CC BY
360
Самарская Лука: проблемы региональной и глобальной экологии.
2010. - Т. 19, № 1. - С. 184-193.
УДК 502.3
ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ НАШЕГО ЭКОЛОГИЧЕСКОГО КРИЗИСА1
О 2010 Линн Таунсенд УайтА, младший
Беседы с Олдосом Хаксли [Aldous Huxley]в весьма часто превращались в один незабываемый монолог. Приблизительно за год до его оплакиваемой смерти, он рассуждал по поводу своей любимой темы: чудовищном обращении Человека с Природой и соответствующих результатов. Чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, он рассказал, как в течение предыдущего лета побывал в небольшой долине Англии, где ребенком провел много счастливых месяцев. Восхищавшие его в детстве травянистые поляны заменились неприглядными кустарничками, а все из-за того, что фермеры преднамеренно заразили кроликов, которые прежде сдерживали рост кустарничков, миксоматозом0, чтобы сократить их численность и обезопасить от них свои посевы зерновых культур. Будучи в чем-то филистером, я не мог дольше молчать, даже в интересах большой риторики. Я прервал его для того, чтобы напомнить, что и сам кролик как домашнее животное был привнесен в Англию в 1176 г. для улучшения, по-видимому, белковой диеты крестьянства.
Все формы жизни изменяют окружающую их среду. Самый захватывающий и плодоносный пример - это, несомненно, коралловый полип. Своей смертью эти организмы создали огромный подводный мир, благоприятный тысячам других видов животных и растений. С тех пор, как человек стал многочисленным видом, он также стал заметно воздействовать на окружающую его среду. Гипотеза о том, что метод выжигания больших территорий для охоты способствовал истреблению громадных млекопитающих плейстоцена на большей части земного шара, вполне вероятна, если не доказана. Шесть тысяч лет тому назад, по крайней мере, отмели более низкого берега Нила были рукотворными и не превратились в болотистые африканские джунгли, которые Природа без Человека реализовала бы на этом месте. Асуанская плотина, затопившая 5 тыс. квадратных миль, стала лишь последней стадией в этом длительном процессе. Во многих регионах, террасирование, ирригация, сбивание (дигрессия) пастбищ, вырубка лесов римлянами для строительства судов (будь то борьба с Карфагеном или крестовые походы), решение проблем материально-технического обеспечения их экспедиций, глубоко изменили природу затрагиваемых регионов. Наблюдение, что французский ландшафт распадается на два основных типа - открытые территории (поля севера) и покрытые кустарником территории юга и запада, - вдохновили Марка Блоха [Marc Bloch]D на его классическое исследование средневековой агротехники. Иногда не умышленно (точнее, опосредованно. - Г.Р.), воздействия Человека затрагивают Природу. Было замечено, что появление автомобиля резко сократило численность воробьев, которые до этого большими стаями питались на всех улицах города, которые «удобрялись» лошадьми.
1 White L.T., jr. The historical roots of our ecologic crisis // Science. - 1967. - V. 155, № 3767. -P. 1203-1207. (Перевод и комментарии Г.С. Розенберга).
История экологических изменений все еще остается в зачаточном состоянии, и мы не очень много знаем о том, что же действительно происходило и каковы были результаты. Исчезновение европейского зубра уже в 1627 г., кажется, простой случайностью сверхвосторженной [overenthusiastic] охоты. По большему количеству запутанных дел часто невозможно найти достоверную информацию. За последние тысячу или более лет фризы и голландцы упорно «отодвигали» Северное море, и процесс достигает кульминации в наше время восстановлением [залива] Зейдер-Зе [Zuider Zee]. Что, если какие-нибудь виды животных, птиц, рыб, береговой жизни или растений вымерли в этом процессе? Может в своей эпической битве с Нептуном голландцы упустили что-то экологически ценное, от чего пострадало качество человеческой жизни в Нидерландах? Вопросов больше, чем ответов.
Люди во все времена - это весьма динамичный элемент в своей собственной окружающей среде, и в современном состоянии исторического знания мы, обычно, точно не представляем, когда, откуда или что вызывает изменения, связываемые с деятельностью человека. Поскольку мы входим в последнюю треть ХХ столетия, лихорадочно повышается беспокойство по проблеме экологического «обратного удара». Естествознание, задуманное для понимания природы вещей, процветало в нескольких эрах и среди нескольких народов. Параллельно шло накопление технологических навыков, иногда быстро, иногда медленно. Но только приблизительно четыре поколения назад, Западная Европа и Северная Америка заключили «брачный союз» между наукой и техникой, союз теоретического и эмпирических подходов к нашей естественной окружающей среде. Появление и широкое распространение на практике бэко-новского кредо [Baconian creed] - научное знание означает технологическую власть
1B5
над природой, - едва ли может быть датировано ранее приблизительно 1850 г., за исключением химической промышленности, где это произошло еще в XVIII в. Принятие этих представлений как нормального образа действия, можно считать величайшим событием в истории человечества, начиная с создания агрокультуры, а возможно, и за всю земную историю.
Почти сразу новая ситуация вызвала кристаллизацию нового понятия - «эколо-гия»; действительно, слово «экология» появилось в английском языке в 1873 г. Сегодня, меньше чем столетие спустя, воздействие Человека на окружающую среду столь увеличилось в силе, что это привело к качественным изменениям по своей сути.
р
Когда в начале XIV столетия «заговорили» первые пушки, они затронули экологию (это имело экологические последствия. - Г.Р.): рабочие, взбирающиеся к лесам и горам для добывания большего количества поташа, серы, железной руды и древесного угля, воздействовали на Природу небольшой эрозией и небольшим сведением леса. Водородные бомбы имеют другой порядок воздействия: ядерная война может изменить генетическую основу всей жизни на нашей планете. В 1285 г. лондонцы «получили» первые проблемы смога, являющиеся результатом сжигания «мягкого» (битуминозного) угля; это не идет ни в какое сравнение с современным сгоранием ископаемого топлива, угрожающим изменить химию атмосферы земного шара в целом, с последствиями, которые мы только начинаем предполагать. Демографический взрыв и раковые опухоли [the carcinoma] бесплановой урбанизации породили геологических масштабов залежи мусора и объемы сточных вод; никто, кроме Человека, конечно, никогда не сумел бы так загадить свое «гнездо» за столь короткое время.
Существует много призывов к действию, но специфические предложения (достойные, тем не менее, каждое в отдельности), кажутся слишком частными, полумерами: запретить бомбу, сорвать рекламные щиты, выдать противозачаточные средства индусам и велеть им есть их священных коров. Самое простое решение - затормозить всю деятельность или, еще лучше, вернуться к романтизированному прошлому: заставить уродливые бензоколонки стать похожими на коттедж Энн Хэтауэй [Anne Hathaway] или на салуны заброшенного города на Диком Западе. Ментальность «глухой территории» неизменно защищает «глубоко замороженную» экологию, будь то Сан-Джиминьяно (San Gimignano)11 или вершины Сьерра-Невады, как это было до того, как впервые появился Kleenex1. Но ни атавизм, ни украшательство не справятся с экологическим кризисом нашего времени.
Что же сделаем мы? Никто пока этого не знает. Если мы не задумаемся об основных принципах, наши отдельные конкретные меры (неглубокие и недальновидные решения) могут привести к новым обратным реакциям, более серьезным, чем те, против которых они направлены.
