CC BY
52
УДК 801.52:159.955
Х.М. Кадачиева, Х.А. Билалова
КОГНИТИВНЫЕ ОСНОВАНИЯ ФОРМИРОВАНИЯ СУБСТАНТИВИРОВАННЫХ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ (на материале английского и лезгинского языков)
В статье проводится когнитивный анализ формирования семантики субстантивированных прилагательных, в частности, выявляются связи, существующие между производной и производящей единицами в конверсионной модели («прилагательное - существительное») на концептуальном уровне. Рассматриваются три семантические группы субстантивированных прилагательных, передающих цветовые, вкусовые и температурные признаки. Анализ субстантивированных прилагательных в английском и лезгинском языках способствует выявлению пропозициональных структур, лежащих в основе структурирования ментальных пространств сопоставляемых языков.
Ключевые слова: субстантивация прилагательных, когнитивная модель, фрейм, пропозиция, концептуальная интеграция, когнитивный механизм профилирования.
Активно развивающееся с середины прошлого столетия словообразование находится на пересечении разных путей и направлений исследований. Традиционные взгляды сменяются новыми подходами, утвердившиеся ранее идеи пересматриваются с новых, когнитивных позиций. Обращение к когнитивным основам словообразования делает возможным объяснение сути многих языковых процессов и явлений, не доступных пониманию в свете более ранних теорий.
В связи с тем, что исследование словообразовательных процессов на материале двух и более языков позволяет разработать универсальные приемы их когнитивного описания и моделирования, в данной работе ставится задача когнитивного анализа словообразовательных процессов, приводящих к образованию субстантиватов, на материале английского языка и лезгинского, относящегося к иберийско-кавказской группе.
В системе языка субстантивация рассматривается не только как весьма продуктивный способ словопроизводства самых различных лексико-семантических классов существительных, но и как источник номинации в целом. Подобная продуктивность может быть обусловлена семантической емкостью субстантивированных прилагательных как синкретичных образований, в категориальном значении которых совмещаются два семантических компонента: адъективный и субстантивный. Они служат средством концептуализации реалий окружающего мира по тем признакам, которые представляются их сущностными характеристиками. Концептуальные признаки (зрительные, слуховые, обонятельные, вкусовые, тактильные и др.) отражают важнейшие для чело-
века впечатления от внешнего мира. Они не только получают языковые обозначения в виде наименований самих признаков (собственно признаковых слов), но и находят отражение в лексических значениях субстантиватов, называющих данные нам в ощущениях объекты и явления окружающего мира. В данной статье мы попытаемся ответить на вопрос о том, какие механизмы задействованы в акте субстантивации на примере субстантивированных прилагательных, передающих цветовые, вкусовые и температурные признаки.
Процесс наречения предопределяет взаимодействие в смысловой структуре производного слова, по крайней мере, двух категориальных значений, занимающих в ней разное место. Главенствующее положение категориального значения самого производного слова определяет иерархию сем в его смысловой структуре, а объективно существующая связь семантики исходного и производного слов выражается, прежде всего, в присутствии в смысловой структуре производного слова категориальной семы исходного в качестве одной из подчиненных сем [Кубрякова 1981: 115]. Таким образом, категориальная сема прилагательного - признаковость - находит отражение в семантической структуре субстантивата. А отношения предмета и признака, моделируемые в производном слове, коррелируют с существующими в реальной действительности отношениями. Образовавшийся субстантиват обладает типовым словообразовательным значением «объект, обладающий признаком / имеющий отношение к признаку, выраженному исходным прилагательным», которое конкретизируется в каждом отдельном
слове. Если исходить из когнитивного взгляда на язык, можно сказать, что исходная форма демонстрирует одно и только одно категориальное значение, а результативная, сохраняя его, добавляет к нему еще одно, благодаря чему выступает как форма с более сложным когнитивным наполнением. Таким образом, конверсия выступает как результат особого взаимодействия двух категориальных значений, из которых базовым оказывается категориальное значение той части речи, в которую транспонировалась исходная форма, ономасиологическим же признаком к базе оказывается исходная форма.
