CC BY
69
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2018. № 4
КОГНИТИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
Г.Г. Молчанова
КОГНИТИВНАЯ СИНЕСТЕЗИЙНАЯ МЕТАФОРА
И ТЕОРИЯ НАПРЯЖЕННОСТИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова» 119991, Москва, Ленинские горы, 1
В фокусе настоящей статьи - исследование смыслообразующей роли когнитивной синестезийной метафоры в организации художественного текста/ дискурса. Принцип напряженности рассматривается как основной спусковой механизм этого вида когнитивной метафоры, допускающей сопоставление несопоставимых концептов в художественном тексте. Впервые концептуальному анализу подвергается насыщенный пласт цветосимволов романа, в центре которого - концепт white в его периферийном, метафорическом расширении смысла. В статье постулируется холистический подход к тексту, в пространстве которого реализуются тесные концептуальные связи когнитивной синестезийной метафоры, основанной как на аналогии по сходству, так и по несходству. Анализ многочисленных примеров доказательно приводит к выводу: выбор фрейма навязывается метафорой, в данном случае метафорой-цветосимволом. Цветометафора влияет на концептуализацию проблемы и ее решение. Она регулярно используется автором для актуализации нужных эмотивных ассоциаций и создания достоверного художественного образа.
Ключевые слова: когнитивная синестезийная метафора; принцип напряженности; фреймо-слотовый анализ; синергия; сходство/несходство; домен-источник (донор); домен-цель (мишень, магнит).
Метафора как носитель стереотипа и проявление творчества -бесценный источник и инструмент представления и структурирования информации, источник понимания ментальных процессов в языке и способ формирования нового знания, основанного на накопленном опыте. Под метафорой издавна понимается аналогия по сходству между свойствами ее семантических референтов, и это естественно, так как она должна быть понятна, но, как считают современные ученые, «с другой стороны, - также и несходство между
Молчанова Галина Георгиевна - доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой лингвистики, перевода и межкультурной коммуникации, декан факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова (e-mail: dean@ffl.msu.ru).
ними, поскольку метафора должна порождать некоторый новый смысл, новое знание.
Человеческий разум сопоставляет семантические концепты, в значительной степени несопоставимые, что и является причиной возникновения метафоры. В основе семантического процесса лежит процесс когнитивный, эти два уровня не тождественны, поскольку существуют невербальные когнитивные функции» [Маккормак, 1993: 359]. Эта теория - версия интеракциональной теории (interaction view) Макса Блэка, рассматривающего метафору как результат некоего когнитивного процесса, который сополагает два (или более) референта, обычно не связываемых, что ведет к семантической концептуальной аномалии, симптомом которой является эмоциональное напряжение. Концептуальный процесс, порождающий метафору, распознает как сходные те свойства референтов, на которых основывается аналогия, так и несходные, на которых строится семантическая аномалия. «Степень сходства и несходства определяет истинное значение метафоры. В этом соединении и кроется тайна метафоры» [Блэк, 1993: 163].
Впоследствии данное положение М. Блэка было развито А. Фил-лом в формулировании «Принципа напряженности» [Fil, 2003]. Согласно этой теории принцип напряженности (Spannung) присущ не только языку: этот принцип пронизывает все стороны нашей жизни, подчеркивает автор, отмечая при этом, что принцип напряженности имеет как положительный, так и отрицательный моменты. Положительные аспекты этого принципа обеспечивают привлекательность анализируемого объекта/процесса. Напряженность определяется как «динамическое противоречие», как «противоречие в функции времени». «Однако напряженность не есть самоцель: напряженность стремится к разрешению». Напряжение и расслабление ("tension and relaxation") образуют некую схему, в которой одно приводит к другому и им заменяется. «В самой потребности напряженности уже заложено ожидание расслабления... лишь поэтому напряженность воспринимается как нечто приятное» [Fil, 2003: 10].
