CC BY
33
Юрия (высокой плотностью глагольного ряда): «И он прошёл через железные ворота в парк, сел на скамейку под прохладным от дождя раскидистым тополем, закурил и стал гадать, какие из пяти окон третьего этажа, выходящих сюда, принадлежат актовому залу».
Оказываясь в пределах демонстрационного функционального типа речи, сложноподчинённое предложение с союзом-частицей ли может выступать в ряду других синтаксических построений речемыслительного характера:
«При этих словах Нежданов, который до того мгновенья почти не замечал Марианны - она сидела от него наискось, - вдруг переглянулся с нею и тотчас почувствовал, что они оба, эта угрюмая девушка и он, - одних убеждений и одного пошиба. Она не произвела никакого впечатления на него, Когда Сипягин представил его ей; почему же он теперь переглянулся именно с нею? Он тут же поставил себе вопрос: не стыдно ли, не позорно ли сидеть и слушать подобные мнения, и не протестовать, и давать своим молчание повод думать, что сам их разделяешь? Нежданов вторично глянул на Марианну, и ему показалось, что он в её глазах прочёл ответ на свой вопрос: «Погоди, мол: теперь ещё не время... не стоит... после; всегда успеешь.».
Ему было приятно думать, что она его понимает Он опять прислушался к разговору» (И.С. Тургенев. Новь).
Для композиционной характеристики функционирования сложноподчинённого предложения с союзом-частицей ли важным оказываются и особенности стыков описаний внутренних раздумий героя с описанием внешнего хода событий. В данном случае можно обнаружить два рода подобных стыков, связанных с разграничением названных сфер изображения (1) и с созданием единого потока описания, где внешняя и внутренняя линии своеобразно переплетаются (2):
1) «В подвале, под цементными плитами, бойцы устроили курилку и по очереди, тесно усаживаясь на корточки, как куры на насест, курили. Когда не хватало табаку, они втроём или вчетвером затягивались по очереди одной и той же цигаркой. Сабуров вытащил кисет и раздал весь превратившийся в крошку табак. Самому ему курить не хотелось. Он всё время мучительно старался вспомнить, не забыто ли что-нибудь и всё ли сделано» (К. Симонов. Дни и ночи).
2) «Он (Нежданов - Т.Т.) вдруг вздрогнул. Женское платье замелькало вдали по дорожке. Это она. Но идёт ли она к нему, уходит ли от него - он не знал, пока не увидел, что пятна света и тени скользили по её фигуре снизу вверх.,
Библиографический список
значит, она приближается. Они бы спускались сверху вниз, если б она удалялась. Ещё несколько мгновений - и она стояла возле него, перед ним, с приветным, оживлённым лицом, с ласковым блеском в глазах, со слабо, но весело улыбавшимися губами. Он схватил её протянутые руки - однако тотчас не мог вымолвить ни слова; и она ничего не сказала. Она очень скоро шла и немного задыхалась, но видно было, что она очень обрадовалась тому, что он обрадовался её» (И.С. Тургенев. Новь).
Однако демонстрационный тип изложения является хотя и главной, но не единственной сферой бытования названных конструкций. Укажем на возможность их появления (несравненно более редкого) в информационном (1) и сен-тенционном типах речи (2):
1) «Вера Павловна даже вздумала: здоров ли? Лопухов зашёл посмотреть, не болен ли в самом деле. Какое нездоров! Продолжает дуться. Лопухов приступил к нему настойчиво. Он после долгих отнекиваний, начал говорить какой-то нелепый вздор. Ясно было, что господин впал в амбицию» (Н. Г Чернышевский. Что делать?).
2) «Трудности хочешь не хочешь, а заставляют думать: верно ли было с самого начала твоё решение? Там ли ударил, где лучше всего было ударить?» (К. Симонов. Последнее лето).
Для характеристики функционирования сложноподчинённого предложения с союзом-частицей «ли» в художественном тексте оказывается важной его соотнесённость с тем или иным функционально-композиционным типом речи. Наиболее типичным для использования исследуемого предложения является его включение в демонстрационный тип речи. Более того, специфичность употребления сложноподчинённого предложения с союзом-частицей ли в названном речевом типе позволяет сделать вывод о том, что данное предложение, попадая в окружение других средств, передающих речемыслительный процесс персонажа, становится показателем самого демонстрационного типа речи.
