CC BY
13
текстологические исследования
А.Т. Гиголаева, ОЯСЮ Ю: 0000-0003-1400-2181,
Белгородский государственный национальный исследовательский университет, г. Белгород, Россия
УДК 81'42
когнитивно-семасиологическая архаизация слова в художественно-историческом дискурсе
DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-113-120
В статье рассматривается проблема когнитивно-семасиологической архаизации слова в художественно-историческом дискурсе. Исследование семантической динамики устаревшей лексики базируется на методологической доктрине современной лингвокогнитологии, согласно которой познавательно-дискурсивная практика является основным стимулом ценностно-смыслового развития лексико-семантической подсистемы языка.
В полотне историко-беллетристического текста концепт становится художественным, который является как средством выражения авторского ретроспективного сознания, так и этнокультурной системы, которая неподвластна создателю текста. Исходя из такого понимания взаимоотношения языка, культуры и ретроспективного сознания, художественные концепты формируют в тексте исторического романа его концептосферу.
Развиваемый автором концептуально-диахронический аспект лексической семасиологии опирается на гипотезу, согласно которой устаревшие слова репрезентируют архаичные концепты. В силу данного постулата диахронические изменения слова в художественном тексте вызываются изменениями концептосферы, которые отражают менталитет и дискурсивное сознание автора как языковой личности той или иной лингвокультурной эпохи.
Автор художественного произведения, являясь носителем этноязыковой культуры, отображает ту окружающую его информацию, которая кодируется в концепте, являющемся смыслопорождающим для художественно-исторического дискурса. Языковая личность автора играет основополагающую роль в создаваемом ретроспективном видении мира. При исследовании художественно-исторического концепта в тексте исторического романа особую значимость приобретает выявление его лингвокреативности в воссоздании исторической картины мира.
Ключевые слова: устаревшая заимствованная лексика, предикатный концепт, смысловой элемент дискурса, коннотация, коммуникативное событие.
Введение. Когнитивно-семасиологические изменения слова побуждаются, прежде всего, креативными изменениями дискурсивного сознания этносемантической языковой личности (сначала элитарной, затем стандартной), фокусирующей в своём тезаурусе (системе знаний о мире, которыми располагает языковая личность, - усредненный носитель динамичной языковой картины мира, изменения которой провоцируют вариативность самого тезауруса) ценностно-мировоззренческие предпочтения и поведенческие реакции. В историческом романе они представлены в речи каждого субъекта словесно-художественной коммуникации (персонажа как языковой личности той или иной эпохи). Проявляются ценностно-мировоззренческие преференции в используемой лексике, действиях, внешних проявлениях, внутренних состояниях, в оценочном отношении к описываемым историческим событиям, устаревшим предметам и явлениям [5, с. 243], лежащим в основании соответствующих художественных концептов. Такими концептами, на наш взгляд, как раз и обеспечивается созидательная (текстопо-рождающая) энергетика дискурсивного пространства исторического романа.
