CC BY
24
УДК 82-1(470.345)
С. П. Гудкова
Книга стихов как крупная жанровая форма в творчестве русскоязычных писателей Мордовии (на материале поэтических изданий 2014-2015 гг.)
Аннотация. В статье представлен анализ поэтических новинок русскоязычных лириков Мордовии (2014-2015 гг.). В центре исследовательского внимания оказались как издания известных поэтов республики В. Гадаева, А. Громыхина, так и сборники авторов-дебютантов Л. Гордеевой, А. Почтальонова, Н. Трушкиной. В процессе исследования автор статьи приходит к выводу о тяготении современных поэтов к крупной жанровой форме - книге стихов. В работе делается акцент на ее композиционных особенностях, проблемно-тематическом своеобразии, специфике мотивного комплекса. Проведенный анализ демонстрирует жанро-во-видовое многообразие книги стихов в литературном пространстве Мордовии (тематическая, жанровая, книга-презентация, «итоговая»). В ходе исследования автор статьи приходит к выводу о тяготении молодых авторов к тематической книге, книге-презентации, тогда как старшему поколению поэтов свойственно обращение к «итоговой» книге. Ее отличительными чертами становятся жанровая поливалентность, сложная архитектоника, наличие развернутых статей-предисловий, послесловий литературных критиков и поэтов, авторских комментарий. Сделанные в работе выводы позволяют говорить не только о жанровой специфике книги стихов, но и о путях и перспективах развития современной русскоязычной лиро-эпики Мордовии.
Ключевые слова: современная поэзия Мордовии, крупная жанровая форма, жанровый синтез, книга стихов, композиция, мотивный комплекс, лирический герой.
S. P. Gudkova
The book of poetry as a large genre in the works of Russian writers of Mordovia (on the material of 2014-2015 poetry editions)
Abstract. The article presents an analysis of the poetic innovations of the Russian-speaking poets of Mordovia (2014-2015). The scope of the research is represented by works of famous poets such as V. Gadaev, A. Gromykhin, as well as works written by debutants, e. g. L. Gordeeva, A. Pochtalyonova, N. Trushkina. During the study the author comes to the conclusion about the tendency of modern poets to the large genre form - book of poetry. The research puts a special emphasis on its compositional features, variety of topics and issues, peculiarities of motives. The analysis demonstrates a variety of genres, which is represented by books of poetry in Mordovian literary space (topical, genre, a book-presentation, "conclusional"). The author also concludes that young authors tend to be keen on topical books and books-presentations, whereas the senior generation of the writers prefers "conclusional" ones. Its characteristics are polyvalence of genre, complicated ordonnance; prefaces are present as well as epilogues written by critics and poets, author's commentaries. The conclusions made allow us not only to talk about book of poetry's genre specifics, but also about ways and perspectives of development of Russian lyrical epos in Mordovia.
Key words: Mordovian modern poetry, a large genre, synthesis of genres, a book of poetry, composition, motives, lyrical hero.
На рубеже ХХ-ХХ1 веков поэзия активно пополняется именами, ищет новые формы выражения, экспериментирует с поэтическим языком. Новаторские поиски в современной поэзии вносят свои коррективы в общий характер поэтического мышления. Сегодня стирается четкость границ
между традиционалистами и новаторами, столичными и провинциальными поэтами, уходит в прошлое иерархия жанров и их каноничность. Не является исключением и поэтический процесс Республики Мордовия, представленный большим многообразием творческих индивидуальностей.
В последние годы складывается хорошая традиция подводить творческие итоги уходящему литературному году. Нельзя сказать, что за прошедшие 2014-2015 годы было опубликовано большое количество поэтических сборников. Однако и среди немногочисленных новинок можно обнаружить как поэтические находки, так и очевидные неудачи.
Анализируя поэтические новинки, мы можем сказать, что дорогу к читателю нашли как известные поэты Мордовии А. Громыхин [1], В. Гадаев [7], В. Ващал-кин («Ты помнишь, мой ангел») и др., так и поэты, чьи сборники пока еще малоизвестны современному читателю. Это поэзия Л. Гордеевой [3], А. Почтальонова [2], И. Водякова («Живая нить звенит струною»), Н. Трушкиной [4; 5] и др.
