Комплексные судебные психолого-психиатрические экспертизы состояния необходимой обороны Текст научной статьи по специальности «Право»

СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ

© И.А. Кудрявцев, 2014 Для корреспонденции

УДК 340.692:343.228 Кудрявцев Иосиф Абакарович - доктор медицинских наук,

доктор психологических наук, профессор, главный научный сотрудник ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского» Минздрава России Адрес: 119991, г. Москва, Кропоткинский пер., д. 23 Телефон: (495) 637-50-77 E-mail: [email protected]

И.А. Кудрявцев

Комплексные судебные психолого-психиатрические экспертизы состояния необходимой обороны

Complex forensic psychological-psychiatric expert assessments of the state of justifiable defense

I.A. Kudryavtsev

ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной экспертизы им В.П. Сербского» Минздрава России, Москва

The Serbsky State Research Centre of Social and Forensic Psychiatry, Moscow

Изложены приоритетные теоретико-методологические подходы к экспертному освоению нормы о необходимой обороне, определяющей условия признания лица, совершившего юридически значимое упречное деяние, невиновным, исключающим квалификацию его действий как преступление. Посредством психологического анализа содержания ч. 2.1 базовой статьи 37 УК РФ и раскрывающего ее содержание Постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27.09.2012 № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» выделены критерии и положения, отражающие субъективную сторону деяния, подпадающего под критерии необходимой обороны. Обоснована необходимость экспертной оценки. Предложены психологические понятия и методы, позволяющие адекватно оценивать выделенные ключевые составляющие экспертной оценки в рамках комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (КСППЭ). Обоснована эффективность этой формы экспертного исследования, определены его предмет и основные задачи. Сформулированы типовые вопросы участников уголовного процесса, следствия и дознания к экспертам, отвечающие уровню современной компетенции КСППЭ, ответы на которые могут служить доказательством по делу, базой для правильного судебного решения.

Ключевые слова: необходимая оборона, психологические признаки необходимой обороны, комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (КСППЭ) состояния необходимой обороны, предмет и задачи КСППЭ состояния необходимой обороны, вопросы экспертам при определении необходимой обороны

Ф

Outlined are priority theoretical -methodological approaches to expert familiarization with the requirements of justifiable defense which defines

ф

СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ

the conditions of declaring innocent a person who committed a legally significant wrongful act, ruling out assessment of his deeds as a crime . Identified are criteria and provisions reflecting the subjective aspect of the deed that falls within the criteria of justifiable defense. This was done through psychological analysis of the contents of part 2.1 of basic clause 37 of RF Criminal code and the relevant Decree of the Plenary Session of the Supreme Court of the Russian Federation N 19 dated 27.09.2012 Moscow "On administration by courts of legislation about justifiable defense and infliction of injury during detention of a person who has committed a crime". Rationale is provided for the need of conducting expert assessment. Suggested are psychological concepts and methods that allow an adequate evaluation of designated key components of expert assessment as part of complex forensic psychological-psychiatric expert examination (VFPPEE). Validated is the efficacy of this type of expert investigation, its subject matter and basic goals. Formulated are standard questions addressed to experts by participants in a criminal case, investigation or inquiry that meet the current competence level of VFPPEE, responses to which may serve as evidence in a case, or basis for correct court decision.

Key words: justifiable defense, psychological signs of justifiable defense,

complex forensic psychological-psychiatric expert examination (VFPPEE) of the state of justifiable defense, subject-matter and goals of VFPPEE of the state of justifiable defense, questions to experts when defining the limits of justifiable defense

Анализ законодательных новел Уголовного кодекса (УК) РФ и постановлений Верховного суда РФ, разъясняющих правила адекватного применения норм уголовного законодательства, со всей очевидностью показывает, что основной вектор совершенствования Уголовного закона реализуется посредством последовательного расширения возможностей использования психологических знаний. При этом главными целями их применения, в соответствии с принципом справедливости (ст. 7 Основ УК РФ), являются создание гарантий против объективного вменения и обеспечение учета особенностей и состояний личности [6], рассматриваемой во взаимодействии с актуальной юридически значимой ситуацией. В конечном счете речь идет о психологическом раскрытии системы взаимодополняющих и взаимосвязанных юридических понятий и положений, наличие которых в своей совокупности определяет условия (предпосылки)уголовной ответственности за преступление как определенного вида человеческого поведения или констатирует обстоятельства, исключающие преступность деяния. Система этих юридических понятий имеет следующие атрибутивные признаки, позволяющие оценить актуальные для юридической квалификации деяния качества:

