CC BY
62
Таким образом, опыт целины, 50-летие которой мы отмечаем, можно и нужно использовать и сегодня для нового подъема сельского хозяйства в условиях рыночной экономики.
Решение современных задач по развитию агропромышленного комплекса края невозможно без учета уроков целины, без технического и технологического обновления производства, без организации широкого трудового соревнования в аграрном секторе, без повышения престижа крестьянского труда, без восстановления и развития чувства высокого патриотизма и гордости за каш хлеборобный Алтай.
Именно такие чувства помогли нашим первоцелиникам пятьдесят лет назад начать, а затем и продолжить великое дело по подъему алтайской целины, за что им низкий поклон и глубокая благодарность потомкам-продолжателям героической целинной эпопеи.
КОМУ БЫЛА ВЫГОДНА ЦЕЛИНА (размышления современника с калькулятором в руках)
■ г . ¿ж* - *•
В.И. Казанцев, к.м.«,, доцент
Большое лучше видится на расстоянии. Это житейское правило срабатывает и при оценке крупных общественных явлений. Таких, например, как осуществленная на Алтае в середине 50-х годов прошлого века кампания по введению в севооборот миллионов гектаров новых земель. Но срабатывает только в том случае, если на это «большое» смотреть не через очки сиюминутных политических пристрастий, а с учетом привнесенных историческим опытом требований. Главные из них: при оценке явления надо брать в расчет не одну или несколько его граней, пусть и наиболее высвеченных, а все известные грани. Не единичные факты, тем более фактики, а всю сумму известных фактов, без малейшего исключения. Исходить из тог о, что идеальных явлений, как и идеальных личностей, политических структур, мировоззренческих систем не было, нет и не будет. Тем более для всех времен и ступеней общественного развития. И суть проблемы лишь в том, какие из этих личностей, политических структур, мировоззренческих систем наиболее близки к идеалу. Идеал же формируется на основе глубинных интересов классов, социальных слоев общества, составляющих очевидное его большинство.
Таким образом, для верной оценки исторического значения названной выше целинной кампании следует прежде всего определить, каким классам, социальным слоям советского общества она оказалась выгодной. Задача не простая, критерии оценок сложны, трудно выразимы. Однако попытки решения задачи, в том числе и в региональном масштабе, возможны и необходимы. ^
Ф. Энгельс считал, что люди, прежде чем заниматься политикой, наукой, искусством и т.п., должны есть, пить, иметь одежду, жилища. И это действительно так. Сегодняшнее любование «свободой» живущих в голоде и холоде миллионов людей, «независимостью» бомжей, виртуальным «правом» въезжать-выезжать и покупать, что душе угодно, при отсутствии денег - это не более как философия сытых.
Поэтому прежде всего надо отметить, что целинной кампанией, о которой мы ведем речь, преодолен был длившийся целый ряд лет относительный, а то и абсолютный голод целой нации. В годы войны выращивать в достаточных количествах хлеб было некому (основные хлеборобы ушли на фронт), а сразу после войны - нечем: земля и орудия производства предельно износились. Поэтому массовое недоедание стало явлением обычным.
Исключения, как и в любом столь же масштабном случае, были, но они не имели каких-либо структурных, как сегодня, признаков, не изменяли общей картины. В деревне хлеб по трудодням с начала войны практически не распределялся. В городе он продавался сначала по карточкам при минимальных нормах, а потом - с жесткими ограничениями (например, «два килограмма в руки»), в долгих очередях. И лишь после первых целинных урожаев появилась возможность покупать хлеб в достаточных для питания количествах, наесться его досыта. Здесь я намеренно огрубляю картину, чтобы она была более понятной.
Столь же существенные перемены произошли и в условиях труда, быта людей. В войну и первые послевоенные годы техника в машинно-тракторные станции и совхозы края не поступала. Все работы в животноводстве, на свекольных, табачных, овощных плантациях выполнялись вручную. Да и в производстве зерна произошел откат к конноручному труду. Даже сеять приходилось вручную. Жилье, культурно-бытовые объекты практически не строились. Возобновились механизация полевых работ и капитальное строительство лишь с началом целинной кампании. Не буду здесь приводить сведения о поставках техники в МТС и совхозы, о строительстве зерновых элеваторов, ремонтных предприятий и других производственных сооружений. Эта сторона дела более освещена. Сосредоточусь главным образом на социальном аспекте целинной эпопеи. Это позволит полнее ответить на поставленный в заголовке вопрос.
В селе Корчино, где мне в то время довелось жить и работать, именно в эти годы вместо холодной, вечно загазованной саманной завалюхи возведена была новая типовая машинно-тракторная мастерская. Возобновилось прерванное войной строительство средней школы. Началось строительство жилья. На дальних безлюдных полях выросло еще одно село - центральная усадьба вновь созданного совхоза. Неподалеку от старого села у железной дороги на голом месте возвысился мощный зерновой элеватор, создано несколько других предприятий сельскохозяйственного назначения, сложился жилой массив. В колхозе «Путь к коммунизму» Егорьевского района был построен клуб, смонтирован радиоузел, приобретены электростанция, пять автомашин, установлены подвесные дороги для транспортировки кормов. В целом же по краю только за 1956 г. введено в действие 323 тыс. кв. метров жилой площади (без индивидуального строительства), школ на 4840 ученических мест. Строились больницы, клубы, детские учреждения. По сравнению с последним перед распашкой целины 1953 годом эти показатели по жилью и больницам возросли в полтора раза, по школам - вдвое. То же происходило практически в каждом селе, каждом хозяйстве края.
