CC BY
84
А. Г. Минченков
КОГНИТИВНО-ЭВРИСТИЧЕСКИЙ ПОДХОД К ПЕРЕВОДУ АНГЛИЙСКИХ МОДАЛЬНЫХ ГЛАГОЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ
Цель данной статьи состоит в том, чтобы представить когнитивно-эвристический подход к переводу английских модальных глаголов, показать его преимущества по сравнению с существующим лингвистическим подходом и продемонстрировать возможности решения сложных переводческих проблем на основе этого подхода.
Модальность представляет собой широкую категорию, выражающую отношение содержания высказывания к реальной действительности, отношение говорящего к содержанию высказывания или субъекта высказывания к действию. В предложении категория модальности обычно реализуется наклонением, модальными словами и модальными глаголами [1, с. 150].
В английском языке к модальным глаголам традиционно относят небольшую группу слов, функционирующих в предложении как особая группа вспомогательных глаголов, но в отличие от первичных вспомогательных, таких как to be, to have, to do, сохраняющих свое лексическое значение. В эту группу обычно включают десять глаголов: can, could, may, might, must, shall, should, will, would, ought to [2, с.218]. Кроме того, часто отмечается, что глаголы dare, need, used to также могут функционировать в качестве модальных. Последние иногда обозначаются как полумодальные глаголы (semi-modals) [3, с. 241]. Наконец, выделяют также группу слов, обычно обозначаемых как модальные выражения, которые передают те или иные модальные значения. К модальным выражениям относят прежде всего have to, be to, be able to [2, c.218].
Несмотря на относительно малое число английских глаголов, обычно относимых к модальным, можно с большой долей уверенности говорить о том, что английский язык, в противоположность некоторым другим языкам, в частности русскому, располагает развитой системой модальных глаголов. С их помощью говорящий может выражать большое количество разнообразных значений, что делает их широко употребительными как в письменной, так и в устной речи. В рамках присущего всей категории модальности общего значения отношения в грамматиках обычно выделяются различные частные модальные значения, которые способен выражать тот или иной модальный глагол, в частности значение необходимости, способности, возможности и вероятности, целесообразности и желательности [2, с. 222-243]. Помимо этого, в составе высказывания в конкретном контексте модальные глаголы способны: а) участвовать в выражении различных эмоций, таких, например, как удивление, сомнение, раздражение (к примеру, в риторическом вопросе Must you shout so? модальный глагол must эксплицирует эмоцию разражения); б) реализовывать различные коммуникативные функции — предложение совершить действие, просьбу, упрек ( We could take a taxi); в) участвовать в выражении различных логических значений, таких как уступка и сравнение (I might be an old woman).
Одной из характерных черт английских модальных глаголов является их многозначность: один глагол или модальное выражение способны выражать целый набор модальных, логических или коммуникативных значений, а иногда несколько значений
© А. Г. Минченков, 2010
одновременно. Время от времени лишь знание широкого контекста позволяет в полной мере снять двусмысленность: Ask John. He should know. Вместе с тем, как известно, одно и то же или схожее модальное значение может быть выражено в контексте разными модальными глаголами: He ought to/should know или He was not to/could not
be seen.
Другая важная особенность анализируемой группы слов состоит в том, что модальные глаголы эксплицируют многие из указанных выше значений лишь в составе высказывания или даже шире — текста. Контекст, как правило, играет существенную роль в уточнении или даже нередко модификации значения модального глагола.
Указанные свойства английских модальных глаголов создают немалые проблемы при их переводе на русский язык. Традиционно, учитывая господство лингвистической теории перевода, согласно которой перевод рассматривается как процесс преобразования или трансформации текста на одном языке в текст на другом языке в соответствии с «объективными нормами межъязыковых соответствий», проблема перевода модальных глаголов, как, впрочем, и другие грамматические проблемы перевода, решалась, по сути, в русле сравнительной типологии. Характерна в этом смысле рекомендация, даваемая, например, в одном из наиболее известных пособий по проблемам практического перевода: «При переводе следует широко пользоваться различными модальными словами русского языка, поскольку (выделение наше. — А. М.) в русском языке модальность в основном выражается модальными словами, а в английском — модальными глаголами» [4, с. 59].
