CC BY
82УДК 811.161.1' 06
КОММУНИКАТИВЫ В ЕСТЕСТВЕННЫХ И В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ДИАЛОГАХ
И.А. Шаронов
В статье рассматриваются особые единицы диалога - коммуникативы. Это стереотипные ответные реплики типа: Ну вот еще; Подумаешь, Да-да-да, Да ладно, Отчего же, Нечего, нечего; Ну дела!; Нут уж, Вот так-то и т.п. Такие единицы регулярно используются в устных бытовых диалогах, однако полноценного описания их употребления в речи в русских словарях пока нет. В статье предлагается модель их прагматического описания. Решается вопрос о возможности их адекватного описания на материале примеров из письменных текстов, собранных в Национальном корпусе русского языка (НКРЯ) и составлении Словаря коммуникативов в особом формате описания. Ключевые слова и фразы: диалогические единицы, прагматика, коммуникативы, лексикография.
COMMUNICATIVES IN REAL AND FICTION DIALOGUES
I. A. Sharonov
The object of the research is the so called communicatees - special units of a dialogue, response tokens, such as: Ну вот еще; Подумаешь, Да-да-да, Да ладно, Отчего же, Нечего, нечего; Ну дела!; Нут уж, Вот так-то and so on. These units are regularly used in conversations, but not a single Russian dictionary has yet seen light where one could get complete information about communicatives and their occurrence in conversations. These units have special peculiarities, they require pragmatic description. We use National Corpus of the Russian Language as a resource of data and apply the special format of lexicographic description of communicatees. Keywords and phrases: dialogue units, pragmatics, communicatees, lexicography.
В лингвистике со времен Гумбольдта с его противопоставлением эргона и энергии, а в дальнейшем - дихотомии Ф. Соссюра языка и речи сложилась традиция, противопоставляющая язык как структуру, продукт деятельности и язык как собственно деятельность. Во второй половине ХХ века эта дихотомия проявила себя в противопоставлении семантики (концептуализации мира) и прагматики (инструментальных возможностей языка, теорий речевых актов и т.д.).
Оказалось, что разные единицы языка неодинаково предрасположены к семантике и прагматике. Центральная (знаменательная) лексика в большей степени «семантична», в то время как периферийные зоны языка в большей степени отвечают за прагматику [Апресян 1995]. Теория речевых актов разделила в высказывании область семантики (пропозицию, собственно содержание высказывания) и прагматику (его иллокуция и перлокуция, то есть задачи говорящего и произведенный высказыванием эффект). В процессе изучения диалогической речи исследователи обратили внимание на единицы, которые оказались «заряженными» прагматически и семантически пустыми. Это такие единицы как Да, Нет и им подобные слова-предложения, используемые в диалоге и не содержащие никакой информации об окружающем мире. Эти единицы первоначально были отнесены к междометиям [Виноградов 1947: 750-762], затем к модальным и репликовым частицам [РГ 1980. Т.1: 729]. В исследованиях по синтаксису разговорной речи эти единицы называют релятивами [Сиротинина 1974: 78; Земская 1987]. Существует также многолетняя традиция называть эти единицы коммуникативами.
Коммуникативы - это краткие ответные реплики диалога, репликовые слова и сочетания реактивного типа, единицы и речи и языка. Человек с их помощью подтверждает или выражает сомнение, оценивает услышанное, принимает обязательства или отказывает что-либо делать, благодарит, извиняется и т.д. и т.п. Такие реплики служат для формирования диалогического взаимодействия собеседников и структурирования диалога.