Сначала мы попробуем разъяснить наши взгляды с некоторой исторической дистанции, в предположениях, которые лежат в основе современной технологии и науки. Наука традиционно была аристократической, теоретической, интеллектуальной в своих целях; технология была низшим классом, эмпирическим, ориентированным на действие. Весьма внезапный «сплав» этих двух составляющих возник к середине XIX в., и конечно был связан с предшествующими и современными демократическими революциями, которые, уменьшая социальные барьеры, имели тенденцию утверждать функциональное единство «мозгов и рук». Наш экологический кризис - продукт появления полностью новой, демократической культуры. Проблема - сможет ли демократизированный мир пережить такой собственный подтекст. По-видимому, нет, если мы заново не продумаем наши аксиомы.
ЗАПАДНЫЕ ТРАДИЦИИ ТЕХНОЛОГИИ И НАУКИ
Одно положение настолько очевидно, что кажется глупым разглагольствовать об этом: и современная технология, и современная наука порождены Западом. Наша техника поглотила элементы со всех континентов, особенно из Китая; и все же всюду сегодня успешная технология западна, будь то в Японии или в Нигерии. Наша естественная наука - наследнца всех наук прошлого, особенно, возможно, работ крупнейших исламских ученых Средневековья, которые часто превосходили древних греков в мастерстве и проницательности: например, Ар-Рази [Al-Razi] в медицине (фармакологии), Ибн ал-Хайсам [Ibn-al-Haytham] в оптике, или Омар Хайям [Omar Khayyam]J в математике. Правда, оказалось, что много работ таких гениев, кажется, навсегда исчезли в оригиналах на арабском языке; они сохранились только в средневековых латинских переводах, которые помогли заложить основы для более поздних наук и технологий Запада. Сегодня, на всем земном шаре, вся существующая наука западна, и в стиле, и в методе, независимо от цвета кожи или языка ученых.
Следующие факты менее признаны, потому что они являются результатом весьма недавних исторических исследований. Научное и техническое лидерство Запада оказалось намного старше, чем, так называемая, научная революция XVII столетия или, так называемой, индустриальной революции XVIII в. Эти «две революции», фактически, выходят из моды, т. к. затеняют истинную природу того, что они пробуют описать - важные стадии в двух длительных и независимых процессов развития. Начиная с 1000 г. н. э., самое позднее, - и возможно, маловероятно, на целых 200 лет ранее, - Запад начал применять гидроэнергию в производственных процессах, включая мукомольное производство. Уже в конце XII в. использовалась мощь ветра. Начиная с простого, но с замечательной последовательностью, Запад быстро расширил свои навыки в развитии машин, устройств, экономящих труд, и автоматизации.
Если кто и сомневается, пусть обратит внимание на наиболее монументальное достижение в истории автоматизации: управляемые весом механические часы, которые появились в двух формах в начале XIV в. Не в мастерстве, а в элементарной технологической способности, латинский запад более позднего Средневековья далеко опережал по своей сложности, изощренности и эстетичности великолепные культуры-сестры - Византии и Ислама. В 1444 г. известный греческий священнослужитель Виссарион [Basilios Bessarion; 1403-1472], в письме из Италии писал, что он был поражен превосходством западных судов, оружия, текстиля, стекла. Но, больше всего, он был удивлен зрелищем водяного колеса (waterwheel), с помощью которого происходило распиливание крупных деревьев и работали меха доменных печей. Ясно, что ничего подобного он не видел на Ближнем Востоке.
К концу XV столетия технологическое превосходство Европы было таковым, что его маленькие, взаимно враждебные народы смогли «вырваться» за пределы континента, что привело к завоеванию, грабежу и колонизации по всей остальной части мира. Символом этого технологического превосходства [может служить тот] факт, что Португалия, одно из самых слабых государств Запада, была в состоянии стать, и оставаться в течение столетия, хозяйкой Ост-Индии. И мы должны помнить, что технология Васко да Гама [Vasco da Gama] и Афонсу д’Албукерки [Afonso d’Albuquerque]K была построена на чистом эмпиризме, имея весьма небольшую поддержку от естественных наук.
В современном общеупотребительном понимании, современная наука должна начинаться с 1543 г., когда и Николай Коперник [Nicolaus Copernicus], и Андреас Ве-залий [Andreas Vesalius] опубликовали свои основополагающие труды. Никак не ума-
ляя их достижений, следует указать, однако, что такие работы, как Fabrica ("De humani corporis fabrica libri septem" ["О строении человеческого тела"]) и De revolutionibus ("De revolutionibus orbium caelestium" ["Об обращении небесных сфер"]) не кажутся неожиданными. Западная научная традиция, фактически, начала складываться в конце XI в. с массовым переводом арабских и греческих научных трактатов на латинский язык. Несколько известных книг - например, Феофраста [Theophrastus], - избежали столь энергичного нового «западного аппетита», но менее чем за 200 лет фактически вся греческая и мусульманская науки стали доступны на латыни, они живо читались и критиковались в новых европейских университетах. Из критики возникали новые наблюдения, предположения и расло недоверие к древним авторам. К концу XIII столетия Европа выхватила глобальное научное лидерство из дрогнувших рук Ислама. Было бы абсурдно отрицать глубокую новизну работ И. Ньютона [Isaac Newton], Г. Галилея [Galileo Galilei] или Н. Коперника, чтобы отказать им в пользу таких ученых-схоластов XIV столетия, как Ж. Буридан [Jean Buridan] или Н. Орем [Nicole Oresme], на работах которых они строили свои исследования. Перед XI столетием, наука едва существовала на латинском Западе, тем более, в римские времена. С XI в., напротив, научный сектор западной культуры стал устойчиво и в бурном темпе расти.
С этих пор и наши технологические, и наши научные достижения получили «точку отсчета», приобрели свой характер и достигли мирового господства в Средневековье; при этом, кажется, что мы не можем понять их природу или их существующее воздействие на экологическую ситуацию, не исследуя фундаментальные категории средневекового мышления и их развитие.
СРЕДНЕВЕКОВАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ НА ЧЕЛОВЕКА
И ПРИРОДУ
До недавнего времени, сельское хозяйство было главным занятием даже в «передовых» обществах; следовательно, любое изменение в методах пашни чрезвычайно важно. Ранние плуги, которые тянули два вола, обычно не переворачивали дерн, а просто «царапали» его. Таким образом, поперечное вспахивание было необходимо, и поля принимали «квадратно-гнездовой» [squarish] вид. На довольно легких почвах и в условиях полузасушливого климата Ближнего Востока и Средиземноморья, такой способ обработки почв оправдывал себя. Но такой плуг не подходил для влажного климата и слишком липких (вязких) почв Северной Европы. В конце VII столетия после Рождества Христова (точнее указать нельзя), тем не менее, некоторые северные крестьяне стали использовать совершенно новый вид плуга, оборудованного вертикальным ножом, чтобы прорезать линию борозды, и горизонтальной пластиной (лемехом и отвалом. - Г.Р.), подрезающей и переворачивающей дерн. Трение этого плуга с почвой было настолько велико, что вспашка обычно требовала не двух, а восьми волов. Воздействие на почву стало столь сильным, что необходимость в крестообразной пахоте просто отпала, и поля стали покрываться длинными бороздами.
Во время технологии «царапания» плугом, поля были распределены, вообще говоря, в единицах, способных поддержать отдельную крестьянскую семью. Это и создавало прожиточный уровень в сельском хозяйстве и было основой существования. Но никто из крестьян не имел восьми волов: чтобы использовать новый и более эффективный плуг, крестьяне стали объединять своих волов, чтобы скооперировать усилия, получая вспаханные полосы в пропорции к своему вкладу. Таким образом, распределение земли стало базироваться не на потребностях семьи, а, скорее, на
мощности механизма (плуга с волами) при обработке земли. Отношение Человека к почве глубоко изменилось. Прежде, он был частью Природы; теперь же стал её эксплуататором. В этот момент нигде еще в мире фермеры не создали аналогичное сельскохозяйственное орудие. Возникает вопрос: случайно ли совпадение, когда современная технология, с её безжалостностью к Природе, в значительной степени была создана потомками этих крестьян из Северной Европы?
