Компьютерные программы-шутники и теория юмора Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Обзоры. Рецензии. Аннотации

А.Г. Козинцев

Компьютерные программы-шутники и теория юмора1

Статья посвящена компьютерным программам-шутникам и их значению для теории юмора. Все они основаны либо на случайных инверсиях любого уровня, либо на игре слов. Появляющийся при этом смысл выглядит искусственной добавкой к столь же искусственно порождаемой игре звуков, фраз и ситуаций. Неисчерпаемая генератив-ность языка реализуется в юморе в полной мере, но не затем, чтобы расширить границы допустимого, как в поэтической речи, а затем, чтобы выйти за эти границы и превратить языковую игру в средство подрыва референции. Принцип действия программ-шутников, таким образом, полностью соответствует базовым принципам юмора.

Ключевые слова юмор, компьютерный юмор, теория юмора, языковые игры, искусственный интеллект, виртуальные агенты, анти-референтивная функция языка.

Введение

На рубеже XX и XXI вв. специалисты по искусственному интеллекту (далее - ИИ) О. Сток и А. Нейхольт заговорили о создании компьютерных виртуальных агентов, способных не только серьезно общаться с пользователем, но также шутить и понимать шутки2. «Юмор, - пишут итальянские специалисты в области ИИ, - одна из наиболее совершенных форм человеческого интеллекта. Он обладает свойством ИИ-полноты: проблема его моделирования относится к числу наиболее сложных проблем ИИ»3. Напомню, что свойство ИИ-полноты, или ИИ-сложности, задачи (термин предложила Ф. Монтальво по аналогии с NP-полнотой в теории алгоритмов) означает, что решение данной частной задачи равносильно решению проблемы ИИ в целом. Помимо порождения и понимания юмора, к числу ИИ-полных задач обычно относят понимание машиной естественного языка, компьютерное зрение и способность программы проходить тест Тьюринга, то есть успешно выдавать себя за человека при виртуальном общении. Последнее оказалось проще, чем можно было предположить. В частности,

© Козинцев А.Г., 2009

одного из ведущих американских специалистов по ИИ Роберта Эпстайна, председателя жюри конкурса на соискание премии им. Лебнера за создание лучшей программы «чаттербот», имитирующей собеседника, почти четыре месяца успешно дурачила некая - скорее всего, российская - программа, выдававшая себя за русскую девушку4.

В связи с этим возникает вопрос: где граница возможного и невозможного в решении проблем ИИ и, в частности, в создании агентов-шутников? Ясно, например, что научить машину порождать то, что может показаться человеку смешным, и научить ее понимать и оценивать юмор - задачи не просто разные, но и несопоставимые по сложности. Первая задача оказалась совсем не трудной и была решена еще в начале 1990-х гг. Вторая задача значительно сложнее. Удалось научить машину с большой долей вероятности отличать юмористические тексты от серьезных на основании ряда формальных лингвистических критериев5. Решение такой задачи было, конечно, большим достижением специалистов в области ИИ, однако моделируемая при этом деятельность человека едва ли отражает его способность понимать (и уж тем более оценивать) юмор.

Очевидно, далее, что научить виртуального шутника оценивать уместность шутки и, соответственно, распознавать эмоциональное состояние собеседника6, что фактически равносильно наделению его чувством такта (которое и у людей-то сплошь и рядом отсутствует!) - весьма сложно. То же самое относится к требованию учитывать уровень «изысканности» анекдота7. Однако если отвлечься от этих чисто прагматических и с трудом формализуемых, а главное, внешних по отношению к собственно юмору факторов, то задача опять-таки сильно упрощается, о чем свидетельствуют лучшие из существующих генераторов юмора.

Программы-шутники

Я начну не с известных и широко разрекламированных западных программ, а с отечественной программы, которая, будучи одной из самых первых и самых удачных, разделила судьбу бесчисленных русских изобретений и не получила ни малейшего отклика в печати, причем, что совсем уж странно, даже у нас. Это «Генератор поговорок», созданный В.Е. Балагуровым в Петербурге в 1994 г. и давно уже доступный всем пользователям Интернета8. «Генератор» основан на принципе контаминации - на ломке инвариантной структуры пословицы, когда

в рамках одного предложения сращиваются части двух пословиц9.

