РЕЦЕНЗИИ И АННОТАЦИИ
Конец природы и перспективы экологической истории
Рец. на книгу Nature’s End. History and the Environment / eds. Sverker Sorlin & Paul Warde. London: Palgrave Macmillan, 2009
Ю.А. Лайус
Санкт-Петербургский филиал Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН; jlajus@gmail.com
Введение к вышедшей в прошлом году в известном английском издательстве книге под достаточно провока-тивным названием «Конец природы. История и окружающая среда» начинается словами: «Эта книга — результат амбиций создать экологическую историю, которая интересуется окружающей средой; беспокоится о том, чтобы все формы знания, включая науку, занимали в истории видное место, и заботится о самой истории, которая прежде всего должна заниматься условиями жизни людей»1.
Целью редакторов книги, Сверкера Сорлина, широко известного экологического историка и историка науки Королевского технологического института в Стокгольме, и его британского коллеги, в момент написания книги работавшего в кембриджском Центре истории экономики, Пола Ворда, было попытаться донести до читателей две основные мысли, связанные как с современным статусом, так и с возможными перспективами развития экологической истории.
Эти мысли следующие:
— во-первых, экологическая история, являясь быстро развивающейся и стремительно расширяющейся областью исторических исследований, серьезно изменяет
1 Nature’s End. History and the Environment / eds. Sverker Sorlin & Paul Warde. London: Palgrave Macmillan, 2009. P. vii (Preface).
историографию и имеет большой потенциал для изменения истории как дисциплины в целом путем создания совершенно новых нарративов, радикально отличных от тех, которые создаются в рамках традиционной истории, и таким образом может способствовать новому пониманию истории. История начинает включать в себя природу и окружающую среду, сплетая их вместе с разнообразным человеческим опытом работы в природе и с природой с тем, чтобы достигнуть лучшего понимания прошлого и того, как оно влияет на человеческие решения.
— во-вторых, всего этого можно достичь только в том случае, если экологическая история будет сохранять и постоянно безжалостно очищать свой статус как истории, принадлежащей к гуманистической традиции изучения сложных феноменов со всем вниманием и уважением к человеку, личности, обладающей намерениями и моралью и принадлежащей к миру политики2.
Таким образом, благодаря этим основополагающим связям экологической истории с миром науки и миром политики, экологическая история имеет возможность встроиться в самый центр современных дебатов о прошлом и будущем человечества. Или, как сказал в послесловии к рецензируемой книге один из лидеров современной культурной истории, Питер Берк: «...голос экологической истории должен быть услышан, потому что она предлагает Большой Нарратив (Grand Narrative) нового рода»3.
Название книги — «Конец природы» — отсылает читателей к другим, уже ставшим, можно сказать, классическими, эколого-историческим книгам с «апокалиптическими» названиями, в первую очередь к «Концам Земли» Дональда Уорстера — одного из отцов-основателей американской экологической истории. Однако сходство это провокативно и обманчиво. Как утверждают сами авторы, они не верят ни в то, что природа достигла своего «конца», ни в то, что он вообще когда-либо возможен. Под концом природы они понимают начало эпохи окружающей среды, которая в отличие от природы, не нуждающейся в людях, существует только там и тогда, где и когда существуют люди. Таким образом, говорить о конце природы — значит говорить о целях и возможностях использования природы в контексте человеческой деятельности. Природу и окружающую среду нельзя смешивать: все, что есть в нас натурального, природного, все, что относится к человеку как биологическому виду, изучается естественными науками. Окружающая же среда — энвайронмент — в конечном счете сама есть продукт деятельности человека, его труда, который возникает и развивается как историческая категория. Таким образом, окружающая среда имеет историю, и эта история в корне отлична от «прошлого» природы. Именно в таком смысле есть и должен быть «конец природы». Когда существование природы получает историческую составляющую, она становится окружающей средой. Но в то же время сама эта граница между природой и окружающей средой концептуальна и исторически обу-словлена4.
Таковы теоретические рамки, в которых была подготовлена эта книга — сборник, выросший из серии мини-конференций, организованных его будущими редакторами в 2005 и 2006 гг. в Центре истории экономики в Кембридже. Эти мини-конференции (автору настоящей рецензии посчастливилось присутствовать на одной из них)
2 Cm.: Nature’s End... P. vii.
3 Burke P. Afterword // Nature’s End... P. 356.
4 Cm.: Sorlin S., WardeP. Making the Environment Historical — An Introduction // Nature’s End... P. 3.
отличала как широта тематики — то, что сейчас принято называть междисциплинарностью, — так и высокий теоретический уровень обсуждения порой достаточно частных исторических нарративов и проблем. Эти особенности в полной мере присущи и книге.