Обзор литературы. Методы. Для использования этого тезиса в качестве гипотезы проводимого нами исследования уточним понятия «дискурс» и «дискурсивное сознание». Дискурс - коммуникативно-когнитивное событие, которое хотя и объективируется в тексте, кроме текста в свой состав включает различные экстралингвистические факторы, порождающие его смысловое содержание. Таковыми, развивая идеи Т. ван Дейка [15, с. 3], следует считать коммуникативное событие, участников этого события и обстоятельства, его сопровождающие: личностный опыт, с ним связанный, впечатления от него, его понимание, соображения и ценностные установки [3, с. 5]. Базовым здесь выступает феномен события - не явление, факт, случай или эпизод, а некий личностный конструкт: идея или мыслительная конфигурация сценария воспринимаемого объекта, что служит ядром не только для интерпретации сущности художественно-исторического дискурса, но и понимания специфики дискурсивного сознания [2, с. 14-20]. Данный факт побуждает к ретроспективному осмыслению динамики семантической структуры в тексте исторического романа с точки зрения когнитивно-дискурсивных механизмов развития слова в тексте - предмета нового ответвления функциональной лексикологии, которую мы называем когнитивно-диахронической. В этой связи актуальной представляется мысль о том, что объект диахронической лексикологии есть не что иное, как семантика слова в своем историческом движении, обусловленная задачей текста. Основной функцией когнитивно-диахронической лексикологии является реконструкция той коммуникативно-культурной среды, в которой происходило историческое изменение значения слова. Внешними в этом процессе оказываются экстралингвистические факторы: социальная и языковая ситуации в обществе, политические, военные и культурные контакты с другими народами и т.д. Они являются более зримыми, чем все остальные. При этом вне поля зрения остаются внутренние законы развития языка. Для устранения столь досадного просчёта целесообразно использовать конфигурацию приемов когнитивно-дискурсивного и диахронно-стилистического методов. При этом мы исходим из признания того, что когнитивно-семасиологические изменения осуществляются, прежде всего, синергетическим взаимодействием единиц самой лексико-семантической подсистемы языка. Иными словами, они вызываются активностью внутриязыковых процессов, совершенно не зависящих от воли и сознания коммуникантов и поэтому справедливо получивших название внутренних факторов когнитивно-семасиологической архаизации слова. Данный постулат не исключает, однако, что стимулом к такого рода изменениям могут выступать силы неязыковой природы. Это условия жизни соответствующего этноязыкового коллектива, изменившиеся общественные и производственные отношения, смена ценностно-смысловых приоритетов. Традиционно такие силы относятся к внешним факторам, некорректно определяемым такими терминологическими прилагательными, как экстралингвистические или нелингвистические (О.С. Ахманова, В.З. Панфилов, Ю.Г. Гепнер). Их терминологическая неточность связана с вынесением названных ими явлений за пределы языковедения. На самом же деле они являются внешними по отношению к языковой системе, но представляющими непосредственный предмет лексикологии и поэтому лингвистике не чужды. Разумеется, они значительно отличаются от внутрилингвистических факторов, над которыми доминирует принцип системности. К его значимости для понимания диахронии языковых явлений сложилось диаметрально противоположное отношение. Роль данного принципа в диахронном состоянии языка Ф. де Соссюр, как известно, не признавал, а ученые Пражского лингвистического кружка, наоборот, рассматривали его в качестве мощного фактора исторических изменений в языке, приводящих к его совершенствованию.
Бесспорно, многие преобразования лексико-семантической подсистемы продуцируются силами, вызываемыми внутренними взаимоотношениями её единиц. Таковыми выступают, например, внутренние тенденции, направленные к устранению лексической омонимии, к упразднению избыточности средств выражения, стремление к унификации однозначных форм и др. Всё это еще раз убеждает нас в синерге-тичности лексического уровня языка, как, впрочем, и других его подсистем. Свойство синергетичности лексикона обусловлено тем, что языковая система в целом является самоорганизующейся системой. И всё же признание того, что источник преобразования лексико-семантического корпуса языка лежит, прежде всего, в самой системе, не может служить поводом для отрицания связи таких преобразований с экстралингвистическими факторами. Тандем языковых и внеязыковых факторов позволяет осмыслить характер функционирования слова в художественно-историческом дискурсе сквозь призму модификации всей лексико-семантической подсистемы. Поэтому при ретроспективном анализе отдельного слова
как репрезентатора концепта нельзя не учитывать изменения его значимости в лексико-семантической подсистеме в целом через возможные вариации уже существующих микросистем - внутрисловной (полисемантической) и межсловной (синонимической, антонимической, ассоциативно-смысловой и др.).
Парадигматические отношения устаревшего слова обогащаются или трансформируются провоцируемыми дискурсом полисемическими, синонимическими и антонимическими отношениями. Проанализируем историзм кистень, заимствованный из тюрк. kistдn 'дубина, палка'. В исторический период, описываемый А.Н. Толстым, реализовывало следующее значение 'старинное оружие в виде короткой палки с подвешенным на раме или цепочке металлическим шаром, тяжестью'. «- Степан Семеныч, для Бога, научи ты меня, холопа твоего, куда голову преклонить... Хоть в монастырь иди... Хоть на большую дорогу с кистенем..» (с. 33). В результате актуализации семы 'оружие' в русском языке произошло расширение лексического значения слова. Лексема приобрела переносное, метафорическое значение 'заниматься разбоем'. Более того, данное значение усилено значением контекстуального выражения большая дорога - 'криминальная деятельность, разбойный промысел'. В данном фрагменте герой произведения Михайло Тыртов сетует на свое безвыходное и весьма бедственное материальное положение своему приятелю Степану Семенычу.
