CC BY
356
УДК 94(47).084
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 4
Е. Д. Твердюкова
КОМИССИОННАЯ ТОРГОВЛЯ В СОВЕТСКОЙ РОССИИ-СССР (1917-1991)
Рынок подержанных товаров существует во все времена в любых странах, в том числе экономически развитых. Однако особенно рентабелен этот бизнес в странах с дефицитной экономикой, невысоким средним уровнем жизни населения. В связи с этим представляет интерес изучение комиссионной торговли в СССР, где теневые механизмы в значительной степени служили коррективом к легальным экономическим отношениям. Пытаясь поставить под контроль стихийный рынок перепродаж, государство санкционировало создание специальной сети магазинов, выступавших в роли посредника между теми, кто хотел продать, и теми, кто желал приобрести, и принимавших на реализацию товары преимущественно повседневного спроса. Затраты на их содержание фактически ложились на плечи самих сдатчиков (комитентов), плативших определенный процент от продажной цены товара за услуги магазина.
В первые послереволюционные годы считалось, что комиссионные отношения не приживутся в гражданском обороте, поскольку «имеют ярко выраженный капиталистический характер и противоречат новому социальному строю Советской России» [1, с. 1402]. Именно поэтому в первый Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. нормы о договоре комиссии не вошли. Это не означало, конечно, отсутствия в стране рынка подержанных товаров. Так, Г. А. Князев отмечал летом 1918 г., что в Петрограде «на каждом углу по комиссионному магазину», в которых выставлены фарфор, хрусталь, металл, произведения искусства... Все, что «хранилось и береглось» [2, с. 72]. При этом продавцы действовали на свой страх и риск, опасаясь в любой момент реквизиции товара и задержания. После провозглашения нэпа, частичного возрождения капиталистических отношений, комиссионная форма торговли получила вполне легальное распространение. Согласно декрету СНК РСФСР от 2 января 1923 г. комиссионные предприятия могли создаваться в форме акционерных обществ, товариществ (полных и на вере), а также единоличных торговых предприятий. Все они должны были официально регистрироваться и получать патент. Рядовым гражданам заниматься комиссионной торговлей в виде промысла запрещалось. Государственные и общественные учреждения и предприятия, равно как и должностные лица, обязывались сообщать Губернскому экономическому совещанию о случаях недобросовестного исполнения поручений и нелегальной коммерческой деятельности комиссионного предприятия. В 1926 г. Гражданский кодекс РСФСР пополнился разделом «Договор комиссии». Предметом такого договора могли быть не запрещенные законом сделки по купле-продаже товаров, ценных бумаг и другого имущества, по отправке и страхованию товаров и грузов, а также по получению и производству платежей. Однако к концу 1920-х годов сфера практического применения договора комиссии сузилась до реализации вещей
Твердюкова Елена Дмитриевна — доктор исторических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected] © Е. Д. Твердюкова, 2013
(в основном широкого потребления) через комиссионные магазины, ломбарды, таможенные органы.
В 1920-1930-е годы комиссионки принимали на реализацию так называемые мягкие товары (готовое платье, отрезы ткани, белье, обувь, трикотаж, меха), мебель, технику и измерительные приборы, предметы искусства и старины, музыкальные инструменты, товары хозяйственного обихода. До 1936 г. в них существовали отделы продажи станков, деталей, машинного оборудования, покупателями в которых чаще всего выступали учреждения и организации.
Но весьма скоро эти магазины превратились в источник нелегального дохода для перекупщиков и кустарей, сдававших на комиссию (под вымышленными адресами и фамилиями) крупные партии товаров, по ценам порой в 2-3 раза превосходившим цены коммерческой торговли. При этом рядовым обывателям нередко отказывали в приеме вещей (под предлогом затоваривания). Широко практиковались фиктивный возврат товаров, оценка и прием их без фиксации в документах и другие злоупотребления. В докладной записке, подготовленной Комиссией партийного контроля для В. М. Молотова в 1935 г., говорилось, что комиссионки используются как легальное прикрытие спекулятивной деятельности частников. Бывший торговец Краснов, проживавший в Москве нелегально, продал через комиссионный магазин Гормосторга обуви на 100 тыс. руб., спекулянты Сахаров, Волков и Смирнов — на 400 тыс. руб. Всего же в Москве и Ленинграде действовало 98 торговых точек, принимавших вещи на комиссию, оборот которых в 1934 г. составил около 150 млн руб. [3, л. 3].
