CC BY
24
УДК 93 (37.014.3) ББК 63.3
КОД СОСЛОВНОСТИ В ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ ПРОГРАММЕ И.П. ПНИНА
А.А. Иванова
Аннотация. В центре статьи — анализ сочинения И.П. Пнина «Опыт о просвещении относительно к России». Выявлен взгляд представителя российского общества на реформы, проводимые администрацией императора Александра I в сфере образования. В отличие от официальной позиции, изложенной в «Предварительных правилах народного просвещения» (1803 г.), в трактате Пнина отстаивается сословный принцип обучения. В статье поставлена задача переосмысления исторической оценки авторских воззрений, высказанных в этом произведении, его концептуальной канвы. На основании выявленных достоинств сословно-профессиональной программы обучения, предложенной Пниным, делается вывод о том, что последняя более прагматически ориентирована, нежели образовательная реформа правительства Александра I.
Ключевые слова: Просвещение в России, образовательная реформа Александра I, система образования, Иван Петрович Пнин, «Опыт о просвещении относительно к России», сословное общество.
272 an estate component in i.p. pnin's educational program
A.A. Ivanova
Abstract. The article analyses I.P. Pnin's work "An Essay on Enlightenment with reference to Russia". It reveals the view of Russian enlightener to education reforms which were carried out by the administration of the Emperor Alexander I. In contrast to the official point of view that is presented in "Provisional rules of public education" (1803), in his essay Pnin advocates the estate concept of teaching. The article is focused on reassessing the author's beliefs, the concept of his essay. Based on the revealed merits of the estate and professional training program offered by Pnin, the conclusion is drawn that the latter is more pragmatically oriented than the educational reform of the government of Alexander I.
Keywords: Enlightenment in Russia, the educational reform of Alexander I, education system, Ivan Petrovich Pnin, "An Essay of Enlightenment with Reference to Russia", estate society.
К последней трети XVIII века важнейшей задачей российской власти становится развитие сферы просвещения и создание общей системы образования. По результатам работы Комиссии, учрежденной императрицей Екатериной II, в России была создана сеть Народных училищ [1, с. 646—669] для всех сословий, за исключением крепостных крестьян. Продолжая образовательную реформу, правительство императора Александра I утвердило 24 января 1803 г. «Предварительные правила народного просвещения», определяющие структуру образования и систему ее управления [2, с. 437—442]. В момент разработки реформы членами Негласного комитета Н.Н. Новосильцевым был предложен вариант, в котором аргументируются сословный и конфессиональный принципы в образовании: «Главное училищ правление должно иметь предметом распространение в империи всякого рода знаний, соответственно духу времени, местным потребностям и выгодам каждой части народа, и в особенности, соединение оных самым теснейшим союзом с религиею и благонравием» [3, с. 187— 188]. Тем не менее, в основание «Предварительных правил» был положен принцип равенства прав всех слоев общества на образование.
Однако исследователи обращают внимание на то, что «повсеместным фактом было малое число учащихся в гимназиях и уездных училищах из-за слабости образовательных стремлений общества» [4, с. 69], поскольку реформаторы «не учли реально существовавшую разницу в образовательных потребностях у представителей разных сословий россий-
ского общества» [5, с. 202]. С.А. Рождественский констатировал, что для большинства населения многопредметная программа обучения «казалась излишней роскошью», поскольку «бедные чиновники, купцы и мещане, желавшие поскорее пристроить своих детей на службу, не доводили их до старших классов гимназий» [4, с. 69]. От сословности в образовательном процессе было решено отказаться. Но создавая школу, «общую для всех сословий и всех местностей, правительство предполагало такое единство образовательных потребностей общества, какого в действительности не существовало» [6, с. 447]. Как отмечает В.М. Бокова, «просвещение понималось в эти годы как формирование представлений о нравственности и гражданском долге. Оно могло быть изначально лишь сословно по своей природе, ибо долг дворянина не равнялся гражданскому долгу земледельца» [7, с. 132].