Коммуникативы близки речевым формулам (или рутинам), то есть единицам, которые передают принятые в социуме стратегии и тактики коммуникативного взаимодействия [Coulmas 1979]. Такие единицы крайне важны для успешной коммуникации в диалоге. Н.Ю. Шведова отмечает автоматизированный характер использования речевых формул: «В разговорной речи, как и в речи письменной, говорящий употребляет готовые, закрепленные в системе языка формы, которые, однако, обдуманно не отбираются, а используются естественно и непосредственно в процессе говорения» [Шведова 1960: 3]. Постепенное превращение индивидуального высказывания в стандартизованное речевое действие сопровождается частичным разрушением его формы и значения, переходом репликового слова или сочетания исключительно в функциональную область использования в качестве реакции на тот или иной «вызов», в область «языковой игры» [Wittgenstein 1963]. Используемые в диалоге в качестве ответных реплик единицы типа Подумаешь!, Конечно!, Я думаю! и многие другие единицы становятся синонимами или квазисинонимами и должны описываться уже не на основе лексического значения составляющих их компонентов, а через
условия и особенности их употребления. Отшлифованные до штампов в типизированных ситуациях бытовых диалогов, коммуникативы воспринимаются людьми с детства и используются автоматизировано, ниже порогового уровня осознания. Носитель языка не всегда может объяснить свое употребление, а порой даже затрудняется повторить только что им сказанное (Это ты сам сделал? - Ну дык!).
В грамматике эти единицы если и описываются, то обычно крайне лапидарно. Так, в Русской грамматике [РГ 1980. Т.1] выделяется группа модальных частиц (около 20 единиц), которые способны функционировать в диалоге в качестве отдельных реплик, выражая:
- подтверждение: да, есть, так, ну да, точно, именно, вот именно и др.
- отрицание: нет, вот еще, где уж, прямо и др.
- непосредственную реакцию на слова собеседника: сомнение, удивление, удовлетворение: Что ж; Будто уж; Разве что; Даже?; Ну и ну и др.
В словарях коммуникативы представлены фрагментарно, очень мало неоднословных единиц и «вторичных» коммуникативов, то есть употреблений знаменательных слов в качестве коммуникативов. См. ткж. специальные словари, к которых можно найти некоторые коммуникативы: [Рогожникова 1983; Шимчук, Щур 1999; СССРЯ 1997; Баранов, Добровольский 2007; Квеселевич, Сасина 1990; Lubensky S. 1995]. Основной способ описания таких единиц - синонимы или указание на выражение ими той или иной интенции, эмоции. Ср. некоторые толкования коммуникативов в [Ожегов 1990]: Так и быть - ладно уж, пусть будет так. Как же - конечно, разумеется.
Ну да - употребляется для выражения подчеркнутого подтверждения, согласия.
Слабое внимание со стороны исследователей объясняется в первую очередь периферийностью диалога для лингвистики, а также невозможностью продуктивного применения к коммуникативам традиционных лингвистических методов описания.
Будучи не- или слабо грамматически оформленными и сильно десемантизированными, эти единицы оказываются близки междометиям в их интонационном и жестово-мимическом восполнении. Степень связанности коммуникатива с жестово-мимическим сопровождением может быть разной. Некоторые коммуникативы вообще невозможны без сопровождения жестом. Ср. оценивающий коммуникатив Во!, произнося который говорящий вытягивает вперед кулак с поднятым вверх большим пальцем; почти все подтверждающее вариации Да - Ну да, О да, Да уж, которые с необходимостью сопровождаются кивком. При других коммуникативах жест факультативен, но это не
умаляет его роли в выражении ментального и эмоционального значения единицы. Естественно, это делает жестово-мимическое сопровождение важным компонентом описания коммуникативов. Функционирование жестов в диалоге исследуется в целом ряде работ (см. [РРР 1973; Григорьева, Григорьев, Крейдлин 2001; Капанидзе 2005 и др.]), где дается классификация жестов и рассматривается роль, которую жесты выполняют при передаче информации и при реагировании на речь собеседника.
Исследование механизмов развития диалога, коммуникативного взаимодействия собеседников выявило определенные правила в чередовании смежных реплик, их иллокутивное согласование внутри «интерактивных блоков», построенных по моделям вопрос - ответ; запрос - предложение; предположение - подтверждение / отрицание; оценка, вывод, решимость - согласие, одобрение / несогласие, сомнение; просьба - согласие / отказ и т. д. [Sacs, Schegloff, Jefferson 1974; Schegloff 1982]. Из русских исследований функционирования в диалоге репликовых частиц следует отметить работы [Падучева 1982; Баранов, Кобозева 1988; Баранов, Крейдлин 1992; Добрушина 2001; Колокольцева 2001; Добровольский, Левонтина 2009 и нек. др.].
