CC BY
147
Клинико-психологические особенности мигрени (обзор литературы)
Садоха К.А., Кистень О.В., Евстигнеев В.В.
Белорусская медицинская академия последипломного образования, Минск, Беларусь
Sadokha K.A., Kistsen V.V., Evstigneev V.V.
Belarusian Medical Academy of Post-Graduate Education, Minsk, Belarus
Clinical-psychological features of migraine (a review of the literature)
Резюме. Приведены современные данные о распространенности, клинических проявлениях и диагностике мигрени. В настоящее время диагностика цефалгии в большинстве развитых стран мира осуществляется по единым стандартам, основным среди которых является Международная классификация головной боли. В работе уделяется много внимания проблеме коморбидности и клинико-психологи-ческим особенностям мигрени. В статье представлены данные многочисленных исследований, которые показали ассоциацию мигрени с эмоционально-личностными расстройствами, депрессией, тревогой и паническими атаками.
Ключевые слова.: Международная классификация головной боли, атаки, мигрень без ауры, мигрень с аурой, распространенность мигрени, пациенты, головная боль, цефалгия, диагностика, проблема коморбидности, психические расстройства, депрессия и тревога.
Медицинские новости. — 2017. — №11. — С. 8-11. Summary. Provides modem data on the prevalence, concerning clinical manifestations and diagnostic of the migraine. Currently diagnosis of cephalgia in most developed countries of the world, is carried out according to the same standards, among which is the International classification of headache. In the work much attention is paid to the problem of comorbidity and clinical-psychological characteristics of migraine. In the article presents the data of numerous studies, which showed an association of migraine with emotionally-personality disorders, depression, anxiety and panick attacks. Keywords: the International classification of headache, attacks, migraine without aura, migraine with aura, the prevalence of migraine, patients, headache, cephalalgia, diagnostic, the problem of comorbidity, mental disorders, depression and anxiety. Meditsinskie novosti. - 2017. - N11. - P. 8-11.
Мигрень является одним из наиболее распространенных и социально значимых заболеваний, особое внимание которому в последнее время уделяют не только неврологи, но и терапевты, кардиологи, семейные врачи, психиатры,другие специалисты. Сегодня диагностика и лечение мигрени осуществляются по единым стандартам, основным среди которых является Международная классификация головной боли (МКГБ). Это эпизодическая форма головной боли (ГБ), которая проявляется интенсивными односторонними приступообразными ГБ и различным сочетанием неврологических, желудочно-кишечных и вегетативных симптомов. Чаще пульсирующие ГБ начинаются в глазнично-лобно-височной области. Боль может распространяться на половину головы, обычно сопровождается тошнотой или рвотой, свето- и звукобоязнью, сонливостью и вялостью после завершения приступа [1, 5, 11, 14, 17, 19, 33].
Мигрень не относится к фатальным заболеваниям, однако она в значительной степени нарушает качество жизни пациентов, приводит к серьезным прямым и косвенным экономическим потерям, что определяет ее особое фармако-экономическое и медико-социальное значение. Прямые и непрямые затраты, связанные с мигренью, сопоставимы с затратами, обусловленными сердечно-сосудистыми заболеваниями [16, 40].
Высокая заболеваемость, максимальная представленность мигрени прослеживается у лиц молодого и среднего, то есть трудоспособного возраста. Социально-экономические последствия, связанные со снижением качества жизни пациентов, трудности диагностики и терапии определяют огромный интерес к проблеме мигрени [4, 7, 34, 41].