В этом отношении любопытна точка зрения Ивана Петровича Пнина (1773—1805). Будучи в начале царство- „-,„ вания Александра I работником Департамента Министерства народного просвещения, он знал многие подробности относительно разработки проекта образовательной системы. Реагируя на начавшиеся преобразования, И.П. Пнин, один из наиболее видных мыслителей своей эпохи, изложил собственное видение образовательной реформы (как процесса и как результата) в своем трактате «Опыт о просвещении относительно к России» (1804 г.). Это сочинение опубликовано в собрании сочинений Пнина и напечатано в полной редакции с единственного архивного экземпляра 1804 г., содержащего рукописные добавления автора, в
своей работе мы используем данное издание [13]. Это публицистическое произведение строится на принципе сословности в образовательном процессе, — но примечательно оно требованиями необходимости правового равенства граждан, освобождения крестьян до их просвещения, а также закрепления прав собственности и гарантий защиты личности.
Стоит заметить, что такой взгляд был наиболее радикальным из существовавших в начале XIX столетия, а приверженность мнению о сохранении сословной иерархии являлась ничем иным, как принятием во внимание российских реалий. Тем не менее, подавляющее большинство ученых ставит в укор Пнину ограниченность сословными предрассудками [8, с. 101; 9, с. 64; 10, с. 505; 11, с. 146]. А.Н. Филиппов, наиболее обстоятельно проанализировавший «Опыт о просвещении...», полагал, что его автор являлся «строгим консерватором, строящим просвещение на сословном начале, занятый главным образом проведением своей основной мысли — об утверждении за крепостными их движимой собственности [что было лишь первым шагом по проекту Пнина. — А.И.], он не мог думать о какой-либо реформе в переустройстве общества» (курсив наш. — А.И.) [10, с. 505-506]. Данное утверждение в самом себе содержит противоречие, в чем предстоит убедиться далее. Но существует и другая точка зрения: «До появления в свет книги Пнина обыкновенно большинство наших писателей не полагало возможным и даже считало опасным сразу выпустить на волю "чернь непросвещен-ну". Сам Карамзин советовал сперва просветить крестьян, и только в та-
ком случае допускать крестьянина к свободе, когда последний, по мнению его владельца, будет способен хорошо воспользоваться данною ему свободой» [11, с. 155; 12, с. 34]. Чем же руководствовался Пнин, отстаивая идею сословного обучения?
Рассуждения Пнина позволяют выделить ряд проблемных направлений сочинения: определение цели просвещения; согласование цели просвещения с формой государства; разрешение данного вопроса применительно к России; разработка системы образования, пригодной для Российского государства. Далее автор последовательно предлагал решение для каждого проблемного блока.
Просвещение, по мнению Пнина, являясь проблемой социально-политического характера, выступает одновременно и основой и целью государственного благосостояния (курсив наш. — А.И.). В качестве основы просвещение состоит в том, «когда каждый член общества, в каком бы звании ни находился, совершенно знает и исполняет свои должности, когда начальство со своей стороны свято исполняет обязанности вверенной оному власти, а нижнего разряда люди ненарушимо исполняют обязанности своего повиновения» [13, с. 123-124]. Целью просвещения, таким образом, является ситуация, «когда каждый член общества не переступает своих мер, сохраняя должное в отношениях своих равновесие» [там же, с. 124]. Следовательно, образовательная система должна быть согласована с формой государства.
Для существования и поддержания государства и гражданского общества необходимо, по мнению Пнина, неравенство состояний. «От неравен-
ства сил человеческих произошли общества, от обществ произошли законы, от законов стали зависеть гражданственное благосостояние и твердость» (курсив авторский) [там же, с. 128]. К такому убеждению приходил Пнин, анализируя опыт Французской революции: «.. .сколь ни великолепны права, из которых составлена была революционная конституция Франции, опыт подтвердил, что никто в сущности не пользовался оными; призрак вольности и равенства, за которыми гонялись французы, исчез, и наконец, можно увериться, что все состояния, начиная от земледельца до монарха, необходимо нужны, поелику каждое из оных есть не что иное, как звено, государственную цепь составляющее. Сей общественный узел рассекать опасно; напротив того, всеми мерами стараться надобно сохранять оный» [там же]. Пнин находил, что цель просвещения — сохранение равновесия, основа которого в неравенстве состояний. На данном утверждении и выстраивается в исторической литературе значительная часть обвинений в ограниченности Пнина кастовыми предрассудками. Тем не менее, это было не признанием ценности неравноправия как исторически сложившегося порядка, но являлось осознанием неравенства в соотношении возможностей у представителей различных сословий. Именно российская действительность стала основой для мнения Пнина, предлагавшего такую схему просвещения, которая могла бы дать положительные результаты незамедлительно, то есть учитывающую различия потребностей и возможностей.