Когнитивно-дискурсивный подход к проблеме формирования значений субстантиватов предполагает, что этот процесс происходит на концептуальном уровне. Преимущества когнитивного подхода связаны с предметом его научного интереса, который составляют структуры знания, их накопление, передача, хранение и организация в голове человека. Доступ к структурам знания и процессам, происходящим с ними, обеспечивает язык, поэтому одной из основных задач когнитивной лингвистики является изучение соотношения структур языка и структур знания.
Основной единицей знания в рамках когнитивной лингвистики является концепт, который обычно понимается как оперативная содержательная единица мышления, единица, или квант структурированного знания [КСКТ 1996: 90], «идеальная абстрактная единица, смысл, которыми человек оперирует в процессе мышления, которые отражают содержание полученных знаний, опыта, результатов всей деятельности человека и результаты познания им окружающего мира в виде определенных единиц» [Болдырев 2001: 23-24].
Концепты формируются в процессе познавательной деятельности человека как следствие его взаимодействия с окружающим миром. Отражая человеческий опыт, они образуют концептуальный уровень, который определенным образом структурирован и служит фундаментом речемыслительной деятельности. Образуя систему на концептуальном уровне, концепты не просто взаимосвязаны, но и оказывают влияние друг на друга: изменяются, порождают новые концепты. А. А. Залевская называет это синергией взаимных трансформаций между концептами, т.е. они не только склонны к трансформациям, но и влияют на трансформации других концептов [Залевская 2001: 81-82]. Результаты этих трансформаций находят свое отражение в языке. Подобного рода взаимодействие определенных концептов и концептуальных структур
имеет место при формировании значений субстан-тиватов, образованных по конверсионной модели «прилагательное^-существительное» (À^N).
Рассмотрение процесса конверсии представляется наиболее целесообразным в рамках теории концептуальной интеграции (далее - ТКИ). Центральным для данной теории является понятие ментального пространства (mental 8расе), которое представляет собой определенную мыслительную область, область концептуализации, конструируемую мышлением в процессе восприятия или порождения дискурса. Ментальные пространства структурируются посредством фреймов и различных когнитивных моделей: образ-схематических (контейнер, часть - целое, верх - низ, источник -цель и пр.), пропозициональных (пропозиция, сценарий, пучок признаков, таксономия, радиальная категория), метафорических, метонимических, символических. Несмотря на то, что ментальные пространства, как и когнитивные модели, опираются на фоновые знания, они не заложены в нашей памяти в виде готовых к употреблению структур. Их возникновение - это динамичный процесс (оп-line process), происходящий одновременно с процессом порождения или восприятия дискурса [Fauconnier, Sweetser 1996]. По мере создания или интерпретации дискурса ментальные пространства подвергаются постоянной модификации, между ними устанавливаются различного вида связи: временные, пространственные, гипотетические, идентификационные, причинно-следственные и т. д.
Теория концептуальной интеграции (ТКИ) постулирует существование базовой «модели четырех пространств» (four-space model). Данная модель образована двумя вводными пространствами (input spaces), общим пространством (generic space) и «смешанным», или интегрированным, пространством (blended space). Эти ментальные пространства образуют «сеть концептуальной интеграции» (œnceptual integration network). Общее пространство содержит фоновые, базовые знания, применимые к каждому из вводных пространств. По мере развертывания дискурса происходит слияние (blending) вводных пространств -образуются «смешанные», или интегрированные, пространства. Смешанные пространства содержат некоторые элементы структур каждого из вводных пространств и, как правило, генерируют свою собственную, новую структуру. После образования нового смешанного пространства становятся возможными манипуляции с его производной структурой: ее элементы могут быть подвергнуты
различным когнитивным операциям; кроме того, интегрированное пространство, в свою очередь, может быть «смешано» с другими ментальными пространствами - как интегрированными, так и исходными, в результате чего и создается дискурс.
