CC BY
0НОВЫЕ МЕДИЦИНСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ САНАТОРНО-КУРОРТНОГО ЛЕЧЕНИЯ, МЕДИЦИНСКОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ И
ОЗДОРОВЛЕНИЯ
©Коллектив авторов УДК 616.5-002-07-08 (07)
DOI - https://doi.org/10.24412/2304-0343-2024_3_5
КЛИНИКО-ЛАБОРАТОРНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ИНСТИННОЙ ЭКЗЕМЫ
В СОЧЕТАНИИ С МЕТАБОЛИЧЕСКИМ СИНДРОМОМ: СИСТЕМНЫЕ МЕХАНИЗМЫ КОМОРБИДНОСТИ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ПРИМЕНЕНИЯ ЛЕЧЕБНЫХ ФИЗИЧЕСКИХ ФАКТОРОВ
1Арутюнян Э. Э., 2Михайлова А. А.,2Корчажкина Н. Б.,2Нагорнев С. Н., 2Котенко К. В., 2Фролков В. К.
1 Общество с ограниченной ответственностью «РУСМЕДДОК» г. Москва, Россия
2Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования Российский научный центр хирургии им. Б.В. Петровского (РНЦХ), г. Москва, Россия
CLINICAL AND LABORATORY MANIFESTATIONS OF VERA ECZEMA IN COMBINATION WITH METABOLIC SYNDROME: SYSTEMIC MECHANISMS OF COMORBIDITY AND EFFECTIVENESS OF THE APPLICATION OF THERAPEUTIC PHYSICAL FACTORS
1Arutyunyan E.E., 2Mikhailova A.A., 2Korchazhkina N.B., 2Nagornev S.N., 2Kotenko K.V., 2Frolkov V.K.
1 Limited liability company «RUSMEDDOC», Moscow, Russia
2Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education Petrovsky National Research Centre of Surgery, Moscow, Russia
РЕЗЮМЕ
В статье представлены результаты сравнительной оценки клинико-лабораторного статуса пациентов с изолированной истинной экземой и ее сочетанием с метаболическим синдромом. Показано, что наличие системных патогенетических механизмов коморбидности обуславливают более выраженную клиническую картину хронического дерматоза на фоне дополнительного снижения уровня качества жизни пациентов. Курсовое применение лечебных физических факторов, обладающих потенциальным патогенетическим действием в отношении истинной экземы и метаболического синдрома, способствует проявлению дополнительной клинической эффективности, более выраженной при их комплексном воздействии. В основе максимальной корригирующей активности лежит различная модальность физиотерапевтических факторов, имеющих разные точки приложения, мишени и механизмы проявления своей терапевтической активности.
Ключевые слова. Фототерапия, мезодиэнцефальная модуляция, истинная экзема, метаболический синдром, качество жизни, цитокиновый статус.
ABSTRACT
The article presents the results of a comparative assessment of the clinical and laboratory status of patients with isolated vera eczema and its combination with metabolic syndrome. It has been shown that the presence of systemic pathogenetic mechanisms of comorbidity determines a more apparent clinical picture of chronic dermatosis against the background of an additional decrease in the quality of life of patients. A course application of therapeutic physical factors that have a potential pathogenetic effect in relation to vera eczema and metabolic syndrome contributes to the manifestation of additional clinical effectiveness, more pronounced with their complex effect. The basis of maximum corrective activity is a different modality of physiotherapeutic factors that have different points of application, targets and mechanisms for the manifestation of their therapeutic activity.
Keywords. Phototherapy, mesodiencephalic modulation, vera eczema, metabolic syndrome, quality of life, cytokine status
Для цитирования: Арутюнян Э. Э., Михайлова А. А., Корчажкина Н. Б., Нагорнев С. Н., Котенко К. В., Фролков В. К. КЛИНИКО-ЛАБОРАТОРНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ИНСТИННОЙ ЭКЗЕМЫ В СОЧЕТАНИИ С МЕТАБОЛИЧЕСКИМ СИНДРОМОМ: СИСТЕМНЫЕ МЕХАНИЗМЫ КОМОРБИДНОСТИ И ЭФФЕКТИВНОСТЬ
ПРИМЕНЕНИЯ ЛЕЧЕБНЫХ ФИЗИЧЕCКИХ ФАКТОРОВ. Курортная медицина. 2024; 3: 5-15 DOI -https://doi.org/10.24412/2304-0343-2024_3_5
For citation: Arutyunyan E.E., Mikhailova A.A., Korchazhkina N.B., Nagornev S.N., Kotenko K.V., Frolkov V.K. CLINICAL AND LABORATORY MANIFESTATIONS OF VERA ECZEMA IN COMBINATION WITH METABOLIC SYNDROME: SYSTEMIC MECHANISMS OF COMORBIDITY AND EFFECTIVENESS OF THE APPLICATION OF THERAPEUTIC PHYSICAL FACTORS. Resort medicine. 2024; 3: 5-15 DOI - https://doi.org/10.24412/2304-0343-2024_3_5
^гласно действующим Клиническим рекомендациям, истинная экзема (ИЭ) представляет собой хроническое рецидивирующее аллергическое заболевание кожи, возникающее в результате экзогенных и эндогенных триггерных воздействий и характеризующееся выраженным полиморфизмом кожных морфологических элементов [1]. В эпидемиологическом отношении ИЭ поражает от 15% до 20% школьников и от 2% до 5% взрослых во всем мире. В структуре заболеваний дерматологического профиля на долю ИЭ приходится до 40 % обращений [2, 3]. В последнее время прослеживается отчетливая тенденция к росту заболеваемости ИЭ, что сопровождается не только временной утратой работоспособности, но и выраженным снижением качества жизни (КЖ) пациентов.
Патогенез ИЭ характеризуется мультифакториальностью, проявляющейся участием иммунопатологических, эндокринных, нейровегетативных, метаболических и генетических механизмов [4]. Мультифакторный характер патогенеза ИЭ во многом определяет высокий уровень синтропии данного заболевания. К числу коморбидной патологии, сопутствующей ИЭ, относят БCК (ИБ^ артериальная гипертензия) [5, 6], метаболический синдром [7], сахарный диабет (Cfl) [8, 9], а также ряд аллергических заболеваний, объединённых понятием «атопический марш» [10, 11]. Наиболее частым коморбидным состоянием для ИЭ выступает метаболический синдром (MC), патогенетические механизмы развития которого обуславливают возникновение БCК и CД [6, 12]. Особенностью коморбидной патологии выступают более тяжелые клинические проявления основного заболевания, а также низкая эффективность базовых методов терапии, что, в итоге, значительно снижает уровень КЖ пациентов [13-15]. В основе таких негативных патологических проявлений сочетанных заболеваний лежат системные механизмы синтропии, обусловленные типовыми общепатологическими процессами. Применительно к ИЭ ведущими патогенетическими механизмами, определяющими комплекс взаимосвязанных изменений повреждения и компенсации, выступают:
- системные реакции иммунопатологические реакции, определяющие формирование гиперчувствительности замедленного типа с выделением пула провоспалительных цитокинов [16, 17];
- оксидативный стресс, сопровождающийся активацией фосфолипазного механизма генерации медиаторов воспаления [17, 18];
- нарушения гуморальной регуляции и дисбаланс между звеньями автономной нервной системы
[19, 20];
- расстройства микрогемодинамики с последующим формированием тканевой гипоксии [21, 22];
- генетические и эпигенетические механизмы, отличающиеся мультифакторным характером наследования с повышенной экспрессией и пенетрантностью генов [23, 24].