Поскольку коммуникативы - единицы устной речи, наиболее естественным кажется изучать их на материале устных текстов. Одним из главных открытий конверсационного анализа, исследующего устные тексты, было выявление целого ряда речевых единиц, неязыковых откликов, или средств обратной связи, на которые традиционная лингвистика не обращала внимания. Собеседник в устной коммуникации с их помощью выражает внимание, согласие и разные эмоциональные реакции, поддерживающие контакт собеседников в диалоге. Это разного рода мекания и хмыкания собеседника, на основании которых удалось выявить механизм саморазвития диалога как устного текста. Дальнейшее развитие конверсационного анализа привело исследователей к выявлению роли единиц, которые мы определяем как коммуникативы. В известных нам работах по конверсационному анализу были исследованы английские Uh huh, Yes, Yeah, Yaa; Right, Alright; Ok, Sure, No, Really, I see (см. напр., [Fujimoto 2007]), финские реплики подтверждения Joo, Nii(n) [Sorjonen 2001]. На материале русского языка в рамках конверсационного были исследованы репликовые употребления Да, Ну и Так [Paukkeri P. 2006]. В этих работах были поставлены вопросы и частично сформированы условия употребления такого рода единиц в диалоге. Однако полностью опираться на конверсационный анализ при описании коммуникативов невозможно.
Во-первых, в работах по конверсационному анализу ответные реплики собеседника рассматриваются не как объект описания, а только как одно из средств при подробном анализе речевого взаимодействия в диалоге.
Во-вторых, интерес исследователей касается в основном дискурсивных свойств тех или иных единиц, их роли в передаче речи собеседнику или сохранении ее за говорящим. Исследователи устных диалогов концентрируют внимание на единицах, которые позволяют собеседнику продолжать его речь, которые подталкивают собеседника к продолжению речи, которые возвращают его к какому-либо (последнему) моменту в его речи для обоснования своей. Такого рода информация имеет значение для анализа самого бытового диалога, но очевидным образом далека от целей описания коммуникативов.
В-третьих, устные корпуса русской диалогической речи, по крайней мере, к настоящему времени крайне малы для того, чтобы собрать в них представительный материал для анализа употребления коммуникативов. Устные корпуса стали составляться сравнительно недавно, поэтому они не позволяют анализировать использование коммуникативов прошлых лет, которые можно иногда услышать в речи старшего поколения.
Системное описание коммуникативов требует значительно более крупных баз данных, которые в настоящее время существуют только на материале художественных и публицистических текстов. На этом фоне Национальный корпус русского языка (НКРЯ), имеющий более 500 млн. употреблений, особенно с учетом аннотированной части корпуса, позволяющей легко обнаруживать коммуникативы среди прочих употреблений, кажется наиболее полноценной базой для поиска материала и описания единиц.
Рассмотрим в качестве примера частотность нескольких коммуникативов в НКРЯ: Да, да - 7 322 вхождения Ну да - 3 227 вхождений Да нет - 2451 вхождение Вот как - 1140 вхождений Ишь ты - 776 вхождений Да уж - 423 вхождения Да ну - 502 вхождения Вот еще - 234 вхождения
Ни один устный корпус русских диалогов не способен пока предложить для анализа более 20 употреблений одного коммуникатива. А для выявления основных стереотипных
ситуаций использования той или иной единицы, безусловно, требуется значительное количество примеров.
Однако в правомерности изучения единиц диалога на материале письменных текстов, из которых в основном и состоит НКРЯ, есть определенные сомнения. Перечислим некоторые из них.
1. Многие исследователи, и среди них Т.Г. Винокур [Винокур 1984], указывают на спонтанность естественного и неспонтанность, преднамеренность художественного диалога при построении текста и подборе языкового материала. Однако, признавая, что художественные диалоги вторичны, предназначены не столько для копирования устных диалогов, сколько для их стилизации, Т.Г. Винокур пишет, что это не мешает им (в реалистических жанрах литературы) быть хорошо узнаваемыми. Достигается такая «узнаваемость» во многом благодаря использованию стереотипных средств и приемов устной речи, в которых более или менее жестко фиксировано интонационное оформление.
