CC BY
43
УДК 801.161
КОММУНИКАТИВНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ МОДЕЛИ РЕЧЕВОГО ЖАНРА ЛИЧНОГО ДНЕВНИКА В РАМКАХ ГИПЕРЖАНРА «DIARY» В БРИТАНСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРЕ
Е. И. Калинина
COMMUNICATIVE STRATEGIES IN MODELING A PRIVATE DIARY AS A SPEECH GENRE
IN THE BRITISH LINGUOCULTURE E. I. Kalinina
Данная статья посвящена выявлению основных стратегических линий авторов личных дневников. Рассмотрение процесса ведения дневника с точки зрения теории элементарных смысловых единиц позволяет определить интенции субъектов речевой деятельности, которые обусловливают выбор стратегий коммуникативного поведения.
The article deals with the strategies used by diarists to achieve their main communicative purpose. Analyzing a diary through the theory of semantic primitives allows us to reveal diarists’ intentions which determine the choice of strategies.
Ключевые слова: личный дневник, речевой жанр, коммуникативная цель, коммуникативные стратегии, теория элементарных смысловых единиц.
Keywords: personal (intimate, private) diary, speech genre, communicative purpose, communicative strategies, theory of semantic primitives.
Личный дневник, характеризующийся автоком-муникативной направленностью и интимностью, является базовой жанровой разновидностью дневникового дискурса, послужившей опорой для развития других жанров, также именуемых в настоящее время дневниками. Несмотря на «взрыв интереса» (А. А. Зализняк) к дневникам, который наблюдается в современных лингвистических исследованиях, среди лингвистов нет единства в определении цели обращения к данному речевому жанру. На наш взгляд, при решении проблемы определения коммуникативной цели речевого жанра релевантным является анализ мнения носителей жанрового сознания - «пользователей жанра», исследование особенностей метажанровой рефлексии которых обнаруживает наличие интенцио-нальных установок у продуциентов дневникового текста. При этом следует отметить, что при выявлении авторских интенций недостаточно опоры на мнение самих авторов, которые являются носителями «наивного языкового сознания», поэтому при проведении исследования мы обратились и к текстам дневников, что позволило проследить, реализуются ли называемые респондентами интенции в тексте.
Таким образом, целью данной публикации является описание коммуникативной составляющей речевого жанра личного дневника в рамках гипержанра «diary» в британской лингвокультуре. Новизна предлагаемого подхода обусловлена двумя факторами: во-первых, предпринимается попытка моделирования речевого жанра личного дневника как системного когнитивно-социально-коммуникативного образования, описанию последней подсистемы которого и посвящена данная публикация; во-вторых, в качестве материала исследования используются не только корпус дневниковых текстов, относящихся к трём временным срезам - конец XIX, конец XX и начало XXI вв., авторами которых являются британцы, объёмом более 1500 высказываний, но и корпус метажанровых рефлексий, полученных в результате анкетирования
представителей британской лингвокультуры, общим объёмом 109 метарефлексий.
Появление личных дневников как социокультурного феномена обычно связывают с возникновением интереса к личности человека. Стремление к самопознанию заставляет людей начинать дневниковую деятельность, хотя не все авторы признают наличие этого мотива, что не является показателем его отсутствия. Так, по мнению О. С. Иссерс, мотивы далеко не всегда осознаются субъектами коммуникации, а мотивировка, приводимая ими, часто не совпадает с реальной [3, с. 57]. Если мы попробуем взглянуть на начало ведения дневников с точки зрения теории элементарных смысловых единиц (также именуемой теорией семантических примитивов, поскольку построение формул, определяющих значение слов, осуществляется на ригористично кодифицированном естественном языке, что обеспечивает «интуитивную доступность и вери-фицируемость» предлагаемых формул), предложенной для описания речевых жанров А. Вежбицкой, то мы получим следующую ментальную формулу: пишу, потому что хочу писать Для начала ведения дневника достаточно простого позыва к письму, к изложению событий своей жизни и своих мыслей на бумаге. Начало дневниковой деятельности не продиктовано никакими внешними обязательствами, субъект либо хочет, либо не хочет писать, и уже на уровне мотивации деятельности проявляется та самая свобода жанра, наличие которой постулируют учёные-философы, занимающиеся изучением личных дневников [7, с. 104; 6, с. 64].
