CC BY
109
Вестник ПСТГУ
Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства
2012. Вып. 3 (9). С. 106-111
Колокольня в структуре архитектурного ансамбля Ростовского Авраамиева монастыря
Савва (Михеев), еп. Воскресенский
Первая звонница в Авраамиевом монастыре находилась над одним из приделов Богоявленского собора. В XVIII в., когда количество колоколов и их вес значительно увеличились, она была перестроена. В XIX в. в монастыре была построена новая колокольня. Как самое высокое сооружение в монастыре, она объединила вокруг себя памятники более ранних эпох, придав законченность и целостность всему монастырскому ансамблю. Колокольня вписалась в символическую структуру древней обители, заняв место надврат-ного храма-колокольни.
Колокольни как отдельный архитектурный тип появляются на Руси достаточно поздно, хотя сами колокола вошли в широкое употребление еще в домонгольский период. Колокола могли размещаться под кровлею храма, в окнах или на паперти. Единственным способом звона в этот период для Европы, Византии и Руси было раскачивание колокола [3, 39].
Со временем для подвешивания колоколов начинают сооружать специальные звонницы, либо расположенные на стене храма, либо стоящие отдельно. В последнем случае звонницы в плане напоминали вытянутый прямоугольник. Кроме того, ранние колокольни были, как правило, деревянными, о чем свидетельствует почти полное отсутствие археологических памятников.
С возрастанием веса колоколов вместо деревянных звонниц стали появляться каменные массивные сооружения. Расцвет строительства подобных многопролетных звонниц приходится на XVI в. Такой была, например, не сохранившаяся до наших дней трехъярусная трехпролетная звонница Покровского собора на Рву (более известного как храм Василия Блаженного).
В кон. XV в. в русском церковном зодчестве рождается новый архитектурный тип храма, в котором звоны органически соединяются с конструкцией здания. Ярус звона в подобных храмах, получивших название «иже под колоколы», размещался в барабане. Наиболее ранний из сохранившихся примеров — Духов-ская церковь в Троице-Сергиевой лавре, выстроенная в 1476 г.
Прямого доступа к колоколам в этом сооружении, как и в большинстве других древнерусских звонниц, нет. В ранний период на Руси преобладал тип звона, когда колокол раскачивали с помощью специального шеста — «очепа», который приделывался к вращающемуся валу с насаженным на нем колоколом. Звон производился с земли или со специальных подмостей снаружи колоколен [3, 40].
Вслед за Троице-Сергиевой лаврой, каменные церкви «под колоколы» стали появляться и в других крупных монастырях и в XVI в. широко распространились в русской архитектуре.
Логика появления подобного типа храма показывает, что колокольня или звонница в Древней Руси мыслилась не как отдельное здание, а как дополнение к храму. Как справедливо отмечает В. В. Кавельмахер: «в отличие от Западной Европы, колокольня в Древней Руси это не отдельно стоящая башня, а прежде всего церковь» [3, 52].
Кроме того, место звонницы или колокольни по отношению к храму определялось литургией, отдельные моменты которой сопровождаются колокольным звоном, так что колокольня должна была находиться в доступной видимости или слышимости от алтаря. Для связи между звонарями и идущей в храме службой снаружи алтарной стены возле алтарного окна или даже в самом окне вешался небольшой сигнальный колокол, «ясак». В нужный момент пономарь дергал за веревку, и по этому сигналу на колокольне начинался или прекращался условленный звон.
Стремление включить колокольню в единый ансамбль с храмом можно видеть также на примере так называемого многопридельного типа храмов, появившегося в русской архитектуре в сер. XVI в.
Подобные храмы часто включали в себя и приделы со звонницами или с храмами «под колоколы». В XVII в. на смену им приходят приделы с колокольнями, часто шатровыми. В ярославских храмах они обычно располагались над северозападным приделом.