То же самое эксплуатационное отношение к Природе появляется еще несколько ранее (примерно в 830-х годах нашей эры) в западных иллюстрированных календарях. В более ранних календарях месяцы были «пассивно персонифицированы». Новые французские календари, которые установили стиль для Средневековья, совершенно другие: они показывают людей, принуждающих мир вокруг них, - вспахивание, сбор урожая, вырубка деревьев, забивание свиней. Как следствие, Человек и Природа - два разных создания, и Человек - владелец Природы.
Эти нововведения, кажется, находятся в полной гармонии с интеллектуальными обобщениями более широкого характера. То, что люди делают со своей экологией [окружающей средой. - Г.Р.\, зависит от того, что они думают о себе и относительно вещей вокруг них. Человеческая экология глубоко обусловлена верованиями о своей природе и о судьбе - то есть, религией. Западными глазами это очень хорошо видно, скажем, в Индии или на острове Цейлон. Это одинаково верно для нас и наших средневековых предков.
Победа христианства над язычеством была самой большой духовной революцией в истории нашей культуры. Сегодня стало модным (фешенебельным) говорить, что, как бы там ни было, мы живем в «постхристианском возрасте». Конечно, формы нашего мышления и языка в значительной степени перестали быть христианскими, но с моей точки зрения, их сущность часто остается удивительно родственной той, из прошлого. Так, наши ежедневные привычки действовать, например, определяются слепой верой в неуклонный прогресс, о чем было неизвестно ни греко-римской старине, ни востоку. Эта вера пустила корни (хотя и недоказуем её источник) в иудейско-христианское богословие. Тот факт, что коммунисты разделяют эти представления (веру в прогресс. - Г.Р.), только помогает показать то, что можно продемонстрировать и на многих других примерах: марксизм, как и ислам, является иудейско-христианской ересью. Мы продолжаем и сегодня жить, как мы жили в течение приблизительно 1700 лет, в очень значительной степени в контексте христианских аксиом.
Что же христианство говорит людям об их отношениях с окружающей средой?
В давние времена, многое из всемирной мифологии давало картину создания цивилизации; греко-римская мифология в этом отношении была иной. Как и Аристотель, мыслители древнего Запада отрицали, что видимый мир имел начало. Действительно, идея начала была невозможна в структуре их циклического восприятия времени. В резком контрасте, христианство унаследовало от иудаизма не только концепцию необратимости и линейности времени, но и факт творения. Шаг за шагом, любящий и всемогущий Бог создал свет и тьму, небесные тела, землю и все растения, животных, птиц и рыб. Наконец, Бог сотворил Адама и вдохнул в него жизнь (мысль) и, чтобы скрасить его одиночество (после некоторых раздумий), создал Еву. Человек назвал всех животных и, таким образом, установил свое господство над ними. Бог планировал все это исключительно для выгоды человека и в соответствии с правилом: ничто не имеет иной цели, кроме цели обслуживания человека. И хотя тело человека
было создано из глины (праха земного), он не просто часть природы, он сделан похожим на Бога.
Христианство, особенно в его западной форме, - самая антропоцентрическая религия, которую видел мир. Уже во втором столетии и Тертуллиан [Tertullian], и Святой Ириней Лионский [Saint Irenaeus of Lyons]L настаивали, что, когда Бог создавал Адама, он уже предвосхищал образ воплощенного Христа, Второго Адама. Человек разделяет, в большой мере, превосходство Бога над Природой. Христианство, на абсолютном контрасте древнему язычеству и религиям Азии (кроме, возможно, зороастризма [Zoroastrianism]), не только установило двойственность Человека и Природы, но также и настояло, что это - воля Божия и что Природа должна эксплуатироваться Человеком до его собственного конца.
На уровне простых людей это удалось реализовать довольно интересным способом. В старину, каждое дерево, каждый поток, каждый холм имели собственного духа места, доброго духа-опекуна. Эти духи были не похожи на Человека - кентавры, фавны, сирены (русалки), демонстрируют их двойственный облик [человек и животное]. Перед тем, как срубить дерево, выкопать шахту в горе или поставить запруду на ручье, важно было умиротворить дух, «отвечающий» за данный объект, и поддерживать его в этом умиротворенном состоянии. Разрушая языческий анимизм, христианство позволяло эксплуатировать природу в состоянии безразличия к «чувствам» природных объектов. Часто говорят, что церковь заменила анимизм культом святых. Верно, но функционально культ святых отличен от анимизма. Святой не обитает в природном объекте; у него могут быть особые убежища, быть место почитания на земле, но сам он принадлежит небесам [его «гражданство» - на небесах]. Более того, святой -это человек, с которым можно общаться на языке человека. Кроме святых, правда, у христианства есть еще ангелы и демоны, унаследованные у иудаизма и, может быть, косвенно у зороастризма. Но они не менее мобильны, чем святые. Духи, жившие в природных объектах, которые прежде защищали их от человека, исчезли. Была утверждена монополия человека на духовность, и старые препятствия к эксплуатации Природы были разрушены.
Высказываясь в таких широких терминах, в порядке вещей проявлять осторожность. Христианство - сложная вера, оно различно в разных контекстах. То, что я сказал, может вполне относиться к средневековому Западу, где, фактически, техника добилась впечатляющих достижений. Но этого нельзя сказать о греческом Востоке, очень цивилизованном мире равной христианской преданности, который, кажется, не произвел никаких технологических новшеств с конца VII столетия, когда был изобретен «греческий огонь» [«Greek fire»]M. Ключ к разгадке этого положения, возможно, следует искать в различиях «тональностей благочестия», которые студенты сравнительного богословия находят между греческой и римско-католической церквями. Греки полагали, что грех был «слепотой разума», и что спасение будет найдено в просвещении, ортодоксии, - т. е. в «ясном разуме». Римско-католическая церковь, с другой стороны, считала, что грех был моральным, нравственным злом, и что спасение должно было быть найдено в правильном поведении. Восточное богословие было интеллектуализировано; западное - волюнтаризировано. Греческий святой созерцал, западный - действует. Значение христианства для покорения Природы более легко проявилось именно в западной атмосфере.
Христианская догма Творения, которая является первым пунктом всех вероучений, имеет и другое большое значение для нашего понимания сегодняшнего экологического кризиса. Своим Откровением, Бог дал Человеку Библию, Книгу Священного
писания. Но так как Бог сотворил и Природу, она также должна была показать божественный менталитет. Религиозное исследование Природы для лучшего понимания Бога, известно как натуральная теология (естественное богословие). В ранней Церкви, особенено на греческом Востоке, Природа постигалась, прежде всего, как символическая система, через которую Бог общается с Человеком: муравей - проповедь бездельникам о трудолюбии; воскрешающий огонь (rising flames) - символ стремления души ввысь. В этом контексте, взгляд на Природу был в большей степени искусством, а не наукой. В то время как Византия сохраняла и переводила многие древние греческие научные тексты, наука, как нам представляется, не могла процветать в таком окружении.
