CC BY
76А. В. Ворохобов, кандидат богословия, кандидат философских наук, доцент Нижегородской духовной семинарии
УДК. 291.11
Kоммунизм как религия в философии христианского реализма Райнхольда Нибура
Аннотация: Целью данной статьи является рассмотрение коммунизма в качестве религии в творчестве американского религиозного философа и теолога Райнхольда Нибура. Исходя из представления о религии как ультимативной преданности чему-либо, а также из безоговорочной веры многих коммунистов в постулаты своей идеологии и наличия в коммунизме традиционно религиозного видения истории, мыслитель приходит к выводу, что коммунизм, по сути своей, есть явление религиозное. Хотя отношение к коммунизму со стороны Р. Нибура было неоднозначным, тем не менее, он считал коммунизм адекватным
средством для решения социальных и политических проблем своего времени.
Ключевые слова: Райнхольд Нибур, коммунизм, марксизм, религия, христианство.
Райнхольд Нибур (1892-1971) был, пожалуй, наиболее влиятельным американским религиозным философом XX в.1, влияние которого на американскую религиозную и общественно-политическую мысль является ощутимым и в настоящее время. По справедливому замечанию Т. В. Зоновой, «в обстановке новейшего кризиса и в связи с настоятельной необходимостью переосмыслить базисные основы международной политики имя этого мыслителя снова оказывается на слуху»2. Исторический контекст творчества Райнхольда Нибура включает в себя великую депрессию, две разрушительные мировые войны, холокост, Хиросиму и Нагасаки, войну во Вьетнаме, Холодную войну, стремительное технологическое развитие и угрозу атомного уничтожения. Репрезентативными фигурами того времени были А. Гитлер и И. Сталин. В США — такие люди, как Гарри Трумэн, Джозеф Маккарти и Генри Форд, воплощавшие в себе наиболее тонкую разновидность гордыни. Человеческое самовозвеличивание, его крах и трагические последствия были контекстуальными лейтмотивами творчества Р. Нибура. Комментаторы наследия Р. Нибура подчеркивают, что он всегда обращался к людям, имеющим общественный вес3. «Нибура справедливо называли пророком для сильных. Его критика, прежде всего, направлена на иллюзии сильного»4. Религиозно-политическая мысль Р. Нибура обусловлена его установкой на христианский реализм (что является самоназванием его философской системы, ориентированной на библейский материал и творчество Блаженного Августина) и зависима от влияния сентиментального американского пацифизма, обусловленного территориальным изоляционизмом, а также американского имперского мессианизма, связанного с экономическими и военными возможностями США. Творчество Р. Нибура включает в себя марксистские, социалистические и особенно демократические ориентации, а сам мыслитель уверен, что эсхатологическая гармония,
исповедуемая христианством, должна иметь свое частичное отражение в актуальном устройстве земной действительности5. Будучи крупным экспертом в области политической идеологии и социальной политики, Р. Нибур положительно оценивает наличие разногласий между идеализмом и реализмом, поскольку высокие идеалы и принципы обладают для него первостепенной значимостью, а оптимальный результат, с его точки зрения, зачастую является результатом компромисса. Весьма интересной, в связи с вышесказанным, представляется позиция мыслителя по поводу соотношения религии и коммунизма в контексте событий, происходивших в Советском Союзе в 1930-е гг.
Размышляя о пропагандировавшейся в СССР «наивной вере» в то, что «коллективизация плюс индустриализация создадут новый рай», Р. Нибур утверждает, что хотя коммунизм и заявляет о своей надежной философской обоснованности, базирующейся на социальной практике, однако в действительности он является ни чем иным, как новой религией, чьи «достоинства и пороки являются достоинствами и пороками религии»6. В данном контексте религия в ее наиболее общем значении означает безоговорочную преданность чему-либо, и Р. Нибур полагает, что коммунизм подпадает под это широкое определение религии. Философия коммунизма, с его точки зрения, обладает метафизическим измерением для своих наиболее фанатических приверженцев. Рвение, проявляемое коммунистами при распространении своего учения, является по своей природе религиозным. Хроме того, по его мнению, религиозный характер коммунизма также проявляется в его ненависти к традиционной русской крестьянской религиозности. «Это происходит потому, что это религия, которая в конечном счете базируется не на разуме, но на акте вере, который выражает себя в жестокости относительно конкурирующей религии»7.
