CC BY
34УДК 82-31 (Дют)
Фель Е.Л.,
старший преподаватель кафедры украиноведения и латинского языка Национального фармацевтического университета
КОМИЧЕСКОЕ КАК ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА НА ПРИМЕРЕ РОМАНА Ж. ДЮТУРА «СВЕЖЕЕ МАСЛО»
«Смех - как ртуть. Он легко ускользает из-под рук теоретика. В этом трудность, но не безнадежность исследования природы комического», как нельзя точно подмечено Ю. Боревым [2, 3]. Проблема комического достаточно актуальна, она не ограничивается только теоретическим интересом. Обладая большой критической силой, смех является мощным орудием прогресса. В то же время смех - это и «беспощадное средство самовыявления. В смехе не только выражается отношение к объекту осмеяния, дается его оценка, но вместе с тем просвечивается и сам смеющийся человек, уровень его культуры, характер и т.д. В определенной мере это относиться и к исследованию природы смеха, точнее комического. Выбор исследователем объекта изучения, ограничение им сферы комического, характер раскрытия его природы - во всем этом обнаруживается не только выявление сущности комического, но и раскрываются некоторые характерные особенности интеллектуального уровня самого исследователя» [4].
Комическое в существующих теориях рассматривается или как объективное свойство предмета, или как результат субъективных способностей личности, или как следствие взаимоотношений субъекта и объекта. Поэтому мы имеем достаточно большое количество способов и приемов рассмотрения комического. Интересно исследование типологии концептуальных представлений о природе комического польского автора Б. Дземидо-ка. Автор исследует огромный теоретический материал, историю эстетических учений о комическом от Аристотеля до шестидесятых годов ХХ века. Автор приходит к мысли, что все существовавшие учения о комическом можно свести к пяти основным типам, в зависимости от того, каким основным критерием они пользуются в определении сущности комизма. Б. Дзе-мидок классифицирует теории таким образом:
1. Теория отрицательного свойства объекта осмеяния (Аристотель) и ее психологический вариант - теория превосходства субъекта над комическим предметом (Т. Гоббс).
2. Теория деградации («Поводом к смешливости является принижение какой-нибудь значительной особы»). Эту теорию сформулировал английский психолог Х1Х века А. Бэн. Аксиологический вариант теории деградации создал А. Стерн.
3. Теория контраста (Жан Поль, И. Кант, Г. Спенсер), («Смех естественно возникает, когда сознание внезапно переходит от вещей крупных к малым»). Причина смеха в несоответствии ожидаемому (Т. Ли-пис, Г. Хоффдинг).
4. Теория противоречия (А. Шопенгауэр, Г. Гегель, Ф. Фишер, Н. Чернышевский).
5. Теория отклонения от нормы (комично явление, отходящее от нормы и нелепо разросшееся) немецкого эстетика К. Гросса, французского теоретика Э. Обуэ и С. Милитона Нахама.
Кроме пяти основных типов теорий комического, Борис Дземидок называет еще и шестую теорию - теорию пересекающихся мотивов, в которой выступает не один, а несколько мотивов, объясняющих сущность комического. Эта группа представлена А. Бергсоном, З. Фрейдом, А. Луначарским и другими.
Сопоставляя различные концепции комического, Б. Дземидок приходит к выводу, что наиболее всеобщей теоретической идеей является «отклонение от нормы». Расхождение объективных свойств предмета и его «нормы», имеющейся в нашем сознании, и является предпосылкой комического.
Любопытны мысли Б. Дземидока о познавательной роли комического. «Простой комизм в своих познавательных функциях не выходит за пределы фиксации отдельных явлений и ситуаций. Он имеет дело прежде всего с внешней стороной явлений, он скользит по поверхности, не доходит до сути, до генезиса явлений и их причины. Можно поэтому сказать, что его познавательные возможности равняются возможностям чувственного уровня познания. Лишь на основе сатиры и юмористики чувственное восприятие объединяется с интенсивной работой интеллекта, лишь на этом уровне проявляется синтезирующая рефлексия» [3].
