CC BY
107
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2011 История Выпуск 3 (17)
УДК 791:94(470.53-25)“18”
«КОНЕЦ ВЕКА» В ИСТОРИИ ПЕРМИ. ПЕРВОЕ КИНО В. В. Устюгова
Рассматриваются социально-экономические и культурные предпосылки появления кинематографа в Перми в конце XIX в. Научно-технический прогресс вносил значительное разнообразие в повседневную жизнь российского города, наполняя ее многими новыми явлениями, одним из которых стало кино. Раскрывается история возникновения нового вида развлечений в Перми, ранний кинематограф анализируется в связи с запросами российской провинции.
Ключевые слова: кинематограф, модерн, развлекательная культура, повседневная жизнь.
После премьеры в Гранд-кафе на бульваре Капуцинок в декабре 1895 г. в первой половине следующего года синематограф братьев Люмьер увидела избранная публика европейских столиц и Нью-Йорка. В Санкт-Петербурге и Москве это стало возможно в первых числах мая в только что открывшихся после зимних сезонов летних увеселительных садах. Параллельно здесь прошли показы других киноаппаратов, в частности Томаса Эдисона. Летом они экспонировались на Нижегородской художественно-промышленной выставке, а во второй половине 1896 г. состоялось их «триумфальное шествие» по другим городам России.
Сегодня появляются новые исследования о развлекательной, зрелищной культуре рубежа XIX и XX в., переиздаются ставшие классическими труды А. Ф. Некрыловой, С. С. Гинсбурга и др. Эти исследования обращены к «серебряному веку простонародья», в них анализируется модерн и декаданс с точки зрения развития массовой культуры. Вместе с тем сохраняют актуальность споры
о самом модерне. Возникший на изломе столетий стиль имел различные наименования - «конец века», декаданс, L'Art Nouveau. Вызванный мировой технической революцией, промышленным ростом и товарным разнообразием, модерн сопровождался ростом городов и распространением новой культуры. Научно-техническому прогрессу и ускоренному темпу жизни сопутствовали настроения растерянности перед будущим и страха перед неизвестностью перемен.
Осенью 1896 г. фельетон «Воскресные беседы» на страницах «Пермских губернских ведомостей» повествовал о преобладающих осенних настроениях - скуке, апатии, хандре. Податься обывателю средней руки некуда, заняться нечем, кроме как пойти в клуб и поиграть в карты. Для третьеклассного обывателя до введения казенной продажи «ржаной слезы» существовали «Толстовские», «Пихтовские» и иные теплые приюты, а теперь, увы, их нет. Балаган открыт только по большим праздникам. Направиться для отдохновения, развлечения и беседы решительно некуда.
Так сетовали публицисты на монотонность жизни провинциального города, на то, что она, как две капли воды, похожа на жизнь других российских городов, - та же спячка, те же мелкие интересы, та же «злоба дня». Вместе с тем жизнь к исходу XIX столетия наполнялась многими новыми реалиями и бурными событиями. Так и год 1896 оказался богат на события. Памятным он был для всей России. Пышно и в то же время драматично отмечена священная коронация Их Императорских Величеств Николая Александровича и Александры Федоровны. Программа празднования в Перми включала праздничные богослужения в храмах, спектакли в Городском театре и театре Мотовилихинского завода, гуляния и фейерверк на Каме, демонстрацию картин с помощью «волшебного фонаря».
Поистине грандиозным событием для страны стала Всероссийская художественнопромышленная выставка, проходившая летом того года в Нижнем Новгороде. Россия готовилась вступить в новое столетие, и выставка должна была показать, каких успехов достигла страна накануне нового века. Пермская губерния была широко представлена на Нижегородской выставке. Специальные поезда по удешевленным ценам доставляли участников и просто желающих ее посетить. Пароходство И. И. Любимова ежедневно отправляло пароходы из Перми в Нижний.
Демонстрация экспонатов выставки сопровождалась обширной программой театральнозрелищных и музыкальных мероприятий. Это был единственный случай, когда соседствовали народные балаганы и спектакли труппы Малого театра, постановка «Гамлета» и выступления оло-
© В. В. Устюгова, 2011
нецкой «вопленицы» 98-летней Орины Федосовой, владимирские рожечники, а также гастроли заезжих кабаре [Стернин, 1970, с. 17]. В специально выстроенном павильоне демонстрировались знаменитые панно Михаила Врубеля, в стиле модерн был оформлен художниками абрамцевского кружка павильон Крайнего Севера. Среди новинок выставки показывались первые опыты кинематографа.
Продолжалось в том году и масштабное железнодорожное строительство на Урале, в Сибири, да и по всей России. Весной 1896 г. приступили к постройке участка Пермь - Вятка, входившего в состав пермь-котласской железной дороги. Тогда же строилась екатеринбургско-челябинская ветвь, и в ноябре состоялось ее присоединение к Уральской железной дороге. Шли активные работы по воздвижению первого моста через Каму. Он планировался одним из лучших мостов в России, по последнему слову инженерного искусства.