Любая деятельность, в том числе и речевая, совершаемая человеком, подразумевает наличие желания или потребности изменить существующую вокруг реципиента речи действительность. Поскольку интимный дневник является жанром автокоммуника-тивным, то реципиентом является сам субъект речи, а изменения, которые могут произойти в результате осуществления данной коммуникативной деятельно-
сти, обычно затрагивают его эмоциональную сферу. Дневниковая деятельность всегда продиктована событиями извне, характер которых и влияет на желание начать вести дневник. Ролан Барт, рассказывая о своём единственном продолжительном опыте обращения к личному дневнику, упоминает тяжело протекавшую в то время болезнь его матери [1, с. 249]. Таким образом, дневник как речевой жанр оказывается типологически близким к жанрам исповеди и разговора по душам с присущей им интенцией «выговориться» и получить психологический выигрыш. Артур Понсонби, британский исследователь личных дневников, говорит об утешении как результате ведения дневника, сравнивая этот эмоциональный эффект с ощущениями после молитвы [10, с. 8]. Важной представляется мысль исследователя о полезности дневников, о которой говорят и сами авторы: a type of therapy; it just helps to clear and relax the mind; it helps me feel better if I am angry, sad, etc; its a good way to get out emotions (здесь и далее в качестве иллюстративного материала приведены цитаты из нашего исследовательского корпуса высказываний, отражающих метажанровую рефлексию представителей британской лингвокультуры).
Таким образом, мы приходим к выводу, что одной из интенций ведения дневника является достижение психологического комфорта (эта интенция в той или иной мере осознаётся в 38 % от общего числа проанализированных высказываний), однако она не является главенствующей в комплексе интенций, присущих анализируемому речевому жанру, поскольку субъект чувствует эмоциональное облегчение после осуществления записей только определённого типа. В то же время наличие этой интенции помогает продолжить составление сценария ведения дневника в свете теории элементарных смысловых единиц: пишу, потому что хочу писать, думаю, что мне станет от этого лучше Психологический выигрыш автора личного дневника состоит в снятии эмоционального напряжения. Результаты проведённого нами коммуникативного анализа дневниковых дискурсов свидетельствуют о том, что данное интенциональное содержание реализуется в коммуникативной стратегии достижения эмоционального комфорта. Следует отметить, что наличие стратегий у авторов дневников объясняется долговременным характером коммуникации и дневником не является одна запись, соответственно и результат, который сознательно или подсознательно желают получить авторы, не является сиюминутным. Достижение результата становится возможным только в масштабах всего текста.
Отношение к дневнику как к психотерапевтической процедуре свойственно не только авторам как носителям бытовой философии коммуникации, но и исследователям, в первую очередь, психологам [8, с. 338 - 346]. Среди авторов дневников можно встретить немало подростков, что отражено в 19 % полученных ответов (I was 14 when I wrote my first; I have some journals tucked away from when i was a teen), которым необходим поиск путей дальнейшего развития жизни, а также нравственных и духовных идеалов и мировоззренческих установок. Сталкиваясь с проблемами в реальной жизни, личности необходимо разо-
браться в себе, определить свою роль в социальной среде, утвердить себя. Для того чтобы начать разговор
о себе и о значимых для себя проблемах, вопросах и темах, необходим соответствующий настрой. Авторы личных дневников обычно считают свои тексты привлекательными для прочтения своими родственниками и знакомыми, что в итоге выражается в наличии страха и тревоги из-за возможного обнаружения и прочтения их дневников. Стратегия достижения эмоционального комфорта призвана максимально снизить напряжение, которое может возникнуть у автора, и создать наиболее благоприятные коммуникативные условия. К подобным условиям можно отнести использование языкового кода, который призван обеспечить сохранность информации (здесь и далее анализируемые примеры дневниковых записей приводятся с использованием собранного нами текстового исследовательского корпуса).
1). Captn P said he understood I showed great attention to one or two of the female portion of the party, I am afraid my conscience tells me who one of them was, a passing fancy.
Капитан П. сказал, что заметил, как я уделял много внимания двум представительницам женского пола на вечеринке, боюсь, что моё сознание говорит мне, кем была одна из них, мимолётное увлечение.
Так, говоря о девушке, к которой он испытывает сильную симпатию, автор дневника избегает называния её имени. Это единственный человек, чьё описание в дневнике всегда обходится без упоминания имени или инициалов. Очевидным в таком случае кажется как наличие чувств к этой девушке, так и желание не выдать себя (авторы дневников всегда допускают возможность, часто для них нежелательную, прочтения своих текстов третьими лицами). Сам автор дневника знает, что именно ему говорит сознание, но не считает нужным фиксировать эти сведения.