• воплощает личностный подход в уголовно-правовом регулировании;

• требует для своей интерпретации непосредственного использования профессиональных психологических знаний для детального анализа

психологических свойств и состояний личности обвиняемого; • осуществляет профессиональную детальную психологическую оценку (устанавливает или отрицает наличие) у лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, актуальных субъективных свойств, состояний и обстоятельств, исключающих преступность деяния. Последнее направление до настоящего времени остается психологически наименее обосновано и разработано. За исключением раскрытия психологических аспектов уголовной ответственности [5], а также проблемы оценки обоснованного риска [6], других фундаментальных попыток по существу не проводилось. Это в первую очередь касается норм, регулирующих невиновное причинение вреда, исключающее квалификацию деяния как преступления, - «состояния необходимой обороны». Такое положение дел резко контрастирует с глубокой разработанностью доказательной научной базы однородных судебно-психологи-ческих, судебно-психиатрических и комплексных судебных психолого-психиатрических экспертиз (КСППЭ) виновных (обвиняемых) лиц, потерпевших и свидетелей, с признанием и хорошей практической освоенностью правом (уголовным процессом) используемых при их оценке экспертных критериев и аргументов. С учетом сказанного основной вектор настоящей работы состоял в теоретико-методологическом устранении существующей диспропорции.

32

Целью настоящей работы является разработка экспертных подходов, и психологических оснований оценки состояния необходимой обороны в рамках КСППЭ. Как доказано экспертной практикой и многочисленными научными публикациями, именно она является наиболее эффективным средством в решении особо сложных и ответственных случаев правоприменения.

Отставание в разработке указанной проблемы во многом определялось крайней скудностью психологических дефиниций, которые были использованы законодателем при конструировании ст. 37 УК РФ.

Статья 37 УК РФ. Необходимая оборона

1. Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.

2. Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства.

2.1. Не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения.

3. Положения настоящей статьи в равной мере распространяются на всех лиц независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения, а также независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.

Как следует из содержания нормы, ее ключевая часть 2.1, доступная психологической интерпретации, содержит недостаточно конкретизированное условие: «неожиданность посягательства», влекущее «невозможность объективно оценить степень и характер опасности нападения».

Понятие «неожиданность» и его наиболее близкие содержательные эквиваленты (синонимы) в Толковом словаре русского языка Д.Н. Ушакова [7] «внезапность; непредвиденность» для су-

дебно-психологической экспертизы (СПЭ) и КСППЭ, в отличие от права, имеют сугубо субъективный смысл. Лишь в этом качестве они могут быть использованы как юридически значимые экспертные признаки, доступные профессиональной психологической оценке в аспекте наличия или отсутствия у обвиняемого способности «объективно оценить степень и характер опасности нападения». Однако при этом возникают 2 существенных затруднения:

1) недостаточная разработанность убедительных психологических экспертных признаков «субъективной неожиданности» нападения для лица, применившего необходимые превентивные оборонительные действия;

2) недостаточно убедительная доказательствен-ность для суда психологических аргументов наличия «субъективной неожиданности» нападения в восприятии и сознании обороняющегося лица.

Ссылка обвиняемого на наличие у него переживания этого состояния, имеющего психологическое значение сугубо внутреннего факта сознания, лишена признаков «очевидной»,понятной суду объективации, доступной проверке в уголовном процессе. В расчет чаще принимались только объективные критерии и обстоятельства внезапности, в частности подтвержденные свидетелями по делу. Это вело к неполноте и односторонности юридических оценок и было чревато объективным вменением - по сути дела являлось одной из его процессуальных предпосылок.