2. Анализ спонтанных устных текстов показывает большое количество сбоев в процессе построения высказывания, самоисправлений, парентез, пауз хезитации и т.п. явлений, связанных с неподготовленностью речи [Кибрик, Подлесская 2009]. В письменных текстах такие явления обычно не принимаются во внимание, устный рассказ переводится в нарратив или в лучшем случае в сказ. Однако, как кажется, на коммуникативы эти различия не распространяются. Писатели реалистического направления, не воспроизводя обычный для неподготовленной устной беседы речи «мусор» (сбои в речи, непреднамеренные повторы, неязыковые знаки обратной связи и проч.), пытаются сохранять языковые особенности диалога, его правдоподобие, и в частности, активно используют стереотипные ответные реплики, несущие прагматическую информацию о типе коммуникации, социальных и психологических характеристиках ее участников. Рассуждая о выборе экспрессивного языкового материала для отражения бытового диалога, Т.Г. Винокур пишет: «Избираются лишь вполне определенные структуры, интонационное оформление которых угадывается за принятыми правилами их письменного выражения» [Винокур 1984: 77].
Разумеется, разрыв между реальным устным диалогом и его письменной стилизацией в художественных произведениях исследован не настолько, чтобы уверено говорить при изучении коммуникативов об эквивалентности устных корпусов и корпусов художественной прозы. Однако есть один дополнительный аргумент в пользу обращения к корпусам письменных текстов: коммуникативы представлены в художественных и публицистических произведениях настолько частотно и разнообразно (возможно, даже более частотно, чем в
стандартном устном диалоге), что не могут не затруднять восприятие диалога читателю, плохо знакомому с особенностями разговорной речи. Коммуникативы, безусловно, относятся к узуальным, общераспространенным языковым единицам, составляющим основу письменной речи, хотя и не получили пока законного лингвистического статуса.
Описание семантики и функционирования коммуникативов в художественных и публицистических текстах решает две взаимосвязанные задачи: а) помочь заинтересованному читателю более глубоко воспринимать диалогический текст, спрятанные за маленькими «словечками» оценки, эмоции, взаимодействие и борьбу собеседников и б) помочь неносителям или неопытным носителям языка адекватно понимать и использовать коммуникативы в живом устном диалоге.
Невозможность передать на письме интонационное своеобразие произнесения коммуникатива и его жестово-мимическую поддержку подталкивает авторов художественных текстов комментировать значение коммуникатива через указание его интенции или эмоции (согласиться, сомневаться, подтвердить, удивиться, расстроиться) или через описание мимики, через характерный сопровождающий жест и т.д. Однако, как показывает собранный материал, это не жесткое текстовое требование. Регулярно встречаются тексты диалогов, где коммуникатив не сопровождается ремарками. Автор может исходить из того, что читатель хорошо знает единицу, понимает ее смысл и эмоционально-стилистические обертоны. Ср. примеры использования в текстах А то нет без авторских ремарок.
-На, тащи мамке. Удержишь? - А то нет! - говорит Сашук, хватая рыбину обеими руками (Н. Дубов. Мальчик у моря);
- Живу, а радоваться неохота. Скушно. - Ваша профессия вас устраивает? - А то нет? Я инженер... (И. Адамацкий. Утешитель).
Предполагается, что читатель из своего речевого опыта хорошо знает А то нет как утвердительный ответ на неуверенный вопрос, безусловное подтверждение для снятия неуверенности, сомнений собеседника, а также то, что данный коммуникатив произносится не нейтрально: говорящий с недоумением или насмешкой пожимает плечами (= 'Какой глупый вопрос!'). Но если носителям языка правила употребления коммуникативов известны на уровне речевого автоматизма, то для неносителей языка понимание и использование данного пласта языковых единиц представляется задачей крайне сложной, решить которую можно только через длительное пребывание в стихии разговорной речи.
Как же описывать коммуникативы, чтобы неноситель мог использовать их в своей речи? А. Вежбицкая пишет по поводу междометий, единиц, функционально близких коммуникативам, что такого рода формы должны толковаться через инструкции по применению с указанием ситуаций, в которых их использование будет уместным. Особенно такие толкования важны для иностранцев, поскольку «нет способа, посредством которого изучающий язык мог бы догадаться об этом сам, без специального обучения или без длительного погружения в англоговорящую языковую среду» [Вежбицкая 1999].
