CC BY
203
УДК 811Л1Г37
С.В. Мкртычян
КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ КОММУНИКАТИВНОЙ СТИЛИСТИКИ
В статье выделено четыре аспекта стиля на основе аспектов языковых явлений, предложенных Л.В. Щербой; обоснован лингвистический статус коммуникативной стилистики и ее когнитивного аспекта; рассмотрен когнитивный аспект коммуникативной стилистики на материале управленческого дискурса.
Ключевые слова: речевая деятельность, стилистика, аспекты стиля, коммуникативный стиль,
когнитивная модель управленческого стиля.
1. Вводные замечания
Стилистика представляет собою целую научную область, история изучения которой насчитывает свыше двух тысяч лет. Потенциальная несводимость всех ракурсов и аспектов стилистических исследований обусловлена прежде всего состоянием дискуссионности вопроса относительно терминологического статуса ее ключевого понятия - стиль.
В условиях современной научной парадигмы (уверенно именуемой коммуникативно-когнитивной наряду с антропоцентрической, дея-тельностной, человекоориентированной и т.д.), заместившей системно-структурную, происходит закономерный терминологический «переворот»: во-первых, появляются новые термины для обозначения новых категорий (дискурс, ментальная репрезентация), для переосмысления прежних с последующим терминологическим замещением (значение - концепт); во-вторых, прогрессирует терминологическая многозначность (речь) и, наконец, уходят в забвение неактуальные («неантропо-центричные») термины-категории. К числу последних оказался отнесенным стиль с его в целом нетерминологической судьбой. В настоящее время в центре внимания исследователей находятся проблемы, связанные с категоризацией и концептуализацией (в том числе с когнитивным освоением традиционных грамматических категорий), возрастает популярность дискурса.
Мнение об оправданности маргинального положения стилистики, вытесненной исследованиями, в которых номинальным предметом выступает дискурс, вряд ли справедливо. При сопоставлении дискурса и стиля Ж. Женетт воспроизвел ставшие афористичными слова Ф. де Соссюра «о неразделимости лицевой и оборотной стороны листа бумаги», а связь стиля и дискурса выразил в известной формуле: «не бывает дискурса без стиля, равно как и стиля без дискурса: каков бы ни
был дискурс, стиль является его аспектом, а отсутствие аспекта - понятие явно бессмысленное» [Женетт 1998: 56]. Г.О. Винокур писал, что без стиля «язык вообще невозможен».
В задачи предлагаемой публикации входит определение лингвистического статуса коммуникативной стилистики, в частности базового аспекта - когнитивного.
Интердисциплинарные устремления лингвистики на современном этапе ее развития связываются в первую очередь с проблемами функционирования языка, которые обусловлены не собственно языковыми (в понимании языка как системы) факторами. Перспектива развития лингвистики видится, как пишет А.А. Залевская, в создании «интегративной теории языка как достояния человека» [Залевская 2005: 488], что в полной мере имеет отношение к лингвостилистике.
По замечанию Т.Г. Винокур, «тенденция сближать с психолингвистическими категориями процедуру стилистического отбора в последнее время заявляет о себе довольно настойчиво» [Винокур 2009: 63], а «идея возможности разных задач и разных масштабов науки о стилях приобретает все большую популярность» [Винокур 2009: 17], несмотря на стремление вывести когнитивную проблематику за рамки лингвостилистики из-за сложности последствий ее совмещения с коммуникативным аспектом, что объясняется прежде всего невозможностью выявления прямой и непосредственной зависимости стилистических явлений от когнитивных структур.
2. Аспекты стиля
Внесем некоторые терминологические уточнения в трактовку понятия стиль и обсудим перспективы стилистики в рамках когнитивно-коммуникативной научной парадигмы. Такая широкая постановка вопроса заставляет обратиться к сопоставлению целого ряда терминов: стиль -речевая деятельность - дискурс - текст - речь,
которые при всей очевидной и декларируемой неравнозначности зачастую используются как взаимозаменяемые (Н.Н. Трошина, М.Б. Раренко и др.), что приводит к вытеснению непопулярного «звена» и утверждению, что все эти научные понятия «обозначают один и тот же исходный объект» [Бе-ляевская 2010: 23] с общим референтом.
Классификационная неразбериха, по мнению Б.Л. Борухова, является основной причиной недостатков большинства определений стиля, к числу которых относятся следующие: во-первых, термин стиль дублирует другие вполне устоявшиеся понятия (поведение, язык); во-вторых, большинство определений страдает «цеховой узостью»; наконец, в существующих определениях стиля, как правило, «выдвигается какая-то одна сторона объекта в ущерб другой» (например, общее или индивидуальное) [Борухов 1989: 4].