После масштабной проверки Комиссией советского контроля деятельности комиссионных магазинов правительством страны была предпринята попытка поставить их под жесткий контроль. СНК СССР 29 июля 1935 г. постановил значительно сократить сеть, сосредоточив ее исключительно в системе государственной торговли, исключив из этой сферы потребительскую кооперацию и кооперацию инвалидов. Категорически запрещался прием на комиссию предметов кустарного производства, а также материалов производственно-строительного значения, станков и оборудования. Сотрудники данного магазина и члены их семей не вправе были сдавать вещи, равно как и приобретать их, по месту работы. Безусловно воспрещалась покупка у несовершеннолетних. Товары, вывезенные из-за границы, принимались на комиссию лишь при условии предоставления документа, удостоверявшего истечение сроков пользования этими предметами, установленных Наркоматом внутренней торговли СССР. При отсутствии документов требовалось разрешение местных таможенных органов.
Наркомату внутренней торговли СССР в течение месяца следовало установить твердую сеть комиссионных магазинов по всему Союзу, с тем чтобы в Москве осталось не более десяти, в Ленинграде не более восьми, в других крупных центрах (таких как Харьков, Киев, Тифлис) по три-пять магазинов. Остальные подлежали ликвидации.
Однако скудость ассортимента розничной сети, отсутствие сезонных товаров, нехватка времени на стояние в очередях — все это заставляло трудящихся обращаться к услугам комиссионеров. Немало было и тех, кто изначально предпочитал иметь дело именно с системой комиссионной торговли, ибо этот рынок в отличие от стихийных толкучек был легализован государством. Экономист А. Каценелинбойген подчеркивает, что, по сути, эти магазины являлись собственностью государства, а персонал — госслужащими, но наличие товарных ценностей и возможность вариативной их оценки создавали обширное поле для нелегального увеличения дохода работников комисси-
онок. Поэтому он назвал рынок подержанных товаров «розовым» в широком спектре легальных рынков, существовавших в плановой экономике [4].
Уже в начале 1936 г. нарком внутренней торговли И. Я. Вейцер, констатировав заметное ослабление борьбы со спекуляцией, санкционировал расширение сети скупок, производивших прием ширпотреба у населения за наличный расчет. Цена в скупке была ниже, чем в комиссионном магазине, ибо, рассчитываясь с комитентом немедленно, пункт брал на себя риск продажи. Приобретенные таким образом вещи передавались для реализации в соответствующие магазины, тем самым государство получало дополнительную возможность контроля за этим рынком. Постановлением Нарком-внуторга СССР от 25 февраля 1936 г. предлагалось в месячный срок организовать на рынках городов магазины и палатки для скупки за наличный расчет товаров широкого потребления [5, с. 45, 51]. Чтобы привлечь граждан в комиссионные магазины, в них (как и в скупках) устанавливался анонимный прием вещей, категорически запрещалось требовать паспорта сдатчиков.
В целях борьбы со спекуляцией СНК установил, что принятые на комиссию новые вещи не должны продаваться дороже, чем в открытой сети госторговли и кооперации. Кроме того, правительство предложило Наркомату внутренней торговли установить предельную стоимость товаров, поношенных и бывших в употреблении. Считалось, что тем самым исключается возможность злоупотреблений, поскольку оценка будет производиться автоматически по прейскуранту с учетом износа вещи. Однако проблемой становилось составление прейскуранта, например, на произведения искусства, даже картины одного художника могли значительно отличаться по цене в зависимости от времени исполнения, сюжета, размера, сохранности.
В ходе неоднократных проверок работы скупочных пунктов и комиссионных магазинов фиксировалось множество жалоб на занижение цен предлагаемых к продаже вещей: они скупались за бесценок. Несмотря на наличие объявлений, призывавших граждан, не довольных оценкой приемщика, обращаться к эксперту, проблемы это не решало. Штаты комплектовались по остаточному принципу и оказывались «крайне засорены чуждым и деклассированным элементом», к тому же низкоквалифицированным, никогда ранее не сталкивавшимся с необходимостью определения качества и оценки товаров. Но, по мнению проверяющих, еще хуже было то, что «там собрались торгаши и любители легкой наживы». На основе постановления СНК 3 февраля 1936 г. комиссионным магазинам разрешалось принимать на комиссию и производить скупку конфискованных и невыкупленных товаров из ломбардов, таможни, финансовых и других государственных органов. Но они сдавали на реализацию конфискованное имущество в обезличенном виде, без указания цены каждой вещи в отдельности. В результате наиболее дефицитные товары скупались самими же сотрудниками магазинов по бросовым ценам.