божившаяся ситуация стимулирует поиск наиболее эффективных методов и технологий, обеспечивающих достижение устойчивой ремиссии заболевания, а также коррекции основных патогенетических механизмов, определяющих клинические проявления MC. Выполненные в последнее время исследования, нацеленные на оптимизацию лечения хронических дерматозов в сочетании с метаболическими нарушениями, показали преимущества курсового применения лечебных физических факторов, терапевтический потенциал которых направлен обеспечение противовоспалительного, противоотечного, противозудного, десенсибилизирующего эффектов на фоне усиления тканевой перфузии и нормализации нейрогуморальной регуляции [25, 26]. Применительно к терапии ИЭ в сочетании с MC перспективными физиотерапевтическими факторами, способными эффективно
воздействовать на патогенез кожного заболевания и системные общепатологические механизмы коморбидности, выступают широкополосная средневолновая фототерапия (ФТ) и мезодиэнцефальная модуляция (МДМ) [27]. Полимодальный характер воздействия ФТ, затрагивающий индукцию цис-урокановой кислоты, истощение клеток Лангерганса, изменение презентации антигена, снижение активности естественных клеток-киллеров и апоптоз Т-лимфоцитов и кератиноцитов, определяет эффективность данного метода при различных кожных заболеваниях, включая псориаз, экзему, атопический дерматит, витилиго, фотодерматит, хронический лихеноидный отрубевидный лишай и др. [28]. Саногенетический потенциал МДМ-терапии проявляется стимулирующим влиянием на клеточное и гуморальное звенья иммунитета [29, 30], активацией стресс-лимитирующих механизмов, устраняющих постстрессорные нарушения гуморальной регуляции обмена веществ и дисбаланс вегетативной нервной системы [31, 32], седативным, противовоспалительным, обезболивающим и репаративно-регенеративным действием [33].
Учитывая изложенные выше факты, целью данного исследования явились сравнительный анализ клинико-лабораторных проявлений изолированной инстинной экземы и в сочетании с метаболическим синдромом, а также оценка эффективности применения лечебных физических факторов в коррекции клинических проявлений хронического дерматоза.
Материал и методы исследования. В исследовании приняли участие 145 больных (96 мужчин и 49 женщин), находившихся на лечении в ООО «РУСМЕДДОК» (г. Москва). Средний возраст пациентов составил 47,2+0,35 лет. Для формирования диапазона референсных значений оцениваемых параметров в исследовании приняли участие 27 здоровых людей аналогичного возраста, не имеющих клинических проявлений заболевания кожи и другой соматической патологии в анамнезе. Критериями включения пациентов в исследование являлись: установленный в соответствии с Х Международной статистической классификацией болезней диагноз «экзема истинная» (L.30.0.); среднетяжелая форма течения заболевания, согласно критериям EASI (Eczema Area and Severity Index) [34], возраст - старше 18 лет; информированное согласие на участие в исследовании. Критериями исключения из исследования выступали: возраст моложе 18 лет; беременность или период лактации; наличие сопутствующих тяжёлых соматических и инфекционных заболеваний в стадии декомпенсации патологического процесса; опухолевые заболевания (включая анамнестические данные), которые могут повлиять на безопасность пациента или препятствовать проведению исследования; заболевания нервной системы, включая психические болезни в стадии обострения; непереносимость воздействия физиотерапевтических факторов (фототерапии и МДМ-терапии); несогласие пациента на участие в исследовании.
Исследование выполнено в два этапа. На первом этапе изучали влияние коморбидной патологии (МС) на клинические проявления ИЭ. Для этого методом стратифицированной рандомизации все пациенты были разделены на 2 группы в зависимости от наличия диагностируемого МС: группа пациентов с изолированной ИЭ (30 пациентов) и группа пациентов с ИЭ в сочетании с МС (115 пациентов). Диагноз МС был установлен в соответствии с клиническими рекомендациями [35].
На втором этапе оценивалась эффективность применения лечебных физических факторов в коррекции клинических проявлений ИЭ, ассоциированной с МС. В исследовании второго этапа принимали участие 115 больных ИЭ в сочетании с МС. С помощью простой фиксированной рандомизации все пациенты были разделены на 4 группы. Первая группа (контрольная, 29 пациентов) получала только базовую медикаментозную терапию (БМТ). Согласно клиническим рекомендациям [1], для БМТ использовали дезинтоксикационные, гипосенсибилизирующие, антигистаминные препараты, а также местно - топические глюкокортикостероиды. Пациентам второй группы (группа сравнения 1, 28 пациентов) наряду с БМТ проводили курс широкополосной средневолновой фототерапии, для чего использовали аппарат Waldman UV-7001 K («Waldman», Германия, РУ № МЗ РФ J№ 98/647 от 05.05.1998). Начальная доза широкополосного длинноволнового УФО составляла 0,05-0,20 Дж/см2. Каждая последующая процедура сопровождалось увеличением дозы излучения на 0,05-0,10 Дж/см2. Курс включал 15-20 процедур, проводимых по 4 процедуры в неделю. В третьей группе (группа сравнения 2,
29 пациентов) на фоне БМТ проводили курс МДМ-терапии. Для проведения процедур использовали аппарат МДМ-2000/1 (РУ РФ ФС 2004/09144 от 24.02.2011), генерирующий прямоугольные импульсы с частотой модуляции 60-80 Гц и силой тока не более 2,5 мА. Воздействие включало 10 процедур по 20 мин, проводимых через день. Пациенты четвертой группы (основная группа, 29 пациентов) дополнительно к БМТ получали курс комплексного воздействия ФТ и МДМ-терапии, при этом процедуры ФТ проводили через день, чередуя с процедурами МДМ.
Оценка клинико-лабораторных показателей пациентов с ИЭ на первом этапе исследования была проведена до начала терапии и включала определение индекса площади и тяжести экземы (EASI) [33], КЖ больных, для чего использовали дерматологический индекс качества жизни (ДИКЖ) [36], а также опросник SF-36 [37]. Дополнительно оценивали цитокиновый профиль пациентов, включая определение уровня циркулирующих интерлейкинов и их содержание в лимфоцитах [26, 38]. Эффективность курсового применения лечебных физических факторов при проведении второго этапа исследования оценивали по динамике индекса EASI, ДИКЖ и физического и психического компонентов здоровья (ФКЗ и ПКЗ), определяемых по опроснику SF-36. Обследование пациентов проводили дважды: до начала лечения и через 1 месяц после начала терапии.