Однако, к началу XIII в. на латинском Западе натуральная теология стала склонялось к другому. Она прекратила заниматься расшифровкой природных символов коммуникации Бога с Человеком, и все больше концентрировалась на усилиях понять божью премудрость, путем проникновения в то, как работает его Творение. Радуга больше не была просто символом надежды, сначала посланной Ною после Потопа: Роберт Гроссетест [Robert Grosseteste; 1175-1253], монах Роджер Бэкон [Roger Bacon; 1214-1294] и Теодор из Фрейберга [Theodoric of Freiberg или Дитрих Фрейбергский -Dietrich von Freiberg; 1250-1310] провели поразительно тонкую работу по оптическому исследованию радуги, но делали они это как «эксперимент в религиозном понимании». С XIII столетия и до Г Лейбница (Gottfried Wilhelm von Leibniz; 1664-1716) и И. Ньютона (1642-1727), каждый значительный ученый, в действительности, объяснял свои побуждения и мотивы работы в религиозных терминах. Действительно, если бы Галилей не был любителем-богословом (хотя и достаточно опытным), он имел бы гораздо меньше неприятностей: профессионалы-богословы сильно обижались на него за вторжение «в их пенаты». Ньютон, кажется, также ценил в себе больше богослова, чем ученого-естествоиспытателя. Только в конце XVIII в., «гипотеза Бога» стала ненужной многим ученым.
Для историка очень часто трудно судить, когда человек объясняет, почему он сделал или собирается сделать то или иное действие, указывает ли он реальные мотивы или просто отговаривается «приемлемо культурными» причинами. Последовательность, с которой ученый в течение многих столетий формирования западной науки свидетельствовал в пользу того, что основанная его заслуга состоит в том, чтобы «думать мысли Бога после него - to think God's thoughts after him», вынуждает нас считать, что для него это было реальным побуждением. Если это так, тогда современная западная наука - это слепок с матрицы христианской теологии. Динамизм религиозного рвения, сформированной иудейско-христианской догмой Творения, дал развитию естественных наук сильный внутренний стимул.
АЛЬТЕРНАТИВНОЕ ХРИСТИАНСТВУ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Мы, кажется, пришли к заключениям, горьким для многих христиан. И «наука», и «техника» - слова, достойные уважения, в нашем современном словаре; первое из них рассмотрено исторически и сделан вывод о том, что современная наука - экстраполяция натуральной теологии; второе, следует, по крайней мере, частично, объяснять западной, волевой [voluntarist] реализацией христианской догмы превосходства Человека и законного владельца над Природой. Однако, поскольку мы теперь признаем, что чуть более чем столетие тому назад и наука, и технология (до этого времени развивавшиеся отдельно) объединились, то человечество, обретя дополнительную силу, столкнулось с ситуацией, когда многие из экологических эффектов оказались не-
контролируемыми. Если это так, то христианство несет за это огромное бремя исторической вины.
Я лично сомневаюсь, что решить наши бедственные экологические проблемы можно, если просто обратиться к еще большим научным и технологическим результатам. Наши наука и техника выросли из христианских отношений Человека к Природе, что признается не только христианами и нео-христианами но также и теми, кто нежно расценивает себя как постхристиане. Несмотря на Коперника, весь Космос все еще вращается вокруг нашего небольшого земного шара. Вопреки Дарвину, мы, в наших сердцах, вовсе не считаем себя частью природных процессов. Мы превосходим Природу, высокомерно желая использовать её для наших малейших прихотей. Недавно избранный Губернатор Калифорнии141, как и я, верующий, но менее обеспокоенный [этими проблемами], чем я, говоря о христианской традиции, сказал (как утверждают): «если вы видели одно красное дерево, вы видели их все». Для христианина дерево - не более чем физический факт. Целостное понятие «священной рощи» чуждо христианству и религиозным идеалам Запада. Почти два тысячелетия миссионеры-христиане «вырубали» все священные рощи, которые для них являлись «идолопоклонническими», потому что они предполагают наличие Духа в Природе.
То, что мы делаем с экологией (окружающей средой. - Г.Р.), полностью зависит от наших представлений о характере отношений Природы и Человека. «Больше» науки и «больше» технологии не спасут нас от существующего экологического кризиса, пока мы не создадим новую религию или не продумаем модификацию старой. Битники (хиппи), которые являются основными революционерами нашего времени, демонстрируют сильную инстинктивную близость к Дзэн буддизму, который возник из отношений Человека и Природы как почти зеркальное отображение (противоположное) христианских представлений. Правда, религия Дзэн глубоко обусловлена азиатской историей, тогда как христианство - всем опытом Запада; и я сомневаюсь, что Дзэн буддизм сможет «прижиться» среди нас.
Возможно, мы теперь должны обдумать и оценить представления самого большого радикала в христианской истории, начиная с Христа, - святого Франциска Ассизского [Saint Francis of Assisi]0. Главное чудо св. Франциска - тот факт, что он не был сожжен на костре, как это случилось со многими из его левых последователей. Он был настолько очевидным еретиком, что генерал ордена францисканцев, св. БонавентураР, крупный и проницательный отец церкви, пробовал подавить ранние проявления религиозных представлений Франциска. Ключ к пониманию Франциска -его вера в достоинство смирения не просто для человека-особи, но для человека как вида. Франциск пробовал свергнуть Человека с его «монархического трона» и установить демократию всех божественных существ. С ним муравей больше не просто повод для проповеди лентяю, а огонь - символ стремления души к союзу с Богом; теперь они - Брат-Муравей и Сестра-Огонь - сами восхваляют Создателя своими собственными способами, также как и Брат-Человек.
Более поздние комментаторы писали, что Франциск проповедовал птицам в укор людям, которые не хотели его слышать. Зафиксированное свидетельство гласит: он убеждал небольших птиц хвалить Бога, и те в духовном экстазе махали крыльями и, радуясь, щебетали. В легендах о святых (особенно ирландских святых), много говорится об их «деловых отношениях» с животными, но, я думаю, это было свидетельством их человеческого господство над другими существами. С Франциском все обстояло по иному. Земля вокруг городка Губбио [итал. Gubbio] в Апеннинах разорялась жестоким волком. Святой Франциск, гласит легенда, убедил волка в его в отттиб-
ках, тот раскаялся, умер в аромате святости [odor of sanctity] и был похоронен в освященной земле.
То, что сэр Стивен Рунциман [Steven Ruciman]() называет «францисканской доктриной души животных», было быстро искоренено. Вполне возможно, что это [учение] было частично инспирировано (сознательно или нет), верой в перевоплощение, поддерживаемой еретиками-катарами (cathar), которые тогда проживали в Италии и южной Франции, и заимствованной, по-видимому, первоначально из Индии. Существенно и то, что в тот же самый момент, приблизительно 1200 г., следы метемпсихоза (metempsychosis; перевоплощение души после смерти тела в новое тело. -Г.Р.) находят также в западном иудаизме и в провансальской кабалистике. Но Франциск не придерживался ни переселения душ, ни пантеизма. Его взгляд на Природу и Человека опирался на уникальный вид панпсихизма (всеобщей одушевлённости природы. - Г.Р.): все живые существа и неодушевленных предметы, предназначены для прославления превосходящего их Создателя, который, в финальном жесте космического смирения воплотился на Земле, и плоть которого «прошла» от младенца в яслях (a manger) до распятия на кресте.
Я не думаю, что многие из современных американцев, которые обеспокоены нашим экологическим кризисом, будут способны или захотят увещевать волков или убеждать птиц. Однако, реально увеличивающееся, глобальное разрушение окружающей среды - продукт развития технологии и науки, которые объединились в западном средневековом мире и против которого св. Франциск восставал столь оригинальным способом. Их рост нельзя понять исторически без учета специфических отношений к природе, которые глубоко основаны на христианской догме. Представление о том, что большинство людей не думают об этих отношениях как христианских, не меняет действительности. Никакой новый набор основных ценностей не был принят в нашем обществе, чтобы заменить ими христианские. Следовательно, мы и дальше будем усугублять экологический кризис, пока не отклоним христианскую аксиому, что Природа не имеет никакого другого предназначения для существования, кроме того, чтобы служить Человеку.