Р. Нибур классифицирует коммунизм как религию на основании того колоссального воздействия, которое он оказывал на своих последователей, будь то их фанатичная преданность делу коммунизма или их ненависть к традиционной религии. Руководствуясь тем, что
любая религия обладает потенциалом для формирования социальных программ, Р. Нибур проводит аналогию с коммунизмом, где огромные силы, брошенные на выполнение первой пятилетки, фактически были образованы из глубоко укоренившейся веры. «Коммунизм — это религия смешанных этических ценностей, но его энергия доказывает, что это религия»8. Кроме того, если коммунизм — это научное мировоззрение, как утверждают его адепты, то он не может быть адекватной основой для социальных действий. Факты истории пренебрегают научным анализом и точностью заключений. Таким образом, «философии, которые пытаются гармонизировать непокорные факты, в независимости от своих научных притязаний, всегда имеют в себе элемент религии»9. Другими словами, любая философия жизни, и коммунизм здесь не исключение, имеет тенденцию рассматривать факты истории с определенной позиции. Такая перспектива, в свою очередь, определяется тем, как «поколение или индивидуум воспринимают смысл жизни и то, что они считают ультимативно важным»10. Несмотря на то, что философия коммунизма отрицает наличие в себе каких-либо метафизических притязаний, но ее уверенность в конечном триумфе пролетарской революции, по сути, представляет собой «мистическую сверхразумную веру в то, что нечто в природе реальности само по себе является гарантией этого триумфа»11.
Характеристика коммунизма в качестве религии не означает, что Р. Нибур рассматривает его как явление исключительно или преимущественно отрицательное. Катастрофически-апокалиптический взгляд на историю весьма импонирует мыслителю. По сравнению с верой в прогресс, которую Р. Нибур расценивает как религиозную догму коммунизма (он не рассматривал прогресс как нечто автоматическое, хотя и считал его неизбежным), катастрофически-апокалиптическое видение истории казалось ему более реалистичным. Апокалиптическая идея в коммунизме, выражающаяся в уверенности, что история движется к катастрофе, из которой выходит новый мир, гармонирует с подходами самого Р. Нибура. Несмотря на все недостатки, Р. Нибур считает, что апокалиптический взгляд является «мощным стимулом к социальным
действиям», которые крайне необходимы западному миру12. Такое апокалиптическое убеждение сочетает в себе оптимистический и пессимистический детерминизм, где пессимизм возвышает человека над процессами истории, делая его способным судить об этих процессах с точки зрения его идеала, тогда как оптимизм спасает от отчаяния, обещая, что так или иначе победа будет достигнута.
Р. Нибур полагал, что «в политике энергия важнее, чем научная мысль, по крайней мере для утверждения какого-либо режима»13. Поэтому в то время пока западный мир нащупывал пути для выхода из депрессии, коммунистическая религия, сочетавшая в себе пессимизм и оптимизм, бросала вызов оптимистическому, но социально бессильному христианскому либерализму. Хотя Р. Нибур и критиковал некоторые аспекты коммунизма, такие, к примеру, как игнорирование интересов отдельно взятого человека, однако, без сомнения, он был впечатлен коммунизмом как стимулом к устойчивому социальному развитию — благодаря этой уникальной комбинации в нем пессимизма и оптимизма. Чем более усугублялась Великая депрессия, тем больше Р. Нибур интересовался коммунизмом. Размышляя о нищете бедных и эгоизме богатых, Нибур понял механизм действия апокалиптизма коммунистической религии, так как, с его точки зрения, религия «всегда была цитаделью надежды, которая строится на краю отчаяния»14.