До настоящего времени, отмечает А. Филл, лингвистика ориентировалась на изучение корректных, грамматически приемлемых языковых единиц и конструкций, т.е. языковых явлений, удовлетворяющих определенным правилам. При этом никогда не ставился вопрос о том, что: 1) из некоего набора возможных конструкций одна может быть более интересна и привлекательна, чем другие; 2) «неприемлемые» («некорректные») конструкции, может быть, потому и создаются, что они более привлекательны (spannend).
Вместо традиционной «лингвистики корректности» А. Филл предлагает разрабатывать «лингвистику напряженности», «выходящую за рамки функционализма, работающего с языковыми правилами и считающего коммуникативную функцию самой важной» [Fil, 2003: 10]. С точки зрения теории напряженности не всякое языковое средство, передающее больше информации, есть оптимальное: информационная насыщенность текста может снизить его увлекательность, так как у читателя исчезает заинтересованность в продолжении чтения, в ожидании развязки. Напряженность в языке связана с креативностью, отклонением от нормы, нестандартностью и маркированностью, а значит, с некоторой неестественностью.
Теория напряженности обнаруживает некоторые общие моменты с теорией прототипов, поскольку в обоих случаях идет речь о психологическом параметре: ведь теория прототипов дает возможность выделить разные уровни значения, показать индивидуальное и культурное разнообразие структуры значения и отказаться от жесткой привязки значения к корректности. Как правило, результаты опроса информантов показывают, что прототипические словообразовательные и синтаксические структуры, стертые метафоры и т.д. воспринимаются как малоинтересные, т.е. как слабонапряженные. По Аристотелю, «метафора - силки для мышления» [Аристотель, 1976], нарушая автоматизм восприятия, она заставляет задуматься, создавая проблемную ситуацию в языковой ткани текста, «напрягая» адресата и требуя применения неких когнитивных операций по восстановлению или реконструкции тех полных структур знания, сокращенными или моделированными аналогами которых она служит.
Изучение текста/дискурса в когнитивистике тесно связывается с другими науками, описывающими когнитивные способности человека, прежде всего с лингво- и нейропсихологией. Утверждается, что при восприятии речи человек использует те же механизмы, что и при восприятии вообще - зрительном, музыкальном, тактильном, вкусовом и т.д. Проблема соотношения концепта и словесного знака в целом обусловлена, как считают лингвисты, синергетикой рече-мыслительной деятельности. У Павла Флоренского: «Слово синер-гетично. Слово больше себя самого. И притом, больше - двояко: будучи самим собою, оно вместе с тем есть и субъект познания, и объект познания. В слове уравновешиваются и приходят к единству две накопившиеся энергии... Оно не есть уже ни та или другая энергия порознь, ни обе они вместе, а новое двуединое энергетическое явление, новая реальность в мире» [Флоренский, 1992]. Дело,
видимо, в том, что энергетикой обладают и психические процессы (доказано З. Фрейдом, П. Жане и др.), и языковые значения, если под энергией понимать «всеобщее свойство реальности». Принимая такое положение, следует согласиться с тем, что энергия такого рода связана с источником и общим законом энергетики. Для того чтобы понять характер взаимодействия сознания и языка как практического осуществления сознания, необходимо выйти за пределы отдельной человеческой головы, за пределы телесной организации человека в мир его культуры [Жоль, 1990: 12].
Второй после физического главный вид воздействия цвета - психическое воздействие, основанное на том, что душевное сильное переживание путем ассоциации вызывает другое, ей соответствующее. Зрение связано и со всеми остальными органами чувств -слухом (паралингвистикой), ольфакцией, гаптикой, гастикой: green fingers, black frost, громкие цвета, глухая тревога, кричащая одежда, сладкая женщина, колючий взгляд. Выражение, что краски «благоухают», общеизвестно. Например "the pale gold odour of kiss-meat- the gate" [Fizgerald, 1994: 97] - «бледно-золотой аромат жимолости» - синестезия цвета и запаха). Есть понятие «слышания» красок, например, "the orchestra is playing yellow cocktail music" [Fizgerald, 1994: 46]. Гастическое ощущение чуда может быть передано при помощи синестетического сочетания гастрономической лексики и религиозного восторга, например: «He couldgulp down the incomparable milk of wonder» [Fizgerald, 1994: 118]. На этом эффекте основана цветомузыка, живопись, музыкальность цветовой поэтики. Отсюда небывалый интерес к пограничным областям лингвистики: герменевтике, гештальт-психологии, когнитивной психологии (фон и фигура, профиль и база, теория прототипов, «семейное сходство»). Такой подход исключает автономность лингвистики как науки, не отрицая тем не менее общих семантических принципов и правил, которые могли бы объяснить поведение языковых единиц, опираясь на общие «человеческие механизмы».