Парадигматические связи устаревших заимствованных слов видоизменяются под влиянием синтагматических, которые преобразуются за счет включения нетривиальных актантов (активных, значимых участников денотативной ситуации, построения речевой конструкции, заполняющей семантическую или синтаксическую валентность предиката). Немаловажную роль при этом играют: (а) расширение стилистического диапазона лексемы с помощью выхода за рамки устоявшейся комбинаторики словоформ, а также (б) повторение и трансформирование такого рода приёмов в других дискурсах.
Следовательно, изучение когнитивно-семасиологического изменения слова связано с выявлением всего спектра его смысловых связей (внешних и внутренних) с другими единицами в составе целостного художественно-исторического дискурса. Прежде всего, такие изменения затрагивают дискурсивно обусловленные денотативные (или тематические), парадигматические и синтагматические отношения анализируемого слова с другими элементами, репрезентирующими концептосферу данного художественно-исторического дискурса. Иначе говоря, внешне-языковые и внутренне-языковые факторы лексико-семантических изменений обнажают диалектику необходимости и возможности. Внешние факторы побуждают словарный состав языка к изменениям, обогащению номинативных и образных средств, а внутренние факторы определяют их собственно языковую палитру.
Таким образом, когнитивно-семасиологические изменения слова в художественно-историческом дискурсе являются следствием как внутрисистемной перестройки лексикона, так и внешних по отношению к языковой системе влияний. Причем под внешними следует понимать «как явления и события иной по отношению к языку природы, так и другой язык (другие языки): влияние других языков неизбежно связано с историей общества, т.е. с иноприродными по отношению к системе языка явлениями» [9, с. 265-269].
Решить проблему диахронической семасиологии по восстановлению той коммуникативно-культурной среды, в рамках которой происходит историческое изменение семантики слова, способен, как нам представляется, дискурсивный анализ. Диагностирующий потенциал такого рода анализа создаётся тем, что он дает возможность находить и определять когнитивно-смысловую вариативность базовых концептов художественно-исторического дискурса. Такого рода модификация концептосферы текста исторического романа осуществляется в определенных контекстах, имеющих сходные с этими концептами содержательно-тематические и коммуникативно-прагматические признаки.
Концептуально-диахронический аспект лексической семасиологии опирается на постулат, согласно которому художественное слово объективирует некий концепт. В силу данного постулата диахронические изменения слова в художественном тексте вызываются изменениями концептосферы, отражающей менталитет и дискурсивное сознание автора как элитной языковой личности той или иной лингво-культуры.
Автор художественного произведения, являясь носителем языка и представителем культуры, воспринимает и отражает ту окружающую его информацию, которая кодируется в языковом концепте и носителем которой он (концепт) является.
Концепт формируется речью (1), освященной Св. Духом (2) и осуществляющейся потому «по ту сторону грамматики» - в пространстве души с ее ритмами, звуками, интонацией (3). Концепт предельно субъектен (4). Изменяя душу индивида, размышляющего о вещи, он при формировании предполагает другого субъекта, слушателя или читателя (5) и в ответах на его вопросы актуализирует смыслы (6). Память и воображение (7) - неотъемлемые свойства концепта, направленного на понимание здесь и теперь, в едином миге настоящего (8), с одной стороны, а с другой - концепт синтезирует в себе три способности души и как акт памяти ориентирован в прошлое, как акт воображения - в будущее, а как акт суждения - в настоящее (9) [10, с. 47].
В нашей концепции концепт - когнитивная (мыслительная) категория, оперативная единица «памяти культуры», квант знания, сложное, жестко неструктурированное смысловое образование описательно-образного и ценностно-ориентированного характера [см.: Алефиренко Н.Ф., 2002: 17].