В пособиях и научных статьях, рассматривающих грамматические проблемы перевода с английского языка на русский, можно выделить три различных подхода к переводу модальных глаголов на русский язык. Первый, самый упрощенный подход сводится к простому перечислению возможных соответствий различных английских модальных глаголов в русском языке. Например, в пособии Т. Н. Мальчевской по переводу гуманитарных текстов такие соответствия приводятся в табличной форме. Модальный глагол should, в частности, рекомендуется переводить русскими словами нужно и следует, а модальное выражение to be to словами должен, предстоит, надлежит, суждено [5, с. 39-41]. Иногда по этому же пути идут авторы статей, посвященных переводу модальных глаголов, правда, в этом случае соответствия даются, как правило, в зависимости от того, какое значение выражает модальный глагол или какую функцию он выполняет [6].
В другом случае автор дает лишь некоторые возможные соответствия, которые дополняются примерами, иллюстрирующими возможные способы перевода отдельных модальных глаголов в контексте. При этом причина, по которой был выбран тот или иной вариант перевода, никак не объясняется. Между тем подобного рода объяснения представляются необходимыми, поскольку предлагаемые варианты перевода зачастую мало похожи на «эквиваленты» соответствующих английских предложений. В качестве примера можно привести вариант перевода английского предложения ... nature provided a remedy if only it could be found в виде ... в природе имеются лекарства от всех болезней, только их надо суметь найти из пособия Т. Р. Левицкой и А. М. Фи-терман [4, с. 59]. Не очень понятно, как такого рода пример из учебного пособия может способствовать дальнейшему успешному переводу модального глагола could в других контекстах.
При третьем, наиболее продуктивном в рамках лингвистической теории перевода подходе авторы перечисляют основные значения модального глагола и внутри каждого значения дают возможные соответствия в русском языке, иллюстрируя их примерами,
в том числе такими, которые взяты из реально выполненных переводов [7]. Однако при таком подходе иногда возникает проблема, связанная с тем, что приводимые варианты перевода не в полной мере согласуются с указанным значением модального глагола. Непонятно, например, почему в русском варианте перевода английского предложения Must you go soon? Неужели вам надо уже уходить? возникает слово неужели [7, с. 126], если модальный глагол имеет значение «долг, необходимость».
В целом можно сказать, что наработанные в рамках сопоставительной типологии и лингвистической теории перевода нормы соответствий английским модальным глаголам и выражениям в русском языке достаточно хорошо работают при начальном обучении английскому языку и переводу, а также на занятиях по практической грамматике английского языка. Однако при обучении профессиональному переводу на продвинутом этапе и в практической переводческой деятельности сложившаяся практика решения проблем перевода модальных глаголов в русле рекомендаций и норм лингвистической теории перевода, использующей понятия эквивалентности, межъязыковых норм соответствий и грамматической трансформации, далеко не всегда способствует успешности перевода и, что еще важнее, создает неверные посылы, которые могут вести к ошибкам в переводе или вызывать дополнительные проблемы.
Создается неверное впечатление, что, во-первых, достаточно набрать некий исчерпывающий (конечный) список соответствий английским модальным глаголам и выражениям в русском языке — и проблема их перевода будет решена раз и навсегда. Во-вторых, что перевод должен идти с опорой на существующие нормы межъязыковых соответствий и при прочих равных предпочтение должно отдаваться нормативному соответствию. Более того, переводчик должен стремиться к тому, чтобы соответствие было на том формально-грамматическом уровне, какой требуется нормами (например, модальный глагол в английском тексте — модальное слово в русском тексте). В-третьих, что модальное значение может быть выражено только эксплицитно. В-четвертых, что для каждого конкретного предложения, содержащего модальный глагол, в ПТ возможен лишь один вариант соответствия. В-пятых, что скорость процесса перевода напрямую зависит от того, насколько быстро переводчик найдет/вспомнит нужное соответствие, и знает ли он его. Как только соответствие находится, перевод не представляет труда.