Необходимо отметить и тот факт, что точкой отсчета в современной теории комического считают «Смех» А. Бергсона, с ним или спорят, или соглашаются. Если попытаться «рассмотреть будущее в качестве причины прошлого», как это сделал в беседах с Бергсоном Поль Валери, то можно сказать, что глубинной причиной обращения одного из самых значительных европейских философов начала ХХ века к проблемам смеха явилась ее сегодняшняя не только научная, теоретическая, но и нравственно-публицистическая злободневность, которую Бергсон гени-
ально смог предсказать. Это не означает, что сама Бергсоновская концепция комического понята однозначно и полностью раскрыта: сегодняшние дискуссии о том, что есть смех по существу, это также и дискуссии о том, что есть смех по Бергсону.
Литература о комическом достаточно обширна, как и множество формулировок комического. У Бергсона мы читаем следующее: «Тео-филь Готье назвал комизм логикой нелепости. Многие теории смеха сходятся на подобной же мысли. Высокий комический эффект должен заключать в себе противоречие в каком-нибудь отношении. Нас заставляет смеяться нелепость, воплощенная в конкретную форму, - «видимая нелепость», или кажущаяся нелепость, сначала допущенная, а затем исправленная, или, наконец, то, что нелепо с одной стороны, но естественно объяснимо - с другой, и т. д.» [1]. А. Бергсон представлял комическую противоречивость «как механическое, наложение на живое... живое тело превращается в косную машину., (оно) должно быть воплощением совершенной гибкости, неустанной деятельности вечно бодрствующего начала. Но эта подвижность принадлежит в действительности скорее душе, чем телу.
Почему мы смеемся над оратором, который чихает в самый патетический момент своей речи?.. Потому, что наше внимание внезапно отвлекается от души к телу. В повседневной жизни сколько угодно таких примеров» [1].
«О смехе за тысячелетия человеческой истории написано уже столько, что браться за перо, не имея в виду сказать что-то новое, просто не имеет смысла». Однако «мы не слишком погрешим против истины, если скажем, что никому еще не удалось добавить чего-либо существенного к определению Аристотеля» [5].
Во множестве концепций и определений комического, предложенных за последнее время, есть много общего, заключающееся в методе анализа и описания комического, который можно определить как метод общих рассуждений и естественно-языковых формулировок. Для обозначения данного явления, кроме термина «комическое», используются и другие термины, в первую очередь термин «смешное» [1, 5]. Пропп В.Я. использует термины «смешное» и «комическое» как синонимы Отвечая на вопрос: «могут ли быть смешны вещи?», он говорит: «Вещь может оказаться смешной, если. человек, сделавший эту вещь, невольно отразил в ней какие-то недостатки своей натуры: нелепая мебель, какие-нибудь необыкновенные шляпы.» [9, 25].
Что же касается смеха, то это типичная физиологическая реакция на комическое и смешное. Однако смех может иметь и иной стимул, ср.: торжествующий, удовлетворенный, истерический [9,15]. Важной
особенностью комического является непроизвольная реакция на него, над которой не властна ни логика, ни этика, ни здравый смысл. Можно считать шутку абсурдной, аморальной или глупой, но, тем не менее, смеяться над ней. На эту особенность обращал внимание А. Бергсон. Критикуя различные определения комического, он писал: «Эти определения, если бы они действительно соответствовали всем формам комического, никак не могли бы объяснить, почему комическое заставляет нас смеяться. В самом деле, с чего бы вдруг это особое логическое отношение, лишь только оно нами подмечено, заставляет нас меняться, встряхиваться, веселиться, в то время, как все другие оставляют нас в покое?» [1, 13].
Смеховое начало не выступает так явно и убедительно ни в какой другой литературе, как в литературе французской. Естественная потребность писать забавно, насмешливо, остроумно о самых серьезных вещах, видеть комизм в драматических и даже трагических коллизиях действительности - это и есть суть «галльского острого смысла» (А.Блок), воплощающего традиции французской культуры от ее истоков и до наших дней.