Самый большой духовный революционер в западной истории Святой Франциск предложил то, что он считал, альтернативой христианским представлениям о взаимоотношениях Природы и Человека; он пробовал заменить идеей относительно равенства всех существ, включая человека, идею относительно безграничного правления человека всеми [другими] созданиями. Он потерпел неудачу. И наша современная наука, и наша современная технология так окрашены высокомерием христианского отношения к Природе, что никакой помощи от них в решении нашего же экологического кризиса не следует ожидать. Так как корни всех наших бед настолько в значительной степени религиозны, средства их преодоления также должны быть чрезвычайно религиозными, как бы мы это не называли. Мы должны заново продумать и повторно прочувствовать нашу природу и судьбу (предназначение). Глубоко религиозное, но еретическое [с христианских позиций] чувство примитивного фран-цисканства для духовной автономии всех частей Природы, может указать нам направление движения. Я предлагаю Франциска определить в качестве святого покро-вителя для экологов .
Самарская Лука: проблемы региональной и глобальной экологии.
2010. - Т. 19, № 1. - С. 194-202.
КОММЕНТАРИИ К СТАТЬЕ ЛИНН ТАУНСЕНД УАЙТ, МЛАДШЕГО «ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ НАШЕГО ЭКОЛОГИЧЕСКОГО КРИЗИСА»1
© 2010 Г.Р. Розенберг
Институт экологии Волжского бассейна РАН, г. Тольятти (Россия)
Поступила 13 августа 2009 г.
Хочу сразу отметить. Уже после того, как я выполнил перевод этой статьи, я обнаружил (через Интернет), что статья уже переводилась (Уайт, 1990). Различия в переводе - незначительные, в чем читатель может убедиться самостоятельно (см.: http://ecoforum2.narod.ru/hem21/digest1.htm). Учитывая, что прошло 20 лет с момента перевода этой этапной, во многом, статьи, я посчитал, что публикация нового перевода не будет лишней.
A Уайт Линн Таунсенд, младший (Lynn Townsend White, jr.; 1907-1987; написание строчной "j" стало его «фирменным знаком») - американский специалист по средневековой истории и технологиям. В 1928 г. окончил Стэнфордский университет, получил степень магистра Теологической семинарии Нью-Йорка и Гарвардского университета. Преподавал в Принстоне, Стэнфорде, в Университете Калифорнии (Лос-Анджелес), с 1943 по 1958 гг. был Президентом Mills College (Окленд, Калифорния).
Статья Уайта «Исторические корни нашего экологического кризиса» вышла в 1967 г. в журнале "Science" и была основана на предпосылке, что все мы создаем и изменяем нашу окружающую среду. Он полагал, что отношения человека с естественной окружающей средой были всегда динамическим и диалоговым, даже в Средневековье; фундаментальный поворотный момент в нашей экологической истории -это индустриальная революция (именно в этот момент происходит «слияние» науки и технологии, что во много раз увеличило наши способности разрушать и эксплуатировать окружающую среду). Однако Уайт доказывает, что «менталитет индустриальной революции» проявлялся значительно раньше и его корни прогладывают в средневековом христианстве и в отношении к Природе еще в те далекие времена. Он утверждал, что иудейско-христианское богословие было эксплуатационным в силу того, что Библия утвердила доминантное положение Человека по отношению к Природе, и христианство сделало различие между человеком (сформированным в образе Бога) и остальной частью создания, которое не имеет никакой «души» или «разума» и которой Человек призван руководить. Все это привело к формированию безразличия и «высокомерного» отношения к Природе и, как следствие, к современному экологическому кризису. «Христианство весьма просто выдало западной цивилизации мандат на эксплуатацию Земли и окружающей природной среды. С этим мандатом пришли и неизбежные злоупотребления» (Steiguer, 1997, р. 73).
Представления Уайта вызвали широкий резонанс и дискуссии о роли религии во взаимоотношениях Человека и Природы, способствовали формированию новых областей исследования - экологической истории (Александров и др., 2000; Кричевский, 2000 и др.) и экологической теологии (Religion and Environmental.., 1986; Ethics, Religion.., 1993; Борейко, 2000; Хот, 2001). Богословы достаточно резко встретили эту работу, один из критиков даже назвал его «юным Антихристом, возможно, из Кремля», на что Уайт в 1973 г., отбиваясь, шутливо заметил: «Мне следовало бы обвинить во всем ученых...» (цит. по: Steiguer, 1997, р. 74). Бывший вице-президент США, кандидат в Президенты 2000 г., энвайронменталист Эл Гор [A1 Gore] считает, что Уайт не верно трактует Библию - Бог даровал Человеку не превосходство над другими, а предоставил «модель управления» с тем, чтобы человек заботился о всемирной окружающей среде.
Статья Уайта сразу стала составной частью антологий по окружающей среде, истории науки и технологий; она - этика энвайронментализма.
в Хаксли Олдос Леонард (Гекели; Aldous Huxley; 1894-1963) - английский, американский писатель; автор известного романа-антиутопии "О дивный новый мир" ("Brave New World", 1932 г.), «интеллектуальных» романов, драм, эссе и др.; внук эволюциониста-дарвиниста Т. Гекели.
С u
Миксоматоз - заболевание млекопитающих отряда зайцеобразных, выраженное появлением опухолей головы и половых органов и конъюнктивитными отложениями. Возбудитель - вирус миксомы (Myxomatosis cuniculonim), патогенность для человека не установлена. Основными переносчиками вируса миксомы являются комары, клеши, блохи, вши, зараженные корма, инвентарь, различные животные, сами кролиководы.
D Блох Марк (Marc Leopold Benjamin;1886-1944) - французский историк средневековья, расстрелян в гестапо как участник Сопротивления (Bloch, 1978).
Е Напомню, что термин «экология» был введен Э. Геккелем [Ernst Haeckel] в 1866 г. (Haeckel, 1866); в контексте данной работы Л. Уайт ссылается на первый перевод работы Геккеля на английский язык (Haeckel, 1873).
р и
Здесь и далее Л. Уайт не корректно использует термин «экология» как синоним «окружающей среды»; жаль, но эта практика сохраняется и до сих пор, особенно в средства массовой информации («У нас плохая экология!», «Экология в городе улучшилась» и пр.).
Хэтауэй Энн (Anne Hathaway; 1556-1623) - жена Уильяма Шекспира. В Шоттери [Shottery], около Стратфорда [Stratford], графство Уорикшир [Warwickshire], показывают «дом Энн Хэтауэй» (ныне музей), где она якобы родилась и выросла (достаточно богатый по тому времени дом с садом), однако эта легенда может быть и поздней.
н Сан-Джиминьяно (итал. San Gimignano) - один из самых живописных и посещаемых туристами городов Тосканы. С 1352 г., когда власть над городом перешла
Флоренции, город мало изменился и замечательно сохранил свой средневековый облик, включая городские стены и четырнадцать каменных башен - «небоскрёбов средневековья». Население - 7105 жителей (2005 г.); с 1990 г. - памятник Всемирного культурного и природного наследия.
1 Kleenex - брэнд компании по производству одноразовых бумажных платков, салфеток и пр. Начало выпуска - 1924 г. В 30-х годах компания развивалась под слоганом («Не прячьте насморк в карман! - Don’t Carry a Cold in Your Pocket». Возможно, для Л. Уайта - это символ «разгула» цивилизации.