В процессе интеграции и последующего смешения происходят следующие три действия: построение (сотро8Шоп), завершение, или дополнение (сотр1ейоп) и уточнение, или расширение (е1аЬогайоп), каждый из которых может привести к образованию новой интегрированной структуры. Под «построением» имеется в виду установление связей между элементами вводных пространств. В процессе построения происходит соотнесение концепта из одной области с элементами другой области и в результате образуется -«строится» - новая структура. Процесс завершения, или дополнения, происходит, когда для окончательного образования структуры интегрированного пространства используются фоновые знания: человек соотносит получаемую новую информацию с уже известной ему информацией. В результате новая структура дополняется необходимой фоновой информацией, и процесс ее построения на данном этапе завершается. Процесс завершения может быть продолжен процессом уточнения, тесно с ним связанным: вновь образованная структура может получить дальнейшее развитие. Процесс уточнения включает реальное или мысленное представление события интегрированного пространства.
Как отмечают в одной из своих статей Ш. Коулсон и Ж. Фоконье, процессы концептуальной интеграции происходят благодаря способности человека мыслить образно [Сои^оп, Fauœnnier 1999]. Интеграционные процессы опираются именно на способность мышления устанавливать связи между ментальными пространствами и их элементами, которые, на первый взгляд, кажутся несовместимыми.
Одним из наиболее актуальных вопросов ТКИ является вопрос о значении языковой единицы. Основатели и последователи этой теории особо подчеркивают, что значение единицы языка не может представлять собой простой синтез значений элементов, из которых она образована. Соответственно, значение интегрированного пространства не сводится к простой сумме значений вводных пространств, но в то же время базируется на этих значениях.
В качестве примера действия механизма концептуальной интеграции можно привести анализ интегрированного пространства ряда лексем в
английском и лезгинском языках. Обращение к сопоставительному аспекту не случайно, т.к. подобный подход позволяет выявить универсальность когнитивных механизмов, задействованных в процессе субстантивации. Так, при образовании или восприятии слова black «чернокожий, негр» (лезг. ч1улавди) происходит интеграция двух вводных пространств: одно содержит фрейм «черный», другое - фрейм «человек» (при общем пространстве «воспринимаемые зрительно физические объекты и их свойства»). В данном примере, родовое пространство служит уравнителем для метафизического концепта - белый, и физического концепта - человек. Фрейм «черный» исходит из конвенциального понимания цвета как свойства видимой поверхности физического объекта. «Черный человек» не может быть черным целиком и полностью. Черной является только его кожа. Пересекаясь с фреймом «человек», фрейм «черный» автоматически, путем использования метонимии, активизирует часть этого фрейма -«поверхность» человека. В результате интеграции указанных выше фреймов образуется новое, смешанное пространство, которое содержит человека черного цвета.
(англ.) There are about thirty-one million blacks in the US (DAE). - (лезг.) Америкада къанни ц1усад миллион кьван ч1улавбур яшамиш жезва. -В Америке проживает около тридцати одного миллиона чернокожих.
Знание когнитивных механизмов субстантивации позволяет человеку спрогнозировать возможность появления таких субстантиватов, как white, yellow, называющих лицо по признаку расовой принадлежности.
(англ.) There were both whites and blacks at the meeting (AL). - (лезг.) Митингда лацубурни ч1улавбур авай. - На митинге присутствовали и белые, и черные.
Как видно, в данных примерах в качестве синтезирующего начала выступает цвет как неотъемлемое свойство любой физической материи (в нашем случае это кожа человека) и как категориальная сема, непременно присутствующая в структуре значений прилагательных цветообозна-чений и позволяющая объединить все прилагательные цвета в одну семантическую группу. Поскольку цвет является наиболее ясным визуальным качеством, воспринимаемым человеком и играющим важное для него значение, то вполне естественно, что в процессе субстантивации осуществляется абстрагирование именно цветового признака, т.е. его вычленение как существенного
в каком-либо отношении признака предмета, вне его связи с остальными признаками. Таким образом, мы можем детерминировать цветовой признак как определяющий, т.е. существенный для категоризации.
