CC BY
31
УДК 811.161.1'373.21 ; 811.161.1'282
Цветкова Елена Вячеславовна
кандидат филологических наук Костромской государственный университет
elv15@list.ru
КНИГА «МЕТКОЕ КОСТРОМСКОЕ СЛОВО» Н.С. ГАНЦОВСКОЙ КАК ИСТОЧНИК СВЕДЕНИЙ О КОСТРОМСКОЙ ТОПОНИМИИ
Статья посвящена книге «Меткое костромское слово» Н.С. Ганцовской как источнику сведений о костромской топонимии. Топонимы, выявленные в текстах, которые составляют данную научно-популярную хрестоматию (так определила жанр книги Е.Л. Березович в своей рецензии на неё), являющуюся настоящей энциклопедией народной жизни, рассматриваются с учётом их типологии в соответствии с обозначаемыми ими объектами, а также связанной с ними различной информацией. Обращается внимание на топонимы как наименования, представляющие ближнее (своё) и дальнее пространство, содержащие сведения о ландшафте костромского края, его истории и культуре, особенностях языка его жителей. Даётся характеристика микротопонимам, образованным на основе географических, в том числе и местных, терминов, отличающихся широким распространением и разнообразием значений в говорах Костромской области. Определяется связь особой микротопонимической семантики с семантикой апеллятивов, послуживших основой для микротопонимизации. Выявляются основные типы номинации в топонимии, представленной в мини-рассказах диалектоносителей. Обращается внимание на то, что топонимы как часть лексико-семантической системы говоров, которые являются настоящей «живой стариной», хранящей в себе древние, коренные черты русского национального языка, как бы консервируют в себе разнообразную информацию. На основе иллюстраций из живой народной речи, как содержащихся в текстах хрестоматии, так и в используемых для сравнения материалах топонимических экспедиций, даётся представление об особенностях функционирования топонимов в костромских говорах.
Ключевые слова: топонимы, микротопонимы, костромская топонимия, книга «Меткое костромское слово», диалектный текст.
Книга Н.С. Ганцовской «Меткое костромское слово», состоящая из текстов, которые представляют собой меткие народные изречения, небольшие рассказы на разные темы, предания, небылицы и т. д., является своеобразной энциклопедией народной жизни. Читая её, можно узнать многое о костромском крае, его истории и культуре, языке его жителей. В книге представлена лишь небольшая часть ценных, во многом уникальных материалов, которые были собраны во время полевых диалектологических экспедиций и являются результатом совместного труда студентов и преподавателей Костромского государственного университета (ранее педагогического института) имени Н. А. Некрасова.
Знакомство с этой научно-популярной хрестоматией, как определила жанр книги Е.Л. Березович [2, с. 168], позволяет составить представление о костромских говорах, познакомиться с особенностями речи (на разных уровнях: фонетическом, морфологическом, синтаксическом, лексическом) жителей всех 24 районов Костромской области. В общее содержание книги удачно вписываются выдержки из работ исследовавших костромские говоры Н.Н. Виноградова, члена Московской диалектологической комиссии и Костромского научного общества, этнографа, фольклориста и бытописателя, и А.В. Громова, учителя, краеведа-диалектолога, лексикографа; произведений самобытного художника, поэта, прозаика, драматурга-режиссёра, знатока фольклора, педагога Е.В. Честнякова; очерков кологривского краеведа и этнографа А.В. Хро-бостова; песен Солигаличского уезда, собранных земским доктором Д.Н. Жбанковым, практиковав-
шим в с. Корцово Солигаличского уезда; стихотворения костромской поэтессы О. Коловой.
