CC BY
54
I. ПОЛИТОЛОГИЯ (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 23.00.00)
1. ТЕОРИЯ И ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ, ИСТОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 23.00.01)
1.1. КОММУНИКАЦИЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ: ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕЙ И ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫХ МОДЕЛЕЙ В ЗАПАДНОЙ
ПОЛИТОЛОГИИ
Тарасова Елена Гельевна, старший преподаватель
Место работы: Российский государственный аграрный университет имени К.А. Тимирязева
irina.mirosh@gmail.com
Аннотация
Задача: коммуникация представляет собой один из важнейших путей и механизмов политической социализации, без анализа которого невозможно адекватное понимание этого социального процесса. В 70-е годы XX века в западной науке начало складываться отдельное направление, связанное с изучением коммуникативных аспектов интеграции личности в политическую систему. На сегодняшний день соответствующая литература насчитывает сотни публикаций, которые нуждаются в систематизации, а также анализе содержащихся в них идей и моделей. Такой анализ является безусловно необходимым как для дальнейшего развития теоретических представлений о политической социализации, так и для решения практических задач в этой сфере. В статье предпринята попытка представить краткий обзор, проследить эволюцию и дать общую оценку важнейших теорий и моделей, используемых в зарубежных исследованиях политической социализации для описания и анализа коммуникативных аспектов этого процесса.
Методология: автором статьи применялись исторический, сравнительный и системный методы, позволившие показать трансформацию представлений западных исследователей о роли различных видов коммуникации в политическом развитии личности, выявить место той или иной концептуальной рамки в объяснении социализирующих эффектов коммуникативных процессов.
Результаты: выделены, систематизированы основные теории и модели, разработанные в рамках коммуникативного направления исследований политической социализации; показана их эволюция, начиная с 1970-х гг. по настоящее время; дана общая оценка их эвристической и практической значимости.
Оригинальность: в работе впервые предпринята попытка выделить и описать коммуникативное направление в исследовании политической социализации; статья может быть полезна специалистам, интересующимся проблемами пропаганды, политического формирования и развития личности.
Ключевые слова: массовая коммуникация; межличностная коммуникация; политическая социализация; политические ориентации; политические установки.
COMMUNICATION AND POLITICAL SOCIALIZATION: THE EVOLUTION OF IDEAS AND EXPLANATORY MODELS IN WESTERN POLITICAL SCIENCE
Tarasova Elena G., Senior Lecturer
Place of employment: Russian State Agrarian University
irina.mirosh@gmail.com
Abstract
Objective: communication is one of the most important ways and mechanisms of political socialization without analysis of which it is impossible to adequately understand this social process. In the 70s of the 20th century, in Western political science a separate direction related to studying of communicative aspects of political socialization began to form. Today the literature on this issue has hundreds of publications that need to systematize and analyze the ideas and explanatory models contained in them. Such an analysis is absolutely necessary for both further development of the theory of political socialization and the solution of practical problems. This article is an attempt to present a brief review, to trace evolution of the theories and explanatory models, used in Western political science to describe communicative aspects of political socialization.
Method: historical comparative and systemic methods were used. They allowed to show the transformation of views of Western researchers on the role of various types of communication in the political development of the individual and to identify the place of a particular model in explaining socializing effects of communicative processes.
Results: the main theories and models developed within communicative perspective in the study of political socialization were identified; the evolution of views of Western researchers on the communicative aspects of political socialization was shown; general assessment of the heuristic and practical significance of the models considered was presented.
Originality: this paper is the first attempt to identify and to describe communicative direction in studying of political socialization; the article may be useful for those interested in problems of propaganda and political development of the individual.
Keywords: mass communication, interpersonal communication, political socialization, political orientations, political attitudes.
Коммуникация представляет собой один из важнейших путей и механизмов политической социализации. Не случайно в 70-е годы XX века в зарубежной науке начало складываться отдельное направление, связанное с изучением коммуникативных аспектов интеграции личности в политическую систему.
Коммуникативное направление в анализе политической социализации на Западе представлено большим числом самых разнородных публикаций, которые можно разделить на две большие группы: первая и самая многочисленная связана с анализом проблем опосредованной (прежде всего, массовой) коммуникации, вторая обращается к непосредственной (то есть межличностной) коммуникации.