В своей знаменитой работе «Нравственный человек и безнравственное общество», опубликованной в 1932 г., Нибур очевидно находится под впечатлением коммунистических идей, решительно выступая во имя обездоленных. Р. Нибур утверждает, что коммунизм неизбежно станет значимой силой в современном обществе, и это нужно приветствовать15. Идея этой книги заключается в том, что «необходимо провести четкое различие между моральным и социальным поведением отдельных лиц и социальных групп, национальных, расовых и экономических; и это различие оправдывает и требует политического контроля, который чисто индивидуалистическая этика должна всегда находить смущающим»16. Направляя свою критику в сторону моралистов, социологов и педагогов,
игнорирующих политическую компоненту в борьбе за социальную справедливость, мыслитель утверждает, что «когда коллективная власть, будь то в форме империализма или классового господства, эксплуатирует слабость, она никогда не может быть убрана, если только против нее не восстанет другая власть»17. То есть законность и возможность достижения справедливости силой не вызывают у Р. Нибура сомнений. Комментируя марксистскую догму о классовой борьбе, Нибур соглашается с тем, что она в целом является правильной интерпретацией того, как рабочий класс воспринимает общество и историю. Марксистский социализм становится социально-политической философией самого Нибура. Солидаризируясь с «Критикой политической экономии» К. Маркса и «Экономической интерпретацией истории» Ф. Энгельса, Р. Нибур утверждает, что они настолько разумны, что «немногие экономисты или историки откажутся от такой интерпретации истории»18. По словам Д. И. Победаша, Р. Нибур исходит из того, что «различные политические и экономические обстоятельства могут приводить к различиям в восприятии социалистической теории разными нациями в разное время... однако, по его словам, невозможно отрицать тот факт, что социализм — более или менее марксистский,— является политическим кредо индустриального рабочего западной цивилизации»19. Взаимоотношения социальных классов в обществе, в конечном итоге, являются борьбой за власть. Поскольку культурные, нравственные и религиозные силы относятся к идеологической надстройке, рационализирующей классовые интересы, которые закрепляют право собственности на средства производства, то эта сила может быть устранена только с помощью другой силы.
Р. Нибур обнаружил в марксистском понимании истории еще один религиозный подтекст коммунизма, делающий его столь привлекательным с точки зрения эксплуатируемых и обездоленных. Одобряя учение К. Маркса о миссии пролетариата, Нибур отмечает, что «это больше, чем доктрина. Оно драматично и, в некоторой степени, является религиозной интерпретацией судьбы пролетариата. В таких прозрениях,
как это, более, чем в экономике, можно раскрыть истинное значение Маркса»20. Он видит сходство между коммунизмом и христианством, не в последнюю очередь в отношении «хилиастической надежды», которая, по его мнению, присутствует в любой живой религии. Везде, где религия касается проблем общества, она всегда продуцирует какой-либо вид хилиазма. Коммунизм, проецируя идеальное общество, где люди живут по принципу «от каждого по способностям, каждому по потребностям», дает необходимую надежду жертвам индустриализации и капитализма. Таким образом, Р. Нибур предполагает, что «современная коммунистическая мечта о совершенно равном обществе является секуляризированной, но по существу религиозной версией классической религиозной мечты»21. Если бы христианство было бы восстанием рабов (Ф. Ницше), то коммунизм был бы всего лишь еще одним видом такого восстания, восстанием слабых, а не кротких. Если христианская незначительность надеется на то, что духовные силы наделяют силой кротость, то пролетариат, в том же духе, полагает, что история на его стороне и, таким образом, готов посвятить себя всей душой служению своему делу. Более того, Р. Нибур предполагает, что милленаристиче-ское упование коммунизма в определенном смысле превосходит христианское упование. Во-первых, хилиастическая надежда коммунизма сбалансирована его акцентом на катастрофу, так как коммунизм «пессимистично относится к современным тенденциям в обществе и видит, что они ведут к катастрофе»22. Катастрофическое чувство коммунизма коррелируется с собственными ощущениями Р. Нибура, полагавшего, что западное общество целенаправленно движется к чему-то ужасному. В работе «Размышления о конце эры» он отмечает значительное соответствие коммунистического апокалиптизма тяжелому политическому и экономическому положению капиталистических стран. Либеральное христианство, со всеми его надеждами на лучшее общество, не могло больше претендовать на связь с реальностью. Мечтой коммунизма является попытка «извлечь победу из поражения в стиле великой драмы и классической религии»23, что, к примеру, выражается в мысли К. Маркса
о том, что бедственное социальное положение пролетариата станет предвестником его окончательной победы. Кроме того, коммунистическая хилиастическая мечта превосходит христианскую: «по сравнению с религиозно-этическими мечтами христиан, религиозно-политические мечты марксистов имеют безотлагательную значимость»24. Политические идеалы, в отличие от нравственных, имеют большие шансы на реализацию в истории. В свете приверженности коммунизма справедливости и равенству для Р. Нибура коммунистическая надежда видится более реалистичной, чем христианская любовь.