Предпринимая попытку преодоления перечисленных недостатков и осознавая «безбрежность» затрагиваемой проблематики, выстроим один из возможных, на наш взгляд, вариантов соотношения понятий, не претендуя при этом на его исчерпанность и окончательность. С этой целью обратимся к классической работе академика Л.В. Щербы «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» [Щерба 2004: 24-39], в которой содержится ряд принципиально важных для прояснения данного вопроса положений. Как следует из самого названия работы, Л.В. Щерба выделяет три аспекта языковых явлений: речевую деятельность - «процессы говорения и понимания», языковой материал - «на языке лингвистов это тексты», языковую систему -«словари и грамматики языков».
Систематизация взаимоотношений между ними с последовательным разграничением процесса и продукта предложена А.А. Залевской, которая, конкретизируя перечисленные аспекты, приходит к выводу о том, что Л.В. Щерба фактически выделил не три, а четыре аспекта языковых явлений. Подчеркивается, что речевая организация индивида может рассматриваться как единство процесса (т.е. переработки и упорядочение речевого опыта) и продукта (т.е. системы концептов и стратегий пользования ими в процессах говорения и понимания речи). Иными словами, А.А. Залевская обратила внимание на то, что Л.В. Щерба четко разграничил понятия механизма (= речевая организация или «готовность индивида к речи») и процесса (= речевая деятельность) [Залевская 2007: 89].
Процесс речевой деятельности трактуется неоднозначно. Термины дискурс, речевая деятельность, речь, текст находятся в отношении эквиполентной оппозиции со значительным полем пересечения. В отечественной лингвистике дискурс понимается как связная речь (Г.Г. Почепцов), поток речи, текст (В.Г. Борботько), вербализованное работающее сознание (О.Г. Ревзина, О.В. Жукова), текущая речевая деятельность в данной сфере (М.Я. Дымарский), творимый в речи связный текст (В .П. Конецкая), единство, реализующееся как в виде речи, т.е. в звуковой субстанции, так и в виде текста, т.е. в письменной форме (В.В. Богданов), создающийся в процессе общения текст (А.Е. Кибрик, А.С. Нариньяни); речь, погруженная в жизнь, связный текст в совокупности с экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными, психологическими и др.) факторами (Н.Д. Арутюнова); «текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах)» [Арутюнова 1990: 136-137] (курсив мой -С.М.); в западной - как связная речь (Харрис), ак-туализованный текст в отличие от текста как формальной грамматической структуры; речь, присваиваемая говорящим, способ актуализации языка в речи (Э. Бенвенист, Т. А. ван Дейк), когерентный текст (И. Беллерт), текст, сконструированный говорящим для слушателя (Джиллиан Браун, Джордж Юл) и т.д.
В целом, трактуя дискурс как процесс производства и понимания речи или актуализацию языка в речи (ср. с метафорой Н.Д. Арутюновой «речь, погруженная в жизнь» и с пониманием дискурса, восходящим к воззрениям Э. Бенвениста и Т.А. ван Дейка), мы осознаем неоднозначность и недостаточность такого предварительного определения. Проясняет ситуацию обращения к упомянутой работе Л.В. Щербы, который пишет, что «речевая деятельность является продуктом социальным» [Щерба 2004: 25], а языковой материал является «совокупностью всего говоримого и понимаемого в определенной конкретной обстановке в ту или другую эпоху жизни данной общественной группы» [Щерба 2004: 26] (курсив мой - С.М.). Из этого следует, что процессы производства и понимания речи не могут рассматриваться в отрыве от «определенной конкретной обстановки», от «коммуникативно-прагматического пространства» (термин И.П. Сусова).
Следовательно, дискурс может трактоваться как совокупность процессов производства и понимания речи в коммуникативно-прагматическом пространстве или, «в определенной конкретной обстановке» (по Л.В. Щербе). При этом аспекты языковых явлений являются «разными аспектами единственной данной в опыте речевой деятельности» [Щерба 2004: 26]. Здесь мы исходим из того, что с позиций теории речевой деятельности сама речевая деятельность представляет собою речемыслительный процесс, включающий в себя мотивационную, целевую, исполнительную стороны [Леонтьев 2007: 26] и состоящий из системы речевых действий. «Речевая деятельность берется с учетом всех объективных и субъективных факторов, определяющих поведение носителя языка, во всей полноте обусловливающих ее связей и отношений субъекта деятельности к действительности» [Леонтьев 2007: 18] (курсив мой - С.М.). Исходя из этого, дискурс с определенной долей допущений может трактоваться как коммуникативная деятельность индивида, протекающая в коммуникативно-прагматическом пространстве, которая в свою очередь представляет собою один из аспектов речевой деятельности. К допущениям подобного рода относятся следующие.
Во-первых, процессы производства и понимания речи предполагают не только вербальную активность, но и невербальную. О правомерности этого свидетельствует терминология И. А. Стерни-на вербальное речевое воздействие и невербальное речевое воздействие [Стернин 2005: 40].
