CC BY
99
ВЕСТНИК ТГГПУ. 2010. №2(20)
УДК 81.1
КОД МЫСЛИ: К ПРОБЛЕМЕ ВНЕШНИХ И ВНУТРЕННИХ ЗНАКОВ
© Л.А.Мардиева
В статье с опорой на исследования в философии, психологии, когнитивистике дается анализ концепта "чувственный образ" и связанных с ним понятий "внутренний код", "внутренняя речь", "субстрат языка внутренней речи", "текстовая коммуникация".
Ключевые слова: чувственный образ, текстовая коммуникация, СМИ.
Если перефразировать высказывание одного из основателей нейролингвистического программирования Р.Бэндлера в противоположном ключе, то можно констатировать тот факт, что современный человек уже не получает информацию при помощи всех чувств (зрения, слуха, осязания, обоняния, вкуса) [1: 33], а в большинстве своем довольствуется информацией из тех сенсорно-перцептивных каналов, которые в состоянии задействовать то или иное коммуникативное устройство при помощи знаков, т.е. человек так называемого постиндустриального общества живет в особом вторичном мире и является активным потребителем образов, которые репрезентируют ему медиа. Современное общество спектакля (Ги Дебор) и потребления (Ж.Бодрийяр) нацелено на виртуализацию: "на все большее замещение реальных вещей и реальных действий их искусственными образами, которые зачастую являются лишь символами этих вещей и действий" [2: 451]. Ключевая роль образов, в том числе и чувственных, в этом процессе несомненна. Не случайно исследователи, занимающиеся нейролингвистическим программированием, считают, что "личность" "начинается как первичное состояние мыслей и эмоций - так, как мы испытываем события мира, основанные на ощущениях" [3: 75]. Чувственные образы как продукты перцептивного восприятия являются результатом саморефлексии - "способности конституирова-ния содержания наших восприятий в процессе самого восприятия" [4: 149], но они могут быть и результатом моделирования, интерпретации реальности, в том числе и СМИ. В свете вышесказанного можно утверждать, что теоретикометодологическое исследование образа во всех его ипостасях с позиции междисциплинарного подхода является одной из насущных задач современного гуманитарного познания. Ввиду глобальности подобной задачи достижение определенного результата в рамках предлагаемой статьи невозможно, и потому мы ограничиваем задачу нашего исследования обращением к част-
ной проблеме - проблеме семиотического осмысления чувственного образа.
Идея тесной связи образа с процессом означивания метафорично выражена Н.Д.Арутюно-вой, которая назвала образ базисом, над которым надстраивается знак [5: 155]. В свое время Г.Фреге писал: "Если денотат предмета - это вещь, данная нам в ощущениях, то мое представление об этой вещи есть внутренний образ, возникший у меня на основе моих впечатлений от этой вещи, а также в результате деятельности, физической и мыслительной, связанной с этой вещью" [6: 185]. Опираясь на введенную
Ф.де Соссюром оппозицию "язык" - "речь" и, как следствие, признание им момента статики языка (системного понимания языка) и речевого проявления языка, мы обращаем внимание на то, что образ является результатом восприятия не только предмета, но и знака этого предмета в процессе коммуникации, Ф.де Соссюр в этом случае говорил об акустическом образе: "Отправная точка акта речевого общения находится в мозгу одного из разговаривающих, скажем А, где явления сознания, называемые нами "понятиями", ассоциируются с представлениями языковых знаков, или с акустическими образами, служащими для выражения понятий" [7: 49]. Естественно, что и в случае письменной речи (текстовой коммуникации) любой визуальный знак соотносится с образом, связанным с неким содержанием, т.е. представляет собой "единство психических конфигураций: образа означающего смысла" [8: 42]. А. Новиков обозначает этот элемент коммуникации "внутренним знаком", подразумевая под ним психический образ физического знака [9: 388399] (см. об этом же в: [10: 53-91]). Использование образа в двух направлениях - в направлении означивания и в направлении восприятия - отмечает У.Эко [11: 49-50] '. Непосредственная связь образа с реальной действительностью и вместе с тем с сознанием позволяет ему выполнять особую функцию - функцию посредника между денотатом и знаком.
1 См. также обзор, представленный в: [12: 122-127].