В рамках исследования социализирующей роли опосредованной коммуникации наряду с традиционным изучением СМК (печати, телевидения, Интернета) политологи сосредотачивают свое внимание на рассмотрении соответствующих эффектов и механизмов их влияния, для описания которых предлагаются различные концептуальные схемы. Среди наиболее известных можно выделить: модель селективного воздействия и модель автономии публики; теорию переработки информации; теорию установления повестки дня; модель взаимозависимости; теорию медиа-зависимости; теорию медиа-диффузии; модель контра-установочного внимания.
Методологическую основу большинства из перечисленных объяснительных схем образуют положения когнитивных теорий, поэтому особый интерес в рамках анализа опосредованной коммуникации вызывают процессы внимания, памяти, восприятия политических сообщений и переработки получаемой информации.
Самой первой теорией, которая попыталась описать долгосрочные эффекты воздействия СМИ на аудиторию, была «теория селективного воздействия» [Е^тап, 1989, Р. 362]. Она в течение нескольких десятилетий фигурировала в большинстве исследований коммуникативных аспектов политической социализации.
Модель селективного воздействия опиралась на когнитивные теории соответствия (в частности, теорию когнитивного диссонанса Л. Фестингера) и утверждала, что реципиенты будут избегать политических сообщений, которые противоречат уже имеющимся у них политическим представлениям и верованиям и, соответственно, искать и выбирать СМИ, подтверждающее сложившиеся у них мнения.
Родственной теории селективности выступала «модель автономии», которая также исходила из представления о минимальных последствиях влияния СМИ. Ядром этой объяснительной схемы является идея о том, что аудитория обладает существенной и реальной автономией в формировании своих политических предпочтений, то есть генерирует их в относительной независимости от СМИ. Отсюда делается вывод о том, что медиа послания имеют ограниченное влияние на публику, поскольку только подкрепляют уже существующие представления людей, а не формируют новые или изменяют старые установки [Е^тап, 1989].
Во второй половине 1960-х - 1970-е годы под влиянием внутри и внешнеполитических событий в США, а также появления новых идей в когнитивной психологии начался пересмотр указанных выше объяснительных схем. Позднее модели селективности и автономии практически были отвергнуты по причине их реальным фактам, в том числе зафиксированным в эмпирических исследованиях.
Определенным прогрессом в изучении политической коммуникации, наметившимся в конце 1960-х-начале 1970-х годов, можно считать появление теории установления повестки дня, признававшей наличие влияния СМИ на политическое сознание людей [McCombs, Show, 1972].
Теория установления повестки дня ведет свое начало с момента появления исследований президентских кампаний в США 1968, 1972 и 1976 годов, осуществленных М. Маккомбсом и Д. Шоу. В ней утверждается, что СМИ оказывают значительное влияние на общественность непосредственно самим подбором освещаемой информации и определяют не что, а о чем думают люди. Средства массовой информации способны выделять определенные события (проблемы, темы, явления) и акцентировать на них внимание, заставляя аудиторию воспринимать их как особенно важные. Иначе говоря, СМИ формируют повестку дня общества.
С конца 1980-х - начала 1990-х годов западные политологи стали все чаще обращаться к анализу влияния процессов и механизмов установления повестки дня на политические установки индивидов и роли межличностной коммуникации в порождении соответствующих эффектов.
Идеи, положения и выводы, выдвинутые в рамках изучения этих вопросов, дали возможность появиться публикациям, связывающим теорию установления повестки дня с проблемами политической социализации [Kiousis, McDevitt, Wu, 2005].
Значение теории установления повестки в данном случае связывалось западными исследователями в первую очередь с пересмотром доминирующих представлений об ограниченном влиянии СМИ на формирование политических ориентаций. Они предполагали, что эта схема поможет усовершенствовать и интегрировать имевшиеся в арсенале исследователей модели, объяснить каким образом, значимость для индивида определенной проблемы может формировать его политические установки [Kiousis, McDevitt, Wu, 2005, P. 757].
Несмотря на повышенные ожидания, эта концепция не смогла дать исчерпывающие объяснения того, почему влияние СМИ ограничивается лишь повесткой дня, не описала механизмов трансформации мнений в устойчивые диспозиции, представила всего один из многочисленных путей влияния СМИ на процесс политической социализации.
