южных почвах, увеличение там доли порядков Hypocreales и Xylariales, а также рода Aspergillus при сокращении Pénicillium, а в последнем - преобладание видов из подрода Biverticillium. Целостная картина географического распространения почвенных микромицетов не может быть установлена до тех пор, пока не будет накоплен более полный материал по их представленности в различных регионах и не достигнута относительная стабильность в таксономии и понимании объемов отдельных видов грибов.
На шестом пленарном заседании О.Н. Зезиной («О продолжительности существования родов в современной фауне брахиопод») показано, что древние таксоны брахиопод родового ранга в тропическо-экваториальном поясе известны с юры и раннего мела, в бореально-арктическом - с плейстоцена, а в антарктическом - не ранее голоцена. Умеренно холодноводные фауны на родовом уровне ведут свою историю со времени перехода от палеогена к неогену, когда сформировалось Антарктическое Циркумполярное течение, определившее современный контрастный климат на нашей планете. Е.М. Крылова и Д.Л. Иванов («Роль северных регионов Тихого и Атлантического океанов в формировании современной фауны двустворчатых моллюсков Северного Ледовитого океана»), проанализировав современное сходство фаун Арктики и северной Атлантики, согласились с тем, что почти северотихоокеанские элементы арктической фауны являются вторичными иммигрантами из Северной Атлантики. На современном распространении двустворчатых моллюсков подтверждается роль Восточно-Сибирского моря как барьера для расселения тихоокеанских видов, проникающих в Арктику вдоль азиатского побережья. И.В. Бартиш с соавт. («Фрагментация или расширение ареала: историческая биогеография пантропического подсемейства Chrysophylloideae (Sapotaceae)») на основе анализа ДНК девяти генов 66 видов из 28 родов подсемейства
Chrysophylloideae (Sapotaceae) показали, что ранняя диверсификация Chrysophylloideae проходила в Африке в позднем меловом периоде (73-83 млн лет назад). Относительно Узкий интервал времени для миграций из Африки в Неотропики (от одной до трех миграций) и Австралию (одна миграция) указывает на относительно быструю диверсификацию и географическое распространение этого подсемейства на границе мела и раннего палеоцена (около 62-72 млн лет назад). Доминирующим механизмом расширения ареала в подсемействе Chrysophylloideae была миграция на дальние расстояния. По мнению М.В. Крюковой («Эколого-геогра-фическая структура растительного покрова неморально-бо-реального экотона Восточной Азии»), разнообразие типологической структуры, пограничное положение различных по генезису флороценотических комплексов в растительном покрове неморально-бореального экотона Нижнего Приамурья, богатство флоры реликтовыми видами растений, а также таксонами, находящимися здесь на северной границе ареала, делает территорию уникальным объектом сохранения генофонда растительного мира российского Дальнего Востока.
На седьмом пленарном заседании И.А. Жирков и М.К. Леонтович («Биогеография бентали Евразийской части Полярного бассейна») на основе накопленных данных по распространению полихет в евразийском секторе Северного Ледовитого океана предложили новую детальную схему биогеографического районирования Полярного бассейна. По мнению авторов, располагая данными по распространению сравнительно небольшого числа видов, они в первую очередь могли выявить только регионы ранга провинций. Ю.С. Равкин с соавт. («Пространственно-типологическая неоднородность экосистем Западно-Сибирской равнины») считают необходимым при биогеографических исследованиях применение математических методов (кластерного и факторного анализа, метода главных компонент и шкалирования). Эти формализованные методы увеличивают сравнимость результатов анализа, жестко закрепляя его условия. В.В. Бобров («Зоогеографические особенности фауны ящериц Вьетнама») на основании проведенного анализа фауны ящериц Вьетнама с использованием математических методов разделил территорию страны на две подобласти. При этом автор констатировал, что провести полноценный зоогеографический анализ фауны ящериц Вьетнама в настоящий момент не представляется возможным из-за очень слабой изученности герпетофаун двух прилежащих стран - Лаоса и Камбоджи. Н.Б. Петров с соавт. («Филогеография глубоководных морских ежей отряда Holasteroida») для реконструкции биогеографической истории группы использовали результаты филогенетического анализа, основанного на сравнении фрагментов ну-клеотидных последовательностей митохондриальных генов 16S рРНК и цитохромоксидазы (COI) 14 видов, представляющих 10 родов холастероид. Эти данные показали, что глубоководные морские ежи отряда Holasteroida претерпели в океанических глубинах длительную эволюцию, приведшую к образованию новых адаптаций и интенсивному видообразованию. Т.А. Федорова («Реконструкция биогеографии представителей рода Petrosimonia Bunge (Chenopodiaceae
Vent.) по данным хорологии и молекулярной филогении»), основываясь на данных о распространении видов рода Petrosimonia и молекулярно-филогенетического анализа заключает, что данные молекулярно-филогенетического анализа позволяют различать палео- и неоэндемы, имеющих сходные ареалы. Н.А. Поярков и А.Б. Васильева («Амфибии и рептилии южного Вьетнама: источники фаунистиче-ского разнообразия») среди факторов, определяющих разнообразие герпетофауны южного Вьетнама, наиболее важными считают: 1. Взаимопроникновение фаунистических комплексов различного происхождения; 2. Критическое видообразование; 3. Узкоареальный эндемизм, наблюдаемый на территории Большой Южновьетнамской равнины, где процессы видообразования происходили в изолированных условиях. В целом состав, а также история и механизмы формирования герпетофауны южного Вьетнама в настоящее время находятся лишь в процессе познания.