Отличительной чертой данных поэтических новинок является укрупнение поэтического взгляда поэта, желание представить свое творчество как некую целостную поэтическую систему, где с первых до последних стихов прочитывается история души автора. Признаем, что многие издания, действительно, и в формальном, и содержательном планах претендуют на крупную жанровую форму - книгу стихов.
Следует отметить, что книга стихов как целостная мировоззренческая система прошла долгий и сложный путь своего становления и развития. Сегодня эта крупная поэтическая форма становится одним из популярных способов, избираемых поэтом для диалога с читателем. Ее жанровые формы, сохраняющие традиционный жанровый канон, разработанный поэтами середины XIX века, до сих пор остаются наиболее удобными для представления авторского взгляда на мир. Для многих поэтов рубежа ХХ-ХХ1 веков книга стихов является одним из главных способов самовыражения, демонстрации внутреннего духовного поиска. Причем поэты обращаются как к жанровому принципу построения книги стихов, так и тематическому. Однако стоит заметить, что наибольшей популярностью в современной поэзии пользуется тематический принцип, где от первых до последних страниц прослеживается развитие определенных тематических линий, обозначается
динамичность движения основного лирического сюжета.
В новое трехтомное издание «Избранных произведений» А. Громыхина вошло около полутора тысяч поэтических текстов, написанных в течение сорока лет творческой деятельности. Поэт не ставил своей целью создание книги стихов как особого жанрового образования, представляющего собой сложное сознательное авторское циклическое объединение группы поэтических текстов, претендующих на всеохват-ность мироощущения, целостность выражения личности. Однако раздел «Содержание» представленных сборников демонстрирует ориентированность автора на крупные поэтические формы. Свои стихи поэт интуитивно группирует в циклы, тем самым подчеркивая цельность поэтических мотивов и микросюжетов внутри издания. Отметим, что принцип построения циклов не «хроникальный», а «монтажный». Автор сознательно отказывается от четкой хронологии, не датирует свои стихи, что актуализирует не историю творческого роста, а внутренние импульсы, характер движения лирического настроения. Вместе с тем, поэт визуально не закрепляет границы циклов внутри издания, что говорит о возможности варьирования текстов внутри циклов, возможности взаимопересечения лирических мотивов.
Так, центральной темой всех трех сборников является вечная тема - роль поэта и поэзии в обществе. В трактовке данной темы А. Громыхин во многом опирается на русскую классическую литературу. Автор представляет образ поэта как необычного человека, противопоставленного обществу, обреченного на непонимание. Он призван выполнять особую миссию: нести людям свет, добро, делать мир прекраснее: «О, если бы все / были поэтами, / Мы жили бы / На планете детей! / Что могут дети? / Все, / Кроме корысти.../ Все, / Кроме убийства./ Все, / Кроме термоядерных бомб. / Но, увы, природа / Дает только / 1 поэта / На 1000000 жителей. / И поэт / НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИ РАБОТАЕТ, / Чтобы хотя бы полмиллиона / Сделать добрыми, / Чтобы хотя бы было / Поровну / ДОБРА И ЗЛА / ПОЭТА / Могут рас-
пять... / Но его любят дети ... / Впрочем, еще и собаки. / Но это другой разговор.» [1, т. 1, 239].
В репрезентации личности поэта А. Громыхин отталкивается и от футуристической традиции В. Маяковского. Мордовскому автору также близок эпатажный образ поэта, подчеркнуто отстраненного от суетной повседневной жизни, призванного нести людям Истину («Автопортрет», «Безумное зеркало», «Звезда», «О, если бы все были поэтами» и др.): «Я в этот мир пришел, чтоб стать пророком / И успокоить сумрачных людей, / Уставших от бесчисленных пороков / И ставших своих пращуров лютей. / Я знаю - эта ноша не по силам. / Но кто-то должен ведь ее нести. / Благослови, печальная Россия, / Чтоб было легче мне чуть-чуть в пути.» [1, т. 3, 161].
Следует отметить, что образ лирического героя тесно слит с личностью самого поэта. Многие стихи написаны под непосредственным влиянием тех событий, которые лично пережиты, прочувствованы автором. Например, ощущение чувства гордости за успехи мордовской столицы, ее исторической и социальной значимости передается через жанровые возможности гимна, песни, оратории, кантаты. Именно такими произведениями как «Моя Мордовия», «Саранская сказка», «В родном краю», «Гимн спортсменам Мордовии», «Три реки» и открывается первый том «Избранных произведений». Эти стихи становятся своеобразной визитной карточкой поэта.