Комуникативы имеют неявные дискурсивные характеристики, предопределяющие и ограничивающие их употребление в той или иной ситуации. Особенно сильно коммуникатив зависит от «левого контекста»: типа иллокутивного акта стимулирующей реплики, выраженного в ней отношения собеседника и иногда формальных особенностей реплики-стимула. Выявление типовых контекстов использования коммуникативов в ответ на определенный речевой стимул и их роли в дальнейшем развитии диалога при учете интонационного оформления единицы и сопровождающего жеста позволяет лучше толковать коммуникативы, близкие по смыслу. Типовые диалогические контексты могут обладать разной степенью широты тематического охвата. В основе их выделения лежит стереотипность, повторяемость ситуации в бытовых диалогах, проверяемая частотностью употребления единицы в типовой ситуации. Узуальная закрепленность коммуникатива за тем или иным контекстом позволяет рассматривать как самостоятельные единицы и интонационные разновидности одной единицы и ее редупликации. При анализе и описании коммуникативов упор делается на диалог как на более или менее устойчивую, повторяющуюся структуру, на выявление типовых контекстов и позиций коммуникативов в этих контекстах с учетом интонационного оформления единицы, мимики и жеста, его сопровождающих.
Большая подготовительная работа теоретического и практического характера позволила перейти к составлению Словаря русских коммуникативов на материале русских письменных текстов.
Узуальный характер использования коммуникатива выявляется при сборе и анализе для каждой единицы большого корпуса примеров разных авторов. В результате анализа составляется словарная статья, в которой коммуникатив предлагается в разных его вариантах. Толкование таких единиц носит прагматический характер. В нем содержится информация о формальном и интенциональном типе предшествующей реплики, указывается тип речевого акта, который передает коммуникатив, а в случае необходимости - указание на
правый контекст. После толкования обычно следует зона жестово-мимического сопровождения. Несколько иллюстративных примеров позволят пользователю лучше понять толкование и использовать его в своей речи. В конце словарной статьи помещаются синонимы. В заключение статьи приведем примеры словарных статей составляемого Словаря коммуникативов.
НУ УЖ! <Ну...>. Недоверчивое неприятие утверждения или аргумента собеседника как слишком категоричного или преувеличенного. Говорящий может развести руками или слегка пожать плечами.
- Иван, я серьёзно прошу, поговори с деревенским человеком. Это очень умный, хитрый и в то же время какой-то поразительно доверчивый человек. Ведь это сегодняшняя Россия... - Ну уж! - воскликнул профессор-гость. - Вся сразу - в одном Иване... (В. Шукшин. Печки-лавочки);
- Какие-то у тебя иждивенческие настроения! - А сестра Чехова, значит, тоже была иждивенкой? - спросила я в ответ. - Ну уж... хватила! Мама изумлённо развела руки в стороны. Когда нечего сказать, легче всего разводить руками (А. Алексин. Мой брат играет на кларнете).
Син.: Тоже скажешь!; Это ты хватил!
(ЭТО) КАК ПИТЬ ДАТЬ. Убедительное согласие с предположением, чаще - с опасением собеседника. Говорящий может утвердительно покачать головой.
[Валя] Сначала повариха-стажёр / потом кастелянша-дипломник. [Галя] А потом они нас вообще с буксира выживут! Эх... [Валя] Как пить дать (В. Макаров и др. Берегите женщин, к/ф (1981));
- Сейчас они поднимут шум из-за прорыва, - сказал Гохберг. - Это как пить дать, - сказал Ермасов. - Начнут говорить, что в результате нарушения проекта... (Ю. Трифонов. Утоление жажды);
- Если только не затопили в озере. - Не страшно. Найдем с металлоискателем. -Как пить дать... (Е. Парнов. Третий глаз Шивы).
Син.: Наверняка, Скорее всего.
Список литературы
Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Интегральное описание языка и системная лексикография. Т.2. М.: Языки русской культуры, 1995. С. 135-155.
Баранов А.Н., Кобозева И.М. Модальные частицы в ответах на вопрос // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: ИВАН СССР, 1988. С. 45-69.
Баранов А.Н., Крейдлин Г.Е. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания. 1992. №2. С. 84-99.
Вежбицкая А. Семантика междометия // Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 612-643.