Статистическую обработку первичных данных проводили с помощью параметрических методов оценки достоверности статистических различий и корреляционного анализа с использованием пакета прикладных программ «Statistiсa 12.6».
Результаты и их обсуждение. Результаты проведения сравнительной оценки исходного клинико-лабораторного статуса пациентов с изолированной и ИЭ и в сочетании с МС представлены в таблицах 1 -3. Из полученных данных следует, что объективная оценка клинических проявлений ИЭ с помощью индекса EASI, учитывающего не только площадь распространения дерматоза, но и выраженность основных четырех морфологических элементов кожи (эритема, папула, экскориация, лихенификация), указывает на среднюю степень тяжести поражения. Однако уровень индексного значения EASI в группе пациентов с ИЭ в сочетании с МС достоверно выше, чем у пациентов с изолированной ИЭ, на 12,8 % ф<0,05). Сравнение суммарных значений ДИКЖ между этими группами также приводит к заключению о том, что в условиях коморбидной патологии (МС) хронический дерматоз усиливает свое негативное влияние на уровень КЖ пациентов.
Таблица 1- Клиническая характеристика и качество жизни пациентов с изолированной истинной экземой и в сочетании с метаболическим синдромом
Показатель, Здоровые Пациенты Пациенты с ИЭ
ед. изм. добровольцы с ИЭ в сочетании с МС
Индекс EASI, баллы 0 16,4±0,34* 18,5±0,15*#
ДИКЖ, баллы 0 19,2±0,38* 24,9±0,29*#
ФКЗ, баллы 67,2±0,49 51,4±0,42* 38,2±0,31*#
ПКЗ, баллы 70,3±0,32 47,6±0,44* 40,3±0,29*#
Примечание: * - достоверное отличие от группы здоровых при p<0,05; # - достоверное отличие от группы пациентов с истинной экземой при p<0,05; EASI - индекс площади и тяжести экземы; ДИКЖ - дерматологический индекс качества жизни; ФКЗ -физический компонент здоровья; ПКЗ - психический компонент здоровья.
При анализе КЖ по опроснику SF-36, позволяющего проводить комплексную оценку всех сторон жизни человека, обращает на себя внимание тот факт, что у когорты больных ИЭ оцениваемые интегральные параметры ФКЗ и ПКЗ были значительно ниже уровня группы здоровых. Это свидетельствует о том, что наличие ИЭ снижает КЖ, формируя у больных состояние пониженной физической возможности адаптироваться к условиям среды и деятельности на фоне снижения жизненной активности и проявления тревожных переживаний. В тоже время при сравнении этих показателей между выделенными группами пациентов обращает на себя внимание их значительное снижение в группе с МС на 26 % и 15 % соответственно ф<0,05). Доминирующим фактором, обуславливающим снижение основных компонентов КЖ пациентов, выступает сопутствующая патология, клинической манифестацией которой выступает избыточная масса тела и артериальная гипертензия. На этом фоне
пациентам с коморбидностью сложно проявлять физическое функционирование, сниженный уровень которого негативно отражается на общем состоянии здоровья. Негативное влияние МС на ПКЗ проявляется в снижении социального функционирования и эмоционального состояния пациентов. При этом выявленное неодинаковое снижение ФКЗ и ПКЗ позволяет заключить, что в условиях развития ИЭ, ассоциированной с МС, в структуре КЖ в первую очередь проявляется дефицит физической активности.
В основе более выраженной клинической картине ИЭ, а также достоверно сниженного уровня КЖ в группе с МС лежат системные механизмы коморбидности, представляющие собой универсальные общепатологические нарушения, играющие роль в патогенезе рассматриваемых заболеваний. Наиболее вероятным патогенетическим механизмом, определяющим наличие синтропии, выступают процессы иммунного воспаления, в реализации которых важное место принадлежит цитокинам. Результаты, представленные в таблицах 2 и 3, убедительно доказывают данное утверждение.
Таблица 2 - Сравнительная оценка содержания циркулирующих цитокинов у пациентов
с изолированной истинной экземой и в сочетании с метаболическим синдромом
Показатель, ед. изм. Здоровые добровольцы Пациенты с ИЭ Пациенты с ИЭ в сочетании с МС
Интерлейкин-4, пг/мл 2,56 ± 0,13 1,93 ± 0,18* 1,41 ± 0,15*#
Интерлейкин-8, пг/мл 3,68 ± 0,18 9,15 ± 0,59* 9,96 ± 0,64*
Интерлейкин-18, пг/мл 252 ± 11,4 702 ± 54,1* 788 ± 62,3*
Интерлейкин-31 пг/мл 47,8 ± 1,61 88,3 ± 6,31* 105,9 ± 7,19*#
Фактор некроза опухоли-а, пг/мл 4,16 ± 0,17 18,1 ± 0,80* 24,4 ± 1,34*#
Примечание: * - достоверное отличие от группы здоровых при p<0,05; # - достоверное отличие от группы пациентов с истинной экземой при p<0,05
Таблица 3 - Сравнительная оценка доли Т-общих лимфоцитов (СБ3+), Т-хелперов (СБ4+) и Т-супрессоров (СБ8+), индуцирующих внутриклеточные цитокины, у пациентов с изолированной истинной экземой и в сочетании с метаболическим синдромом
Показатель, ед. изм. Здоровые добровольцы Пациенты с ИЭ Пациенты с ИЭ в сочетании с МС
Интерлейкин-2 CD3+ (%) 30,9 ± 1,24 48,2 ± 1,93* 49,5 ± 1,08*
CD4+ (%) 35,0 ± 1,44 59,1 ± 2,36* 61,3 ± 0,99*
CD8+ (%) 23,1 ± 0,93 32,4 ± 1,31* 34,8 ± 0,82*
Интерлейкин-4 CD3+ (%) 7,1 ± 0,29 5,3 ± 0,22* 4,2 ± 0,15*#
CD4+ (%) 10,2 ± 0,41 8,6 ± 0,34 6,5 ± 0,57*#
CD8+ (%) 3,9 ± 0,17 2, 7 ± 0,11* 2,2 ± 0,23*
Интерферон-Y CD3+ (%) 17,2 ± 0,69 29,2 ± 1,17* 36,8 ± 0,51 *#
CD4+ (%) 16,9 ± 0,68 34,2 ± 1,37* 42,6 ± 0,41*#
CD8+ (%) 16,1 ± 0,64 37,1 ± 1,49* 38,5 ± 0,48*
Примечание: * - достоверное отличие от группы здоровых при p<0,05; # - достоверное отличие от группы пациентов с истинной экземой при p<0,05.