Имеющая как научное, так и образовательное и воспитательное значение, эта книга представляет интерес для самого широкого круга читателей, являясь источником разнообразных сведений. В данной статье мы обращаем внимание на содержащиеся в этих, как пишет Н.С. Ганцовская, «мини-произведениях», «образцах малых фольклорных жанров с подлинной (не стилизованной и искусственно не воспроизведённой) народной речью» [2, с. 6] сведения о костромской топонимии. В основном это являющиеся собственно топонимами наименования населённых пунктов, в том числе и исчезнувших, костромского края. Это и поселения, в которых были сделаны записи народной речи: Плоская, Петрецово, Вохма (Во-хомск.; здесь и далее в сокращении даются названия районов Костромской области); Морозово, Никола, Дубовиха (Межевск.); Низкусь, Льгово, Котлово (Кадыйск.); Макаровская, Шестиглазово, Забегаево (Октябрьск.); Якуниха, Полоски, Юря-тино (Островск.); Половинница, Фурово, Желтен-ки (Павинск.); Бебнёво, Хмелёвка (Поназыревск.); Боровской, Притыкино, Морошково (Пыщугск.); Хохлово, Ошурки, Калинки (Судиславск.) и мн. др. Это и поселения, о которых рассказывают жители. Чаще это ближнее (своё) и несколько отдалённое (близкое к своему) пространство. Данные названия представляют места, в которых когда-то жили и (или) живут в настоящее время диалектоноси-тели и их родные и знакомые: Радился на хутаре Гарбатки. Умер атец, у матери нас пятяра асталась. В школе в Ельгине учился. Кончил-та два класса,
© Цветкова Е.В., 2018
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
189
да и то ни да канца - в пастухах жыл (Конышево-Ликурга Буйск.) [2, с. 11]. А ишшо млатша дочка есь у миня здесь. На Низкуси живёт, скотницой ро-ботаёт (Низкусь Кадыйск.) [2, с. 136]. Муш-от мой с Оникова быу урождён (Дьяконово Нейск.) [2, с. 140]. Мать Евлампия Александровна из деревни Дербино, отец - Пётр Леонтьевич. Жили в Захарове (Захарово, Песочня Костромск.) [2, с. 21]. Что в деревне Кикирихе прилитило в повалихе, то зовут не чёлн с рулём, а летучим кораблём (из произведения Е.В. Честнякова) [2, с. 102].
Ойконимам (названиям поселений), и особенно в связи с их основной (локальной) функцией, отводится немаловажное место в воспоминаниях старожилов. Сообщают они о местоположении поселений, о произошедших с ними изменениях: Три деремни в семисятых нарушили: Долматово, Москвино (большая деревня, 2 порядка, домов 25, училася я там в Москвине), Красавино. Нико-во нету. Кто в Корякове, кто в Зарубине. Кто нам дом дас? Сами строили. Александромна умерла, в Любомникове отпевали. Скородумки есь, дальше за Тереньковом, километра 4, здеся, прямо за горбом пройдёте. Захарово за Василёвом, деревенька маленька. Ешшо монастыр там был (Песочня Костромск.) [2, с. 22-23]. На этом месте, где таперича наша деревня, была деревня Чернобыльниково (из произведения Е.В. Честнякова) [2, с. 104].
Связаны ойконимы с трудовой деятельностью рассказчиков, их обыденной жизнью с хлопотами по хозяйству, домашними заботами, жизненными трудностями и проблемами: До Краснова дошла. Поступила там баржы грузить. А черес гот стала увелиром. Золотила и серебрила кольца. Стала в увелирной мастерской камешки делать (Замяти-но Сусанинск.) [2, с. 17]. У нас увелирный промысел: Красноё, Подольско (Подольское Крас-носельск.) [2, с. 44]. В Даниловском, Остафеве, к Красному ближе, всё больше паяли (Подольское Красносельск.) [2, с. 44]. Зиму на дорогах: добывали гравий, пёсок. Ето было в начале сорок первово. Вёсной вербовка: от Краснова до Пантусова копали (Ивановское Красносельск.) [2, с. 46]. Я работала на сплаве. Гоняли туды, в Малую Ужугу (Ха-пово Кологривск.) [2, с. 115]. В деревне Папино и его окресностях, так же, как в ряде макарьевских и мантуровских деревень, существовал шерстобитный отхожий промысел. Местные мужики из шерсти заказчиков «валяли» валенки, а прежде и шляпы, т. е. «жгонили» [2, с. 141]. Толькё одна робота. Торф сушили на Космынине, в бараках пять дён жили. А домой босиком, стужа - не стужа (Песоч-ня Костромск.) [2, с. 23]. Да вайны хадили мы в Галич пяшком, дарок харошых не была. Вот мы и хадили прасёлачным дарогам чирис диремни, леса, паля. <...> На базари-та в Галиче таргавали калхозники, прадавали рассаду, малако, картошку (Муравьище Галичск.) [2, с. 78-79]. В Чухламу,
бывала, раньше пешы и фсяка хадили (Ножкино Чухломск.) [2, с. 92]. В Кузмишшах летось гот не бывала. И в магазин не ходила. Туды всево привозят. Знамо, дорого (Прудищи Костр.) [2, с. 26]. И вот как-то идёт уполномоценной ис Костромы, посылали ево. Я еду на возу, ношкам помахиваю, лапти на ногах-то (Хмелёвка Поназыревск.) [2, с. 70].