В тексте художественного произведения концепт становится художественным. Здесь он, с одной стороны, служит средством выражения авторского сознания, а с другой - целостной системы, обладающей своими правилами, которая находится не под властью автора. Соответственно, и художественный концепт здесь ведет себя неоднозначно: он формирует художественный мир произведения и видоизменяется им.
Обратимся к фрагменту текста произведения А.Н. Толстого «Петр I» и рассмотрим, какую роль в тексте исторического романа играет лексема холоп: «Хорошего ждать неоткуда. Конечно, старики рассказывают, прежде легче было: не понравилось - ушел к другому помещику. Ныне это заказано, -где велено, там и живи. Велено кормить Василия Волкова, - как хочешь, так и корми. Все стали холопами. И ждать надо: еще труднее будет...» (с. 9). Лексема холоп в «Малом академическом словаре» имеет следующие значения:
1. 'В древней Руси: лицо, находившееся в зависимости по форме близкой к рабству'. 2. 'устар. 'Крепостной слуга'.
3. 'перен. презр. Прислужник, приспешник кого-либо'.
В романе концепт, репрезентируемый историзмом холоп, используется автором, чтобы показать то, насколько ухудшилось положение крестьян, которое стало сродни рабству. Полные холопы и их потомство в Московском государстве были не чем иным, как владением своих господ и их наследников. Служба холопов являлась пожизненной и только после смерти кредитора кабальный получал свободу. Как же выглядело положение крепостных крестьян? В к. XVII в. распоряжение личностью крестьян стало более ужасным и безобразным. Крестьян меняли на крестьян или даже на холопов. Их дарили, продавали. Владельцы распоряжались своими крестьянами бесконтрольно, облагали сборами, наказывали вплоть до битья.
Таким образом, крестьяне к концу XVII в. в своем социальном и юридическом положении постепенно приблизились к положению холопов. А.Н. Толстой через изображение жизни всех сословий допетровской России, через показ классовых противоречий, показ классового неравенства дает понять и ощутить остроту необходимости реформ. Толстой чувствовал схожесть двух эпох.
Для революционной России было характерно многое из того, что было характерно для времени петровских реформ. В период революционной России происходила ломка устоявшихся социально-бытовых норм, которые воспринимались как застойные, мешающие прогрессу. Эта ломка сопровождалась всплеском энергии, пробуждением творческих сил широких масс, на фоне которого выдвигалась сильная личность, обладавшая волей и способностью возглавить народные движения. В этом смысле авторская художественная цель отвечала запросам сталинской власти, требовавшей освящения роли Сталина в истории. Возникла аналогия, возвышающая руководителя партии и страны.
В художественном произведении концепты обретают особую метафоричность. Доказательством этому может служить лексема аспид, употребленная А.Н. Толстым в следующем отрывке: «Эдакого отца на колесе изломать, аспида хищного...» (с. 26). Обратимся к семантике анализируемой лексемы: аспид 'представитель семейства ядовитых змей, живущих гл. обр. в Австралии, Южной Азии, Африке и тропиках Америки', но помимо прямого значения слово аспид имеет и переносное, метафорическое значение, в котором отразилась отрицательная коннотация опасности, страха, агрессии и злобы хищного животного 'перен., прост., бран., злой, коварный человек'. Аспид упоминается в библейских рассказах и богословских книгах: предстает он ядовитой змеей песчаного цвета, с черно-белыми пятнами и рога-
ми, встречается еще в виде крылатого дракона, у которого есть две ноги, птичий клюв и змеиный раздвоенный язык. Именно Аспид заставил Еву отведать сладкий запретный плод. Библейское предание о змее-искусителе, одно из древнейших упоминаний об Аспиде, который в Библии отражает лик дьявола.