Задача настоящей статьи - исследование смыслообразующей роли синестезийной метафоры в организации художественного текста/ дискурса на материале сплошной выборки из произведений Ф.С. Фицджеральда. Впервые концептуальному анализу подвергается, из всего насыщенного цветосимволами романа "The Great Gatsby", концепт white в его метафорической экспансии как скрытый код литературной коммуникации. Анализ многочисленных примеров доказательно приводит к выводу: выбор фрейма навязывается когнитивной метафорой, которая влияет на концептуализацию
проблемы и ее решение. Она регулярно используется автором для актуализации нужных эмотивных ассоциаций и скрытой реализации кода авторского художественного замысла. У Ф.С. Фицджеральда вырабатывается синергийный, синестезийный принцип построения художественного мира. Синестезийные конструкции могут быть классифицированы по обозначаемому: фотизмы - зрительные, фо-низмы - слуховые, тактилизмы - осязательные, одоризмы - обонятельные, эмотивы - эмоциональные (зеленая тоска, золотая радость). Фотизмы и фонизмы обычно рассматриваются в качестве основной парадигмы синестезийной образности фицджеральдовской модели мира, на основе и по образцу которой возникают одористи-ческие, тактилические, эмоциональные и другие образы. Синесте-тизмы, порождаемые «теоретическими» чувствами - зрением и слухом, вообще преобладают в тексте.
В статье используется методика фреймо-слотового анализа для исследования когнитивного пространства и семантической сферы языка метафоры, поскольку, объединяя языковую и внеязыковую и внеязыковую действительность посредством отражения человеческого знания и опыта, она предоставляет реальную возможность постижения способов осмысления мира человеком и его структурирования. Слова служат не только для воспроизведения нашего опыта. Чаще они помещают его в своеобразную психологическую рамку - фрейм, понимаемый как структура, способ представления и хранения знаний, в которой одни аспекты выдвигаются на передний план, а другие служат им фоном, устанавливая таким образом рамки и ограничения при взаимодействии человека с окружающим миром. Подобный тип фрейма может существенным образом повлиять на то, как мы интерпретируем конкретные явления и ситуации и реагируем на них, поскольку он выполняет функцию когнитивного контекста, «расставляя акценты» и направляя наше внимание. Фреймы придают большую продуктивность взаимодействию, так как определяют, какая информация и какие темы соответствуют или не соответствуют цели. Фрейм формируется клише/ штампами сознания на основе пучка слотов - подструктур фрейма, представляющих определенные типы информации, релевантные для описываемого ситуативного фрагмента действительности на основе предсказуемых валентных связей, векторов направленных ассоциаций. Чем больше слотов задействовано, чем больше ассоциативных связей установлено, тем эффективнее достижение конечного результата [Мински, 1988]. При задействовании одного из элементов (терминалов) фрейма активизируются все элементы, но
для актуализации выбирается какой-то один из них. Таким образом, в ментальном пространстве адресата фрейм действует как новый фрагмент ментального мира и изменяет старые, а также формирует новые межфреймовые связи на основе этнокультурной специфики слотов и терминалов. В когнитивном аспекте выявленные неосознанные мотивы превращаются в аргументы на основе когнитивных техник рефрейминга, предполагающего или смену контекста, или изменение отношения к самому объекту. В результате происходит рефрейминг или смена фрейма, т.е. помещение какого-либо образа в новый фрейм, в новый национально-культурный контекст, позволяющий адресату находить новые решения, влияющие на переживания и интерпретацию ситуации [Молчанова, 2014].