Основной пафос первого тома возвышенный, передающий чувство восторга перед красотой родного края, бурным преображением Мордовии. Данный пафос ощущается не только в гражданской лирике поэта, но и в интимной. Все прелести жизни, по мнению автора, невозможно прочувствовать без переживания любви. Поэт передает все нюансы любовного чувства: от трепетного ощущения влюбленности до страстного мига «безумного омута» («Под ногами рябит от листвы.», «Ты улыбнулась.», «Я дам тебе время.», «Мне страшно, что ты не моя!», «Скучаю.» и мн.). Однако заметим, что каждая часть поэтического трехтомника передает разные стороны любовного чувства, что говорит о
желании поэта подчеркнуть его собственные меняющиеся ощущения.
Как мы уже подчеркивали, поэт не ставил перед собой цель создать монолитный текст, претендующий на единство в развитии сюжетной линии. Текст, который бы приближался к всеохватному повествованию об истории поэтической души, творческого роста, что является отличительной особенностью жанра книги стихов или поэтической трилогии в том значении, как, например, ее понимал А. Блок («трилогия вочеловечения»). Однако мы можем с уверенностью сказать, что данное издание интуитивно выстраивалось с опорой на «итоговую» книгу. В ней поэт, прежде всего, заостряет внимание на подведении творческих итогов, на знаковых событиях в собственной жизни и жизни Мордовии.
Примером поэтической книги-памяти может служить альманах стихов и песен А. Почтальонова «Давайте будем жить». Уход из жизни саранского барда, автора более двухсот песен на русском и мордовском языках подтолкнул его друзей, членов Клуба В. С. Высоцкого, к изданию сборника песен, который явился своеобразным поэтическим памятником талантливому человеку. По замыслу составителей, сборник должен не только знакомить читателей со знаковыми текстами автора, но и многогранно представить личность А. Почтальо-нова. Отсюда композиционная продуманность сборника: многочисленные фотографии поэта-песенника в кругу семьи, с коллегами по работе, друзьями; воспоминания близких о его творчестве и человеческих качествах; тексты песен, ноты. Финальная часть книги венчается теплыми строками памяти, написанными друзьями-единомышленниками, вступающими с поэтом в своеобразный музыкальный диалог. Читая книгу от первой до последней страницы, перед читателем раскрывается богатый внутренний мир обычного, скромного человека, смыслом жизни которого были поэзия и музыка. Его песни проникнуты душевным теплом, любовью к жизни. Музыкально-поэтический мир А. Почтальонова раскрашен теплыми осенними красками, звуками природы и ожиданием счастья: «Осенний дождь, смывая краски дня, / Рисует твой
портрет, любовь моя. / Стекая нитью тонкой по стеклу руки, / выводит аккуратно линии судьбы. / Вот линия твоя, а вот моя: / Бегут две струйки время торопя, / Вот-вот сольются, но, увы, финал. / Художник так и не дорисовал. / <.> / А я стою и верю, что вот-вот / Зарею новой вспыхнет небосвод, / И солнечные блики на стекле, / Что дождь не досказал, расскажут мне» [2, 78].
Если альманах стихов и песен А. Почтальонова мы можем рассматривать как редакторскую книгу, созданную группой авторов, которая прежде всего ставит своей целью запечатлеть память о поэте, то поэтический сборник Л. Гордеевой «Светлая дорога» вряд ли можно рассматривать как целостную художественную систему, ориентированную на единство поэтической мысли. В данный сборник вошли стихи, написанные автором в разные годы, а также помещены собственные переводы стихов на мокшанский и эрзянский языки.