В 2009-2011 годах проводилось по-пуляционное исследование в 35 городах и 9 сельских районах России. Было установлено, что распространенность мигрени в течение года составляет 20,8%. Это существенно превышает показатели большинства стран мира [18, 23]. По данным Глобального обзора, мигрень занимает шестое место среди специфических причин нетрудоспособности, первое - среди неврологических заболеваний по итогам 2015 года. Показано, что мигренью страдает около одного миллиарда жителей планеты [32]. В настоящее время продолжается активное изучение этого заболевания, накапливаются данные о роли генетических факторов в хронизации мигрени, в развитии коморбидных нарушений и зависимости от приема обезболивающих средств. Считается, что мигрень является генетически обусловленным нейрососудистым заболеванием [1, 10, 19]. В последнее время во всем мире уделяется огромное внимание изучению
социально значимой медицинской проблемы - коморбидности мигрени. Тот факт, что мигрень, являясь отдельной нозологической формой, сочетается с другими заболеваниями, в значительной степени нарушающими социальную адаптацию, качество жизни в целом, объясняет растущий интерес к проблеме коморбидно-сти [13, 29]. Известна взаимосвязь мигрени с вегетативной дисфункцией, артериальной гипотензией, эпилепсией, тревогой, депрессией, астенией, нарушениями сна, инфарктом мозга, желчно-каменной болезнью, кранио-вертебральной аномалией, головной болью напряжения, дисфункцией перикра-ниальных мышц [4-6, 13, 16, 29, 38]. Многочисленные клинические и популяционные исследования выявили взаимосвязь мигрени с целым рядом психических расстройств. Понимание природы этих взаимоотношений крайне важно не только для оптимизации диагностики и лечения, но также может служить базой в изучении этиологии и патогенеза каждого из этих заболеваний [21].
Показана немаловажная роль психических нарушений, прежде всего депрессии, в формировании низкого качества жизни у пациентов с мигренью [16]. Выдвинута гипотеза о том, что серотонинергические механизмы, которые лежат в основе нарушений сна и депрессии, могут провоцировать возникновение мигрени сна [3, 6, 9, 15, 16]. Особенно перспективными с точки зре-
ния понимания патофизиологии мигрени и разработки новых подходов к ее лечению представляются предложенные А.М. Вей-ном направления, связанные с изучением особенностей течения данного заболевания у пациентов разного пола, а также клинической картины сопутствующих нарушений, возникающих при различных функциональных состояниях мозга.
А.М. Вейн предложил теорию «па-роксизмального мозга» при мигрени и эпилепсии, обратил внимание на некоторые отличия в течении мигрени у женщин и мужчин, отметил клинические особенности право- и левосторонних приступов, мигрени бодрствования и мигрени, возникающей во время ночного сна [5, 6, 15, 16]. Коморбидность мигрени и депрессии подробно описана как в отдельных клинических, так и в по-пуляционных исследованиях.
В целом ряде популяционных исследований обнаружена более высокая представленность расстройств депрессивного спектра (в 2,2-4 раза) у пациентов с мигренью по сравнению с распространенностью их в популяции. Проведено также исследование 457 лиц в возрасте 27-28 лет с целью выявления у них психиатрических заболеваний и мигрени. Оказалось, что мигрень встречалась в 2,2 раза чаще у лиц с большой депрессией. Это было первое исследованиие, которое в случайной выборке показало ассоциацию между большой депрессией и мигренью [36]. В дальнейшем эти взаимоотношения были подтверждены. У лиц с мигренью и другими головными болями (цефалги-ями) в возрасте 25-55 лет обнаружено, что распространенность большой депрессии при мигрени превышает ее распространенность в популяции в 3,5 раза, и эта ассоциация еще выше у пациентов с мигренью с аурой (в 4,9 раза) [27].
Показано, что любая хроническая боль довольно часто сочетается с депрессией. Установлено, что депрессия, как правило, рано или поздно приводит к возникновению хронического болевого синдрома той или иной локализации. У лиц с хронической мигренью показано, что эмоциональные нарушения, прежде всего депрессия, относятся к основным «хронизирующим» факторам, определяющим трансформацию эпизодической ГБ в хроническую [2, 6]. Клинически негативное влияние депрессии на ми-
гренозную цефалгию может проявляться существенным утяжелением клинической картины - увеличением продолжительности приступов и интенсивности болевой фазы, возникновением или усугублением имеющегося мышечного напряжения, диссомнией, а также появлением или усилением боли в период ночного сна, отягощением течения межприступного периода - появлением астении, апатии, психовегетативных и психосоматических нарушений [2, 31, 39].