Несмотря на огромную мировую известность и исследованность романа Ф.С. Фицджеральда "The Great Gatsby" [Fizgerald, 1994] (даже само его название стало стилеобразующим для описания эпохи «века джаза»), все же остается недостаточным когнитивное обращение к обильному пласту цветосимволов, наполняющих роман. А ведь даже предварительный сиптоматический статистический анализ сплошной выборки из романа (общее количество - 117 цветонаименований), показал, что большая часть, более 30 % - это white - белый цвет в различных его модификациях. Случайно ли это? Обратимся к концептуальному анализу. При помощи наиболее авторитетных лексикографических источников определим самые общеупотребительные вербализаторы ядра концепта. Прототипическое значение ядра охватывает только самые типичные и частотные употребления. Но они не случайны и не произвольны - все значения слова white связаны между собой, так что каждое значение может породить одно или несколько новых, в конечном счете они образуют «цепь» (chain) или «сеть» (network) значений данной языковой единицы. White -ядро: соотнесем наиболее употребительные профили концепта white c примерами из текста (цифрой указана страница): белый - цвет: the white palaces (11); smb одетый в белое 68. He came in white knickerbockers 47. Dressed up in white flannels. 74 a white card 81. She was dressed in white, and had a little white roadster. 84. .her white car. 107. He bought him six pair of white duck trousers... 114. a white-plum tree.123. white dress 123. D's small white neck. Белый - сверканье, сияние, светлый», светящийся, например: "The windows were gleaming white" (14); Белый - белокожая раса 19. the white race 5 a white chauffeur; 136. have intermarriage between black and white... - We're all white here, - said Jordan; Белый - снег, заснеженный: 83. .the letter was coming to pieces like snow; Белый - белые крылья ангелов (white wings).
Само имя героини - значащее. Daisy (англ) - белая маргаритка, символ чистоты и непорочности, служит доменом - источником (донором) для целой серии доменов цели: белый - чистота, целомудрие, мир, девственность, ясность, и правда, напр.: Our white girlhood was passed together there. Our beautiful white girlhood (26). Поскольку «выбор донорского домена всегда мотивирован» [Lakoff, Johnson, 1980], в ядерную зону вносится инвариантное по отношению к Дэйзи значение white - чистая, светлая, сияющая, искренняя -такой и помнил 16-летнюю героиню Гэтсби на протяжении многих лет разлуки, к такой и стремился.
В когнитивной лингвистике введение инварианта, как и прото-тотипа, считается допустимым, так как «инвариант может существовать в сознании носителя, облегчая ему восприятие концепта» [Langacker, 1991: 3]. Согласно инвариантной теории организации знания, у всякой языковой единицы значение одно, но инвариант, как и прототип, не покрывает всего разнообразия употреблений данного концепта, которое в зависимости от контекста и динамики дискурса может значительно трансформироваться. Одной из важнейших задач когнитивной семантики признается описание типов или способов перехода от одного значения к другому; делается это на материале разных языков и разных культур в предположении, что здесь действуют общие семантические механизмы. Это особенно характерно для дискурсов «переоценки ценностей» (soul-searching discourse), к которым и принадлежит "The Great Gatsby". Далее обратимся к периферии white, допуская, что периферия концепта, в отличие от его ядра, основана не на прототипической, а скорее, на экземплярной, или экспертной, т.е. основанной на опыте, категоризации. По Хокинзу [Hawkins, 1988], в теории когнитивной семантики предлагается обобщающая модель «мостов» между разными типами употреблений: различаются не категории, а ядра категорий. Однако у каждого ядра прототипа есть периферия, и тут никакой «старый» аппарат не работает, потому что чем дальше от ядра, тем сложнее и, на первый взгляд, запутанней набор признаков, характерных для данной языковой единицы. Например, она может характеризоваться признаком, входящим в «ядро» совсем другой категории, а со «своей», наоборот, почти ничего не иметь общего - но это, по мнению Хокинза, не повод, чтобы переводить ее в другую категорию, а доказательство, что данный аппарат в области периферии не работает. Все вербализации концепта white в тексте как-то связаны между собой, и их набор не случаен. Периферия опирается, скорее, на принцип аналогии, который базируется на боковом сме-