Психологическая объективация признака «неожиданности», согласно теории деятельности [2], может быть осуществлена лишь непрямым путем -с помощью учета феноменов сознания в деятельности, в том числе при совершении инкриминируемых субъекту деяний. При этом могут и должны быть использованы следующие психологические признаки (производные и следствия) подлинного переживания «неожиданности» нападения, повлекшие защитную агрессию:

• отсутствие в личном смысловом и операциональном опыте субъекта обвинения случаев восприятия идентичных или сходных (аналогичных) конфликтных ситуаций, способов совладения с ними: соответствующих запе-чатлений (энграмм) памяти, эффективных копин-говых действий, избегающего адаптивного поведения;

• дефицит времени на принятие взвешенного адаптивного решения вследствие крайней быстротечности эскалации брутальной агрессии, угрожающей сущностным ценностям объекта нападения;

• искаженный субъективный образ юридически значимой ситуации в связи с субъективными и объективными причинами ограничения поступления, переработки и оценки ситуации;

Ф

СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ

• нарушение регуляции поведения субъекта необходимой обороны вследствие юридически значимых провоцирующих действий атакующего его лица, приводящие к существенному редуцированию или/и выпадению звена оценки, блокаде ведущих базовых потребностей, искажению процесса принятия решений, недостаточно опосредованному социальными ценностями «полевому», сугубо ситуационно мотивированному, импульсивному поведению.

Как следует из приведенных теоретических положений, указанные критерии выполняют двуединую роль. Они маркируют наличие косвенных психологических (регулятивно-деятельностных) признаков «неожиданности» нападения и одновременно показывают, насколько глубоко, до какой степени была нарушена возможность юридически значимой психологической функции личности - возможности/ невозможности объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Таким образом, указанные признаки нарушения восприятия юридически значимой реально угрожающей ситуации, функционального состояния сознания и регуляции поведения позволяют экспертам не только косвенно установить наличие психологического субъективного эффекта «неожиданности» нападения на обороняющееся лицо, но и оценить глубину влияния такого нападения на нарушение регуляции самозащитных необходимых оборонительных действий. Другими словами, позволяет экспертам определить, могло или не могло обороняющееся лицо объективно оценить степень и характер опасности нападения.

Названные законодателем особенности функционирования 2 основных звеньев регуляции поведения - восприятия и оценки - могут быть связаны с общими нарушениями регуляции поведения, но могут носить избирательный характер, касаться нарушения дифференцированного анализа только одного аспекта регуляции - объективно оценить степень и характер опасности нападения. Понятие «объективно» здесь по смыслу ч. 2.1 ст. 37 УК РФ имеет значение «адекватно, правильно, в соответствии с реальными условиями ситуации нападения».

Однако в связи с отсутствием экспертной разработанности рассматриваемой психологической проблемы такие критерии преимущественно определялись и учитывались судом исходя фактически только из стандартов социальной и правовой культуры, предписаний нормосообразного конвенци-ального законопослушного поведения, требуемого законом уровня правосознания и долженствований обороняющегося субъекта.

Понятия «степень и характер опасности» в этом случае носят производный от рассмотренных стандартов характер. При этом «невозможность» их объективной оценки определялась судом как несостоятельность (неспособность) оборонявшегося субъекта, в силу объективно существующих причин и обстоятельств, правильно, не искаженно, гевр. «объективно», воспринимать и оценивать реальное содержание и актуальную угрозу («опасность») ситуации нападения. Другими словами, в основу оценок был положен приоритет правовых долженствований законопослушного субъекта, норм и стандартов поведения, предписываемых ему законом и моралью господствующей культуры. Опора преимущественно на такие критерии по существу нивелировала возможность учета субъективного фактора в генезисе необходимой обороны.

Положение в корне изменилось после принятия Верховным судом (ВС) РФ Постановления № 19 от 27.09.2012* [3]. В этом документе была впервые отмечена обязательность учета судами ряда ключевых психологических обстоятельств и психических состояний обороняющегося субъекта, необходимых для правильного решения вопроса о наличии у него состояния необходимой обороны (признания его деяния невиновными) или превышении ее пределов.

В частности, в п. 3 Постановления ВС РФ указывается на необходимость установить, «что у обороняющегося имелись основания для вывода о том, что имеет место реальная угроза посягательства». Такие основания для обороняющегося лица могут быть только субъективными, представлять собой акт рефлексии содержания его сознания. В этом качестве они зависят от степени полноты и реалистичности его восприятия, адекватности его актуальных оценок, особенностей моделирования и характера прогноза развития криминогенной ситуации, модуса принятия решений.