Обратимся к некоторым другим примерам, где цветовой признак выступает как основа для категоризации. Если сопоставить способы обозначения цвета волос у человека в рассматриваемых языках, то обращает на себя внимание отсутствие в лезгинском языке наименований для понятий «блондинка», «брюнетка» в отличие от английского языка: Is she a natural blonde? (AL) -Она натуральная блондинка? А. Вежбицкая, отвечая на вопрос о том, почему из множества прилагательных, употребляемых для обозначения цвета волос, в функции существительных могут быть использованы только «blonde» и «brunette», высказывает предположение, что прилагательные могут субстантивироваться, если в данной культуре свойство, описываемое прилагательным, воспринимается как образующее «тип». Например, слово «брюнетка» ассоциируется у нас не просто с темноволосой женщиной, но также и с «видом темперамента и стиля личности, какой ожидается от такой женщины» (живая, страстная, утонченная и т.п.). Это дает основания полагать, что существительное обозначает «разновидность (человека, вещи и т.п.)», а не просто единичное свойство [Вежбицкая 1999: 98]. Следовательно, можно предположить, что отсутствие в лезгинской культуре специальных наименований для данных понятий социально обусловлено, т. к. согласно обычаям дагестанским женщинам следовало повязывать голову платком, скрывая под ним волосы.
Еще одну группу субстантиватов, в основу наименований которых кладется цветовой признак, составляют названия животных в сопоставляемых языках: «буланая лошадь» - англ. dun, лезг. семен, «гнедая лошадь» - англ. bay, лезг. ки-яр, «каурая лошадь» - англ. black, лезг. кегьер.
(англ.) He was riding a big bay (OALD). - Он был верхом на крупной гнедой лошади.
(лезг.) Свас гъун патал гьазурнавай кияр-дин кЫачерикни лацу михьи ипекдин яйлухар кутIуннавай (ЛГ). - Даже у гнедой лошади, подготовленной ехать за невестой, к ногам были привязаны платки из чистого шелка.
Следует отметить, что субстантиваты являются результатом взаимодействия двух способов словообразования: конверсионного и лексико-семантического. Действительно, основным меха-
низмом конверсии по сути выступает метонимия как знаковая (семиотическая) операция, в ходе которой один знак получает возможность выступать вместо другого знака. Отношения между этими знаками принимают при этом форму одной из корреляций между целым и его частью (частями). Так, в случае с рассмотренными выше суб-стантиватами перенос происходит по модели имеющий цвет А => имеющий цвет А + Х. При этом в структуру их значения включается эллиптированный элемент «Х». Варианты значения зависят от опущенного компонента Х, где в качестве Х может выступать часть тела человека или животного, имеющая ярко выраженную прототи-пическую окраску. Продуктивность данной модели подтверждается наличием в языке следующих образований: redhead рыжеволосый человек, greybeard старик; пожилой человек и т.д.
Цветовые характеристики также актуализируются при описании предметов быта, для которых цветовой признак является релевантным. В подобных случаях имеет место метонимический перенос типа имеющий цвет А => имеющий цвет А +Х, где Х - это архетип или результат человеческой деятельности, для которых данный цвет является прототипичным. Так, в английском языке это предметы одежды whites, greens, greys, blue(s). Следует отметить, что тип субстантива-тов-названий одежды по цвету является наиболее продуктивным в группе субстантиватов-наиме-нований видов одежды. Например:
(англ.) A couple of boys, wearing sports coats, greys, and white shirts (AL). - Пара ребят в спортивных куртках, серых штанах и белых рубашках.
It was raining, that is why women couldn't put their whites out (AL). - Шел дождь, поэтому женщины не могли развесить выстиранное белье на улице.
Willoughby was wearing greens (long green military trousers) (Heym S. «The Crusaders») - На Уиллоуби были брюки цвета хаки.
В материале лезгинского языка нам не удалось найти аналогичных примеров, однако субстантивации подвергаются прилагательные при обозначении цвета пряжи. В соответствии с механизмом создания подобных образований в процессе речевого или мыслительного акта из разных логических классов берутся два разных понятия, которые отождествляются на основе общих признаков и свойств. Здесь в качестве структуры общего пространства, применимой к каждому из вводных пространств (пряжа и цветообозначе-
ние), выступает сема «цвет». Наличие подобных образований в лексиконе лезгинского языка обусловлено национальной спецификой быта лезгинского народа: например, жегьреяр алая пряжа (ср. жегьре красный, алый), аби голубой > абияр голубая пряжа; ч1улав черный > ч1улавар черная пряжа; хъипи желтый > хъипер желтая пряжа, лацу белый > лацар белая пряжа. Приведенные названия пряж являются, своего рода, маркерами национальной лезгинской культуры, поскольку в Южном Дагестане издревле было развито ковроткачество.