Если исходить из положения, что принципиальным для определения знака является не его субстанция, а его функции (заместительная и репрезентативная), то можно рассматривать чувственный образ как некий внутренний знак, а систему чувственных образов как особый внутренний код. В пользу этой гипотезы говорит и тот факт, что любая информация, в том числе и явления психического характера, не может существовать без определенного кода. Со второй половины ХХ века идея о возможности отнесения образа к особому типу знаков получает признание в различных отраслях гуманитарного познания. Так, в когнитивной психологии У.Р.Рейтмана, посвященной в том числе и гипотетическому функциональному органу - оператору понимания, речь идет о том, что входами этого функционального (интегративного) центра являются образы, декодирующие познавательные элементы [13: 328-341], в психосемиотике Н.И.Жинкина образ - это способ восприятия, код, способный транспортировать мысль и понимать ее [14: 5253]. В лингвистике об образах как внутренних кодах, как мы уже указывали, писал Л.А. Новиков; Е.В.Шелюстюк в контексте лингвистического исследования символа отмечает необособлен-ность означающего и означаемого в образе, считая, что именно осознание внутренней формы образа, его "дифференцированной выдвинутой стороны" выводит образ в разряд знаков, образ начинает мыслиться отвлеченно от материи, использоваться как схема [15: 126]. Исходя из существа эволюционно-генетической и культурноисторической формы отражения, представители отечественной теории познания утверждают, что чувственные образы - это мозговые сигналы (нейродинамические модели/комплексы) особого типа, позволяющие личности осуществлять процесс преобразования информации в "чистом виде" [16: 15], что "образ есть способ раскодирования информации", "образ предстает для субъекта как информация, освобожденная от своего непосредственного субстратного носителя (сигнала), хотя для восприятия другими он снова перекодируется в иную материальную форму (знак)" [17: 13], что психические модальности (образы) - это естественные знаки и что само чувственное отражение имеет знаковую форму [10: 5-135; 18: 20-21] и т.д., в эволюционно-гипотетической эпистемологии И.П.Меркулова подробно описывается преобразование поступающих из окружающей среды стимулов в электромеханический нервный импульс, который является общим, универсальным "языком" мозга [19: 126-127].
Как уже отмечалось, семиотическое обоснование знаковой природы образа опирается на тот
бесспорный факт, что любая информация, в том числе и психического характера, всегда имеет кодовое воплощение. В философии познания любой информационный обмен непосредственно связан с познанием как отражением действительности. Вслед за Н.И.Губановым проследим суть знаковой природы познания мира как отражения, а следовательно, и знаковой природы любого способа передачи информации. По мнению
Н. И.Губанова, в отображении можно условно вычленить два компонента: образность и модальность. Образность отражения - это соответствие структур отображения и оригинала, образные характеристики относятся к содержанию отражения и являются информацией об отражаемой действительности. Модальность, а точнее, модальности ощущений - это то, из чего сформирован образ, именно модальности ощущений являются формой отражения и выступают знаковыми моментами отражения (согласно психологической концепции С.Д.Смирнова, и ощущения, и образы - два вида познавательных процесса, ощущение следует рассматривать в рамках сти-мульной парадигмы, тогда как образ - в рамках деятельностной парадигмы [20: 166]). Знаковость формы отражения связана с тем, что модальность образа не может быть той же субстанцией, что и материальные элементы оригинала, следовательно, модальность образа является своеобразным естественным знаком физической природы элементов оригинала [10: 63-126, а также: 16: 33-38; 21; 4: 14-150]. Таким образом, делается вывод, что существуют коды внешние и внутренние, а так как коды представляют собой совокупность знаков, то внешним и внутренним кодам соответствуют внешние и внутренние знаки, при этом "внешние знаки актуализируют внутренние модели и психические образы при восприятии информации адресатом и выражают их при передаче вовне", а внутренние знаки "служат непосредственной формой существования нейроди-намических моделей и психических образов. Знаки, имеющие место в чувственном отражении, относятся к внутренним знакам" [10: 57]. Итак, образ - это содержание совокупности ощущений и восприятий, вместе с тем со стороны своей формы образ как совокупность ощущений и восприятий - это знак. Поскольку и внешние, и внутренние знаки выполняют общие функции, рассмотрение чувственных образов в виде особых внутренних знаков, а их системы как особого внутреннего кода оказывается оправданным.