Во-вторых, совокупность субъективных и объективных факторов, определяющих поведение носителя языка (по А.А. Леонтьеву), соотносимо с понятием коммуникативно-прагматического пространства, которое определяется И.П. Сусо-вым через перечисление его характеристик: 1) высказывание (текст) является элементом коммуникативно-прагматического пространства; 2) коммуниканты, между которыми распределены коммуникативные роли, входят в коммуникативно-прагматическое пространство; 3) коммуниканты обладают социальными статусами; 4) предмет речи является компонентом пространства; 5) важны время и место; 6) у говорящего имеется коммуникативное намерение (интенция); 7) важен коммуникативный регистр (стиль общения); 8) учитываются сопутствующие обстоятельства (шумы, присутствие чужих и т.п.) [Сусов 2007: 37-38].
Предлагаемое понимание дискурса не является оригинальным. Оно может быть соотнесено
с трактовкой этого понятия, предлагаемого, например, И. Н. Борисовой, И. П. Сусовым и др. Здесь мы не ставим перед собою цель основательно проштудировать существующие концепции дискурса, что увело бы нас далеко в сторону.
И.Н. Борисова в монографии «Русский разговорный диалог» определяет дискурс как «протекающую в реальных координатах пространства и времени ситуативно и социально обусловленную коммуникативную деятельность, одним из продуктов которой является текст (курсив мой -С.М.)» [Борисова 2009: 136].
И.П. Сусов трактует дискурс как процессы «языковой коммуникации», протекающие в виде последовательностей речевых актов, «связные последовательности речевых актов» [Сусов 2007: 40], а текст трактуется как «"информационный след" состоявшегося дискурса». В этой концепции речевой акт рассматривается как единство, с одной стороны акта производства высказывания и его передачи в устой и письменной форме и, с другой стороны, акта восприятия и понимания этого высказывания. Коммуникативный акт представляет собою речевой акт, включенный в коммуникативно-прагматическое пространство [Су-сов 2007: 37]. Вслед за В.В. Богдановым тексты рассматриваются в составе дискурса как его «след» [Богданов 1986: 12-18].
С опорой на уточненную трактовку дискурса можно заключить, что в работе Л.В. Щербы речь скорее о пяти аспектах языковых явлений: 1) речевая деятельность (РЕЧЬ 3) - «процессы говорения и понимания»; 2) речевая организация индивида, т.е. готовность индивида к речи (включает ЯЗЫК 1); 3) дискурс (РЕЧЬ 2) - процессы производства и понимания речи в «определенной конкретной обстановке» (Л.В. Щерба), в коммуникативно-прагматическом пространстве; 4) языковой материал (РЕЧЬ 1) - «на языке лингвистов это "тексты"»; 5) языковая система (включает ЯЗЫК 2) - «словари и грамматики языков» (см. рис. 1).
Исходя из этого, мы можем наметить основания разграничения терминов речь, дискурс, текст. Речь - процессы производства и понимания речи. Дискурс - речь в коммуникативно-прагматическом пространстве и в совокупности с ним. Текст - языковой материал, «след» дискурса, результат (продукт) речи. Различные аспекты языковых явлений позволяют выделить соответствующие им аспекты стиля.
РЕЧЕВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ Переработка и упорядочение речевого опыта
ЯЗЫК 1 - система концептов и стратегий пользования ими в процессах говорения и понимания речи
РЕЧЬ 3
РЕЧЕМЫСЛИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
fi
гч
Ь Ч Е Р
II
С
£ «
С
КОММУНИКАТИВНАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
ИНДИВИДА
Производство речи Понимание речи
РЕЧЬ 1 = ЯЗЫКОВОЙ МАТЕРИАЛ
If
«определенная
конкретная обстановка»
(по Л.В. Щербе) /
«коммуникативно-
прагматическое
пространство»
(по И.П. Сусову)
Анализ, систематизация и описание языкового
ЯЗЫКОВАЯ материала
СИСТЕМА ЯЗЫК 2 - система конструктов и правил их
комбинирования
Рис. 1. Аспекты языковых явлений
СТИЛЬ 1 (когнитивный аспект) - ЯЗЫК 1. ЯЗЫК 1 трактуется как «система концептов и стратегий пользования ими в процессах говорения и понимания речи» [Залевская 2007: 90].
СТИЛЬ 2 (системно-структурный аспект) -ЯЗЫК 2. При подходе, где ЯЗЫК 2 - это «система конструктов и правил их комбинирования» [Залевская 2007: 90], речь идет об аналитической (или структурной) стилистике, объектом которой являются уровневые языковые единицы, выступающие одновременно маркерами стиля.