щении, на отношении расширения значения (т.е. фактически, метафорического переноса). Остановимся на этом подробнее. По Аристотелю, «обычные слова передают то, что мы уже знаем, но метафора - лучший способ познать что-то свежее» [Rhetoric, 1410; цит. по: Lakoff, Johnson, 1980: 190]. «Язык воображения, особенно метафора, необходим для выражения уникальных и глубоко персонально значимых аспектов нашего опыта. Она позволяет постичь такого личного понимания общеупотребительных значений, какого не могут дать просто слова» [Lakoff, Johnson, 1980: 188]. Дж. Лакоф выдвигает гипотезу устойчивости метафоры (invariance hypothesis): если концепт некоторой языковой единицы сравнивается с другим и этот другой становится в языке конвенциолизованным источником метафоры для данной языковой единицы, то этот источник диктует языковой единице не отдельные употребления, а целиком свою, так сказать, когнитивную топологию. Принцип аналогии в данном случае действует следующим образом: некоторый семантический признак оказывается доменом-источником (donor domain), т.е. он «внедряет» (embodies) в целевой домен (target domain) дополнительные элементы. В свою очередь, такие производные, или, как их называет Хокинз, зависимые (dependent) употребления, могут образовывать своеобразные периферийные центры, так что их семантические признаки могут затем служить доменом-источником для следующих зависимых элементов.
Так, после ядерной характеристики Дэйзи в прототипическом, инвариантном значении white - чистая, светлая, сияющая, искренняя, на периферии концепта прозвучит первый тревожный сигнал: 14. «.curtains like paleflags» (бледные (белые) флаги). Доменом-донором здесь служит синоним white - pale - во-первых, одно из его значений - ill, frightened, во-вторых, как синоним white он мгновенно вызывает ассоциации с поражением. Выбросить белый флаг -сдаться, потерпеть поражение. Так концептуализируется начало конца. Далее из донорской зоны white - pale уже c некоторыми тревожными ассоциациями (ill, frightened) и "the pale magic of her face" 159, внедряется другой профиль концепта - неживое, безжизненное. Кроме того, white - лунный свет, беспорочность на грани с трауром, отречение от мира, радостей жизни, например: 126. A silver curve of the moon 53. the moon had risen higher, and floating was a triangle of silver scales 116. the sidewalk was white with moon 152. I left him standing in the moonlight - watching over nothing. Далее серебряный безжизненный лунный свет становится донором-источником для внедрения профиля концепта Белый - металлический (серебро,
сталь, никель): 22. shrill metallic urgency out of the mint. Белый - серебро никель, деньги: 121. Daisy and Jordan lay, like silver idols, weighing down their own white dresses... 126. Her voice is full of money - he (Gatsby) said suddenly. It was full of money - the jingle of it, the cymbals' song of it. High in white palace the king's daughter, the golden girl. 156. Daisy, gleaming like silver, safe and proud, above hot struggles of the poor. Далее безжизненность, неодушевленность и в то же время агрессивность и сила металла внедряются в уже новый профиль концепта white. Белый - это еще и ПРИВИДЕНИЯ, ПРИЗРАКИ (Ghosts): Two young women were both in white, and their dresses were rippling andfluttering as if they had just beеn blown back in after a short flight around the house. The wind died and the curtains and the rugs and the two young women ballooned slowly to the floor. Их белые платья подрагивали и колыхались, как будто они только что спустились после полета по дому. Ветер замер, и занавеси, и ковер, и две молодые женщины сдулись и опустились на пол. Донором-источником нового профиля концепта white - неживые существа, призраки, привидения служат внедренные компоненты blown back, flight around the house, ballooned to the floor, не свойственные и не принадлежащие миру живых, земных существ. Синтаксически это подтверждается многосоюзием and и перечислением однородных членов предложения, в разряд которых, наряду со шторами и коврами, попадают и две женщины в белом (см. Уилки Коллинз). Далее отход от общепринятого ядерного значения white - чистота, радость, духовность и т.