Для выявления взаимоотношений депрессии и тревоги с головными болями мигренозной и немигренозной природы в 2003 году проводилось кросс-секционное популяционное исследование 50 000 человек (клинический объективный осмотр и психологическое тестирование). У лиц с немигренозной и мигренозной ГБ была выявлена более высокая представленность депрессии и тревоги, выраженность которых коррелировала с частотой эпизодов цефалгии [43].
Исследование наличия большой депрессии у пациентов с мигренью, возможной мигренью (отсутствие одного критерия мигрени по МКГБ) и у лиц контрольной группы подтвердило особую взаимосвязь мигрени и большой депрессии. Распространенность большой депрессии составила 28,1% у пациентов с мигренью, 19,5% - при возможной мигрени и 10,3% - в контрольной группе [37]. Другими авторами было изучено взаимоотношение между тремя болевыми синдромами (артрит, мигрень, боль в нижней части спины) и тремя психическими нарушениями (депрессия, панические атаки, генерализованное тревожное расстройство) у 3 032 взрослых (25-74 года) жителей США [35[. При этом депрессия была диагностирована у 28,5% пациентов с мигренью, в 2,8 раза чаще, чем у субъектов без мигрени (12,3%).
Тесная связь мигрени и депрессии объясняется общими нейрохимическими, в первую очередь, серотонинергически-ми и норадренергическими механизмами этих двух феноменов. Показано также, что при депрессии облегчается сенсорная передача боли из-за соматического фокусирования - повышенного внимания к болевой зоне. Депрессия определяет специфическое болевое поведение пациента с хронической ГБ и существенно ограничивает выбор стратегий преодоления боли, из которых наиболее часто
встречается катастрофизация [6, 20, 31]. В результате пациенты начинают воспринимать боль как состояние, угрожающее их здоровью или даже жизни, что усугубляет течение депрессивного состояния. В конечном итоге они теряют веру в возможность преодоления проблемы боли, надежду на излечение, рассматривают свое будущее как мрачное, безнадежное, а в некоторых случаях полностью отказываются от борьбы [2, 6, 7].
Реакцию каждого человека на боль определяют такие факторы, как индивидуальные и культурологические особенности личности, пережитый в прошлом опыт, эмоциональное состояние в момент болевого воздействия и обстоятельства, при которых оно происходит. Поэтому одни и те же болевые стимулы порождают у разных людей неодинаковые по характеру и выраженности ощущения. Показано, что при воздействии болевого стимула включаются механизмы трех уровней: физиологический - стимуляция ноцицептивных рецепторов, активация болевых нейропептидов, поведенческий -болевая поза и мимика, особая речевая и двигательная активность и личностный -мысли, чувства, эмоции [2, 3, 6, 7].
В литературе неоднократно обсуждалась роль личностных особенностей в развитии и течении разных болевых синдромов. Одним из примеров может служить хорошо известное описание так называемой «мигренозной личности», согласно которому лица с мигренью отличаются рядом психологических особенностей: амбициозностью, эгоцентризмом, склонностью к демонстративным реакциям, стремлением с детства к признанию окружающих, агрессивностью. Они педантичны, исполнительны, несколько ригидны, строго следуют общепринятым нормам поведения [5].
В большинстве случаев приступы мигрени возникают спонтанно, их возникновение непредсказуемо, что формирует у этих пациентов чувство опасения, тревоги, страха и, соответственно, нарушает повседневное функционирование [5, 21]. Больные мигренью характеризуются особой чувствительностью к воздействию стрессовых факторов, низкой стресс-устойчивостью, склонностью к тревожно-депрессивным реакциям, поведенческой, эмоциональной лабильности, психастеническим проявлениям [5]. Показано также, что у пациентов
с мигренью часто наблюдается высокая мотивация достижения: они ставят перед собой значительные жизненные цели и, как правило, успешно достигают их. Благодаря такому типу личности даже пациенты с частыми и сильными атаками мигрени, как правило, сохраняют свое социальное положение и успешность в профессии [24].