На восьмом пленарном заседании Р.К. Эбервайн («Ин-вазийные неофиты - вызов современной биогеографии и роль ботанических садов Австрии в их изучении и контроле») показал, что неофиты представляют собой существенную часть австрийской флоры и составляют 27% от ее состава. Несмотря на дискуссии об опасности инвазийных видов, декоративные растения, выращиваемые в садах, остаются вне поля зрения карантинных служб. Ю.С. Равкиным («Итоги районирования северной Евразии по фауне наземных млекопитающих») предложено районирование Северной Евразии по фауне наземных позвоночных. Различия в толерантности к среде рассмотренных животных порождают при частном районировании значительное несовпадение границ выделенных зоохорий и их иерархии по сравнению с таковыми по всем позвоночным. И.А. Шанцер и Б.А. Аба-карова («Происхождение Rosa oxyodon и плейстоценовые контакты между Карпатами и Кавказом»), проанализировав последовательности хлоропластного спейсера trnL-trnF 44 образцов R. oxyodon с Северного Кавказа, 30 образцов R. majalis с восточноевропейской равнины, 2 образца R. donetzica и 3 образца R. pendulina из Австрии и Словении, пришли к выводу, что единственным логичным сценарием проникновения R. pendulina на Кавказ можно считать позднеплейстоценовую миграцию с Карпат или с севера Балкан по причерноморской равнине с запада на восток. Этот вывод подтверждается также дисперсионным анализом молекулярной изменчивости (AMOVA) и тестом распределения попарных замен (mismatch distribution). А.В. Щербаков («Флора как объект инвентаризации и флора как объект анализа») обратил внимание на то, что «флора» при инвентаризации и «флора» в анализе - понятия нетождественные. При инвентаризации флоры конечной целью работ будет аннотированный список видов. Изучение флоры как объекта последующего анализа в первую очередь имеет цели построения или корректировки ботанико-географического районирования территории, определения динамики растительного покрова.
На девятом пленарном заседании Н.А. Заренков («Концепция Геомериды как земной версии жизни»), пытаясь упорядочить понятийный аппарат биогеографии, высказал мнение, что она структурирована шестью межорганизмен-
ными отношениями: совместность обитания, единовремен-ность сосуществования, сходство, родство, скоррелиро-ванность морфофизиологии, симметрии геометрических планов строения. Совокупность организмов, совместно обитающих на Земле, носит название Геомериды в смысле К.Д. Старынкевича-В.Н. Беклемишева и является биотой. Автору представляется уместным прибегнуть к сравнению Геомериды с архитектурным памятником, в котором воплощен архитектурный образ; однако его нет в отдельных строительных блоках - организмах. О.Г. Баранова («О путях формирования лесных флористических комплексов в Вятско-Камском междуречье») считает наиболее важным в истории флоры и растительности на территории Вятско-Камском междуречья конец плейстоцена и переходный период от плейстоцена к голоцену. С.Р. Майоров с соавт. («Ботанико-гео-графическое своеобразие инвазионных видов флоры Средней России») отметили, что среди инвазионных растений Средней России нет ни одного вида, который в пределах естественного ареала был бы доминантом растительного покрова. Исходная «нетребовательность» к биотическому окружению, экологическая пластичность и широкая норма реакции позволяют этим видам стать инвазионными во вторичном ареале. Л.А. Хляп с соавт. («Млекопитающие, расширяющие свой ареал, и изменения зоогеографической карты России за счет их инвазий») составили карту изменений териофауны в результате современных инвазий, на которой показано число новых видов млекопитающих, появившихся в различных регионах во второй половине XX века. В региональном аспекте максимальное число чужеродных видов отмечено на юге европейской части России. Второе место по числу чужеродных видов занимает Камчатка. Е.А. Борисова («Роль американских видов в составе флоры Верхневолжского региона») показала, что во флоре Верхневолжского региона значительна группа видов растений американского происхождения, наиболее многочисленны из них виды из Северной Америки. Многие из них успешно натурализовались, прочно вошли в состав природных ценозов. Наибольшую опасность представляют агрессивные виды, вытесняющие местные виды, часто образующие гибриды с ними.