Винокур Т.Г. Воспроизведение особенностей разговорной речи в художественном тексте (к построению типологии приема) // Принципы функционирования языка в его речевых разновидностях. Пермь: ПГУ, 1984. С. 41-42.
Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., Л.: Учпедгиз, 1947.
784 c.
Григорьева С.А., Григорьев Н.В., Крейдлин Г.Е. Словарь языка русских жестов. Москва-Вена: Языки русской культуры; Венский славистический альманах, 2001. 256 с.
Добровольский Д.О., Левонтина И.Б. 500 способов сказать «нет» (русско-немецкие соответствия) // Логический анализ языка. Ассерция и негация. М.: Индрик, 2009. С. 400-410.
Добрушина Е.Р. Существует ли симметрия значений слов ДА и НЕТ? [Электронный ресурс] // Диалог. 2001. URL.: http://www.dialog-21.ru/digest/2001/articles/dobrushina/ (дата обращения: 07.09.2017).
Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. М.: Русский язык, 1987. 226 с.
Капанадзе Л.А. Голоса и смыслы. Избранные работы по русскому языку. М.: Ин-т рус. языка им. В.В. Виноградова РАН, 2005. 334 с.
Квеселевич Д.И., Сасина В.П. Русско-английский словарь междометий и релятивов. М.: Русский язык, 1990. 400 с.
Кибрик А.А., Подлесская В.И. Рассказы о сновидениях. Корпусное исследование устного русского дискурса / Под ред. А.А. Кибрика и В.И. Подлесской. М.: Языки славянских культур, 2009. 736 с.
Колокольцева Т.Н. Специфические коммуникативные единицы диалогической речи. Волгоград: Изд-во ВГУ, 2001. 261 с.
Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М.: Русский язык, 1990. 917 с. Падучева. Е.В. Прагматические аспекты связности диалога // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 41. М.: Наука, 1982. №4. С. 305-313. Русская грамматика. Т.1. М.: Наука, 1980. 783 c.
Рогожникова Р.П. Словарь сочетаний, эквивалентных слову. М.: Русский язык, 1983. 144 с.
Русская разговорная речь / Под. ред. Е.А. Земской. М: Наука, 1973. 398 с.
Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и её особенности. М.: Знание, 1974. 260 с.
Словарь структурных слов русского языка / Под ред. В.В. Морковкина. М.: Лазурь, 1997. 422 с.
Словарь-тезаурус современной русской идиоматики / Под. ред. А.Н. Баранова, Д.О. Добровольского. М.: Мир энциклопедий Аванта+, 2007. 1135 с.
Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 378 с.
Шимчук Э.Г., Щур М.Г. Словарь русских частиц. Frankfurt am Main-Berlin-Bern-Bruxelles-NewYork-Wien: Peter Lang - Europäische Verlag der Wissenschaften, 1999. 147 с.
Coulmas F. On the sociolinguistic relevance of routine formulae // Journal of Pragmatics 3. 1979. 66-239.
Fujimoto D., Jungheim N., Ryan S., Tatsuki D. Pragmatics and Intercultural Communication Compared [Электронный ресурс] // Conference Proceedings International Conference Centre Kitakyushu. JAPAN. November 22-25, 2001. С. 924-931. URL: http://jaltpublications.org/archive/ proceedings/2001/923.pdf (дата обращения: 07.09.2017).
Lubensky S. Russian-English Dictionary of Idioms. NY.: Random house, 1995. 1017 с.
Paukkeri P. Реципиент в русском разговоре: о распределении функций: между ответами да, ну и так. Esitetään Helsingin yliopiston humanistisen tiedekunnan suostumuksella julkisesti tarkastettavaksi Metsätalon salissa 1 perjantaina 26. toukokuuta 2006 klo 12. Helsinki, 2006. Slavica Helsingensia 28. 203 с.
Sacs H., Schegloff E., Jefferson G. A simplest systematics for the organization of turn-taking in conversation. Language, 50 (4). 1974. Pp. 696-735.
Schegloff E.A. Discourse as an interactional achievement: Some uses of "uh huh" and other things that come between sentences // D. Tannen (ed.). Analyzing Discourse: Text and Talk. Georgetown University Roundtable on Languages and Linguistics 1981. Washington D.C.: Georgetown University Press, 1982. Pp. 71-73.