Уже упоминавшаяся работа Р. Нибура «Размышления о конце эры» знаменует собой водораздел в восприятии мыслителем коммунизма как религии, а также указывает на роль либерального христианства в построении либерального общества. Хотя до этого Р. Нибур и критиковал коммунизм за его утопизм и фанатизм, однако в целом оценивал его позитивно, в качестве привлекательной апокалиптической религии. Давая смысл и надежду миллионам несчастных людей, коммунизм представляет собой, с точки зрения мыслителя, серьезный вызов христианству как моральному источнику социальных действий. Что касается роли христианского либерализма, неадекватного и не связанного с реальностью, Р. Нибур не нашел конструктивного подхода для его спасения и соотнесения с актуальными проблемами. Однако рост нацизма в Германии в сочетании с откровениями о жестокостях советского коммунизма постепенно подвигли Р. Нибура к тому, что он стал видеть коммунизм в несколько ином свете. С середины 1930-х гг., как видно в «Размышлениях о конце эры», опасности коммунизма затмевают в крупных работах Нибура достоинства марксистской альтернативы. В это же время он начал разрабатывать новую христианскую политическую этику. В этой работе Р. Нибур приходит к выводу, что современная либеральная культура неспособна направить дезориентированное поколение, столкнувшееся с распадом социальной системы. Адекватное руководство, с его точки зрения, может быть найдено лишь через радикальную политическую ориентацию и консервативные религиозные убеждения.
В целом, тезис Р. Нибура в этой книге соответствует его предыдущим работам, сводясь к тому, что капиталистические организации, будучи безнравственными, сами никогда не откажутся от своей власти, и, следовательно, пролетариат для достижения справедливости должен прибегнуть к борьбе за власть.
С усилением нацизма в западной Европе и обострения депрессии в капиталистическом мире Р. Нибур стал ощущать, что демократия умирает, а большинству современных капиталистических стран суждено сползти в фашизм. По его мнению, возникновение фашизма частично связано с недостатками коммунизма. «Эгоизм и мстительность коммунизма,— утверждал он,— грозят западному миру десятилетиями междоусобицы, потому что он ограничивает базу политической силы рабочего и его границы в качестве действующего лица нового единства цивилизации»25. Классы, отвергнутые пролетариатом, в итоге были подтолкнуты в объятия его врагов. Отмечая ранее фанатизм и зверства советского коммунизма, с появлением фашизма, стремительно распространявшегося по Европе, он взглянул на эту проблему под другим углом, предположив, что жестокость коммунизма могла косвенно повлиять на происходящее в Западной Европе. Используя раскулачивание в СССР в качестве примера, Р. Нибур заявил, что «это опасное варварство» было вызвано духом мести и справедливости, присущими коммунизму. Пролетариат склонен идентифицировать специфическое зло с принципом зла как такового, прославляя себя как бескорыстный инструмент справедливости и раскрывая в такой справедливости свой эгоизм. Р. Нибур полагает, что «эгоистический и мстительный элементы в духе справедливости не признаются самой основой ее чрезмерной жестокости»26. Пролетариат проявляет такую жестокость, истребляя своих врагов, поскольку он находится под действием иллюзии, что справедливость на его стороне и что он сам способен устранить несправедливость. Именно это объясняет безжалостность уничтожения советскими коммунистами их классовых врагов, таких, к примеру, как кулаки. Р. Нибур отмечает, что понятие «кулак», первоначально означавшее
богатых крестьян-ростовщиков, было распространено на всех крестьян, которые сопротивлялись коллективизации,— и это может быть хорошим примером того, насколько радикальным способен стать дух мести, когда жестокость осуществляется во имя правосудия. В связи с этим Нибур пишет следующее: «Энергия, с которой русский коммунист подчиняет крестьянина интересам коллективистского индустриального общества, является интересным примером бессознательного империализма группы, выражающей себя в преданности тому, что она считает универсальным принципом»27. При этом, следуя линии Блаженного Августина в разграничении людей на детей «света» и детей «тьмы» (у Августина, соответственно, град Божий и град земной), Р. Нибур приходит к выводу, что при всех недостатках марксизма и коммунизма люди, которые их исповедуют, тем не менее являются «детьми света», поскольку их вера не цинична, а сентиментальна, хотя эту веру и используют с успехом «дети тьмы»28.