Подводя итоги сказанному о соотнесённости функционирования сложноподчинённого предложения с союзом-частицей ли с функционально-композиционной делимитацией текста, следует подчеркнуть, что, как бы ни были разнообразны условия употребления данного предложения, они обусловлены его структурно-семантической сущностью и связаны главным образом с такой его разновидностью, содержанием которой является речемыслительный процесс.
1. Ильенко С.Г Русистика: Избранные труды. Санкт-Петербург: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2003.
2. Ильенко С.Г., Левина И.Н. Лексико-синтаксический словарь русского языка: модели сложноподчинённого предложения. Санкт-Петербург: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2007.
3. Томилова Т.П. Словарь лексико-синтаксической координации в сложноподчинённых предложениях с союзом-частицей «лиг. Кызыл: Изд-во ТувГУ 2018.
4. Томилова Т.П. Словарь лексико-синтаксической координации в сложноподчинённых предложениях с союзом-частицей «не...ли». Кызыл: Изд-во ТувГУ 2019.
5. Успенский Б.А. Поэтика композиции: структура художественного текста и типология композиционной формы. Москва: Искусство, 1970; Второе изд.: Санкт-Петербург: Азбука, 2000.
References
1. Il'enko S.G. Rusistika: Izbrannye trudy. Sankt-Peterburg: Izd-vo RGPU im. A.I. Gercena, 2003.
2. Il'enko S.G., Levina I.N. Leksiko-sintaksicheskij slovar'russkogo yazyka: modelislozhnopodchinennogo predlozheniya. Sankt-Peterburg: Izd-vo RGPU im. A.I. Gercena, 2007.
3. Tomilova T.P. Slovar'leksiko-sintaksicheskojkoordinacii v slozhnopodchinennyh predlozheniyah s soyuzom-chasticej «li». Kyzyl: Izd-vo TuvGU, 2018.
4. Tomilova T.P. Slovar' leksiko-sintaksicheskoj koordinacii v slozhnopodchinennyh predlozheniyah s soyuzom-chasticej «ne.li». Kyzyl: Izd-vo TuvGU, 2019.
5. Uspenskij B.A. Po'etika kompozicii: struktura hudozhestvennogo teksta i tipologiya kompozicionnoj formy. Moskva: Iskusstvo, 1970; Vtoroe izd.: Sankt-Peterburg: Azbuka, 2000.
Статья поступила в редакцию 13.05.19
УДК 81'23
Yan Kai, Cand. of Sciences (Philology), researcher, Department of Russian Language, School of Internaional Studies, Sun Yat-Sen University (Zhuhai, China),
E-mail: [email protected]
COGNITIVE CATEGORIES OF THE CONCEPT УДИВЛЕНИЕ (SURPRISE) IN FICTION OF IVAN BUNIN: LINGUISTIC AND COGNITIVE APPROACH. Currently, in linguocognitive studies, considerable attention is paid to the analysis of cultural concepts in language, national culture, linguoculture and text (including literary text). The article deals with a problem of identifying cognitive categories of the concept of УДИВЛЕНИЕ in I. A. Bunin's literary texts taking into account the linguocognitive approach. Accordingly, the task of the article is to identify cognitive categories of the concept of УДИВЛЕНИЕ in the selected stories of I. A. Bunin. The material of the analysis includes the following stories: "Cricket", "Last date", "Grammar of love", "Rose of Jericho", "Distant", "Dark alleys", "Natalie", "Raven", "Revenge", "Spring, in Judaea". To identify the cognitive categories of the concept of УДИВЛЕНИЕ in I. A. Bunin's texts, the researcher sets the following specific tasks: to generalize and analyze the potential and real compositions of units capable of expressing the emotive meaning of 'surprise' in the selected Bunin stories; to identify the potential and real cognitive categories of this concept in I. A. Bunin's literary texts (by the method of L. G. Babenko). The novelty of the work is that for the first time potential and real lists of words able to convey the emotive meaning of 'surprise' were established, and for the first time by the method of L. G. Babenko potential and real cognitive categories of the concept of УДИВЛЕНИЕ are identified. All the data obtained during the analysis are relevant for the development of emotive linguistics, cognitive linguistics and text linguistics.
