CC BY
77
УДК 811.111
КОГНИТИВНЫЙ АСПЕКТ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЯ В ПАРЕМИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАНЦУЗСКИХ, АНГЛИЙСКИХ И РУССКИХ ПОСЛОВИЦ И ПОГОВОРОК)
© З. А. Юсупова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел./факс: +7 (34 7) 273 6 7 78.
E-mail: [email protected]
Работа, выполненная на стыке сопоставительного языкознания и когнитивной лингвистики, раскрывает особенности реализации принципа противопоставления в паремии на когнитивном уровне языка.
Ключевые слова: когнитивный, концептуальная пара, семантическая линия.
Данная работа посвящена рассмотрению явления противопоставления при задействовании особенностей когнитивного механизма языкового сознания человека, с выявлением национальноспецифических черт характера отдельных народов.
Противопоставление является одной из фундаментальных категорий, которой мы постоянно оперируем в нашем физическом и интеллектуальном восприятии мира, поскольку восприятие лучше улавливает изменчивое, чем постоянное.
Интерес к явлению противопоставления, проявленный учеными еще в античную эпоху (Аристотель, Платон, Гераклит), поддержив2ался в науке на протяжении всей последующей истории развития человеческого общества (Фома Аквинский, Николай Кузанский, Джордано Бруно, Гегель, Иммануил Кант, Фридрих Энгельс). Не ослабевает этот интерес и в настоящее время, причем в современной научной парадигме противопоставление исследуется не только в рамках общих проблем познания мира человеком, но и в рамках проблем, рассматривающих различные этапы мыслительной деятельности человека при функционировании его языкового сознания.
Противопоставление как сложное философское, психологическое, лингвистическое явление рассматривается нами на материале паремиологи-ческих высказываний, поскольку многими исследователями провербиального пространства противопоставление признается одним из основных принципов построения пословицы.
Анализ языковых образцов народного творчества продолжает привлекать внимание ученых. Еще в трудах выдающихся филологов XIX века была заложена традиция изучения паремий как исторического и социального феномена в контексте взаимосвязи языка, мышления и культуры. Данная традиция успешно культивируется на современном этапе развития языкознания, вместе с бурно развивающимися этнолингвистикой, лингвокультуроло-гией и когнитивной лингвистикой.
Когнитивная лингвистика изучает язык как когнитивный механизм, играющий роль в кодировании и трансформации информации [4]. Данная наука занимается знанием и познанием в их непосредственной
связи с языком, который, собственно, является центром всей когнитивной деятельности.
Термин «концепт» широко используется в современных лингвистических исследованиях, поскольку представляет собой основную категорию когнитивной лингвистики.
В нашем исследовании мы понимаем «концепт» как «идеальную, абстрактную единицу, смысл, которыми человек оперирует в процессе мышления, которые отражают содержание полученных знаний, опыта, результатов всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определенных единиц» [2, с. 23-24].
Паремии позволяют расширить средства вербализации концепта от отдельного слова до предложения. Паремии рассматриваются сегодня как репрезентанты основных устойчивых структур сознания. Паремии реализуют когнитивную обработку некоторых знаний об окружающей действительности, выступая как дополнительный способ языковой репрезентации специфики концептуализации и категоризации мира. Кроме того, данные изречения обладают даром вносить в уже существующие в сознании представителей определенного языкового континуума концептуальные структуры элементы образности, оценочности и этнической принадлежности.
Но паремии не только отображают концентрированный опыт, знания, морально-нравственные нормы этноса, но и дают нам возможность раскрыть пути возникновения и развития того комплекса ассоциативных связей, который лежит в основе восприятия мира. Паремии представляют собой стойкое представление этноса об определенном концепте, которое возникает лишь при условии хорошей изученности последнего в процессе жизнедеятельности этноса и высокой значимости его для каждого представителя данной группы.
Пословицы репрезентируют те концепты, которые представляют собой важную составляющую национального сознания представителей определенной культуры и являются ядерной компонентой концептосферы употребляемого ими языка.
Для анализа реализации противопоставления на когнитивном уровне языка были выбраны следующие семантические оппозиции, включающие концепту-
668
раздел ФИЛОЛОГИЯ и ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
альные пары, которые являются одними из наиболее распространенных в паремиях: «жизнь - смерть», «мир - война», «мудрость - глупость», «друг - враг».