Относительно же продолжения строительства Сибирской железной дороги в «Пермских ведомостях» в разделе «Смесь» даже появилась заметка о том, что мол когда откроется эта дорога, путешествие вокруг света можно будет совершить за 40 дней [Смесь, 1896].
«Век прогресса» вторгался в жизнь города, создавая возможность изменения его облика. Численность Перми по сведениям «Пермских губернских ведомостей» в 1896 г. составляла 47634 человека [Хроника, 1896]. Город строился, хотя многое в нем продолжало напоминать сельскую местность. Так нужна ли в Перми дача?! «Город - сплошная дача, - иронизировал корреспондент, -со всеми ее атрибутами: картонные, на фу-фу, с превосходной протекцией квартиры, пустыри с зеленым ковром и массою мирно пасущегося скота, татуировка при благосклонном участии комаров, наконец - любительские спектакли...» [Немножко пермской климатологии, 1896].
В городе росла сфера услуг, освещались новые храмы, строились корпуса учебных заведений. Однако вторгались в жизнь городских обывателей и «сумеречные настроения», настроения «конца века». Сетовали о разрушении традиций общественных, семейных, нравственных, культурных, винили интеллигенцию во многих общественных пороках. Много было в жизни провинциального города и попросту рутины - по-прежнему тушили пожары, боролись с суевериями и «ужасными нравами простонародья», думали, где найти хорошую прислугу, и, конечно, тщились победить пьянство. Год как в крае была введена казенная продажа вина. В августе на казенном пароходе «Ярославль» в Пермь прибыл министр финансов С. Ю. Витте. Это оказалось главным политическим событием в жизни губернии в 1896 г. Он посетил вокзал Уральской железной дороги и познакомился с положением дел по казенной монополии, изложив свои твердые убеждения в жизненности этой меры.
Между тем дела 1896 г. растворялись порой в обычном, заведенном ходе времени, с его давними традициями и распространяющимися благами.
В городе широко отмечались ставшие привычными праздники. На Рождество и Святки устраивались маскарады и литературно-музыкальные вечера по учебным заведениям и обществам. Молодежь собиралась на катках в Загородном саду и напротив Городского театра. Традиционным местом для «гуляющих и катающихся» являлась Сибирская улица. Публика «попроще» находила себе другие развлечения, в частности, много желающих было «потолкаться» на вокзале.
Губернская столица бурно отмечала Масленую неделю и Пасху - вновь спектаклями и маскарадами, гуляниями и балаганами. Балаганы располагались в Перми по Екатерининской улице. Екатерининская улица являлась одной из респектабельных - здесь находились губернское правление, дома высокопоставленных чиновников, купцов-промышленников Любимовых, Тупицыных, Каменских, жили другие состоятельные горожане. Не было изобилия магазинов и лавок, хотя на пересечении с Кунгурской улицей начинался Сенной рынок. В праздничные и летние дни на площади Сенного рынка и обустраивались цирки, карусели и балаганы.
Народные гуляния, как пишет А. Ф. Некрылова в книге «Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища», традиционно были связаны с площадью, центром общественной и торговой жизни города, местом проведения ярмарок, а с конца XVIII в. - массовых празднеств [Не-крылова, 1988, с. 37]. О праздновании Пасхи, пришедшейся в 1896 г. на 24 марта, хроникер свидетельствовал: «Праздничные народные развлечения, в виде неизбежных балаганов с выкриками о “аграмадных ведмедях” и пр.чепухою, на Екатерининской ул., - работают довольно бойко. Массы народа толпятся у балаганов, которых всего то два на весь город, а “жаждущих развлечений” - непочатый угол. Репертуар “юятеков” довольно разнообразен: хоровое пение, пляска, неизбежное
“ломание” на трапециях и другие гимнастические упражнения, визжащий не своим голосом “Петрушка” и, наконец, сильно подержанные лилипуты» [Хроника, 1896].
Если основной достопримечательностью зимних народных гуляний были ряжение на Святках, катальные горы, прогулки на санях, то на весенних праздниках их заменяли карусели, вертепы, панорамы. В Троицу многолюдные гуляния устраивались за Кунгурской улицей, «между Сибирским трактом и опушкой леса». «Здесь ставились карусели и качели, - писал В. С. Верхоланцев, -играла музыка, продавались в парусиновых балаганах кедровые орехи, фуксинные пряники-коньки, конфеты, мармелад, сахарные, маковые плитки, сбитень, брага, квас, травник, домашнее пиво, кислые щи и т.п.» [Верхоланцев, 1994, с. 171-172].