Этот подъем в жилищном и культурно-бытовом строительстве обеспечивался, во-первых, увеличением с 1954 г. государственных капитальных вложений в аграрный сектор (с 13% от общей их массы до 18%; напомню: на 2004 г. на эти цели планируется 2%). Во-вторых, расширение посевов зерновых по вновь распаханным землям позволило колхозам и совхозам края намного увеличить продажу зерна. Государственные же цены на него (как и на продукцию животноводства) еще в конце 1953 г. повысились в среднем в 3-4 раза и впервые за многие годы превзошли себестоимость производства. За счет этого произошел резкий скачок доходов сельскохозяйственных предприятий. В итоге непроизводственные основные фонды колхозов и МТС края, имеющие жилищное и культурно-бытовое назначение, увеличились почти в три раза.
Рост доходов от сельхозпроизводства обеспечил также и увеличение оплаты труда колхозников, работников МТС и совхозов. Если раньше главными стимулами их труда в общественном хозяйстве выступали моральная зависимость от мнения односельчан и опасение подпасть под административный пресс (отрезка части огорода, отказ во вспашке его и т.п.), то теперь - стремление заработать. Введение ежемесячного 25%-ного авансирова-
ния по трудодням еще более подогрело этот интерес. В 1954 г. выдача на колхозный трудодень составила в среднем по краю 2,5 кг хлебом и 5 рублей деньгами.
Повышению жизненного тонуса деревни способствовало и снижение налогов на личное подсобное хозяйство, отмена некоторых сдерживающих его расширение ограничений. Ухоженный огород, естественный комплект скота на подворье сельского жителя становились нормой. Многие села подключались к государственной электросети, что ранее никак не допускалось. В 1954 г. пошли пассажирские поезда по новой магистрали Барнаул-Кулунда, несколько позднее - и по другой, идущей через Камень на Карасук.
Сегодня трудно выразить цифрами происшедший именно в целинные годы поворот ко многим радостям жизни. Статистика свидетельствует, например, что розничный товарооборот в сельской местности края за 1953-1956 гг. увеличился в 1,8 раза. За этим показателем можно увидеть, что после полутора десятков лет тягостного напряжения люди стали лучше питаться, одеваться, как-то украшать свой быт. Помню, летом 1950 г., возвратившись через многие годы в родное село, видел: подростки 13-15 лет приходили на деревенскую «товарочку» босые, плохо стриженые, без фуражек, в заношенных темных ватниках, оставшихся от не пришедших с войны отцов. Это был своеобразный стиль того времени, порожденный горькой бедностью жизни. Лет через пять-семь эта картина повеселела, на ней понемногу стали проступать все более яркие краски. Парни прохаживались по пыльным улицам (или грязным, асфальтом их залили позднее, в «застой») в модных тогда куртках с кокетками, далеко виднелись цветастые платьица девчат.
Все эти по-человечески радостные метаморфозы в материальной жизни дорогих мне людей сказывались и на их духовном облике. Именно в годы массового освоения целины, а во многом и в результате их, стала реальной задача - дать всей молодежи как минимум среднее образование. За 1954-1956 годы общеобразовательных средних школ в крае стаю больше в два раза, а учащихся 8-10 классов - втрое. Особенно этот прирост был заметен в сельской местности. В августе 1955 г. прошел первый съезд учителей Алтая. Открылся медицинский институт, три техникума. Количество обучающихся в вузах увеличилось на 70%, в техникумах - на треть. Строились детские сады, ребят в них стало больше в полтора раза, а в сельской местности - вчетверо.
Столь же заметные перемены произошли в сети учреждений культуры. Достаточно сказать, например, что за три года освоения целины в селах края было открыто 294 библиотеки, а книжный фонд их увеличился на 2,2 миллиона томов и таким образом удвоился. В три раза стало больше радиотрансляционных точек и приемников. В 1955 г. зажглись экраны первой тысячи телевизоров. В Бийске зародился театр музыкальной комедии, тот, что с 1964 г. действует в Барнауле уже в ранге краевого. Стали обязательными выступления на сельской сцене городских, а то и столичных театров и музыкальных коллективов. Громче заговорили писатели. Многотысячными тиражами издавались стихи и проза Ивана Фролова, Бориса Каурова, Марка Юдалевича, Александра Баздырева, Николая Дворцова, Льва Квина, Николая Павлова, Виктора Сидорова и других. Тиражи книг, выпускаемых краевым книжным издательством, удвоились. В 1955 г. X краевую выставку художников Алтая посетило 15 тысяч человек. Достоянием духовной жизни края становились полотна М.Я. Будкеева, Г.Ф. Борунова, А.Г. Вагина, Ф.А.Филонова, Ф.С.Торхова. Все более газет и журналов приходило в городские и сельские квартиры. Тиражи районных газет увеличились вдвое. И все это - всего лишь за три года!
Тем, кто все еще хихикает по поводу тогдашних «совкового» быта и уровня культуры («щи лаптем хлебали!»), надо бы все-таки увидеть и оценить реалии жизни в их динамике и в сравнениях. Да, в то время, через десять лет после Великой Отечественной войны, многое в нашей жизни выглядело бедно, примитивно. Новые здания театров и дворцов культуры с тысячами ежедневных посетителей, выставочные залы, библиотеки с миллионными книжными, фондами, типовые больницы, школьные и вузовские комплексы,
асфальтовые дороги, железобетонные мосты, телевизоры в каждой квартире, многокомнатные деревенские дома с верандами, усадьбы с летними кухнями, гаражами, цветы в палисадниках, личные автомобили или тяжелые мотоциклы чуть ли не в каждом сельском дворе, комбинаты бытового обслуживания с приемными пунктами в каждом селе и многое другое - все это дело последующих трех десятилетий социалистического развития. Но тогда, в середине 50-х годов, тяжким трудом советских людей было сделано начало жизненного подъема, кривая которого в последующие три десятилетия получила невиданную в истории других народов крутизну.