Следует отметить, что Л. Гордеева -педагог, учитель русского языка и литературы. Преданность профессии, любовь к детям, художественному слову, безусловно, отразились на содержании сборника. Его название также не случайно. Самая «светлая дорога», в понимании автора, это дорога в школу, к детскому сердцу. Однако близость лирической героини к образу автора, увлеченность профессией, не обогатили поэтическую картину мира, а, напротив, привнесли в нее дисгармонию. Педагогическая дидактика, биографические детали, повороты в собственной судьбе, посвящения близким, создают, скорее лирическую прозу жизни, нежели высокое поэтическое искусство («Честное слово», «Вечное», «Бабушке», «Моим выпускникам» и др.): «И все сбылось на этом белом свете: / Бог не оставил меня милостью своей, / Дал жизнь тревожную, как в поле ветер - / Дорогу светлую судьбы моей. / И потрудиться мне пришлось на славу, / Жар сердца детям отдавать сполна, / И для своей семьи хватило сил и нраву: / Двух деток золотых взрастила я одна» [3, 14].
Однако несмотря на излишнюю детализацию жизни автора, поэтизацию реально происходивших событий, стихи Л. Гор-деевой, раскрывающие вечные темы («Лет-
ний вечер», «Я как вы», «Деревенская зима», «Первое свидание», «В твоих очах -свет веры православной.»), оставляют светлый след в душе читателя: «Светлячки словно звезды на небе! / Август ими раскрасил кусты. / По тропинке лесной в быль или небыль / Так легко и приятно идти. / Синий сумрак становится колок, / Очертания елей растут, / Под защитой смолистых иголок / Я нашла свой покой и уют» [3, 42].
Размышления о счастье, жизненных ценностях становятся сюжетообразующими и в поэтических сборниках Н. Трушкиной «Счастье дадено каждому» и «Душевный разговор». Следует отметить, что эти сборники - первый выход автора к читателю. Их можно рассматривать как книги-презентации творческой личности. Композиционный анализ данных изданий позволяет говорить о продуманности архитектоники, единстве поэтических мотивов и образов. Однако сразу отметим, что заголовочный комплекс первого сборника, на наш взгляд, весьма неудачен. Использование неправильной грамматической формы причастия «дано» («дадено»), смеем предположить, выступает, по замыслу автора, как художественный прием актуализации основной мысли сборника. Если наше предположение верно, то это излишний прием, который снижает общее благоприятное впечатление от книги. Ее основные смысловые константы понятны и без дополнительной актуализации. Три лирических цикла, вошедших в первый сборник, дают яркое представление о нравственных ценностях автора. Это доброта («Узоры жизни»), любовь к малой родине («Тепло родной земли») и счастье любви («На крыльях любви»).
Своеобразной завязкой данной книги является первое стихотворение «Я в этом мире ни гость, ни хозяйка», в котором явно ощущается гендерное начало лирической героини, ее попытки осмыслить «внутреннее я»: «.Радуюсь солнцу, в ненастье скучаю. / Очень высоки мечты, голос тих, / Зло не терплю, а ошибки прощаю. / Пусть не любима - люблю за двоих» [4, 10].
Последующие стихи данного цикла более детально раскрывают внутренний мир лирической героини. Она словно исповеду-
ется перед читателем. Автор не боится предстать в неприглядном виде. Мы видим ее тоскующей, одинокой, порой самоироничной, но эта многогранность и придает целостность художественному образу: «От одиночества рождается тоска. / Незванная, без имени и отчества. / Жизнь предо мною - гладкая доска. / И я пишу: «тоска плюс одиночество» [4, 30].
«Узоры жизни» - это некий поэтический эскиз жизни лирической героини. На первый взгляд, он складывается из простых, незначительных жизненных деталей, которые в совокупности и дают представление о счастье. А счастье, в понимании автора, - это способность ценить каждый прожитый день, ощущать сияние солнца, дарить людям добро.
Смысловые доминанты понятия счастья уточняются и находят свое развитие в последующих лирических циклах сборника. Сюже-тообразующими мотивами цикла «Тепло родной земли» является любовь к мордовской земле, ее бескрайним просторам, гордость за успехи мордовской столицы, переживание за судьбу малых деревень: «.А ведь и впрямь: тропинки зарастают. / Родник холодный высох за селом. / Деревья детства гордо умирают, / А многое легко пошло на слом. / Стареет мама. Дом стареет тоже, / Черемуха-старушка бьет в окно. / Старею я сама. Но тем дороже / Родной земли священное тепло» [4, 46].
Образ родины в стихах Н. Трушкиной неотделим от образа матери, поэтому неслучайно данный цикл имеет кольцевую композицию: открывается и завершается стихами, посвящёнными самому дорогому человеку («Сердце матери», «Маме»).