Заслуживает внимания тот факт, что актуализация прилагательных цветообозначений в функции существительных как в английском, так и лезгинском языках, чаще всего, происходит посредством окончаний множественного числа. На наш взгляд, данные лексемы являются лексикали-зованными формами множественного числа. Можно предположить, что в рассматриваемых примерах аффикс множественности в результате функциональной перестройки переосмыслился, и его можно квалифицировать в качестве словообразовательного аффикса. Здесь наблюдается закрепление за грамматической формой слова нового лексического значения, в котором она обособляется, утрачивая семантическую связь и соотнесенность с противоположными грамматическими формами, и выпадает из прежней парадигмы, причем в лезгинском языке эти слова с новым значением имеют парадигму только множественного числа. Например:
(лезг.) За къачур гамуник абияр гзаф ква (Р.) - В купленном мною ковре много голубой пряжи.
Зи ч1улавар хъсанбур хьанач (Р.) - Мне черная пряжа не удалась.
В группе субстантиватов blue «консерватор, тори», green «сторонник, участник движения по защите окружающей среды» (лезг. къацубур), red «красный; коммунист» (лезг. ярубур) формирование репрезентируемого ими концепта также является результатом профилирования конкретных характеристик рассматриваемого объекта, в частности, политических взглядов индивида. Обратимся к примерам:
(англ.) They're all so terrified of Reds (AL). -(лезг.) Абур вири ярубурукай къурхулу хьанва. -Они все так напуганы красными.
(англ.) The Greens see themselves as a radical alternative to the two major British political parties (AL). - (лезг.) «Къацубуру» Британиядин кьве къудратлу политический партия чпин к1аник ку-
тун мумкин яз гьисабзава. - Зеленые видят себя в качестве радикальной альтернативы двум основным политическим партиям Британии.
В данной группе субстантиватов имеет место перенос имеющий цвет А=>имеющий цвет А + Х, где Х - это партия или общественное движение, для которых данный цвет является символом. Например, красный цвет является символом Октябрьской социалистической революции. Позднее значение приобретает несколько иное звучание «являющийся символом Советской власти, коммунистической партии». Коннотации, связанные с этим значением определяются не столько коллективом - носителем языка, сколько политическими взглядами отдельного индивида.
Выбор признаков, которые могут послужить основой наименования, довольно широк. Так, помимо прилагательных цветообозначения в сопоставляемых языках субстантивации могут подвергаться прилагательные, передающие вкусовые признаки. Актуализация именно вкусовых признаков объясняется тем, что вкусовые ощущения и запахи играют в жизни человека важную роль. Как отмечает Э. Кондильяк, вкусовые ощущения действуют на человека сильнее, чем запахи, и определяют его состояние более чем звуки, ибо потребность в пище делает для человека вкус более необходимым [Кондильяк 1982: 234].
Подобное высвечивание конкретного участка в пределах соответствующей когнитивной области является действием когнитивного механизма профилирования (термин Р. Лэнекера). В речи профилируемые концепты соотносятся с другими концептами и концептуальными структурами. Подобное соотнесение может быть интерпретировано как соотношение фигуры и фона. Вслед за Л. Талми, под фигурой мы понимаем «концептуально» движущийся объект, находящийся в центре внимания. Фон представляет собой основу, на которой происходит выделение фигуры [Та1ту 1985: 4]. С точки зрения когнитивной лингвистики отношение «фигура-фон» характеризуется гештальтным, т. е. целостным, не-расчлененным восприятием [КСКТ 1996: 186].
Опираясь на данные понятия, можно отметить, что при субстантивации выделенная характеристика эллиптируемого объекта выступает как фигура, т.е. является психологически и лингвистически выделенной. Фоном же выступают все концептуальные характеристики эллиптируемого объекта, воспринимаемые как область исходного знания.