Данные пары относятся к числу так называемых реверсивов [3, с. 205]. Реверсивы - слова, образующие узуальную пару антонимических слов, каждый из членов которой может регулярно семантически приравниваться к своему антониму в парадоксальных высказываниях типа «Жизнь — это смерть» и «Смерть есть жизнь». Не все антонимические пары можно причислить к реверсивам. Фактически реверсивы - это базовые понятия культуры, охватывающие основные стороны жизни общества. Реверсивы - это основные нематериальные культурные концепты.
Для первой концептуальной пары «жизнь -смерть» в качестве характерной черты всех трех языков было зафиксировано подключение к плану выражения паремии сирконстантных, в том числе оценочных, семантических элементов и ментальных предикатов: ср. франц. Mieux vaut mourir à honneur, qu’à honte vivre (букв. : Лучше умереть с честью, чем жить в позоре); Il faut vouloir vivre et savoir mourir (букв.: Надо хотеть жить и уметь умереть); англ. Better a glorious death than a shameful life (букв.: Лучше славная смерть, чем позорная жизнь).
Было отмечено, что эксплицитно выраженное противопоставление «жизнь - смерть» ярче всего отразилось в паремиях русского языка, и в частности, по линии обозначения идеи неотвратимости смерти как естественного конца жизненного пути. Например, Жить надейся, а умирать готовься; Сколько не жить, а от смерти не открестишься; Жизнь за горами, а смерть за плечами. Привлекает внимание то, что когнитивное значение, передаваемое данными паремиями, часто является образным. Напротив, англ. There’s the end for all (букв.: У всего есть свой конец). Можно предположить, что во французском и английском языках, противопоставление жизни и смерти чаще остается вне языкового уровня и реализуется на уровне мышления. Ср.: франц. Il faut vivre vie qui est dure (букв.: Нужно прожить жизнь, которая тяжела); ср. русск. Жить — мучиться, а умереть не хочется; Как жить не тошно, а умирать тошней.
В качестве второй концептуальной пары была рассмотрена концептуальная пара «мир - война». При реализации противопоставления в качестве национальной черты характера французов здесь была отмечена большая их ориентированность на прагматическую сторону вещей и событий, нередко выражаемая в паремиях экспликацией нежелательных последствий этих событий: франц. Mieux vaut pain sec et la paix, que bonne chère et querelle. (букв.: Лучше сухой хлеб и мир, чем хорошая еда и ссора); Оп ne fait la guerre que pour faire enfin la paix (букв. : Войны делаются только для того, чтобы установить в конце концов мир); ср. также франц. La paix pend les voleurs, la guerre les met en honneur (букв.: Мир
вешает воров, война придает им чести). В качестве национальной черты англичан было указано на акцентирование рациональной, а не чувственной стороны вещей: англ. A bad compromise is better than a good lawsuit (букв.: Плохой компромисс лучше хорошей тяжбы). Данная семантическая линия подтверждает и такую национальную черту характера англичан, как их особую приверженность к законо-послушанию. Для русских в этом случае характерна большая абстрактность в языковом мышлении: Худой мир лучше доброй ссоры.
Стремление к фиксации рациональной стороны вещей в виде особенности характера англичан было отмечено и при анализе концептуальной пары «мудрость - глупость»: англ. A fool may throw a stone into a well which a hundred wise men cannot pull out (букв.: Дурак может бросить в колодец камень, который сто мудрых не смогут вытащить); A fool may ask more questions in an hour than a wise man can answer in ten years (букв. : Дурак может за час задать больше вопросов, чем умный может ответить за десять лет); A silent fool is counted wise (букв.: Молчаливого дурака считают мудрым); A wise man changes his mind, a fool never will (букв. : Мудрый человек меняет мнение, дурак - никогда).
Для французского характера снова подтвердилась семантическая релевантность прагматического фактора («служить», «быть полезным людям»): франц. Les fous sont plus utiles aux sages, que les sages aux fous (букв.: Дураки более полезны для мудрых, чем мудрые для дураков); L'argent sert l’homme sage et gouverne le sot (букв.: Деньги служат мудрому и управляют глупым).
Кроме того, для французского характера отмечалась маркировка по семантической линии «удовольствия (праздники)»: франц. Les fous font les fêtes, les sages en ont le plaisir (букв. : Дураки делают праздники, умные от них получают удовольствие) и семантической линии «иррациональное (эмоции)», последнее зачастую задает прескрипцию предостережения: франц. Les sages sont souvent la dupe des sots (букв.: Мудрые часто становятся жертвой обмана глупых); N’est pas sage qui n’a peur d’un fou (букв.: Не мудр тот, кто не боится дурака).