Рассуждая о государственном равновесии в стране, Пнин считал, что Россия, «будучи по свойству своего
правления монархическою державою, по сей причине имеет тем большую надобность в неравенстве состояний, поелику оное служит твердейшую для нее подпорою» [там же]. Главная задача просвещения определяется предоставлением каждому члену общества необходимых знаний, чтобы достойно исполнять должности, для которых он призван в общество. Но поскольку общество составляют различные классы граждан, чьи занимаемые должности не могут быть одинаковы, то из сего следует, что каждый человек должен получать образование, соответствующее состоянию, в котором он находится, ремеслу, которым он занимается, и роду жизни, который он ведет [там же, с. 148].
Возможное процветание своей страны Пнин представлял, исходя из концепции географического детерминизма: «Россия по местному положению своему требует преимущественного внимания и поощрения относительно к земледелию, от успехов коего зависит цветущее состояние сея державы» [там же, с. 142]. Говоря об обучении земледельческого сословия, Пнин предлагал обучать чтению, письму и первым действиям арифметики, «как то во II главе в 32 параграфе предварительных правил народного просвещения предписано». Но в отличие от Предварительных правил, согласно которым «учение продолжается от окончания полевых работ до начала оных в следующем году» [2, с. 440], Пнин настаивал на двухлетнем сроке и расширении программы обучения для приходских училищ. В первом классе преподавалась бы сельская механика, то есть сельские строения и орудия. Во втором классе обучали
276
бы свойствам и обработке земли; также свойствам и сохранению семян, сбережению плодов: работе естественных и искусственных лугов, болот, вычищению земли, чтобы приспособить ее к хлебопашеству; наконец, воспитанию и искусству лечения скота [13, с. 150]. Таким образом, «Опыт о просвещении.» содержал более основательную программу обучения крестьян, по сравнению с текстом «Предварительных правил...». Но наиболее прогрессивная идея Пнина касалась его проекта разрешения крестьянского вопроса.
Главное требование «Опыта о просвещении.» — призыв к освобождению крестьянского состояния и дарованию им прав собственности как необходимое условие для просвещения. При этом Пнин ссылался на «Наказ» императрицы Екатерины II, полагающей, что «земледелие не может процветать там, где никто не имеет ничего собственного» [там же, с. 132]. Пнин выражал убежденность, что освобождение крестьян и дарование им прав собственности — мера волне своевременная, поскольку правительство уже совершило существенный шаг в этом отношении, издав указ «О вольных хлебопашцах» [14, с. 462-463]. При отсутствии собственности, говорит Пнин, «никто не может безопасно наслаждаться плодами своих трудов. А посему важнейшая задача государя — предписать законы, могущие определить собственность земледельческого состояния, сделать оную неприкосновенною» (курсив авторский) [13, с. 133]. Эта часть и является важнейшим доказательством отсутствия у Пнина сословной предубежденности.
Идея «Опыта о просвещении.» в том, что поскольку всем будет (Курсив
мой. - А.И. ) даровано право собственности и защита ее законом, то это устроение уже обеспечит должный комфорт каждому состоянию, а значит, острая нужда в стремлении к изменению своего положения спадет. В связи с этим действительно разумно сведение образовательного процесса к исключительно полезным для каждого состояния знаниям и навыкам.
В мещанском состоянии Пнин различал два разряда людей: мещан-ремесленников и купцов, предлагая учредить в соответствии с этим два типа училищ, в отличие от «Предварительных правил.», по которым предполагалось единое заведение. По задумке Пнина, в одном из училищ обучали бы мещан «ремеслам, искусствам и художествам себя посвятивших, а в другом — только тех, кто определил себя званию купеческому» [там же, с. 153]. Оба типа этих учебных заведений должны были состоять из двух классов, «нижнего и верхнего». Проект обучения Пнина для среднего состояния людей представлял собой комбинацию программ для уездных училищ и гимназий, разработанных правительством, с той разницей, что в «Опыте о просвещении.» образование имеет профессиональную специализацию. На эту потребность общества указал Рождественский: «Оказалось необходимым приспособить общий тип школ к сословным и местным потребностям. Дворянству была сделана уступка постепенным открытием при некоторых гимназиях "благородных пансионов"» [4, с. 70].