В 1980-е годы на свет появляются теория переработки информации и теория взаимозависимости. Теория переработки информации (information-processing theory) [Bennet, 1981], разработанная в когнитивной психологии, исходила из традиционного для нее пред-
ставления о том, что люди имеют когнитивные структуры («схемы» и т.п.), организующие их мышление, направляющие внимание на соответствующую информацию, определяющие ее интерпретацию и оценку, фасилитирующие ее удержание. Эти когнитивные системы включают в себя базовые верования индивида, его ценности, установки и предпочтения, а также принципы (правила) связывания вышеперечисленных содержаний в единое целое. Они не являются ригидными когнитивными рамками или простыми фильтрами для отсеивания всей незнакомой или неудобной информации.
Теория переработки информации рассматривала формирование установок как результат постоянного взаимодействия новой информации с существующими верованиями людей. Внешняя информация обеспечивает мышление необходимыми данными, а концептуальное управление осуществляется внутренними схемами. Внимание или невнимание к новой информации в большей степени определяется ее значимостью для индивида, совпадения с его интересами, а не ее несовпадением со сложившимися у него верованиям. Несмотря на то, что люди действительно могут сопротивляться информации, противоречащей их фундаментальным ценностям, большинство из них аккомодируют новую информацию и даже могут придерживаться диссонантных верований, противоречивых и нелогичных для внешнего наблюдателя.
В отличие от концепции селективного воздействия и модели автономии, теория переработки информации предполагала, что люди восприимчивы к влияниям СМИ. Человек сначала исследует сообщения СМИ на предмет значимости, которая определяет ее переработку согласно правилам, установленным в «схеме». Переработка, в свою очередь, приводит либо к сохранению, либо к уничтожению информации, а в случае ее сохранения она может стимулировать формирование новых верований или изменение старых.
В конце 1980-х годов Р. Энтманом была сформулирована и протестирована модель взаимозависимости [Е^тап, 1989]. Она возникла в ответ и на ограниченность представлении о минимальных последствиях воздействия СМИ, и как опровержение модели автономии публики, и в какой-то мере как противопоставление перспективе установления повестки дня.
Модель взаимозависимости использовала идеи теории переработки информации и базировалась на положении о значительных эффектах медиа посланий. Она утверждала, что влияние СМИ на то, что думают люди, осуществляется посредством формирования того, о чем они думают. В основе ее лежала мысль о том, что вне зависимости от канала передачи информации контроль над мышлением других никогда не может быть полным (если не считать применение технологии «промывки мозгов»). Единственным способом контролировать установки является обеспечение частичного отбора информации, то есть того, о чем думать человеку или что перерабатывать. Иначе говоря, единственный путь оказывать влияние на установки людей (что люди думают), влиять на информацию, которую они перерабатывают (о чем они думают).
В целом тестирование модели взаимозависимости выявило более сложный механизм социализирующего влияния СМИ, чем это признавали предшествующие исследователи, необходимость рассмотрения этой проблемы в более широком контексте социальных
исследований установок, их формирования и изменения, а также синтеза модели взаимозависимости и когнитивных моделей переработки информации для точного понимания влияния СМИ.
Под влиянием появления и развития новых идей в теории коммуникации в конце 1990-х годов У. Эвеланд разработал так называемую «модель когнитивной медиации [Eveland, Shah, Kwak, 2003], которая суммировала выводы различных исследований по массовой коммуникации, занимавшихся выявлением различных факторов информационного воздействия, включая мотивационные переменные и переработку информации.
При этом в отличие от всех предыдущих теорий, модель когнитивной медиации утверждала, что мотивы не играют непосредственной роли в медиа эффектах, а их роль состоит только в том, чтобы активировать поведение по переработке информации, которое и оказывает решающее влияние на когнитивные эффекты медиа. Иначе говоря, влияние мотивов на научение опосредовано когнитивными процессами (мотивы могут оказывать влияние на переработку информации и посредством этого фасилитировать научение).
Развитие модели виделось в следующих направлениях:
1. Включение в модель дополнительных мотивирующих переменных (помимо мотивации наблюдения);
2. Анализ других видов обработки информации;
3. Исследование не только фактического и «процедурного» знания как результата воздействия СМИ, но и «структурного знания», которое является концептуальной основой понимания причинно-следственных связей [Eveland, Shah, Kwak, 2003, P. 376].