Важной составляющей понятия «счастье», конечно, является любовь, причем любовь взаимная. Лирическая героини Н. Трушкиной постоянно находится в поиске любви. Любовь - это смысл жизни. Любящий человек способен преодолеть все жизненные невзгоды. Счастливый человек - это человек, находящийся «на крыльях любви». Именно этот мотив становится сквозным в финальном цикле первой книги: «Что я без тебя? Я - пустота. / Чаша не-расхлебанного горя. / Я шальная речка без моста, / Спутанный скакун в степном просторе. / <.> / Что я без тебя? Лишь слабый
стон. / Исполнитель самой скромной роли. / Без тебя я - долгий, вечный сон. / Я комочек острой жгучей боли» [4, 82].
Композиционной стройностью отличается и второй поэтический сборник Н. Труш-киной, «Душевный разговор». Он является прямым продолжением разговора о счастье, о чем свидетельствуют стихи трех поэтических циклов, вошедших в книгу: «Свет в окне», «Пристань детства», «Ты не можешь исчезнуть из жизни моей.». Исповедальную тональность основному лирическому мотиву задает первый цикл, раскрывающий христианскую основу личности автора, живущего по простым христианским заповедям: «Не солги! Не кради! Не убий! / И соблазну не поддавайся. / Ты родителей чти и люби. / Возлюбить своих ближних старайся» [4, 13].
Стихи Н. Трушкиной наполнены радостным светлым чувством. Ее лирическая героиня делится простым женским счастьем: «Любовь. Работа. Дочка. Сын. Друзья. / Есть все, что украшает жизни бег. / Все, без чего счастливой быть нельзя» [5, 12]. Сквозной мотив первого цикла, «свет в окне», становится ярким тому подтверждением. В. Еремкин совершенно справедливо отмечает: «Свет в окне. У каждого человека, как и у самого автора, это фраза вызывает положительные эмоции. Это всегда ждущие тебя окна родительского дома, радушное гостеприимство, яркие события, оставившие в душе добрый след. Это простая человеческая доброта, присущая множеству людей, в том числе и поэтессе» [6, 5]. Неслучайно стихотворение, давшее название циклу («Свет в окне»), его завершает. Тем самым в финале происходит актуализация мотива тепла, соединения любящих сердец.
Тема детства дополняет авторскую палитру размышлений о счастье. Данная тема становится центральной в цикле «Пристань детства». Автор сквозь призму детского взгляда смотрит на мир. Отсюда яркость красок в природе, непосредственность, детская шаловливость, жажда познания окружающего мира («Летят по небу облака», «Звени, веселый голос детства» «Подарок маме» и др.). Однако за сюжетной простотой, легкостью поэтического стиля мы можем увидеть авторскую ностальгию о невозможности возврата этой удивительной поры.
Амбивалентность чувств представлена и в финальном, любовном, цикле сборника «Ты не можешь исчезнуть из жизни моей». Следует признать, что любовная лирика Н. Трушкиной во многом ориентируется на поэтическую традицию А. Ахматовой. Драматизм, глубокая исповедальность, фрагментарность в выражении лирических чувств становятся главными отличительными особенностями поэзии Н. Трушкиной: «Я тебя никому не отдам. / Ни жаре, ни ненастью, ни стуже. / Ни снегам, ни ветрам, ни годам, / Что над нами без устали кружат» [5, 106].
Как мы смогли убедиться, дебютные поэтические сборники Н. Трушкиной, безусловно, привлекают внимание своей композиционной продуманностью, сюжетной стройностью, ориентированностью на единство выражения чувств и эмоций. Однако, справедливости ради, обратим внимание и на присутствие поэтических шаблонов, сниженных образов, «неряшливости» и корявости в выражении мыслей («А первый дых мороза / Ей пряди золотит», «Отстала с зеркалом дружить. / Шарахаюсь от отраженья», «Кровь повыпил мою из жил» и др.). Подобные грамматические и синтаксические нарушения прощаются автору за счет многообразия звуковой палитры, открытости внутреннего мира лирической героини, общей выстроенной поэтической концепции издания.