д. по отношению к домену цели - Дэйзи, становится еще нагляднее благодаря синестезийной метафоре: 18. Their chatter was as cool as their white dresses and their impersonal eyes in the absence of all desire. Белый цвет-донор становится источником внедрения зависимых компонентов холод, бесчувственность, отсутствие желаний - т.е. не жизни, смерти. Неживые женщины в белом - ghosts, это подтверждают примеры: 61. There was a ghostly pause. 5631. walking through her husband as if he were a ghost. 98. I heard the owl-eyed man break into ghostly laughter. 110. a gorgeous, scarcely human orchid of a woman who sat in a state under a white-plum tree. 117. Daisy's white face came up to his own. his lip's touch... and the incarnation was complete... the pale magic of her face. УХОД: 20. The last sunshine fell with romantic affection upon her glowing face; then the glow faded, each light deserting her with lingering regret. 168. A new world, material without being real, where poor ghosts, breathing dreams like air, drifted like that ashen, fantastic figure gliding toward him. 41. They were gone, without a word, snapped out, made accidental, isolated, like ghosts, even
from our рку.Они ушли вдвоем, без единого слова, исчезли, как призраки, одинокие и отринутые от всего, даже от нашей жалости. СМЕРТЬ ХОЛОД: 142. So we drove on toward death through the cooling twilight. Так закольцовывается цепь синестезийных метафор, раскрывающих скрытый код авторского замысла: Daisy - Death, и не случайна здесь фонетическая аттракция созвучий. Таким образом, точкой отсчета для анализа цветометафоры white может служить и сфера - источник, и сфера - мишень.
Ведущей задачей когнитивных исследований метафор является обнаружение базисных ментальных структур, лежащих в лингво-ментальной художественной картине мира текста. Метафорические модели рассматриваются как средство выявления структур репрезентации художественной действительности, не выраженных эксплицитно. При этом изучение метафор помогает лучше понять авторский замысел, стремление показать подлинные мотивы душевных трансформаций, происходящих с героями. В центре метафорической экспансии данного текста/дискурса поджанра переоценки ценностей (soul-searching discourse) оказывается феномен последовательного развития душевных негативных трансформаций, ведущих к финальной инкарнации.
В результате проведенного анализа подтверждается исходное предположение о том, что выбор фрейма навязывается метафорой, в данном случае метафорой-цветосимволом white. Цветометафора влияет на концептуализацию проблемы и ее решение. Она регулярно используется автором для актуализации нужных эмотивных ассоциаций и создания достоверного художественного образа, не статично застывшего, а данного в развитии истинных душевных качеств или, как показано ранее, их полного отсутствия.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Аристотель. Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 1. М., 1976.
2. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М., 1993.
3. Жоль К.К. Мысль. Слово. Метафора. Киев, 1984.
4. Кубрякова Е.С. Язык и знание. М., 2004. 506 с.
5. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986.
6. Маккормак Э. Когнитивная метафора // Теория метафоры. М., 1993.
7. Мински М. Остроумие и логика когнитивного бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988.
8. МолчановаГ.Г. Английский как неродной: язык, стиль, культура, коммуникация. М., 2014.
9. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. М., 1988.
10. Флоренский П.А. У водоразделов мысли. Т. 28. Ч. 2. Париж, 1992.
11. Fil A. Das Prinzip Stannung. Tubingen, 2003.
12. FizgeraldF.Sc. The Great Gasby. L., 1994. 188 p.
13. Hawkins B. The natural category medium: An alternative to selection restrictions and similar constructions / Rudzka-Ostyn (ed.) Topics in Cognitive Linguistics. Amsterdam, 1988.