Состав авторов книги, несмотря на то, что за исключением двух представителей Скандинавии все они представители англоговорящего мира, достаточно разнообразен по тем темам и регионам, которые представлены в книге. А это не только «родственные» Канада и Австралия, но и Китай, и Германия, и Мексика, и даже островные страны Исландия и Мадагаскар.
Тематика входящих в книгу статей также очень разнообразна. Так, в статьях, образующих раздел «Возникновение энвайронментализма» исследуются такие разные ситуации, как
— возникновение осознания уязвимости природной среды в связи с колонизацией небольших островных территорий, природа которых очень быстро менялась и деградировала под воздействием человеческой деятельности;
— проблемы национальных парков в Африке, среди которых рассматриваются такие актуальные вопросы, как влияние собственности на землю на судьбы местных сообществ людей и охрану животных;
— экологическая история европейских сельскохозяйственных практик;
— возникновение представлений об изменении климата в 1930-х гг., связанное с именем шведского географа и гляциолога Ханса Альмана;
— экологическая политика ФРГ в послевоенное время.
Таким образом, очевидно, что превращение «природы» в «окружающую среду» происходило хронологически не одновременно, этот процесс не линеен. «Природа» и «окружающая среда» в контексте этой книги являются социальными продуктами, конструируемыми в мире идей и пронизывающими в виде определенных дискурсов науку, политику и экономику. В этом отношении рассматриваемая книга легко включается в традицию социального конструктивизма по отношению к природе, представленную, например, такой ставшей уже классической книгой, как “Uncommon Ground”, вышедшей пятнадцать лет назад под редакцией одного из наиболее выдающихся экологических историков Уильяма Кронона5.
Для читателей этого журнала, возможно, наиболее интересен второй раздел книги, в котором на конкретных примерах обсуждается взаимодействие истории и наук об окружающей среде, включающих как экологию, так и науки о Земле. Редакторы книги уверены в том, что экологическая история призвана играть роль «моста» между историей (и гуманитарным знанием в целом) и естественными науками. История — это искусство нарратива. Она может собирать факты из совершенно разных источников, включая данные науки, и сплетать их вместе в осмысленные истории. Однако при соприкосновении истории и науки возникают сложные проблемы кросс-дисциплинарного взаимодействия и междисциплинарного слияния, которые также обсуждаются в книге. Интерес к рефлексии взаимоотношений истории и науки характерен для редакторов книги: в написанной ранее программной статье о проблемах экологической истории они также призывали к увеличению внимания к «зна-
5 Uncommon Ground. Rethinking the Human Place in Nature / ed. by W. Cronon. N. Y.; L.: W.W. Norton & Company, 1996.
нию» в целом и «науке» в частности при написании истории, и к большему вниманию к процессам трансляции научных фактов в политические решения6.
Многие считают, что экологическая история склонна к пессимизму, потому что в ее рамках часто описывается уничтожение природы, деградация окружающей среды, зависимость жизни людей от климата и природных катастроф. Рецензируемая книга, однако, написана с достаточно оптимистических позиций, ее авторов больше интересует способность людей адаптироваться и находить компромиссы в отношениях с природой. Особенно это характерно для последнего эссе в книге, написанного выдающимся датским антропологом Кирштен Каструп. В этом эссе, ввиду его особой значимости для книги в целом вынесенного в отдельный раздел, на примере жителей Исландии автор убедительно показывает, что люди, в каких бы трудных условиях среды они не оказались, находят возможности прокладывать новые пути и решать задачи, трансформируя при помощи культуры параметры, заданные ландшафтом, ресурсами, климатом. Люди всегда имеют возможность изменять природу, и это, с другой стороны, должно делать нас чуткими по отношению к необходимости ее сохранять и беречь, начиная с самых малых масштабов. И, как убедительно показано в рецензируемой книге, способствовать этому, несомненно, одна из центральных задач экологической истории.
Издание этой книги представляет важный шаг в развитии экологической истории в сторону большей глубины, теоретичности, рефлексии и осознания ее тесной связи с другими историческим дисциплинами, в том числе и с историей науки. Книга была представлена научному сообществу на Первом Всемирном конгрессе по экологической истории, который прошел в августе 2009 г. в Копенгагене и пользуется заслуженным спросом и успехом.
6 Sorlin S., Warde P. The Problem of the Problem of Environmental History: a Re-reading of the Field // Environmental History. 2007. January 12. P. 107—130.