При МС аномальное накопление жировой ткани приводит к гиперплазии и гипертрофии адипоцитов с накоплением иммунных клеток, что приводит к хроническому вялотекущему воспалению [39]. Наблюдаемая макрофагальная инфильтрация жировой ткани, индуцированная гибелью измененных адипоцитов, способствует экспрессии провоспалительной активности с последующим развитием резистентности к инсулину и СД 2 типа [40]. В нашем исследовании установлено, что у пациентов с ИЭ, ассоциированной с МС, достоверно повышен уровень циркулирующих провоспалительных цитокинов 31 и ФНО-а на 20 % и 35 % соответственно ф<0,05). Жировая ткань при ожирении экспрессирует высокие уровни ФНО-а, который снижает чувствительность к инсулину за счет ингибирования процесса фосфорилирования белков-субстратов инсулинового рецептора [41, 42]. ^-31 принадлежит к суперсемейству ^-6, циркулирующий уровень которого у пациентов с избыточной массой тела и ожирением повышается, тесно коррелируя с содержанием ФНО-а в сыворотке крови [43, 44]. Провоспалительный ^-31 конститутивно продуцируется иммунными клетками, такими как клетки CD4+, моноциты/макрофаги и дендритные клетки, но также экспрессируется в некоторых неиммунных клетках, таких как фибробласты и кератиноциты [45]. Плейотропная роль этого медиатора детально изучена в
9
патогенезе зуда при дерматозах, включая ИЭ [46]. Применительно к МС установлено, что провоспалительные CD4 + Т-хелперные клетки увеличиваются в жировой ткани при ожирении, усиливая свою провоспалительную активность посредством продукции ИНФ-у [39, 47]. Высокая экспрессия ИНФ-у в висцеральной жировой ткани ассоциируется увеличением окружности талии, а повышенный уровень клеток ТЫ -клеток, секретирующих ИНФ-у, способствует резистентности к инсулину [47]. Выявленное в нашем исследовании увеличение доли CD3+ и CD4+ на 26 % и 24 % и соответственно ф<0,05), экспрессирующих ИНФ-у, свидетельствует об усилении провоспалительных процессов у пациентов с ИЭ в сочетании с МС.
Отмеченное в группе с МС достоверное снижение содержания ^-4 на 27 % ф<0,05), проявляющего противовоспалительную активность, реализуемую через снижение доли CD4+, подтверждает мысль о том, что в условиях коморбидности происходит усиление иммунопатологического механизма хронического воспаления в дерме.
Выполненная на втором этапе исследования оценка клинической эффективности проводимой терапии с курсовым применением лечебных физических факторов у пациентов с ИЭ в сочетании с МС позволила установить позитивные изменения индексных значений EASI, ДИКЖ, ФКЗ и ПКЗ, выраженность которых носила неодинаковый характер в выделенных группах (таблица 4).
Таблица 4 - Динамика параметров клинической эффективности и качества жизни пациентов с истинной экземой в сочетании с метаболическим синдромом при курсовом применении
лечебных физических факторов
Показатель, ед. изм. Контроль (БМТ) Группа сравнения 1 (БМТ+ФТ) Группа сравнения 2 (БМТ+МДМ) Основная группа (БМТ+ФТ+ МДМ)
Индекс EASI, баллы до лечения 18,2±0,28 18,4±0,30 18,7±0,31 18,6±0,29
после лечения 15,5±0,24* 9,9±0,16* 14,6±0,23* 7,1±0,12*#
ДИКЖ, баллы до лечения 24,4±0,54 25,2±0,59 24,7±0,56 25,1±0,55
после лечения 19,6±0,45* 16,1±0,37*# 18,3±0,47* 4,7±0,11*#
ФКЗ, баллы до лечения 38,9±0,64 38,7±0,66 37,9±0,59 37,5±0,63
после лечения 40,9±0,70 45,9±0,78* 46,6±0,79*# 61,5±1,10*#
ПКЗ, баллы до лечения 41,2±0,63 40,5±0,59 39,8±0,54 39,6±0,61
после лечения 43,2±0,69 49,8±0,85* 52,5±0,88*# 66,5±1,13*#
Примечание: * - достоверное отличие от соответствующего показателя до лечения; # - достоверное отличие от соответствующего показателя контрольной группы; EASI - индекс площади и тяжести экземы; ДИКЖ - дерматологический индекс качества жизни; ФКЗ - физический компонент здоровья; ПКЗ - психический компонент здоровья.
Как следует из полученных результатов, наименьшая клиническая эффективность, оцениваемая по индексу EASI, была выявлена в группе с применением БМТ. Наблюдаемое в контрольной группе снижение выраженности основных морфологических проявлений заболевания обеспечило регресс индексного показателя до 15,5 баллов (на 17 %, p<0,05), что, в целом, значимо не изменило тяжесть состояния пациентов. Динамика интегрального показателя ДИКЖ также носила положительный характер в данной группе, демонстрируя его снижение до значения 12,9 баллов, что, тем не менее, соответствует уровню, при котором дерматоз оказывает сильное влияние на жизнь пациента. Изменения параметров КЖ, характеризующих физический и психический компоненты здоровья, носили характер тенденции, что свидетельствует о незначительном влиянии БМТ на проявления МС, которые во многом определяют уровень доменов в опроснике SF-36.
Дополнение БМТ курсовым использованием лечебных физических факторов (группы 2-4) сопровождалось усилением клинического эффекта, который нарастал в ряду:
БМТ < (БМТ+МДМ) < (БМТ+ФТ) < (БМТ+ФТ+МДМ)
Применение МДМ-терапии, представляющее собой избирательное воздействие импульсными токами на мезодиэнцефальные структуры головного мозга, незначительно превосходило контрольную группу, снижая индекс EASI на 22 % ф<0,05). Изменение ДИКЖ в этой группе достигло уровня 10,2 баллов, что соответствует умеренному влиянию заболевания на жизнь пациента. Более выраженная динамика под влиянием МДМ была выявлена при оценке показателей ФКЗ и ПКЗ. В частности, отмечено
увеличение интегральных компонентов здоровья на 23 % и 32 % ф<0,05). Больший прирост психического компонента здоровья в данной группе, на наш взгляд, объясняется способностью данного фактора усиливать секрецию нейропептидов, оказывающих положительное влияние на эмоциональную сферу [32].
Использование ФТ, проявляющее полимодальное влияние на патогенетические звенья ИЭ, вызывало более выраженную динамику индекса EASI, снижая его на 46% ф<0,05). Следует заметить, что под воздействием данного фактора более контрастно проявилось уменьшение суммарного значения ДИКЖ, что соответствует повышению КЖ пациентов до уровня незначительного влияния заболевания на их жизнь. В то же время изменение параметров опросника SF-36 при общей положительной направленности не достигало уровней МДМ-терапии.
Максимальная динамика оцениваемых параметров клинического статуса и КЖ пациентов была отмечена в основной группе, где в дополнение к БМТ использовали курсовое комплексное воздействие МДМ-терапии и ФТ. Под влиянием комплекса лечебных физических факторов наблюдали достоверное снижение индекса EASI на 62 % ф<0,05), что позволило достичь такого уровня этого показателя, при котором тяжесть заболевания ИЭ приобретает легкую степень. Аналогичные результаты были зафиксированы и в отношении суммарного значения ДИКЖ, снижение которого в этой группе составило более 80 % ф<0,05). Увеличение параметров ФКЗ и ПКЗ составило 64 % и 68 % ф<0,05), приблизившись к уровню группы здоровых.