Таким образом, восприятие Р. Нибуром религии и коммунизма связано с мыслью о религиозном характере коммунизма, исходя из представления о религии, связанном с понятием об ультимативной преданности. Полагая, что политическое движение для достижения успеха должно быть религиозным, Р. Нибур осознал религиозный характер советского коммунизма. Его поразила та сила, с которой коммунистическая религия стимулировала советский народ в стремлении к лучшему обществу. По мере того, как в 1930-е гг. мыслитель разочаровывался в бессильном либеральном христианстве, которое не могло ничего сделать для разрешения глубокого социального кризиса, усиливался его интерес в отношении катастрофического видения коммунизма, сочетающего в себе оптимизм и пессимизм при решении актуальных проблем29. Хотя распространение фашизма и постепенное раскрытие жестокости коммунизма заставило мыслителя уделять больше внимания отрицательным сторонам коммунистической религии, к середине 1930-х гг. он все-таки продолжал считать, что адекватная политическая практика должна быть в своих подходах марксистской, поскольку капитализм,
как соперник коммунизма, с его точки зрения, находился на последней стадии своего распада.
Библиография
1. Ворохобов А. В. Антропологическое осмысление концепта «природа» в творчестве Райнхольда Нибура // Евразийский юридический журнал. М., 2016. № 9 (100).
С. 358-361.
2. Ворохобов А. В. Философско-антропологический анализ структуры человеческой личности в творчестве Райнхольда Нибура // Философская мысль. 2018. № 3. С. 37-50.
3. Ворохобов А. В. Экзистенция и грех в религиозно-философском наследии Райнхольда Нибура // Труды Нижегородской духовной семинарии. Н. Новгород: Ридо, 2016. Вып. 14. С. 7-30.
4. Зонова Т. В. Христианские мыслители Запада о холодной войне, тоталитаризме и коммунизме: сравнительный анализ концепций Райнхольда Нибура и Джорджо ЛА Пира // Сравнительная политика. М., 2012. №4 (10). С. 4-11.
5. Победаш Д.И. «Дети света»: моральное оправдание Р. Нибуром сотрудничества США с СССР в борьбе с нацизмом // Известия Уральского государственного университета. Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. 2011. Т. 86. № 1. С. 112-119.
6. Тимофеев И. Н. Разгадать «Энигму»: Барак Обама сквозь призму этического реализма Рейнхольда Нибура // Вестник МГИМО-Университета. 2010. № 4. С. 261-270.
7. Brooks D. Obama, Gospel, and Verse. New York Times, April 26, 2007.
8. Niebuhr R. The Religion of Communism // The Atlantic Monthly. Vol. 147. № 4 (April, 1931). P. 462-470.
9. NiebuhrR. Moral Man in Immoral Society: A Study in Ethics and Politics / R. Niebuhr. New York, Scribner's, 1932. 314 p.
10. Niebuhr R. The Children of Light and the Children of Darkness. New York: Charles Scribner's Sons, i960. 224 p.
11. Niebuhr R. Reflections on the End of an Era. New York: Charles Scribner's Sons,
i934. P. i75. 245 p.
12. Raines J. C. Sin as Pride and Sin as Sloth // Chriftianity and Crisis. February 3, i969. P. 4-8.
13. Takacs Fuie A. Being Human Before Gad: Reinhold Niebuhr in Feminift Minors // Reinhold Niebuhr (1892-1971): A Cenrenary Appraisal / Eds. D. Hall & G. Gaudin. Atlanta: Scholars Press, 1994. P. 34-36.
14. Veldhuis R. Realism versus Utopianism? Reinhold Niebuhr's Chriftian Realism and
the Relevance of Vtopian Thought for Social Ethics. Assen, The Netherlands: van Gorcum
& Co., 1975. 189 p.
Примечания и библиографические ссылки
1. См., напр.: Ворохобов А. В. Экзистенция и грех в религиозно-философском наследии Райнхольда Нибура // Труды Нижегородской духовной семинарии. Н. Новгород: Ридо, 2016. Вып.14. С. 7-30; Ворохобов А. В. Антропологическое осмысление концепта «природа» в творчестве Райнхольда Нибура // Евразийский юридический журнал. М., 2016. № 9 (100). С. 358-361; Ворохобов А. В. Философско-антропологический анализ структуры человеческой личности в творчестве Райнхольда Нибура // Философская мысль. 2018. № 3. С. 37-50.