СТИЛЬ 3 (текстовый аспект) - РЕЧЬ 1. В этом случае РЕЧЬ 1 трактуется как языковой материал, тексты, факты языкового употребления.
СТИЛЬ 4 (коммуникативный аспект) -РЕЧЬ 2, РЕЧЬ 3. В рамках коммуникативного аспекта стиль становится объектом коммуникативной стилистики. РЕЧЬ 2 уравнивается с дискурсом, который в свою очередь трактуется как коммуникативная деятельность в коммуникативно-прагматическом пространстве. Терминологическая размытость понятия дискурс во избежание путаницы не позволяет безоговорочно использовать термины дискурсивная стилистика / стилистика дискурса. Здесь же следует рассмотреть соотношение СТИЛЬ - РЕЧЬ 3, где термин речь используется в значении «превербальный речемыс-лительный процесс», при этом внимание акцентируется на внутренней структуре деятельности. Единицей речевой деятельности в этом случае выступает речевое действие. Этот подход подтверждает мысль А.А. Шахматова о том, что
коммуникация получает свое начало за пределами внутренней речи, а завершается в процессе внутренней речи [Шахматов 1941: 20]. На неразделимость речемыслительного и собственно коммуникативного аспектов речевой деятельности обращает внимание А.А. Леонтьев, включая коммуникацию в модель порождения речи [Леонтьев 2007: 155].
3. Коммуникативная стилистика как ин-тегративное направление лингвостилистики
СТИЛЬ 4 впервые постулируется как объект интегративной по своей сути коммуникативной стилистики, претендующей на статус самостоятельного раздела лингвостилистики. Объектом коммуникативной стилистики является дискурс, предметом - коммуникативный стиль, который понимается как типичная/типовая манера коммуникативной деятельности в коммуникативно-прагматическом пространстве, маркированная системой определенных динамических единиц (о системе единиц см. подробно: [Мкртычян 2011]).
Предлагаемая в данной публикации трактовка коммуникативного стиля выводит на первый план актуальность мотивировки отбора вместо механичного анализа конечного, стилистически оформленного вида высказывания и позволяет избежать смешения стиля с дискурсом, текстом, речью и речевой деятельностью.
Внимание к мотивировке отбора языковых единиц в процессе речевой деятельности обеспечивает стык стилистики с психолингвистикой, когнитивной наукой и прагматикой. Как отмечает
К.А. Долинин, к сожалению, «именно такой широкой социально-психологической перспективы недостает многим работам по стилистике. Лишенная социально-психологической базы, лингвистическая стилистика рискует превратиться в чисто констатирующую дисциплину, неспособную объяснить причины и смысл того, что в разных речевых ситуациях люди говорят и пишут по-разному. Стиль - содержательный аспект речи, и выражаемый им смысл может быть адекватно описан только в терминах социологии и психологии - социальной психологии и психологии личности» [Долинин 1978: 3] (курсив мой - С.М.), т.е. в динамических единицах с позиций общей теории речевой деятельности. В связи с этим целью стилистического анализа может быть объяснение не только «выбора словесных импликатур в отношении к содержательным» (что мы не отрицаем), но и «выбора содержательных имплика-тур в отношении к действительности», что целесообразно целиком отнести к плану социально-психологически детерминированной речевой деятельности. «Эта обязанность является для стилистики специфической, почему и можно воспринимать ее как ближайшую и наиболее очевидную инстанцию на пути к соединению человека и языка в речевом поведении - манере использования язы-
ка как выражения коммуникативных потребностей и способностей личности, зависящих от социально-психологических установок говорящего коллектива» [Винокур 2009: 79] (курсив мой - С.М.).
Коммуникативная стилистика как вектор перспективного направления лингвостилистики в целом рассматривается в единстве трех взаимообусловленных и взаимосвязанных аспектов (см. рис. 2): аналитического (системно-структурного), когнитивного и прагматического, которые, взаимно дополняя друг друга, формируют качественно новое знание о стиле.
Задача аналитического аспекта коммуникативной стилистики состоит в выявлении стилистически маркированных единиц, формирующих стилистическое поле с позиций функциональности дискурсивного континуума, обусловленного характером деятельности субъектов дискурса (см. подробно: [Мкртычян 2010]).
Прагматический аспект коммуникативной стилистики фокусируется на коммуникативной эффективности стилистического выбора (см. подробно: [Мкртычян 2011]).
Когнитивный аспект коммуникативной стилистики связан с моделированием когнитивных структур, а также процессов и механизмов рече-мыслительной деятельности, связанных с осуществлением стилистического выбора языковых единиц.
КОММУНИКАТИВНАЯ СТИЛИСТИКА
Рис. 2. Аспекты коммуникативной стилистики
Коммуникативная стилистика образуется не арифметическим сложением перечисленных аспектов, а их последовательным интегрированием с целью исчерпывающего выявления механизмов действования со словом. Это согласуется с мыслью И.Р. Гальперина о том, что «задачей стилистики в какой-то мере является изучение лингвистическими методами всего процесса коммуникации» [Гальперин 1973: 15].