Правда, «в истории французской литературы галльское остроумие рассматривалось как явление негативное, как опошленная, сниженная (dйgradйe) форма логически ясного и строго национального типа мышления. Эта тенденция недоброжелательного отношения к смеху именно в его народно-демократической, антибуржуазной разновидности особенно усилилась во французском буржуазном литературоведении в ХХ веке» [8, 15].
Необходимо отметить, что для французской литературной критики характерно пренебрежительное отношение к сатирической традиции. Здесь можно назвать такие имена, как Р. Кантерс, Р.М. Альберес и некоторые другие. Более широкий взгляд на сатиру и юмор в современной литературе присущ литературоведу П. де Буадефру, «который не только не отрицает наличия сатирических тенденций в творчестве целого ряда писателей, но и стремиться в определенной мере к выявлению преемственных линий» [8, 5]. В целом же проблема развития сатирико-юмористической традиции во французской литературе ХХ века не только не изучена, но практически до сих пор и не поставлена -ни во французском, ни в отечественном литературоведении.
В центре внимания литературоведческой и критической мысли оказался зарубежный роман ХХ века, со своей емкой формой и наибольшей полнотой. Несмотря на обилие работ о романе, особенно французском, жанру сатирического романа, именно во французской литературе, не повезло. О французском сатирическом романе прак-
тически нет ни статей, ни книг. Наличие отдельных сатирических романов тех или иных авторов признается и отмечается большинством исследователей современной французской литературы. Здесь необходимо отметить внимание к этой проблеме Ю.П. Уварова, Л. Зони-ной, а именно к сатирико-юмористическим произведениям послевоенного времени ХХ века.
Не ставя перед собой задачу историко-теоритического освещения проблем комического и существующих разногласий среди ученых по многочисленным аспектам (соотношение понятий: комическое - смешное; сатира - юмор; сатира - род, вид, жанр литературы или художественный принцип изображения действительности и т.п.), отметим, что в своей работе мы исходим из утвердившегося в нашей науке признания комического как социально значимого смешного (А.В. Луначарский, М.М. Бахтин, Ю.Б. Бореев, Д.С. Лихачев, Н.М. Федь, Я.Е. Эльсберг и др.), как специфической формы эстетического отношения к действительности, для которой характерна эмоционально насыщенная «отрицающая и утверждающая критика, представляющая предмет в неожиданном свете, вскрывающая внутренние противоречия его и вызывающая активное самостоятельное противопоставление предмета эстетическим идеалам» (Ю. Борев), другими словами, восприятие и осмысление действительности в смеховом регистре, утверждение эстетического идеала при помощи смеха.
«Именно смешное становится тем специфическим качеством, на основе которого ученые различают сатирические и морально-дидактические произведения, которые тем не менее связаны общностью целей. Именно смешное родит сатиру и юмор. Лишь в теоретических изысканиях можно попытаться обозначить границы той или другой разновидности смеха; в художественной же практике эта родовая общность способствует их постоянному взаимопереходу» [8, 15].
Как мы уже отмечали, отечественные и французские специалисты практически не рассматривают сатирико-юмористическую традицию как феномен литературного процесса. Исключением можно назвать П. де Буадефра, который в своей книге «Живая история сегодняшней литературы» попытался как-то выделить эту линию в общем потоке литературы. В главе «Юмористы и рассказчики» автор подает довольно внушительный перечень писателей, которых он называет юмористами, среди которых Ж. Дютур. Сатирическое творчество такого французского автора, как Ж. Дютура до сих пор не стало объектом серьезного изучения, несмотря на то, что оно действительно этого заслуживает. Автор заявил о себе как о сатирике в одном из первых романов «Свежее масло, или десять лет из жизни одного молочника»
(1952). В поздних изданиях появился подзаголовок «Сцены жизни в период оккупации». Роман получил высокую оценку критики и был удостоен премии Интералье.