Установление отношений «фигура-фон» в процессе субстантивации является результатом
профилирования, иначе говоря, выделения конкретных характеристик субстантивируемого предмета. Например, тот или иной объект обладает различными параметрами, которые могут стать предметом (источником) для субстантивации, и только один из них в конкретной речевой ситуации выделяется как основной. С помощью языка активизируется соответствующий пакет знаний о конкретной ситуации, и при выделении необходимого элемента и содержащегося в нем знания происходит конкретизация соответствующей характеристики предмета. В результате этого процесса полученные знания приобретают определенную концептуальную конфигурацию, т.е. смысл [Болдырев 2003].
Так, если мы рассмотрим лексико-семан-тическую группу «прилагательные вкусообозна-чения», то вкусовая характеристика всегда будет выступать как фигура по отношению к значению эллиптируемого объекта (в данном случае, это ЕДА). По отношению к фигуре, представленной в языке прилагательными со значением вкусовых ощущений, фоном являются все возможные характеристики объекта (температура, свежесть, принадлежность той или иной кухне и т.д.).
В дальнейшем ходе осмысления осуществляется абстрагирование, т.е. вычленяется один из признаков предмета, существенный в каком-либо отношении, вне его связи с остальными признаками. Например, в результате дальнейшего исследования вкусовой признак выделяется индивидуумом не только как особенность данного единичного лица, а как особое свойство, классифицирующий признак, который обладает определенными характеристиками и функциональными особенностями и может присутствовать в большей или меньшей степени у различных видов еды. Более точная квалификация этого свойства приводит нас к тому, что мы можем подвести производный субстантиват под определенный тип или сорт, на который всегда указывает истинное существительное. Например, сауэр - это определенный тип лимонного коктейля (из джина или виски с лимонным или лаймовым соком, кусочком апельсина) или цуьруьхумар - это сорт яблок с ярко выраженным кисло-сладким вкусом. В данной группе субстантиватов мы наблюдаем перенос имеющий вкус А=>имеющий вкус А + Х, где Х - это тот или иной продукт питания, обладающий прототипическим вкусом. Приведем примеры предложений, иллюстрирующих употребление субстантиватов указанной группы:
(англ.) A pint of bitter, please. (AL) - Пинту горького, пожалуйста.
Would you like some more sweet? (AL) - Не желаете ли еще десерта?
These very small pastry cases filled with a savoury mixture are served as after-dinner savouries, or with cocktails (AL). - Эти маленькие пирожки с пряной начинкой подаются или после обеда в качестве острой закуски, или к коктейлям.
(лезг.) Суварар хьайила, ада чи гьаятда авай аялриз ширинар ва гьар жуьредин рангарин шарар пишкешдай (Гасанов З. «Цветы по назначению»). - Когда наступали праздники, он дарил детям с нашего двора сладости и разноцветные шарики.
Ваз цуьруьхумар к1андат1а, алад Сулейма-нан багъдиз. Ана абур булдиз ава. (Р.) - Если тебе нужен кисло-сладкий сорт, иди в сад к Сулейма-ну. Там его много.
Столдин чинал булдиз к1уьбур эцигнавай. (Р.) - На столе в изобилии были расставлены соленья.
Анализ материала сопоставляемых языков показал, что имеет место тенденция субстантивного употребления прилагательных, обозначающих признаки, воспринимаемые осязательно. В состав осязания, наряду с тактильными ощущениями, входит вполне самостоятельный вид ощущений - температурных. Субстантивация прилагательных, передающих тепловые состояния, продиктована значимостью для человека определения и обозначения температуры окружающих предметов и явлений, поскольку температура является важной для здоровья человека, его комфортного существования.