На десятом, заключительном, пленарном заседании Д. В. Гельтман («Систематика и география видов Euphorbia (Euphorbiaceae) как материал для природного районирования Восточной Европы») предложил подход к ботаническому районированию, идея которого состоит в том, чтобы построить определенную систему фитохорио-нов, основываясь на данных систематики и географии определенной таксономической группы, в данном случае - рода Euphorbia L. применительно к территории Восточной Европы. Выделение более значимой границы происходит в известной мере интуитивно, основываясь на знании систематики и географии конкретной группы. Особое внимание при районировании уделено границам ареалов внутриродовых таксонов - секций и подсекций, а также видам, которые являются характерными компонентами зональных типов рас-
тительности. А.П. Серёгин («Как флористическое разнообразие «упаковано» в природно-территориальном комплексе различной размерности: региональный, ландшафтный и локальный уровни (по данным сеточного картирования флоры Владимирской обл.)»), изучая флору Владимирской обл. методом сеточного картирования с шагом 5' по широте и 10' по долготе, выявил три уровня локализации видового разнообразия: 1) региональный (распространение видов по территории изучаемого региона); 2) ландшафтный (распространение по природным (ландшафтным) районам); 3) локальный (распределение видов по каждой выделенной ячейке). Т.А. Шиганова («Происхождение чужеродных видов в южных внутренних морях Евразии, их состав, способы и пути проникновения, роль в экосистемах») на обширном материале показала, что изолированные и полуизолированные моря юга России и других стран Евразии особенно уязвимы для вселения и натурализации чужеродных видов. В последнее десятилетие повышение температуры поверхностного слоя морей привело к увеличению числа тропических видов, проникших в Средиземное море, и средиземноморских - в Черное. А.П. Сухоруков («Специфика антропогенной трансформации тропических горных флор (на примере Центральных Гималаев)») сообщил, что из-за практически полного уничтожения естественных типов растительности в тропическом поясе предгорий Центральных Гималаев растения-интродуценты в изобилии встречаются на всевозможных нарушенных местообитаниях, реже существенно трансформируют вторичные тропические леса. Сравнение заносного компонента флоры предгорий и нижнего горного пояса Центральных Гималаев с инвазивными таксонами стран Восточного Средиземноморья позволяет выявить множество общих видов, вегетация которых не зависит от количества выпадаемых осадков. В.С. Фридман («Урбанизация «диких» видов птиц и модели островной биогеографии») на материале историй урбанизации видов птиц авифауны Московского региона показал ограничения в применении известных моделей «островной биогеографии» Макартура-Уилсона к прогнозу сохранения «диких» видов в «архипелаге» местообитаний, созданном антропогенной фрагментацией последних в процессе территориального роста урбанизированного «ядра» региона. Результаты работы показывают своего рода «принцип Ле Шателье» реакции «диких» видов на фрагментацию исходно непрерывных местообитаний. Они или отступают с «архипелага» на «материк» и тем самым выводят себя из-под действия «островного эффекта», или, наоборот, переходят к устойчивому существованию популяции на «архипелаге», так что воспроизводство популяции оказывается нечувствительно к «островному эффекту».
Представленные материалы опубликованы в сборнике «Биогеография: методология, региональный и исторический аспекты: Материалы конференции, приуроченной к 80-летию со дня рождения Вадима Николаевича Тихомирова (Москва, 30 января - 03 февраля 2012 г.) / Ред. М.А. Ахметьев и др. М., 2012. 275 с.»
Сведения об авторе: Зернов Александр Сергеевич - профессор кафедры высших растений биологического факультета МГУ, докт. биол. наук (a_zernov@rambler.ru).