Все познается в сравнении. Сопоставьте три года целинной кампании с любыми тремя из последних в нашей истории двенадцатью-пятнадцатью годами. Это можно сделать по опубликованным материалам краевого управления статистики или по материалам годовых отчетов колхозов, совхозов, местных органов власти, хранящимся в текущих или районных архивах. Вы увидите много жизненно значимых количественных и качественных показателей. Но тогда, полвека назад, это были показатели подъема, а сейчас - спада.
Итак, производство материальных и духовных благ и их потребление в годы целины значительно возросло. Что касается адресности распределения этих благ, то можно смело сказать: выигрывали практически все члены общества, те, кого называли рабочими, колхозниками, трудовой интеллигенцией. Имевшиеся различия в количестве и качестве получаемых благ обусловливались уровнем заработной платы, а ее соотношения не выходили за пределы «один к десяти» в городе и «один к пяти» в деревне. Каких-либо элитарных квартир, магазинов, школ, детских садов, средств передвижения и т.п. не существовало, тем более в сельской жизни. В произведениях литературы и искусства, средствах массовой информации доминировала тема трудового человека - созидателя. И создавались эти произведения для него же, для десятков миллионов трудящихся, а не для некоего «своего круга», не для зарубежных конкурсов и фестивалей.
Исключения из этого общего правила, конечно, были. Но их было многократно меньше, чем в сегодняшнем российском обществе, называемом демократическим, причем меньше в той степени, в которой количество переходит в качество.
На многоцветном полотне целины были и темные мазки. Некоторые из них используются сегодня в целях политических спекуляций и манипулирования сознанием младших поколений и потому нуждаются в непредвзятых оценках.
Во-первых, распашка огромных массивов земли в рекордно короткие сроки велась в ряде случаев без должного агрономического раздумья и потому создала предпосылки для ветровой и водной эрозии почвы на тысячах гектаров. В сознании постцелинных, так сказать, поколений, сформировавшемся на более поздних творениях пишущих и вещающих, это явление обычно ассоциируется с некими пыльными бурями, доносившими аж до Барнаула кулундинские пески. Трезвый же взгляд хлеборобов видел прежде всего непригодность к севообороту некоторых вгорячах распаханных площадей (солонцовых, заболоченных, песчаных), снижение плодородия многих полей, затруднения в их обработке, разрушения дорог. Стали ясны и причины случившегося: нетерпение, торопливость властных органов, честолюбие, даже эгоизм отдельных людей, недостаточная агрономическая подготовка специалистов и руководителей. Отмечалось также, что эрозия поражала не только целинные участки, но и старопахотные. В ряде случаев произошло, как сказали бы в военных реляциях, отступление, выпрямление линии фронта. Около четырехсот тысяч гектаров распаханных засоленных, заболоченных, легко подвергавшихся иссушению участков пришлось снова залужать. Правда, эта потеря была возмещена за счет других, вполне пригодных площадей.
Сильнейшая засуха 1963 г. усилила эрозийные процессы и заставила хлеборобов и руководство края придать борьбе с эрозией первостепенный, даже чрезвычайный характер. В условиях социалистического хозяйствования хлеборобы, руководство края и стра-
ны нашли в себе достаточно ума и силы, чтобы не настаивать на ошибках, признать их и преодолеть. Создавались специализированные НИИ и опытные станции, изучался опыт практиков. В короткий срок был выработан и осуществлен комплекс противоэрозийных мер: почвозащитные севообороты, новые способы обработки почвы (например, безотвальная вспашка), защитные лесонасаждения, специальные виды сельхозорудий и другие.
И бедствие было преодолено! Плодородие почв, нарушенное в ряде мест, восстановилось. Во второй половине 60-х годов и в последующие пятилетия среднегодовая урожайность алтайских полей уже превосходила доцелинные показатели. А в 1972 г. урожай зерновых в крае составил 20 центнеров с гектара, в два раза больше, чем в любые годы столыпинского «взлета». Валовые сборы зерна в последние пять советских пятилеток в полтора раза превосходили результаты любого из предшествовавших целине пятилетий. И это главное. •* 1
Правды ради надо сказать, что после целины спады урожайности алтайской пашни, соответственно и валовых сборов, случались. Но их причины кроются уже не в самой акции по распашке целины, они более индивидуальны. А нынешний многолетний спад обусловлен отсутствием у земледельцев материальных и организационных возможностей для грамотного растениеводства и соблюдения полезащитных требований.
Надо сказать, что эрозия почв, имевшая (и имеющая!) место на Алтае, - явление не столь уж исключительное. История свидетельствует, что на Ближнем Востоке, севере Африки, в Средней Азии, даже в Канаде и некоторых штатах США в свое время были утрачены миллионы гектаров плодороднейшей земли. В основном это происходило в эпоху первоначального накопления капитала. В Египте мне приходилось видеть с воздуха, из автомобиля, из окна вагона необъятные территории, на которых когда-то размещались благодатные поля и сады. В итоге бездумного, чисто потребительского отношения к земле (это по оценке самих египтян) ее плодородие, структурность были потеряны. Сейчас эти площади покрыты безжизненными желто-красными песками. Зеленой осталась лишь орошаемаядюлоса вдоль Нила.