В дальнейшем модель когнитивной медиации многократно тестировалась и совершенствовалась. Позже она эволюционировала в «медиационную модель гражданской коммуникации».
Еще одной попыткой критики и пересмотра модели селективного воздействия стала разработанная в конце 1990-х С. Чаффи и его коллегами теория контра-установочного внимания. Контра-установочное внимание (т.е. внимание к диссонансным сообщениям) исследователи рассматривали как важную цель политической социализации граждан в демократии [Chaffee, Saphir, Graf, 2001].
В отличие от теории селективного воздействия модель контра-установочного внимания базировалась на положении о том, что человек в основном рационален и ищет информацию, которая имеет для него полезность. Информация обладает не только личностной, но и межличностной полезностью. Человеку, включенному в сети политически вовлеченных людей, информация необходима для обмена ею с другими людьми и ведения равноправной и полноценной беседы. Полезность не исключает возможности присоединения к группе идейной оппозиции с целью выяснения взглядов и планов политического оппонента.
В ходе тестирования модели был сделан главный вывод о том, что внимание к диссонансным посланиям является обычным и нормальным поведением политически вовлеченных граждан различных возрастов и имеет такую же психологическую основу, как и про-установочное внимание. Структуры, лежащие в основе каждой из двух линий поведения, являются сходными. Поэтому нет необходимости в проведении кардинальных различий между ними. Были подтверждены также выводы других авторов о том, что стимуляция, обеспечиваемая диссо-
нансными (противоречащими сложившимся установкам) посланиями является необходимым компонентом политической социализации в демократию.
Для анализа социализирующей роли СМИ в переходных обществах западными исследователями были разработаны и использовались две модели: «теория медиа-зависимости» (media dependency) и «концепция медиа-диффузии» (media diffusion).
Теория медиа-зависимости впервые была сформулирована С. Болл-Рокич и М. Де Флер в их работе 1976 года [Ball-Rokeach, De Fleur, 1976]. Ключевое положение их теории состоит в том, что степень зависимости человека от СМИ в удовлетворении своих потребностей и достижении тех или иных целей определяет роль, которую они будут играть в жизни индивида и, следовательно, силу их когнитивного, аффективного и поведенческого влияния на него.
М. Лавлесс предпринял попытку применить теорию медиа-зависимости к анализу особенностей политической социализации (точнее ре-социализации) через СМИ в странах с переходными политическими режимами для ответа на вопрос о том, как люди используют или игнорируют информацию в периоды политического транзита и как меняются паттерны пользования СМИ по мере прогресса институциональных реформ [Loveless, 2008].
Опираясь на идею С. Болл-Рокич и М. Де Флер о том, что ситуации социальных кризисов и нестабильности повышают значимость сМи как средства удовлетворения информационных потребностей людей, он выдвинул и на материале 6 стран Центральной и Восточной Европы протестировал гипотезы о том, что:
1. В периоды транзитов люди больше пользуются СМИ как средством ориентации в изменяющейся политической среде; и поэтому
2. СМИ становятся одним из главных средств ре-социализации людей в новые политические (в данном случае «демократические») ценности.
Другая объяснительная схема - «теория медиа-диффузии» использовалась для анализа роли международных СМИ в формировании западных политических ценностей (политической ре-социализации) в демократизирующихся странах и как бы дополняла положения теории медиа-зависимости применительно к ситуации демократического транзита.
Модель интернациональной медиа-диффузии появилась в конце 1950-х годов и, несмотря на то, что не была еще эмпирически протестирована, стала очень популярной в западной науке. С ней связывали большие надежды на успешное проведение широкой демократизации в не западных странах. Поэтому модель, как правило, и использовалась в рамках соответствующей теории. Первые исследователи возможностей международной медиа-диффузии рассматривали расширение доступа к СМИ в качестве мощного катализатора социального развития, экономической модернизации и, в конечном счете, политической демократизации.