В современной поэзии Мордовии наряду с поэтическими книгами, построенными по жанровому, тематическому принципам, наблюдается и использование такой разновидности книги как «итоговая», которая является своеобразной поэтической биографией поэта, летописью его души. Следует отметить, что в современной поэзии «итоговая» книга чаще всего представляет собой метажанровое объединение. В ее состав могут входить как отдельные стихотворения, написанные в разные периоды творчества поэта, так и целые книги, включающие не только крупные поэтические формы (поэмы, лирические циклы, стихотворные повести и т. д.), но и драматические, и прозаические вкрапления. При создании «итоговой» книги авторы достаточно длительное время тратят на ее осмысление, более тщательно продумывают ее композицию. Поэтому такая книга в большинстве случаев состоит из разделов, частей, глав, в
которых шаг за шагом прослеживается поэтическая биография автора, становление его поэтического стиля, мировоззрения, то есть складывается целостное представление о движении поэтической мысли художника. Более того, современные авторы во многом опираются на жанровый канон «итоговой» книги, разработанный поэтами-классиками («Последние песни» Н. Некрасова, «Вечерние огни» А. Фета, «Прощальные песни» А. Жемчужникова и др.), где доминирует прощальный мотив, подведение неких жизненных итогов, что отражается и на метафорическом названии книг.
Подобным образцом «итоговой» книги стихов могут служить и «Поздние откровения» (2015) народного поэта Республики Мордовия В. Гадаева. Данное издание - это попытка автора подвести определенную черту в своем творчестве, поделиться с современниками опытом пережитого через яркие вспышки поэтической памяти: «Мне семьдесят неполных лет, / Не тот, что в юности, не скрою. / Но я душой еще не дед, / Хоть и с седою головою. / Цветы мне «здравствуй!» говорят / И травы на лесной опушке. / И, может, сотни раз подряд / Мне кличет издали кукушка. / Но звездной ночью в полумгле / Мелькнет, не нужно быть пророком, / Что я не вечен на земле. / И станет грустно, одиноко» [7, 150].
Книга В. Гадаева имеет большой объем (более 600 страниц), и он исчисляется не только страницами, но и прожитыми событиями: драматическими, печальными, радостными, восторженно-романтическими. Поэту есть что вспомнить, о чем рассказать своим землякам, друзьям и оппонентам. Важную идейно-смысловую функцию несет именно композиционная организация книги. Она состоит из вступления-исповеди и трех больших разделов. Первый раздел включает в себя двадцать два поэтических цикла (тематических и жанровых). Во второй включены переводы известных мордовских, чувашских и коми-поэтов. Третий раздел также цикличен: состоит из лирической прозы, литературно-критических работ и писем к родственникам, коллегам и друзьям. Подобная архитектоника позволяет увидеть все грани человеческой личности, прочитать историю жизни поэта.
Авторская исповедь, открывающая книгу, весьма символична. В. Гадаев отказывается от традиционного представления через мнения и оценки литературных критиков, друзей-поэтов, актуализируя исповедальную тональность книги. Повествование от первого лица словно уменьшает дистанцию между автором и читателем. Он впускает его в святая святых - внутренний мир поэта: «Я пришел на эту землю, как и все приходят. И в то же время - не как все. Я другой. Другой по отношению к людям, к жизни. Другой в восприятии окружающего мира. По-особенному восторгаюсь яркими цветами на лугу, в поле, на опушке леса, спелыми травами, переливистым пением жаворонков в небе <.>. Не потому ли часто во мне ощущение одиночества в этом мире, одиночества среди людей. Как одинокая травинка на густом разноцветном лугу, как одинокий поющий соловей в разноголосом хоре птиц» [7, 3].
Проза поэта чаще всего лирична, поэтому и рассказ о собственной жизни навеян лирическими размышлениями. В. Гадаев рассказывает о своем уединенном детстве, родном селе Новотроицке, об увлеченность живописью. Оглядываясь назад, автор с болью вспоминает о невоплощенных мечтах, недостигнутых целях, юношеских обидах, неразделенной любви. Но вместе с тем ему дороги годы учебы в московском Литературном институте, время работы в поэтическом семинаре Егора Исаева. Поэт с ностальгией говорит о поэтических вечерах, встречах с известными литераторами, о своих первых успехах, обретенном семейном счастье. Автор ведет читателя по извилистой дороге собственной судьбы, останавливается на жизненных изгибах, приоткрывает завесу тайны творческой лаборатории. Жизнь поэта становится неотделимой от его творчества, от важных социально-политических событий страны, которые, безусловно, эхом откликаются в его стихах. Однако за многогранностью судьбы скрывается основополагающая авторская мысль о том, что «Поэт всегда как зажженная свеча на ветру. Ему одиноко в огромном мире, но он горит, и поэзия - его спасение» [7, 7].