4. Когнитивный аспект моделирования управленческих коммуникативных стилей
Исходным является тезис о том, что когнитивные категории «определяют функционирование любых компонентов языковой системы» [Баранов 2007: 294] (курсив мой - С.М.). В силу этого проблематика когнитивной науки находит свое приложение и к лингвостилистике.
Обзор теоретических проблем когнитивной стилистики содержится в статье Н.М. Джусупова «Когнитивная стилистика: современное состояние и актуальные вопросы исследования» [Джусупов 2011: 65-76]. Ссылаясь на Л.Г. Лузину, автор характеризует когнитивное направление в стилистике как объединяющее исследования двух типов: 1) исследования, разрабатывающие общие положения теории стилистики на базе когнитивной лингвистики; 2) исследования, представляющие когнитивное обоснование стилистическим приемам и построениям, выразительным средствам языка, традиционно относимым к стилистике. Отмечается, что немногочисленные работы по когнитивной стилистике, главным образом, сосредоточены на втором направлении и касаются сугубо узких проблем когнитивной стилистики, связанных с художественной речью [Голубина 1998; Темяникова 1999; Лузина 2000; Молчанова 2001, 2007; Ашурова 2005; Фомичева 2006]. Такое положение дел объясняет дублетное использование терминов когнитивная стилистика и когнитивная поэтика [Tsur 1992; Turner 2002; Stockwell 2002; Semino, Culpeper 2002; Gavins, Steen 2003; Арлаускайте 2004]. В статье подчеркивается необходимость расширения интересов когнитивной стилистики за счет вовлечения в круг исследовательских проблем «особенностей репрезентации структур знания в текстах разных функциональных стилей» [Джусупов 2011: 74].
В обозначенной логике расширения границ когнитивной стилистики рассматривается перспектива когнитивного моделирования коммуникативного стиля применительно к определенным сферам с учетом психолингвистических моделей речепорождения и дальнейшая верификация этих моделей на дискурсивном материале.
Поясним на примере моделирования управленческого коммуникативного стиля.
Принятая нами трактовка стилистического выбора языковых единиц как потребностно-мотивированного заставляет обратиться к исходной мотивационно-побудительной фазе речепоро-ждения с целью моделирования основных стиле-формирующих механизмов. Разработанная модель рассматривается в качестве объяснительной основы для выявления стилистических регистров в дискурсивном континууме и понимания фактов употребления языка.
Исходной для уточнения фазы пускового момента стала модель А.А. Залевской [Залевская 1977]. В этой модели внимание акцентируется на том, что исходящий извне или от самого индивида пусковой момент служит отправной точкой для развития речемыслительного процесса, а продуктом этого этапа выступает образ результата действия, направляющий и контролирующий весь дальнейший ход рассматриваемого процесса через множественные петли обратной связи.
Предлагаемая модель построена с опорой на теорию установки Д.Н. Узнадзе. Узнадзе развивает мысль о том, что в основе всякого действия, в том числе речевого, лежит установка. Взаимодействие со СВОИМ - ЧУЖИМ, принимая рекку-рентный характер, рефлекторно формирует у субъекта управленческого дискурса определенную «фиксированную установку» как «запечатлевание» внешнего воздействия (по И.М. Сеченову). «Фиксированная установка» связана с обработкой индивидуального опыта и формированием когнитивных структур знания - концептов и интерактивных фреймов, которые являются отражением ценностных ориентиров.
Правомерность включения концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ в модель пускового момента с целью его конкретизации обусловлена следующим: во-первых, поддерживается идея о существенном расширении границ делового дискурса (см. подробно: [Мкртычян 2011]); во-вторых, учитывается моделирование основного стилеобразующего фактора - реальных общественных взаимоотношений говорящего и слушающего. Взаимоотношения участников управленческого дискурса кажется возможным представить посредством диспозиции Я ^ ДРУГОЙ, где ДРУГОЙ мыслится по всей амплитуде колебаний от СВОЕГО до ЧУЖОГО. Стилистический выбор отражает «выражение приверженности говорящего некоторой допускающей формальное выражение ценности» [Винокур 2007]. В качестве такой
ценности при социальном включении личности в профессиональную коммуникацию (в ходе профессиональной реализации) можно рассматривать социально-психологически обусловленное представление субъекта общения об оппозиции РУКОВОДИТЕЛЬ -ПОДЧИНЕННЫЙ в соотношении с концептуальной системой СВОЙ - ЧУЖОЙ, причем место подчиненного схематически изображается на окружности от СВОЕГО до ЧУЖОГО в виде точки фиксации концептуальной оппозиции (см. рис. 3).