2. См.: Зонова Т. В. Христианские мыслители Запада о холодной войне, тоталитаризме и коммунизме: сравнительный анализ концепций Райнхольда Нибура и Джорджо ЛА Пира // Сравнительная политика. М., 2012. №4(10).
C. 4. Очередной всплеск интереса к творчеству Р. Нибура был вызван статьей в «New York Times» от 2007 г., в которой журналист Дэвид Брукс интервьюировал сенатора Барака Обаму. Во время интервью он спросил Б. Обаму: «Вы когда-либо читали Райнхольда Нибура?» Б. Обама ответил: «Я люблю его. Он — один из моих любимых философов» — BrooksD. Obama, Gospel, and Verse. New York Times, April 26, 2007. Воодушевленные таким ответом, в 2009 г. ведущие журналисты США собрались на симпозиум под названием «Любимый теолог Обамы? Краткий курс о Райнхольде Нибуре». Ср.: Тимофеев И. Н. Разгадать «Энигму»: Барак Обама сквозь призму этического реализма Рейнхольда Нибура // Вестник МГИМО-Университета. 2010. № 4. С. 261-270.
3. См.: Raines J. C. Sin as Pride and Sin as Sloth // Chriftianity and Crisis. February 3, 1969. P. 4-8; Takacs Fuie A. Being Human Before Gad: Reinhold Niebuhr in Feminift Minors // Reinhold Niebuhr (1892-1971): A Cenrenary Appraisal. eds.
D. Hall & G. Gaudin. Atlanta: Scholars Press, 1994. P. 34-36.
4. Veldhuis R. Realism versus Utopianism? Reinhold Niebuhr's Chriftian Realism and the Relevance of Vtopian Thought for Social Ethics. Assen, The Netherlands: van Gorcum & Co., 1975. P. 49.
5. Р. Нибуру принадлежит следующее, ставшее афоризмом выражение: «Способность людей к справедливости делает демократию возможной, тогда как склонность людей к несправедливости делает демократию необходимой», поскольку «безответственная и неконтролируемая сила является источником величайшей несправедливости» — Niebuhr R. The
Children of Light and the Children of Darkness. New York: Charles Scribner's Sons, 1960. P. xiii.
6. Niebuhr R. The Religion of Communism // The Atlantic Monthly. Vol. 147, № 4 (April, 1931). P. 462.
7. Ibidem.
8. Ibidem. P. 468.
9. Ibidem. P. 463.
10. Ibidem.
11. Ibidem.
12. См.: Ibidem.
13. Ibidem. P. 468.
14. Niebuhr R. Moral Man in Immoral Society: A Study in Ethics and Politics // R. Niebuhr. New York, Scribner's, 1932. P. 62.
15. См.: Ibidem. P. 223.
16. Ibidem. P. xi.
17. Ibidem. P. xii.
18. Ibidem. P. 145.
19. Победаш Д.И. «Дети света»: моральное оправдание Р. Нибуром сотрудничества США с СССР в борьбе с нацизмом // Известия Уральского государственного университета. Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. 2011. Т. 86. № 1. C. 114.
20. Ibidem. P. 154.
21. Ibidem. P. 61.
22. Ibidem. P. 62.
23. Ibidem. P. 154.
24. Ibidem. P. 156.
25. NiebuhrR. Reflections on the End of an Era. New York: Charles Scribner's Sons, 1934. P. 175.
26. Ibidem. P. 168.
27. Ibidem. P. 172.
28. См.: NiebuhrR. The Children of Light and the Children of Darkness. New York: Charles Scribner's Sons, 1960.
29. Примечателен факт, что когда в 1950 г. Госдепартамент США, приглашая Р. Нибура на должность консультанта, решил проверить его «лояльность», то агент, занимавшийся этой проверкой, сообщил, что сведений о принадлежности Р. Нибура к коммунистической партии нет, но при этом он не знает ни одного другого человека, который был бы связан со столькими
коммунистическими организациями и не был бы коммунистом, а публичные лекции мыслителя настойчиво подталкивают слушателей к принятию коммунистического мировоззрения — См.: Победаш Д.И. «Дети света»: моральное оправдание Р. Нибуром сотрудничества США с СССР в борьбе с нацизмом. Указ. изд. ^ 119.