Key words: cognitive category, categorization, conceptualization, concept, surprise.
Янь Кай, канд. филол. наук, научный сотрудник факультета русского языка института международного перевода, Университет Сунь Ятсена,
г. Чжухай (Китай), E-mail: [email protected]
КОГНИТИВНЫЕ КАТЕГОРИИ КОНЦЕПТА УДИВЛЕНИЕ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТАХ И.А. БУНИНА: ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЙ ПОДХОД
Данная статья написана во многом с опорой на собственную кандидатскую диссертацию[1].
В настоящее время в лингвокогнитивных исследованиях значительное внимание уделяется анализу культурных концептов в языке, национальной культуре, лингвокультуре и тексте (в том числе и в художественном тексте). В настоящей статье рассматривается проблема выявления когнитивных категорий концепта удивление в художественных текстах И.А. Бунина с учетом лингвокогнитивного подхода. Соответственно, цель статьи - выявить когнитивные категории концепта удивление в выбранных рассказах И.А. Бунина. Материалом анализа послужили следующие рассказы: «Сверчок», «Последнее свидание», «Грамматика любви», «Роза Иерихона», «Далёкое», «Тёмные аллеи», «Натали», «Ворон», «Месть», «Весной, в Иудее». Для выявления когнитивных категорий концепта удивление в художественных текстах И.А. Бунина нами были поставлены следующие конкретные задачи: 1) обобщить и проанализировать потенциальные и реальные составы единиц, способных выражать эмотивное значение 'удивление' в выбранных бунинских рассказах; 2) выявить потенциальные и реальные когнитивные категории указанного концепта в художественных текстах И.А. Бунина (по методике Л.Г Бабенко). Впервые устанавливаются потенциальные и реальные списки слов, передающие эмотивное значение 'удивление', и впервые по методике Л.Г Бабенко были выявлены потенциальные и реальные когнитивные категории концепта удивление в выбранных художественных текстах. Все полученные в ходе анализа данные актуальны для развития эмотивной лингвистики, когнитивной лингвистики и лингвистики текста.
Ключевые слова: когнитивная категория, категоризация, концептуализация, концепт, удивление.
Исследование категоризации концепта в языке, культуре, лингвокультуре и тексте (в том числе в художественном тексте) в современном языкознании чаще всего рассматривается в рамках когнитивной лингвистики.
Когнитивная лингвистика - новое лингвистическое направление, в центре внимания которого «находится язык как общий когнитивный механизм, как когнитивный инструмент - система знаков, играющих роль в репрезентации и в трансформировании информации» [2, с. 53]. Основная задача когнитивной лингвистики заключается «в описании и объяснении языковой способности и/или знаний языка как внутренней когнитивной структуры и динамики человека говорящего (в терминологии В.В. Красных), рассматриваемого как система переработки информации, состоящая из конечного числа самостоятельных модулей и соотносящая языковую информацию на различных уровнях» [там же] (курсив наш. - ЯК.). При этом, по мнению Е.Г Беляевской, среди методик когнитивной лингвистики, «можно выделить фреймовые семантики, изучение концептуально-метафорических репрезентаций, рассмотрение ментальных пространств в рамках концептуальной интеграции...» [3, с. 22]. В этом случае, согласно Е.Г Беляевской, одной из основополающих методик в русле лингвокогнитивных исследований является моделирование семантики языковых единиц, высказываний или текста для решения двух основных проблем, центральных в современной когнитивной лингвистике, - проблем концептуализации и категоризации [4, с. 13].
С позиции когнитивной лингвистики Л.М. Васильев считает концептуализацию и категоризацию единым процессом, поскольку концепты складываются в процессе категоризации и наоборот - категоризация опирается на уже сложившиеся концепты [5, с. 16]. М.В. Пименова отмечает, что категоризация есть важнейший способ образования когнитивных структур говорящего. В этом случае лингвокогнитивный анализ направлен на выявление концептов в их двоякой функции: 1) как единиц языкового сознания и 2) как признаков референтов языковых знаков, т.е. ментальных единиц, выраженных в языке и в тексте (в том числе и в художественном тексте) [6, с. 354] (курсив наш. - Я.К.). Следуя данной логике, добавим слова Л.М. Васильева, который подчеркивает, что концепты, которые состоят только из категориальных компонентов, являются, по существу, как и представляющие их значения, когнитивными категориями [7, с. 180]. Когнитивная категория в данной статье понимается как концептуальное объединение каких-либо объектов по определённым семантическим признакам/свойствам.