Вопрос о проекте образования духовенства разрешен у Пнина не столь четко, в отличие от образовательных программ первых двух со-
стояний. Правительство, полагал Пнин, обязано употребить всевозможнейшее внимание на образование духовенства, поскольку его пред-стваители должны «подавать собою пример как в духовных, так и гражданских добродетелях», а также потому, что «священнослужители имеют огромную силу во мнениях народных» [13, с. 157]. В связи с этим Пнин обрушился с критикой на тех представителей церкви, которые живут в невежестве и предаются разврату, тем самым давая повод другим к беспорядочной жизни [там же]. Говоря о методе преподавания для духовенства, Пнин настаивал на том, чтобы исключить все древние языки: «сей издавна введенный обычай весьма препятствует успехам учения, ибо ученик, не знающий совершенно латинского языка, никогда не будет надлежащим образом знать наук, учителем на сем языке преподаваемых» [там же, с. 158]. Также с целью «развития простого и вразумительного слога, красноречия и искусства обращать на себя внимание» предлагается введение науки декламации.
Рассуждая об образовании дворян, Пнин выражал мнение, что они «требуют преимущественного пред прочими просвещения». Связано это с тем, что государь и отечество вправе «требовать более услуг, более пожертвований от дворянина, от того, который отличнейшими преимуществами пользуется в обществе и на которого неисчетные милости льются с престола». Дворянин поэтому ежеминутно должен быть в готовности «приносить жизнь свою для пользы отечества, поставлять главною целью своею любовь к общему добру....» [там же, с. 146]. Таким обра-
зом, широту предоставленных дворянам привилегий необходимо «отработать по первому зову», что требует обширных знаний и навыков.
Проект обучения дворян также не отличается детальной разработанностью, как и в случае с духовенством. Вместо собственных предложений Пнин отсылал читателя к трактату «Опыт военного воспитания благородного юношества» А.Ф. Бестужева (1761—1810), представившего, по словам Пнина, «основательную систему образования и учения сего разряда граждан». Упомянутое сочинение было опубликовано по частям в номерах «Санкт-Петербургского журнала» (1798), издаваемого Пниным совместно с Бестужевым. Стоит отметить, что они являлись единомышленниками по вопросу о сословно-профессиональном образовании в России, а также оба отстаивали идеи правового равенства в российском обществе. В «Опыте о воспитании.» Бестужев, как впоследствии и Пнин, равняясь на Монтескье, разделял точку зрения о необходимости согласованности образовательной системы с формой государства [15, с. 93]. В своих рассуждениях о формах правления, отдавая предпочтение монархии, Бестужев также выступал сторонником различной степени образования в зависимости от сословия: «В нынешние времена невозможно, чтобы всякий разряд общества воспитываем был одинаким образом. Воспитание может быть повсеместно, но не одинаково, общественно, но не единообразно» [там же, с. 95-97].
Оба сочинения имеют общую идею о необходимости опоры обучения на добродетели. Но если Бестужев считал, что этого момента доста-
278
точно для «уравнения» сословий при сохранении различной степени образования, то в трактате Пнина на первое место выдвинуто требование личной свободы и закрепление права собственности, равного для всех слоев общества.
Возвращаясь к проекту Пнина в отношении дворян, подчеркнем, что он настаивал на обязательном их обучении наукам юридическим, поскольку гражданская служба, к которой по традиции обращались дворяне после выхода в отставку, предполагала юридическую компетентность.
Помимо прочего, Пнин протестовал против возможности приобретения дворянского титула для низших сословий. Казалось бы, и в этом можно усмотреть узость взглядов Пнина, однако, и здесь он руководствовался исключительно пользой для отечества. Аргументируя свою позицию, он демонстрировал пагубность дарования дворянства на примере купеческого сословия: «Купцы, довольно разбогатевшие, гнушаются быть купцами. Они хотят быть дворянами. Странное желание! Но какое последствие бывает от таковых оказанных им благодеяний? Обыкновенное. Господа купцы-дворяне, перейдя из деятельной и трудолюбивой жизни в состояние, по мнению их, гораздо блистательнейшее, делаются тунеядцами, праздными и бесполезными людьми» [13, с. 144].