Ярким подтверждением данной мысли и служит композиционная продуманность
книги. Каждый отдельно взятый лирический цикл дает представление об определенном этапе жизненного пути поэта, а в совокупности - они выстраиваются в поэтическую биографию. Мы видим его осмысливающим свое метафизическое я («Зачем я на этой земле?»), вглядывающимся в портреты творческих личностей («Дух гениев»), тоскующим по неразделенной любви («Сердце, обожженное печалью», «Где, мечта моя, где?»). Мы видим его маршруты путешествий («Черное море», «Холмы и замки», «В Польше»), отношение к политическим событиям («Опять в стране шальная непогода», «Нищие», «Вновь страна имперской стала»); он впускает читателя в самые сокровенные уголки своего сердца («Мы с тобой, как лебедь в два крыла», «Поздний венок любви»).
Сквозными мотивами «Поздних откровений» В. Гадаева, как мы уже отметили, являются мотивы одиночества и поэтического вдохновения. Следует отметить, что в осмыслении данных мотивов поэт во многом опирается на философскую лирику М. Ю. Лермонтова. Мордовскому поэту близка лермонтовская рефлексия темы одиночества, восприятия современного мира, роли поэта в обществе: «<.> Тоскливо я гляжу на этот свет высокий, / Что равнодушно льется с вышины / Никто не знает, как мне одиноко. / Как отрешенностью глаза мои полны.» [7, 159].
Ощущение одиночества, потерянности усиливается и от тех бед, в которых оказалась Россия в начале 1990-х годов. «Шальная непогода» той эпохи глубокой болью отозвалась в стихах В. Гадаева. Жанровый цикл сатирических миниатюр, эпиграмм, поэм представляет негодующую творческую личность по утраченным ценностям, разрушенным святыням. Исторические поэмы «Магнит-земля», «Монумент», «Илья Муромец» и др. воссоздают легендарное прошлое России, напоминают о духовном потенциале русского народа. Сердцу поэта дороги имена великих русских живописцев и скульпторов: Ивана Никитина, Ивана Мартоса, Ореста Кипренского, Ивана Шишкина, Алексея Саврасов и др. Именно творческое наследие России и есть главное ее богатство, которое призвано исцелять «боль-
ную эпоху», служить главным нравственным ориентиром современности.
Откровенный разговор с читателем продолжается и в заключительной части книги, куда включены циклы лирических миниатюр («Предназначение на земле», «Дачники», «Жизнь ты жизнь»), рецензии и письма. Поэт и в данном разделе книги сохраняет общую исповедальную тональность. Проза В. Гадаева, как мы уже отмечали, также лирична, наполнена яркими красками, метафорическими воспоминаниями о детстве, семье, родном селе, односельчанах. Автор тонко чувствует родную природу, улавливает все оттенки ее звуков, запахов, красок. Он восхищается не только природой мордовского края, но и ее народом, имеющим свою непростую историю. Тонкий авторский взгляд словно проходит сквозь толщу веков, обнажая истинный образ трудового мордовского народа: «Под огромными ветвистыми тополями, в тени, у окна на бревнышке, сидит старая мокшанка. Она в белом с синими полосками панаре. Лицо старое, морщинистое, руки, как корни дерева, узластые, в шишках. Мокшанке, наверное, сто лет. Меня поразило ее лицо с задумчивыми, видавшими многое глазами. Словно эта древняя мокшанка из сумерек глянула на меня, как из глубины далеких веков» [7, 403].
Завершается экскурс в поэтический мир автора эпистолярным циклом. Подобный композиционный прием наиболее ярко подчеркивает сокровенность авторского диалога с читателем. В письмах к родителям, друзьям, коллегам, жене и сыну мы видим прежде всего личностные качества поэта. Особенно-
сти эпистолярного жанра позволяют читателю увидеть заботливого сына, болеющего за свою работу человека, а самое главное - любящего отца и мужа.