В п. 4 Постановления требование учета субъективного фактора выражено более определенно. Наряду с перечислением объективных признаков «неожиданности» нападения («время, место, обстановка и способ посягательства»), подлежащих анализу, здесь прямо указывается на необходимость принимать во внимание «также эмоциональное состояние оборонявшегося лица (состояние страха, испуга, замешательства в момент нападения и т.п.)». Как и объективные критерии, этот субъективный фактор отнесен к обстоятельствам, вследствие которых оборонявшийся не мог объективно оценить степень и характер опасности нападения (ч. 2 [2] ст. 37 УК РФ).

В п. 14 Постановления это предписание сформулировано столь же ясно. «Судам надлежит иметь

* Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 27.09.2012 № 19 г. Москва «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление».

в виду, что обороняющееся лицо из-за душевного волнения, вызванного посягательством, не всегда может правильно оценить характер и опасность посягательства и, как следствие, избрать соразмерные способ и средства защиты».

Важно отметить, что при оценке таких эмоциональных состояний специально указано на необходимость исключать из их числа «состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного общественно опасным посягательством» (п. 7 и 15 Постановления). При этом в качестве дифференцирующего юридического признака указано на содержание мотивации содеянного: «...для преступлений, совершенных в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения (аффекта), вызванного противоправными действиями потерпевшего (ст. 107 и ст. 113 УК РФ), характерно причинение вреда потерпевшему не с целью защиты». «Причинение вреда» в этих случаях происходит «под влиянием именно указанного волнения» (п. 15 Постановления). Такая формулировка критерия прямо указывает на необходимость определения особенностей мотивации содеянного (содержания и смысла реализующего поведение мотива-цели).

Необходимость учета субъективного фактора деяния - содержания сознания, способности к правильному прогнозу и оценке последствий своих действий - подчеркнуто в постановлении и при разъяснении ВС РФ превышения пределов необходимой обороны. Четко проводится та же мысль: «ответственность за превышение пределов необходимой обороны наступает только в случае, когда по делу будет установлено, что оборонявшийся осознавал, что причиняет вред, который не был необходим для предотвращения или пресечения конкретного общественно опасного посягательства» (п. 11).

Еще раньше, в п. 7 Постановления излагались аналогичные критерии. Указывалось, что состояние необходимой обороны может иметь место в том числе и в случаях, когда «защита последовала непосредственно за актом хотя и оконченного посягательства, но исходя из обстоятельств для оборонявшегося лица не был ясен момент его окончания и лицо ошибочно полагало, что посягательство продолжается». Здесь явно подразумевается необходимость психологического анализа содержания сознания обороняющегося лица, связанного с ситуационными влияниями и их производными. В частности должны быть рассмотрены ситуационные эмоциональные состояния (стресс, фрустрация), обусловленные ими особенности восприятия, имеющиеся комплексы посттравматического стрессового расстройства, те или иные нарушения психики, другие субъективные обстоятельства и их следствия, формирующие субъективный образ ситуации, количественное и качественное изме-

нение (искажение) звена ее актуальной оценки и прогноза поведения нападающего.

Особую юридическую и экспертную важность имеет п. 5 Постановления: «Необходимая оборона может быть признана правомерной независимо от того, привлечено ли посягавшее лицо к уголовной ответственности, в том числе в случае защиты от посягательства лица в состоянии невменяемости или лица, не достигшего возраста, с которого наступает уголовная ответственность» [3]. Здесь не только подтверждена конституциональная норма о равенстве всех лиц перед законом и недопустимости правовой дискриминации психически больных лиц, что имеет самостоятельное значение для их реабилитации. Здесь впервые сформулирован принципиально новый подход к невменяемым лицам, разведены 2 основания исключения вины и ответственности у обвиняемых, уничтожающие признаки преступления. При этом впервые отдан приоритет норме закона, исключающей любое стеснение свободы, в том числе и допускаемое или предписываемое уголовным законом принуждение. В частности имеется в виду принудительное лечение невменяемых лиц в случае экспертного установления у них, в соответствии с ч. 2 ст. 97 УК РФ, признаков связи «психических расстройств с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц».