Чины и дворянское достоинство не могут служить наградой, «приличною для состояния купеческого. Каждый разряд людей должен иметь свойственные ему преимущества. Права граждан, без сомнения, должны быть все равны, но преимущества их не могут быть одинаковы»
(курсив авторский) [там же, с. 145]. Здесь Пнин говорит не о превосходствах одного сословия над другим, а о своеобразных знаках отличия в каждом классе для особо деятельных его представителей, о чем свидетельствует следующая его фраза в этом же абзаце: «Когда отличий, существующих в купеческом звании, не довольно, в таком случае законодатель может учредить еще другие, оному соответствующие» [там же]. Впрочем, не в титлах состоят истинные достоинства, «но в честности и бескорыстии, без коих никакие титла не защитят от бесславия и презрения» [там же, с. 152]. Данное высказывание Пнина лишний раз доказывает отсутствие у него сословной ограниченности.
Таким образом, Пнин допускал возможным и считал полезным разделение внутри каждого сословия на более деятельных граждан (а значит пользующихся большим уважением и только потому имеющих доступ к чему-либо «элитному») посредством наделения отличиями за труд. Данная инициатива являет собой еще один примечательный момент программы «Опыта о просвещении.».
Принципиально отметить, что Пнин не настаивает на сословной изолированности, не отстаивает идею кастовой замкнутости. Н.В. Коршунова поддерживает данную точку зрения, говоря, что «Пнин писал лишь, что каждый должен заниматься своим делом» [16, с. 482]. Напротив, его проект реформирования механизма «сопричтения» незаконнорожденных детей к законным и наделения их равными правами, изложенный в произведении «Вопль невинности, отвергаемой законами»
(1802), предоставлял свободу бастардам избрать себе состояние [17, с. 15]. Это обстоятельство позволяет сделать вывод о том, что Пнин допускал и считал справедливым существование социальной мобильности.
Таковы основные тезисы «Опыта о просвещении относительно к России» И.П. Пнина. Для поддержания государственного равновесия, система образования, подчиняясь идее всеобщего блага, должна быть согласована с правами и обязанностями граждан. Обеспечить равновесие призвана со-словно-профессиональная программа обучения.
Выстроенная Пниным модель сословного обучения населения Российской империи учитывала социально-политические реалии страны, ее сословная ориентированность позволяла образовательной системе начать функционировать незамедлительно. Правительственная программа всесословного обучения оказалась более утопичной: дворянская элита не желала приносить в жертву изолированность своего класса, а основная масса российского общества в стремлении к какому-либо минимальному благосостоянию нуждалась в получении знаний и навыков, способных принести практическую пользу, что подтверждается исследованием Рождественского, приведенного нами выше. Прагматизм Пнина состоял в том, что он тонко сумел заметить эти тенденции. Целью правительственного проекта была возможность достижения любым членом общества высоких должностей посредством постижения ступеней образования, которая, безусловно, показала первые результаты еще до окончания правления Александра. Одна-
ко внедрение системы, предложенной Пниным, способствовало бы, при должном воплощении, повышению общего уровня образованности в стране, и что важнее, сокращению экономического разрыва между различными слоями населения.
Итак, образовательная программа Пнина базировалась на признании факта сословного разделения общества как данности. В этой связи разрешение проблемы просвещения по либеральным критериям равенства прав всех сословий при существовании крепостничества, в условиях исторически сложившегося глубокого их размежевания (социально-правового, культурно-нравственного и т.д.) представлялось невозможным. Посему предложение Пнина состояло не в том, чтобы преодолеть сословность этой реформой (что было бы утопией!), а дифференцировать цели образования с учетом возможностей и потребностей каждого сословия. Как видно, «сословный код» в проекте Пнина есть некая матрица, которую можно было использовать в образовательной системе России начала XIX столетия. 279 Название статьи в данном случае подчеркивает скрытый, не расшифрованный (большинством исследователей) смысл «Опыта о просвещении.».
Заслуга Пнина, прежде всего, в том, что он не просто реагировал на вызовы своего времени, занимая активную гражданскую позицию, но и стремился быть практически полезным для своего государства, высказывая конкретные предложения императору. А сам «Опыт о просвещении.» стоит признать важной общественной инициативой в вопросе обсуждения и реформирования системы образования.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Высочайше утвержденный Устав народным училищам в Российской империи [Текст] // Полное собрание законов Российской империи. [Собрание I] (далее — ПСЗРИ-I). — Т. XXII. — № 16421. — СПб.: Типография II Отделения СЕИВК, 1830. — С. 646-669.
2. Об устройстве училищ [Текст] // ПСЗРИ-I. Т. XXVII. — № 20597. — СПб.: Типография II Отделения СЕИВК, 1830. — С. 437-442.