Многие считают, что мигрень - это удел великих. Многие выдающиеся люди, которые внесли весомый вклад в развитие цивилизации, страдали этим недугом. Целесообразно вспомнить, что мигренью страдали известные политические деятели - Юлий Цезарь, Наполеон I, Карл Маркс; знаменитые композиторы - Людвиг ван Бетховен, Рихард Вагнер, Фридерик Шопен, Петр Чайковский; писатели - Антон Чехов, Михаил Булгаков, Генрих Гейне, Вирджиния Вулф, Эдгар По, Ги де Мопассан; ученые - Исаак Ньютон, Жан Кальвин, Карл фон Линней, Блез Паскаль, Чарльз Дарвин, Альфред Нобель, Фридрих Ницше, Зигмунд Фрейд, Жан Мартин Шарко; художники - Пабло Пикассо и др. [22].
Согласно когнитивно-поведенческой модели, любая боль представляет собой не просто ощущение, а комплекс мультимодальных переживаний. При исследовании болевых синдромов необходимо не только изучать их сенсорные механизмы, но и принимать во внимание когнитивные, аффективные, поведенческие характеристики, которые определяют переносимость боли, болевое поведение и способность справляться с болевой проблемой [3, 7]. Основное внимание уделяется различным вариантам поведения (пассивность или избегание) и когнитивным процессам (отношение к происходящему, надежды, ожидания и др.), которые могут не только поддерживать, но и усугублять болевую проблему. Например, пациенты с хроническим болевым синдромом, убежденные в собственной беспомощности, имеющие негативные пессимистические ожидания в отношении своей болезни, не способны справиться с болью и контролировать себя. Такой тип когнитивной оценки может не только надолго «зафиксировать» болевую проблему, но и привести к пассивному образу жизни, а также к серьезной психосоциальной дезадаптации. Кроме того, доказано, что когнитивные процессы оказывают непосредственное влияние на физиологию боли, вызывают активацию вегетативных механизмов [3-7].
Коморбидность мигрени с психическими расстройствами активно изучается и в проспективных лонгитудинальных исследованиях, особенностью которых является возможность выяснения направленности этих соотношений. Изучалась связь между мигренью и депрессией в проспективном наблюдении 1007 лиц в возрасте 21-30 лет. Показано, что риск развития новых случаев мигрени у пациентов с большой депрессией был выше в 3,1 раза, а новые случаи большой депрессии у лиц с мигренью выявлялись в 3,2 раза чаще, чем у пациентов без мигрени [25]. В проспективном популяци-онном исследовании 2000 года также было показано, что среди 1343 человек случаи большой депрессии выявлялись у пациентов с мигренью в 3,1 раза чаще [42]. В нескольких проспективных исследованиях авторы подчеркивают двунаправленные взаимоотношения мигрени и депрессии [26, 27].
Имеются данные, подтверждающие превышение риска начала большой депрессии у пациентов с мигренью в 2,4 раза, при этом риск дебюта мигрени при большой депрессии был выше в 2,8 раза [27]. Несколько позже эти авторы подтвердили результаты своего исследования. В двухлетнем лонгитуди-нальном наблюдении они выявили, что наличие депрессии увеличивает риск возникновения новых случаев мигрени в 3,4 раза, что не было характерно для других типов тяжелой головной боли. Кроме того, риск возникновения новых случаев депрессии был значительно выше (в 5,8 раза) у пациентов с уже существующей мигренью [28]. Таким образом, эта связь носит двунаправленные взаимоотношения, то есть каждое заболевание увеличивает риск последующего развития другого. Риск дебюта мигрени у пациентов с существующей депрессией колеблется от 2,8 до 3,5 и, наоборот, риск дебюта депрессии у пациентов с существующей мигренью составляет от 2,4 до 5,8 [17, 21].
Известна также коморбидность мигрени с тревожными расстройствами. Обнаружено, что пациенты с мигренью имеют генерализованное тревожное расстройство в 3,9 раза выше, чем лица без мигрени - 9,1% и 2,5% соответственно [35]. Другие авторы получили еще более высокие показатели этой взаимосвязи. В своих исследованиях они показали,
что генерализованное тревожное расстройство и социальные фобии встречаются в 5,3 и 3,4 раза чаще у пациентов с мигренью, чем у лиц без мигрени [36].