В тексте же романа аспидом отца называет Алексашка Меншиков за постоянную и безжалостную порку. «- Вгоняй ему ума в задние ворота! - кричали они, стуча чарками. Третий, грузный человек, в малиновой рубахе распояской, зажав между колен кого-то (прим. - Алексашку), хлестал его ремнем по голому заду. Исполосованный, худощавый зад вихлялся, вывертывался. «Ай-ай, тятька!» - визжал тот, кого пороли» (с. 19). Таким образом, автором раскрывается еще одна грань рубежа XVII и XVIII веков - семейные отношения и воспитание детей. Как видим, часто метафорические процессы обусловливаются погружением читателя в культурно-исторический контекст. Так, основным ресурсным фактором практически всей окказиональной метафоризации лексем в романе служит допетровская эпоха.
Рассмотрим ещё один концепт, выраженный словом ярмо, - 'деревянный хомут для рабочего рогатого скота', однако в художественном полотне А.Н. Толстого анализируемая лексема употребляется для воссоздания следующего коммуникативного события начала стрелецкого бунта. Негодование стрельцов зарождалось длительный период царствования Фёдора Алексеевича. Казна была пуста, поэтому жалование стрельцам выплачивалось с большими задержками. 27 апреля 1682 года Фёдор Алексеевич умер, не оставив прямого наследника. Престол должен был перейти к одному из его братьев - 15-летнему Ивану, сыну первой жены Алексея Михайловича, покойной царицы Марии Ильиничны (в девичестве Милославской), или 10-летнему Петру, сыну второй жены Алексея Михайловича, царицы Натальи Кирилловны (в девичестве Нарышкиной). Достигла апогея вражда двух боярских родов: Милославских и Нарышкиных. От того, кто станет царём, зависело, какой из этих кланов займёт положение ближних советников царя при принятии важнейших государственных решений и ответственных исполнителей этих решений, распределяющих высшие должности в государстве и распоряжающихся царской казной. 27 апреля 1682 года Пётр был провозглашён царём. Для Милославских это значило потерю всех властных перспектив, царевна Софья Алексеевна решила воспользоваться негодованием стрельцов, чтобы изменить ситуацию в свою пользу, опираясь на клан Милославских и на ряд бояр, в том числе князей В.В. Голицына и И.А. Хованского - представителей древнейшей русской аристократии, болезненно воспринимавших возвышение худородных Нарышкиных.
Возвращаясь к роману, отметим, что лексема ярмо автором романа используется в следующем фрагменте: «Стрельцы! Он (Хованский) привстал в седле, от натуги побагровел, горловой голос его услышали самые дальние. Стрельцы! Теперь сами видите, в каком вы у бояр несносном ярме... Теперь не только денег, а и корму вам не дадут...» (с. 29). Данная речь принадлежит Ивану Андреевичу Хованскому, задачей которого было подстрекание стрельцов, чтобы свершить бунт и переворот. Лексема в данном фрагменте употребляется в метафорическом значении 'бремя, тяжесть, иго'. Иван Андреевич хотел убедить стрельцов, что для Нарышкиных они станут обузой, что власть этого клана не сулит ничего благоприятного стрельцам.
Как показывает анализ, понять окказиональную метафору непросто. Реципиент, воспринимающий такую метафору, должен «пропустить» результаты чужого сравнения через своё языковое сознание и, сопоставив их с собственным опытом, соотнести с теми же явлениями и предметами, что и «создатель» метафоры. Такого рода анализ ценностно-смысловых программ позволяет понять смыслы, вкладываемые автором в уста героев исторического романа.
Особенности дискурсивной обусловленности когнитивной метафоры заключаются в том, что она «исходит» из конкретного контекста, рождается и существует в нём. Вне связи с контекстом не может быть определена семантическая сущность окказиональной метафоры, возникшей путём переосмысления устаревшего слова. Контекст для неё не «обрамление», не фон, а её собственно семантическая субстанция, её содержимое, которое далеко не всегда легко разложить на «фокус» и «рамку».
Концепт в художественном произведении становится значительнее, поскольку к его значению прибавляется антропоцентрический фактор или фактор человека: автора или читателя.