2). I cannot here put down the reason for it, but my life is a misery to me.
Я не могу здесь обозначить причину этого, но моя жизнь для меня - страдание.
Создание комфортных для общения с собой психологических условий включает тактику умолчания, сокрытия некоторой информации (I cannot here put down the reason for it). Потребность в разговоре, желание высказаться довольно явно ощущается авторами, отсутствие же в их жизни человека, которому они могли бы довериться, побуждает их к письму, что отражено в 27 % метарефлексий (if something is bothering you and you can’t speak to someone about it then its good to see it on paper and write down your feelings). Этот факт также необходимо отразить при моделировании речевого жанра: пишу, потому что хочу писать пишу, потому что у меня есть потребность поговорить об этом
думаю, что мне станет от этого лучше Поскольку осуществление самопознания возможно только в процессе общения, то автору дневника приходится искусственно конструировать коммуникативную среду, выстраивая диалог с самим собой. На исполнение этой задачи направлена диалогическая стратегия, которая в рамках речевого жанра личного
дневника может быть названа псевдодиалогической. Обращение к самому себе не является привычным, поэтому некоторые авторы придумывают «воображаемого адресата», в роли которого может выступать материальный субстрат, служащий объектом для записей (тетрадь, блокнот, альбом). Поскольку субстрат не обладает воспринимающим сознанием, то он не может рассматриваться как прямой адресат. Таким образом, стратегия диалогизации (псевдодиалогиза-ции) представляет собой планирование и реализацию системы коммуникативных действий, обеспечивающих имитацию естественной коммуникативной ситуации, предполагающей наличие двух антропоцентров коммуникации.
3). I now write a few lines to say that Isabel was yesterday taken with the measles which today have “come out beautiful” to use a household expression for her face is one mass of red blotches and she is very sick, but Dr Dansey says she is progressing favourably.
Я сейчас пишу несколько строк, чтобы сказать о Изабелл, которая вчера заболела корью, а сегодня «проснулась красавицей», выражаясь нашим домашним языком для описания её лица, представляющего собой массу красных пятен, она очень больна, но доктор Дэнси говорит, что она поправляется.
Диалогичность в рамках данного речевого жанра может проявляться в толковании информации, хорошо знакомой автору и незнакомой читателю. Автор дневниковой записи объясняет значение выражения (“come out beautiful”), рассказывая как о том, кем оно употребляется (household expression), так и о том, для чего. В момент осуществления записи фраза “come out beautiful” понятна для автора, он знает и о предпосылках её появления в домашнем обиходе (болезнь сестры). Личный дневник же предполагает отсроченное во времени общение с самим собой, пояснения в таком случае делают текст понятным для автора в будущем.
Личный дневник как эго-текст центрирован вокруг субъекта, поэтому вся информация, представленная в дневнике, непосредственно связана с жизнью самого автора: если он жалуется, то на свои проблемы, если осуждает, то людей его окружающих и т. д. Модель речевого жанра, таким образом, дополняется ещё одной формулой:
пишу, потому что хочу писать пишу, потому что у меня есть потребность поговорить об этом
пишу о том, что происходит в моей жизни думаю, что мне станет от этого лучше Иначе говоря, начиная вести личный дневник, автор определяет сам для себя, о чём и как он будет писать, то есть осуществляет выбор нарративной стратегии (стратегии создания текста). В любом дневнике автором осуществляется активное осмысление и обработка информации, появляющейся в результате взаимодействия с окружающим миром. Дневник помогает обработать этот непрерывный поток информации наиболее удобным для себя способом.
4). Went this evening to Cremorne gardens, not a bad place for fun, but expensive. Plenty of women, and bad drink.
Был этим вечером в Креморнских садах, неплохое место, чтоб повеселиться, но дорогое. Много женщин и плохая выпивка.
Акцентируя внимание только на важных для себя моментах (женщины, выпивка, веселье), Рейф Нё-вилль, автор дневниковой записи, не вдаётся в подробное описание места. Отрывочность и фрагментарность изложения облегчают восприятие информации. В сферу интересов автора входят именно перечисленные им вещи, и эта информация может оказаться ему полезной в будущем (например, сообщение о дороговизне места).