По мнению Е.М.Ивановой, для сенсорно-перцептивной составляющей познания (сознания) характерна целостность, что "проявляется в виде
"гештальтных" свойств чувственных образов", т.е. "ощущения, чувственные качества существуют не изолированно друг от друга, но образуют единую структуру - "гештальт", в которой ощущения переживаются вместе с отношениями между ними" [22: 39]. Современные ученые полагают, что образ есть нечто первичное, тогда как ощущение (изолированное чувственное качество) есть продукт вторичного рационального анализа изначально целостного образа [23: 86; 24: 118-119; 22: 39]. "Чувственные образы, в свою очередь, - пишет Е.М.Иванова, - также существуют не изолированно друг от друга, а образуют феноменальное поле актуальных переживаний или, точнее говоря, поле совместно переживаемого, сопереживаемого (т.н. "перцептивное поле")" [22: 40]2. Итак, внутренние знаки, подобно внешним, находятся в определенных отношениях и связях друг с другом, образуя некое единство и целостность. Правда, остаются открытыми вопросы: 1) что выступает в качестве связующего элемента единиц разного уровня восприятия, 2) как быть со свойством двукратной репрезентации (в системе и в актуальной речи) и соответственно с соотнесенностью внутренних знаков в парадигматике и синтагматике, которое, по мнению, например, А.А.Уфимцевой, присуще только естественному языку [25: 40].
Отвлечемся несколько от поставленных вопросов и обратим внимание на работу В.А.Мель-чукова "Семиотические понятия в научном познании", автор которой предлагает и обосновывает семиотический подход к самому процессу мышления, рассматривая мышление как определенный тип самокоммуникации [8: 65-68]. Эта концепция развивается в русле так называемого "прагматического (гносеологического) поворота" А. В. Суховерховым, который обращает внимание на гетерономную (производную) природу знака: "Внешние знаки... являются лишь потенциальными семиотическими явлениями, которые, лишь означиваясь субъектом, превращаются через это означивание в актуальные знаки. В связи с этим сознание как "внутренний знак" следует рассматривать как порождающую семиотическую систему, а "внешние знаки" как порожденную семиотическую систему, которая является знаковой лишь производно, через порождающую деятельность сознания, а не сама по себе" [12: 135].
А.В.Суховерхов предлагает ввести ментальное измерение анализа знака, для того чтобы открыть его в иной ипостаси, чем та, что дана в его
2 Попытка обоснования системности внутренних знаков-образов представлена также в [16: 33-38].
чувственности. Мы должны рассматривать идеальную ипостась знака и его материальное тело в согласии с двусторонней теорией знака как нераздельное двуединство, считает ученый и предполагает, что это двуединство "должно даваться для некоторого субъекта либо непосредственно в виде информации об объекте (сразу в образе означаемого), с "растворением" знака-сигнала в бытии означаемого", либо "в виде знаков-сигналов, которые сами ничего не репрезентируют, кроме себя самих, и которые еще должны быть проинтерпретированы неким субъектом в качестве определенных знаков определенных значений", и заключает, что необходимо допустить оба типа восприятия. По мнению А. В. Сухо-верхова, в качестве некоего внутреннего субъекта, "воспринимающего сигнал как таковой", и "в качестве того, для кого мир первично и непосредственно дан в виде внутренних и внешних знаков", следует рассматривать мозг, а это, во-первых, автореферентная система, познаваемая через саму себя, являющаяся для себя и воспринимающим (субъектом) и средством познания одновременно, во-вторых, динамическая система, которая в актах семиозиса порождает и репрезентирующее, и репрезентируемое. Однако для того чтобы сигналы (в которых нет ничего, кроме самих сигналов) ""растворились" в слиянии предметного многообразия живой реальности", необходима "работа духа", следовательно, мозг, вновь вслед за органами восприятия, должен выступить не только инструментом, интерпретирующим "хаос внешних сигналов-текстов", но еще и объектом познания [см.: 12: 132-138].