Кроме того, стоит сказать, что рекомендации, содержащиеся в пособиях указанного типа, как правило, носят директивный характер, что практически исключает творческое начало и переводческую эвристику. Указанный подход также препятствует сущностному пониманию значения английских модальных глаголов и их места в общей системе обозначений английского языка, а значит, и адекватному пониманию всего текста. Так называемые «соответствия» очень часто вовсе не тождественны по объему значения ни исходному модальному глаголу, ни, что важно подчеркнуть, друг другу. Наконец, важно отметить, что, когда авторы пособий и статей дают примеры соответствий на уровне предложения, содержащего модальный глагол в контексте, часто непонятно, откуда берется именно такой вариант и почему он считается эквивалентным.
Предлагаемый нами когнитивно-эвристический подход к переводу модальных глаголов исходит из того, что процесс перевода как особый вид речемыслительной деятельности протекает по своим законам, принципиально отличаясь от типологического сравнения языков, что переводчик совсем не должен стремиться к структурно-грамматическому параллелизму и что знания переводчиком так называемых «эквивалентов» английских модальных глаголов в русском языке играют лишь вспомогательную или второстепенную роль в процессе перевода.
Когнитивно-эвристический подход предполагает, во-первых, что успешный перевод невозможен, если в сознании переводчика не сформирована когерентная структура смыслов — внутренняя программа будущего текста на переводящем языке (далее ПЯ). Ведь по определению А. А. Леонтьева, перевод представляет собой «монологическое высказывание с заранее заданной внутренней программой» [8, с. 25].
Для того чтобы понять, какой смысл или смыслы актуализирует тот или иной модальный глагол или модальное выражение в составе конкретного предложения, переводчику необходимо в первую очередь представлять себе его место в семантической системе исходного языка (далее ИЯ), т. е. знать его значение (значения). При отсутствии такого рода знаний они могут быть почерпнуты из одноязычных толковых словарей английского языка или англоязычных грамматик. Когда соответствующие знания активированы в сознании, переводчик соотносит их со своими знаниями значений других единиц в предложении и ситуации общения, а также фоновыми знаниями, включающими знания физической картины мира и собственный жизненный опыт. Результатом процесса соотнесения, называемого нами когнитивным поиском, оказывается актуализированный смысл.
Далее, в соответствии с определением А. А. Леонтьева, начинается собственно перевод. Переводчик приступает к вербализации сформированной структуры смыслов на языке перевода. В процессе вербализации он подбирает единицы ПЯ, значения которых согласуются с подлежащими вербализации смыслами. При вербализации смысла, актуализированного при осмыслении английского модального глагола в контексте, переводчик идет эвристическим путем выдвижения гипотез. Другими словами, ему в голову приходят различные средства русского языка, в том числе и так называемые соответствия переводимому модальному глаголу. Эти гипотезы принимаются или отвергаются. Они отвергаются, если русская единица неадекватно вербализует необходимый смысл, звучит неестественно в конкретном контексте, не сочетается с другими единицами, не соответствует нормам ПЯ, или по каким-то другим причинам. Во многих случаях оказывается возможной вариативная вербализация необходимого смысла. Иногда вербализация оказывается невозможной без перестройки сформированной смысловой структуры, т. е. без так называемой рекомбинации концептов [9].
Проиллюстрируем, как предложенный подход может быть применен на практике. Для этого переведем несколько английских текстов, содержащих модальные глаголы, на русский язык, используя одноязычный толковый словарь английского языка, и опишем процесс перевода по методу интроспекции.
(1) «I could hit you,’ she said. ‘She’s not engaged to him, is she? You’re not married yourself, are you? Or are you frightened of him? Why don’t you phone the girl and ask her to go out with you?» [10, c. 53].
В примере (1), взятом из романа Дж. Брейна «Room at the Top», трудности для перевода представляет модальный глагол could. Он, очевидно, не может быть переведен на русский язык своими известными «эквивалентами» — словами могла или могла бы — которые обычно актуализируются в сознании в качестве первой гипотезы при переводе этого глагола. Когда наиболее очевидная гипотеза отвергается, переводчик понимает, что перевести глагол «напрямую», т. е. без когнитивного поиска, едва ли возможно. В этой ситуации одним из путей решения проблемы является обращение к толковому словарю языка перевода. Мы обратились к словарю Collins Cobuild, где нашли 16 (!) коммуникативных значений указанного глагола [11, с. 318]. Выбрать подходящее значение позволяют анализ контекста и фоновые знания о мире. По контексту мы понимаем,
что героиня явно раздражена на героя. По этой причине, а также учитывая то, в какой грамматической структуре употреблен глагол could, мы обращаем внимание на следующее коммуникативное значение: «you use could when you are expressing strong feelings (выделение наше. — А. М.) about something by saying that you feel as if you want to do the thing mentioned although you do not do it» [11, с. 318]. Выбор этого значения является, по сути, новой гипотезой по поводу смысла, актуализируемого глаголом could в анализируемом тексте. Эта гипотеза подтверждается: по контексту мы понимаем, что героиня находится в таком психологическом состоянии, что готова ударить героя, но не делает и не собирается это делать.