Нарративная стратегия предполагает выбор стиля повествования, содержания записей и набора субжанров, используемых для изложения информации, а также тяготение к определённому типу речи. Набор субжанров, появляющихся на страницах дневника, довольно разнообразен. В дневнике Нёвилля нередко можно столкнуться с жалобой:
5). I have to live in such a miserable manner, I owe some £20 or so & how the devil I am to pay it I don’t know,
I have given up the sitting room at Blomfield St, I have kept the bedroom at 8/- a week as the first economic step; in spite of being so often told at home that my pay &c ought to keep me well I don’t find it any such case, as tho’ I have not been at all extravagant, I am so hard up that I have no money, not a sound boot to my foot, & clothes becoming very shabby -1 suppose things will right themselves eventually, but, it is beastly unpleasant now.
Мне приходится жить так убого, я должен около 20 фунтов, и я не знаю, как, чёрт возьми, я их верну, я отказался от гостиной на улице Бломфилд, я живу в спальне на 8/- неделю в целях экономии, несмотря на то что мне так часто дома говорят, что моих денег должно хватать на хорошую жизнь, я не вижу, как это можно устроить, ведь хотя я совсем не был расточительным, я очень стеснён в средствах, у меня нет приличной обуви, одежда уже изнашивается -полагаю, всё само образуется в итоге, но сейчас это чертовски неприятно.
Говоря о том, что плохого происходит в его жизни, субъект речи предстаёт несчастным человеком, находящемся в подавленном состоянии, и надеется на сочувствие. Рейфу не приходится надеяться на сочувствие со стороны членов своей семьи, которые не видят его проблем с деньгами (being so often told at home that my pay &c ought to keep me well), поэтому он находит утешение в дневнике, рассказывая о своих трудностях самому себе. Синтаксическая организация предложения делает его сложным для восприятия, что может свидетельствовать о повышенной эмоциональности в момент написания. Местоимение I встречается в приведённом высказывании одиннадцать раз, что позволяет привлечь внимание к тому факту, что всё вышеперечисленное выпало именно на долю автора. Жалоба предполагает восприятие себя как страдальца, то есть человека, не заслужившего трудностей.
Обращение к тем или иным субжанрам, являясь проявлением коммуникативного поведения личности, содержит информацию о субъекте речи и о его эмоциональном состоянии в момент осуществления речевой деятельности. К примеру, представление информации в виде жалобы свидетельствует о постоянном
подавленном состоянии Нёвилля о недостатке внимания и понимания к нему со стороны окружающих, характеризует его как человека, не способного решать свои проблемы.
Личный дневник предполагает регулярное обращение к записям на протяжении долгого периода времени (I’m going to keep my journals forever), что может оказывать влияние на модификацию целей и мотивов автора, таким образом, текст, существующий в контексте личности автора, изменяется вместе с ним. Дневники известных людей привлекают внимание аудитории, поскольку по ним можно узнать не только о подробностях жизни интересной исторической личности, но и проследить процесс её становления. Ещё одна цель, выделяемая самими авторами дневников (24 % респондентов постулируют её наличие), связана с запоминанием той или иной важной информации (it helps me to remember the different problems I went through; I want to be able to remember certain moments).
Важным представляется следующий момент: авторов, возвращающихся к чтению своих записей, интересуют не столько события, происходившие в их жизни в описываемый период времени, сколько то, какими они были, и те изменения, которые произош-
ли с тех пор в них самих. Следовательно, рассказывая о чём-то, авторы тем самым готовят своё восприятие себя, конструируют Я-образ для себя же, но для себя не настоящего, а будущего. Доказательством наличия Я-образа как продукта дневниковой деятельности служат слова самих субъектов этой деятельности (I can read them and remember what I was like when I was younger; later look back and see how you’ve
changed....and how you’re the same).
пишу, потому что хочу писать пишу, потому что у меня есть потребность поговорить об этом
пишу о том, что происходит в моей жизни думаю, что мне станет от этого лучше думаю, что в будущем захочу узнать, каким я был Таким образом, метаинтенцией дневниковых текстов можно считать осмысление себя, результатом которого является конструирование своего Я-образа, А. Понсонби называет это «a detached point of view of himself» [10, с. 7]. Речевые жанры, будучи полиинтен-циональными по своей природе [9, с. 15], всё же предполагают некую общность иллокутивной силы, что проявляется в наличии макроцели, которая и выступает формирующим речевой жанр основанием.