Концепция (даже скорее гипотеза) медиа-диффузии исходила из предположения, что в переходных государствах воздействие международных (в первую очередь западных) СМИ способствует росту демократических ожиданий и надежд в обществе, формирует более сильную приверженность политическим и экономическим ценностям Запада. Предполагалось, что социализирующее влияние международных СМИ базируется на механизме культурного воздействия, когда определенная «культурная» информация, вкрапленная в программы, транслируемые на страну-мишень,
несет с собой социальные и политические нормы и ценности передающей страны. Стоит сказать, что в отличие от других более основательно разработанных теорий медиа эффектов гипотеза диффузии исходила из представления о «прямом эффекте» воздействия СМИ, не зависящем от тех или иных характеристик самой аудитории, а единственным фактором влияния выступал сам факт потребления информации.
Развивая теорию медиа-диффузии, М. Лавлесс [Loveless, 2009] выделил два пути формирования интернациональными СМИ верований и установок людей в переходных обществах. Во-первых, через приобретение ими косвенного опыта с новой реальностью, когда СМИ показывают более разнообразный по сравнению с привычной жизнью мир, предлагая культурные, экономические, политические альтернативы. Во-вторых, посредством демонстрации положительных идеально-нормативных моделей функционирования социального порядка и высвечивания различий между существующим общественным устройством и политическим потенциалом западных ценностей и демократии.
Попытка тестирования теории с использованием массовых опросов 1997 года в шести странах Центральной и Восточной Европы не предоставила непосредственных доказательств ее валидности. Как отмечает М. Лавлесс, полученные данные наводят на мысль о более сложном механизме социализирующего влияния СМИ.
Неудачу международных СМИ создать основу для демократической политической социализации в переходных странах, политолог объясняет сложностью процесса смены политического режима (определяемого множеством факторов) и функционирования средств массовой информации в переходных странах; зависимостью политических и экономических ценностей индивида от его социально-экономического опыта, его жизненной ситуации и социального статуса, имеющихся установок, а также практического взаимодействия с демократическими и рыночными институтами.
Параллельно с анализом социализирующих механизмов и эффектов массовой коммуникации западными исследователями проводилось соответствующее изучение процессов межличностного коммуникативного взаимодействия, начало которому было положено в 1960-е - 1970-е годы.
Первоначально особое внимание было уделено рассмотрению коммуникации внутри семьи, поскольку предполагалось, что модели коммуникативного взаимодействия родителей и детей не только предсказывают и стимулируют дискуссионное поведение подростков, но и определяют его паттерны в других средах.
В 1970-е годы для анализа социализирующего влияния коммуникативных процессов в семье использовался конструкт FCP (Family Communication Patterns) Дж. МакЛеода и С. Чаффи [Chaffee, McLeod, Wackman, 1973]. Схема «FCP» исходила из предположения о том, что паттерны коммуникации представляют собой стабильные структуры взаимодействия, определяемые родительскими предпочтениями, однако, допускала существование разных моделей коммуникативного поведения в семье. Были выделены два типа политической коммуникация в семье:
1. Концептуально-ориентированная и
2. Социально-ориентированная.
Первая описывалась как открытая и поощряющая детей выражать собственное мнение. Вторая как менее свободная, отличающаяся доминирующей ролью
родителей, акцентированием важности защиты и укрепления социальной гармонии, формированием у детей ориентации на уступки в аргументах и избегание конфликта в дискуссии.
Эмпирические исследования указанных двух типов коммуникации показали, что концептуальная ориентация позитивно, а социальная ориентация негативно связаны с политическими знаниями подростков, вниманием к новостям и беседами о политике. Был сделан вывод, что именно первая модель коммуникации будет вносить решающий вклад в стимулирование дискуссионного поведения и расширение дискуссионных сетей, приобретение политических знаний и политическое развитие подростка в целом.
Более поздние работы по межличностной коммуникации в семье подтвердили мысль о том, что она представляет собой нелинейный процесс, результаты ее не предопределены, а важное влияние на нее оказывает социальное окружение (контекст), в котором она осуществляется. В исследования политической социализации была внесена также новая идея о взаимном влиянии родителей и детей в процессе научения.
На рубеже тысячелетий для анализа межличностной коммуникации в семье и других средах, ее эффектов и механизмов политологами были предложены две новые модели: модель «перевернутой социализации» [McDevitt, Chaffee, 2002] и модель «побуждения к развитию» [McDevitt, 2006].