Достижение максимального терапевтического результата в основной группе с курсовым комбинированным применением МДМ и ФТ позволяет предположить, что взаимодействие этих двух физиофакторов носит аддитивный характер. Согласно классификации Улащика В.С., принято выделять три типа синергического взаимодействия, количественная характеристика которых оценивается с помощью коэффициента синергизма (Кс), представляющего собой отношение выраженности эффекта комплексного применения факторов к сумме эффектов каждого из них [48, 49, 50]. В таблице 5 представлены значения коэффициентов синергизма комплексного курсового применения ФТ и МДМ-терапии у пациентов с ИЭ, ассоциированной с МС.
Таблица 5 - Коэффициенты синергизма комплексного курсового применения фототерапии и мезодиэнцефальной модуляции у пациентов с истинной экземой, ассоциированной
с метаболическим синдромом
Показатель Динамика показателя, % Кс
Группа сравнения 1 (БМТ+ФТ) Группа сравнения 2 (БМТ+МДМ) Основная группа (БМТ+ФТ+МДМ)
Индекс EASI 46,20 21,93 61,83 0,91
ДИКЖ 36,11 18,30 81,27 1,31
ФКЗ 18,6 22,94 64,01 1,54
ПКЗ 22,96 31,91 67,93 1,24
Примечания: EASI - индекс площади и тяжести экземы; ДИКЖ - дерматологический индекс качества жизни; ФКЗ - физический компонент здоровья; ПКЗ - психический компонент здоровья.
Выполненные расчеты показывают, что для параметров ДИКЖ, ФКЗ и ПКЗ Кс составил более 1,0, что указывает на супрааддитивный тип взаимодействия. Применительно к рассматриваемым лечебным физическим факторам следует заметить, что реализация стала возможной, поскольку МДМ и ФТ являются различными по модальности физиотерапевтическими факторами, имеющими разные точки приложения, мишени и механизмы проявления своей терапевтической активности.
Таким образом, полученные результаты свидетельствуют о высокой эффективности разработанной технологии комплексного применения физиофакторов, направленной на коррекцию клинических проявлений ИЭ, ассоциированной с МС.
Заключение. В целом, необходимо отметить, что состояние пациентов с ИЭ, ассоциированной с МС, характеризуется значительными клинико-лабораторными проявлениями хронического дерматоза на фоне еще большего снижения уровня КЖ, что объясняется наличием системных патогенетических механизмов коморбидности. Курсовое применение лечебных физических факторов, обладающих
потенциальным патогенетическим действием в отношении ИЭ и МС, способствует проявлению дополнительной клинической эффективности, более выраженной при их комплексном воздействии. Для понимания более детальных механизмов положительного влияния курсового использования лечебных физических факторов, особенно при их комплексном применении, необходимо провести исследования, направленные на оценку корригирующего влияния физиовоздействий на системные механизмы коморбидности, во многом определяющие выявленную клиническую эффективность. Наши дальнейшие исследования будут посвящены решению этой задачи.
Участие авторов: сбор и обработка материала - Э. Э. Арутюнян; анализ полученных данных -А. А. Михайлова, Н. Б. Корчажкина, С. Н. Нагорнев; написание текста, редактирование -Э. Э. Арутюнян, К. В. Котенко, В. К. Фролков.
Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов Conflict interest. The authors declare no conflicts of interest
Источник финансирования
Авторы заявляют об отсутствии финансирования при проведении исследования. Funding
The authors received no specific funding for this work. ЛИТЕРАТУРА
1. Клинические рекомендации: Экзема. М.: Российское общество дерматовенерологов и косметологов, 2021; 60 с.
2. Погодаева Т. И. Повышение эффективности лечения больных истинной экземой на основе использования фототерапии и упадацитиниба : автореф. дис. ... канд. мед. наук : 3.1.33; 3.1.23 / Погодаева Тамара Ивановна. М., 2023; 25 с.
3. Schmitt J, Apfelbacher C J, Flohr C. Eczema. BMJ Clin Evid. 2011; 17: 1716.
4. Донцова Е. В., Новикова Л. А., Чернов А. В. [и др]. Возможности ингибитора янус-киназы 1 упадацитиниба в повышении эффективности медикаментозной терапии истинной экземы. Лечебное дело. 2023; 2: 120-126.
5. Барабанов А. Л., Шубенок П. А., Герасимович Н. В. Особенности течения экземы, коморбидной некоторым хроническим соматическим заболеваниям. Дерматовенерология. Косметология. 2018; 4(2): 174-184.
6. Silverberg J I, Greenland P. Eczema and cardiovascular risk factors in 2 US adult population studies. J Allergy Clin Immunol. 2015; 135(3): 721-728.
7. Беловол А. Н., Береговая А. А., Ткаченко С. Г. Роль жировой ткани в эндокринной регуляции экземы на фоне метаболического синдрома. Дерматолопя та венеролопя. 2011; 1(51): 7-16.
8. Quondamatteo F. Skin and diabetes mellitus: what do we know? Cell Tissue Res. 2014; 355(1): 1-21.
9. Thyssen J P, Linneberg A, Carlsen B C. [et al]. A possible association between a dysfunctional skin barrier (filaggrin null-mutation status) and diabetes: a cross-sectional study. BMJ Open. 2011; 1(1): e000062. https://www.doi.org/10.1136/bmjopen-2011-000062.
10. Брагина Е. Ю., Фрейдин М. Б., Пузырёв В. П. Генетика синтропии «Атопический марш». Сибирский научный медицинский журнал. 2020; 40(5): 1-17.
11. Mrkic Kobal I, Plavec D, Vlasic Z. Loncaric [et al] .Atopic March or Atopic Multimorbidity-Overview of Current Research. Medicina (Kaunas). 2023; 60(1): 21. https://www.doi.org/10.3390/medicina60010021.
12. Ali Z, Ulrik C S, Agner T. [et al]. Association between Atopic Dermatitis and the Metabolic Syndrome: A Systematic Review. Dermatology. 2018; 234(3-4): 79-85.
13. Наумова Л. А., Осипова О. Н. Коморбидность: механизмы патогенеза, клиническое значение. Современные проблемы науки и образования. 2016; 5: 105-118.
14. Gonzalez-Uribe V, Vidaurri-de la Cruz H, Gomez-Nunez A. [et al]. Comorbidities & burden of disease in atopic dermatitis. Asian Pac J Allergy Immunol. 2023; 41(2): 97-105.
15. Thyssen J P, Halling A S, Schmid-Grendelmeier P. [et al].Comorbidities of atopic dermatitis-what does the evidence say? J Allergy Clin Immunol. 2023; 151(5): 1155-1162.