Приобретали популярность балаганы не только с кукольными или акробатическими представлениями, но и с различными диковинками и замысловатыми механическими устройствами. В летние дни передвижных балаганов в Перми становилось больше, они останавливались не только на открытом воздухе, но и в арендованных квартирах и номерах. Многие формы площадного искусства не переживут наступления новых времен, но дадут жизнь другим видам массовой культуры. «Покинув площадь, - пишет Н. Зоркая, - дух балагана перенесется в чертоги, его феерии и панорамы скоро возродятся в чудесах на киноэкране.» [Зоркая, 1983, с. 19].
Различные культурные мероприятия, имевшие целю «исправление народной нравственности», не в силах были, тем не менее, соперничать с повседневными народными «развлечениями» -игрой в карты, распространенной, что особенно волновало, среди молодежи, а также драками и дебошами. И ничего с этим поделать не могли - в Разгуляе дерутся. Разгуляй - злачное место, где много воров и пьют брагу. Торговые площади не обходились без игр «с обманом», в орлянку, в Перми устраиваемых на Толкучке, на площади Дровяного рынка и в прочих местах.
Новый сезон приносил с собой новые события. С приходом теплых дней распахивались ворота Загородного сада, где играл духовой оркестр, устраивались гастрольные концерты и гуляния. А летом в Пермь приезжали цирки. Так, в 1896 г. в городе побывал «пользующийся громкой известностью В. Л. Дуров - талантливый остроумный артист цирковой арены и замечательный дрессировщик животных» [Хроника, 1896]. После участия в коронационных увеселениях он совершал тур по России. В Пермь прибыл из Казани и дал в начале июля несколько представлений со своими животными в Городском театре. После Перми он отправился в Нижний Тагил, Екатеринбург и далее в Сибирь.
Цирк являлся пока единственным по-настоящему массовым городским развлечением. Первое стационарное здание цирка в Перми было построено в 1890 г. на Екатерининской улице, в дальнейшем его сломали, и на Дровяном рынке состоялось открытие нового здания. Вместе с тем цирковые представления продолжали даваться на рыночных площадях, а гастролирующие цирки отстраивали собственные помещения за бульваром.
Преобладающие зимние настроения - «скука, апатия, хандра!» Провинция оживала вместе с природой летом, много было приезжих, возвращались из столиц учащиеся, а сами горожане отправлялись на дачи или в дальние путешествия. О посещении далеких стран свидетельствуют многочисленные коллекции открыток с видами мировых столиц и других культурных центров, российских городов и разнообразной природы, привозившихся из путешествий и сохранившихся в фондах Пермского краевого музея.
Оставшимся Загородный сад предлагал самые разнообразные увеселения. В летнем театре шли благотворительные спектакли, назначались лотереи-аллегри, работал тир, гастролировал фонограф. Вспомним, как А. Куприн в рассказе «Как я был актером» описывал площадь провинциального российского города: каменные городские ряды, главная улица «с отделением какого-то банка, с почтовой конторой, с нотариусом и с парикмахером Теодором из Москвы», в городском сквере - летний театр [Куприн, 1981, с. 232].
Летние увеселительные сады играли большую роль в жизни российских городов, в провинции они и вовсе являлись средоточием городской жизни. Вот и слово «фланер» укореняется в нашем языке и образе жизни. «Вся жизнь Перми сосредоточена теперь на бульваре, - писал автор фельетона «Фланерские наброски». - Больше, по-видимому, некуда и незачем ходить. Жрецы музыкального искусства должны обожать пермяков, потому что пермяки обожают музыку. В этом, между прочим, можно наглядно убедиться, фланируя по бульвару. Два момента управляют здесь движением гуляющей публики. Лишь только оркестр готовиться играть - к “ракушке” буквально
прилипает вся масса публики, образуя плотную непроницаемую стену; водворяется “музыкальное внимание”, заражающее просто “лес и горы”; на аллеях - хоть шаром покати; кончила музыка - и сразу весь сад, все закоулки, словно огромная, прорвавшая плотину волна, наводняет народ» [Фла-нерские наброски, 1896].
В летнем помещении Загородного сада проходили тем летом концерты Н. В. Мутина, оперного певца А. Риензи, проездом выступала «американский соловей» певица Луиза Никита. Порадовали летом 1896 г. пермяков малороссы.
Однако заканчивался летний сезон, открывался зимний. В сентября в Перми прошли еще одни чрезвычайно примечательные гастроли. Афиша гласила: «Всем любителям музыки в Перми предстоит истинное удовольствие: на будущей неделе, 3 сентября, будет концертировать знаменитый виртуоз на цитре, придворный солист Ф. М. Бауэр» [Хроника, 1896]. Это имя можно было бы назвать в числе других гастролеров и не более того, если бы его фамилия не являлась знаковой для истории российского и мирового кинематографа. Музыкант Франц Бауэр - отец Евгения Францо-вича Бауэра, одного из первых и выдающихся русских кинорежиссеров.
«Монотонность, пустота, мелочность» повседневной жизни в будние дни скрашивалась горожанами разных классов по-разному. Особое место в жизни подходившего к исходу столетия составляло чтение.