Вспоминают люди о названиях поселений во время рассказов о важных в их жизни событиях, о значимых для них объектах: Винчалися в старо-обряцкой церкви в Сусанине. Венчаные-то ишшо эки клопы были. Он сирота, и я сирота (Макарино Сусанинск.) [2, с. 17-18]. Они издили на помоуку в Хапово из Денюгина (Хапово Кологривск.) [2, с. 97]. Настоятельницами в монастыре, в Захарове, были Олимпиада и Рахиль. Монахини для населения выполняли заказы по вышивке, стегали одеяла. Лес был монастырский, но ходить туда по грибы и ягоды не запрещали. В Песошне были три церкви, одна часовня и монастырь. Престольные праздники: в Захарове - Николин день, в Песошне - Смоленская, Явленная икона. В Смоленскую был крестный ход из Костромы (Захарово, Песочня Костромск.) [2, с. 21-22]. Вот, помню, перет войной-то, перет проклятой, у нас церкоф закрыли в селе нашем Никицьком, в Кужбале закрыли. Поцитаай, поблизости никакой и церквушки-то (Погорелки Нейск.) [2, с. 141]. В Галиче чуть, если там, в Галиче, бываиш. Вот наша цэркаф Пакрофская была, тут и винчали, тут и атпивали (Ножкино Чухломск.) [2, с. 92]. Один раз идёт старичок, дрожыт весь, слабый такой старик, зашол в Шунгу. А я во-курат калитку запирала. А он: «Ой, слушай-ка, хоть бы чево-нибудь похлебать» <.> Вот он молилса -молилса, потом говорит: «Вот спасибо! Вот я шол от самой Костромы, и никто куска не подал, а ты меня ешшо и с супом накормила». «Ах, так, - говорю, если пойдёш ешшо, так я увижу, ну, деток буду укладывать, а окна-то большые». «Нет, уж я пойду на своё место, у меня родина в Пятилетке, туда» (Шунга Костромск.) [2, с. 41-42]. Из стихотворения О. Коловой, представляющей говор д. Матвее-во Парфеньевского района:
Всё бабы. Бабы да быки! И в Галич на быках ежжали. Лошадка, как и мужики -На фронте. Ох, хватило лиха И им, и нам. Вялик наш Бох! [2, с. 84].
Читая содержащиеся в книге «Меткое костромское слово» мини-рассказы, образцы народной мудрости, мы знакомимся с народными традициями, узнаём об отношении жителей соседних поселений друг к другу, их умении давать характеристику себе и окружающему миру людей и природы, что в определённой степени представляет связанную с этим топонимию: Вот однажды два парнека пошли по беседкам. Одново Максимкой, другова Мишкой звали. Пошли они в Тысечино. Идут. А тамоди дефцёнок много было (Знаменка Мантуровск.) [2,
с. 130]. Ни один человек, не только в Шаблове, но и в Хапове, Овсянникове... - от старика до самой незаметной бабёнки не обходился без уличного прозвища (Шаблово, материалы А.В. Хробо-стова) [2, с. 119]. В Чухламу за капустой издили. Ну, уш в Чухламе сафсем другое наречье. Там был культурный нарот. <.> Каюры пели и танцавали, как у нас. Никола-Ширь - шихвосты. Вроде как и мы гаварили (Ильинское Парфеньевск.) [2, с. 86]. Смоленская в Песошне празник был. И Заговенье. Уж народу-то было. <. > Летом подокошки придут парни с гармошкам, тогда не было пьяниц. Ве-чора - отдельно, вечора просто гуляли. Из чужих деревень приходили, из Теренькова (Песочня Ко-стромск.) [2, с. 22]. Из свадебного обряда, записанного Н.Н. Виноградовым в Шунге: Подъезжали вы ко селению, Ко деревне, ко Семилову, Ко высокому терему, К Алексею ко Тихонычу . [2, с. 37].