Участились случаи сдачи в скупочные пункты краденых вещей. Потребовалось даже циркулярное письмо Наркомвнуторга СССР, извещавшее, что согласно ст. 60 ГК изъятие краденых вещей и возврат их производятся безвозмездно после установления факта похищения и действительного собственника вещи соответствующим органом (милиция, прокуратура, суд).
Работники комиссионок старались избегать приемки изделий не очень качественных, несезонных. Государство же предпринимало попытки понуждать их к этому, будучи заинтересованным в том, чтобы рядовой обыватель принес вещь в подконтроль-
ный (в том числе в финансовом отношении) магазин, а не продал из-под полы на рынке, уплатив в государственный карман в лучшем случае стоимость разового талона. В результате Госторгинспекция неоднократно обнаруживала затоваривание комиссионок. Так, в 1936 г. в одном из магазинов Ленпромторга было выявлено комиссионного товара, лежавшего от одного года до трех лет на сумму 10 тыс. рублей и собственных товаров, приобретенных в 1933-1935 гг., на сумму 30 тыс. руб. [6, с. 2]. Проверяющие не могли поверить, что отделы завалены никому не нужными одеждой и обувью, но это на самом деле было так. Стремление к материальной выгоде расценивалось как «факты издевательства и обмана трудящихся», а Наркомат торговли неоднократно повторял запреты на суживание ассортимента скупаемых товаров.
На 1 января 1939 г. по СССР насчитывалось 205 комиссионных магазинов, 146 палаток и 450 магазинов по продаже скупленных вещей [7, с. 358]. Промысловой и инвалидной кооперации также разрешили организацию скупочных пунктов для приобретения у населения товаров широкого потребления, требовавших ремонта или реставрации.
Перед войной для ликвидации товарного дефицита государство организовало прием в комиссионные магазины мебели от предприятий и учреждений. Так, сотрудники Ленскупторга за один лишь месяц (март 1940 г.) посетили около 200 учреждений, откуда вывезли предметов обстановки и инвентаря на 40 тыс. руб. [8, л. 43]. В годы войны многие предприятия с лихвой компенсировали потери.
В ходе проверки Наркоматом госконтроля в 1944 г. выяснилось, что значительную часть оборота комиссионных и скупочных магазинов составляют закупки по безналичному расчету. Например, Главное управление тракторной промышленности Наркомата среднего машиностроения в комиссионном магазине Ювелирторга приобрело мебели на сумму свыше 85 тыс. руб., большая часть которой (на сумму 62 тыс. руб.) была размещена в кабинете заместителя начальника управления. Наркомат танковой промышленности купил в течение 1943 — первого полугодия 1944 г. ковер стоимостью 13 505 руб. для кабинета наркома, для кабинета его заместителя — гарнитур из восьми предметов стоимостью 22 140 руб., для спецбуфета Наркомата — набор серебряных столовых приборов из 85 предметов за 29 871 руб. Всего при инвентаризации в помещениях Наркомата было выявлено мебели и утвари, приобретенной в комиссионных и антикварных магазинах Москвы, на сумму свыше 162 тыс. руб. Аналогичные закупки совершались и другими Наркоматами. Закупленная по безналичному расчету мебель находилась в личном пользовании руководящих работников. Так, на квартире заместителя наркома танковой промышленности Н. В. Жерехова были обнаружены столовый гарнитур (8 предметов стоимостью 18 763 руб.), две кровати (6199 руб.), книжный и зеркальный шкаф. На квартире другого замнаркома М. Н. Попова — диван (7400 руб.), буфет и шкаф (11 250 руб.), гостиный гарнитур (6 предметов за 11100 руб.). При этом сохранные расписки от них не получали, инвентарные номера вещам не присваивались, в карточки инвентаря записи не вносились. Поэтому сложно было установить, вся ли мебель имелась в наличии. Многие наркоматы, не располагая специальными ассигнованиями на приобретение имущества, осуществляли дорогостоящие покупки за счет статей, не имевших отношения к капитальным затратам. По итогам проверки Наркоматам предписывалось навести порядок в деле учета мебели, руководящим работникам — возвратить находившиеся в их личном пользовании вещи или оплатить их стоимость. Однако далеко не все спешили выполнить указание. Так, нарком танковой промышленности В. А. Малышев дал указание бухгалтерии Управления делами
НКТП взимать с 1 ноября 1944 г. со своих заместителей арендную плату за пользование мебелью в размере 2% годовых от ее стоимости [9, л. 14, 20 об.].