При современных оценках целинной кампании звучат иногда ностальгия по «вечной ковыльной степи», обвинения советским «властям» по поводу их вмешательства в естественные почвенные процессы. При этом игнорируется ход развития других сфер Природы. Численность населения СССР за годы Советской власти практически удвоилась. А ведь эта прибавка - не только участники митингов и референдумов, но и едоки (снова позволю себе намеренно огрубить форму выражения мысли). Как же быть? Это точно так же, как сегодня многие с надрывом осуждают создание «большевиками» АЭС (Чернобыль!), ГЭС (затопили луга!), ТЭЦ (дымят!). И в то же время возмущаются по утрам недостатком энергии для электробритвы. Очевидно, думать надо не о прекращении распашки земли или строительства электростанций, а о том, как предотвратить вредные для человека последствия его же созидательной деятельности. •1' — ••
Скажу и о другом темном мазке на картине целины. На общегосударственном, региональном и местном уровнях власти и хозяйственного управления допускалось немало ошибок в планировании и практике привлечения на целинную кампанию десятков тысяч молодых людей из центральных и сибирских регионов страны. Времени для подготовки к их приему отпускалось мало, средств - не более того. Местному руководству приходились принимать иногда самые неординарные решения. В Корчинской МТС, например, после получения телеграммы об отправке из Барнаула целинников на срочно созванном партийном собрании было решено: каждому коммунисту и всем остальным желающим разместить в своей квартире одного-двух ребят, до готовности общежития. Сказывалась и воспитанная годами лихолетья непритязательность аборигенов к житейским удобствам: «Мы так живем - и они проживут!».
Неудивительно, что большинство новоселов, особенно городских, не знавших ранее сурового быта сибирской глубинки, испытывали известный дискомфорт. Удручали непривычно тяжелые условия труда, невысокая его оплата, работа более низкой, по сравнению с претензиями, квалификации. Иногда разочарование наступало по неожиданным поводам. Помню, как в первые дни после приезда добровольцев, по зиме еще, юная москвичка со слезами жаловалась: думала, что будем жить в палатках, а поселили в жилой дом, в деревенскую семью, ночью теленок платье изжевал... На иных тяжело сказывались не испытываемые ранее морозы, бураны, а еще более - слякоть, грязь, потом овод. (Трудно представить, чтобы всего этого не было. Но смягчить в какой-то мере период адаптации возможности, наверное, имелись). По этим причинам некоторые из ребят-новоселов стали искать поводы для возвращения. Оговорюсь: очень немногие, единицы. Одни обосновывали отъезд болезнью, вызовом родных, другие уезжали без всяких объяснений, не забрав даже трудовую книжку.
Проявилось и присущее части молодежи неумение адекватно оценивать свои и чужие поступки. Лет десять назад в «Алтайской правде» приводился «обличающий» документ декабря 1956 г., в котором говорилось, что к этому времени из 27 тысяч доброволь-цев-целинников 414 было осуждено за разные правонарушения. Далее выражались негодование и скорбь по поводу искалеченных «этой целиной» человеческих судеб и т.д. Но посчитайте, вдумайтесь в цифры. Получается, что за два года и девять месяцев на каждую тысячу молодых людей наиболее криминогенного (по нынешней терминологии) возраста приходилось по 15,3 случая отдачи под суд. А в расчете на.год - 5,5 случая. Цифры, конечно, прискорбные. Кому-то урок на всю жизнь, для кого-то случайный проступок обернулся трагедией. Все это надо знать, учитывать. Но нам бы сегодня такие показатели! За последнее десятилетие в крае ежегодно регистрируется около пятидесяти тысяч преступлений. То есть, на каждую тысячу живущих в крае, в том числе долгожителей и грудных младенцев, приходится 18 преступлений. Это в три с лишним раза больше, чем в среде целинников полувековой давности. И никто не скорбит! За что наказывали? За драки, за поломку по небрежности техники и т.п. Факты увечья, тем более гибели людей, были единичны, исключительны. Об умышленных убийствах, насилиях, разбойных нападениях, как и о чисто корыстных преступлениях, не было и разговоров.
Каков был социальный, качественный состав добровольцев? Что их побуждало ехать в неизведанную даль? Какие-либо социологические исследования на эту тему мне пока не известны. Знаю, что в Корчинскую МТС в 1954 г. прибыло около тридцати парней и девушек с московского завода «Серп и молот». Один из москвичей, Саша Молчанов, потом стал секретарем комсомольской организации МТС. Другая группа, прибывшая из Курской области, представляла собой готовую бригаду молодых сельских трактористов во главе с Сергеем Скороходовым. А жена Сергея, единственная в бригаде женщина, была у них поварихой. В 1955 г. приехало человек десять только что демобилизовавшихся солдат и группа девчат из городов Урала. В массе своей это были молодые люди, лет до 30. Старше этого возраста - единицы.
По моим живым наблюдениям, основная часть всех этих ребят движима была целью распахать и засеять пустовавшие земли, помочь старожилам в строительстве элеваторов, дорог, жилья и т.п. Перед ними стоял близкий пример отцов и старших братьев, только что вернувшихся Великой Отечественной войны. И они ехали, как на войну: выполнить задачу, поставленную жизнью перед страной, и вернуться, желательно со славой. О длинных рублях мало кто думал. Журналистский штамп «по зову партии и правительства» в данном случае очень близок к существу дела. Эти давние мои записи уже в наши дни были подтверждены бывшим целинником-ростовчанином В. Афонасиным: «Из всех выступлений, которые звучали на привокзальной площади в день нашего отъезда на целину, я навсегда запомнил слова женщины: «Мы, матери, уже привыкли посылать своих сыновей
на фронт. Настал и ваш черед. Стране нужен хлеб. Вы ведь дети войны. Кому, как не вам, знать цену хлеба!». - .