Образованная публика Перми выписывала и читала в рассматриваемое время те же издания, что и вся Россия: «Русское обозрение», где печатались статьи В. Розанова, «Северный вестник», активно публиковавший наряду со Стасовым и Боборыкиным Д. Мережковского, Ф. Сологуба и других символистов. В Перми развивалась собственная пресса и выписывались издания, выходящие в других уголках империи, - от газеты «Жизнь на восточной окраине» на монголо-бурятском языке до «Виленского вестника». Об определенном статусе провинции и росте состоятельности горожан говорит значительное к тому времени распространение модных изданий - «Венский шик», «Модный свет», «Русский базар», «Модистка» «Новейшие моды мужских платьев» и пр.
Литературные вкусы пермяков были не менее разнообразны, чем их общественный статус, профессиональные и развлекательные интересы, демонстрируемые выписываемыми газетами и журналами. Внимание провинциального читателя завоевывала символистская литература. Фельетон «Воскресные беседы» рекомендовал знаменитостей, которых следовало читать. И это не только Лев Толстой и Джон Рёскин, но и норвежский писатель Г. Ибсен, который «властвует над умами в Европе» [Воскресные беседы, 1896]. Однако большинство читали не Г. Ибсена и Г. Д’Аннунцио, а французские новеллы «Убийство М-те Обри», «Маргарита», «Роман придворного» и пр., чьи переводы осуществлялись специально для местных изданий.
Страстью просвещенной публики Перми был в те годы театр. Можно сказать, что в Х1Х в. в России формируется городская театральная культура. А пермяки всегда являлись большими поклонниками театральных постановок и концертов, дававшихся кружками любителей драматического и музыкального искусства, гастролировавшими артистами. По всей губернии существовали любительские театры, они открывались в селах и заводских поселениях, их спектакли давались на площадках Общественных собраний и частных гостиных.
Еще в 1878 г. в Перми открывает свои двери новое знание Городского театра, и на его сцене начинают гостить различные антрепризы. Кто любит оперу, кто - балет, но «во всех слоях общества единственная и всепоглащающая тема - театра» [Воскресные беседы, 1896]. Театр, однако, посещала только интеллигенция. К тому же в рассматриваемый нами год в театре назрели проблемы. Это прежде места «брались с бою», и, чтобы попасть в театр на оперу, приходилось за неделю запасаться билетом. Однако стоимость его стала не по карману среднему классу. «Вздохнет обыватель уныло и, махнув рукой на афишу, примется разрешать вопрос, к кому идти повинтить: к Ивану Петровичу или Петру Ивановичу?» [Воскресные беседы, 1896].
Что касается хождений в клуб, то представители различных слоев объединялась в общества и клубы. Благородное и Общественное собрания в Перми имели свои давние традиции, и кроме концертов и танцев в этих собраниях, действительно, по будням играли в карты. Были у пермяков, правда, и другие интересы. В рассматриваемое время в Перми функционировали отделение Императорского православного Палестинского общества, Пермское управление Российского общества Красного Креста, Пермская комиссия Уральского общества любителей естествознания, открывшая музей с бесплатным посещением, Пермское общество любителей охоты и пр.
Избранная публика все более интересовалась научной жизнью. Как замечал публицист, древние тратили свои силы на развитие искусств, новый мир - на развитие наук. Особенно памятен был 1896 г. обсуждением открытия Рентгена. «Открытие Рентгена», «Лучи Рентгена», «К открытию Рентгена», «О новом применении лучей Рентгена» - пестрили заголовки пермской прессы. Им уступали только сообщения об очередных изобретениях Томаса Эдисона. Собственно три имени владели научным миром того года - Рентген, Эдисон и Нансен. Путешествия Нансена и его открытие Северного полюса занимали и волновали умы.
Современность вторгалась и в будничную жизнь пермяков, ломая привычки и внося новшества. Самыми главными из них в городской повседневности становились все большее распространение фотографии и бурное развитие велосипедного спорта. Занимающиеся фотографическим делом в Перми вскоре образуют свое сообщество, как и пермские велосипедисты.
Пермские любители велосипедного спорта ездили тогда в основном на английских велосипедах «Гумбер», «Энфильд», «Витворт», «Свифт», выписывали журналы «Циклист» и «Велосипед». Активно обсуждался в 1896 г. пробег известного велосипедиста Джефферсона от Лондона до Якутска. Знаменитый рекордсмен прибыл на своем «стальном коне» в Пермь в первых числах июня. Местный кружок велосипедистов устроил г. Джефферсону торжественную встречу на Казанском тракте и дал обед в летнем помещении Общественного собрания [Хроника, 1896].