Sorjonen M.-L. Responding in Conversation: A study of response particles in Finnish. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2001. 330 p.
Wittgenstein L. Philosophical investigations. Oxford, 1963. 129 p.
References
Apresyan Yu.D. Pragmaticheskaya informaciya dlya tolkovogo slovarya [Pragmatic information for explanatory dictionary] Integralnoe opisanie yazyka i sistemnaya leksikografiya [Integral description of the language and systemic lexicography]. Vol.2. M.: Yazyki Russkoj kul'tury Publ., 1995. Pp. 135-155.
Baranov A.N., Kobozeva I.M. Modalnye chasticy v otvetax na vopros [Modal particles in answering the questions]. Pragmatika i problemy intensionalnosti [Pragmatics and problems of intensionality.]. M.: IVAN SSSR Publ., 1988. Pp. 45-69.
Baranov A.N., Krejdlin G.E. Illokutivnoe vynuzhdenie v strukture dialoga [Illocutionary force in the dialogue structure]. Voprosy yazykoznaniya. 1992. No.2. Pp. 84-99.
Vezhbickaja A. Semantika mezhdometija [Interjection semantics]. Semanticheskie universalii i opisanie jazykov [Semantic universals and description of languages]. M.: Jazyki russkoj kul'tury Publ., 1999. Pp. 612-643.
Vinokur T.G. Vosproizvedenie osobennostej razgovornoj rechi v hudozhestvennom tekste (k postroeniju tipologii priema) [Reproduction of features of colloquial speech in the artistic text (to the construction of the reception typology)]. Principy funkcionirovanija jazyka v ego rechevyh raznovidnostjah [Principles of the functioning of language in its speech varieties]. Perm': PGU Publ., 1984. Pp. 41-42.
Vinogradov V.V. Russkij jazyk. Grammaticheskoe uchenie o slove [Russian language. Grammatical doctrine of the word]. M., L.: Uchpedgiz Publ., 1947. 784 p.
Grigoreva S.A., Grigorev N.V., Krejdlin G.E. Slovar yazyka russkix zhestov [Dictionary of the Russian gestures language]. Moscow-Vienna: Yazyki russkoj kul'tury; Venskij Slawistischer Almanach Publ., 2001. 256 p.
Dobrovolskij D.O., Levontina I.B. 500 sposobov skazat' "net" (russko-nemeckie sootvetstviya) [500 ways to say "no" (Russian-German approximations)]. Logicheskij analiz yazyka. Asserciya i negaciya [Logical analysis of the language. Assertion and negation]. M.: Indric Publ., 2009. Pp. 400-410.
Dobrushina E.R. Sushchestvuet li simmetriya znachenij slov da i net? [Does a symmetry between yes and no meanings exist?]. Dialog. 2001. Available at: http://www.dialog-21.ru/digest/2001/articles/dobrushina/ (accessed 07.09.2017).
Zemskaja E.A. Russkaja razgovornaja rech': lingvisticheskij analiz i problemy obuchenija [Russian colloquial speech: linguistic analysis and learning problems]. M.: Russkij jazyk Publ., 1987. 226 p.
Kapanadze L.A. Golosa i smysly. Izbrannye raboty po russkomu yazyku. [Voices and meanings. Selected works about the Russian Language]. M.: Russian Language Institute by V.V. Vinogradov Publ., 2005. 334 p.
Kveselevich D.I., Sasina V.P. Russko-anglijskij slovar mezhdometij i relyativov [Russian-English Dictionary of interjections and relatives]. M.: Russian Language Publ., 1990. 400 p.
Kibrik A.A., Podlesskaya V.I. Rasskazy o snovideniyakh. Korpusnoe issledovanie ustnogo russkogo diskursa [Night Dream Stories: A corpus study of spoken Russian discourse]. Pod red. A.A. Kibrika i V.I. Podlesskoj. M.: Yazyki Slavianskoj kul'tury Publ., 2009. 735 p.
Kolokolceva T.N. Specificheskie kommunikativnye edinicy dialogicheskoj rechi [Specific communicative units of a dialogue]. Volgograd: VGU Publ., 2001. 261 р.
Ozhegov S.I. Tolkovyj slovar' russkogo jazyka [Dictionary of the Russian Language (Ozhegov)]. M.: Russkij jazyk Publ., 1990. 917 p.