В годы Великой Отечественной войны, когда спекуляция была признана одним из самых опасных преступлений, а люди несли на продажу все, что могли, государство пыталось контролировать вторичный рынок. В блокированном Ленинграде было дополнительно открыто 8 комиссионных магазинов, 28 скупочных пунктов, 10 магазинов для реализации подержанных вещей. В дневнике ленинградской учительницы К. В. Пол-зиковой-Рубец описывалась сценка в комиссионном: «Являются ужасные голодные люди и приносят, что могут: нитку янтаря и туфли: завмаг нагло разговаривает. Люди не только не парируют, но в их репликах ноты искательства, мольбы. Вдруг он объявляет, что он устал работать за оценщика и больше оценивать ни сегодня, ни завтра не будет, а в субботу с 10 до 3. Женщина, принесшая кораллы, чуть не плачет. Умоляет сделать исключение: она работает на заводе и свободна в воскресенье. Нет, заниматься в воскресенье этим он не станет. Сделает исключение лишь гражданке, принесшей брюки. Та сияет. Он начинает их осматривать, фыркает презрительно: "Ну и брюки, шик барахло" и с величественным жестом возвращает их женщине» [10, с. 60]. За 1942 г. объем скупки товаров от населения в Ленинграде составил свыше 15 млн руб. [11, с. 13].
В Москве на 1 января 1942 г. действовало 25 комиссионных и 39 скупочных магазинов, включая 11 палаток на рынках (вскоре закрытых как не оправдавших себя) [12, с. 212]. Продавать вещи на рынке было выгоднее, чем сдавать их в скупку, где давали очень низкую цену. Обороты комиссионок заметно упали по мере развертывания в 1944 г. коммерческой торговли. Доля промышленных товаров, изначально составлявшая в структуре розничного товарооборота Главособторга 36 %, уже к 1945 г. выросла до 46 %, а в дальнейшем — еще более [13, с.132]. Скупки все чаще приобретали у населения пригодные для переделки так называемые «спорки» и старые вещи в качестве вторсырья. Дефицитные же товары перепродавались с рук.
Американский писатель Дж. Стейнбек, посетивший СССР в 1947 г., записал свои впечатления от комиссионок: «Это специализированные магазины. В одних продается фарфор и люстры, в других — ювелирные изделия, в основном старинные вещи, поскольку в настоящее время выпускается очень немного ювелирных украшений: гранаты и изумруды, серьги, кольца и браслеты. Есть еще магазин, который торгует фотооборудованием и камерами, в основном немецкими камерами, которые привезли с войны. В четвертом продают ношенные вещи и обувь. Есть магазины, где можно купить полудрагоценные камни с Урала — бериллы, топазы, аквамарины.
У входа в такие магазины идет другая торговля. Если, например, вы выходите из фотомагазина, к вам осторожно подходят два-три человека с пакетами в руках, а в пакетах фотоаппараты "Контакс", или "Лейка", или "Роллейфлекс". Эти люди дают вам взглянуть на камеру и называют цену. То же происходит и около ювелирных магазинов. Стоит человек с газетным свертком. Он быстро раскрывает его, показывая бриллиантовое кольцо, и говорит цену. Скорее всего то, чем он занимается, незаконно. Цены, которые называют эти уличные торговцы, во всяком случае немного выше, чем цены в комиссионных магазинах» [14, с. 37-38].
На 1 января 1948 г. в системе Минторга СССР действовали 552 комиссионных магазина, 143 магазина по продаже скупленных вещей, 225 скупочных пунктов. Их оборот составил в 1946 г. 1749 млн руб., в 1947 г. — 2148,7 млн руб., в том числе за четвертый квартал 1947 г. — 688,3 млн руб. [15, л. 101]. Это явно явилось следствием утечки
информации и распространения слухов о предстоящей денежной реформе. В комиссионных магазинах раскупались меха, ювелирные изделия и другие дорогостоящие товары, по нескольку лет до того не находившие себе покупателей. Например, начальник базы Министерства вооруженных сил СССР М. А. Фельдман приобрел мебельный гарнитур за 40 140 руб., шофер таксомоторного парка Ковалев — за 16 101 руб. В секретных записках министра внутренних дел СССР С. Н. Круглова, адресованных руководству страны, отмечалось увеличение спроса на вторичном рынке. Так, остаток товаров в системе Мосскуппромторга (32 комиссионных магазина и 7 магазинов по реализации товаров госфонда) на 30 ноября 1947 г. упал до 4,5 млн руб., в то время как в обычные дни превышал 20 млн. Уже к середине рабочего дня (14 часам) 30 ноября товаров осталось на сумму немногим больше 1 млн руб., а четыре магазина полностью прекратили работу, поскольку торговать было нечем. Прием на комиссию в эти дни составлял всего 10-15 % по сравнению с обычными днями [16, с. 372]. Неудивительно, что, по мнению многих рядовых граждан, от проведения денежной реформы выиграли только «спекулянты и темные личности» [17, с. 219].