Вместе с тем все больше стало появляться сообщений о первых «жертвах велосипедного угара»: разъезжают по бульварным аллеям, лавируют между гуляющими, наезжают на прохожих. «Пермь оказалась в блокаде у велосипедистов!» - в конце концов восклицает фельетонист [Рыцари., 1896]. Летом велосипедисты одолели городскую публику настолько, что Городская дума поднимает «немаловажный для обывательской невредимости вопрос об издании обязательных постановлений, регулирующих езду на велосипедах в городе» [Хроника, 1896].
И все-таки велосипед продолжал завоевывать своих поклонников. «Пермские губернские ведомости» печатают фельетон «Золя о велосипеде», приводя отрывки его интервью парижскому журналу «Уеіо». Да, Золя велосипедист, он совершает ежедневные прогулки и с увлечением следит за соревнованиями. Заключения о «согбенном» поколении - басни ненавистников велосипеда [Маленький листок., 1896].
Досуг городского обывателя скрашивали не только всевозможные новости и новинки, но и всевозможные магазины, предлагающие широкий спектр товаров и услуг. Необходимый товар приобретался на пермских рынках. Между тем не хлебом единым был жив обыватель.
Крупными универсальными магазинами продавался товар самый разнообразный - от чаев до галош. Развивались специализированные магазины - перчаточное заведение г-на П. Андреевского, варшавская фабрика шляп П. Б. Кулешевского и др. Не оставляли пермяки без внимания магазины музыкальных инструментов, часов, книжные и антикварные. Кустарные товары или товары престижных европейских фирм, тюменские ковры или рояли фабрики Штюрцваге - все это было представлено на пермском рынке.
Особым спросом у горожанина конца века пользовалась парфюмерная продукция разнообразнейших фирм. Парфюмерия и средства личной гигиены предлагались Санкт-Петербургской химической лабораторией, товариществами «Гигиена», «Брокар и К», кёлеровской фабрикой и др. Самым настоящим товарным брендом являлась марка № 4711. Под этим знаком шла продукция знаменитой Кельнской парфюмерной фабрики.
Сфера услуг в Перми развивалась бурно, хотя рекламные объявления занимали еще не целые страницы губернских издании. Не много частных объявлений. В основном продавалась недвижимость, сдавались комнаты «со столом», выставлялись на продажу «за отъездом» мебель, зеркала, цветы, экипажи. По осени кто-то долго продавал «по случаю» «новый хороший бобровый воротник за 140 руб.» и даже пароход. Но в основном фигурируют дрова, «сани городские ореховые», «мало держанная шинель с капюшоном, на енотовом меху, крытая черным сукном» и пр.
В осенние дни 1896 г. на первых страницах пермских газет было размещено объявление, не заметить которое было нельзя, но заинтересовало оно тогда немногочисленную публику. Это объявление гласило, что в только что отделанном доме В. Ковальского по Сибирской улице будут даваться сеансы кинематографа.
Кинематографом никого тогда было не удивить. Мало кто его видел, например, на выставке в Нижнем Новгороде, однако наслышаны были. Изобрели киноаппарат не вчера, собственно изобре-
тений в этой области было много, и о них писали многие издания.
Самыми известными новинками в кинематографе были изобретения Томаса Эдисона - кинетоскоп, флуороскоп, витаскоп и др. Эдисон смотрел на свои кинетоскопы как на аппараты, воспроизводящие движение, с их помощью показывались жанровые сценки, например, с участием цирюльника, кузнеца, зубодера, фермерши, кормящей кур. А также демонстрировались номера с дрессированными животными, силовыми упражнениями, акробатами, борьбой, танцами. Танцевальными фильмами, например, являлись «Танцовщица Аннабель» (имитация танца Лое Фюллер) и «Французский канкан». Жанровые сценки длились примерно 30 секунд, а крошечный размер изображения, необходимость просмотра через окуляры кинескопа снижали впечатление.
В Америке эдисоновские фонографы и кинетоскопы ставились как автоматы. Снабженные вывеской «только для мужчин», они были приманкой таких заведений, как кермессы, салуны, кабачки. С самого начала стереоскоп, по свидетельству Ш. Бодлера, служил не науке, а удовлетворению совсем иных страстей [Бодлер, 1986, с. 145]. Так был снят знаменитый фильм «Поцелуй Мэй Ирвин и Джона Раиса» (эта и упомянутые киновиньетки в настоящее время имеются в Пермской синематеке. - В. У.). На примере Перми мы можем судить о том, что фонографы, как впоследствии кинетоскопы и другие первые киноаппараты, демонстрировались на ярмарках, в летних садах, театрах и различных обществах.