Многие из «химер», создаваемых «Генератором» представляют собой бессмыслицу, но некоторые довольно забавны. Вот несколько крупиц народной мудрости, созданных с помощью случайных перестановок частей 164 пословиц на разные случаи жизни. «Как веревочка не вейся - сам в нее попадешь»; «У семи нянек - по-волчьи выть»; «У семи нянек - полюбишь и козла»; «Не подмажешь - не отмоешь добела»; «На Бога надейся -а свинья найдется»; «Бог не выдаст - а свинья найдется»; «Закон что дышло - а свинья найдется» (большинство читателей, полагаю, согласится с тем, что все это довольно точно). Еще примеры: «Была бы грязь - сам в нее попадешь»; «Кто пьян и умен -тому глаз вон»; «Незваный гость - тому глаз вон»; «Новая метла - хуже татарина». Вот несколько полезных советов о том, как вести себя, чтобы свинья не съела: «С волками жить - свинья не съест»; «Кто пьян и умен - свинья не съест»; «Тише едешь -свинья не съест». Вот несколько правил поведения для человека, оставшегося без головы: «Снявши голову - гуляй смело»; «Снявши голову - не вынешь и рыбку из пруда»; «Снявши голову - в петлю не суйся». В заключение четыре мудрых совета о пользе осмотрительности: «Все будешь знать - рот не разевай»; «В тихом омуте - рот не разевай»; «Поспешишь - полюбишь и козла»; «У кого что болит - от того и наберешься».

Идея Балагурова была использована (без ссылки на него -возможно, она носилась в воздухе) программистами российской фирмы «Samopal», создавшими в 2002 г. программу «Wise Word» - «Генератор новых пословиц, поговорок и просто умных мыслей»10. Здесь исходным материалом служат не только пословицы, но и иные языковые выражения и отдельные слова из прецедентных текстов. Примеры: «Сколько волка ни корми, он ум, честь и совесть нашей эпохи»; «Партия - дело рук самих утопающих», «Ленин от яблони недалеко падает», «Иван Грозный хуже татарина» и т.д.11.

Примерно одновременно с «Генератором поговорок» была создана первая западная программа-шутник - генератор каламбуров типа «Tom Swifty»12. Это разновидность веллеризма, где слова автора, вводящие высказывание Тома Свифта - химеричного персонажа вроде нашего Штирлица, - содержат наречие, которое кажется обстоятельством образа действия, однако таковым не является, поскольку относится не к форме высказывания, а к его содержанию: «Turn up the heat»,- said Tom coldly13.

Вслед за этим К. Бинстед совместно с Г. Ритчи создала наиболее известную западную программу-шутника JAPE - Joke Analysis and Production Engine14. Программа генерирует загадки-каламбуры, реализуя принцип сближения по случайному созвучию в трех разновидностях: 1) псевдоредупликация - смежность омофонов («What do you call a weird market? -A bizarre bazaar»); 2) разрушение морфемы с помощью другой, созвучной (Анна А. Зализняк назвала это «паразитическим переразложением»)15: «What kind of pupil has sweat? - A stew-dent»; 3) ложный параллелизм на основе спунеризма - перестановки начальных фонетических элементов двух или нескольких слов («What's the difference between money and a bottom? - One you spare and bank, the other you bare and spank»). Как показал опрос детей 8-11 лет, некоторые из этих каламбуров кажутся детям не менее смешными, чем те, что были созданы людьми16.

Вторая разновидность каламбура используется в «Генераторе плохих шуток» - «Bad Joke Generator» К. Дэвиса17. Герои программы - ниндзя, Санта, пират, зомби, эмо, президент Буш и др. Программа задает про них вопросы и тут же выдает довольно стандартные каламбурные ответы, иногда вполне бездумные («Where does Santa go on holiday? - Claustria or Claustralia»), иногда с претензией на смысл и даже сатирич-ность («Where does President Bush go on holiday? - San Warino or Waroe Islands»).