Основное внимание в послевоенный период государство сосредоточило на расширении сети скупок. Совет Министров СССР своим постановлением от 9 ноября 1946 г. разрешил потребкооперации и кооперации инвалидов развернуть в городах и рабочих поселках розничную торговую сеть, в том числе скупочных пунктов (но без права продажи скупленных вещей). Кооперация инвалидов могла приобретать только подержанные вещи потребительского спроса, требовавшие ремонта или реставрации; промкооперация — только подержанные вещи для производственных целей.
Изначально широкая, сеть Всекоопинсоюза, в которой были заняты исключительно инвалиды войны и труда, сокращалась: на 1 января 1948 г. действовали 280 скупочных пунктов, спустя год — 239, а к 1 января 1950 г. — 177 скупочных пунктов, в том числе 36 — в Москве, 11 — в Ленинграде. Падал и оборот: в 1947 г. он составил 116,2 млн руб., в 1948 г. — 111,6 млн, за 9 месяцев 1949 г. — всего 43,7 млн руб. [18, л. 138].
В системе промкооперации РСФСР в 1949 г. имелось 325 скупочных пунктов, оборот которых составил 116 613,6 тыс. руб. (против 251 972,5 тыс. руб. в 1948 г.). Уменьшение в основном произошло за счет сокращения скупки одежды (с 165 355,3 тыс. руб. в 1948 г. до 53 396,4 тыс. руб. в 1949 г.) [18, л. 51].
В официальных документах это объяснялось некоторым падением спроса на товары широкого потребления в условиях снижения цен на них в госторговле. На практике трудности скупки обусловливались нехваткой в артелях оборотных средств, а также мероприятиями по борьбе с частнопредпринимательской деятельностью. В скупочных пунктах по-прежнему вещи принимались задешево, а продавались — по завышенным ценам (в том числе приобретенные в нарушение правил одежда и обувь кустарного производства); перепродавались товары, закупленные в системе госторговли; при оформлении документации указывались вымышленные фамилии и адреса сдатчиков. Низкой оставалась и квалификация служащих. Из 16 товароведов-оценщиков скупочных магазинов только один окончил техникум советской торговли, трое — проходили обучение в одногодичной торговой школе, остальные специального образования не получили (имея за плечами опыт работы грузчиками, конюхами, парикмахерами, строительными рабочими); из тридцати директоров комиссионных магазинов только четверо имели торговое образование. По результатам проверки магазинов Ленскупторга, которые в течение девяти месяцев 1949 г. приобрели товаров на сумму 15 954 тыс. руб.,
Госторгинспекция пришла к выводу, что они превратились в посредников по сбыту кустарями своей продукции, причем в большинстве случаев недоброкачественной [19, л. 208]. Многие скупки располагались в неприспособленных помещениях, например, под лестничными клетками, не были оборудованы, вещи в них хранились навалом на полу, повсеместно отсутствовали правила оценки вещей и прейскуранты. Скупка вещей оформлялась выдачей квитанций без печатей, номеров, дат, наименований предметов, фамилий и адресов сдатчиков, без расписок в получении денег. Часы работы не выдерживались — как правило, по причине нехватки оборотных средств. Контрольными проверками было установлено, что 1 тыс. руб., полученной для скупки вещей, хватало в лучшем случае до середины рабочего дня, после чего пункты фактически прекращали работу за неимением наличности.
В 1949 г. ассортимент скупок Всекоопинсоюза был ограничен швейными изделиями, обувью и мехами; скупать ковры, часы, мебель, музыкальные инструменты и металлоизделия запрещалось. Скупочные пункты промкооперации (которая в меньшей степени решала задачу трудоустройства инвалидов) попросту закрывались под предлогом затоваривания.