J Абу Бакр Мухаммад ибн Закарийа ар-Рази (Abu Bakr Muhammad ibn
Zakariya Razi; 864/865-925) - арабский учёный-энциклопедист, один из величайших врачей и алхимиков средневековья, основатель ятрохимии, философ, астрполог, теолог.
Абу Али ал-Хасан ибн ал-Хайсам ал-Басри (Abu Ali Hasan Ibn Al-Haytham; 965-1039) - великий арабский учёный-универсал (математик, астроном, оптик [нередко его именуют «отцом оптики»], механик).
Гиясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури, Омар Хайям (Omar Khayyam; 1048-1131) - выдающийся персидский поэт, математик, астроном, философ.
K Афонсу д’Албукерки (порт. Afonso d’Albuquerque; 1453-1515) - герцог,
прозванный Великим Альбукерком; главный архитектор Португальской империи, первой европейской колониальной империи Нового времени.
L Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (Quintus Septimius Florens
Tertullianus; 155/165-220/240) - один из наиболее выдающихся раннехристианских писателей и теологов.
Св. священномученик Ириней [Иренаеус] Лионский (St. Irenaeus of Lyons; ок. 130-ок. 202) - отец церкви, епископ Лионский.
M Греческий огонь (или жидкий огонь, греч. vypoq nvp) - горючая смесь, применявшаяся в военных целях во времена Средневековья. Впервые был употреблен императором Константином IV в морских битвах против арабов. Точный состав греческого огня неизвестен. В середине XIX в., после начала освоения Китая, было открыто, что состав греческого огня близок к китайским зажигательным веществам, содержащим в большом количестве селитру, и известным с первого тысячелетия до н. э. Греческий огонь стал прообразом современных напалмовых смесей и огнемёта.
N тг _
По всей видимости, учитывая сроки написания и выхода статьи, речь идет о Рональде Рейгане [Ronald Wilson Reagan; 1911-2004], который был избран 33-м Губернатором Калифорнии в конце 1966 г., а в 1981 г. стал 40-м Президентом США.
O Франциск Ассизский (лат. Franciscus Assisiensis, итал. Francesco d'Assisi [Giovanni di Pietro Bernardone]; 1182-1226) - католический святой, учредитель названного его именем нищенствующего ордена. Первый христианский святой, проповедовавший принципы экологического отношения к природе.
Бонавентура [Фиданца Джованни ди] (Bonaventura, Giovanni di Fidanza; 1221-1274) - кардинал, восьмой генерал ордена миноритов (францисканцев), учитель церкви, заслуживший почетные титулы «Doctor devotus» (Благочестивый учитель) и «Doctor seraphicus» (Серафический учитель). 14 апреля 1482 г. был канонизирован папой Сикстом IV.
Q Сэр Рунциман Стивен (Sir James Cochran Stevenson Runciman; 1903-2000) -британский историк средневековья; автор трехтомной "Истории крестовых походов -A History of the Crusades" (1951-1954 гг.).
R В 1979 г. Франциск Ассизский был назван Папой Римским святым покровителем экологов.
* *
*
Рубеж тысячелетий, наступление пенсионного возраста и жаркое лето располагают к размышлениям на «отвлеченные» темы - о смысле жизни, кто виноват, что делать, пивка бы... Еще одна очень «скользкая» и неоднозначная тема - охрана природы и религия. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II (1995, с. 3-4) писал: «Творец заложил в человека стремление к самопознанию и к изучению окружающей реальности. Это стремление - великое благо. Господь дал нам и возможность улучшать собственную жизнь, творчески преобразовывать мир. Вседержитель сделал человека властелином природы. Это великая честь, но и великая ответственность, огромные права, но и огромные обязанности». Эта цитата подтверждает тезис о том, что «и религиозная вера, и наука - обе в равной мере обусловлены свойствами человеческого духа, обе порождены этим духом, обе на протяжении тысячелетий доказали свою укорененность в человеческом обществе. И обе в качестве высшей цели заявляют благо человека. Отсюда, очевидно, следует, что серьезный диалог между ними может иметь место только "на равных", на платформе взаимного уважения. Попытки внедрить науку в религию или религию в науку одинаково бессмысленны.» (Скворцов, 1999, с. 121). «Внедрить», действительно, нельзя, но постараться сблизить их «языки», можно попытаться (Розенберг и др., 2003).
Сущность, имея системный характер, может быть описана любым мегаязыком (мне известно всего три), доступным человеку и созданным им. Это может быть:
• язык религии;
• язык традиционной науки;
• язык искусства;
• эти же языки, но с особенностями в каждой культуре и социуме в целом.
Легко признать, что все они взаимно переводимы. Более того, «переводы» позволяют иногда глубже понять исходный язык, если мышление «переводчика» не ограниченно шорами исходного языка. Классический пример - перевод и «создание» С.Я. Маршаком шотландского поэта Роберта Бёрнса. А сюжет «снятия с креста» в таких разных «переводах» Рогир ван дер Вейдена (Rogier van der Weyden) (ок. 14001464), Рафаэля (Raffaello Santi; 1483-1520), Аньоло Бронзино (Bronzino; Agnolo di Cosimo di Mariano; 1503-1572), Микеланджело да Караваджо (Michelangelo Merisi de Caravaggio; 1571-1610), Рембрандта (Rembrandt Harmenszoon van Rijn; 1606-1669), икона первой четверти XVIII столетия в Кижах, Василия Перова (настоящая фамилия
Криденер; 1833-1882), Сальвадора Дали (Salvador Felipe Jacinto Dali i Domenech, Marques de Piibol; 1904-1989) и мн. др.
Особое место здесь занимает язык экологии и экологизированное (системное) мышление, позволяющие преодолеть трудности, вызванные достаточно сложным языком как искусства (особенно, современного), так и, например, Священного Писания. В этих, наверняка дискуссионных комментариях, я попытался осуществить такого рода «перевод», взяв за основу, ставшую классической, статью Л. Уайта (White, 1967). Основой этому послужила убежденность в системной сущности «экологии», а это позволяет считать что, «может быть, только экологический подход дает научному сознанию поистине уникальную возможность приблизиться вплотную к собственно религиозной проблематике» (Шленов, Петрушина, 1997, с. 433). Правда, здесь я по осторожничаю, и буду действовать в соответствии с А.А. Любищевым: «Вопрос о соотношении разных областей человеческой культуры - это такая огромная область, что не решаюсь его коснуться во всей широте... Как слепой не может судить о красоте цветов, так и я не могу судить о богатстве ощущений, мне чуждых, но допускаю, что эти ощущения могут быть источником глубокого восторга... Но у меня достаточно поводов для интеллектуальных удовольствий, так что особенно обиженным я себя не чувствую» (А.А. Любищев - П.Г. Светлову, 22.12.1969 г.; Любищев, 2000).
Один из ведущих философов XX в. Э. Фромм (1990, с. 18), размышляя о путях выхода из экологического кризиса (в рамках докладов Римскому клубу), писал: «Необходимость глубокого изменения человека предстает не только как этическое или религиозное требование, не только как психологическая потребность, обусловленная патогенной природой существующего ныне социального характера, но и как обязательное условие физического выживания рода человеческого. Праведная жизнь уже не рассматривается как исполнение морального или религиозного требования. Впервые в истории физическое выживание человеческого рода зависит от радикального изменения человеческого сердца. Однако изменение сердца человека возможно лишь при условии таких коренных социально-экономических преобразований, которые дадут ему шанс измениться, а также мужество и дальновидность, необходимые, чтобы сделать это» (выделено автором. - Г.Р.). Сам основатель Римского клуба А. Печчеи (1985, с. 211, 221), связывал надежду на выживание с качественным скачком в сознании. В книге "Человеческие качества" он обозначил его термином «человеческая революция». Её результатом, по мнению Печчеи, будет «новый гуманизм», состоящий в осознании человеком глобальных проблем и радикальном изменением его поведения по отношению к природе. Более категоричен в оценке духовных причин экологического кризиса один из теоретиков Римского клуба Дж. Форрестер (Forrester, 1973, р. 346): «Кроме религиозных сообществ нет никаких других институтов для создания долговременных, нетрадиционных и обращенных к будущему целей». Тема религии стала одной из основных в пятом докладе Римскому клубу "Цели для человечества", подготовленном группой исследователей под руководством Э. Ласло (Laszlo et al., 1977). В докладе, в частности, была предпринята попытка выявить контуры новой «экологической религии», составленной из элементов индуизма, буддизма, даосизма, ислама и христианства (см.: Алексеев, 2000, 2006).