Отношение руководителя к подчиненному как к СВОЕМУ - ЧУЖОМУ (осознаваемое или неосознаваемое субъектом дискурса) является основным стилеобразующим фактором.
Положение точки фиксации концептуальной оппозиции на окружности от СВОЕГО до ЧУЖОГО можно условно соотнести с типовым управленческим коммуникативным стилем (далее -УКС) - авторитарным, демократическим или либеральным / бюрократическим. Такая модель зависимости стиля от отношения к подчиненному охватывает многочисленные комбинированные стилистические вариации, которые не имеют аналога «чистого» УКС в реальной коммуникации. Колебание точки фиксации концептуальной оппозиции вокруг полюса СВОЙ обеспечивает активность либерального и демократического УКС, а вокруг полюса ЧУЖОЙ - авторитарного и бюрократического. На окружности условно графиче-
ски показано отсутствие жестких границ между СВОИМ и ЧУЖИМ, что обусловлено наличием стилистических вариаций авторитарного и демократического УКС, при которых фиксация концептуальной оппозиции может находиться как в зоне полюса СВОЙ для демократического УКС и ЧУЖОЙ для авторитарного УКС, так и в нейтральной позиции для обоих УКС. Кроме того, на окружности отражено различие либерального и бюрократического УКС, которое основывается в первую очередь на характере межличностных отношений между руководителем и подчиненным: позитивных - для либерального УКС и негативных - для бюрократического УКС. При условии соответствия подчиненного образу абстрактного идеального (в значении среднестатистического, отвечающего ожиданиям) подчиненного (ср. со «стерильным собеседником») у говорящего и слушающего наблюдается стилистический унисон: ожидания с обеих сторон оказываются оправданными, а общение наиболее эффективно и предсказуемо.
Отношение к подчиненному как к СВОЕМУ - ЧУЖОМУ, которое моделируется посредством установочной фиксации концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ, само по себе является только способом хранения знания об объективной действительности, «фиксированной установкой», которая связывается с доминирующей мотивацией и учетом вероятностного опыта.
Рис. 3. Схема условного соотношения УКС с фиксацией концептуальной оппозиции на окружности от СВОЕГО до ЧУЖОГО
Установочная фиксация концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ как «фиксированная установка» не определяет путей языкового воплощения знания, поскольку у каждого индивида в процессе коммуникации они варьируются под влиянием разнообразных факторов, в первую очередь прагматических и интенциональных (Дж. Серль). По этой причине модель пускового момента должна включать в себя промежуточные структуры, выполняющие функцию непосредственного «запуска» речемыслительного процесса и обеспечивающие конкретные способы языкового воплощения. Это соотносимо с актом объективации по Д.Н. Узнадзе. Акт объективации - «специфический акт, обращающий включенный в цепь деятельности человека предмет или явление в специальный, самостоятельный объект его наблюдения» при возникновении препятствия, усложнении ситуации [Узнадзе 2001: 161].
Интерпретативная концептуализация обстановки предопределяет семантическую интерпретацию коммуникативной ситуации и средства вербализации конкретной речевой тактики (интерактивного фрейма) в тактических ходах. Ин-терпретативная концептуализация соотносима со «стратегическим мотивационным состоянием» (термин В.К. Вилюнаса) человека, у которого как у биологического индивида в случае «разветвляющегося» инстинкта оно потенциально готово конкретизироваться в тактических побуждениях, в частности по формуле «если..., то...» [Вилюнас 1990: 254]. Интерпретативная концептуализация обстановки - это определенное видение, осмысление коммуникативного события (интеракции), которое отображается и на завершающей стадии вербализуется в интенционально обусловленном
тактическом ходе на основе речевой тактики. Тактический ход - это вербальный «продукт» рефлексии по поводу взаимодействия.
В рамках интерпретативной концептуализации обстановки в зависимости от личностных особенностей конкретного подчиненного на основе установочной фиксации концептуальной оппозиции происходит ситуативная фиксация концептуальной оппозиции (в зависимости от степени «свойскости» — «чужести» подчиненного по отношению к руководителю как в пределах одного УКС, так и всех трех УКС). Этот процесс влияет на «настройку» стилистического регистра каждого из стилей общения. Степень вариативности ситуативной фиксации концептуальной оппозиции прямо пропорциональна показателю уровня той составляющей коммуникативной компетенции, которая отвечает за широту диапазона стилистического регистра говорящего.
Применительно к управленческому дискурсу модель речемыслительного процесса А.А. За-левской, которая является исходной, может быть детализирована и конкретизирована путем включения в нее описанных нами процессов. Так, учет вероятностного опыта зависим от установочной фиксации концептуальной оппозиции; на формирование модели обстановки влияет интерпрета-тивная концептуализация обстановки, в том числе ситуативная фиксация концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ. Тогда модель этапа построения образа результата действия примет иной вид (см. рис. 4. - то, что добавлено нами, выделено курсивом), что согласуется с высказыванием А. А. За-левской о том, что «пусковой момент может быть как внешним, так и внутренним, т. е. исходящим от самого индивида» [Залевская 2007: 356].