Актуализированный в нашем сознании в результате когнитивного поиска смысл вербализуется на русском языке также эвристическим путем. Опять выдвигая и отвергая гипотезы, мы подбираем такое средство русского языка, которое, на наш взгляд, было бы естественным в данном контексте. Следует отметить при этом, что, если не удается найти слово или словосочетание, которое естественным образом могло бы вербализовать смысл, актуализированный непосредственно самим модальным глаголом, то подыскивается такое средство, которое успешно вербализовывало бы уже всю структуру смыслов, актуализированную предложением, содержащим этот глагол. В нашем случае так и получается. Мы отказываемся, например, от слова готова и, соответственно, варианта перевода всего предложения в виде Я готова тебя ударить и приходим к варианту Я тебя сейчас побью. При этом мы отдаем себе отчет, что этот вариант не является единственно возможным, и что другой переводчик мог бы предложить другой вариант. Перевод всего текста в примере (1) звучит у нас следующим образом:
«Я тебя сейчас побью. Она что, обручена, что ли? Или ты, может быть, женат?
Или ты боишься его? Почему ты не можешь просто ей позвонить и назначить свидание ? »
Интересно отметить, что схожим эвристическим путем, очевидно, шел и переводчик романа О. Хаксли «Желтый Кром» А. Паршин, когда переводил модальный глагол could, эксплицирующий то же коммуникативное значение, но переведенный совсем не так, как could в примере (1):
(2) Seated there in his brown varnished chair..., he could have screamed aloud [12, c. 70]. — Сидя здесь в коричневом лакированном кресле... , он готов был громко кричать [13, c. 52].
Как следует из примера (2), в данном русском контексте слово готов вполне подходит для вербализации смысла, актуализируемого английским модальным глаголом, и переводчик успешно его использует, хотя оно, очевидно, не является эквивалентом could.
Теперь рассмотрим процесс перевода текста, содержащего модальный глагол may, эксплицирующий логическое значение уступки:
(3) Her parents ... may have been sovereigns, but expense kept them from making the journey to St. Petersburg. .. [14, c. 51].
При моделировании процесса перевода данного текста методом интроспекции сделаем это с позиций студента, не знающего указанного значения глагола may. Благодаря анализу контекста мы понимаем, что родители героини, будущей русской императрицы Марии Федоровны, на самом деле были королем и королевой Дании, а значит, анализируемый модальный глагол в данном случае не может актуализировать значение
предположения. По этой причине первая гипотеза — что данный глагол может быть переведен русскими модальными словами может быть или возможно — отвергается. Не зная другого значения, мы обращаемся к уже упомянутому словарю Collins Cobuild и находим там 13 коммуникативных значений этого глагола. Выбирая подходящее для нашего случая значение, мы обращаем внимание на наличие в тексте противительного союза but и делаем вывод о том, что две части предложения противопоставляются друг другу. По этой причине мы останавливаем свой выбор на следующем значении: «you use may in statements where you are a^epting the truth of a situation, but contrasting it with something that is more important» [11, с. 888]. Наша гипотеза дополнительно подтверждается приводимым в словаре предложением-примером, грамматическая структура которого идентична структуре нашего текста: «I may be almost 50, but there’s not a lot of things I have forgotten» [11, с. 888]. При проецировании сформированного в процессе работы со словарем смысла на анализируемый текст мы понимаем, что в данном случае большая важность факта, описанного во второй части сложносочиненного предложения, проявляется в том, что, несмотря на свой монарший статус, родители будущей императрицы не имели достаточных средств для поездки в Петербург. Вербализация сформированного смысла на русском языке в данном случае не представляет особых трудностей. В русском тексте это можно сделать путем употребления союза хотя, эксплицирующего логическое значение уступки:
Хотя ее родители . . . были королем и королевой, предполагаемые расходы не позволили им приехать в Петербург.