Какой бы ни была трудной жизнь народная в разные времена (а именно об этом основная часть рассказанного диалектоносителями), в ней было место для радости. В рассказах ощущается любовь к родной земле, лучше которой ничего на свете нет: Хош корочки глодать, да по Самети гу-леть. У нас в Самети приволье большоё (из исследования Н.Н. Виноградова) [2, с. 29].
Находим сведения об ойконимии в названиях людей по месту их жительства: Бывало, слам-носьки больно хорошо делали, топеря и мы на-училиса (Хохлово Судиславск.) [2, с. 13]. Откуда эти инструменты взялись, оттуда и пошло это название. Но только красносёлы и называли по-красносельски, а люди в научных учреждениях их называли своими именами (Красное Крас-носельск.) [2, с. 45]. Ильинские были согласны на краснава папа, а матвеефские ни сагласились (Ильинское Парфеньевск.) [2, с. 86]. Садись к нам кашу исть, сварилась дородна. матвиевская яш-ная крупа, оттоль принесли (из произведений Е.В. Честнякова) [2, с. 99]. Присловия, записанные в Пыщугском районе, в которых даётся меткая характеристика и жителей, и окружающего их географического пространства:
Непромытые рубахи - заболотские.
За свиньями да с колами - то притыкинские.
Огороды не горожены - то гарцовские,
Негде полоскать да колотить - то кружковские,
Что богаты да бородаты - то семцовские и середнев-ские.
Что подраться, потягаться - то сергеевские.
Без колодцев, без воды - то горковские.
Не полосканы штаны - то песчанские.
Сами, сами комиссары - погорелковские [2, с. 67].
Часто в рассказах звучат названия населённых пунктов, напоминающие о прежнем административном делении. С ними до сих пор тесно связаны жители ряда поселений костромского края. Они продолжают оставаться элементами одной
топонимической системы, создаваемой годами, едиными народными традициями: В Левашово в церкоф ездили, вёрс двенаццать. В Малые Соли, Некрасовское тоже ездили молицца: хороша церкоф и служба хороша. В Ярослаф с картошкой ездили. В Костроме плохо брали картошку - Кострома была бедная (Песочня Костромск.) [2, с. 23]. Рожденьё моё из Левашова, я оттоль, от Левашова. Там у нас ярмонка была. В Куликове монастырь-от был. Мы монахам шышули дадим, а они нам што хош (Татьянино Нерехтск.) [2, с. 51]. Вот мы поехали с Санёй-то быка колхознова продавать, в Кимешню, тюрьма-то там <.> И от реки-то бе-жамшы упарилас, да ешшо вот по этой-то руке, как ис Кимешни-то едёш (Юрятино Нерехтск.) [2, с. 53-54].
Дальнее пространство представлено небольшим количеством топонимов. Это в основном названия крупных городов, в которых жили (и/или живут) родственники: Братовья мои ис Питеру присылали песельник (Татьянино Нерехтск.) [2, с. 50]. А у меня маменька жыла в Ленинграде, а я с коканькой жыла (Ножкино Чухломск.) [2, с. 95]. Из стихотворения О. Коловой: Пей, ду-у-ронька. Я стала Совсем стара, - не вижу ничево. Намеднись Галька в Питер написала Сынку мому подробное письмо [2, с. 83].