Доминирующая мотивация
\
Учет вероятностного опыта (установочная фиксация концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ)
Формирование модели обстановки (интерпретативная концептуализация обстановки, в том числе ситуативная фиксация концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ)
Рис. 4. Модель пускового механизма речемыслительного процесса
Уточненная модель пускового механизма речемыслительного процесса учитывает как внутренние (психологические и психофизиологические), так и внешние (социальные и социально-психологические) координаты речевой коммуникации. Традиция включения в единую психологическую структуру в качестве ее компонентов не только собственно внутренних феноменов сознания, но и восприятия и «запечатлевания» внешнего воздействия и внешних последующих реакций человека восходит к учению И.М. Сеченова.
Включение в модель речепорождения когнитивных структур применительно к ограниченному материалу обладает объяснительным потенциалом.
Обратимся к дискурсивному фрагменту.
ПРАГМАТИЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ:
руководитель холдинга (далее - РМ 43) обсуждает с директором (далее - ПМ 40) острую ситуацию вокруг одного из объектов недвижимости. Стиль управления авторитарный.
РМ 43: Приветствую, Сан Саныч! (рукопожатие) Как твое ничего? (полуофициальный «мужской» вариант приветствия Приветствую, разговорная фонетическая редукция формы имени и отчества Сан Саныч, стилистически маркированная разговорная контактно-ритуальная речевая формула Как твое ничего; неформальное Ты-обращение).
ПМ 40: Помаленьку (разговорное клишированное).
РМ 43: Вот что надо обсудить ... вчера мне звонит... Татьяна... с Орши. Там склад вскрыли... Что удивляешься? А ты как будто ничего не знаешь? (РТ информирования, вербализация эмоционального состояния адресата, сокращающая коммуникативную дистанцию удивляешься, и выражение недоверия как будто).
ПМ 40: Не знаю.
РМ 43: Ладно... сейчас не об этом. Вот что надо сделать... Провести его оценку как объекта недвижимости, занести в реестр, выставить на торги. А сейчас немедленно нанять сторожей ... если не хочешь караулить сам... и организовать охрану (РТ приказания посредством императивов провести, занести, выставить, нанять, организовать, аргументативная РТ мотивирования-угрозы если не хочешь караулить сам).
ПМ 40: Это нам будет стоить (РТ введения в круг общих интересов нам будет стоить).
РМ 43: Да, будет стоить... тебе... чем быстрее он будет продан, тем меньше у тебя бу-
дет расходов. 5 процентов от продажи гарантирую. Так что начинай резво шевелиться (разговорное резво шевелиться; РТ присоединения да, будет стоить и размежевания (не нам), а тебе, РТ мотивирования чем быстрее он будет продан, тем меньше у тебя будет расходов, 5 процентов от продажи гарантирую, ядерная РТ авторитарного УКС приказание-совет так что начинай резво шевелиться).
ПМ 40: У меня еще один вопрос (коммуникативная инициатива).
РМ 43: Если терпит, то после двух. Сейчас занят. Все, давай (пресечение коммуникативной инициативы адресата, риторическое если терпит, то после двух, коммуникативное доминирование в стремительном завершении разговора, разговорная форма прощания Все, давай).
КОММЕНТАРИЙ. В приведенном выше фрагменте доминирует авторитарный УКС. Коммуникативная инициатива принадлежит руководителю, количество его коммуникативных вкладов преобладает. РТ приказания составляют основу интеракции. Коммуникативная инициатива адресата пресечена стремительным завершением разговора. Вкрапления разговорных элементов, сокращающих коммуникативную дистанцию, являются скорее маркером вариации авторитарного УКС в коммерческой сфере, нежели свидетельством доверительных отношений между конкретными участниками дискурса в конкретной коммуникативной ситуации, в чем убеждает тематическая направленность (РТ размежевания не нам, а тебе, РТ мотивирования-угрозы если не хочешь караулить сам).
Стилистические «дозировки» демократического коммуникативного стиля отчетливы: значительное количество аргументативных РТ мотивирования (чем быстрее он будет продан, тем меньше у тебя будет расходов, 5 процентов от продажи гарантирую); РТ приказания здесь приобретает характерный оттенок РТ совета, который акцентирует внимание адресата на актуальности желаемого действия именно для него, а это делает приказание осложненным мотивированием. Здесь же отмечается повышенное внимание к эмоциональному состоянию адресата (Что удивляешься?), напрямую связанное с фактором коммуникативной акцентуации межличностных отношений.