Жан Дютур, ставший академиком в 70х годах ХХ века, - автор более десяти романов, нескольких десятков эссе, заметок о литературе, воспоминаний. «Сатирически окрашенная морализаторс-кая тенденция творчества Дютура, по мнению ряда критиков, зачастую носит морализующий характер, с чем трудно согласиться, учитывая яркую приверженность писателя идеалам просветителей XVIII века и столь же ярое неприятие пошлости и духовного убожества современной эпохи» [8, 35].
Роман Ж. Дютура «Сежее масло» с точки зрения П. де Буадефра -это «забавная (но легкая) сатира периода оккупации» [11, 604]. По мнению же М. Жеориса, «Свежее масло» - «безмерная сатира, которая исторгла бы крики и слезы радости у А. Доде» [13, 36].
Ж. Дютур объясняет обращение к такому смешному, на первый взгляд, персонажу, как молочник, он поясняет, что «молочник является главной фигурой Франции в 1952 году», во всяком случае «наиболее представительной, единственной, которая «преуспела в войне» [12, 10]. По мнению писателя, молочник - это подлинно «социальный феномен», о чем говорит изложенная в романе история жизни семьи молочников Пуассонаров в годы оккупации Франции немецкими захватчиками. Это были скромные коммерсанты в одном из районов Парижа, которые через 10 лет становятся обладателями 47 миллионов франков, поместья, домов в столице, золотых слитков. Свою дочь Жанин они выдают замуж за депутата, принадлежащего к известному аристократическому роду. Это превращение простого коммерсанта стало объектом блестящего сатирического исследования писателя Дютура.
По ходу романа читатель прослеживает историю жизни преуспевающей семьи Пуассонаров (это глава семейства Шарль-Юбер, его жена Жюли, дочь Жанин и сын Рири) и семьи Лекюйе, которая претерпевает все невзгоды оккупации и послевоенных лет. Мадам Лекюйе потеряла в первую мировую войну мужа, с трудом сводит концы с концами, экономя на питании. Но она - пример стойкой ненависти к оккупантам, показанной автором в ее спорах с месье Лебюг-лем. В комичной форме, с иронией автор описывает политический спор между этими героями, при этом месье Лебюгль жестикулировал как семафор [12, 154]. Судьба ее 27 летнего сына Леона складывается драматично. Будучи лейтенантом, он бежит из немецкого плена, но на него пишет донос Жюли Пуассонар. И Леон вынужден опять бежать, ему это удается, он женится, попав в свободную зону. Затем
он прибывает в Виши, но, надо же такому случиться, именно в это время туда едут Пуссонары с тем, чтобы вручить презент маршалу. Забавный был презент, это дюжина яиц. Маршал удивляется, что они такие крупные, на что Шарль-Юбер Пуассонар отвечает: «Куры обычные, но мы им сказали, что яйца - для маршала, и птицы вам засвидетельствовали свое почтение» [12, 224]. Характерная сцена, которой писатель показывает угодничание, рабскую психологию персонажей. А арестованный Леон, до освобождения, находится в тюрьме, где близко сходится с коммунистом Альфонсом и вместе с ним ведет подпольную работу.
После освобождения Леон получает место преподавателя в одном из лицеев Парижа, но опять становится жертвой теперь уже всесильного семейства Пуассонаров. Он не пошел на компромисс с собственной совестью и не поставил положительную оценку попавшему к нему в класс Рири Пуассонару. Леона отстраняют от должности и переводят в Алжир. Ирония судьбы: человек, рисковавший своей жизнью ради спасения Франции, зависит и в период оккупации и после от одних и тех же людей. Разница в том, что они стали более могущественными.
Необходимо отметить вывод из осмысления трагического опыта оккупации и послевоенных лет, сделанный Ж. Дютуром: в выигрыше оказались предатели, пострадали настоящие патриоты и просто честные французы. Эта картина национальной истории предопределила характерное для романа сочетание социально-психологического и сатирического начала.