Модель «перевернутой социализации» меняла представление о традиционных семейных ролях в ходе политической социализации и вносила в анализ этого процесса идею об обратном влиянии детей на родителей. Разрабатывая свою концептуальную схему, исследователи также предприняли попытку проследить внутрисемейную коммуникативную динамику.
Модель перевернутой социализации базировалась на:
1. Отрицании идеи о фиксированности и неизменности политических ориентаций и паттернов политического поведения индивида;
2. Представлении о реципиентах информации не как об изолированных индивидах, а как членах социальных сетей (прежде всего первичных групп), оказывающих влияние на их политические установки и поведение.
Семья в данной модели выступала как одна из таких групп, которая при помощи коммуникативного взаимодействия родителей и детей опосредует и фасилитиру-ет социализирующее влияние других институтов (школы и СМИ). При этом сама семья рассматривалась не просто как некая статичная единица, а как социальная система, состоящая из людей, вовлеченных во взаимозависимые активности, и при определенных условиях изменяющая структуру внутрисемейного общения. Важным элементом модели «перевернутой социализации» выступало представление о детях как активных субъектах политической социализации, обладающих возможностями изменять модели коммуникации в семье.
Общий механизм политической социализации в рамках этой модели описывался следующим образом. Воздействие политической стимуляции (гражданских программ в школе, информации о событиях в СМИ) на учащихся будет мотивировать подростков пользоваться СМИ и чаще вовлекаться в политические дискуссии с родителями (разговоры за обеденным столом дома, обсуждение газет). Политический энтузиазм и инициирование разговоров о политике дома позволит подросткам функционировать в качестве лидеров мнений (осо-
бенно в семьях, мало интересующихся политикой) и в свою очередь будет побуждать родителей уделять больше внимания политической информации и приобретению политических знаний, способствовать поведенческим изменениям у самих родителей. Рост когнитивных и социальных навыков, компетентности и осведомленности подростка, а также его стремление к автономии, с одной стороны, и желание родителей поддерживать свою лидирующую роль, с другой, заставляют их приспосабливаться к этой новой ситуации, что неизбежно оказывает влияние на изменение направления влияния внутри семьи, как бы переворачивая его.
М. Мак Девитт и С. Чаффи обозначили некоторые психологические механизмы, а также когнитивные, аффективные и поведенческие реакции родителей, вызываемые коммуникативным взаимодействием с детьми и отражающие ситуативный рост их политической вовлеченности. Исследователи также дают описание того, как изменение структуры семьи, внешние факторы влияют на коммуникацию в семье, а также как меняются модели политической коммуникации в семье на протяжении ее жизненного цикла.
Весьма близкой в содержательном плане к описанной выше концептуальной схеме является модель «побуждения к развитию», обоснованная и эмпирически протестированная М. Мак Девиттом [МсОеуЩ, 2006].
Как и модель «перевернутой социализации» теория «побуждения к развитию» представляет собой усовершенствование концепции РСР. Она:
1. Рассматривает детей не как пассивных реципиентов одностороннего аффективного влияния родителей, а как активных участников формирования своего политического «Я»;
2. Принимает идею о значении отклика со стороны партнера по коммуникации как стимула для формирования политических взглядов и идентичности;
3. Предполагает, что политическая идентификация происходит по мере того, как подростки побуждают отклик со стороны своих родителей.
Согласно этой схеме, подростки, будучи мотивированы просмотром новостей, инициируют беседу с родителями, которая должна позволить им практиковаться в выражении своего мнения, подтверждать достоверность сведений из СМИ и выражать свою собственную идентичность в домашней обстановке.
Важнейшей предпосылкой инициирования ребенком разговора о политике с родителями, базисом мотивированной беседы в семье, является рост политического интереса (особенно заметный в ходе избирательной кампании), который сам будет результатом воздействия на подростка политической информации в школе или через каналы массовой коммуникации.
Авторы модели утверждают, что подростки далеко не всегда следуют и подчиняются сложившимся паттернам коммуникации в семье, а способны преодолевать инерцию устоявшихся отношений и предпочтений родителей. Неизбежное желание детей выражать свою идентичность приводит к тому, что они вне зависимости от реакции и отклика родителей (даже в случае демонстрации родителями защитной реакции), все равно стремятся побудить их к дискуссиям.