Были ли исключения из этого общего правила? Конечно, были. Встречались убежавшие от семьи, от судебного срока, просто любители авантюр. Как, между прочим, и в массе добровольцев, уходивших в начале сороковых годов на войну. Но и в том и другом случае это были «деревья», а не «лес». Знаю также, что у местных жителей судьбы приехавших помощников всегда вызывали понимание и сочувствие. Одна из девушек, приехавшая из Свердловска, работала прицепщицей в бригаде Героя Социалистического Труда А.Ф. Чибисова. Родила в поле. Оказалось, что забеременела еще на родине, уехала по этой причине от родителей. Здесь, по девичьей глупости, скрывала свое положение, так что ни пожилой бригадир, ни достаточно опытная уже женщина-агроном, никто другой ничего не замечали. Но сколько внимания, заботы, родительской любви этой нечаянной маме было потом оказано! Случай этот имел место в поселке Потеряевка, ныне известном совсем по другому поводу. Помню еще, как упомянутый уже Саша Молчанов просил бригадира, под началом которого работала его молодая жена: ты уж не сильно ее нагружай, она у меня тяжеленькая... И бригада, состоявшая в основном из местных трактористов, молча, без шума, переместила юную москвичку в помощники к повару, числила же ее прицепщицей.
И снова истины ради надо сказать, что позднее, лет через пять и более после окончания целинной кампании, основная часть добровольцев-целинников разъехалась по своим городам и весям. Но эту вторую волну отлива надо рассматривать уже в связи с другой проблемой - чрезмерной ми фацией сельских жителей края во второй половине 50-х годов и в 60-е годы. Стоит, например, подумать, почему в 1939-1958 и 1970-1979 годы сельское население нашего края уменьшалось несколько медленнее, чем в среднем по России, а в 1959-1969 годы - быстрее. Но, повторяю, это уже другая проблема.
Еще один темный мазок, усматриваемый многими ценителями на общей картине целины, - недостаточная ее социально-экономическая эффективность, оправданность. В нашей краевой прессе еще недавно можно было прочитать: «Целинных земель на Алтае, можно сказать, не было»; «Вред, нанесенный краю бездумной распашкой земель, не искоренен и поныне»; «И сам подъем целины, и последовавшие за ней дела изначально были ориентированы на экстенсивное земледелие». Поэтому, делает вывод автор, надо распаханные земли «вернуть в их естественное состояние. А оставшуюся пашню использовать интенсивно - получать на ней дешевый хлеб». Вот и все! А мы. как говорится, и не знали! В учебнике для 11 класса «История Отечества. XX в.» московского издания 1996 г. читаем: «Целина, безусловно, задержала перевод сельского хозяйства на интенсивный путь развития». В учебнике для вузов «История России. XX в.» издания 2000 года целинная кампания вообще не замечается. Но замалчивание - это тоже позиция! Позиция, основанная не на науке, а на телевизионной пропаганде и той же философии сытых.
Здесь, кроме пропагандистской заданности, налицо еще и неграмотное, упрощенное понимание задачи интенсификации сельского хозяйства. Этот термин означает рост производства сельскохозяйственной продукции за счет дополнительных затрат живого и овеществленного труда на единицу земельной площади (или голову скота). Факторами интенсификации являются комплексная механизация, химизация сельского хозяйства, мелиорация земель и т.д. И если за счет этих факторов какая-то часть пастбищ или сенокосов после распашки, других видов обработки почв и посевов (посадки) соответствующих культур будет давать больше продукции (в калориях, в денежном выражении), то это уже будет интенсификация производства. А ведь это и достигалось распашкой целины и залежей.
Время лечит, помогает делать более верные оценки. Через сорок лет после целинной кампании Министр сельского хозяйства буржуазной уже России А. Заверюха признает: «Только Россия за 40 лет использования освоенных земель получила дополнительно
свыше 800 млн тонн высококачественного зерна». А вот подсчеты хорошо знающего проблему человека: «За первые пять лет освоения целины на Алтае государством было вложено 315 млн рублей, а только от реализации зерна с этих целинных земель в бюджет государства за три года поступил 521 млн рублей (такое же соотношение в целом по стране). За эти первые три года Алтай получил 18 млн тонн хлеба», то есть в среднем по 6 млн в год. Дополню: за три послецелинных десятилетия (1956-1985 гг.) среднегодовые сборы зерна составили 5,6 млн тонн. Для сравнения: в 2003 г., достаточно благополучном по погоде, получено 3,6 млн тонн. К этому времени поля на моей малой родине, раскорчеванные и распаханные без малого триста лет назад вдоль старого, додемидовского еще тракта первыми осевшими на просторах нынешнего Алтайского края русскими людьми, успели зарасти сосенками выше человеческого роста. И оказавшиеся без привычной работы местные жители берут на этих полях землянику и клубнику на товар. Сбылась мечта выше цитируемого автора: земли возвращены «в их естественное состояние». Теперь - вперед, к дотелеутским еще временам!
В первой части статьи уже говорилось о значении целинной кампании в повышении благосостояния народа. Разве не в этом заключается эффективность любого дела? К этому надо добавить еще поистине исторический сдвиг, заключенный в ставшие афоризмом слова: «Люди поднимали целину, целина поднимала людей». Но это уже сюжет большой поэмы. И кто-нибудь ее еще напишет! Могу только посоветовать будущим авторам: не забывать, что в годы целины как никогда ранее в общей работе укреплялась взаимосвязь города и деревни. Чего стоит только изготовление на барнаульских предприятиях трехвеялочных агрегатов для трудной уборки 1954 г.! Окончательная их сборка велась на заводе геологоразведовательного оборудования, а координировал всю эту, я бы сказал, блестящую операцию член бюро крайкома КПСС директор завода «Трансмаш» Н.Г'.Чудненко. А начавшийся еще осенью 1953 г. поход тысяч городских рабочих, сотен инженеров, партработников в МТС, колхозы и совхозы! Многих из них знал и знаю. И не встречал ни одного, кто бы пожалел о своем участии в целинной эпопее. На авральных полевых работах участвовали тысячи тогдашних студентов. Иногда им было холодно, голодно, тяжело от непривычных еще физических усилий и даже сверхусилий. Сегодня это зрелые уже люди. И никто из них не жалеет о том времени.