Между тем в конце 1895 г. успех кинематографа братьев Люмьер наносит смертельный удар аппаратам с окулярами, как раз в то время, когда они начали входить в моду на ярмарках. Жорж Мельес, приглашенный в Гранд-кафе на бульваре Капуцинок в тот исторический вечер 28 декабря, так описывал этот сеанс: «Мы находились перед маленьким экраном, похожим на те, которые мы употребляли для проекций Мольтени, и спустя несколько мгновений на нем появилась неподвижная фотография, изображающая площадь Белькур в Лионе. Немного удивленный, я только успел сказать соседу: “Так это из-за проекций нас потревожили. Я этим занимаюсь десять лет”. Не успел я закончить эту фразу, как лошадь, везшая телегу, пошла на нас, а вслед за ней - другие экипажи, потом прохожие - словом, вся уличная толпа. При виде этого зрелища мы сидели с открытыми ртами и остолбенелые от удивления, пораженные донельзя» [Садуль, 1958, с. 163-164].
По сравнению с аппаратом Эдисона «недавно изобретенный и устроенный братьями Люмьер (в Лионе) аппарат, предназначающийся для той же цели (воспроизведение движущихся образов), представляет уже очень большой шаг», как замечал автор фельетона, появившегося в пермской прессе одновременно с другими первыми рецензиями на синематограф братьев Люмьер в российских изданиях [Кинотоскоп Эдиссона..., 1896]. По словам пермского публициста, кинематограф братьев Люмьер позволил видеть изображение всем зрителям в зале, а отзывы публики после сеанса на бульваре Капуцинок самые восторженные, иллюзия поразительная.
Успех кинематографа братьев Люмьер заключался в том, что он соответствовал потребностям и вкусам публики. Это были словно сценки из семейного альбома («Кормление ребенка», «Катание на лодке»). Братья Люмьер продемонстрировали на экране современную жизнь, которая становилась такой разнообразной и так динамично менялась. И она была интересна мелким собственникам, коммерсантам, служащим, выражала потребности буржуазной публики.
Киноаппараты демонстрируются в российских столицах и Нижнем Новгороде, во второй половине 1896 г. появляются в других городам России. Для кинематографа открывают двери городские театры и летние эстрады, залы общественных собраниях и гостиные частных домов. Легендарный кинодемонстратор С. О. Маржецкий благодаря строящемуся Великому сибирскому железнодорожному тракту показал кинематограф во всех городах Урала и Сибири, обратив, по замечанию сибирского историка В. Ватолина, единым махом в поклонников кино всю огромную и далекую территорию азиатской России.
Реклама на страницах «Пермских новостей» гласила: «Новость! “Кинематограф’’ - живая движущаяся фотография и микрофон». Эти «два изобретения короля электричества Томаса Эдисона» демонстрировались г. Маржецким в Перми в доме заводчика В. А. Ковальского, на «втором этаже, вход парадный» [Афиша, 1896].
Дом В. А. Ковальского известен в Перми, в настоящее время в нем расположен центральный гастроном, на доме есть также мемориальная табличка, где указано, что в этом здании находился книжный магазин Ю. Пиотровского. Дом был построен в 1862 г., а не в 1873, как сообщает краевед Е. Спешилова1, и первоначально принадлежал Костаревым. В дальнейшем он перешел к Антону
Ковальскому и его сыну Валерию. Дом интересен еще и тем, что в 1901 г. с рекомендательным письмом к Антону Ивановичу Ковальскому в нем останавливался Александр Грин. Писатель-романтик, в юности немало поскитавшийся, познакомился с Валерием Ковальским, получил от него рекомендательную записку в железнодорожное депо с просьбой дать Гриневскому работу; на деньги, полученные от В. Ковальского, снимал комнату и отправился в дальнейший путь [Хроника жизни...].
В доме В. А. Ковальского располагались различные учреждения, собственный магазин предпринимателя, магазины фотоаппаратов, парфюмерии и иные [Спешилова, 1999, с. 216-219]. Первые гастроли синематографа состоялись в самом центре города.
Увидели пермские посетители тогда люмьеровские ленты. Сам аппарат представлял собой аниматограф Поула, Томасу Эдисону он приписывался в силу известности его имени [Ватолин]. Между тем в дополнение к «Люмьеру» были показаны в Перми сцены, уже снятые в России. Это были российские коронационные торжества, а также первые хроникальные сюжеты, запечатленные на улицах Москвы.
В России первая съемка была произведена в мае 1896 г., во время коронации императора Николая II, французскими операторами - по различным версиям Франсисом Дублие, Камиллом Серфа или Шарлем Муассоном [Зоркая]. «Коронация» стала первым созданным у нас документальным фильмом. Хроникальные сюжеты в России снимали и другие операторы, работавшие от французских и английских фирм [Россия в кинокадре., 2007, с. 7]. Отечественные фотолюбители стали производить съемку сюжетов из жизни Москвы и разных городов также с 1896 г. В частности, этим занимались фотографы В. А. Сашин-Федоров и А. К. Федецкий. По всей видимости, эти сюжеты увидели зрители на первом кинопоказе в Перми.