Некоторые исследователи подчеркивают, что ассоциация мигрени с тревожным расстройством является не менее тесной, чем с депрессией. Многие из них показали, что распространенность генерализованного тревожного расстройства в 3,5-5,3 раза, а панического состояния в 3,6-3,7 раза выше у пациентов с мигренью, чем у лиц, не страдающих мигренозной цефалгией. При этом отмечалось, что распространенность депрессии у пациентов с мигренью выше в 2-2,7 раза, чем у лиц без мигрени.
Во многих исследованиях, посвященных психической коморбидности мигрени, подчеркивается значение сосуществования депрессии и тревоги у пациентов с мигренью [24-28, 36]. Эти взаимоотношения изучены у пациентов с тревожно-депрессивными нарушениями. В данной работе сопоставлялись группы больных с изолированной тревогой и депрессией, а также с их сочетанием. Получено двухкратное увеличение риска мигрени среди пациентов с наличием тревоги и депрессии по сравнению с пациентами, которые страдают изолированными формами этих нарушений [36]. Другие исследователи также провели подобный анализ и показали, что комбинированный эффект тревожного расстройства и мигрени многократно увеличивает риск большой депрессии. Если частота новых случаев большой депрессии при мигрени в 2,7 раза выше, чем у лиц без мигрени, то заболеваемость большой депрессией у людей с комбинацией мигрени и любой формы тревожного расстройства выше уже в 22,8 раза по сравнению с заболеваемостью депрессией среди пациентов, страдающих только мигренью или только тревожными расстройствами [25-28].
Обнаружены также тесные взаимоотношения мигрени и панических атак. На основе клинических наблюдений на большой выборке пациентов с мигренью описана особая форма заболевания - паническая мигрень. Она характеризуется наличием при приступе мигрени так называемых панико-ассоциированных симптомов -ощущения страха смерти, общей слабости, липотимии, полиурии, ознобоподобного дрожания, усиленного сердцебиения,
диффузного гипергидроза, диспноэ (чувства нехватки воздуха). Эти симптомы следуют за появлением головной боли, а саму боль при панической мигрени пациенты оценивают как менее интенсивную. Распространенность панической мигрени среди пациентов с паническими атаками составляет около 10% [8, 9, 15].
В одном из исследований представлен сравнительный анализ особенностей мигрени у пациентов молодого и старшего возраста. Отмечено, что стабилизация уровня гормонов и утрата репродуктивной функции не являются основными факторами, определяющими течение и прекращение мигрени в старшем возрасте. Показано, что с годами происходит изменение типичного для мигрени паттерна в виде урежения ми-гренозных атак, снижения интенсивности болевой фазы при приступе, появления эпизодов мигренозной ауры без головной боли, уменьшения частоты таких типичных симптомов, как односторонняя локализация ГБ и рвота, пульсирующий характер цефалгии [12, 20]. Полученные результаты указывают, что основными факторами, способствующими хрони-зации мигрени у старших и молодых пациентов, выступают эмоционально-личностные нарушения, в первую очередь, тревожно-депрессивные расстройства и диссомния [20].
Таким образом, мигрень традиционно рассматривается как прогностически благоприятное состояние. Между тем, это хроническое заболевание с дебютом в молодом возрасте нарушает привычный жизненный стереотип, влияет на работоспособность и семейные отношения. Распространенность мигрени и высокий уровень ее коморбидности с депрессией, тревогой, астенией, диссом-нией, паническими атаками, очевидные последствия для качества жизни пациентов и социальных взаимоотношений определяют актуальность и практическую значимость данной проблемы и статьи [1, 2, 13, 22, 29, 30, 34, 38].
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Амелин, А.В. Мигрень (патогенез, клиника, лечение) / А.В. Амелин, Ю.Д. Игнатов, А.А. Скоро-мец и др. - М., 2011. - 265 с.
2. Артеменко, А.Р. Хроническая мигрень: клиника, патология, лечение: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. - М., 2010. - 48 с.