То же можно сказать и о взаимоузнавании, взаимообогащении сельского люда (он тогда составлял большую половину населения края) и интеллигенции, особенно творческой, как нашей, так и столичной. Сколько их, поэтов и артистов, журналистов и художников, побывало тогда в наших селах, полевых бригадах, на стройках! Сколько ими написано, изображено, пусть не всегда удачно! И никто из них не скорбит о затраченном времени. Иначе и быть не может. Разве встречали вы старого фронтовика, даже искалеченного, который бы жалел о своем участии в Великой Отечественной войне?
В стремлении понять природу и масштабы отдельных граней целинной кампании иногда применяется сравнение с другими в чем-то сходными явлениями в отечественной истории. Например, со столыпинской аграрной реформой. Такие параллели всегда продуктивны, если они проводятся с учетом законов диалектики, корректно и беспристрастно. К сожалению, в публицистике, да и исторической науке последних лет это условие не всегда соблюдается. При этом налицо тенденция: все, что происходило до и после советского периода нашей истории, подается в розовых тонах, приукрашивается и возвеличивается, а то, что относится к советскому времени, очерняется и развенчивается. Причем с фактами в их историческом контексте тут не считаются.
Вот что пишется во втором томе «Энциклопедии Алтайского края» о досоветских временах: «Работа по переселению крестьян и освоению новых земель велась продуманно, эффективно, планомерно». А вот о советских делах: «Сплошная распашка земель, а не выборочная, как в начале XX в., привела к распылению легких по механическому составу
почв, ветровой эрозии. В 1963-1965 гг. было выведено из хозяйственного оборота более 1 млн га эродированных земель» (там же).
Не буду говорить о миллионе гектаров: потеря его просто не подтверждается ника- >. кой статистикой. Посмотрим на «продуманность и плановость» переселенческого дела во времена царские. Действительно, несколько раз, начиная с 1865 г., устанавливались правила переселения крестьян (до этого на Алтай оно шло самовольно или под конвоем). В начале XX в. определены и масштабы переселения. Но как все это исполнялось? Многочисленные архивные документы и литературные источники свидетельствуют о поразительной неорганизованности переселенческого дела, как до реформы 1906-1911 годов, так и в ходе ее. Приведем несколько таких свидетельств.
До 1898 г. переселенцам не предоставлялось никаких льгот. Потом установили де-, шевый железнодорожный билет, потому что ехали в вагонах для скота, только с нарами и ■ печкой посредине. Товарной скоростью, без расписания. Огромные расстояния приходилось преодолевать на крестьянских подводах. Условия передвижения тяжело отражались на состоянии здоровья, часто подорванного еще на родине вследствие хронического недоедания и непосильного труда. Священнику приходилось за один раз провожать в моги-» лу по нескольку десятков мертвецов. Заболевали в дороге 25%, умирал из них каждый де- -■ сятый. По дорогам нищенствовали. Бросали умерших детей. В пути умира™ отец и мать, дети оставались беспризорными. Это из книги профессора В.В. Кирьякова «Очерки по истории переселенческого движения в Сибирь» московского издания 1902 г.
А вот картинка питания крестьян на переселенческом пункте уже в 1907 г.: пища приготовлена из сгущенного молока, привезенного с места выселения, разведенного водой, с прибавлением сала, также вывезенного с родного места. Сильный запах гнили и прогорклости... Второе блюдо приготовлено из темно-серой капусты, опущенной в горячую воду, без всякой приправы. Мать ребенка, употреблявшего это кушанье, сказала: «Надо же как-нибудь кормиться». Добавлю: это - на пресловутом взлете России, когда она «пол-Е|ропы кормила» (вариант: «всю Европу»).
Что же дачьше, по прибытии на место водворения? «Скоро и прочно устраивается меньшинство. Большинство же - «в состоянии неустойчивого равновесия», их благосостояние не выдерживает первой же голодовки (а она довольно часто стаза посещать и Сибирь... В 1914 г. в Барнаульском уезде около 100 тысяч крестьянских душ не получили земельных наделов (около 15% от их общей массы)». Это - по приводимому уже Кирья-кову. В 1910 г. крестьяне Ново-Егорьевской волости писали об условиях, сложившихся в результате «продуманного и планового» переселения: «У нас нет ни одного селения, откуда народ не стремился бы бежать. Это ли не доказательство того, что жизненные условия наши тяжки». За девять «столыпинских» лет (1906-1914) из 806 тыс. переселенцев, прибывших в Алтайский округ, вернулись обратно 124,5 тыс., то есть 15,5% по Сибири в целом - 24%. • ■ Ь:? *
Пишет врач, побывавший в семье переселенцев, где все больны: «Землянка, в которой живет эта семья, ничем, впрочем, не отличающаяся от других переселенческих землянок, представляет из себя яму глубиной около 1,5 аршина, обложенную со всех сторон дерном... Вонь и сырость в этой землянке были настолько удручающими, что я не мог в ней оставаться больше 15 минут». В официальном отчете чиновника, статс-секретаря А.Н. Куломзина «О состоянии особого благотворительного фонда... на 1 января 1901 г.: «Бедственное положение многих новоселов... поистине ужасно, но еще тяжелее положение тех, которые не успели водвориться и приписаться к сельским обществам. Голодные, они бродят и ищут какой бы то ни было работы, чтобы чем-нибудь накормить себя и свои семьи».