Подростки, которые вовлечены в политические беседы с родителями, очевидно, пытаются оказывать влияние на них и генерировать отклик. Попытка влиять на родителей - и открыто побуждать их в некоторых случаях - должна сопровождаться изменением в
структуре семейного общения, отражая стремление ребенка к автономии [McDevitt, 2006, P. 68].
Дискуссия, инициированная ребенком, будет связываться с ростом концептуально и социально-ориентированных ответов со стороны родителей. Любая реакция родителей - положительная, отрицательная или нейтральная - предоставляет определенную информацию ребенку и помогает подросткам в формировании их мнений, являясь основой для сравнения, понимания себя самих.
Таким образом, семья, однажды активированная экзогенным влиянием (т.е. неким политическим событием, в данном случае избирательной кампанией), способна сформировать свою политико-коммуникативную среду, дающую возможность приобрести навыки, необходимые для участия в публичном политическом дискурсе. При этом в процессе формирования своей политической идентичности, подростки могут использовать преимущества относительно безопасной домашней обстановки как практического поля для выражения своих политических взглядов.
В 1980-е - 1990-е годы вслед за работами Р. Ха-кфельда и Дж. Спрага [Huckfeldt, Sprague, 1987], положивших начало изучению межличностных сетевых связей, важнейшим объектом в контексте анализа коммуникативных аспектов политической социализации становятся различные социальные контексты и сообщества. Результаты социализации рассматриваются исследователями не только как функция индивидуальных характеристик, но и межличностных сетей, которые связывают индивидов с ресурсами сообщества. Предметом изучения зарубежных авторов становятся не только семья, но и другие ближайшие коммуникативные среды. В этой связи приобретают также популярность идеи, разработанные в рамках теории социального капитала П. Бурдье.
В своей работе исследователи А. Маркес и М. Руси-ли [Marques, Rousiley, 2010], показали, что существенный для гражданской и политической социализации коммуникативный потенциал заложен не только во взаимодействиях ориентирующейся в политике и организованной публики, но и в разговорах обычных далеких от политики граждан. Они пришли к выводу о важной социализирующей роли бесед и дискуссий, происходящих в различных приватных контекстах. Ценность такого рода коммуникативных взаимодействий исследователи видели в том, что они могут выступать в качестве необходимой предпосылки участия в публичных политических дебатах. Кроме того, усиливая связи солидарности и доверие, а также создавая информационную основу, помогающую гражданам понимать сущность общественных проблем, неформальные беседы выступают предпосылкой более глубокого обсуждения политики.
В начале нового тысячелетия западными учеными предпринимаются также попытки проследить взаимное влияние массовой и межличностной коммуникации на гражданское и политическое вовлечение, формулируются соответствующие интегративные модели.
В 2000-е годы такой моделью стала так называемая «медиационная модель гражданской коммуникации», разработанная Д. Шахом и его коллегами [Shah, Cho, Eveland, Kwak, 2005] и представлявшая собой дальнейшее развитие идей, сформулированных в теории когнитивной медиации.
Д. Шах и его коллеги исходили из того, что воздействия СМИ являются весьма значимыми, но главным образом косвенными, формируя политическое поведение посредством оказания влияния на коммуникативное взаимодействие, связанное с обсуждением содержания новостей. Иными словами, они утверждали, что между поиском информацией в СМИ и политическим участием находится значимая промежуточная переменная («критический медиатор») - межличностная коммуникация. Учитывая реалии меняющейся информационной среды, авторы указанной модели считали также, что онлайновые пути к участию являются дополнением к существующим оффлайновым способам его формирования, добавляя новый опосредующий источник.
В модели гражданской коммуникативной медиации также предпринимается попытка обозначить сходства и различия между непосредственной политической коммуникацией и выражением политических взглядов в онлайн средах, которые имеют отношение к вовлечению человека в общественную жизнь.
Предполагалось, что политические дискуссии чаще всего происходят в семье, с друзьями и коллегами по работе, сталкивая человека с различными точками зрения и помогая ему интерпретировать послания СМИ, конструировать смыслы политических явлений. Социализирующий потенциал политических коммуникативных контактов в онлайн средах виделся в том, что они не только могут обладать некоторыми из вышеперечисленных характеристик непосредственной политической дискуссии, но и позволяют делиться своими взглядами с большим количеством людей, рассредоточенных в пространстве.