В книге протоиерея Александра Меня (1991 в) "Сын человеческий" дается обоснование реальности Богочеловека Иисуса Христа, Церкви и Христианства в целом на основе анализа Евангелия с философских и психологических позиций. При внимательном чтении этой замечательной книги и соответствующем знании Евангелий не-
избежно возникают аналогии между образом Иисуса Назарянина и источником жизни на планете Земля - Биосферой. Связь между ними настолько сильна и органична, что в атеистически настроенной «послереволюционной 17 года» России, в стране 5летних планов и так называемых «сталинских строек коммунизма», место отвергнутого Христа заняла именно Природа, Биосфера. Так же, как во времена, описываемые в Евангелиях, Христос не был воспринят людьми, в советской России не желали всерьез воспринимать и Биосферу. Советские лозунги провозглашали: «Мы не можем ждать милостей от природы, в з я т ь их у нее - наша задача», «Природа не храм, а мастерская» и т. д. Доказательством того, что князем сего человечества является, возможно, сатана, выступал иначе ничем необъяснимый феномен: если где-то что-то в природе можно сломать (по силам обществу), оно обязательно будет разрушено, невзирая ни на какие запреты и затраты. Достаточно вспомнить канал в Каракумах - и Арал погиб, «великие» стройки в Сибири - гибнет Байкал, Ангара, болота нефтегазодобывающих регионов северо-востока Сибири и т. д.; чудом удалось предотвратить переброску вод северных рек на юг (помешала «перестройка»)1. «"Жизнь" в эсхатологическом смысле слова есть только "жизнь вечная", Царство Божие» (Мень, 1991в, с. 114). «Жизнь вечная» - это жизнь Природы, Биосферы. Зародившись, она никогда не кончится, переходя в другие субстратные формы, в другие виды (микроорганизмы, грибы, растения, животные, структуры, несущие сознание). Те виды живого, что отвечают современным условиям на Земле, длятся, другие исчезают («живут не в Боге», не в соответствии с Природой).
С одной стороны, религиозный тип мировосприятия представляется более лояльным к природе, с другой, - он менее деятелен (точнее, локален) в её реальной охране. Религиозный человек принимает «на веру» целый ряд установок, что позволяет ему избежать проблемы выбора решения и опираться на сбалансированную и веками отработанную систему представлений. Во всех религиях, в той или иной форме, присутствует «взаимодействие» с Природой.
Замечу, что во второй половине ХХ в. стали складываться представления об «экологии религии» (см., например, Hultkrantz, 1966, 1979; Reynolds, Tanner, 1983; Белик, 1990; Красников, 1999; Розенберг и др., 2003). «Экология религии - это в первую очередь ключ к изучению тех религий, культуры которых зависят от естественной среды.» (Hultkrantz, 1979, р. 224). Вопросам «экологии религии» (в данном понимании), во многом, посвящены работы А.А. Любищева (2000) и Л.Н. Гумилева (1990, 1993); эти проблемы стали обсуждаться и в учебниках (Миркин, Наумова, 1994; Мозговой и др., 2001).
В рамках «экологии религии» обосновывается влияние экологии на религию (и, в какой-то степени, обратный процесс), которая условно может быть более «экологичной», менее «экологичной» и «нейтральной». Более «экологичны» - «этнические домировые», «реликтовые» религии (на территории Волжского бассейна - удмурты, мари, мордва; Мартынов, 1999), православные общины оберегают леса и ландшафты на территориях монастырей, живописную природу, окружающую отдельные церкви и погосты1, в исламе существуют идеи гармоничного баланса человека и природы (принцип Мизан; Коран. Сура 55); менее «экологичны» - некоторые нормы «хозяйственной этики» протестантизма (Белик, 1990) и др. «Разное отношение к биосфере, равно и к Богу, зависит от того, каким побуждением человек руководствуется, благодарностью или завистью. Благодарность ведет к стремлению уподобиться, а зависть -к стремлению уничтожить. Отсюда "убийство" Иисуса, олицетворяющего Биосферу и
"покорение" биосферы, олицетворяющей Бога Сына. Среди людей много атеистов, но это не важно, атеист человек или теист. Если атеист относится к любым проявлениям жизни и к Биосфере с благоговением, благодарностью - это сакральный человек, как бы он сам себя не называл» (Мозговой и др., 2007, с. 134).
«Власть над природой входит в замысел Божий о человеке... Если он достигнет единения с Духом, для него "нет ничего невозможного"» (Мень, 1991в, с. 130). Пожалуй, это самый опасный (для Природы) тезис христианства, что неоднократно отмечалось различными специалистами и теологами; одним из первых именно в этом и увидел Л. Уайт основную причину современного экологического кризиса.
Духовность населения очень трудно померить в каких-нибудь «попугаях». Экологическое видение мира в большей степени, чем религиозность, основано на выборе человека, оно является проявлением его деятельной позиции и несколько проще поддается измерению. «В силу этого церкви и религии России могут оказать природоохранному движению преимущественно нравственную поддержку, содействуя закреплению в общепринятых нормах поведения тех экологических требований, которые согласуются с их учениями и догматами. Наиболее успешным может быть взаимодействие экологических движений с верующим населением в тех социальных группах и регионах, где уже сейчас сложились значительные по численности группы людей, сочетающих религиозное и экологическое мировоззрение» (Мартынов, 1999; см. рисунок).
Рис. Доля религиозных людей в России, разделяющих и экологическое мировоззрение, % (Мартынов, 1999)
Из анализа этого рисунка, можно констатировать, что сопоставление экологического и религиозного мировоззрений обнаружило различия между этими феноменами в части их распространенности в группах с диаметрально противоположными деятельными характеристиками. «Сравнение с современным распространением религи-
озности показывает, что идейная помощь церкви способна обеспечить массовость и стабильность взглядов, однако может быть сопряжена с потерями в деятельной активности. Религиозность или иная идеологическая база способны направить деятельную активность (природоохранного характера; выделено автором. - Г.Р.), но при этом они же её и подавляют» (Мартынов, 1999). И здесь, в контексте устойчивого развития, целесообразно вспомнить слова А. Меня (1991а, с. 152; 19916, с. 197): «Среди всех творений нет столь прекрасного произведения как сама природа. Кто мог создать что-либо прекраснее, чем утренний восход солнца? Посмотрите на цветы, как они поворачиваются к свету - это образ души, которая должна тянуться к Богу... Ведь мы здесь гости в этом мире. Мы гости на короткое, на очень короткое время: пришедшие из тайны и уходящие в тайну».