Таких свидетельств несть числа. Правительственным землеустройством 1910 г. в моей родной деревне Усовой и соединившейся с ней позднее деревне Шишкиной так и не
были наделены землей 199 душ мужского пола. Это из 565 всех имеющихся, то есть 35,2%. В землеустроительную комиссию последовал поток прошений; «Мне приходится в настоящее время распродать... домашность и уехать по пути крайнего разорения. Вследствие чего я... прошу ВАШЕГО ВЫСОКОБЛАГОРОДИЯ... приписать в среду крестьян, где я проживаю»; «Воспользовавшись свободой переселения, распродав на родинах свои имущества, приехав в Сибирь, приселившись в означенную деревню, надеясь на будущую нарезку, обзавелись домашностью, что стоило немало трудов и материальных расходов... Если нам придется выселиться из этой деревни, то это для нас будет полным разорением и обнищанием... Просим поместить нас в деревне Шишкиной с нарезкой земли. Согласны и на 6 десятин, нежели выехать разоренными». Далее список 102 просителей: «Осталась непричисленной... Прошу вас как небесного бога и царя земного... причислить к Усовой... я бедна сирота, дети малы». И еще десятки подобных криков души. Знаю ближайших потомков подписывавших эти письма, и потому их слова кажутся мне особенно пронзительными. На всех прошениях - резолюции: «отказать, ходатайство отклонить, оставить без последствия. Только Советская власть дала этим людям землю. И уже к концу 20-х годов они, как и крестьяне всей России, достигли наивысшего за всю предшествовавшую историю уровня производства и благосостояния.
В Тальменской районной газете года два назад прочитал: В нашем селе Новотроиц-ке крестьяне до революции жили богато, имели по 20-30 коров и лошадей... Все, как на лучших каналах российского ТВ. Смотрю архивные документы 1910 г. (вершины столыпинского «взлета»). Действительно, в деревне Безбожной, которую после постройки церкви стали называть селом Новотроицким, были крестьяне такого размаха. Дворов десяток. А остальные? Десятки безлошадных, бескоровных, бездомных. 30% мужских дУш не наделены землей. И снова прошения о земельных наделах со знакомыми уже резолюциями. Вот одно из прошений: «Из России мы совсем переселились, продали все, что имели, а деньги израсходовали на прокормление своих семейств... Так что если отправиться назад в Россию, то и там толков не будет, потому что все продано и разорено. А поэтому нам опять приходится терпеть горе и нужду... Осмеливаемся всепочтительнейше просить Ваше Высокоблагородие... наделите нас земельным наделом». Далее - список 25 мужских душ. Могут сказать об этих бедолагах: так это были пьяные и ленивые! Допускаю долю правды в этих столыпинских, потом немцовских словах. Но что это за строй, при котором третья часть, а то и половина жителей - пьяные и ленивые?
Почему уезжали мужики «из России» в наши, как оказалось, не очень уж приветливые края? В упоминавшуюся уже Шишкину большинство переселенцев прибыло из деревни Крапивки Лукояновского уезда Нижегородской губернии. Вот что писал именно об этом уезде известный русский писатель В.Г. Короленко: «Среди земельного простора целым деревням «некуда выгнать курченка»,.. этим пользуются, чтобы закабалить народ арендами хуже, чем прежде крепостным правом,., целые деревни вымирают от дурной болезни,.. малая девочка в Лукоянове просила у матери, чтобы та «зарыла ее в земельку»... Голодовки, довольно частые при крепостном праве... появились вновь, - сначала лишь частично, потом все шире и шире... В 1873 г. ... В 1884... В 1891 году... Люди питались лебедой, ели даже кору... Самодержавие отнеслось к бедствию довольно беззаботно. Газетам было запрещено употреблять слово голод. Цензоры заменяли его словами «недород хлебов»... Лукояновские земские начальники указывали, что никакого голода, в сущности, нет. А если есть голодный тиф, то, говорили они, «ведь это у нас всегда». И это была страшная правда: ни голод, ни голодный тиф не выводились в уезде в самые урожайные годы. Были целые деревни, у которых хлеба хватало только до середины зимы. А с января приходилось нищенствовать». (Короленко В.Г. Земли! Земли! - М, 1991. - С. 7-8, 21-26). Здесь приведены далеко не все «жесткие определения», которые дает В.Г. Короленко. И не только Лукояновскому уезду, но и всей царской России. Те же самые определения, что
давались и большевиками, хотя к ним Короленко в те годы не был расположен. В отличие от Немцовых, он преклонялся перед правдой истории. ; ■ и<г
Отметим здесь, что иногда применяемое сопоставление столыпинского переселения и привлечения молодежи на целину по числу и доле закрепившихся на новом месте никак не корректно. Ибо цели этих двух акций были совершенно различны. В начале века правящему режиму было жизненно важно (в том числе и в целях самосохранения) переселить как можно больше крестьян из малоземельных мест. В ситуации 50-х годов прошлого века эта задача полностью отсутствовала. Главное здесь - освоить новые земли. Причем в условиях, когда аврально поступавшая техника не могла быть обеспечена местным контингентом механизаторов. Вполне логично, что в первом случае все имевшиеся силы и средства направлялись на переселение и закрепление крестьянских семей, в полном их составе. Во втором случае ставка делалась на легких на подъем молодых людей. О постоянном закреплении их на новых местах мало кто думал.