Рассмотрим процесс интерпретации значений субстантиватов данной группы: англ. cold, warm и лезг. къайиди, чимиди. Как и в случаях, описанных выше, создание нового значения единиц данной группы происходит на фоне интеграции концептов: в результате смешения вводных пространств образуется интегрированное пространство, в котором одни элементы фреймов вводных пространств остаются, другие нейтрализуются, и в результате генерируется совершенно новая более сложная структура, обладающая своим собственным фреймом. Рассмотрим действие указанного механизма на примере англ. warm «тепло» и лезг. чимиди «теплое»: первое входное пространство (I) концептуально связано со словом теплый, во втором входном пространстве (II) находится концептуальная структура, отраженная
словом состояние в английском языке и словом предмет в лезгинском. Основные свойства концептов из I и II проецируются в родовое пространство, где отражаются общие для обоих исходных пространств элементы и структуры (слоты), в частности, слот температура. На следующем этапе происходит автоматическая активизация данного слота фреймом «теплый» путем метонимического переноса: имеющий t => имеющий t + X, где Х - объект или состояние, для которых температура выступает прототипическим признаком. В результате мы получаем новую интегрированную структуру субстантивированного прилагательного:
(англ.) The colds of January did not hinder him from sending messengers (AL). - Январские холода не помешали ему отправить гонцов.
A pleasant warm is felt near the sea (AL). -Приятное тепло ощущается рядом с морем.
(лезг.) Дадлу зат1, бирдан дадсуз жеда хьи, жеда чимидани къайидани бирдан квуда .. .(Меджидов К. «Глубинные родники»). - Бывает так, что вкусное внезапно становится невкусным, теплое и холодное вдруг обжигает.
Формирование семантики субстантиватов может также осуществляться за счет обращения к когнитивным моделям, имеющим вид пропозиций и соотносимым со словообразовательными значениями. Основу когнитивной модели составляет концептуальный анализ, предполагающий выявление тех концептов, которые лежат в основе наименования. Концептуальная схема представляет сумму знаний об обозначающем, т.е. концепт, стоящий за производным словом, представляет собой, по определению Е.Г. Беляевской, определенную композицию базовых элементов, составленных в определенные конфигурации - когнитивные модели [Беляевская 1991]. Эти базовые концепты, соответствующие аргументам пропозиции, объединяются в определенную концептуальную схему, которая объективируется в новом слове. Следовательно, когнитивная модель - это модель глубинного мыслительного уровня, которая представляет собой концептуальную схему (то есть состав и интеграцию базовых концептов), отражающую способ концептуальной организации знания.
При анализе субстантиватов, образованных по модели A^-N, восстановление атомарного предиката является одним из основных шагов в определении тех структур знаний, которые стоят за ними. Рассмотренные в настоящей работе субстанти-ваты являются производными от сенсорных прила-
гательных, отражающих концептуальную сферу «Восприятие». Известно, что предикат нельзя восстановить произвольно и начальным этапом концептуального анализа является анализ словарных дефиниций. Таким образом, с целью выявления атомарного предиката обратимся к словообразовательному значению данной группы субстантива-тов: someone or something that has something (black skin, bitter taste, low temperature, etc.). Таким образом, основу когнитивной модели составляет пропозициональная структура, включающая следующие аргументы пропозиции: ACTOR - OPER -OBJ, где ACTOR - субъект действия, OBJ - объект, наличие (OPER) которого акцентируется. ACTOR рассматривается как «гиперроль по отношению ко всем падежным ролям» [Позднякова 1999: 90] и обозначает первый тип участников ситуации. ACTOR может быть как одушевленным, так и неодушевленным, но «в целом он обозначает более высокую степень активности той предметной сущности, которая соотносится с первым аргументом в пропозициональном отношении по сравнению с той, которая соотносится со вторым аргументом» [Позднякова 1999: 90]. Для обозначения второго участника ситуации также можно ввести гиперроль OBJECT. Данная гиперроль может включать как одушевленный пациенс, так и неодушевленный объект воздействия. В отношении предмета нашего исследования OBJECT понимается как прототипический эталон цвета, вкуса и т.д. ACTOR производит ОПЕРАЦИЮ (OPER), а па-циенс или объект испытывает воздействие агенса в виде ОПЕРАЦИИ (BE OPER).