В случае же наличия таких признаков речь может идти только о недобровольной госпитализации, которая принципиально отличается от принудительного лечения. Она назначается судом после 3-дневного исследования состояния больного комиссией специально уполномоченных врачей на основании их заключения, представленного суду, и может быть оспорена защитой в период его рассмотрения судом или на любом последующем этапе лечения в установленном Законом порядке.

Норма фактически близко соотносится с принятым в США подходом к психически больным, привлеченным к уголовной ответственности, где определение невменяемости не входит в атрибутивные функции уголовного права, но полностью передано в ведение защиты. Ходатайство защиты о назначении экспертизы на предмет установления невменяемости в этих случаях имеет официальный статус «защиты невменяемостью» [8] и применяется лишь по желанию обвиняемого или/и его адвоката при невозможности использования других правовых форм защиты.

Проведенное научное рассмотрение психологического содержания базовых юридических понятий, в предельно свернутом виде сформулированных в п. 1 ч. 2 ст. 37 УК РФ и содержательно развернутых в Постановлении ВС РФ № 19 от 27.09.2012, позволяет нам сделать вывод о целесообразности и необходимости использования КСППЭ в уголов-

Ф

35

ф

СУДЕБНАЯ ПСИХИАТРИЯ

ном процессе для оказания помощи сторонам (суду, обвинению, защите), органам предварительного следствия в более глубоком исследовании специальных вопросов психологического содержания, входящих в предмет доказывания по уголовным делам о необходимой обороне. В общем виде речь идет о психологической оценке процесса генезиса и качества саморегуляции поведения обороняющегося лица, учете влияния на его реализацию эмоционального, психопатологического (патопсихологического), ситуационного и возрастного факторов, исключающих вину и критерии преступления, в том числе и прежде всего преступный умысел. В соответствии со ст. 25 УК РФ, преступление признается совершенным умышленно, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления либо не желало, но сознательно допускало эти последствия или относилось к ним безразлично. Как видно из содержания этой ключевой статьи УК РФ, ее основные юридические дескрипторы («осознавало», «предвидело», «желало», «сознательно допускало», «относилось безразлично») наполнены сугубо психологическим содержанием.

Проведенный психологический анализ п. 1 ч. 2 ст. 37 УК РФ и Постановления ВС РФ от 27.09.2012 [3] позволяет еще раз подчеркнуть, что научно обоснованно наиболее полно и адекватно выделенные выше психологические аспекты юридических понятий и положений могут быть раскрыты только экспертным путем, причем наиболее эффективно -КСППЭ.

Исходя из содержания указанного в этих основополагающих документах субъективного фактора инкриминируемого деяния, имплицитно или явно сформулированных психологических положений предметом такой КСППЭ являются предпосылки, компоненты и качественные особенности процесса саморегуляции упречных действий, влияющие на возможность обороняющегося лица «объективно оценить степень и характер опасности нападения».

В задачи такой КСППЭ входит психологическое и психиатрическое раскрытие следующих аспектов саморегуляции юридически значимого поведения.

1. Установление личностных и познавательных особенностей субъекта необходимой обороны, глубинных травмирующих его психику неосознаваемых или не полностью осознаваемых конфликтных комплексов, как базовых условий, влияющих на генезис и качество регуляции поведения, возможность/невозможность «объективно оценить степень и характер опасности нападения».

2. Оценка уровня и качества восприятия и сознания, выяснение (определение) базисного и акту-

ального субъективного образа мира, менталитета обороняющегося лица.

3. Установление содержания, интенсивности и глубины эмоционального фактора, его психологической формы: стресс, фрустрация, шок, катастрофическое поведение, паника и др.

4. Установление степени новизны и неожиданности развития актуальной юридически значимой ситуации для обороняющегося лица, достаточности/недостаточности его внутренних личностных и ментальных ресурсов для адекватной оценки, моделирования и прогнозирования развития угрожающей ситуации, наличия/отсутствия эффективных приемов совладающего поведения для ее конвен-циальной неагрессивной нейтрализации.

5. Установление влияния возрастного фактора саморегуляции.