Для выявления когнитивных категорий концепта удивление в художественных текстах И.А. Бунина, нами были выбраны следующие рассказы: «Сверчок», «Последнее свидание», «Грамматика любви», «Роза Иерихона», «Далёкое», «Тёмные аллеи», «Натали», «Ворон», «Месть», «Весной, в Иудее». Соответственно, цель настоящей статьи - выявить когнитивные категории концепта удивление в выбранных рассказах И.А. Бунина. Для достижения поставленной цели были выполнены следующие конкретные шаги: 1) был проанализирован список потенциальных слов группы 'удивление' в выбранных бунинских рассказах, полученный на базе ресурсов Лаборатории общей и компьютерной лексикологии и лексикографии филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. На основе проведённого анализа выделяются потенциальные когнитивные категории концепта удивление в выбранных бунинских рассказах по предлагаемой методике Л.Г Бабенко; 2) с опорой на данные списка потенциальных слов группы и выделенных потенциальных когнитивных категорий концепта удивление был составлен список реальных слов группы 'удивление' в выбранных бунинских рассказах. На основе составленного списка были выделены реальные (в отличие от потенциальных когнитивных категорий) когнитивные категории концепта удивление в рассматриваемых бунинских рассказах.
Анализ потенциальных слов группы 'удивление' в выбранных художественных текстах И.А. Бунина
Для выявления в выбранных художественных текстах И.А. Бунина слов, которые семантически связаны с эмотивным значением 'удивление', были проанализированы соответствующие единицы на базе ресурсов Лаборатории общей и компьютерной лексикологии и лексикографии филологического факультета
Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова (об этом подробнее см. работу [1]). На данный корпус был наложен список эмотивной лексики, размеченной по когнитивным категориям, из работы Л.Г Бабенко [8]; это позволило получить список потенциальных эмотивных слов группы 'удивление' в выбранных бунинских рассказах: красота; странно; поразить; удивительный; странный; удивительно; дивный; удивить; ослепить; изумить; удивиться; удивление; удивлять; недоумевать; чудак; поразительный; странность; удивленный.
С опорой на вышеуказанный список потенциальных слов группы 'удивление' и на методику Л.Г Бабенко, мы выделили ряд потенциальных когнитивных категорий концепта удивление в выбранных художественных текста И.А. Бунина, что позволило рассматривать концепт удивление в различных ракурсах (см. таблицу 1).
Таблица 1
Потенциальные когнитивные категории концепта удивление в проанализированных художественных текстах И.А. Бунина
Лексико-грамматические категории Слова, содержащие значение удивление' Когнитивные категории
существительное красота удивление эмоциональное состояние
странность эмоциональное воздействие
чудак эмоциональная характеристика
прилагательное удивительный странный дивный поразительный эмоциональное воздействие
удивленный внешнее выражение
глагол поразить удивить ослепить удивлять эмоциональное воздействие
изумить удивиться эмоциональное отношение
недоумевать эмоциональное состояние
наречие странно эмоциональное состояние
удивительно эмоциональное воздействие
Отметим, что в соответствии с выделенными (потенциальными) когнитивными категориями концепт удивление в рассматриваемых текстах И.А. Бунина передается через описание: 1) эмоционального воздействия; 2) эмоционального состояния; 3) эмоционального отношения; 4) эмоциональной характеристики; 6) внешнего выражения.
Анализ реальных слов группы 'удивление' в художественных текстах И.А. Бунина С опорой на результаты анализа предыдущих шагов нами были проанализированы эмотивные контексты, передающие/содержащие значение 'удивление'
в рассматриваемых бунинских рассказах. По данным культурно-семантического анализа эмотивных контекстов нами был составлен список единиц, реально передающих/содержащих (в отличие от эмотивных слов из списка потенциальных единиц) значение 'удивление' в выбранных художественных текста И.А. Бунина: удивиться, странно, поразить, недоумевать, чудак, странность, удивлять, удивить, поразить, ослепить, удивительный, дивный, поразительный, странный, удивительно, изумить, красота.