Многие оказывались в Москве или чаще Петербурге во время отходничества: Мушшыны-то ходили на заработки. Кто серпы зубил, кто шапки шыл, кто по дереву. Деушки ездили в Москву, там робота-ли. И ребята тожо (Константиново Сусанинск.) [2, с. 16]. В астальном были атходники, это те, каторые в горат уижжали на пабочьныи зарабатки. Раньшэ их звали питершшыки (Мелитино Солигаличск.) [2, с. 90-91]. Города привлекали более благоустроенной жизнью: Потом она жила в Москве. Готовила вышшему начальсву. После войны пришла домой и вышла замуж за хорошова целовека. Ефим ей сцясцьё дав (из воспоминаний о Е.В. Честня-кове) [2, с. 113]. Раньше-то каково было: фсё лето рук не покладаешь. Роботаешь. И не жаловалися. А сичас-то што? Фсе по Москвам разбежалися, роботать неохота (Евдокимово Парфеньевск.) [2, с. 85]. Особой гордостью переполнены воспоминания о поездках в столицу в качестве награды за доблестный труд на благо Родины: Я негде плохо не роботала. В Москве два раза была. В Москве на выставке золотым буквам: герой сочическово труда, три тышшы восемсот литров на фуражну надоила (Шунга Костромск.) [2, с. 40]. Дальнее пространство представлено и названиями, звучащими в рассказах о войне: Отец осемь лет на фронте был. Ранили под Карпатам в 1915 году. Опустили на по-прафку. Побыл месяц и уехал. Он мне говорил: «Дочка, бога нет. Есь люди хорошы, а есь - плохи» (Константиновское Сусанинск.) [2, с. 16]. Звучат названия городов и в фольклорных произведениях.
Вестник КГУ ^ № 4. 2018
191
Например, в песне, записанной Д.Н. Жбанковым в Солигаличском уезде в 90-х годах XIX в.:
Провожала я друга милаго До городу Данилова, На заставушке Московской С дружками разставалася, Горькими слезами заливалася. <.. > Кабы эта-то девушка За молодцем жила. Я бы золотцом украсил, Жемчугом унизал, Я бы летнею порою В Петербург город свозил; Я бы зимнею порою На санях прокатил, На Казанских санях На ямских лошадях [2, с. 88 - 89].
Собственно топонимы представлены также, кроме данных выше экклезионимов (наименований религиозного характера - соборов, монастырей и т. д.), и гидронимией. Звучит, например, тема Волги:
- Ворон, ворон, што ты делаёш?
- Ямку рою.
- На што ямка?
- Камешки клась.
- На што камешки?
- В твоих деток буркать!
Камешкоу-ту у нас нет, с Волги носим (Из исследования Н. Н. Виноградова) [2, с. 30].
Особый интерес представляют содержащиеся в текстах микротопонимы, которые отражают особенности костромских говоров. Это наименования небольших объектов, имеющих отношение к поселениям, например, Такарёская мельница (микротопоним оттопонимического происхождения, образован суффиксальным способом - при помощи суффикса принадлежности -ск-; номинация по связи с другим объектом: д. Токарево ^ Токаревская мельница или, по имеющимся у нас материалам, Токаревка): Всяво в природе стала очень мала. Вся-во меньше. Сухаря (рыба) уже три года ня вижу. А рыбы-та была! Жыли у Такарёскай мельницы. За полчаса - салдацкий катялок. Смарчков видима-невидима! А брусёны! А курапатак! [2, с. 12].
Ближайший город в костромских говорах принято называть просто городом. В данном случае апеллятив город в пределах небольшого пространства выступает в роли имени собственного, становясь микротопонимом Город: За хлебом в горот кажную неделю пешком. Несёш всё на себе (Ма-карино Сусанинск.) [2, с. 18]. В городе дамно не бывала. Пошто? (Прудищи Костромск.) [2, с. 26]. Ой, милые! Видь и не знала, што сваты-то придут. Была в городу. А ковды приплелась домой-ту (видь што, ф ту-ту времё не было машын-от), хотела было тесто замисить, ан тут в ворота стукают. Глежу: шунецкие, друг прислал (Саметь Костромск.) [2, с. 41]. Или из записей Н.Н. Виноградова:
- Дей-то ты, свахонькя, была?