Каламбуры третьего типа - спунеризмы (не особенно, впрочем, удачные) - генерирует программа «Fabelbish». Она создана человеком, носящим никнейм «Тим» (судя по аватару и адресу, это англичанка), и составляет часть сетевой пародийной энциклопедии под названием «Frikipedia»18. Оба названия основаны на фонетической инверсии: «Фрикипедия» пародирует «Википедию» (полное ее название представляет собой спуне-ризм: «Frikipedia: The Wee Encyclopedia»), а имя «Fabelbish» построено с помощью метатезы названия программы-переводчика «Babelfish».

При участии уже упомянутой К. Бинстед были созданы генераторы японских каламбуров19. Й. Шёберг обнаружил, что некоторые из таких шуток кажутся японцам смешнее, если звучат вульгарно. Например, исходное словосочетание «iso-gaba maware» (~«поспешишь- людей насмешишь») заменяется на созвучное «kusobaba maware» («отвернись, старая ведьма»)20. Японцы в этом смысле - не исключение, о чем свидетельствует созданный А. Комаровым «Генератор матов»21. Порождаемые этой программой бесконечно разнообразные многоэтажные

ругательства также основаны на комбинаторном принципе (в данном случае - на перетасовке морфем). Эффект усиливается благодаря веллеризму с явно неверной пресуппозицией: «<...!>, - сказал поручик Ржевский и грязно выругался».

Недавно на основе JAPE была написана обучающая программа STANDUP - System to Augment Non-speakers Dialogue Using Puns. Она предназначена для развития языковых навыков у детей с церебральным параличом и иными столь же серьезными нарушениями22.

Еще одна программа-шутник называется WISCRAIC, что, как и в случае с названием «JAPE», является одновременно и английским словом (в данном случае искаженным) со значением «шутка, шутить», и акронимом - Witty Idiomatic Sentence Creation Revealing Ambiguity in Context23. Программа предназначена для того, чтобы люди, изучающие английский в качестве второго языка, легче усваивали идиомы, а заодно различали омофоны по их написанию и значению. С этой целью идиоматическое выражение разрушается в два этапа: сначала один из членов идиомы заменяется омофоном, а затем в результирующее выражение вводится субъект, семантически соответствующий новому предикату. Например, в идиоме «take a bow» слово «bow» заменяется омофоном «bough», после чего вводится подходящий субъект: «The lumberjack took a bough» (фраза безупречна и грамматически, и семантически). Иногда же вместе с идиомой идут ко дну и грамматика, и семантика, за счет чего возникает комический эффект (не очень, правда, сильный). Так, если в словосочетании «half way» слово «way» заменить омофоном «whey», то на этой основе можно построить лишь аграмматичный нонсенс с псевдосемантической мотивировкой: «The obliging dairy farmer met the woman half whey».

Обыгрывание акронимов не только используется в названиях программ-шутников, но и иногда является принципом их действия. Так, программа «HAHAcronym» создает непритязательные шуточные расшифровки аббревиатур24. Излюбленная ее мишень - названия известных научных учреждений: «MIT» расшифровывается как «Mythical Institute of Theology», «ACM» (Association for Computing Machinery) - как «Association for Confusing Machinery» и т.д.

В заключение обзора отмечу написанную Л. Шёбергом программу «The Random Bar Joke Generator», генерирующую мета-анекдоты - те, которые пародируют другие анекдоты или, если угодно, сами себя25. Действие неизменно происходит в баре, посетители - те же, что фигурируют в бесчисленных и на-

бивших оскомину прецедентных текстах - ирландец, калифор-ниец, раввин, адвокат, блондинка, монахиня, собака, свинья, утка и др. Сюжетные клише тоже заимствованы из прецедентных анекдотов: «Заходит Хв бар. Бармен ему говорит: "Нечасто к нам заходят... (утки, раввины, кенгуру и т.д.)"; А тот (та) ему в ответ: "Неудивительно, при таких-то ценах!"; "Дай 20 долларов, выполню любое твое желание". "Вот, держи. И покрась мой дом"».