Следует отметить, что уступительный смысл, актуализируемый модальными глаголами may и might в предложениях с противительным союзом but, может быть в зависимости от контекста вербализован в русском языке и другими средствами, что показывает, в частности, перевод текста из уже упомянутого романа О. Хаксли:
(4) Mr Scogan might look like an extinct saurian, but Gombauld was altogether and essentially human [12, c. 20). — В противоположность мистеру Скоугану, напоминавшему вымершую рептилию, Гомбо был прежде всего человек [13, c. 17].
Когнитивно-эвристический подход позволяет решать переводческие задачи различной степени сложности. К особо сложным проблемам мы относим случаи, когда модальный глагол или выражение в контексте актуализирует смысл, плохо согласующийся с известными значениями этого глагола. К известным значениям модального выражения to be to, например, можно отнести значения договоренности, возможности, неизбежности (судьбы), а также необходимости, основывающейся на формальной инструкции, приказе, принятом распорядке [15, с. 128-129]. Однако смысл, актуализируемый данным выражением в примере (5), трудно соотнести с каким-либо из перечисленных значений:
(5) ... at length, they opined, the Tsar would follow his predecessors’ example and follow the path of least resistance. However, he was not to be underestimated, and nor were his allies on the committee [14, c. 26].
При анализе данного текста с учетом знаний контекста и своих фоновых знаний мы выдвинули гипотезу, что герои, решившие, что царь пойдет по пути наименьшего сопротивления, явно ошиблись в своих расчетах. Для подтверждения этой гипотезы мы обратились к словарю Collins Cobuild и обнаружили там следующее значение, согласующееся с нашей первоначальной гипотезой: «you use was and were with an infinitive
to talk about something that happened later than the time you are discussing, and was not planned or certain at that time» [11, с. 108]. Благодаря этому определению мы понимаем, что то, что царь не пошел по пути наименьшего сопротивления, стало понятно позднее, а сначала это было совсем не очевидно, и многие были уверены в обратном. А значит смысл, актуализируемый модальным выражением to be to в данном контексте, сводится к тому, что недооценка царя была ошибочной. На наш взгляд, в данном случае такой смысл может быть успешно вербализован в русском тексте безличным модальным глаголом в форме прошедшего времени не следовало, который, кстати, обычно относят к «эквивалентам» совсем другого английского модального глагола— should. Если кому-то не следовало что-то делать, значит, сделав это, он совершил ошибку. Предлагаемый нами вариант перевода всего предложения выглядит следующим образом:
... в конце концов, решили они, царь последует примеру своих предшественников и пойдет по пути наименьшего сопротивления. Однако его не следовало недооценивать, равно как и его союзников по комитету.
Применение метода интроспекции в русле когнитивно-эвристического подхода позволяет проследить, как в сознании переводчика актуализируется смысл, и как он затем вербализуется, так что в результате принимаемые переводчиком решения являются осознанными, и он может объяснить, как и почему они были приняты. Это особенно актуально в тех случаях, которые в русле лингвистического подхода к переводу обычно трактуются как трансформация опущения: некий формальный элемент присутствует в исходном тексте, при этом в тексте перевода отсутствует слово, которое можно было бы признать его эквивалентом. Для иллюстрации выдвинутого тезиса рассмотрим следующий пример, содержащий уже упомянутое модальное выражение to be to:
(6) Newton’s great works . . . were to be looked back on as two of the greatest foundation stones of modern science [16, c. 312].