Пример подобного размещения колокольни мы имеем в первом соборе данной архитектурной композиции — Богоявленском соборе Авраамиева монастыря. Первоначально звонница там располагалась над юго-западным приделом Иоанна Богослова. Существует несколько вариантов реконструкции ее первоначального облика, не сохранившегося до наших дней.
В. С. Баниге и А. Н. Милорадович предложили два варианта реконструкции — либо в виде пирамиды из двух ярусов килевидных кокошников, увенчанной относительно тонким барабаном с поясом кокошников в основании, либо пирамиды из трех ярусов таких же кокошников и с четвертым рядом кокошников, опоясывающим основание барабана придела [4, 180].
Иную реконструкцию, сделанную на основании натурных исследований, предложил В. В. Кавельмахер. По его мнению, прямо на пилонах звонов стоял огромный, в размер четверика барабан. Переход от четверика к барабану был декорирован ярусами кокошников [3, 60].
В отличие от большинства церквей «под колоколы» в Авраамиево-Богоявленском, как и в некоторых других монастырских церквах «под колоколы», построенных ростовскими мастерами (в Кирилло-Белозерском, Ферапонтове, Спасо-Каменном), доступ к колоколам был возможен, хотя и затруднен. Звонарю в этих церквах необходимо было подниматься на церковный чердак, откуда он мог через низкий лаз протиснуться в колокольный проем, почти полностью занятый колоколом [3, 58].
Вполне удобный доступ к колоколам мы встречаем только в тех столпообразных колокольнях московской традиции, родоначальником которых был Иван Великий. Хотя первоначально в сооружениях этого рода звон также производился с земли.
Храм Иоанна Лествичника 1508 г., позже прозванный Иваном Великим, стал новым вариантом архитектурного типа храма-колокольни — столпообразной церкви «иже под колоколы». Трехъярусный восьмигранный столп имеет на каждой грани каждого яруса по одной нише для колокола. Данный тип храма известен по целому ряду примеров и более позднего времени.
Столпообразную церковь «иже под колоколы» можно рассматривать в качестве предшественника отдельно стоящей колокольни как самостоятельного архитектурного типа. С другой стороны, прототипом колокольни, которая не была бы одновременно храмом, можно считать и башни с часами, так называемые ча-собитни или часозвони, которые появляются на Руси в нач. XV в. Как правило, это были квадратные в плане башни, завершенные шатром. Наличие колоколов, необходимых для отсчета времени, способствовало сближению двух архитектурных типов. Поэтому во многих монастырях стали появляться так называемые «колокольницы с часами».
Звонница придела Иоанна Богослова Богоявленского собора Авраамиева монастыря также была оборудована часами. Циферблат располагался в восточном пролете звона его южного фасада.
Не менее важную роль в развитии типологии колоколен XVII в. и в формировании самого образа колокольни сыграла Спасская башня Московского Кремля, надстроенная часобитней с шатром в нач. XVII в. [6, 1].
Спасская башня символически сопоставима со входом в храм, так как сам Кремль воспринимался в то время как сакральное пространство, как икона Небесного Иерусалима.
В результате воздействия художественного образа Спасской башни происходит следующая трансформация архитектурной композиции: колокольня из углового придела смещается к центру западного фасада и занимает место точно над входом. Со временем данное местоположение колокольни в структуре храма станет наиболее популярным.
Как и многопридельный храм, храм с колокольней над западным входом нес в себе образ Святого града. И тот и другой архитектурный тип символически сопоставимы с целым архитектурным ансамблем, подобным Кремлю. Подобная символическая идея также лежит и в развитии монастырских ансамблей этого исторического периода.
Поэтому нельзя не отметить параллельности в структуре отдельного приходского храма и монастырского комплекса. Для монастыря, равно как и для храма, трапезная и колокольня становятся обязательными элементами композиции, располагаясь часто на одной оси.
Сам же храм, включавший в себя кроме колокольни трапезную и дополнительные приделы, воплощает образ Святого града, Небесного Иерусалима, известный по многопрестольным храмам.