Безусловно, личность автора играет первоначальную роль, потому что его видение мира (культурная, индивидуальная, языковая составляющие) отражается в тексте. Таким образом, при исследовании концепта в художественном произведении особую значимость приобретает как анализ картины мира в
целом, так и языковой и художественной, в частности. Картина мира довольно своеобразна. Картина мира - это не зеркальное отображение действительности, «не открытое окно в мир», а «интерпретация, акт миропонимания» [6, с. 4]. Языковая же картина мира объективна, в отличие от художественной картины мира, которая формируется в сознании человека (автора или читателя).
Все, что видит и интерпретирует человек, отображается в его речи, а в художественно-историческом произведении - в словах автора. Поэтому лексемы, употребленные автором исторического романа, пропущены через авторское сознание. Можно утверждать, что в художественной картине мира исторического романа отражена ценностно-смысловая система эпохи, которая в художественном тексте передается через автора и хронотопных персонажей, отражающих художественно выраженную амбивалентную связь временных и пространственных отношений.
Заключение. Таким образом, анализ художественно-исторического концепта дает возможность:
• осмыслить творческий процесс автора от замысла до его художественного воплощения;
• изучить художественный мир произведения с точки зрения отображенных в художественно-историческом концепте аксиологических, гносеологических и онтологических смыслов;
• выявить особенности авторского моделирования художественно-исторической картины мира;
• показать специфику языкового воплощения художественно-исторического мышления автора;
• определить максимальное смысловое содержание художественно-исторического концепта, служащее когнитивным субстратом порождаемого им художественного образа.
Когнитивно-семасиологическая архаизация слова в художественно-историческом дискурсе, таким образом, непосредственно связана с когнитивно-коммуникативной природой концептосферы самого дискурса и дискурсивного сознания субъектов словесно-художественной коммуникации (языковых личностей автора и хронотопных персонажей, речь которых выражает множественные связи пространственно-временных отношений).
Библиографический список
1. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. 394 с.
2. Алефиренко Н.Ф. Дискурсивное сознание: синергетика языка, познания и культуры // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. М.: ИНИОН РАН, МГЛУ, 2009. Вып. 15. С. 14-20.
3. Алефиренко Н.Ф. Дискурс в свете нейрокогнитивистики // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Гуманитарные науки. 2016. С. 5-11.
4. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и в научном языке // Вопросы филологии. 2001. №1. C. 35-47.
5. КубряковаЕ.С. Язык и знание: на пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004. C. 305-306.
6. Кубрякова Е.С., Шахнарович А.М., Сахарный Л.В. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи: монография. М.: Наука, 1991. C. 96-100.
7. Литвин Ф.А. Факторы некоторых изменений в современном русском языке // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2013. С. 265-269.
8. Неретина С.С. Слово и текст в средневековой культуре. Концептуализм Абеляра. М., 1995. 182 с.
9. Николаева Т.М. Диахрония или эволюция? Об одной тенденции развития языка // Вопросы языкознания. 1991. №2. С. 12-26.
10. Павиленис Р.И. Проблема смысла. Современный логико-философский анализ языка. М., 1983. C. 108-116.
11. Руберт И.Б. Аналитическая тенденция в языковой эволюции // Филологические науки. 2003. №1. С. 54-62.
12. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. М., 2004. C. 42-44.
13. ТолстойА.Н. Петр Первый. СПб.: Азбука, 2016. 704 с.
14. Dijk van T.A. Introduction: Discourse Analysis as a New Cross-Discipline // Handbook of Discourse Analysis. Vol. 1: Disciplines of Discourse. Academic Press, 1985. Pp. 1-10.
15. Alefirenko N.F. Language as a state of ethno-cultural consciousness // XLinguae. European Scientific Language Journal. 2015. №3. Pp. 2-18.
16. Alefirenko N.F., Chumak-Zhun I.I., Ozerova E.G., Stebunova K.K. Discursive-modus mechanisms of phraseological semiosis // The Social Sciences. Italia. Pp. 1155-1159.
17. Alefirenko N.F., Lagodenko J.V, Papkov A.I., Ozerova E.G. Ethno-linguistic Mechanisms of Sense Formation // Home Journals The Social Sciences. Italia: Roma, 2015. Pp. 1096-1100.
18. Spitzmüller J., Warnke I. Diskurslinguistik. Eine Einführung in Theorien und Methoden der trans-tex-tuellen Sprachanalyse. W. de Gruyter, 2011.