На первый взгляд кажется, что смысл, актуализируемый модальным выражением to be to в данном контексте, связан с уже упомянутым значением неизбежности (судьбы), так что его можно перевести русским словом суждено. Однако в данном случае такой перевод, на наш взгляд, звучал бы неестественно. На самом деле, более детальный анализ показывает, что смысл, актуализируемый здесь выражением to be to, ближе к ранее упомянутому значению, которое дает словарь Collins Cobuild: тогда, когда Ньютон создавал свои труды, еще никто не думал, что они станут краеугольным камнем современной науки. А этот смысл, на наш взгляд, может быть в данном случае успешно вербализован в русском тексте глаголом стать, выражающим будущее время: Величайшие произведения, Ньютона станут в глазах потомков краеугольным камнем современной науки. Данный вариант сначала имеет характер гипотезы, тем более что интересующее нас модальное выражение вроде бы никак и не переведено (перевод английского would be looked back on ... мог бы звучать так же), и мы дополнительно проверяем, достаточно ли успешно вербализован интересующий нас смысл. Тем не менее эта гипотеза подтверждается — мы приходим к выводу, что русское станут в данном контексте действительно передает как то, что этому суждено было случиться, так и то, что значение работ Ньютона стало понятно лишь в будущем.
В завершение можно сказать, что иллюстрация возможностей применения когнитивно-эвристического подхода к переводу английских модальных глаголов и выражений наглядно показывает, что они могут быть вполне успешно переведены на русский
язык эвристическим путем, с использованием толкового словаря исходного языка, знаний контекста и фоновых знаний, при этом, что важно подчеркнуть, без опоры на их русские «эквиваленты».
Когнитивно-эвристический подход позволяет решать наиболее сложные проблемы перевода модальных глаголов и выражений, когда их известные и потенциально возможные русские соответствия в силу тех или иных причин не могут быть использованы, а также когда модальный глагол актуализирует смысл, плохо согласующийся с широко известными и описанными в грамматиках значениями модальных глаголов. Кроме того, когнитивно-эвристический подход, в русле которого используется метод интроспекции, позволяет проследить весь процесс перевода и тем самым объяснить то или иное переводческое решение и объективировать его путем ссылки на источники, в частности толковые словари. Наконец, немаловажным достоинством предложенного подхода является то, что он дает переводчику свободу предложить свое переводческое решение, не замыкаясь в узких рамках накопленных соответствий, причем варианты перевода одного и того же предложения могут быть различны по средствам вербализации смысла, актуализированного модальным глаголом, но при этом одинаково успешны.
Литература
1. Теоретическая грамматика английского языка / Под. ред. В. В. Бурлаковой. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1983. 253 с.
2. A New University English Grammar / Ed. by A. V. Zelenshikov, E. S. Petrova. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2003. 640 с.
3. Collins Cobuild English Grammar. London: Harper Collins Publishers, 1995. 486 p.
4. Левицкая Т Р., Фитерман А. М. Пособие по переводу с английского языка на русский. М.: Высшая школа, 1973. 136 с.
5. Мальчевская Т. Н. Сборник упражнений по переводу гуманитарных текстов с английского языка на русский. Л.: Наука, 1978. 222 с.
6. Ахметова Г. С. Способы передачи модальности с английского языка на казахский язык // Материалы международной научно-практической конференции Современная лингвистическая ситуация в международном пространстве. Тюмень, 11-12 марта 2010 г. Т. 1. Тюмень: ГОУ ВПО «Тюменский гос. ун-т», 2010. С. 20-23.
7. Федорова Н. П., Варшавская А. И. Advanced English for Translation. Part I. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2004. 160 с.
8. Леонтьев А. А. Объект и предмет психолингвистики и ее отношение к другим наукам о речевой деятельности // Теория речевой деятельности (Проблемы психолингвистики). М.: Наука, 1968. С. 14-36.
9. Минченков А. Г. Возможности проведения мыслительных операций с концептами в процессе перевода // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 9. Вып. 3. 4.II. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008. С. 204-209.
10. Braine J. Room at the Top. London: Penguin Books, 1986. 235 c.
11. Collins Cobuild Advanced Learner’s English Dictionary. Glasgow: Harper Collins Publishers, 2006.
12. Huxley A. Crome Yellow. М.: Радуга, 2001. 304 с.
13. Хаксли О. Желтый Кром. М.: Транзиткнига, 2006. 443 с.
14. Kiste J. Van der. The Romanovs. Gloucester: Sutton Publishing, 1998. 228 c.
15. A Grammar of the English Language. Л.: Учпедгиз, 1963. 319 с.
16. Strong R. The Story of Britain. London: Hutchinson, 1996. 596 c.
Статья поступила в редакцию 17 июня 2010 г.