Как мы смогли убедиться, отличительными чертами «Поздних откровений» В. Га-даева становятся жанровая поливалентность, сложная композиция, масштабность мирови-дения, что позволяет рассматривать данное издание как «итоговую» книгу. Строго систематизированный художественный материал, метафорический заголовочный комплекс приобретают во внутреннем пространстве сборника новые смысловые акценты, становятся поэтической биографией автора. Довершает жанровую целостность книги ее обложка, с которой смотрит на читателя пытливым взглядом народный поэт Мордовии. В этом взгляде отражается и человеческая мудрость, и опыт, и желание быть услышанным. Читатель, идущий за взглядом поэта, безусловно, сможет прочесть его историю жизни.
Таким образом, проведенный анализ современной русскоязычной поэзии Мордовии, представленной наиболее яркими, на наш взгляд, сборниками стихов, вышедшими за последнее время, свидетельствует о наличии серьезного потенциала и перспектив новых, нестандартных модификаций в традиционном поле современной ли-ро-эпики Мордовии. Центральное место в ней по праву заняла книга стихов как наиболее репрезентативная жанровая форма, которая позволила представить мировиде-ние поэта как целостную художественно-эстетическую систему.
Литература
1. Громыхин, А. Избранные произведения: в 3-х т. [Текст] / А. Громыхин. - Саранск : МРО ОООП «Литературный фонд России», 2012-2014. - Т. 1. - 508 с. ; Т. 2. - 508 с. ; Т. 3. - 512 с.
2. Почтальонов, А. Давайте будем жить: альманах стихов и песен [Текст] / А. Почтальонов. - Саранск : Рузаевский печатник, 2014. - 128 с.
3. Гордеева, Л. Светлая дорога : стихи [Текст] / Л. Гордеева. - Саранск : МРО ОООП «Литературный фонд России», 2014. - 72 с.
4. Трушкина, Н. Счастье дадено каждому : стихи [Текст] / Н. Трушкина. - Саранск : Рузаевский печатник, 2015. - 92 с.
5. Трушкина, Н. Душевный разговор : стихи [Текст] / Н. Трушкина. - Саранск : Рузаевский печатник, 2015. - 112 с.
6. Еремкин, В. [Рецензия] / В. Еремкин // Рец. уа кн. Трушкина Н. Душевный разговор : стихи. -Саранск : Рузаевский печатник, 2015. - С. 5-8.
7. Гадаев, В. Поздние откровения : стихотворения, поэмы, переводы, проза [Текст] / В. Гадаев. -Саранск : Мордов. кн. изд-во, 2015. - 616 с.
References
1. Gromyhin A. Izbrannye proizvedenija: v 3 t. [Selected works: in 3 volumes]. Saransk: MRO OOOP «Literaturnyj fond Rossii» Publ., 2012-2014. Vol. 1. 508 p.; Vol. 2. 508 p.; Vol. 3. 512 p.
2. Pochtalyonov A. Davajte budem zhit': al'manah stihov ipesen [Let's live: the anthology of poems and songs]. Saransk: Ruzaevskij pechatnik Publ., 2014. 128 p.
3. Gordeeva L. Svetlaja doroga: stihi [The light way: poems]. Saransk: Literaturnyj fond Rossii Publ.,
2014. 72 p.
4. Trushkina N. Schast'e dadeno kazhdomu: stihi [Happiness is given to everyone: poems]. Saransk: Ruzaevskij pechatnik Publ., 2015. 92 p.
5. Trushkina N. Dushevnyj razgovor: stihi [Soulful talk: poems]. Saransk: Ruzaevskij pechatnik Publ.,
2015. 112 p.
6. Eremkin V. Recenzija [Book review]. Trushkina N. Dushevnyj razgovor: stihi [Trushkina N. Soulful talk: poems]. Saransk: Ruzaevskij pechatnik Publ., 2015. pp. 5-8.
7. Gadaev V. Pozdnie otkrovenija: stihotvorenija, pojemy, perevody, proza [Belated revelations: verses, poems, translations, prose]. Saransk: Mordov. kn. izd-vo Publ., 2015. 616 p.