В мае 1953 г. правительство приняло решение об объединении систем промысловой, лесопромысловой кооперации и кооперации инвалидов. А 14 апреля 1956 г. совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР предписывало промысловой кооперации передать свои предприятия госсектору в срок не позднее 1960 г., запретив ей осуществление розничной торговли в любой форме. Тем самым вся сеть скупок оказалась сосредоточена в системе госторговли. Фактически государство использовало кооперацию, когда нуждалось в ее услугах для коррекции потребительского рынка. Кооперативы производили необходимые потребителям товары широкого спроса и обеспечивали их реализацию, не нуждаясь в значительных финансовых вливаниях со стороны госбюджета, поскольку существовали на средства пайщиков. Однако они предоставляли широкие возможности для развития частнопредпринимательской инициативы, опасной для социалистической экономики, поэтому в периоды относительного экономического благополучия сфера их деятельности государством ограничивалась.
Согласно правилам работы 1956 г. скупочные пункты системы Минторга закупали у населения предметы широкого потребления и домашнего обихода, художественные изделия и изделия прикладного искусства (как новые, так и бывшие в употреблении, за исключением тех, которые не могли быть отреставрированы); а у государственных и кооперативных организаций и предприятий — излишнюю мебель и инвентарь.
Но уже с начала 1960-х годов начался процесс ликвидации скупочных магазинов: на 1 января 1962 г. их было 490, на 1 января 1971 г. — 80, на 1 января 1976 г. —всего 47, их товарооборот за четвертый квартал 1975 г. составил 5926 тыс. руб. [20, л. 36]. Скупочная торговля требовала значительных оборотных средств, поскольку сдатчику приходилось выплачивать деньги немедленно, поэтому все большее внимание уделялось развитию комиссионных магазинов. В 1964 г. Минторг распорядился организовать в ряде из них ускоренную продажу вещей, годных к использованию без ремонта и чистки. Вещи принимались на комиссию по сниженным против прейскурантов ценам, согласованным со сдатчиком, выплата денег производилась в день продажи. Тем самым фактически комиссионные магазины взяли на себя задачи, которые раньше выполняла сеть скупки.
Комиссионные магазины принимали годные для реализации промтовары отечественного и импортного производства, как новые, так и бывшие в употреблении,
но не требовавшие ремонта или реставрации, произведения изобразительного (кроме современного) и прикладного искусства и антиквариат. В отдельные магазины поступало на реализацию конфискованное, выморочное, бесхозяйное имущество, изъятое у граждан в погашение ущерба во исполнение приговоров судов, а также — излишние товарно-материальные ценности у предприятий и организаций.
Запрещался прием на комиссию:
— вещей, изъятых из оборота: оружия (огнестрельного, кроме охотничьих ружей, и холодного), армейского снаряжения, форменного обмундирования, белья со штампами учреждений, а также множительных и копировальных машин (кроме пишущих машинок);
— кожи, шерсти и новых мехов в шкурках без фабричного клейма;
— автомобилей, мотоциклов и мотороллеров без техпаспорта и талона ГАИ;
— материалов производственно-строительного назначения, станков, оборудования.
Но в отличие от довоенных лет разрешались прием и продажа новых вещей, изготовленных по индивидуальным заказам в ателье, комбинатах бытового обслуживания и в домашних условиях.
Считалось, что хорошо налаженная комиссионная торговля препятствует развитию спекуляции, поэтому ее следует всемерно развивать, шире внедряя прогрессивные методы торговли — самообслуживание, оценку вещей на дому, доставку крупногабаритных товаров, информирование сдатчиков о реализации с помощью почтовых открыток и пр. На 1 января 1971 г. в СССР действовали 1270 комиссионных магазинов. Имевшаяся сеть была признана недостаточной. К 1 января 1976 г. сеть была увеличена до 1593 единиц, в том числе в Москве — до 67, в Ленинграде — до 53. Товарооборот комиссионной торговли по стране за 1975 г. достиг 2026,5 млн руб., в том числе по Мин-торгу СССР 1558,9 млн руб. (76,9 %) и по потребкооперации 467,6 млн руб. (23,1 %). 64,5 % оборота (1308,2 млн руб.) составляли продажи легковых автомобилей1. Процент комиссионной торговли к общему товарообороту колебался в различных республиках СССР от 1 до 3-4 % [20, л. 29-30].