16. Круглова Л. С., Донцова Е. В., Новикова Л. А. [и др]. Применение фототерапии и ингибитора Янус-киназы 1 для повышения эффективности медикаментозной терапии больных истинной экземой. Кремлевская медицина. Клинический вестник. 2023; 2: 41-
17. Новикова Л. А., Донцова Е. В., Чернов А. В. [и др]. Особенности цитокинового статуса, перекисного окисления липидов и состояния антиоксидантной системы у больных истинной экземой. Фарматека. 2022; 29(14): 73-77.
18. Новикова Л. А., Донцова Е. В., Саурина О. С. [и др]. Коррекция перекисного окисления липидов у больных истинной экземой с помощью ингибитора янус-киназы 1 упадацитиниба. Врач. 2023; 34(4): 69-71.
19. Холодилова Н.А. Состояние вегетативной нервной системы и показателей кожного барьера у больных экземой кистей : автореф. дис. ... канд. мед. наук : 14.01.10 / Холодилова Наталья Александровна. СПб, 2011; 18 с.
20. Горшкова А. В., Русак Ю. Э., Русак С. Н. [и др]. Состояние вегетативной нервной системы у пациентов с хроническими дерматозами. РМЖ. 2019; 27(4): 59-61.
21. Гречуха М. В., Литус О. И., Свирид С. Г. Периферическое кровообращение у больных экземой. Дерматовенерология. Косметология. Сексопатология. 2010; 3-4: 5-8.
45.
22. Каракаева А. В., Утц С. Р. Роль нарушений эпидермального барьера в патогенезе экземы (обзор). Саратовский научно-медицинский журнал. 2014; 10(3): 525-530.
23. Akhtar S, Alsayed R K M E, Ahmad F. [et al]. Epigenetic control of inflammation in Atopic Dermatitis. Semin Cell Dev Biol. 2024; 154(Pt C): 199-207.
24. Brown S J. Atopic Eczema: How Genetic Studies Can Contribute to the Understanding of this Complex Trait. J Invest Dermatol. 2022; 142(4): 1015-1019.
25. Донцова Е. В., Олисова О. Ю., Круглова Л. С. Комплексная терапия псориаза, протекающего на фоне метаболиеского синдрома. Кремлевская медицина. Клинический вестник. 2018; 4: 164-167.
26. Донцова Е. В. Комбинированные с фототехнологиями методы в комплексном лечении больных псориазом с метаболическим синдромом : автореф. дис. ... д-ра мед. наук : 14.01.10; 14.03.11 / Донцова Елена Владимировна. М., 2019; 48 с.
27. Применение полихроматического поляризованного некогерентного излучения аппаратов "Биоптрон" в клинической стоматологии / К. В. Котенко, Н. Б. Корчажкина, В. Н. Олесова [и др.]. Москва, 2010; 28 с. EDN QBXCDJ.
28. Rathod DG, Muneer H, Masood S. Phototherapy. 2023 Feb 16. In: StatPearls [Internet]. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2024 Jan. PMID: 33085287.
29. Юмашев А. В. Мезодиэнцефальная модуляция в комплексе лечения и профилактики воспалительных осложнений у пациентов с ортопедическими конструкциями при дентальной имплантации : автореф. дис. ... д-ра мед. наук : 14.01.14 / Юмашев Алексей Валерьевич. М., 2019; 48 с.
30. Балаева М. Р., Ремизова А. А., Нагорнев С. Н. Влияние лечебных физических факторов на динамику клинического состояния и качество жизни пациентов с периимплантитами. Физиотерапия, бальнеология и реабилитация. 2023; 22(3): 173-183.
31. Горнов С. В., Шестопалов А. Е., Литвиненко А. Б. [и др]. Программа аппаратной коррекции нервно-психического состояния спортсменов высокой квалификации с применением мезодиэнцефальной модуляции. Russian Journal of Environmental and Rehabilitation Medicine. 2022; 2: 70-80.
32. Юмашев А. В. Фундаментальные основы и практические результаты профилактики и лечения дистресса с помощью мезодиэнцефальной модуляции. Азимут научных исследований: педагогика и психология. 2017; 4 (21): 376-379.
33. Романенко К. В., Боровая О. О., Ермилова Н. В. [и др]. Транскраниальная мезодиэнцефальная модуляция и перспективы её использования в дерматовенерологии. Торсуевские чтения: научно-практический журнал по дерматологии, венерологии и косметологии. 2020; 3(29): 22-25.
34. Hanifin J M, Baghoomian W, Grinich E. [et al]. The Eczema Area and Severity Index-A Practical Guide. Dermatitis. 2022; 33(3): 187-192.
35. Рекомендации по ведению больных с метаболическим синдромом: Клинические рекомендации. М., 2013; 43 с.
36. Бахметьева Т. М., Бахметьев А. А., Погодаева Т. И. Оценка клинических проявлений, психоэмоционального состояния и качества жизни у больных с истинной экземой. Системный анализ и управление в биомедицинских системах. 2022; 21(1): 121125.
37. Ware J E, Kosinski M, Grandek B. SF-36 Health Survey: manrnl and interpretation guide. Lincoln, RI: Quality Metric Inc. 2005; 238 p.
38. Дзгоева И. В. Цитокиновый профиль у больных с хроническим генерализованным пародонтитом и его динамика при применении немедикаментозных технологий. Russian Journal of Environmental and Rehabilitation Medicine. 2022; 1: 49-62.
39. Ackermann J, Amdt L, Froba J. [et al]. IL-6 signaling drives self-renewal and alternative activation of adipose tissue macrophages. Front Immunol. 2024; 15:1 201439. https://www.doi.org/10.3389/fimmu.2024.1201439.
40. Kado T, Nishimura A, Tobe K. History and future perspectives of adipose tissue macrophage biology. Front Pharmacol. 2024; 15: 1373182. https://www.doi.org/10.3389/fphar.2024.1373182.
41. Guilherme A, Virbasius J V, Puri V. [et al]. Adipocyte dysfunctions linking obesity to insulin resistance and type 2 diabetes. Nat Rev Mol Cell Biol. 2008; 9(5): 367-377.
42. Takaguri A. Elucidation of a New Mechanism of Onset of Insulin Resistance: Effects of Statins and Tumor Necrosis Factor-a on Insulin Signal Transduction. Yakugaku Zasshi. 2018; 11: 1329-1334.
43. Carey A L, Bruce C R, Sacchetti M. [et al]. Interleukin-6 and tumor necrosis factor-alpha are not increased in patients with Type 2 diabetes: evidence that plasma interleukin-6 is related to fat mass and not insulin responsiveness. Diabetologia. 2004; 47(6): 1029-1037.
44. Mojgan Mohammadi N S, Nazli R, Zafar H. [et al]. Clinical significance of serum IL-6 and TNF-a Levels in patients with metabolic syndrome. Pak J Med Sci. 2017; 38: 219-226.