Суть "работы духа", по нашему мнению, можно объяснить, опираясь на труды отечественных психологов. В работах В.П.Зинченко,
А.О.Прохорова модель концепции сознания предстает как двухуровневая структура, состоящая из бытийного и рефлексивного слоев; составляющими бытийного слоя являются чувственная ткань образа и биодинамическая ткань движения, а рефлексивного - значение и смысл [26; 27]. "Биодинамическая ткань движения. служит тем организующим началом, скелетом, схемой, благодаря которой мозаика ощущений превращается в целостные предметные образы восприятия", - подчеркивает С.Д.Смирнов [20: 169]. Итак, каждая структура, слой сознания, образует свои образы: посредством биодинамической ткани движения первичные сенсорноперцептивные образы, связанные с теми или иными сенсорными модальностями, организуются в одно единое целое, далее благодаря все той же биодинамической ткани движения, а также значению, смыслу они превращаются в "созна-
тельный" (амодальный) образ, в итоге происходит познание человеком внешнего мира, построение образа мира, но и сам образ мира, или "рамки", "когнитивная карта", является организующим элементом (у В.П.Зинченко - "руководящей структурой" [26: 22, 61]), поскольку задает определенные правила построения и организации первичных образов.
Далее обратим внимание на утверждение
В.А.Мельчукова, согласно которому мышление не может быть замкнуто в рамках некоего гомогенного знакового процесса и в этом плане оно относительно свободно от своего вербального воплощения, мышление есть некая многоуровневая система разнообразных взаимодействующих знаковых систем - внутримодальных процессов, протекающих вне контроля сознания, различных проявлений внутренней речи, предполагающих выход мысленного процесса в "открытую речевую деятельность", где мышление приобретает диалоговую форму; взаимодействие всех уровней происходит под контролем самосознающего "Я" субъекта (ср. "работу духа" А.В.Суховерова) [8: 98-99]. С нашей точки зрения, особый интерес представляет начальный этап выхода мыслительной деятельности во внутреннюю речевую деятельность. Видимо, именно на этом этапе, когда происходит процесс самокоммуникации и когда субъект начинает смутно осознавать субстрат чувственных образов, происходит соотнесенность знаков в синтагматике.
В культурно-исторической теории Л. С. Выготского путь от мысли к слову - процесс динамический, мысль не совпадает непосредственно с речевым выражением, мышление первоначально совершается особым по психологической природе образованием - внутренней речью - и лишь затем совершается в слове, т.е. внешнем материальном знаке. Внутренняя речь предстает как образование, имеющее функциональное и структурное, т.е. качественное, в отличие от внешней речи, она служит целям мышления, умственной ориентировки и имеет три главнейшие особенности: 1) совершенно особый синтаксис, который заключается в предикативности, предикативность является основной и единственной формой внутренней речи; 2) редуцирование фонетических моментов речи: внутренняя речь есть в точном смысле речь почти без слов; 3) своеобразное отношение семантической и фазической сторон речи: во внутренней речи фазическая сторона речи (ее синтаксис и фонетика) сводятся до минимума, на первый план выступает значение слова, внутренняя речь оперирует преимущественно семантикой, но не фонетикой речи, что предполагает: а) преобладание смысла над зна-
чением, б) агглютинацию (процесс объединения и слияния слов), в) так называемое "влияние" смысла, когда смыслы как бы вливаются друг в друга и влияют друг на друга, так что предшествующие как бы содержатся в последующем или его модифицируют, г) само слово во внутренней речи более нагружено смыслом, чем во внешней речи, и является концентрированным сгустком смысла, д) возникновение внутреннего диалекта, идиом, когда каждое слово во внутреннем употреблении приобретает иные смысловые нюансы, иные значения [28: 314-361].
Необходимость включения в процесс означивания сознания высказывается и Н. И. Жинкиным: " В схематично описанной системе знака и значения нет главного - управления этой системой" [14: 137]. Н.И.Жинкин ставит своей целью получить ответ на вопрос, как возникла специфическая система знакового управления, т. е. по сути как развивалось человеческое сознание. В поисках ответа на поставленный вопрос ученый приходит к выводу, что весь вопрос заключается в особенностях обработки информации поступающих языковых знаков, сам же информационный механизм управления обладает двумя языками - внутренним и внешним. "Таким образом,
- подытоживает Н.И.Жинкин, - речь человека формируется первоначально во внутреннем речевом блоке языка и реализуется в процессе коммуникации во внешнем высказывании. Это вытекает из того, что в процессе научения языковые знаки должны приобрести соответственно определенные значения, а по этим значениям и происходит управление приемом, обработкой и выдачей информации" [14: 142].