В соответствии с приказом Министерства торговли СССР с 1973 г. в стране создавались государственные комиссионные магазины по продаже ювелирных изделий из драгоценных металлов и камней. Самый крупный из них был открыт в Москве в 1974 г., спустя год его товарооборот составил 3770 тыс. руб. К 1 января 1976 г. в СССР насчитывалось уже 152 скупочных пункта Главювелирторга, в том числе 72 в РСФСР, 37 в УССР, по 10 в Белоруссии и Казахстане. В 1973 г. они приобрели:
— изделий из золота — 2090,7 кг на сумму 13 087 тыс. руб.;
— изделий из серебра — 7604,7 кг на сумму 682,8 тыс. руб.;
— из драгоценных камней — 300,1 карат на сумму 40,9 тыс. руб. [20, л. 38].
Правила комиссионной торговли непродовольственными товарами, утвержденные приказом Минторга СССР от 13 февраля 1986 г., разрешали сдачу вещей не только советскими гражданами, но и иностранцами, временно либо постоянно проживающими на территории СССР, лицами без гражданства и политэмигрантами. В отличие
1 В своем исследовании «цветные рынки и советская экономика» А. Каценелинбойген высказал предположение, что по мере роста благосостояния общества могут происходить изменения в структуре комиссионной торговли: за счет насыщения потребительского рынка обесценивается поношенная одежда и растут продажи легковых автомобилей [4].
от предшествующего периода при сдаче вещей на комиссию комитенты были обязаны предъявить паспорт или заменявший его документ (кроме тех случаев, когда стоимость сдаваемых на комиссию вещей не превышала 10 руб.). Комиссионное вознаграждение устанавливалось в размере 7 % от продажной цены. По утвержденным Министерством торговли СССР правилам комиссионным магазинам запрещалось отказывать населению в приеме вещей, имевших не свыше 50 % износа и пригодных к дальнейшему использованию. Они оценивались со скидкой. Новые вещи принимались на комиссию и продавались по ценам не выше государственных розничных прейскурантных цен. Стоимость антиквариата определялась с учетом индивидуальных качеств и ценности конкретной вещи.
Некоторым комиссионным магазинам разрешалась скупка ковров и ковровых изделий ручной работы с целью последующей поставки их на экспорт. Сдатчикам предлагались взамен ковры машинной выработки из расчета 4 кв. м. ковра машинного производства за 1 кв м ковра ручной работы.
Вещи иностранного производства также принимались в комиссионные магазины. По свидетельству И. Андреевой, среди поставщиков этих товаров были дипломатические работники, сотрудники торгпредств, моряки торгового флота и, конечно, командировочные: «Начиная со спортивных клубов, спортсменов-рекордсменов, ансамблей "Березка" Моисеева и Александрова, кончая разнообразными музыкальными группами, симфоническими оркестрами, Большим театром, Ленинградским имени Кирова, Госцирком» [21, с. 138-139]. Кроме того, разрешался прием бытовых инструментов и аппаратуры (электрические и ручные дрели, домашние станки и т. д.) по предъявлении товарных чеков, подтверждавших их приобретение в розничной торговой сети. Фактически перечень товаров, входивших в ассортимент комиссионных магазинов, не носил исчерпывающего характера.
28 мая 1990 г. министр торговли РСФСР П. И. Куренков подписал приказ, которым предлагалось принять меры к расширению сети комиссионной торговли, открытию магазинов на центральных магистралях городов с интенсивными покупательскими потоками, вблизи крупных транспортных узлов и колхозных рынков, а также созданию секций в универмагах, домах торговли, крупных магазинах, в том числе по торговле детскими товарами. Именно на рубеже 1980-1990-х годов, когда начался массовый завоз в страну импортных товаров челноками, комиссионная торговля в СССР испытала последний подъем. Все магазины были приватизированы. Но к середине 1990-х набрала обороты рыночная торговля, появилась сеть магазинов дешевой одежды секонд-хэнд, торговавших ввезенными из-за границы товарами на вес. Конкуренцию им стали составлять газеты бесплатных объявлений, имевшие широкую аудиторию.
Реформы в экономической сфере кардинально изменили сферу торговли. Если в Советском Союзе презюмировалось, что работники комиссионок жулики, наживавшиеся на нуждах трудящихся (вспомним образы, созданные в кинематографе, например, Димы Семицветова), то в России 1990-х практика перепродаж с завышением цен стала вполне легальным бизнесом. Исчезло из оборота, а затем и из Уголовного кодекса понятие «спекуляция».