Генератор перетасовывает персонажей, ситуации и реплики в случайном порядке. Одним щелчком мыши создается абсурдистский текст такого примерно содержания: «Заходит раввин в бар. Бармен ему говорит: "Мы раввинов не обслуживаем!" А тот ему: "Я не раввин, а кенгуру". Бармен говорит: "Нечасто к нам кенгуру заходят". А тот: "Покрась мой дом!"».

Компьютерные шутки, комбинаторика, язык и юмор

Как мы убедились, все без исключения программы-шутники основаны либо на случайных инверсиях любого уровня (от внутриморфемных метатез до перестановок целых фраз и даже сюжетных блоков), либо на игре слов. Появляющийся при этом смысл, независимо от того, создается он случайно или преднамеренно, всякий раз выглядит искусственной добавкой к столь же искусственно порождаемой игре звуков, фраз и ситуаций. В этом состоит отличие антиреферентивной функции языка, лежащей в основе юмора26, от поэтической функции, где тот же принцип «от выражения - к содержанию», являясь незаконным в обычной речи, получает оправдание с точки зрения высшей цели - порождения качественно нового звуко-смыслового единства27. Иными словами, поэтическая речь превращает незаконное в законное, искусственное - в естественное. Между тем, в шутке такого превращения не происходит. Никакого единства тут не возникает - незаконное законным не становится, а искусственное не приобретает ни малейшей естественности. Более того: чем искусственнее - тем лучше. Таким образом, принцип работы программ-шутников не только не нарушает базовых принципов юмора, но, напротив, идеально им соответствует.

Возможен ли юмор, основанный на чистой игре звуков, без всякой семантической добавки? Специалисты по теории каламбура отвечают на этот вопрос по-разному. Так, К. Хем-пельманн - приверженец семантической теории словесного

юмора В. Раскина и С. Аттардо - уверен, что, хотя языковое созвучие в чистом виде может доставлять нам удовольствие, смешным оно кажется только тогда, когда фонетическое сближение сопровождается смысловым контрастом28. Между тем, В.З. Санников справедливо считает, что шутить можно не только над людьми и жизненными ситуациями, но и над языком. В частности, над его «слабостью», выражающейся в том, что сходство звучания не предполагает сходства значения29. Разве не странно (и не смешно), например, что выражения «добраться до братца»30 или выданное машиной «bizarre bazaar» (см. выше) кажутся редупликациями, не будучи в действительности таковыми?

Но можно пойти и дальше. Уже давно отмечалось, что значительный пласт комических текстов, не обязательно каламбурных, основан на провале языковой коммуникации31. Вероятно, сегодня можно высказать и более сильное утверждение: даже когда тема «поражения» языка, его уязвимости не поднимается юмористами сознательно, и им (как и нам) кажется, что объектами высмеивания служат люди и ситуации, то все равно на глубинном, бессознательном уровне главные мишени юмора - язык, и все то, что говорящий субъект пытается выразить с его помощью.

Действительно, если подходить к юмористическому тексту не с его собственного уровня, а «со стороны», с метауровня, выясняется, что юмор основан на чистой рефлексии, причем эта рефлексия антагонистична серьезному отношению. Сколь бы парадоксально это ни звучало, юмор не имеет никаких объектов во внешнем мире (реальном или воображаемом). В этом отношении он близок к пародии, вернее, автопародии. Подлинные объекты юмора - мысли, чувства и слова самого субъекта, а механизм юмора заключается в уничтожении их содержательной связи с реальностью (объективной или воображаемой) и в игре с «представлениями рассудка, посредством которых ничего не мыслится»32. Эволюционному, психологическому и философскому доказательству этого посвящена недавняя книга33.

Поскольку юмор представляет собой тотальное игровое самоотрицание субъекта, всякая заключенная в нем семантика оказывается ложной, паразитической и непродуктивной. В сущности, это псевдосемантика, пародия на семантику. Все попытки изучать «семантику» юмористических текстов так, как если бы это были серьезные тексты, окончились, на мой взгляд, неудачей. Показательны в этом смысле два итоговых выпуска журнала «Humor»: фестшрифт, или скорее анти-фестшрифт,

В. Раскина34 и выпуск, посвященный когнитивно-лингвистическим подходам к юмору35.