Следующим шагом в определении особенностей управления знаковой системой является разрешение вопроса о субстрате кода внутренней речи. Представляется, что Л.С.Выготский в какой-то степени, возможно, и из-за метода исследования - внутренняя речь анализировалась им на основе эгоцентрической речи ребенка и частично устной речи взрослого - не смог преодолеть тяготения внешнего языка: анализ кода внутренней речи ведется им в понятиях и терминах лингвистики, и он предстает как код естественного языка, правда, имеющий совершенно специфические качественные и функциональные особенности. Некоторая узость исключительно вербального подхода преодолевается Н.И.Жин-киным. Анализируя процесс зарождения человеческой мысли и ее реализации в речи, Н.И.Жин-кин на основании экспериментальных данных приходит к заключению, что в "языке внутренней речи" смысловые связи предметны, т.е. отображаются при помощи предметно-схемного ко-
да (образами-представлениями, ср.: у А.А.Потеб-ни "чувственные схемы"), и характеризует этот код следующим образом: "Во-первых, это код непроизносимый, в нем отсутствуют материальные признаки слов натурального языка. Здесь нет последовательности знаков, а есть изображения, которые могут образовать или цепь, или какую-то группировку. Этот код отличается от всех других тем, что обозначаемое других языков в этом новом коде является вместе с тем и знаком... Поэтому такой код и может быть назван предметным" [29: 35]. В работе "Речь как проводник информации" Н.И.Жинкин делает вывод о том, что в принципе "знак любого субстрата в известных условиях может приобрести значение, если эти условия обеспечивают образование языковой системы" [14: 143]. "Отсюда следует, -продолжает ученый, - что внутренняя речь может применять любые сенсорные знаки и преимущественно такие, которые подает память в зависимости от условий запечатления предметов и их связей, о которых идет речь, включая и схемы этих отношений. На этом языковом поле встречаются все анализаторы - зрение, слух, движение, обоняние и т.д....Что касается отбо-
ра этих знаков, то это, конечно, определяется темой высказывания" [14: 143]. Н.Л.Мусхелишви-ли и Ю.А.Шрейдер также обращают внимание на тот факт, что знак внутренней речи (чувственный образ) - это некая "внеязыковая" целостная сущность, и отмечают, что этот "бестелесный" феномен синтезируется "из звуковых, зрительных, моторных, ритмических, эмоциональных и т.п. впечатлений с помощью воображения" [30: 84]. Вместе с тем внутренняя речь невозможна без вербального языка, поэтому код внутренней речи является смешанным - предметно-схемным и языковым [29: 36].
Обратим внимание на высказывание А.А.По-тебни: "В слове как представлении единства и общности образа, как замене случайных и изменчивых сочетаний, составляющих образ, постоянным представлением. человек впервые приходит к сознанию бытия темного зерна предмета, к знанию предмета" [31: 139]. У А.А.По-тебни чувственный образ замещается "постоянным представлением", которое и есть, видимо, тот самый представитель "натурального языка" в сознании (или, как говорилось выше, рефлексивный слой сознания), т.е. представление - это слово в сознании, именно этим можно объяснить несоответствие между значением и представлением, значение - это совокупность признаков, заключенных в образе, в значении всегда заключено более, чем в представлении, признак, заключенный в представлении, в ряду других при-
знаков, составляющих значение, является несущественным, и это становится одной из главных причин забвения представления, служащего центром значения слова [31: 222]. В этой связи обращает на себя внимание и предлагаемая Т.Н. Ушаковой оригинальная гипотеза механизма именования как продуктивного психического акта [32].