45. Duca E, Sur G, Armat I. [et al]. Correlation between Interleukin 31 and clinical manifestations in children with atopic dermatitis: an observational study. Allergol Immunopathol (Madr). 2022; 50(1): 75-79.
46. Borgia F, Custurone P, Li Pomi F. [et al]. IL-31: State of the Art for an Inflammation-Oriented Interleukin. Int J Mol Sci. 2022; 23(12): 6507. https://www.doi.org/10.3390/ijms23126507.
47. Gao F, Litchfield B, Wu H. Adipose tissue lymphocytes and obesity. J Cardiovasc Aging. 2024; 4(1): 5. https://www.doi.org/10.20517/jca.2023.38.
48. Улащик В. С. Сочетанная физиотерапия: общие сведения, взаимодействие физических факторов. Вопросы курортологии, физиотерапии и лечебной физической культуры. 2016; 6: 4-11.
49. Физическая и реабилитационная медицина: Национальное руководство / К. В. Котенко, С. А. Ковалев, Г. Р. Абусева [и др.]. 2-е издание, переработанное и дополненное. Москва: "ГЭОТАР-Медиа", 2023; 912 с. ISBN 978-5-9704-7710-6. EDN STQNKB.
50. Epifanov V A, Epifanov A V, Korchazhkina N B. Physical therapy: tutorial guide. Москва: "ГЭОТАР-Медиа", 2020; 576 p. ISBN 978-5-9704-5614-9. EDN WZZWAE.
REFERENCES
1. Klinicheskie rekomendacii: Ekzema. M.: Rossijskoe obshchestvo dermatovenerologov i kosmetologov, 2021. (In Russian)
2. Pogodaeva T I Povyshenie effektivnosti lecheniya bol'nyh istinnoj ekzemoj na osnove ispol'zovaniya fototerapii i upadacitiniba [Dissertation] M., 2023. (In Russian)
3. Schmitt J, Apfelbacher C J, Flohr C. Eczema. BMJ Clin Evid. 2011; 17: 1716.
4. Doncova E V, Novikova L A, CHemov A V. [et al.]. Potential of the Janus kinase 1 inhibitor upadacitinib in enhancing the efficacy of drug therapy for true eczema. Lechebnoe delo. 2023; 2: 120-126. (In Russian)
5. Barabanov A L, SHubenok P A, Gerasimovich N V. Features of the course of eczema, comorbid with some chronic somatic diseases. Dermatovenerologiya. Kosmetologiya. 2018; 4(2): 174-184. (In Russian)
6. Silverberg J I, Greenland P. Eczema and cardiovascular risk factors in 2 US adult population studies. J Allergy Clin Immunol. 2015; 135(3): 721-728.
7. Belovol A N, Beregovaya A A, Tkachenko S G. The role of adipose tissue in endocrine regulation of eczema against the background of metabolic syndrome. Dermatologiya ta venerologiya. 2011; 1(51): 7-16. (In Russian)
8. Quondamatteo F. Skin and diabetes mellitus: what do we know? Cell Tissue Res. 2014; 355(1): 1-21.
9. Thyssen J P, Linneberg A, Carlsen B C. [et al]. A possible association between a dysfunctional skin barrier (filaggrin null-mutation status) and diabetes: a cross-sectional study. BMJ Open. 2011; 1(1): e000062.
10. Bragina E YU, Frejdin M B, Puzyryov V P. Genetics of syntropy "Atopic march". Sibirskij nauchnyj medicinskij zhurnal. 2020; 40(5): 1 -17. (In Russian)
11. Mrkic Kobal I, Plavec D, Vlasic Z. Loncaric [et al] .Atopic March or Atopic Multimorbidity-Overview of Current Research. Medicina (Kaunas). 2023; 60(1): 21.
12. Ali Z, Ulrik C S, Agner T. [et al]. Association between Atopic Dermatitis and the Metabolic Syndrome: A Systematic Review. Dermatology. 2018; 234(3-4): 79-85.
13. Naumova L A, Osipova O N. Comorbidity: mechanisms of pathogenesis, clinical significance. Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 2016; 5: 105-118. (In Russian)
14. Gonzalez-Uribe V, Vidaurri-de la Cruz H, Gomez-Nunez A. [et al]. Comorbidities & burden of disease in atopic dermatitis. Asian Pac J Allergy Immunol. 2023; 41(2): 97-105.
15. Thyssen J P, Halling A S, Schmid-Grendelmeier P. [et al].Comorbidities of atopic dermatitis-what does the evidence say? J Allergy Clin Immunol. 2023; 151(5): 1155-1162.
16. Kruglova L S, Doncova E V, Novikova L A. [et al]. Use of phototherapy and Janus kinase 1 inhibitor to enhance the efficacy of drug therapy in patients with true eczema. Kremlevskaya medicina. Klinicheskij vestnik. 2023; 2: 41-45. (In Russian)
17. Novikova L A, Doncova E V, CHernov A V. [et al]. Features of cytokine status, lipid peroxidation and the state of the antioxidant system in patients with true eczema. Farmateka. 2022; 29(14): 73-77. (In Russian)
18. Novikova L A, Doncova E V, Saurina O S. [et al]. Correction of lipid peroxidation in patients with true eczema using the Janus kinase 1 inhibitor upadacitinib. Vrach. 2023; 34(4): 69-71. (In Russian)
19. Holodilova N A. Sostoyanie vegetativnoj nervnoj sistemy i pokazatelej kozhnogo bar'era u bol'nyh ekzemoj kistej [Dissertation]. SPb, 2011. (In Russian)
20. Gorshkova A V, Rusak YU E, Rusak S N. [et al]. The state of the autonomic nervous system in patients with chronic dermatoses. RMZH. 2019; 27(4): 59-61. (In Russian)
21. Grechuha M V, Litus O I, Svirid S G. Peripheral circulation in patients with eczema. Dermatovenerologiya. Kosmetologiya. Seksopatologiya. 2010; 3-4: 5-8. (In Russian)
22. Karakaeva A V, Utc S R. The role of epidermal barrier disorders in the pathogenesis of eczema (review). Saratovskij nauchno medicinskij zhurnal. 2014; 10(3): 525-530. (In Russian)
23. Akhtar S, Alsayed R K M E, Ahmad F. [et al]. Epigenetic control of inflammation in Atopic Dermatitis. Semin Cell Dev Biol. 2024; 154(Pt C): 199-207.
24. Brown S J. Atopic Eczema: How Genetic Studies Can Contribute to the Understanding of this Complex Trait. J Invest Dermatol. 2022; 142(4): 1015-1019.
25. Doncova E V, Olisova O YU, Kruglova L S. Complex therapy of psoriasis occurring against the background of metabolic syndrome. Kremlevskaya medicina. Klinicheskij vestnik. 2018; 4: 164-167. (In Russian)
26. Doncova E V. Kombinirovannye s fototekhnologiyami metody v kompleksnom lechenii bol'nyh psoriazom s metabolicheskim sindromom [Dissertation]. M., 2019. (In Russian)
27. Kotenko K V, Korchazhkina N B, Olesova V N. [et al.]. Primenenie polihromaticheskogo polyarizovannogo nekogerentnogo izlucheniya apparatov "Bioptron" v klinicheskoj stomatologii. Moskva, 2010. (In Russian)
28. Rathod D G, Muneer H, Masood S. Phototherapy. 2023. In: StatPearls [Internet]. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing; 2024 Jan. PMID: 33085287.