На основе анализа контекстов мы разделили эти единицы на три группы:
1) слова, которые имеют прямую связь со значением 'удивление': удивиться, удивить, удивлять, удивительный, дивный, удивительно; например: «Поразило все: удивительная рука, обнажившаяся до плеча, державшая на голове жестянку, медленные, извилистые движения тела под длинной кубовой рубахой, полные груди, поднимавшие эту рубаху...» [«Весной, в Иудее»];
2) слова, которые имеют ассоциативно-семантическую связь со значением 'удивление': странно, недоумевать, изумить, странность, поразить, поразительный, странный; например: «Чем мог пленить? Конечно, не богатством и не внешностью - князь был очень прожившийся человек, а на вид очень запущенный, нескладно огромный, с мешками под глазами, с шумной, тяжкой одышкой. И все-таки был Иван Иваныч и поражен и пленен, а главное, совсем вон выбит из своей долголетней колеи» [«Далёкое»];
3) слова, которые имеют контекстуально-семантическую связь1 со значением 'удивление': ослеплённый, чудак, ослепить, красота; например: «И не чувствуйте неловкости - ведь все, что было, быльем поросло и прошло без возврата. Вы не можете не видеть, что я опять ослеплен вами, но теперь вас никак не может стеснять мое восхищение - оно теперь бескорыстно и спокойно...» [«Натали»].
В результате сравнения полученного списка со списком потенциальных эмотивных слов группы 'удивление' была выявлена следующая лексема, которая не передает значение 'удивление' в выбранных бунинских рассказах: удивленный.
С опорой на выявленный список реальных слов группы 'удивление' и методику Л.Г. Бабенко нами были определены реальные когнитивные категории концепта удивление в проанализированных бунинских рассказах. Результаты анализа показывают, что концепт удивление в бунинских рассказах репрезентируется через следующие когнитивные категории: 1) внутреннее чувство и состояние; 2) эмоциональная характеристика; 3) эмоциональное воздействие, что позволило исследовать указанный концепт в различных ракурсах (см. таблицу 2).
Таблица 2
Когнитивные категории и языковое воплощение эмоции УДИВЛЕНИЕ в выбранных рассказах И.А. Бунина
Когнитивная В чем воплощается / Лексические
категория Через что реализуется единицы
1. Внутреннее а. удивление удивиться, удивить,
чувство и состояние удивлён, странно
б. изумление изумлённый
в.недоумение недоумевать
г. поражённость поражён
д. ослеплённость ослеплён
2. Эмоциональная - чудак
характеристика
- странность
3. Эмоциональное а. действие удивить, поразить,
воздействие ослепить
б. свойство / признак удивительный,
/ характеристика дивный,
предмета поразительный, странный, удивительно, красота
1. Внутреннее чувство и состояние
а. Удивление
В рассматриваемых бунинских рассказах концепт удивление репрезентируется через описание либо (1) внутреннего действия, в результате которого возникает данное состояние, либо (2) внутреннего чувства и состояния человека, что передается при помощи слов: (1) удивиться; (2) удивлён, странно.
Удивиться
«- Да, вы, очевидно, любознательны. Odette мне сказала, что вы расспрашивали ее обо мне, я случайно слышала, что вы русский, и потому не удиви-
лась - все русские не в меру любознательны. Но почему все-таки вы поехали за мной?» [«Месть»].
Удивлён
«И помню, как сейчас: ехал я к Кремлю <...> ехал и не просто радовался и самому себе, и всему миру, а истинно тонул в радости существования, как-то мгновенно, еще на Арбатской площади, позабыв и «Северный Полюс», и князя, и Иван Иваныча, и был бы, вероятно, очень удивлен, если бы мне сказали тогда, что навсегда сохранятся и они в том сладком и горьком сне прошлого, которым до могилы будет жить моя душа, и что будет некий день, когда буду я тщетно взывать и к ним.» [«Далёкое»].
Странно
«И странно было видеть, как тепло, несмотря на зной, были одеты мужчины: кубовая рубаха до колен, ватная куртка, а сверху аба, то есть длинная и тяжелая, широкоплечая хламида из пегой шерсти, полосатой в два цвета - черного и белого; на голове - кефийе - желтый с красными полосами платок, распущенный по плечам, висящий вдоль щек и в два раза охваченный на макушке тоже пегим, двуцветным шерстяным жгутом» [«Весной, в Иудее»].