3. Жуковская, Т.Н. Просветительские проекты «молодых друзей» и создание министерства народного просвещения (1802) [Текст] / Т.Н. Жуковская // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета. — 2012. — № 11. — С. 181-191.
4. Рождественский, С.А. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения (1802-1902) [Текст] / С.А. Рождественский. — СПб.: Государственная типография. Издание Министерства Народного Просвещения, 1902. — 787 с.
5. Калинина, Е.А. Школьная реформа Александра I и «Положение об училищах» 1804 г. [Текст] / Е.А. Калинина // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета. — 2012. — № 11.
280 — С. 192-202.
6. Рождественский, С.А. Университетский вопрос в царствование императрицы Екатерины II и система народного просвещения по Уставам 1804 года. [Текст] / С.А. Рождественский // Вестник Европы. — 1907. — № 8. — С. 437-457.
7. Бокова, В.М. Либерально-конституционные идеи в России начала XIX в. (18011812 гг.): дис. ... канд. ист. наук [Текст] / В.М. Бокова. — М., 1991. — 261 с.
8. Скабичевский, А.М. Очерки истории русской цензуры (1700-1863). [Текст] / А.М. Скабичевский. — СПб.: Издание Ф. Павленкова. Типография Высочайше утвержд. товарищ. «Общественная Польза», 1892. — 495 с.
9. Пятковский, А.П. Из истории нашего литературного и общественного развития. [Текст]: в 2 т. Т. 1-2. Второе дополненное
издание [Текст] / А.П. Пятковский. — СПб.: типография и хромолитография А. Траншель, 1889. — Т. 2. — 355 с.
10. Филиппов, А.Н. И.П. Пнин и его непропу-щенный цензурою «Опыт о просвещении относительно к России» [Текст] / А.Н. Филиппов // Известия по русскому языку и словесности Академии наук СССР. — Л., 1929. — Т. II. — Кн. 2. — С. 493-527.
11. Орлов, В.Н. Русские просветители 17901800-х годов. [Текст] / В.Н. Орлов. — Л.: Гослитиздат, 1950. — 477 с.
12. Прыткое, Н.Л. И.П. Пнин и его литературная деятельность [Текст] / Н.Л. Прыт-ков // Древняя и новая Россия. — СПб., 1878. — Ч. 3. — № 9. — С. 19-38.
13. Пнин, И.П. Сочинения // Классики революционной мысли домарксистского периода: Иван Пнин / Под общ. ред. И.А. Теодорови-ча [Текст] / И.П. Пнин. — М.: Издательство всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1934. — 312 с.
14. Об отпуске помещиком крестьян своих на волю по заключении условий на обоюдном согласии основанных [Текст] // ПСЗРИ-I. — Т. XXVII. — № 20620. — СПб.: Типография II Отделения СЕИВК, 1830. — С. 462-463.
15. Русские просветители (От Радищева до декабристов): в 2 т. Т. 1-2 [Текст]. — М.: Издательство социально-экономической литературы «Мысль», 1966. — Т. 1. — 440 с.
16. Коршунова, Н.В. Проекты реформ в России второй половины XVIII — первой четверти XIX в.: замысел и механизмы реализации: дис. ... д-ра ист. наук [Текст] / Н.В. Коршунова. — Челябинск, 2010. — 547 с.
17. Иванова, А.А. Просветитель И.П. Пнин о правовом статусе незаконнорожденных детей в Российской империи [Текст] / А.А. Иванова // ЛОКУС: люди, общество, культуры, смыслы. — 2017. — № 2. — С. 10-18.