Таким образом, нами были выделены основные модели и теории, разработанные и используемые западными политологами на протяжении более чем тридцати лет для описания и анализа социализирующего влияния массовой и межличностной коммуникации. Автор статьи предпринял попытку проследить эволюцию и преемственность идей, выдвинутых исследователями в рамках рассмотренных теоретических схем. Они прошли путь от практически полного отрицания влияния массовой коммуникации на формирование политического облика личности до констатации ее значимости (особенно в периоды социальных трансформаций и важных политических событий) и попыток выявить взаимную связь между воздействием СМИ и межличностными коммуникативными обменами. Говоря о месте каждой из рассмотренных моделей в объяснении социализирующих эффектов коммуникативных процессов, можно утверждать, что какие-то из них (модель селективного воздействия и автономии публики) представляются слишком упрощенными, игнорирующими многие факторы, другие более основательно разработанными. Обращает на себя внимание и то, что некоторые объяснительные схемы (теория установления повестки дня) по существу представляют собой инструменты, которые обоснованно могут быть включены в арсенал технологий манипуляции массовым политическим сознанием. Очевидно, что все рассмотренные модели следует воспринимать как отдельные фрагменты единой и очень сложной картины социализирующего влияния различных видов коммуникации на формирование политических характеристик личности.
Статья проверена программой «Антиплагиат». Оригинальность 94,15%.
Список литературы:
1. Ball-Rokeach S.J. and De Fleur M.L. A Dependency model of mass-media effects // Communication Research. 1976. No 1. P. 3-21.
2. Bennet W. Perception and Cognition: An Information-processing Framework for Politics // Long S. (Ed.) The Handbook of Political Behavior. Vol. 1. New York: Plenum Press, 1981.
3. Chaffee S., McLeod J., and Wackman D. Family communication patterns and adolescent political participation // Dennis J. (Ed.) Socialization to politics: A reader. New York: Wiley, 1973.
4. Chaffee S., Saphir M., Graf J. et al. Attention to counter-attitudinal messages in a state election campaign// Political Communication. 2001. Vol. 18. No 3. Р. 247-272.
5. Entman R. How the Media Affect What People Think: An Information Processing Approach // The Journal of Politics. 1989. Vol. 51. No 2. P. 347-370.
6. Eveland W., Shah D., Kwak N. Assessing causality in the cognitive mediation model - A panel study of motivations, information processing, and learning during campaign 2000 // Communication Research. 2003. Vol. 30. No 4. P. 359-386.
7. Huckfeldt R., Sprague, J. Networks in context: The social flow of political information // American Political Science Review. 1987. Vol. 87. P. 1198-1216.
8. Kiousis S., McDevitt M., Wu X. The genesis of civic awareness: Agenda-Setting in political socialization // Journal of Communication. 2005. Vol. 55. No 4. P. 756-774.
9. Loveless M. Media Dependency: Mass Media as Sources of Information in the Democratizing Countries of Central and Eastern Europe // Democratization. 2008. Vol. 15. No 1. P. 162-183.
10. Loveless M. The Theory of International Media Diffusion: Political Socialization and International Media in Transitional Democracies // Studies in Comparative International Development. 2009. Vol. 44. No 2. P. 118-136.
11. Marques A., Rousiley M. Everyday conversation in the deliberative process: an analysis of communicative exchanges in discussion groups and their contributions to civic and political socialization // Journal of Communication. 2010. Vol. 60. No 4. P. 611-635.
12. McCombs M. and Show D. The Agenda-Setting Function of Mass Media // Public Opinion Quarterly. 1972. No 36. P. 176-187.
13. McDevitt M. and Chaffee S. From top-down to trickle-up influence: Revisiting assumptions about the family in political socialization // Political Communication. 2002. Vol. 19. P. 281-301.
14. McDevitt M. The partisan child: Developmental provocation as a model of political socialization // International Journal оf Public Opinion Research. 2006. Vol. 18. No 1. P. 67-88.
15. Shah D., Cho J., Eveland W. Jr. and Kwak N. Information and expression in a digital age: Modeling Internet effects on civic participation // Communication Research. 2005. Vol. 32. P. 531-565.