14. Lakoff G, Johnson M. Metaphors We Live By. Chicago & London, 1980. 242 p.
15. LangackerR. Concept, image and symbol: The cognitive basis of grammar. Berline, 1991.
Galina G. Molchanova
COGNITIVE SYNESTHETIC METAPHOR AND THE THEORY OF TENSION
Lomonosov Moscow State University 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991
The paper focuses on the types of challenge to the frame/slot conceptual analysis arising during the investigation of the cognitive metaphor as a sense-creating device in a literary text/discourse. The principle of suspense is considered to be a triggering mechanism of creating this type of metaphor based on the comparison of incomparable concepts in a literary text. The conceptual analysis is applied to a rich layer of colour symbols in the novel by F. Fitzgerald, amid which is the concept white in its broad peripheral metaphoric meaning. The author investigates White in close connection with the metaphorical transfer of meaning and draws the conclusion that this approach opens new facets of colour conceptualization. The author believes that different active zones of the text influence the degree to which the conceptual potential of colour naming is realized. The paper postulates a holistic approach towards cognitive synesthetic metaphor, existing and functioning at the intersection of analogy - comparison and incomparability. Furthermore, the paper shows the cognitive metaphorical movement along the multiple ways of creating sense, ensures unlimited possibilities for literary and linguistic semiosis. Cognitive synesthetic metaphor influences the conceptualization of the problem and its solution. It is regularly used by the writer to actualize necessary emotive associations and create a reliable artistic image.
Key words: cognitive synesthetic metaphor; suspense principle; source (donor) domain; frame/slot analysis; vector of associations.
About the author: Galina G. Molchanova - Dr.habil. in Philology, Professor, Head of Department of Linguistics, Translation and Intercultural Communication, Dean of Faculty of Foreign Languages and Area Studies, Lomonosov Moscow State University (e-mail: dean@ffl.msu.ru).
REFERENCES
1. Aristotele. 1976. Aristotel'. Soch. v4-h t. [Aristotle. Works in 4 vol.]. Vol. 1. Moscow, Mysl. (In Russ.)
2. Black M. 1993. Metafora [Metaphor], Teoriya metafory [Theory of Metaphor]. Moscow, Progress. (In Russ.)
3. Zhol' K.K. 1984. Mysl', Slovo, Metafora [Thought. Word. Metaphor]. Kiev, The National Academy of Sciences of Ukraine (NASU). (In Russ.)
4. Kubryakova E.S. 2004. Yazyk i znanie [Language and Knowledge]. Moscow, The Institute of Linguistics of the Russian Academy of Sciences (RAS). (In Russ.)
5. Kubryakova E.S. 1986. Nominativnyj aspekt rechevoj deyatel'nosti [Nominative Aspect of Speech]. Moscow, Science. (In Russ.)
6. McCormack E. 1993. Kognitivnaya metafora [Cognitive Metaphor], Teoriya metafory [Theory of Metaphor]. Moscow, Progress. (In Russ.)
7. Minsky M. 1988. Ostroumie i logika kognitivnogo bessoznatel'nogo [Jokes and the Logic of the Cognitive Unconscious]. The New Trends in Foreign Linguistics. Vol. 23. Moscow, Progress. (In Russ.)
8. Molchanova G.G. 2014. Anglijskij kak nerodnoj: yazyk, stil', kul'tura, kommuni-kaciya [English as a Foreign Language: Language, Style, Culture]. Moscow, OLMA-Media Press. (In Russ.)
9. Fillmore Ch.1988. Frejmy i semantika ponimaniya [Frames and Semantics of Understanding]. The New Trends in Foreign Linguistics. Vol. 23. Moscow, Progress. (In Russ.)
10. Florenskij P.A. 1992. U vodorazdelov mysli, [The Interstream of Thought] Vol. 28. P. 2. Paris, Symbol. (In Russ.)
11. Fil A. Das Prinzip Stannung. Tubingen, Narr, 2003. (In German)
12. Fizgerald F.Sc. 1994. The Great Gasby. London, Penguin Books.
13. Hawkins B. 1988. The natural category medium: An alternative to selection restrictions and similar constructions, In Rudzka-Ostyn (ed.) Topics in Cognitive Linguistics. Amsterdam, Benjamins.
14. Lakoff G., Johnson M. 1980. Metaphors We Live By. Chicago & London, The University of Chicago Press.
15. Langacker R. 1991. Concept, image and symbol: The cognitive basis of grammar. Berlin, Mouton de Gruyter.