В ХУП—ХК вв. заметно увеличивается значение колоколен и колокольного звона. Постоянно растет общий вес колоколов, появляются колокола-гиганты. Кроме того, с XVII в. на Руси повсеместно распространяется язычный способ звона. Все это влияет на развитие строительства колоколен.
Многих путешественников, приезжавших в Россию, поражало не только обилие колоколов, но и их вес. Так, например, Петр Петрей, побывавший в Москве в самом нач. XVII в., пишет: «Церквей, монастырей и часовен в городе и за городом будто бы 4500. Не найдешь ни одной, где бы не висело по меньшей мере четырех или пяти, а в некоторых даже девяти или двенадцати колоколов, так что когда они зазвонят все разом, то поднимается такой гул и сотрясение, что друг друга нельзя расслышать»1.
В XVШ—XIX вв. строительство колоколен в России принимает почти массовый характер. После запрета императором Петром I в 1714 г. каменного строительства вне Санкт-Петербурга, возведение каменных сооружений в Ростове возобновилось лишь в сер. XVIII в. С этого времени не только все новые, но и многие старые храмы дополняются объемом колокольни. Возведение каменных церквей с колокольнями или новых колоколен при старых церквах ведется почти без перерывов вплоть до сер. XIX в. В общей сложности за этот период были построены 32 колокольни [5, 192].
Одновременно, начиная с последней трети XVIII в., в ростовских монастырях и в некоторых приходских церквах происходит замена более ранних каменных колоколен новыми. Так, начиная со Спасо-Яковлевского монастыря, сменили свои колокольни Рождественский, Петровский и Белогостицкий монастыри. Из приходских церквей взамен старых новые колокольни получили церкви Вознесенская, Крестовоздвиженская, Всехсвятская и Спаса на Торгу.
Кроме того, в XVIII в., в эпоху барокко и классицизма, начинается новый этап в истории строительства колоколен и их места в архитектурном ансамбле. Во многих храмах и монастырях высокая вертикаль колокольни становится обязательным и важнейшим элементом архитектурного ансамбля. К колокольне переходит роль главного организующего элемента всей архитектурной композиции.
Изменения значения колокольни в русской архитектуре того времени не обошли стороной и Авраамиев монастырь. Так, в XVIII в. над часовой звонницей Богословского придела была надстроена новая колокольня. По данным описи 1775 г., самый большой колокол в монастыре в то время весил 2346 кг. Он был отлит в Москве на заводе Дмитрия Пирогова благодаря усердию «доброхотных дателей» в 1773 г. Второй и третий колокола весили 655 и 400 кг соответственно. Всего же на колокольне Авраамиевского монастыря, расположенной над одним из приделов монастырского собора, находилось десять колоколов «больших и малых, поверх оных колокол часы боевые, которые во свое время бьют в имеющиеся на той колокольне колокола» [1, 139].
В сер. 1840-х гг. в составе колокольного ансамбля произошла замена второго и третьего колоколов, вес которых был увеличен в два раза. В 1896 г. на средства,
1 Петр Петрей де Елезунда. История о Великом княжестве Московском / Пер. А. Н. Шемякина // О начале войн и смут в Московии. Антология. М., 1997. С. 161.
собранные при архимандрите Ювеналии, монастырь приобрел колокол весом в 5880 кг, который стал самым тяжелым в наборе [1, 140].
Новая колокольня в Авраамиевом монастыре была построена уже на закате эпохи классицизма в 1828—30 гг. На нее переместили все колокола и часы. При этом старая звонница сохранилась, хотя и бездействовала.
Создателем новой колокольни Авраамиева монастыря был губернский архитектор П. Я. Паньков. Он разобрал главу надвратной Никольской церкви XVII в., а на ее сводах была надстроена большая колокольня.
она стоит на четырех пилонах, на которых покоятся арки звона. По углам пилонов расположены колонны, поддерживающие карниз. Колокольня завершалась купольным покрытием и фонарем и увенчивалась шпилем.