Итак, однако, одно дело учение и совсем иное - социальные реалии. Для экологической политики, построенной на природоохранной активности (новый вид деятельности для человечества), весьма вероятны ошибки в целях и потеря социального согласия (Мартынов, 1999). Деятельная активность как способ формирования будущего экологического сознания и привлекает, и пугает одновременно. В ней, как и в пассионарности Л.Н. Гумилева, видны и отблески побед человеческого духа, и насилие завоевателей (преобразователи общества и природы - такие же завоеватели). «Пространство» экологии религии может служить хорошим полигоном для отработки тех или иных способов деятельной активности. И здесь не следует, на мой взгляд, противопоставлять науку и религию: как я говорил в самом начале этого комментария, эти языки не сводимы друг к другу. Но надо уметь пользоваться ими (язык Евангелий и Апокалипсиса отличается от языка экологии, но это весьма формальное различие; сущность же едина), что бы достигать взаимопонимания.
«Взгляните на птиц небесных... посмотрите на полевые лилии...» (Матфей, 6:26, 28), «иное упало в терние, и терние выросло и заглушило семя... и иное упало на добрую землю и дало плод...» (Марк, 4:7,8), «как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе...» (Иоанн, 15:4), «вот, Я посылаю вас, как овец среди волков...» (Матфей, 10:16), «подобно зерну горчичному... которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков...» (Матфей, 13:31,32), «и увидев при дороге одну смоковницу...» (Матфей, 21:19) - сколько еще такого рода «экологических» цитат можно найти в Священном Писании! И не зря одна из проповедей Александра Меня (1991а, с.151-153) называется «Природа-икона».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Александров Д.А., Брюггемайер Ф., Лайус Ю. Экологическая история: введение / В кн.: Человек и природа: экологическая история. СПб.: Алетейя, 2008. С. 8-22. - Алексеев В. Христианство и экологический кризис // Путь богопознания. 2000. № 1. С. 3-24. [http://www.oai.ru/alekseevld.htm]. -Алексеев В. Экологический кризис: виновато ли христианство? // Симферополь: Христианский на-учно-апологетический центр, 2006. Буклет № 135. 8 с. - Алексий II. "И наука, и Церковь служат ближнему, служат народу" //Природа. 1995. № 1. С. 3-8.
Белик А.А. Экология религии // Религии мира. История и современность. Ежегодник 1988. - М.: Наука, 1990. - С. 260-269. - Борейко В.Е. Постижение экологической теологии. - Киев: Киевский эколого-культ. центр, 2000. - 87 с. (Серия: Природоохранная пропаганда).
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л.: Гидрометеоиздат, 1990. 528 с. - Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М.: Мысль, 1993. 781 с.
Красников А.Н. Экология религии // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 7. Философ. 1999. №1. С. 63-73. -Кричевский С.В. Экологическая история техники: постановка проблемы // ИИЕТ РАН. Годичная научная конференция, 2000. М., 2000. С. 348-352.
Лужков Ю.М. Вода и мир. М.: ОАО «Моск. учебники и Картолитография», 2008. 154 с. - Лю-бищев А.А. Наука и религия. СПб.: Алетейя, 2000. 358 с.
Мартынов А.С. Природа и люди России: экология, религия, политика и действие. - М.: Проект ГЭФ «Сохранение биоразнообразия», 1999. 132 с. [http://www.sci.aha.ru/MBOOK/NATUROA.HTM]. -Мень А. Природа - икона. Евангелие от Матфея 6, 26-30 // Свет во тьме светит (Проповеди). М.: АО «ВИТА-ЦЕНТР», 1991а. С. 151-153. - Мень А. «Дорожите временем...». Послание к Ефесянам 54, 15-16 // Свет во тьме светит (Проповеди). М.: АО «ВИТА-ЦЕНТР», 19916. С. 196-198. - Мень А. «Сын человеческий». М.: P.S., 1991в. 464 с. - Миркин Б.М., Наумова Л.Г. Социальная экология (Учебное пособие). Уфа: Изд-во ВЭГУ, 1994. 89 с. - Мозговой Д.П., Мозговая О.А., Розенберг Г.С. Экология: Человек в биосфере. Учебное пособие. Самара: Изд-во «Универс групп», 2007. 196 с. -Мозговой Д.П., Розенберг Г.С., Мозговая О.А. Экология. Психологические аспекты экологического воспитания и образования: Учебное пособие. Самара: Изд-во "Самарский университет", 2001. 106 с.
Печчеи А. Человеческие качества. М.: Прогресс, 1985. 312 с. [Peccei A. The Human Quality. Oxford; N.Y.: Pergamon Press, 1977. 214 p.]
Розенберг Г.С., Мозговой Д.П., Мозговая О.А. Экология сквозь призму Библии (психологические аспекты экологии) // Самарская Лука: Бюл. 20036. № 13. С. 5-26.
Скворцов А.К. Наука, религия и экология // Природа. 1999. № 10. С. 119-124.
Уайт Линн-младший. Исторические корни нашего экологического кризиса // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. М.: Прогресс, 1990. С. 188-202.
Фромм Э. Иметь или быть? М.: Прогресс, 1990. 336 с. [Fromm Е. То Have or to Be? N.Y.: Harper & Row, 1976. 215 p.].
Хот Дж.Ф. Христианство и проблемы экологии // Гуманитарный экол. журн. - 2001. - Т. 3, вып. 2. - С. 78-89.
Шленов В.Л., Петрушина Л.Г. Послесловие // Православие и экология. М.: Московский Патриархат, 1997. С. 423-441.
Bloch M.L.B. French Rural History: an Essay on its Basic Characteristics / Translated from the French by J. Sondheimer. - London: Routledge & K. Paul, 1978. - 258 p.
Ethics, Religion and Biodiversity / Ed. by L. Hamilton. - Cambridge: The White Hors Press, 1993. -125 p.
Forrester J.W. Churches at the transition between growth and world equilibrium // Toward Global Equilibrium: Collected Papers / Ed. by D. Meadows. Cambridge: Productivity Press Inc., 1973. 337-353 p.
Haeckel E. Generelle Morphologie der Organismen. Allgemeine Grundziige der organischen Formen-Wissenschaft, mechanisch begriindet durch die von Charles Darwin reformierte Deszendenz-Theorie. Berlin: Georg Reimer, 1866. Bd. 1: Allgemeine Anatomie der Organismen. Kritische Grundziige der mechanischen Wissenschaft von den entwickelten Formen der Organismen, begriindet durch die Deszendenz-Theorie. 574 S.; Bd. 2: Allgemeine Entwickelungsgeschichte der Organismen. Kritische Grundziige der mechanischen Wissenschaft von den entsenden Formen der Organismen, begriindet durch die Deszendenz-Theorie. 462 S. - Haeckel E. General Morphology of Organisms; General Outlines of the Science of Organic Forms based on Mechanical Principles through the Theory of Descent as reformed by Charles Darwin. NY.: D. Appleton and Co., 1873. 538 p. - Hultkrantz A. An ecological approach to religion // Ethnos. 1966. V. 31. P. 131-150. - Hultkrantz A. Ecology of Religion: Its Scope and Methodology // Science of Religion: Studies in Methodology. The Hague; Berlin: Mouton, 1979. P. 221-236.
Laszlo E. et al. Goals for Mankind: A Report to the Club of Rome on the New Horizons of Global Community. London (England): Hutchinson & Co, 1977. 406 p.
Religion and Environmental Crisis / Ed. by E. Hargrove. Athena (GA): Univ. of Georgia Press, 1986. 222 p. - Reynolds V., Tanner R.E.S. The Biology of Religion. NY.; London: Longman Inc., 1983. 332 p.
Steiguer J.E. de. The Age of Environmentalism. Boston (U.S.A.): WCB/McGraw-Hill, 1997. 202 p.
White L.T. The historical roots of our ecological crisis // Science. 1967. V. 155. P. 1203-1207.