Вербализация предостережения избегать неблагоприятного хода событий и (или) их нежелательных последствий фиксировалась при анализе французских и некоторых английских паремий и для концептуальной пары «друг - враг», ср. франц. Mieux vaut mourir près de son ami, que vivre près de son ennemi (букв.: Лучше умереть рядом с другом, чем жить рядом с врагом), Rien n’est si dangereux qu’un indiscret ami, mieux vaudrait un sage ennemi (букв.: Нет ничего опаснее нескромного друга, лучше мудрый враг), Mieux vaut un sage ennemi, qu ’un imprudent ami (букв.: Лучше умный враг, чем неосторожный друг); англ. Better an open enemy than a false friend (букв.: Лучше открытый враг, чем фальшивый друг), False friends are worse than open
enemies (букв.: Фальшивые друзья хуже, чем открытые враги).
В русских паремиях данной концептуальной пары наблюдалось большее сходство с французскими паремиями (тяготение к семантической линии иррационального), чем с английскими, что выражалось в вербализации в них предостережения избегать опасных людей, не поддаваться отрицательным эмоциям: русск. Неверный друг — опасный враг; Не бойся врага умного, (а) бойся друга глупого; Трусливый друг опаснее врага: врага опасаешься, а на друга опираешься.
Широкое распространение во всех трех исследуемых языках семантически близких паремиоло-гических высказываний подобного характера подтверждает мысль о роли концепта «дружба» как одного из базовых социальных и этических концептов [1, с. 7], концептуальное пространство которого структурируется значимой для обыденного сознания оппозицией «истинная - ложная дружба», ср. также: Плохо без друга, который потерян, но плохо с другом, который неверен.
Во всех трех языках истинная дружба представляет собой нормативный идеал отношений, безусловную ценность для индивида: франц. Ton ami te fait un château, ton ennemi, un tombeau (букв.: Твой друг строит тебе замок, твой враг роет могилу); англ. A friends frown is better than a foe's smile (букв. : Лучше хмурое лицо друга, чем улыбка врага); русск. Друг другу терем ставит, а недруг недругу гроб ладит; Лучше вода у друга, чем мед у врага.
Истинная дружба предполагает преодоление испытаний, однако в паремиях исследуемых языков зафиксировано, что порой бывает достаточно слова, чтобы друг стал врагом: франц. Mieux vaut louer les vertues d’un ennemi, que flatter les vices d’un ami (букв.: Лучше хвалить достоинства врага, чем ру-
гать пороки друга); аналогично: англ. Better to comment the virtue of an enemy, than flatter the vice of a friend; A joke never gains an enemy, but often loses a friend (букв.: Шуткой никогда не завоюешь врага, но можешь потерять друга); ср. русск. Говорить правду — потерять друга.
Противопоставление по семантической линии «друг - враг» обнаружило и такую национальную черту, приписываемую характеру французов, как скупость и трепетное отношение к деньгам: Au prêter c ’est ami, au rendre il est ennemi (букв. : Брать в долг - друг, отдавать - враг), Mieux vaut donner à un ennemi, qu ’emprunter à un ami (букв. : Лучше дать врагу, чем занять в долг у друга), Qui prête à l’ami, perd au double (букв.: Кто одалживает другу - теряет вдвойне), то есть истинность дружбы подвергается сомнению, когда дело касается денежных отношений, ср. также: Дружба — дружбой, а денежки врозь.
Таким образом, был сделан вывод о том, что национально-специфические черты характера того или иного народа обнаруживаются при когнитивном изучении более конкретных семантических линий, служащих основой конструирования концептов в языковом мышлении человека, что находит отражение в конкретном семантическом наполнении высказываний.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арапова О. А. Концепт «дружба». Системный и функционально-когнитивный анализ: автореферат дис. ... канд. фи-лол. наук. Уфа, 2004. 25 с.
2. Болдырев Н. Н. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии. Тамбов: изд-во Тамб. ун-та, 2001. 123 с.
3. Ганеев Б. Т. Противоречия в языке и речи. Уфа: изд-во БГПУ, 2004. 472 с.
4. Демьянков В. З. Семантические роли и образы языка // Язык о языке. М.: Институт языкознания РАН, 2000. С.193-270.
Поступила в редакцию 03.04.2010 г.