Роман «Свежее масло» предстает, прежде всего, как роман сатирический. Достоверно созданные образы патриотов еще ярче оттеняют отталкивающие образы коммерсантов, наживающихся на несчастьях и страданиях соотечественников. Роману присущи и такие смеховые оттенки как насмешка, ирония, юмор, встречающийся в приключениях Леона. Так бывший военнопленный Леон знакомится в Гамбурге с молодой девушкой с целью соблазнения. И когда он спрашивает ее имя, «она» представляется офицером - оберлейте-нантом Гельмутом [12, 30].
Также, комизм ситуации проявляется в эпизоде, где Леон бежит от преследования, после того, как Жюли написала на него донос, бежит по крышам домов, полагая, что убежал далеко от того места, где находился ранее, а оказалось, что он всего лишь на соседней улице, причем там, где находится лавка Пуассонаров.
Интерес представляют и описательные сравнения Ж. Дютура в романе. Так Жюли Пуассонар осматривала свои запасы в лавке «как генерал свою армию, это была ее армия» [12, 39], голубое покрывало
привлекло взгляд Леона «как медуза на пляже» [12, 67], продукты Пуас-сонаров портились и зацвели «как ленивые черепахи в гроте» [12,39]. Комизм ситуации проявился в сцене, когда Пуассонары попытались дать взятку инспектору Симонену [12, 261], что закончилось для них очень плачевно, он закрыл их заведение на месяц и они не могли торговать и претерпели убытки. А когда Жюли обвешивала, обманывала покупателя и покупатель замечал это, она поднимала шум, высказывала ему много неприятного, после чего покупатель возвращался и еще и извинялся [12, 149].
Роман «Свежее масло» заканчивается на иронической ноте. Аннотируя письменные работы Анри Пуассонара, Леон знал, что подписывает себе смертный приговор. Он ждал катастрофы. Задумчиво глядя на жену, он произносит слова, увы! «запоздалой мудрости»: «Мой сын будет молочником» [12, 376].
«Смех в ХХ веке стал основной эстетической доминантой, можно сказать, экзистенциальной характеристикой бытия человека и его умонастроения. Эта доминанта приобретала на протяжении всего ХХ века различные звучания. Она варьировалась от «нигилистической иронии» начала века до постмодернистской иронии и юмора, «искусства поверхности», «как выражения маргинальности современной культуры» [10, 299].
Литература
1. Бергсон А. Смех. - М.: Панорама, 2000.
2. Борев Ю.Б. Комическое или о том, как смех казнит несовершенство мира, очищает и обновляет человека и утверждает радость бытия. - М., «Искусство», 1970.
3. ДземидокБ. О комическом. - М. «Прогресс», 1974.
4. Зись А. Послесловие. Комическое и его польский интерприта-тор. - М. «Прогресс», 1974.
5. КарасевЛ.В. Философия смеха. - М., 1996.
6. Кошелев А.Д. О структуре комического (анекдот, каламбур, шарж, пародия, шутка, комическая история) // Логический анализ языка / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. - М.: Изд-во «Индрик», 2007.
7. Логический анализ языка. Языковые механизмы комизма / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. - М.: Изд-во «Индрик», 2007.
8. Михилев А.Д. Французская сатира второй половины ХХ века. Социально-идеологический аспект и поэтика. - Харьков: Высшая школа, 1989.
9. Пропп В.Я. Проблемы комизма и смеха. - М., 1976.
10.Рюмина М. Т. Эстетика смеха: Смех как виртуальная реальность. Изд. 2-е, испр. - М.: КомКнига, 2006.
11.Boisduffre P. de. Une histoire vivante de la Litnrature fran3aise d'aujurd'hui. - 7-e ed. - P.: Perrin, 1968.
12.Dutourd Jean. Au Bon Beurre. - Gallimard, 1994.
13.Georis M. Jean Dutourd // La Revue de Paris. - 1969. - №9.