На страницах «Пермских губернских ведомостей» читаем: «.через кинематограф перед зрителем на полотне проходит ряд живых сцен, например, пожар и спасение, катание велосипедистов, карточный скандал, уличная жизнь в Москве и проч. Перед нами, положим, последняя из названных сцен. Сцена представляет Никольскую улицу в Москве как раз против парфюмерного магазина знаменитого Брокара. По улице видите движение людей разных профессий: прислуги, гимназистов, чиновников - пешком и в экипажах. Скучился народ, кучер останавливает лошадь.» [Хроника, 1896].
Репертуар братьев Люмьер обладал притягательной силой, потому что они не просто механически воспроизводили движение и отдельные несложные сценки, а создавали захватывающее ощущение жизни. Некоторые сюжеты своих лент Люмьеры заимствовали из репертуара Эдисона, например, «Кузнец», «Пожар», «Матч бокса», сцены с пожарными. Но они показывали настоящих лионских пожарных во время учений и уличную толпу, бегущую за ними, настоящего кузнеца в кузнице своего завода. Выражения «сама жизнь» и «кусок жизни» не сходили со страниц газет, и эта «жизнь» тем более доходила до сердца зрителя, когда он с волнением чуть не узнавал себя на экране, преображенным чудом движущейся проекции. О сценах движения на Невском проспекте, снятых в Петербурге, пермский корреспондент писал: «Тут даже извозчиков наших узнаешь, характеры, типы схвачены и передаются так живо и поразительно верно, что иной раз хочется крикнуть: “да держи же правее” или “смотри, конка!”» [Движущаяся фотография, 1896].
Братья Люмьер направляли своих киномехаников и представителей в различные страны. Механики становились операторами, начав съемку на местах, делая первые фильмы на местные сюжеты. Эти фильмы, снятые на улицах того города, где демонстрировались, становились особенно притягательны, создавая рекламу и собирая массу публику. Новый аттракцион будет показываться в садах и на базарах, станет гвоздем кинопрограммы. Он убеждал публику, что речь идет не о фокусах, а о действительно новом виде зрелища - «движущейся фотографии». В Перми в дальнейшем известны примеры таких съемок, скажем, «Пермская купчиха переезжает на дачу» или фильм «Извлечение пули», снятый в Александровский земской больнице и показанный во время войны.
Но пока сеансы кинематографа в Перми разовые. Кинематографу еще предстоит пережить «суровую зиму» рубежа веков, когда буржуазная публика охладеет к технической новинке и спасут кино от забвения владельцы ярмарочных балаганов. Ситуация с первым кино в Перми - тому подтверждение.
Народ на сеансы кинематографа в дом предпринимателя В. Ковальского валом не повалил. Залы оказались полупустыми. В связи с этим осмелимся предположить, что сеансы у В. Ковальско-
го посетила не та публика, что способна была испытать восторг. А в эти же самые дни «живые картины» показывало в Перми в здании женской церковно-приходской школы Богородицкое попечительство. И вот они собирали залы по 400-500 человек.
«Световые» или «туманные картины», показываемые на народных чтениях с помощью «волшебного фонаря», уже не первый год и даже не первое десятилетие демонстрировались в воскресных школах, училищах, заводских театрах, читальнях по всей Пермской губернии. Аппаратура совершенствовалась, возникла подвижная конструкция проектора, и к рассматриваемому моменту известны случаи демонстрации «движущихся оптических картин». Специальные помещения для таких показов отсутствовали, освещение, как правило, было керосиновым, часто становилось душно, но чтения с «туманными картинами» неизменно привлекали. Провинция небогата на развлечения для простого населения, а такие показы были бесплатными.
В 1896 г. «световые картины» широко демонстрировались и в воскресной мужской школе при часовне Святого Стефана в Перми, и в Мотовилихинском театре, и при различных заводах губернии. Особенно развернулось Богородицкое попечительство в связи с постройкой нового здания школы, устраивая народные чтения для детей и взрослых. Чтения с «туманными картинами» проходили два раза в неделю, а также в праздничные и царские дни.
Темами для чтений служили сюжеты священной и русской истории, география и обычаи народов. Эти сюжеты о рае и блаженной жизни прародителей, о земной жизни Божьей Матери и первых христианах в Киеве, о святом равноапоспольном князе Владимире и Александре Невском, о Ломоносове и механике-самоучке Кулибине, о Садко и Робинзоне Крузо вызывали интерес не только религиозно-нравственный и просветительский. Дети, да и взрослые испытывали восторг, когда они смотрели виды европейских столиц и повседневную жизнь на их улицах. «Но особенно приятное впечатление произвели на них туманные картины, - сообщал корреспондент об одном таком показе. - На детских личиках выражались радость и восторг, в особенности, когда на картинках изображались плывущие корабли, гондолы, движущиеся поезда железной дороги и разные быстроизменяющиеся фигуры. Многие дети даже хохотали от восторга» [Хроника, 1896].
Изобретение времени - «движущиеся изображения» - народным чтениям удалось показать ранее самого кинематографа. Конечно, это был еще не кинематограф, но успех «туманных картин», воспроизводящих зримые образы и показывающих их в движении, был огромен. Народ толпился на этих показах, часто стоял, но, несмотря на духоту, всякие следующие показы привлекали еще больше посетителей.