Фиксация концептуальной оппозиции СВОЙ - ЧУЖОЙ смещена к полюсу СВОЙ. Следствием этого является сокращение коммуникативной дистантности и официальности; выбор
РТ аргументирования, мотивирования, совета; повышенное внимание к эмоциональному состоянию собеседника, использование разговорных стилистических средств.
5. Общие выводы
Предложенный подход к трактовке стиля существенно расширяет границы лингвостилистики, обеспечивая ее интегрирование с достижениями в области психолингвистики, когнитивной науки, прагматики; убеждает в том, что формирование стилистического регистра обусловлено как внутренними установочными (психологическими и психофизиологическими), так и внешними ситуативными (социальными и социально-психологическими) факторами, которые нельзя не учитывать. Знание о стиле данного рода делает менее зыбкой почву для объяснения и понимания того, почему люди в определенных ситуациях говорят так, а не иначе.
Интегративный подход к исследованию категории стиля направлен на объяснение вербальной манифестации стиля как потребностно мотивированного языкового выбора через выявление взаимной связанности функционирования языка с когнитивными структурами, «запускаемыми» в действие механизмами индивидуального сознания, а также с коммуникативно-прагматическим контекстом и с особенностями языка как системы. Именно в этой комплексной взаимосвязи «реализуется языковая жизнь общества как культурно-исторического единства, сформированного деятельностью человека (курсив мой -С.М.)» [Винокур 2007].
Перспектива развития лингвостилистики в обозначенном ракурсе связывается со смещением внимания со стилей языка на стили говорящих, что позволяет существенно сократить дистанцию между теми, кто изучает язык и теми, кто им пользуется.
Список литературы
Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. эн-цикл., 1990. С. 136-137.
Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. 3 изд. М.: Издательство ЛКИ, 2007.
Беляевская Е.Г. Когнитивные параметры стиля // Вопр. когнитивной лингвистики. 2010. № 1. С. 22-29.
Богданов В.В. Молчание как нулевой акт и его роль в вербальной коммуникации // Языковое
общение и его единицы. Калинин: Изд-во КГУ, 1986. С. 12-18.
Борисова И.Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. 3 изд. М.: ЛИБРОКОМ, 2009.
Борухов Б. Л. Стиль и вертикальная норма // Стилистика как общефилологическая дисциплина: сб. науч. тр. / под ред. Г.И. Богина. Калинин: КГУ, 1989. С. 4-24.
Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации человека. М.: Изд-во МГУ, 1990.
Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения. 3 изд. М.: Изд-во ЛКИ, 2007.
Винокур Т.Г. Закономерности стилистического использования языковых единиц. М.: Наука, 2009.
Гальперин И.Р. О понятиях «стиль» и «стилистика» // Вопр. языкознания. 1973. № 1. С. 15-19.
Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л.: Просвещение, 1978.
Джусупов Н.М. Когнитивная стилистика: современное состояние и актуальные вопросы исследования // Вопр. когнитивной лингвистики. 2011. № 3. С. 65-76.
Женетт Жерар. Стиль и значение: stilus et significatio // Женетт Жерар. Фигуры. Т. 2. М.: МГУ, 1998. С. 23-78.
Залевская А.А. Проблемы организации внутреннего лексикона человека: учеб. пособ. Калинин: КГУ, 1977.
Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: Избр. тр. М.: Гнозис, 2005.
Залевская А.А. Введение в психолингвистику: учеб. М.: РГГУ, 2007.
Леонтьев А.А. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Ком Книга, 2007.
Мкртычян С.В. Управленческий лексикон как ядерная стилистическая зона устной деловой речи // Вестник Вят. гос. гуманит. ун-та. Сер. Филология и искусствоведение. 2010. № 1(2). С. 19-24.
Мкртычян С.В. Коммуникативные стили делового дискурса: интегративный подход: мо-ногр. Гамбург: LAP LAMBERT Academic Publishing AG & Co. KG, 2011.
Стернин И.А. Практическая риторика. М.: Академия, 2005.
Сусов И.П. Введение в языкознание: учеб. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка.
М.: АСТ: Восток - Запад, 2007. 2 изд. Л.: Учпедгиз, 1941.
Узнадзе Д.Н. Психология установки. СПб.: Щерба Л.В. Языковая система и речевая
Питер, 2001. деятельность. 2 изд. М.: Едиториал УРСС, 2004.
S.V. Mkrtytchian
THE COGNITIVE ASPECT OF COMMUNICATIVE STYLISTICS
Four aspects of style are considered on the base of «language phenomena», differentiated by L.V. Scherba; the linguistic status of the communicative stylistics and its cognitive aspect on the base of administrative discourse are substantiated.
Key words: speech activity, stylistics, aspects of style, communicative style, cognitive model of administrative communicative style.