С точки зрения советского государства важное значение комиссионной торговли состояло в том, что она экономила гражданам время и создавала им удобства по реализации ненужных вещей, минуя злоупотребления «частника» и стихию так называемого «вещевого рынка». При этом сеть комиссионок и скупок не требовала существенной
финансовой поддержки государства, а вознаграждение за оказываемые ими посреднические услуги служило дополнительным доходом госбюджета. Однако с точки зрения продавца товар на вещевом рынке можно было продать дороже (и безо всяких комиссионных поборов). В конечном счете комиссионный магазин так и не стал конкурентом барахолке. Сегодня в секторе комиссионной торговли преобладает реализация ювелирных, антикварных товаров и автомобилей. Оборот товаров повседневного спроса на вторичном рынке не велик. Можно сказать, что «эпоха комиссионки» закончилась вместе с развитием свободы экономических отношений.
Источники и литература
1. Кобленц И. Договор комиссии по Гражданскому кодексу РСФСР // Еженедельник советской юстиции. 1926. № 50. С. 1401-1403.
2. Князев Г. А. Из записной книжки русского интеллигента за время войны и революции, 19151922 // Русское прошлое. 1993. Кн. 4. С. 35-149.
3. О работе комиссионных магазинов // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Совет Министров СССР. Ф. 5446. Оп. 16а. Д. 402.
4. Каценелинбойген А. Цветные рынки и советская экономика // Экономическая теория преступлений и наказаний. 2002. № 4. Ч. 2. URL: http://www.corruption.rsuh.ru/magazine/4-2/n4-02 (дата обращения: 10.05.2013).
5. Справочник по колхозной торговле (постановления и распоряжения) / ред. М. Г. Орехов. М.: Торговый справочный бюллетень, 1937. 76 с.
6. Проверка комиссионных магазинов // Бюллетень Горвнуторга Ленсовета. 1936. № 116. С. 2-3.
7. Экономика и планирование советской торговли / ред. М. М. Лифиц, Г. Л. Рубинштейн. М.: Го-сторгиздат, 1939. 604 с.
8. Справка о реализации промышленных товаров // Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 2076. Плановая комиссия Ленгорсовета. Оп. 2. Д. 212.
9. Материалы проверки работы комиссионных и скупочных магазинов // ГАРФ. Министерство государственного контроля СССР. Ф. 8300. Оп. 22. Д. 72.
10. Ползикова-Рубец К. В. Дневник учителя блокадной школы (1941-1946). СПб.: Тема, 2000. 245 с.
11. Торговля Ленинграда в период войны / ред. П. Г. Гончаров. Л.: ЛИСТ, 1985. 20 с.
12. Андреевский Г. В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху, 1930-1940-е годы. М.: Молодая гвардия, 2003. 463 с.
13. Твердюкова Е. Д. Особторг: коммерческая торговля в СССР в 1944-1947 годах // Родина. 2010. № 10. С. 132-134.
14. Стейнбек Д. Русский дневник. М.: Мысль, 1989. 142 с.
15. Годовой статистический отчет по системе Минторга за 1947 г. // Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 7971. Министерство торговли СССР. Оп. 2. Д. 252.
16. Сообщение С. Н. Круглова 30 ноября 1947 г. // Денежная реформа в СССР 1947 года. Документы и материалы / сост. Л. Н. Доброхотов и др. М.: РОССПЭН, 2010. 791 с.
17. «Государство не дает нам жить...». Ленинградцы об экономической политике правительства (по спецсообщениям ЦМГБ ЛО за 1947 г.) / подгот. текста и коммент. М. В. Ходякова // Клио. 2000. № 3. С. 207-221.
18. Докладная записка о проверке работы скупочных пунктов и комиссионных магазинов кооперативных организаций // РГАЭ. Ф. 8090. Главное управление по делам промысловой и потребительской кооперации. Оп. 1. Д. 1229.
19. Справка о результатах проверки выполнения приказов и распоряжений Министерства торговли СССР // ЦГА СПб. Ф. 9937. Главный государственный инспектор по торговле в Ленинграде. Оп. 1. Д. 5.
20. Доклад о состоянии комиссионной и скупочной торговли // РГАЭ. Ф. 465. Министерство торговли СССР. Оп. 1. Д. 1966.
21. Андреева И. Частная жизнь при социализме: отчет советского обывателя. М.: НЛО, 2009. 344 с.
Статья поступила в редакцию 8 апреля 2013 г.