19. Warnke I. Diskursivität und Intertextualität als Parameter sprachlichen Wandels - Prolegomena einer funktionalen Sprachgeschichtsschreibung // J. Warnke (Hg.). Schnittstelle Text - Diskurs. Peter Lang: F/M, 2000. 300 p.
20. Warnke I. Adieu Text - bienvenu Diskurs? Über Sinn und Zweck einer poststrukturalischen Entgrenzung des Textbegriffs // Brauchen wir einen neuen Textbegriii?: Antworten auf eine Preisfrage. U. Fix (Hrsg). F/M: Peter Lang, 2000. 450 p.
Гиголаева Анна Темуриевна, аспирант 2 года обучения, Белгородский государственный национальный исследовательский университет. Белгород, ул. Студенческая, 14; e-mail: an.gigolaeva@yandex.ru
Для цитирования: Гиголаева С.Г. Когнитивно-семасиологическая архаизация слова в художественно-историческом дискурсе // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2018. №1(29). С. 113-120. DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-113-120.
COGNITIVE SEMASIOLOGICAL ARCHAIZATION OF WORD IN ART HISTORICAL DISCOURSE DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-113-120
Anna T. Gigolaeva, ORCID iD: 0000-0003-1400-2181
Belgorod State Nationa Research University,
Belgorod, Russia
In the article, the problem of the cognitive semasiological archaization of the word in the art historical discourse in considered. The scientific hypothesis of the research is the assumption of interaction between two factors: external (cognitive communitive demands) and internal (laws ofself-management of lexical-semantic subsystem of the language). Analysis of semantic dynamics of obsolete vocabulary is based on the methodological doctrine of modern linguistic cognitology, according to which cognitive discursive practice is the main driver for axiological development of lexical-semantic subsystem of the language. The concept becomes an artistic concept in the artistic text's canvas. The concept can be a meaning of expressing the author's consciousness and besides it can be the part of holistic system, which does not depend on author's will. That is why the artistic concept forms a work of art.
According to the conceptual-diachronic aspect of lexical semasiology, the concept is represented by an artistic word. Therefore, diachronic changes in the word in the artistic text depend on the change in the conceptosphere. In turn, the conceptosphere reflects the mentality and discursive consciousness of the author, which is part of a particular linguistic culture (or is a linguistic personality).
The author of an artistic text is a native speaker or a representative of culture. He perceives and reflects information that is encoded in the concept. The author's personality has an exceptional role, because his world view is reflected in the text.
Key words: obsolete loanwords, borrowings, predicate concept, axiological element of discourse, connotation, communicative event.
References
1. Alefirenko N.F. Poehticheskaya ehnergiya slova. Sinergetika yazyka, soznaniya i kul'tury [The poetic energy of a word. Synergetics of language, consciousness and culture], Moscow: Academia, 2002, 394 p.
2. Alefirenko N.F. Diskursivnoe soznanie: sinergetika yazyka, poznaniya i kul'tury [Discursive consciousness: synergetics of language, cognition and culture: The linguistic existence of man and ethnos: psycho-
linguistic and cognitive aspects], Yazykovoe bytie cheloveka i ehtnosa: psiholingvisticheskij i kognitivnyj aspekty, vyp. 15, Moscow: INION RAN, MGLU, pp. 14-20.
3. Alefirenko N.F. Diskurs v svete nejrokognitivistiki, Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstven-nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki [Discourse in the context of neurocognitive: Scientific bulletin of Belgorod State University, Humanities], 2016, pp. 5-11.
4. Dem'yankov V.Z. Ponyatie i koncept v hudozhestvennoj literature i v nauchnom yazyke [The notion and concept in the literature and in scientific language: Questions of philology], Voprosy filologii, 2001, no 1, pp. 35-47.
5. Kubryakova E.S. Yazyk i znanie: na puti polucheniya znanij o yazyke: CHasti rechi s kognitivnoj tochki zreniya. Rol' yazyka v poznanii mira [Language and knowledge: on the way of getting knowledge of the language: Parts of speech from the cognitive point of view. The role of language in the knowledge of the world], Moscow: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2004, pp. 305-306.