Вопреки мнению многих лингвистов, что юмор всегда референтивен и работает на уровне означаемого, а не озна-чающего36, главная функция юмора состоит в уничтожении референции и вытеснении означаемого означающим. В сущности, юмор играет с псевдоозначающими, освобожденными от бремени смысла. Его глубинная цель - привлечь внимание к конвенциональности языковых знаков, лишить их плана содержания и играть с планом выражения37. Если в поэтической речи такая игра лишь обогащает референцию38, то смысл шутливой речи состоит в подрыве референции.

Представляется, что компьютерные программы-шутники, особенно лучшие из них, довольно хорошо справляются с этой задачей. Примером может служить уже упоминавшийся «Генератор поговорок» Балагурова. В его основе - тот же комбинаторный принцип. Можно ли таким способом создавать серьезные тексты? В допостмодернистскую эпоху ответ был бы однозначно отрицательным, но в наше время некоторые поэты (например, Г. Сапгир) создавали «почти серьезные» тексты по сходному принципу39. Литературный текст, получаемый путем всевозможных перестановок одних и тех же слов, М. Эпштейн обозначил термином «полифраз»40. Хармсовского «Ивана Топорышкина» - возможно, первый образец полифраза (вряд ли серьезного!) в русской литературе - Эпштейн называет «абсурдистской игрой с простейшими элементами заторможенного сюжета, которые переворачиваются, как детские кубики». Это в полной мере относимо к некоторым компьютерным опытам, особенно к «Генератору анекдотов из бара».

Тем не менее, если стоять на более традиционной позиции и иметь в виду более серьезные тексты, то следует, видимо, говорить не о равноценности комбинаторных возможностей, а о единичности цели. Этот принцип лежит в основе серьезной речи, как обыденной, так и поэтической: из большого числа вариантов, предоставляемых языком (который построен на том же самом комбинаторном принципе), всякий раз выбирается один - тот, который кажется говорящему оптимальным41. Например, цель паремии состоит в том, чтобы наиболее удачно, емко и образно выразить некую мысль. Если так, то все случайно образованные псевдопаремии, даже если они и заключают в себе неожиданный смысл, будут «неуместными», потому что «уместные» суждения уже исчерпаны многовековой народной традицией.

Между тем, в основе юмора лежит то, что Г.К. Честертон назвал «уместной неуместностью». По этому принципу естественным образом создавались народные комические псевдопоговорки типа «Было бы ненастье, да дождь помешал»42. Примеры искусственно созданных (машиной) «уместно-неуместных» псевдопословиц были приведены выше. Сколько же сгенерированных по случайному принципу псевдопаремий будет просто неуместными, а сколько - «уместно-неуместными»?

Пусть совокупность «нормальных» паремий представляет собой совокупность «уместных» (серьезных) суждений о мире, причем число таких суждений равно п. Тогда число "неуместных" суждений, образованных случайными перестановками половинок фраз, равно п(п-1). При большом п это число будет близко к п2.

Допустим далее, что 99 % неуместных суждений, созданных путем случайных перестановок, будут бессмысленными, то-есть не будут удовлетворять ни критерию серьезности, ни критерию комичности, и лишь 1 % окажется смешным («уместно неуместным»), то есть будет заключать в себе какой-то интересный и неожиданный смысл. Это очень жесткое условие - на самом деле таких высказываний больше. Однако и при данном условии оказывается, что на сто серьезных высказываний придется почти столько же (99) смешных; на тысячу серьезных - 9990 смешных, или в почти в 10 раз больше; а на10 тысяч серьезных - 999900 смешных, то есть в 100 раз больше! А ведь контаминация - это только один из весьма многочисленных способов превращать уместные высказывания в неуместные, то-есть потенциально смешные.