6. Установление наличия, характера и глубины психопатологического фактора, его вклада в юридически значимую дизрегуляцию поведения.

7. Решение вопроса о необходимости обязательного лечения обороняющихся лиц, совершивших упречные действия в состоянии необходимой обороны, которые вследствие наличия у них психического расстройства не могут осознавать характер и общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими.

Вопросы экспертам сторонами уголовного процесса могут быть сформулированы в такой форме.

1. Страдает ли N. каким-либо психическим расстройством? Если да, то мог ли обвиняемый вследствие него (его наличия) осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими во время совершения инкриминируемых ему деяний?

2. Если обвиняемый не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или руководить ими в тот период, то нуждается ли он в принудительных либо иных мерах медицинского характера, если да, то каких именно?

3. Находился ли обвиняемый в момент совершения инкриминируемого ему деяния в состоянии аффекта либо ином эмоциональном состоянии, лишающем его возможности объективно (правильно, адекватно) оценить степень и характер опасности нападения.

4. Каковы индивидуально-психологические особенности обвиняемого? Оказали ли они существенное влияние на его поведение и восприятие угрожающей ему ситуации во время совершения инкриминируемого ему деяния?

5. Носило ли поведение потерпевшего субъективно внезапный характер для лишающий его возможности правильно (объективно) оценить степень и характер опасности нападения?

6. Имелись ли у N. состояния страха, испуга, замешательства в момент конфликтного взаимодействия с потерпевшим? Если да, то не препятс-

36

твовали ли они возможности N. правильно оценить характер и опасность угрожающего поведения потерпевшего?

7. Какое смысловое содержание имела актуальная криминогенная ситуация в сознании N. в период обострения межличностного конфликта с потерпевшим? Воспринимал ли N. поведение потерпевшего в это время как реальную неотвратимую угрозу (опасность) для своей жизни (и жизни бывших с ним людей)?

8. Были ли достаточны личностные и ментально-познавательные ресурсы имеющиеся у него опыт и стиль поведения в угрожающих конфликтных ситуациях, способы преодоления жизненных затруднений и препятствий в реализации базовых потребностей для неагрессивного выхода N. из актуальной ситуации нападения на него потерпевшего?

В настоящем сообщении не приведены конкретные наблюдения случаев КСППЭ состояния необходимой обороны, которыми мы располагаем. Свою задачу мы видели в приоритетной попытке изложить

И.А. Кудрявцев

теоретико-методологические подходы к освоению совершенно не освоенной судебной экспертизой области уголовного процесса, устанавливающего условия признания лица, совершившего юридически значимое деяние невиновным, исключающим квалификацию его действий как преступление. Нашей основной целью было привлечь внимание участников уголовного процесса (суд, обвинение, защиту) и предварительного следствия, равно как и судебных экспертов-психологов и экспертов-психиатров, к возможности решения вопросов, связанных с установлением состояния необходимой обороны, с помощью КСППЭ. Реализованный в ней наиболее эффективный современный системный экспертный подход [2] позволяет использовать эту форму в качестве инструмента «более глубокого исследования специальных вопросов психологического содержания, входящих в предмет доказывания по уголовным делам» [1, 4]. Дальнейшие исследования в этой области мы видим в проверке на практике, конкретизации и совершенствовании намеченных критериев.

Литература

1. Кудрявцев И.А. Комплексная судебная психолого-психиат- 4. рическая экспертиза (научно-практическое руководство). - 5. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 497 с.

2. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. - 6. М., 1975.

3. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 г. № 19 г. Москва «О при- 7. менении судами законодательства о необходимой обороне

и причинении вреда при задержании лица, совершившего 8. преступление» // Российская газета, 03.10.2012.

Романов В.В. Юридическая психология. - М.: 1998. - С. 80. Ситковская О.Д. Психология уголовной ответственности. -М.: Норма, 1988.

Ситковская О.Д. Психологический комментарий к отдельным статьям Уголовного Кодекса Российской Федерации. - М., 2009. - 182 с.

Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д.Н.Ушакова. Репринтное издание. - М., 2000. Maloney M.P. A clinician's guide to forensic psychological assessment. - N.Y., London: The Free Press, 1985. - 375 p.

#