Пропорции колокольни, ее высота зависят от башен, расположенных с двух сторон монастырских врат. Вместе они образуют практически правильный равносторонний треугольник, что отвечает эстетическим идеалам позднего классицизма — ампира.
Появление колокольни в монастыре стоит в ряду целой художественной программы, согласно которой по принципам эстетики классицизма перестраивались многие древние монастыри и храмы.
Поэтому, вслед за колокольней, Паньков переделал в духе классицизма ряд других монастырских построек. Входные монастырские ворота получили оформление в виде четырехколонного портика. Значительным переделкам подвергся также Введенский храм. Однако именно колокольня придает монастырскому ансамблю пропорциональный вид, что соответствует духу рационализма, любимому в эпоху классицизма.
Являясь самым высоким сооружением в монастыре, колокольня объединила вокруг себя памятники более ранних эпох, придав законченность и целостность ансамблю. В результате меняется общая объемно-пространственная структура монастыря.
Хотя появление колокольни и изменило общий облик монастыря, она вписалась в символическую структуру древней обители, заняв место надвратного храма-колокольни. Подобный тип храма был известен в русской архитектуре с XVII в.
Мощная вертикаль надвратной колокольни, расположенной на одной оси с Богоявленским собором, зрительно стягивает все главные монастырские здания в один комплекс. Фактически, идея многопрестольного храма, храма-града, образа Небесного Иерусалима, включавшего в себя множество построек, лежащая в основе архитектурной композиции главного собора обители, расширилась, объединив в целостный комплекс и другие здания. Данное высказывание можно также подкрепить тем фактом, что Богоявленский и Введенский храмы были соединены не сохранившимися деревянными переходами.
Таким образом, на примере Авраамиева монастыря, можно видеть, как постепенно увеличивалась и функциональная, и художественно-символическая роль колокольни в монастырском ансамбле. Само же развитие монастырского ансамбля определялось идеей воплотить образ Небесного Иерусалима.
Литература
1. Виденеева А. Е. Колокольные наборы ростовских монастырей во второй половине XVIII — начале XX вв. // Колокола и колокольни Ростова Великого. Ярославль, 1995. С. 134-144.
2. Выголов В. П. Надвратные храмы древней Руси (проблемы эволюции и происхождения) // Памятники русской архитектуры и монументального искусства: столица и провинция. М., 1994. С. 3-36.
3. Кавельмахер В. В. Способы колокольного звона и древнерусские колокольни // Колокола: История и современность. М., 1985. С. 39-78.
4. Мельник А. Г. К вопросу о первоначальном облике Богоявленского собора Ростовского Авраамиева монастыря // История и культура Ростовской земли. 1992. Ростов, 1993. С. 174-198.
5. Мельник А. Г. О ростовских колокольнях середины XVIII — начала ХХ вв. // Сообщения Ростовского музея. Колокола и колокольни Ростова Великого. 1995. Вып. VII. С. 190-214.
6. Тарабарина Ю. В. Значение кремлевских построек первых Романовых в истории происхождения шатровых колоколен XVII века. URL://http://archi.ru/events/news/ news_present_press.html?nid=1430
Ключевые слова: архитектура, колокольня, монастырь, колокол.
The bell tower in the structure of monasterial ensemble of Rostov's St. Abraham's Monastery
by Bishop Sava (Mikheyev)
The first belfry in Abraham's monastery was situated above one of the side chapels of the Theophany Cathedral. In the XVIIIth century, when the number and the weight of the bells significantly increased, the belfry was reconstructed. In the XIXth century a new bell tower was built. Being the highest building, it unified the monuments of the previous times, giving perfection and integrity to the whole monasterial ensemble. The belfry fitted in the symbolical structure of the ancient monastery, taking the place of gatehouse church-belfry.
Keywords: architecture, belltower, monastery, bell.