29. YUmashev A V. Mezodiencefal'naya modulyaciya v komplekse lecheniya i profilaktiki vospalitel'nyh oslozhnenij u pacientov s ortopedicheskimi konstrukciyami pri dental'noj implantacii [Dissertation]. M., 2019. (In Russian)
30. Balaeva M R, Remizova A A, Nagornev S N. The influence of therapeutic physical factors on the dynamics of the clinical condition and quality of life of patients with periimplantitis. Fizioterapiya, bal'neologiya i reabilitaciya. 2023; 22(3): 173-183. (In Russian)
31. Gornov S V, SHestopalov A E, Litvinenko A B. [et al.]. Hardware correction program for the neuropsychic state of highly qualified athletes using mesodiencephalic modulation. Russian Journal of Environmental and Rehabilitation Medicine. 2022; 2: 70-80. (In Russian)
32. YUmashev A V. Fundamental principles and practical results of prevention and treatment of distress using mesodiencephalic modulation. Azimut nauchnyh issledovanij: pedagogika i psihologiya. 2017; 4 (21): 376-379. (In Russian)
33. Romanenko K V, Borovaya O O, Ermilova N V. [et al.]. Transcranial mesodiencephalic modulation and prospects for its use in dermatovenereology. Torsuevskie chteniya: nauchno-prakticheskij zhurnal po dermatologii, venerologii i kosmetologii. 2020; 3(29): 2225. (In Russian)
34. Hanifin J M, Baghoomian W, Grinich E. [et al]. The Eczema Area and Severity Index-A Practical Guide. Dermatitis. 2022; 33(3): 187-192.
35. Rekomendacii po vedeniyu bol'nyh s metabolicheskim sindromom: Klinicheskie rekomendacii. M., 2013. (In Russian)
36. Bahmet'eva T M, Bahmet'ev A A, Pogodaeva T I. Evaluation of clinical manifestations, psychoemotional state and quality of life in patients with true eczema. Sistemnyj analiz i upravlenie v biomedicinskih sistemah. 2022; 21(1): 121-125. (In Russian)
37. Ware J E, Kosinski M, Grandek B. SF-36 Health Survey: manual and interpretation guide. Lincoln, RI: Quality Metric Inc. 2005.
38. Dzgoeva I V. Cytokine profile in patients with chronic generalized periodontitis and its dynamics when using non-drug technologies. Russian Journal of Environmental and Rehabilitation Medicine. 2022; 1: 49-62. (In Russian)
39. Ackermann J, Amdt L, Froba J. [et al]. IL-6 signaling drives self-renewal and alternative activation of adipose tissue macrophages. Front Immunol. 2024; 15:1 201439.
40. Kado T, Nishimura A, Tobe K. History and future perspectives of adipose tissue macrophage biology. Front Pharmacol. 2024; 15: 1373182.
41. Guilherme A, Virbasius J V, Puri V. [et al]. Adipocyte dysfunctions linking obesity to insulin resistance and type 2 diabetes. Nat Rev Mol Cell Biol. 2008; 9(5): 367-377.
42. Takaguri A. Elucidation of a New Mechanism of Onset of Insulin Resistance: Effects of Statins and Tumor Necrosis Factor-a on Insulin Signal Transduction. Yakugaku Zasshi. 2018; 11: 1329-1334.
43. Carey A L, Bruce C R, Sacchetti M. [et al]. Interleukin-6 and tumor necrosis factor-alpha are not increased in patients with Type 2 diabetes: evidence that plasma interleukin-6 is related to fat mass and not insulin responsiveness. Diabetologia. 2004; 47(6): 1029-1037.
44. Mojgan Mohammadi N S, Nazli R, Zafar H. [et al]. Clinical significance of serum IL-6 and TNF-a Levels in patients with metabolic syndrome. Pak J Med Sci. 2017; 38: 219-226.
45. Duca E, Sur G, Armat I. [et al]. Correlation between Interleukin 31 and clinical manifestations in children with atopic dermatitis: an observational study. Allergol Immunopathol (Madr). 2022; 50(1): 75-79.
46. Borgia F, Custurone P, Li Pomi F. [et al]. IL-31: State of the Art for an Inflammation-Oriented Interleukin. Int J Mol Sci. 2022; 23(12): 6507.
47. Gao F, Litchfield B, Wu H. Adipose tissue lymphocytes and obesity. J Cardiovasc Aging. 2024; 4(1): 5.
48. Ulashchik V. S. Combined physiotherapy: general information, interaction of physical factors. Voprosy kurortologii, fizioterapii i lechebnoj fizicheskoj kul'tury. 2016; 6: 4-11. (In Russian)
49. Fizicheskaya i reabilitacionnaya medicina: Nacional'noe rukovodstvo / K. V. Kotenko, S. A. Kovalev, G. R. Abuseva [i dr.]. 2-e izdanie, pererabotannoe i dopolnennoe. Moskva: "GEOTAR-Media", 2023. (In Russian)
50. Epifanov V A, Epifanov A V, Korchazhkina N B. Physical therapy: tutorial guide. Moskva: "GEOTAR-Media", 2020.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Арутюнян Эмма Эдуардовна, врач-дерматовенеролог, косметолог в ООО «РУСМЕДДОК»; e-mail: dr.arutyunyan@bk.ru, https://orcid.org/0000-0001-5402-5009
Михайлова Анна Андреевна, канд. мед. наук, доцент, начальник научно-образовательного центра ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени акад. Б.В. Петровского», г. Москва; е-mail: mikhaylova003@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-4260-1619
Корчажкина Наталья Борисовна, д-р мед. наук, профессор, заместитель директора по научно-образовательной работе и реабилитации ФГБНУ «Российского научного центра хирургии имени академика Б.В. Петровского», г. Москв; е-mail: n9857678103@gmail.com, https://orcid.org/0000-0001-6913-8778
Нагорнев Сергей Николаевич, д-р мед. наук, профессор, профессор группы профессорско-преподавательского состава научно-образовательного центра ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени академика Б.В. Петровского»; e-mail: drnag@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-1190-1440
Котенко Константин Валентинович, академик РАН, д-р мед. наук, профессор, директор ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени академика Б.В. Петровского», г. Москва; e-mail: noc@med@ru, https://orcid.org/0000-0002-6147-5574 Фролков Валерий Константинович, д-р биол. наук, профессор, профессор группы профессорско-преподавательского состава научно-образовательного центра ФГБНУ «Российский научный центр хирургии имени академика Б.В. Петровского», г. Москва; e-mail: fvk49@mail.ru, https://orcid.org/0000-0002-1277-5183