REFERENCES
1. Bokova V.M., Liberalno-konstitucionnye idei v Rossii nachalaXIXveka. (1801-1812), PhD Dissertation (History), Moscow, 1991, 261 p. (in Russian)
2. Filippov A.N., I.P. Pnin i ego nepropushhen-nyj cenzuroju "Opyt o prosveshhenii otnosi-telno k Rossii", Izvestija po russkomu jazyku i slovesnosti Akademii nauk SSSR, Leningrad, 1929, Vol. II, kniga 2, pp. 493-527. (in Russian)
3. Ivanova A.A., Prosvetitel I.P., Pnin o pravo-vom statuse nezakonnorozhdennykh detei v Rossiiskoi imperii, LOKUS: lyudi, obsh-chestvo, kultury, smysly, 2017, No. 2, pp. 10-18. (in Russian)
4. Kalinina E.A., Shkolnaja reforma Alek-sandra I i "Polozhenie ob uchilishhah" 1804, Trudy Istoricheskogo fakulteta Sankt-Peter-burgskogo universiteta, 2012, No. 1, pp. 192-202. (in Russian)
5. Korshunova N.V., Proekty reform v Rossii vtoroi poloviny XVIII — pervoi chetverti XIX v.: zamysel i mekhanizmy realizatsii, PhD Dissertation (History), Chelyabinsk, 2010, 547 p. (in Russian)
6. Ob otpuske pomeshhikom krestjan svoih na volju po zakljuchenii uslovij na obojudnom soglasii osnovannyh, Polnoe Sobranie Zako-nov Rossijskoj Imperii-I, Vol. XXVII, No. 20620, St. Petersburg, Tipografija II Ot-delenija SEIVK, 1830, pp. 462-463, (in Russian)
7. Ob ustrojstve uchilishh, Polnoe Sobranie Zakonov Rossijskoj Imperii-I, T. XXVII, No. 20597, St. Petersburg, Tipografija II Ot-delenija SEIVK, 1830, pp. 437-442. (in Russian)
8. Orlov V.N., Russkie prosvetiteli 1790-1800, Leningrad, Goslitizdat, 1950, 477 p. (in Russian)
9. Pjatkovskij A.P., Iz istorii nashego literaturno-go i obshhestvennogo razvitija: v 2 vols., Vol. 1-2, Vtoroe dopolnennoe izdanie, St. Petersburg, tipografija i hromolitografija A. Tran-shel, 1889, Vol. 2, 355 p. (in Russian)
10. Pnin I.P., Sochinenija, Klassiki revolju-cionnoj mysli domarksistskogo perioda: Ivan Pnin, ed. I.A. Teodorovicha, Moscow, Izdatelstvo vsesojuznogo obshhestva polit-katorzhan i ssylno-poselencev, 1934, 312 p. (in Russian)
11. Prytkov N.L., I.P. Pnin i ego literaturnaja de-jatelnost, Drevnjaja i novaja Rossija, St. Petesburg, 1878, part 3, No. 9, pp. 19-38. (in Russian)
12. Rozhdestvenskij S.A., Istoricheskij obzor dejatelnosti Ministerstva narodnogo pros-veshhenija (1802-1902), St. Petersburg, Gosudarstvennaja tipografija. Izdanie Minis-terstva Narodnogo Prosveshhenija, 1902, 787 p. (in Russian)
13. Rozhdestvenskij S.A., Universitetskij vopros v carstvovanie imperatricy Ekateriny II i sistema narodnogo prosveshhenija po Ustavam 1804 goda, Vestnik Evropy, 1907, No. 8, pp. 437-457. (in Russian)
14. Russkie prosvetiteli (Ot Radishheva do deka-bristov), v 2 vols., Vol. 1-2, Moscow, Izda-telstvo socialno-jekonomicheskoj literatury "Mysl", 1966, Vol. 1, 440 p. (in Russian)
15. Skabichevskij A.M. Ocherki istorii russkoj cenzury (1700-1863), St. Petersburg, Izdanie F. Pavlenkova, Tipografija Vysocha-jshe utverzhd. Tovarishh. "Obshhestvennaja Polza", 1892, 495 p. (in Russian)
16. Vysochajshe utverzhdennyj Ustav narodnym uchilishham v Rossijskoj imperii, Polnoe So-branie Zakonov Rossijskoj Imperii-I, T. XXII, No. 16421, St. Petersburg, Tipografija II Otdele-nija SEIVK, 1830, pp. 646-669. (in Russian)
17. Zhukovskaja T.N., Prosvetitelskie proekty "molodyh druzej" i sozdanie ministerstva narodnogo prosveshhenija (1802), Trudy Istoricheskogo fakulteta Sankt-Peterburgsk-ogo universiteta, St. Petersburg, 2012, No. 11, pp. 181-191. (in Russian)
281
Иванова Анна Александровна, аспирантка, кафедра истории России, Институт истории и политики, Московский педагогический государственный университет, avonavi.anie@gmail.com Ivanova A.A., Post-graduate Student, Russian History Department, Institute of History and Politics, Moscow State University of Education, avonavi.anie@gmail.com