- В городу, сердешная, в городу, - с молоком ходила [2, с. 29].
Большая часть имеющихся в текстах микротопонимов образована на основе географической терминологии путём прямого перехода апелляти-ва в микротопоним, например, Горушка, Угоры, Горб, Шохры, Пригорода, Колодчик, Ключик, Озеро, а также предложно-падежных конструкций, имеющих связь с именами нарицательными более близкую, чем с именами собственными, например, За горбом, У монастыря, За рекой: Скородумки есь, дальше за Тереньковом, километра 4, здеся, прямо за горбом пройдёте (Песочня Костромск.) [2, с. 23]. Берут святу воду, вот тута, у монастыря (Песочня Костромск.) [2, с. 24]. На покос-от раньше за реку (за Ветлугу) нали ходили (Ивановское Шарьинск.) [2, с. 72]. И за обабками охота было сбегать. Дак когда и в дожж возьмёшь набирку и живо сбегаёшь в угоры. Маслят, циликов, вол-мениц принесу. Цево сушить, цево солить (Шарьинск.) [2, с. 74]. Вот адин раз падашли к озяру, а там буря да ишшо дошш хлешшот. Озяро нада была на лотке пириплывать (Муравьище Га-личск.) [2, с. 9]. А в войну-то чижело было. Бабы на шохрах на торфу роботали (Евдокимово Пар-феньевск.) [2, с. 85]. К препадобному Аврааму на Ходовое воскресение такой был харошый кресный хот вакрук цэркви. Там и калоччик и сийчас есь (Ножкино Чухломск.) [2, с. 92]. И зимой и летом ходив умывацця на клюцик, а теперь туда ходят старухи молицця (Денюгино Кологривск.; из воспоминаний о Е.В. Честнякове) [2, с. 113]. Дядька-то и повёл ево ф пригороду. Ф пригороде-то дом стоял (Знаменка Мантуровск.) [2, с. 130]. И зимой-то слышу, знацит, быть, крицят ребятёнки на горушке (Погорелки Нейск.) [2, с. 141].
Костромские микротопонимы со словом горушка являются наименованиями возвышенных или находящихся на возвышенностях объектов (лесов, мест в лесах, поселений и т. д.) (см. об этом, например, [4, с. 160]). Ср.: Заячья горушка (Возвышенное место, где любили быть зайцы, около деревни Высоково. - с. Георгий Чухломск.); лес Горушка (Вчера мы на Горушку за грибами бегали. - д. Марково Костромск.); место в лесу Горушка (За грибам через Горушку ходили. - д. Калинки Судиславск.) и т. д. Географический термин угор, также обозначающий возвышенность (нар.-разг. в значении 'возвышенность, холм' [1, с. 1371]; см. также [4, с. 161]), характеризуется высокой активностью в образовании костромских микротопонимов - наименований различных возвышений (часто холмов), поселений, обрывов, неровных мест, мест с чередованием возвышений и понижений, круто поднимающихся участков дороги и т. п. Ср.: бывшая деревня Угоры (Угоры стоят на возвышенности - на угорье. - д. Власиха Октябрьск.), Селезнёвские угоры (Под деревней Селезнёво неровная поверхность: возвышения и спуски. -д. Березняки Макарьевск.), холм Власовский угор
(Любят ребятишки кататься на лыжах со Власов-ского угора. - д. Власиха Поназыревск.), обрыв Вахреневский угор (На верху обрыва когда-то была деревня. - г. Нея); участок дороги Затяжной угор (Это у соседней деревни Черновлянки, назван из-за крутизны подъёма. - п. Северный Пыщугск.) и мн. др. К наименованиям возвышенностей, созданным в результате метафоризации, относятся микротопонимы, содержащие слово горб. Ср.: Горб (Покос это. Раньше был холм, а сейчас ровное место. Косили на Горбу. - д. Петрилово Костромск.), Хохловский горб (Хохловский горб - небольшая гора. - д. Малая Поповица Мантуровск.), Яичный горб (Яичный горб место в лесу есть, где растут грузди. - д. Меледино Парфеньевск.) и т. д.