6. Kubryakova E.S., SHahnarovich A.M., Saharnyj L.V Chelovecheskij faktor v yazyke. Yazyk i porozh-denie rechi. Monografiya [The human factor in the language. Language and the generation of speech. Monograph], Moscow: Nauka, 1991, pp. 96-100.
7. Litvin F.A. Faktory nekotoryh izmenenij v sovremennom russkom yazyke [Factors of some changes in modern Russian: Scientific notes of Orel State University. Series: Humanities and Social Sciences], Uchenye zapiski Orlovskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye i social'nye nauki, 2013, pp. 265-269.
8. Neretina S.S. Slovo i tekst v srednevekovoj kul'ture. Konceptualizm Abelyara [Word and text in medieval culture. Conceptualism of Abailard], M., 1995, 182 p.
9. Nikolaeva T.M. Diahroniya ili ehvolyuciya? Ob odnoj tendencii razvitiya yazyka [Diachrony or evolution? On one tendency of language development: Questions of linguistics], Voprosy yazykoznaniya, 1991, no 2, pp. 12-26.
10. Pavilenis R.I. Problema smysla. Sovremennyj logiko-filosofskij analiz yazyka [Problem of meaning. Modern logico-philosophical analysis of the language], M., 1983, pp. 108-116.
11. Rubert I.B. Analiticheskaya tendenciya v yazykovoj ehvolyucii [Analytical trend in language evolution: Philological sciences], Filologicheskie nauki, 2003, no 1, pp. 54-62.
12. Stepanov YU.S. Konstanty: Slovar' russkoj kul'tury: Izd.3-e, ispr. i dop. [Constants: Dictionary of Russian Culture], M., 2004, pp. 42-44.
13. Tolstoj A.N. Petr Pervyj [Peter the First], SPb.: Azbuka, 2016, 704 s.
14. Dijk van T.A. Introduction: Discourse Analysis as a New Cross-Discipline // Handbook of Discourse Analysis: Disciplines of Discourse, Academic Press, 1985, pp. 1-10.
15. Alefirenko N.F. Language as a state of ethno-cultural consciousness // XLinguae. European Scientific Language Journal, 2015, no 3, pp. 2-18.
16. Alefirenko N.F., Chumak-Zhun I.I., Ozerova E.G., Stebunova K.K. Discursive-modus mechanisms of phraseological semiosis, The Social Sciences, Italia: Roma, 2015, pp. 1155-1159.
17. Alefirenko N.F., Lagodenko J.V., Papkov A.I., Ozerova E.G. Ethno-linguistic Mechanisms of Sense Formation, Home Journals The Social Sciences. Italia: Roma, 2015, pp. 1096-1100.
18. Spitzmüller J., Warnke I. Diskurslinguistik. Eine Einführung in Theorien und Methoden der trans-tex-tuellen Sprachanalyse. W. de Gruyter, 2011.
19. Warnke I. Diskursivität und Intertextualität als Parameter sprachlichen Wandels - Prolegomena einer funktionalen Sprachgeschichtsschreibung. J. Warnke (Hg.). Schnittstelle Text - Diskurs. Peter Lang: F/M, 2000, 300 p.
20. Warnke I. Adieu Text - bienvenu Diskurs? Über Sinn und Zweck einer poststrukturalischen Entgrenzung des Textbegriffs. Brauchen wir einen neuen Textbegriff?: Antworten auf eine Preisfrage. U. Fix (Hrsg). F/M: Peter Lang, 2002, 450 p.
Anna T. Gigolaeva, Postgraduate student of Belgorod State National Research University, the address: Belgorod, Studencheskaya, 14; e-mail: an.gigolaeva@yandex.ru
For citation: Gigolaeva A.T. Cognitive semasiological archaization of word in art historical discourse. Aktual'nye problemy filologii i pedagogiceskoj lingvistiki [Current Issues in Philology and Pedagogical Linguistics], 2018, no 1(29), pp. 113-120 (In Russ.). DOI: 10.29025/2079-6021-2018-1(29)-113-120.