3. Боль: руководство для врачей и студентов / Под ред. акад. РАМН Н.Н. Яхно. - М., 2009. - 304 с.
4. Вейн, А.М. Головная боль: классификация, клиника, диагностика, лечение / А.М. Вейн, О.А. Колосова, Н.А. Яковлев и др. - М., 1994. - 286 с.
5. Вейн, А.М. Тактика ведения пациентов с мигренью / А.М.Вейн, А.Б. Данилов, М.В. Рябус // Лечащий врач. - 2001. - №9. - С.44-48.
6. Вознесенская, Т.Г. // Фарматека. - 2008. - №6 (160). - С.10-15.
7. Данилов, А.Б. Управление болью. Биопсихосоциальный подход / А.Б. Данилов, Ал.Б. Данилов. -М., 2012. - 568 с.
8. Дюкова, Г.М. Психо-вегетативные пароксизмы: клиника, патогенез, лечение: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. - М., 1995. - 42 с.
9. Колосова, О.А. Паническая мигрень / О.А. Колосова, В.В. Осипова // Здоровье. - 1993. -№12. - С.13-14.
10. Корешкина, М.И. Совершенствование кли-нико-инструментальных подходов к диагностике и лечению мигрени: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. - СПб, 2014. - 42 с.
11. Кукушкин, МЛ Болевой синдром: патофизиология, клиника, лечение / М.Л. Кукушкин, Г.Р. Табеева, Е.В. Подчуфарова. Клинические рекомендации / Под ред. академика РАМН Н.Н. Яхно. - М., 2014. - 64 с.
12. Максюкова, Е.В. Мигрень у пациентов старшей возрастной группы: клинико-психологический анализ / Е.В. Максюкова, В.В. Осипова // Рос. журн. боли. - 2011. - Т.2. - С.33.
13. Морозова, О.Г. // Здоров'я УкраУни. - 2010. -№12. - С.19-20.
14. Морозова, О.Г. // Человек и лекарство. -2012. - №7 (11). - С.110—118.
15. Осипова, В.В. Клинико-психовегетативная характеристика и дифференцированная терапия различных форм мигрени: Автореф. дис. . канд. мед. наук. - М., 1999. - 178 с.
16. Осипова, В.В. Мигрень: клинико-психологи-ческий анализ, качество жизни, коморбидность, терапевтические подходы: Автореф. дис. ... д-ра мед. наук. - М., 2003. - 225 с.
17. Осипова, В.В. Первичные головные боли: Практич. руководство / В.В. Осипова, Г.Р. Табее-ва. - М., 2007. - 60 с.
18. Осипова В.В. Диагностика головных болей в России и странах постсоветского пространства: состояние проблемы и пути ее решения / В.В. Оси-пова, Ю.Э. Азимова, Г.Р. Табеева // Анналы клинической и экспериментальной неврологии. -2012. - Т.6, №2. - С.16-21.
19. Осипова, В.В. Первичные головные боли: диагностика, клиника, терапия. Практическое руководство / В.В. Осипова, Г.Р. Табеева. - М., 2014. - 336 с.
20. Снопкова, Е.В. Анализ клинико-психологиче-ских и нейрофизиологических особенностей мигрени у пациентов старшей возрастной группы / Е.В. Снопкова, А.В. Сергеев, В.В. Осипова // Рос. журн. боли. - 2012. - №1. - С.44.
21. Табеева, Г.Р. Мигрень / Г.Р. Табеева,
H.Н. Яхно. - М., 2011. - 624 с.
22. Цымбалюк, В.И. Мигрень / В.И. Цымбалюк, Б.Н. Лузан// Doctor. - 2003. - №1. - С.20-26.
23. Ayzenberg, I. The prevalence of primary headache disorders in Russia: A countrywide survey /
I. Ayzenberg, Z. Katsarava, A. Sborowski, et al. // Cephalalgia. - 2012. - Vol.32, N5. - P.373-381.
24. Baskin, S. M. Personality and migraine / S.M. Baskin//Headache. - 1995. - Vol.7. - P.380-381.
25. Breslau, N. Migraine and major depression: A longitudinal study / N. Breslau, G.C. Davis, L.R. Schultz, et al. // Headache. - 1994. - Vol.34. -P.387-393.