Обсуждение этого вопроса представляется уместным завершить, сославшись на точку зрения Н. И.Жинкина: "Так как сама внутренняя речь является не высказыванием, а только его регулятором, то следует думать, что она может быть схематичной и во всяком случае не требует каких-либо установленных (выделено нами, -Л.М.) знаков", и в целом отбор тех или иных знаков определяется темой высказывания [14: 143], ситуацией и, вероятно, психологическими особенностями личности, в более точной терминологии - метапрограммами, "фильтрами восприятия", под которыми подразумеваются "излюбленные пути восприимчивого рассмотрения вещей", "стили сортировки информации"; подобные фильтры восприятий "управляют стилями и паттернами мышления, определяют перспективу" [3: 55-59]. Нельзя не упомянуть в связи с этим так называемые "ловушки собственных паттернов", которые приводят к "коммуникативным несоответствиям" в том случае, если люди, использующие разные чувственные каналы восприятия, пытаются договориться о чем-либо [1: 33].
По мнению О.В.Мантатова, внутренний и внешний коды соотносятся друг с другом не по принципу прямого соответствия, а по принципу взаимодействия, сама же необходимость выяснения механизмов функционирования внутреннего языка диктуется практической целью: внутренний язык, видимо, "является тем кодом, дешифровка которого как раз и дает возможность целенаправленного воздействия на личность, что и является целью системы массовой коммуникации" [17: 43-44]. Работы в области нейролингвистического программирования лишний раз доказывают это положение: "Мы получаем информацию при помощи всех чувств: мы видим, слышим, ощущаем, чувствуем запахи и вкусы. Мы обрабатываем информацию, сохраняем ее, извлекаем и обрабатываем заново: мы комбинируем эти чувства, затем мы заново репрезентируем ее и сообщаем в процессе коммуникации. Видите ли вы, что я говорю? Усваиваете это? Улавливаете? Можете ли вы почувствовать, что говорю? Потому что именно так люди осуществляют коммуникацию" [1: 33]. Сама суть НЛП в отличие от манипуляции, по Р. Бэдлеру, заключается в
том, что, убеждая человека, отправитель сообщения должен открывать сенсорные каналы и делать это так, чтобы побуждать естественные процессы людей работать на него [1: 14]. Весьма плодотворной с этой точки зрения представляется следующая мысль А.В.Суховерхова: "Обычный текст мы можем рассматривать как некоторую объективацию и продолжение внутренних знаков, через которые реализует себя активность сознания, чтобы субъект по этим "следам активности" зеркально реконструировал "работу духа" другого субъекта, воспроизведя ее в себе работой собственного духа" [12: 146].
Итак, внутренние знаки, подобно внешним, выполняют функции замещения и репрезентации, обладают свойствами системности и могут быть представлены в парадигматике (как иерархическая взаимосвязанная многоуровневая система), так и в синтагматике (выстраиваясь во внутренней речи в определенные цепочки, они выполняют функцию самокоммуникации личности). Самое, пожалуй, важное - это то, что чувственные образы включены в двусторонний процесс шифровки и дешифровки информации, следовательно, именно они являются объектом мощного воздействия. Так, в текстах печатных СМИ внешние знаки (к примеру, вербальные метафоры видения, вербальные и визуальные репрезентации жестово-мимических кодов, глаголы движения и речи, графические средства передачи паравербальных составляющих речевого акта и т.п.) выступают в роли определенных раздражителей ("якорей"), они порождают в сознании читателя чувственные образы, стимулируют работу воображения, вызывают процессы само-коммуникации (внутренней речи), в итоге у реципиента складывается ощущение реального, а не опосредованного зрительного и слухового восприятия события, иллюзия сопричастности. Кроме того, следует учесть, что чувственные образы, как правило, отягчены оценками и эмоциями. Моделируя мир, создавая виртуальные пространства, СМИ изменяют саму личность.
1. Бэндлер Р., Ла Валь Дж. Технология убеждения.
- СПб: ЕВРОЗНАК, 2004. - 192 с.
2. Колин К.К. Виртуализация общества - новая угроза для его стабильности? // Синергетическая парадигма: Человек и общество в условиях нестабильности. - М.: Прогресс-Традиция, 2003. -С.447-462.
3. Структура личности. Моделирование "личности" с помощью нейролингвистического программирования и нейросемантики. - М.: "КСП+", 2003. -603 с.
4. Мареев С.Н. От Канта и Кассирера к Ильенкову: проблема идеальности человеческих чувств // Вопросы философии. - 2009. - №9. - С.142-153.