К какому выводу это нас приводит? Не вступая в спор с теми, кто считает юмор «одной из наиболее совершенных форм человеческого интеллекта» (см. выше), и наслаждаясь языковыми играми, мы должны, однако, признать, что в основе своей это все-таки довольно примитивное явление, построенное исключительно на игровом нарушении усвоенной субъектом нормы. Примитивность, бесструктурность, хаотичность создает невероятно богатый выбор возможностей и бесконечное многообразие. Именно в юморе комбинаторный принцип языка, его неисчерпаемая генеративность, реализуются в полной мере - но не затем, чтобы расширить границы допустимого (как в поэтической речи), а затем, чтобы выйти за эти границы и превратить языковую игру в средство подрыва референции.

Как считал В.Б. Шкловский («Сентиментальное путешествие»), изобразить мир смешным проще всего; это легчайший

способ преодолеть трудность изображения вещей. В самом деле, поскольку идеал у каждого серьезного автора в каждый данный момент всего один (его автор и пытается реализовать), а отступать от идеала можно бесчисленным числом способов, создатель комических текстов не стоит перед необходимостью постоянно двигаться к какой-то цели. У юмориста (в отличие от ирониста или сатирика) нет сколько-нибудь устойчивой позиции, его взгляд постоянно смещается. Юмористическая рефлексия весьма неразборчива в средствах и готова использовать любой повод для разрушения серьезности. Этим и вызвана внутренняя противоречивость смехового мира, невозможность описать его в серьезных терминах. Этим вызвано и мнение о том, что юмора как единого целого не существует.

«Юмор, - написал в начале ХХ в. французский филолог Л. Ка-замиан, - ускользает от науки, потому что его характерные и постоянные элементы немногочисленны и, как правило, негативны, тогда как его изменчивые элементы неисчислимы»43. Да, но нельзя упускать из вида и того, что значение смеха как метакоммуникативного знака всегда остается одним и тем же: «это не всерьез»44. А отсюда следует, что и юмор тоже остается самим собою, несмотря на всю изменчивость своих внешних проявлений.

Компьютер неспособен (пока) отличить удачные остроты и анекдоты от неудачных. Но он уже сейчас способен создать гигантский и бесконечно многообразный словесный «антимир». Человеку же остается работать по рецепту Родена - отсекать ненужное. По отношению к серьезному искусству этот рецепт выглядит шуткой, но когда дело касается шуток, его вполне можно принять всерьез.

Примечания

1 Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 05-01-01141а). Приношу сердечную благодарность Г.Е. Крейдлину за ценные замечания.

2 Stock O. Password 'Swordfish': Verbal humor in the interface // Humor. 2003. Vol. 16. № 3. P. 281-295; NijholtA. Embodied agents: A new impetus to humor research // The April Fool's Day Workshop on Computational Humour, April 2002. Proceedings of the Twente Workshop on Language Technology, TWLT 20. Trento, 2002. P. 101-111.

3 Stock O., Strapparava C. HAHAcronym: Humorous agents for humorous acronyms // Humor. 2003. Vol. 16. № 3. P. 298.

4 EpsteinR. From Russia, with love: How I got fooled (and somewhat humiliat-

ed) by a computer // Scientific American Mind. 2007. October - November. P. 16-17.

Mihalcea R.., Strapparava C. Learning to laugh (automatically): Computational models for humor recognition // Computational Intelligence. 2006. Vol. 22, № 2. P. 126-142.

БудянскаяЕ.М., Котов A.A. Моделирование острот и последующих шагов диалога для анимирования виртуальных агентов // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды Международной конференции «Диалог-2007». М., 2007. С. 102-108.

Raskin V., Triezenberg K.E. Levels of sophistication of humor intelligent agents // Proceedings of the Humor Interface Workshop at CHI-2003: Computer Humor Interface Conference. Fort Lauderdale, FL, April 6, 2003. Einschede, 2003. P. 1-8.