26. Breslau, N. Psychiatric comorbidity in migraine / N. Breslau // Cephalalgia. - 1998. - Vol.18 (Suppl.22). -P.56-58.
27. Breslau, N. Headache and major depression: Is the association specific to migraine? / N. Breslau, L.R. Schultz, W.F Stewart, et al. // Neurology. -2000. - Vol.54. - P.308-313.
28. Breslau, N. Comorbidity of pain and depression: Investigationg potential etiology and prognosis / N. Breslau, R.B. Lipton, W.F Stewart, et al. // Neurology. -2003. - Vol.60. - P.1308-1312.
29. Cutler, FM. Migraine-associated dizziness / FM. Cutler, R.W. Baloh // Headache. - 1999. -Vol.32. - P.300-304.
30. Evans, R.W. Diagnostic testing for headaches / R.W. Evans // Med. Clin. North Am. - 2001. - Vol.85, N4. - P.865-885.
31. Goadsby, P.J. Pathophysiology of Migraine: A disease of the Brain / Headache / Goadsby P.J., Silberstein S.D. (eds). - Butterworth-Heinemann, 1997. - P.5-25.
32. Global, regional and national incidence, prevalence and years lived with disability for 310 diseases and injuries, 1990-2015: a systematic analysis for the Global Burden of Disease Study 2015 // Lancet. - 2016. - Vol.388. - P.1545-1602.
33. Headache Classification Subcommittee of the International Headache Society. The International Classification of Headache Disorders, 3rd edition (beta version) // Cephalalgia. - 2013. - Vol.33, N9. -P.629-808.
34. Upton, R.B. Migraine epidemiology impact and risk factors for progression / R.B. Lipton, M.E. Bigal // Headache. - 2005. - Vol.45 (Suppl.1). - P.3-13.
35. McWilliams, L.A. Depression and anxiety associated with three pain conditions: Results from a nationally representative sample / L.A. McWilliams, R.D. Goodwin, B.J. Cox // Pain. - 2004. - Vol.111. -P.77-83.
36. Merikangas, K.R. Migraine and psychopathology: Results of the Zurich Cohort Study of young adults / K.R. Merikangas, J. Angst, H. Isler // Arch. Gen. Psychiatry. - 1990. - Vol.47. - P.849-853.
37. Patel, N.V. Prevalence and impact of migraine and probable migraine in a health plan / N.V Patel, M.E. Bigal, K.B. Kologner // Neurology. - 2004. -Vol.63. - P.1432-1438.
38. Sadokha, K. Migraine and epilepsy: metabolic abnormalities / K. Sadokha, V. Kistsen, V Evstigneev: 31th International Epilepsy Congress (Istanbul. 05-09 September 2015).
39. Silberstein, S.D. Multispecialty consensus on diagnosis and treatment of headache / S.D. Silberstein, J. Rosenberg // Neurology. - 2000. - Vol.54. - P.1553.
40. Solomon, G.D. Burden of migraine. A review of its socioeconomic impact / G.D. Solomon, K.L. Price // Pharmacoeconomics. - 1997. - Vol.119 (Suppl. 1). -P.1-10.
41. Steine, T.J. // J. Headache Pain. - 2005. -Vol.6. - P.373-377.
42. Swartz, K.L. Mental disorders and the incidence of migraine headaches in a community sample: results from the Baltimore Epidemiologic Catchment area follow-up study / K.L. Swartz, L.A. Pratt, H.K. Armenian // Arch. Gen. Psychiatry. - 2000. - Vol.57, N10. - P.945-950.
43. Zwart, J.A. Depression and anxiety disorders associated with headachy frequency. The North-Trondelag Study / J.A. Zwart, G. Dyb, K. Hagen // Eur. J. Neurol. - 2003. - Vol.10. - P.147-152.
Поступила 11.07.2017 г.