5. Арутюнова Н.Д. От образа к знаку // Мышление. Когнитивные науки. Искусственный интеллект. -М.: Центр. Совет филос. (методол.) семинара при Президиуме АН СССР, 1988. - С.147-162.
6. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. - Вып.8. - М., 1977. - С.181-210.
7. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. -С.9-289.
8. Мельчуков В.А. Семиотические понятия в научном познании. - Иркутск: Иркутск. ун-т, 1992.
9. Новиков Л.А. Избр.тр.: В 2 т. - Т.1. Проблемы языкового значения. - М.: Изд-во РУДН, 2001. -672 с.
10. Губанов Н.И. Чувственное отражение (анализ проблем в свете современной науки). - М.: Мысль, 1986. - 237 с.
11. Эко У. Отсутствующая структура: Введение в семиологию. - СПб., 1998. - 432 с.
12. Суховерхов А.В. Природа знака как проблема теории познания: Дис. ... канд. филос. наук: 09.00.01.
- М., 2004. - 172 с.
13. Рейтман У.Р. Познание и мышление. Моделирование на уровне информационных процессов. -М.: Мир, 1968. - 400 с.
14. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. -М.: Наука, 1982. - 158 с.
15. Шелестюк Е.В. О лингвистическом исследовании символа (обзор литературы) // Вопросы языкознания. - 1997. - №4. - С.125-141.
16. Мочалов С.М. Категория "ощущение реальности" (философские и естественно-научные аспекты). -Уфа, 2001. - 203 с.
17. Мантатов В.В. Образ, знак, условность. - М.: Высш.шк., 1980. - 160 с.
18. Микешина Л.А., Опенков М.Ю. Новые образы познания и реальности. - М.: Российская политическая энциклопедия, 1997. - 239 с.
19. Меркулов И.П. Эпистемология (когнитивноэволюционный подход): В 2-х т. - СПб: Изд-во РХГА, 2006. - Т.2. - 416 с.
20. Смирнов С.Д. Образ мира как объект психологического исследования // Теория и методология психологии: Постнеклассическая перспектива. -М.: Изд-во "Институт психологии РАН", 2007. -С.157-174.
21. Андрюшенко М.Т. Очерки по теории познания. Ч.1. - Владимир: Владимир. гос. ун-т, 2001. -172 с.
22. Иванова Е. М. Онтология субъективного. - Саратов: Изд. центр "Наука", 2007. - 200 с.
23. Вертгеймер М. О гештальт теории // Хрестоматия по истории психологии. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. - С.84-97.
24. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. - М.: Эдиториал УРСС, 2001. -256 с.
25. Уфимцева А.А. Лексическое значение. Принцип семиологического описания лексики. - М.: Наука, 1986. - 240 с.
26. Зинченко В.П. Миры сознания и структура сознания // Вопросы психологии. - 1991. - №2. - С.15-
36.
27. Прохоров А.О. Рефлексивный и бытийный слои психического состояния // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. - 2009. - №3(56).
- С.176-85.
28. Выготский Л.С. Собр. соч.: в 6-ти т. - Проблемы общей психологии. - М.: Педагогика, 1982. - Т.2.
- 504 с.
29. Жинкин Н.И. О кодовых переходах во внутренней речи // Вопросы языкознания. - М., 1964. - №6. -
С.26-38.
30. Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Значение текста как внутренний образ // Вопросы психологии.
- 1997. - №3-4. - С.79-91.
31. Потебня А.А. Слово и миф. - М.: Изд-во "Правда", 1989. - 624 с.
32. Ушакова Т.Н. Познание, язык, речь // Когнитивные исследования: Сб.научн. тр. - Вып.1. - М.: Изд-во "Институт психологии РАН", 2006. - С.13-
18.
THE CODE OF THOUGHT: TO THE PROBLEM OF EXTERNAL AND INTERNAL SIGNS
L.A.Mardieva
The article presents the attempt of systematization of the concept "perceptional image" and such notions as "internal code, endophasia", "substrate of the language of endophasia" and "textual communication" on the basis of research in the spheres of semiotics, gnosiology, cognitive linguistics and neuro-linguistic programming.
Key words: perceptional image, textual communication, mass media.
Мардиева Ляйля Агдасовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и методики преподавания Татарского государственного гуманитарно-педагогического университета.
E-mail: layka66@mail.ru