Paducheva E.V. Pragmaticheskie aspekty svyaznosti dialoga [Pragmatic aspects of dialog coherency]. Izvestiya AN SSSR. Seriya literatury i yazyka. Vol. 41. M.: Nayka Publ., No. 4. 1982. Pp. 305-313.
Russkaya grammatika [Russian Grammar]. Vol. 1. M.: Nauka Publ., 1980. 783 p.
Rogozhnikova R.P. Slovar sochetanij, ekvivalentnyx slovu [Dictionary of the word combinations, analogues to the one word]. M.: Russkiy Iazyk Publ., 1983. 144 p.
Russkaya razgovornaya rech [Russian colloquial speech]. Pod. red. E.A. Zemskoj. M.: Nauka Publ., 1973. 398 p.
Sirotinina O.B. Sovremennaja razgovornaja rech' i ejo osobennosti [Contemporary colloquial language and its features]. M.: Znanie Publ., 1974. 260 p.
Slovar strukturnykh slov russkogo yazyka [Dictionary of Russian structural words]. Pod red. V.V. Morkovkina. M.: Lazur' Publ., 1997. 422 p.
Slovar-tezaurus sovremennoj russkoj idiomatiki [Thezaurus of modern Russian idioms]. Pod. red. A.N. Baranova, D.O. Dobrovolskogo. M.: Mir enciklopedij Avanta+ Publ., 2007. 1135 p.
Shvedova N.Ju. Ocherki po sintaksisu russkoj razgovornoj rechi [Essays on the syntax of Russian colloquial speech]. M.: Izd-vo AN SSSR Publ., 1960. 378 p.
Shimchuk E., Shchur M. Slovar russkix chastic [Dictionary of Russian participles]. Frankfurt on Main-Berlin-Bern-Bruxelles-NewYork-Wien: Peter Lang - Europäische Verlag der Wissenschaften, 1999. 147 р.
Coulmas, F. On the sociolinguistic relevance of routine formulae. Journal of Pragmatics 3. 1979. Pp. 66-239.
Fujimoto D., Jungheim N., Ryan S., Tatsuki D. Pragmatics and Intercultural Communication Compared. Conference Proceedings International Conference Centre Kitakyushu. JAPAN. November 22-25, 2001. Pp. 924-931. Available at: http://jaltpublications.org /archive/ proceedings/2001/923.pdf (accessed 07.09.2017).
Lubensky S. Russian-English Dictionary of Idioms. NY.: Random house, 1995. 1017 p. Paukkeri P. Reczipient v russkom razgovore: o raspredelenii funkczij: mezhdu otvetami da, nu I tak [Recipient in Russian Dialogue: the distribution between the answers da (yes), nu (well), and tak (so)]. Esitetaan Helsingin yliopiston humanistisen tiedekunnan suostumuksella julkisesti tarkastettavaksi Metsatalon salissa 1 Perjantaina 26. Toukokuuta 2006 klo 12. Helsinki 2006. Slavica Helsingensia 28. 203 p.
Sacs, H., Shchegloff E., Jefferson G. A simplest systematics for the organization of turn-taking in conversation. Language, 50 (4). 1974. Pp. 696-735.
Schegloff E.A. Discourse as an interactional achievement: Some uses of "uh huh" and other things that come between sentences. D. Tannen (ed.). Analyzing Discourse: Text and Talk. Georgetown University Roundtable on Languages and Linguistics 1981. Washington D.C.: Georgetown University Press, 1982. Pp. 71-73.
Sorjonen M.-L. Responding in Conversation: A study of response particles in Finnish. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2001. 330 р.
Wittgenstein L. Philosophical investigations. Oxford, 1963. 129 р.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Шаронов Игорь Алексеевич, доктор филологических наук, декан ФТиПЛ Института лингвистики. Российский государственный гуманитарный университет. Россия, Москва. Миусская пл. 6. E-mail: igor_sharobov@mail. ru
ABOUT THE AUTHOR
Sharonov Igor Alekseevich, Doctor of Philology, Professor of the Department of the Russian Language;
Russian University for Humanities
Miusskaya sq. 6, Moscow, GSP-3, 125993, Russia
E-mail: [email protected]