б. Изумление
Изумлённый (1)
«И вот тут-то, когда я тоже встал, чтоб выйти через соседнюю комнату на балкон, она и вскочила, мелькнула и скрылась, сразу поразив меня радостным восхищением. Я вышел на балкон изумленный: в самом деле, красавица!» [«Натали»].
Изумлённый (2)
«Приезжать к вам каждый день, видеть твое платье, тоже батистовое, легкое, молодое, видеть твои голые руки, почти черные от солнца и от крови наших предков, татарские сияющие глаза - не видящие меня глаза! - желтую розу в угольных волосах, твою тогда глупую, изумленную какую-то, но прелестную улыбку, даже то, как ты уходишь от меня по дорожке сада, думая о другом, а притворяясь, что играешь, гонишь крокетный шар, слышать оскорбительные фразы твоей матери с балкона - это было для меня...» [«Последнее свидание»].
в. Недоумение
«Бывать со мной наедине она, очевидно, избегала, и я недоумевал, скучал и страдал в одиночестве. Почему стала ласкова, а избегает?» [«Натали»].
г. Поражённость2
«Весной того года я кончил лицей и, приехав из Москвы, просто поражен был: точно солнце засияло вдруг в нашей прежде столь мертвой квартире, -всю ее озаряло присутствие той юной, легконогой, что только что сменила няньку восьмилетней Лили, длинную, плоскую старуху, похожую на средневековую деревянную статую какой-нибудь святой» [«Ворон»].
д. Ослеплённость
«И не чувствуйте неловкости - ведь все, что было, быльем поросло и прошло без возврата. Вы не можете не видеть, что я опять ослеплен вами, но теперь вас никак не может стеснять мое восхищение - оно теперь бескорыстно и спокойно...» [«Натали»].
2. Эмоциональная характеристика
Чудак
«- Ах, эта легендарная Лушка! - заметил Ивлев шутливо, слегка конфузясь своего признания. - Оттого, что этот чудак обоготворил ее, всю жизнь посвятил сумасшедшим мечтам о ней, я в молодости был почти влюблен в нее, воображал, думая о ней, бог знает что, хотя она, говорят, совсем нехороша была собой» [«Грамматика любви»].
Странность
«... вскоре мы все, то есть князь, Иван Иваныч и я, в один прекрасный день расстались, и расстались не на лето, не на год, не на два, а навеки. Да, не больше не меньше как навеки, то есть чтобы уж никогда, ни в какие времена до скончания мира не встретиться, каковая мысль мне сейчас, невзирая на всю ее видимую странность, просто ужасна: подумать только, - никогда!» [«Далёкое»].
3. Эмоциональное воздействие
В рассматриваемых рассказах И.А. Бунина концепт удивление репрезентируется через указание на эмоциональное воздействие с помощью описания либо (1) действия, вызывающего соответствующее внутреннее чувство и состояние, либо (2) свойства / признака / характеристики предмета, оказывающего данное воздействие.
а. Действие
В проанализированных бунинских контекстах действие, направленное на оказание эмоционального воздействия, обозначается глаголами удивить, поразить, ослепить.
Удивить
«Вышла Натали только к вечернему чаю, но вошла на балкон легко и живо, улыбнулась мне приветливо и как будто чуть виновато, удивив меня этой живостью, улыбкой и некоторой новой нарядностью: волосы убраны туго, спереди немного подвиты, волнисто тронуты щипцами, платье другое, из чего-то зеленого, цельное, очень простое и очень ловкое.» [«Натали»].
1 Отметим, что, по данным словарных дефиниций, слова, которые входят в эту группу, не связаны напрямую с эмотивным значением 'удивление'. Их связь с эмотивным компонентом 'удивление' проявляется только в определенном контексте (в нашем случае - в конкретных контекстах И.А. Бунина).
2 «Словарь русских синонимов» [http://jeck.ru/tools/SynonymsDictionary], в котором зафиксировано данное слово, приводит три его синонима: ошеломленность, удивлен-ность, изумленность.