Режим доступа: http://www.balagurov.com/misc/proverbs, свободный. Данные соответствуют 10.02.09. Невостребованность «Генератора поговорок» отметил в письме ко мне сам В.Е. Балагуров, которому я признателен за информацию, а также за саму программу, которую я уже давно использую в своем университетском курсе по теории юмора. Велъмезова Е.В. Новые русские «пословицы-анекдоты»: Структурные типы и проблемы классификации // Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма. М., 2007. С. 499-508; Жигарина Е.Е. Современное бытование пословиц: вариативность и полифункциональность текстов: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2006. Комический потенциал контаминации оценили Чехов (в «Чайке» Шамраев говорит Дорну: «De gustibus aut bene, aut nihil») и Маяковский, сказавший «Не плюй в колодец - вылетит, не поймаешь» (см.: ГинзбургЛ.Я. Записные книжки. Новое собрание. М., 1999. С. 17).

Режим доступа: http://www.samopal.com/news/75.html, свободный. Данные соответствуют 10.02.09.

За последние годы мода на контаминацию распространилась очень широко, в чем можно убедиться, введя в браузер наугад любую из подобных фраз, например «баба с возу - и волки сыты». Создаются ли такие высказывания людьми или компьютерными программами, мне неизвестно. Lessard. G., Levison M. Computational modeling of linguistic humor: Tom Swifties // Association for Literary and Linguistic Computing (ALLC) and Association for Computers and the Humanities (ACH) Joint Annual Conference. Oxford, 1992. P. 175-178.

На сходном нарушении языковой нормы построены некоторые шутки о Штирлице («Пуля попала Штиpлицу в голову. "Разpывная", - pаскинул мозгами Шт^ли^»).

Binsted K., Ritchie G. Computational rules for generating punning riddles // Humor. 1997. Vol. 10. № 1. P. 25-76; BinstedK., PainH., Ritchie G. Children's evaluation of computer-generated punning riddles // Pragmatics and Cognition. 1997. Vol. 5. № 2. P. 309-358; БинстедК., РичиГ. Автоматическое порождение каламбурных загадок // Московский лингвистический журнал. 2004. Т. 8. № 1. С. 145-210.

Зализняк Анна A. Неоднозначность, каламбур и некаламбурное совмещение значений: к проблеме представления многозначности // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии. Труды

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

24

26

29

Международной конференции «Диалог-2003». М., 2003. С. 732-738. Binsted K., PainH., Ritchie G. Op. cit.

Режим доступа: http://thesurrealist.co.uk свободный. Данные соответствуют 10.02.09.

Режим доступа: http://www.frlkipedia.co.uk, свободный. Данные соответствуют 10.02.09.

Binsted K., Takizawa O. BOKE: A Japanese punning riddle generator // Journal of the Japanese Society for Artificial Intelligence. 1998. Vol. 13. № 6. P. 920-927; YokogawaT. Generation ofJapanese puns based on similarity of articulation // International Fuzzy Systems Association (IFSA) World Congress and 20th North American Fuzzy Information Processing Society (NAFIPS) International Conference, 2001. Vancouver, 2001. Vol. 4. P. 22592264.

Sjobergh J. Vulgarities are fucking funny, or at least make things a little bit funnier // School of Computer Science and Communication, the Royal Institute of Technology, Stockholm. Technical Report, 2006. Режим доступа: http://genmat.narod.ru свободный. Данные соответствуют 10.02.09.

Ritchie G., ManurungR.., PainH., Waller A., O'MaraD. The STANDUP interactive riddle-builder // Institute of Electrical and Electronics Engineers (IEEE) Intelligent Systems. 2006. March - April. P. 67-69.

McKay J. Generation of Idiom-Based Witticisms to Aid Second Language Learning // MSc in Artificial Intelligence. Division of Informatics, University of Edinburgh. Edinburgh, 2000.

Stock O., Strapparava C. HAHAcronym: Humorous agents for humorous acronyms // Humor. 2003. Vol. 16. № 3. P. 297-314; StockO., StrapparavaC. The act of creating humorous acronyms // Applied Artificial Intelligence. 2005. Vol. 19. № 2. P. 137-151.

Режим доступа: http://64.147.165.83/barjoke.html, свободный. Данные соответствуют 10.02.09.

Козинцев А.Г. Человек и смех. СПб, 2007. С. 158-170; он же. Об анти-референтивной функции языка // Логический анализ языка. Между ложью и фантазией. М., 2008. С. 55-66.