И несколько слов об эффективности досоветских аграрных реформ. В журнале «Сибирское сельское хозяйство», № 3 за 1914 г., можно прочитать: «Урожаи почти с каждым годом падают. Саранча, суслик, полевая мышь, луговой мотылек и особенно кобылка с распашкой земель и уменьшением пустошей переходит с целины на посевы и губит их. Скот страшно мельчает. Телята, лишенные молока, забираемого маслозаводами, дохнут на 80% от поносов... Несомненно, близится кризис». Корреспонденция в этом же журнале за июль 1914 г. из Тундрихи Залесовской волости: земли выпаханы, растет только сорняк, как бороться - не знаем, В сборнике статей по сельскому хозяйству за 1913 г. читаем: сорные травы до такой степени развились, что стали совершенно глушить посевной хлеб. Теперь не редкость, что вместо посеянного хлеба приходится косить на сено овсюг, а карлы-ка в пшенице убирают до 60%.
В среднем за десятилетие 1896-1905 гг. урожайность главных хлебов составила 56 пудов на казенную десятину. (Сельскохозяйственный обзор Алтайского округа, изданный в 1908 г.). В последующие годы были два случая, когда урожай в округе несколько превосходил ¿0 пудов (нынешние десять центнеров), но в другие годы он падал до 28 пудов (1911 г.). В советское же время, как мы уже говорили, среднегодовая урожайность алтайских полей в послецелинные годы превосходила показатели всех предшествующих лет.
И еще один показатель эффективности освоения целины. Несколько округляя числа, можно сказать, что за два дореволюционных века на пространствах нынешнего Алтайского края распахано и пущено в постоянный севооборот около 2,4 млн гектаров. И столько же прибавлено к запашке за первые два года целинной кампании середины прошлого века. 200 лет - 2 года! Поясню, что еще около 2,4 млн гектаров было припахано за 36 лет между 1917 и 1954 гг.
И последнее. Изучение исторического опыта целинной эпопеи, во всей ее многогранности и неоднозначности, позволяет сделать вывод: осуществление масштабной кампании по увеличению производства хлеба за счет вовлечения в культурный севооборот дополнительных площадей принесло ощутимую выгоду всему советскому обществу, создало базу для дальнейшего роста материального и духовного уровня нашего народа. Люди, задумавшие и осуществившие этот поистине исторический подвиг, заслуживают самой большой благодарности новых поколений.
Катастрофическое разрушение российского сельского хозяйства, происшедшее и происходящее в годы реставрации капиталистического строя, прежде всего массовый выброс из севооборотов миллионов гектаров пахотных земель, при скрытом голоде значительной части россиян, делают неизбежным в будущем проведение общенародных кампаний, по размаху не уступающих целинной. Это могут быть работы по борьбе с засоренностью полей, восстановлению научных севооборотов и сортообмена, улучшению химического состава почв, рассолаживанию их, восстановлению и созданию новых мелиоратив-
ных систем. С каждым годом становится все более актуальной задача раскорчевки и распашки земель, заброшенных и заросших лесом в последние годы. И опыт организации таких работ государственного масштаба и под руководством государства, опыт и горький, и победный, без всяких купюр и подтасовок, заслуживает самого серьезного, заинтересованного изучения.
ЦЕЛИНА: ПЛЮСЫ И МИНУСЫ
И.Т. Трофимов, доктор сельскохозяйственных наук,
" 40 профессор, академик Международной академии
аграрного образования
Мне часто задают вопрос: скажите, а стоило ли вообще осваивать целинные земли на Алтае в тех гигантских масштабах, в каких это было сделано?
Я считаю, это было объективно необходимо: в то время химизация в сельском хозяйстве не сильно развивалась, поэтому получать хорошие урожаи возможно было при использовании потенциального плодородия почв. В Алтайском крае имелись большие площади высокоплодородных земель, появились технические возможности, в частности, было выпущено достаточное количество тракторов средней мощности, что позволяло без крупных затрат получать много высококачественного зерна. Тем более что длтайская пшеница всегда отличалась хорошим качеством и служила улучшающим средством при производстве муки из зерна других регионов.
Ожидаемые результаты оправдались. Был получен большой экономический эффект. К примеру, в Романовском районе производственные затраты на 1 ц пшеницы составляли около трех рублей. А первый целинный урожай 1954 г. вообще был необыкновенно богатым. Взять урожаи, допустим, в Кулундинской степи (она считается важнейшим сельскохозяйственным районом Западной Сибири), - нынче получают 4-6 ц/га, очень редко до 10 ц/га. В первый же год освоения с целинных земель получили с гектара по 20 с лишним центнеров. И хотя второй такой небывалый урожай был только в 1972 г., на протяжении 5-6 лет освоенные целинные земли давали высокие (по сравнению с сегодняшними показателями) урожаи.
Снижение урожаев в дальнейшем было вызвано следующими причинами. Во-первых, под давлением директив ЦК КПСС и местного крайкома партии нужно было пахать и пахать. Но не был проведен отбор целинных земель для пашни, распахали тысячи гектаров засоленных почв в Мамонтовском, Романовском и других районах, склоновые земли Приобского плато, легкие супесчаные почвы, наиболее подверженные ветровой эрозии. Площадь осваиваемых земель должна была быть где-то на треть меньше. Ведь в засушливые годы именно засоленные почвы дают самые низкие урожаи, а там, где сегодня пашут склоновые земли, потеряно более половины гумуса. Во-вторых, не была сразу использована почвозащитная система земледелия. Только после того, как плодородный слой почти весь сдуло ветром, стали работать над этим вопросом. Хотя еще в конце прошлого века основатель науки почвоведения В.В. Докучаев обращал внимание на защиту почв от различных видов эрозии.
С опозданием, но со своими плюсами и минусами в Алтайском крае была создана система полезащитных лесонасаждений. В частности, в совхозе «Кулундинский» при лесопосадках образовались участки пашни шириной 250 м и длиной 1 км и более. Лесополосы способствовали повышению влажности осваиваемой территории и задерживали разви-