Правда, аудиторию народных чтений составлял тогда только средний класс, интеллигенция, молодежь, дети, в нее почти никто не входил из «класса рабочих мастеровых». Между тем в таких развлечениях нуждался именно он. «В большинстве этот класс населения безграмотен, - рассуждал хроникер, - и если сходит он в воскресный день в церковь, то уже больше не знает за какое бы дело приняться и невольно идет за “соткой” с тем, чтобы напиться среди такой же своей братии, а на завтра опять засесть за тот труд, который его кормит и поит и это изо дня в день, из года в год» [Хроника, 1896].
Пройдет несколько лет, и кинематограф привлечет тех, кто сроду в театры и на чтения не ходил, объединив представителей разных слоев. Кинематограф оказался одним из ожидаемых явлений в культуре российского города, заполнившим соответствующую нишу в системе его развлечений и повседневной жизни. Он будто создается для обывателя среднего достатка и городских низов, «класса» мастеровых, рабочего люда, которого было особенно много в заводской столице, да и для всех, искавших «отдохновения и развлечения» в будние дни. Тем более репертуар дореволюционного кинематографа, от видовых картин до салонных мелодрам из жизни «высших кругов», от исторических и военных хроник до уголовных авантюр, отвечал интересам всех слоев и всех возрастов. Он стал универсальным зрелищем, аккумулировавшим достижения технического прогресса и отразившим динамику стремительно меняющейся и разнообразной жизни. И нельзя сказать, что кинематограф ломал обычаи и привычки российского города, радикально меняя представления «дремлющей провинции», он стал лишь одним из факторов, наряду с повышением комфортности самой жизни, разнообразием интересов горожан, их образованностью и мобильностью, которые делали российскую провинцию причастной к темпам современной жизни.
Примечания
1 Государственный архив Пермского края (ГАПК). Ф. 35. Оп. 1. Д. 12. Л. 160.
Библиографический список Афиша // Перм. новости. 1896. 5 окт.
Бодлер Ш. Эстетические курьезы // Бодлер Ш. Об искусстве. М., 1986.
Ватолин В. Синема в Сибири: очерки истории раннего сибирского кино (1896-1917) [Электронный ресурс]. ШЬ: http://marecki.ru/text/interesting_text_9.htm (дата обращения: 06.09.2011).
Верхоланцев В. С. Город Пермь, его прошлое и настоящее. Пермь, 1994.
Воскресные беседы // Перм. губ. вед. 1896. № 225, 20 окт.; № 232, 31 окт.
Государственный архив Пермского края (ГАПК). Ф. 35. Оп. 1. Д. 12.
Движущаяся фотография // Перм. губ. вед. 1896. № 149, 14 июля.
Зоркая Н. М. Алексей Попов. М., 1983.
Зоркая Н. М. Синема в России. Серебряные девятьсот десятые [Электронный ресурс]. ЦЯЬ: http://www.portal-slovo.ru/art/35954.php (дата обращения: 06.09.2011).
Кинотоскоп Эдиссона - Кинематограф братьев Люмьер - Электрическая циклорама Чэса // Перм. губ. вед. 1896. № 37, 17 февр.
Куприн А. И. Сочинения: в 2 т. М., 1981. Т. 2.
Маленький листок. Золя о велосипеде // Перм. губ. вед. 1896. № 184, 28 авг.
Некрылова А. Ф. Русские народные городские праздники увеселения и зрелища. Конец ХУІІІ -начало XX века. М., 2004.
Немножко пермской климатологии // Перм. губ. вед. 1896. № 143, 7 июля.
Россия в кинокадре. 1896-1916. / ред. В. Н. Баталин. М., 2007.
Рыцари стального коня // Перм. губ. вед. 1896. № 130, 21 июня.
Садуль Ж. Всеобщая история кино. М., 1958. Т. 1.
Смесь // Перм. губ. вед. 1896. № 95. 2 мая
Спешилова Е. Старая Пермь. Дома. Улицы. Люди. 1723-1917. Пермь, 1999.
Стернин Г. Ю. Художественная жизнь России на рубеже ХІХ-ХХ веков. М., 1970.
Хроника // Перм. губ. вед. 1896. № 37, 17 февр.; № 68, 29 марта; № 115, 4 июня; № 132, 23 июня; № 141, 4 июля; № 186, 1 сент.; № 220, 15 окт.; № 246, 17 нояб; № 247, 19 нояб.
Хроника жизни и творчества Александра Грина [Электронный ресурс]. ШЬ: http://grinworld. org/biographer/life_05 .Йт (дата обращения: 11.10.2011).
Фланерские наброски // Перм. губ. вед. 1896. № 160, 28 июля.
Дата поступления рукописи в редакцию 26.09.2011