Слово шохор (шохра, шогра, согра) в костромских говорах известно в нескольких значениях. Чаще оно имеет отношение к болоту (в том числе и в приведённом выше примере из текста хрестоматии), например, лес по болоту (о чём есть сведения с пометой кстр. в словаре В.И. Даля [3, с. 642], заболоченному месту, заливному лугу и др., что подтверждается и микротопонимией: поле Шохор (Шохор - высокое, небольшое поль-ко по дороге в деревню Николаевское. - д. Екате-ринкино Кадыйск.), болото Шохра (За клюквой пойдём в Шохру. - д. Мартыново Макарьевск.), низкое, болотистое место Шохра, заливной луг Шохра (Шарьинск.) и т. д.
Пригородой в костромском крае называют огороженные места (чаще пастбища). Ср. в микротопонимии: Пригорода (Отгороженное от полей место, загон для скота. - д. Неверово Антроповск.), лес Большая пригорода (Назван так, потому что раньше в этом месте были крестьянские огороды, теперь же всё заросло лесом. - Павинск.), берёзовый лес Лавровская пригорода (Примыкает к деревне Лаврово. По Лавровской пригороде столько белых растёт! - с. Вожерово. Нейск.), урочище Пригорода (Сусаниск.), лес за д. Рогово Пригорода (Мантуровск.), поле в лесу Оганина пригорода (Антроповск.) и т. д.
Колодчиком и ключиком, в том числе и в качестве микротопонимов, часто называют источники, как «обычные», так и «со святой водой». Ср.: Мы на Колодчик ездили. Умылися, чтобы не болеть. И с собой воды-то взяли. - п. Кадый; Ключик -источник с лечебной водой: помогает при заболевании глаз. На Ключик у нас умываться ходят. -с. Контеево Буйск. Не случайно многие из них
сопровождаются соответствующими определениями (чаще святой): В Святом колодчике святили попы воду в Вербное Воскресенье. Считается, что вода целебная. - д. Тимошино Макарьевск.; Святой ключик - ключик в лесу, рядом раньше была часовня, и воду в нём освящали. Говорят, вода в ключике обладает исцеляющими свойствами. - д. Горбачёво Солигаличск. и др.
Топонимы как часть лексико-семантической системы говоров, этой настоящей «живой старины», являются, как бы консервируя в себе ценную информацию, хранителями многих, в том числе исчезающих, явлений. На основе иллюстраций из живой народной речи, содержащихся в хрестоматийных текстах, можно получить более полное представление об уровне информативности топонимов, их типологии, лексико-семантической и структурно-словообразовательной характеристике, ареальных связях, об особенностях функционирования их в говорах.
Библиографический список
1. Большой толковый словарь русского литературного языка / сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. -СПб.: Норинт, 2000. - 1536 с.
2. Ганцовская Н.С. Меткое костромское слово. - М.: Книжный Клуб Книговек, 2015. - 176 с.
3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. Т. 4. - СПб.: Диамант: Золотой век, 1999. - 688 с.
4. Цветкова Е.В. Географическая терминология в костромской микротопонимии (обозначение положительного рельефа) // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. - 2015. - № 4. - С. 158-161.
References
1. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo literaturnogo yazyka / sost. i gl. red. S.A. Kuznecov. - SPb.: Norint, 2000. - 1536 s.
2. Gancovskaya N.S. Metkoe kostromskoe slovo. -M.: Knizhnyj Klub Knigovek, 2015. - 176 s.
3. Dal' V.I. Tolkovyj slovar' zhivogo velikorusskogo yazyka: v 4 t. T. 4. - SPb.: Diamant: Zolotoj vek, 1999. - 688 s.
4. Cvetkova E.V. Geograficheskaya terminologiya v kostromskoj mikrotoponimii (oboznachenie polozhitel'nogo rel'efa) // Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.A. Nekrasova. -2015. - № 4. - S. 158-161.
Вестник КГУ № 4. 2018
193