Все вышеизложенное дает возможность прийти к заключению о перспективности исследования субстантиватов с точки зрения когнитивно-дискурсивного подхода, в рамках которого язык рассматривается как когнитивный процесс, осуществляющийся в коммуникации. Субстанти-ваты, образованные по модели A^-N, рассматриваются как особый способ языкового закрепления концептуальных объединений, проявляющихся в актах познания и оценки окружающего мира человеком. Являясь продуктом вторичной номинации, они органично сочетают в себе свойства двух взаимодействующих систем языкового членения, каждая из которых соотносится с разными типами знаний о мире и по-разному участвует в его категоризации, что и обусловливает в свою очередь богатство их семантики по сравнению с ядерными единицами языка. В рамках когнитивного подхода к проблеме формирования значений субстан-тиватов основной акцент ставится на семантике
общего, интегрального компонента, объединяющего две единицы и приводящего к образованию гибридных дериватов. Основным механизмом субстантивации прилагательных семантического поля «Восприятие» выступает профилирование цветовых, вкусовых и температурных признаков в концептуальной структуре субстантивата. Изучение субстантиватов предполагает восстановление пропозициональных структур, поскольку пропозиция выступает как конструкт, объединяющий концепты. А субстантиваты, это не что иное, как «слияние» двух разнородных концептов: концепта «признак, свойство» и концепта «тот, кто» или «то, что», где последний не всегда имеет материального выражения. Когнитивной основой образования субстантиватов в сопоставляемых языках является механизм концептуальной интеграции, в ходе которой создается новая интегрированная концептуальная структура, представленная в языке субстантивированным прилагательным.
Список литературы
Белявская Е. Г. Семантическая структура слова в номинативном и когнитивном аспектах: дис. ... докт. филол. наук. М., 1991.
Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: курс лекций по англ. филологии. 2 изд., стер. Тамбов: Изд-во Тамб. гос. ун-та, 2001.
Болдырев Н.Н. Отрицание как модусно-оценочный концепт // Единство системного и функционального анализа языковых единиц: материалы науч. конф. 8-9 октября 2003 г. Вып. 7. Ч. I. Белгород: Изд-во Белгород. гос. ун-та, 2003. С. 4-5.
Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М.: Языки русской культуры, 1999.
Залевская А.А. Текст и его понимание: мо-ногр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001.
Кондильяк де Э.Б. Трактат об ощущениях // Сочинения: в 3 т. Т. 2. М.: Мысль, 1982.
(КСКТ) Краткий словарь когнитивных терминов / под ред. Е.С. Кубряковой. М.: Изд-во МГУ, 1996.
Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М.: Наука, 1981.
Позднякова Е.М. Категория имени деятеля и пути ее синхронного развития в когнитивном и номинативном аспекте (на материале английского языка): дис. ... докт. филол. наук. М., 1999. 318 с.
Coulson S., Fauconnier G. Fake guns and stone lions: Conceptual blending аМ Privative adjectives // Cognition and function in language / Ed. By Fox B., et al. Stanford (CA): CSLI, 1999. P. 143-158.
Fauconnier G., Sweetser E. Cognitive links and domains: Basic aspects of mental space theory // Spaces, worlds, and grammar / Ed. Fauconnier G., Sweetser E. Chicago; L. Univ. of Chicago press, 1996. P. l-28.
Talmy L. Lexicalization Patterns: Semantic structure in Lexical Forms // Language Typology and Syntactic description. Vol. 3: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1985. P. 57-149.
(AL) ABBYY Lingvo x3. Английская версия. Электронный словарь. ABBYY Software Ltd., 2008. 1 электрон. опт. диск (CD-ROM).
(DAE) Dictionary of American English. England: Longman Group UK Ltd., 1995.
(OALD) Oxford Advanced Learner's Dictionary / A.S. Hornby. Oxford: Oxford University Press, 2005. 7th edition.
Kh.M. Kadachieva, Kh.A. Bilalova
COGNITIVE GROUNDS FOR FORMING SUBSTANTIVIZED ADJECTIVES (at the material of the English and Lezgin languages)
The article deals with some aspects of cognitive analysis of the substantivized adjectives, semantics and links between source and target units on conceptual level, in particular. Three semantic groups of substantivized adjectives, representing colour, taste and temperature characteristics are in the focus of study. Cognitive analysis of substantivized adjectives in the English and Lezgin languages reveals propositional structures underlying the formation of mental spaces in the compared languages.
Key words: substantivization of adjectives, cognitive model, frame, proposition, rnnceptual integration, cognitive mechanism of shaping.