Якобсон Р.О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: за и против. М., 1975. С. 193-230.

Hempelmann C.F. Script opposition and logical mechanism in punning // Humor. 2004. Vol. 17, № 4. P. 381-392.

Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. М., 1999; он же. Об истории и современном состоянии русской языковой игры // Вопросы языкознания. 2005. № 4. С. 3-20.

Русские каламбуры / Сост., авт. предисл. и примеч. А.Н. Зеленов. М., 1988. С. 89.

Падучева Е.В. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла // Семиотика и информатика. 1982. Вып. 18. С. 76-119. Кант И. Критика способности суждения. М., 1994. С. 205-208. Козинцев А.Г. Человек и смех.

Festschrift for Victor Raskin // Humor. 2004. Vol. 17. № 4. Humor Research and Cognitive Linguistics: Common Ground and New Perspectives // Humor. 2006. Vol. 19 № 3.

17

18

19

20

21

22

23

25

27

28

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

Hempelmann C.F. Op. cit.

Козинцев А.Г. Человек и смех. С. 158-170; он же. Об антиреферентив-ной функции языка. Якобсон P.O. Указ. соч.

Кстати, и спунеризм не всегда бывает чистой насмешкой над языком. Вот, например, что виделось Олегу Григорьеву, когда он глядел на улицу сквозь бугристое стекло: «Вместо человеческих фигур, которые строят дом, фигуреческие челогуры, которые доят стром. Вместо рабочих в комбинезонах, идущих домой, какие-то Рамбинзоны в заботине, грядущие за мной». Взгляд автора направлен на внешний мир, и то, что он там видит, не слишком его (и нас) радует. Но когда спунеризм служит юмору, объектами насмешки оказываются не какие-либо элементы внешнего мира, а язык и наша собственная серьезность. Например, Маршак, описывая, как Рассеянный с улицы Бассейной обращается к «вагоноуважаемому глубокоуважатому», едва ли ставил перед собой цель осудить автора данного высказывания. Будь это так, причина нашей радости была бы непонятна.

Эпштейн М.Н. Анафраза: языковой феномен и литературный прием // Вопросы литературы. 2006. № 5 [Электрон. данные]. - Сайт «Русский журнал». - Режим доступа: http://magazines.russ.ru/voplit/ 2006/5/ep14.html, свободный. Данные соответствуют 10.02.09. Вряд ли в наше время нужно напоминать об активной роли реципиента. Его настроенность на серьезный или юмористический лад может не соответствовать авторской установке. Соответственно, нарушение принципа «от содержания к выражению» может быть ошибочно воспринято адресатом как законное, хотя автор создавал текст типа «в огороде бузина», либо как незаконное, хотя создавался текст типа «ой, цветет калина». Когда же роль автора играет компьютер, результат может целиком определяться нашей установкой. Так, фирма «Smaller Animals Software» предлагает в качестве скринсейвера английские хайку, генерируемые методом случайных перестановок стандартных строк при постоянстве слоговой структуры (Режим доступа: http://www.smalleranimals.com/ zips/haikuss.zip, свободный. Данные соответствуют 10.02.09). Оценить степень серьезности стихов типа «november shivers / punished for forgotten crimes / the gravyjellied» - дело пользователя. Разумеется, это относится лишь к «атомарным» минижанрам вроде хайку. Для крупных и слитных художественных форм комбинаторика губительна - тут можно рассчитывать лишь на комический эффект. Так, отечественные спа-меры, стремясь сбить с толку фильтры, иногда добавляют к рекламе перетасованные в случайном порядке строки из «Евгения Онегина». ЛевинЮ.И. Логико-семиотический эксперимент в фольклоре // Семиотика и информатика. 1981. Вып. 16. С. 145-162.

CazamianL.F. Pourquoi nous ne pouvons définir l'humour // Revue gérma-nique. 1906. T. 2. P. 601-634.

Обоснование см.: Козинцев А.Г. Человек и смех. С. 109-132.

40

41

42

43

44