Рис. 1. Коммуникативная составляющая модели РЖ личного дневника в рамках гипержанра «diary»
Создание Я-образа как цель проявляется на каждой странице дневника, иными словами, достижению данной цели способствует само обращение к речевому жанру личного дневника. Каждая из оставляемых записей в личном дневнике вносит свой вклад в целостное восприятие автора, поскольку речевые действия, осуществляемые им, содержательно наполнены и дополняют его Я-образ, раскрывающийся по мере накопления записей во временной последовательности. Макростратегией, обеспечивающей реализацию главной цели дневниковой деятельности, в таком случае выступает стратегия самопрезентации, действия по реализации которой детерминируют такие жанрообразующие признаки личного дневника, как высокая степень субъективации повествования, сопряжённая с выражением собственных оценок, отсутствие строгих жанровых канонов, следование идиостилю как основе подачи информации и текстовой организации. Я-образ в дневниковом тексте является стержнем, скрепляющим дневниковые записи (и содержательно, и
стилистически). О чём бы субъект не рассказывал, какие бы события не упоминал, какие бы языковые единицы ни использовал, всё это, в первую очередь, характеризует его самого, он предстаёт перед читателем (которым может являться и сам) в различных ипостасях, акцентируя внимание на тех или иных чертах своей личности.
Таким образом, мы можем схематично представить коммуникативную составляющую модели речевого жанра личного дневника в рамках гипержанра «diary» как взаимодействие трёх составляющих: интенций, макростратегии и частных коммуникативных стратегий (рис. 1).
Мы рассматриваем полиинтенциональный речевой жанр - личный дневник - в русле современной прагмалингвистической парадигмы, о которой говорит В. И. Карасик, рассуждая о человеке в аспекте его коммуникативного поведения [5, с. 45]. Дневник является коммуникативной деятельностью, обладающей своими мотивами, целями, стратегиями и способами
их реализации. Авторские интенции, которые отраже- рые, будучи рассмотрены в совокупности, реализуют
ны в сценарии речевого жанра, рассмотренном в кате- в рассматриваемом речевом жанре макростратегию
гориях семантических примитивов, реализуются в самопрезентации. трёх основных коммуникативных стратегиях, кото-
Литература
1. Барт, Р. Дневник / Р. Барт // Р. Барт. Ролан Барт о Ролане Барте. - М.: Сталкер, 2002.
2. Вежбицка, А. Речевые жанры [в свете теории элементарных смысловых единиц] / А. Вежбицка // Антология речевых жанров: повседневная коммуникация. - М.: Лабиринт, 2007. - С. 68 - 80.
3. Иссерс, О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи / О. С. Иссерс. - М.: Издательство
ЛКИ, 2008. - 288 с.
4. Зализняк, А. Дневник - к определению жанра / А. Зализняк // Новое литературное обозрение. - 2010. -№ 106. - С. 162 - 180.
5. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В. И. Красик. - Волгоград: Перемена, 2002. - 477 с.
6. Летягин, Л. Н. Личный дневник: самосознание жанра / Л. Н. Летягин // Серия Известия Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена Общественные и гуманитарные науки (философия, языкознание, литературоведение, экономика, право, история, социология, культурология). - 2008. -№ 10(56).
7. Пигров, К. С. Скриптизация авось-бытия, или Апология интимного дневника / К. С. Пирогов // Философские науки. - 2008. - № 8.
8. Рейноутер, Дж. Ведение дневника / Дж. Рейноутер // Психология человеческих проблем: хрестоматия / сост. К. В. Сельчонок. - Минск: Харвест, 1998.
9. Askehave, Inger. Communicative purpose as genre determinant / Inger Askehave // Hermes. Journal of Linguistics. - 1999. - No. 23.
10. Ponsonby, Athur. English diaries: a review of English diaries from the sixteenth to the twentieth century with an introduction on diary writing / Athur Ponsonby. - Methuen, 1923. - 447 р.
Информация об авторе:
Калинина Екатерина Игоревна - аспирантка кафедры французского языка и методики преподавания Кузбасской государственной педагогической академии, г. Новокузнецк, 8-906-932-7790, iv.moro@mail.ru.
Kalinina Ekaterina Igorevna - post-graduate student at the French Language and Teaching Methodology Department of Kuzbass State Pedagogical Academy, Novokuznetsk.
