CC BY
142
КИТАИСКОЕ ПРИСУТСТВИЕ В НЕФТЕГАЗОВОМ СЕКТОРЕ ТУРКМЕНИСТАНА
Владимир ПАРАМОНОВ
основатель и директор интернет-проекта [www.ceasia.ru] и аналитической группы «Центральная Евразия» (Ташкент, Узбекистан)
Алексей СТРОКОВ
член экспертного совета аналитической группы «Центральная Евразия»
(Ташкент, Узбекистан)
АННОТАЦИЯ
Если в 1990-х годах Китай практически не проявлял никакого интереса к туркменской нефтегазовой отрасли, то с середины 2000-х китайское присутствие в данной сфере постоянно усиливается.
К настоящему времени, в особенности с учетом договоренностей от сентября 2013 года, Пекин прочно занял лидирующие позиции в нефтегазовой отрасли этой центральноазиатской страны.
Введение
Несмотря на быстрый рост китайских потребностей в энергоресурсах в конце ХХ века и на то, что дипломатические отношения между Китайской Народной Республикой (КНР) и Туркменистаном были установлены практически сразу после распада СССР (6 января 1992 г.), вплоть до середины первого десятилетия XXI века Китай и китайские компании не проявляли особого интереса к этой центральноазиатской стране, в том числе и к ее нефтегазовому сектору. Это во многом определялось географической отдаленностью двух государств, а также неразвитостью транспортной инфраструктуры между Туркменистаном и Китаем.
Отсюда и крайняя слабость двусторонних торговых связей, которые вплоть до 2006 года включительно не имели принципиального значения даже для такой малой экономики, как туркменская. В период 1992—2006 годов объемы двустороннего товарооборота не превышали 125 млн долл., или около 1,8% от общего товарооборота Туркменистана.
Всплеск политической и экономической активности КНР в Туркменистане произошел лишь во второй половине 2000-х годов, когда Китай четко обозначил свой стратегический интерес к газовым ресурсам Туркменистана. В апреле 2006 года в ходе визита президента С. Ни-язова в КНР было подписано 7 двусторонних документов, главным из которых стало соглашение между Министерством нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркме-
Таблица 1
Торговля между Китаем и Туркменистаном (период 1997—2014 гг.)
fs- 1 Год Товарооборот, млн долл. Поставки из Китая в Туркменистан, млн долл. Поставки из Туркменистана в Китай, млн долл.
1997 19 — —
1998 24 — —
1999 29 22 7
2000 37 26 11
2001 47 — —
2002 91 88 3
2003 122 (100) 103 19
2004 117 (102) 100 17
2005 105 (114) 89 16
2006 125 (133) 107 18
2007 377 (400) 314 63
2008 663 (680) 568 95
2009 1 652 (1 700) 1 472 180
2010 1 566 (1 650) 1 040 526
2011 2 350 (2 460) 1 440 910
2012 3 980 (4 000) 1 450 2 530
2013 4 225 (4 800) 1 680 2 545
2014 4 895 (5 000) 2 245 2 650
И с т о ч н и к и: Данные за период 1992—2001 годов — Азиатский банк развития со ссылкой Л на национальные статистические органы Туркменистана; данные за период 2002—2012 годов — «The Economist Intelligence Unit» со ссылкой на национальные статистические органы Туркменистана; данные в скобках за период 2003—2014 годов — Министерство коммерции Китайской Народной Республики.
нистана и Китайской национальной нефтегазовой корпорацией (КННК [CNPC]) о сотрудничестве в нефтегазовой отрасли.
Следует отметить, что интерес Пекина к освоению и транспортировке туркменских газовых ресурсов совпал по времени с ростом заинтересованности самого Ашхабада в диверсификации своих внешнеэкономических связей, в том числе и в нефтегазовой отрасли. Долгие годы Туркменистан старался кардинально снизить газотранспортную зависимость от России («Газпрома»). Кроме того, он предпринимал все более настойчивые попытки сбалансировать свою экономику, стремясь развивать не только ее сырьевые секторы. Как представляется, именно совпадение стратегических интересов двух стран на данном этапе и предопределило то, что после подписания китайско-туркменского соглашения о сотрудничестве в нефтегазовой отрасли проникновение Китая в Туркменистан резко активизировалось и стало затрагивать помимо нефтегазовой сферы и целый ряд других отраслей, приоритетных для Ашхабада.
Результатом стала кардинальная интенсификация двусторонней торговли. Уже в 2007 году китайско-туркменский товарооборот увеличился в 3 раза по сравнению с предыдущим годом: со 125 до 377 млн долл. В 2008 году товарооборот вырос еще на 76% и составил уже 663 млн долл. В 2009 году объемы торговли увеличились в 2,5 раза по сравнению с предыдущим годом и достигли уже 1,6 млрд долл. В период 2010—2014 годов китайско-туркменский товарооборот вырос более чем в 3 раза и по итогам 2014 года достиг почти 4,9 млрд долл. (см. табл. 1).
Более наглядно динамику китайско-туркменской торговли в постсоветский период можно проследить по диаграмме (см. диагр. 1).
Диаграмма 1
Торговля Китая с Туркменистаном (период 1997—2014 годов, млн долл.)
6 000
5 000
4 000
3 000
2 000
1 000
V
7 9 9
со
9 9
9 9 9
-1 1
0 1 2 000 000 222
3 0 0 2
Г 1
456 000 000 222
7 0 0 2
со
0 0 2
9 0 0 2
0 2
0 2
0 2
0 2
0 2
Безусловно, основной причиной интенсификации китайско-туркменской торговли стал рост интереса КНР именно к туркменским газовым ресурсам. Тем более что на всем постсоветском пространстве Туркменистан является единственной, кроме России, страной с высоким
0
экспортным потенциалом по газу (он имеет возможность экспортировать свыше 3/4 добываемого голубого топлива).
По туркменским оценкам, запасы газа в стране составляют от 25 до 50 трлн куб. м. Впрочем, официальные оценки Ашхабада, по-видимому, сильно завышены. По другим данным (Международное энергетическое агентство, «British Petroleum» и др.), доказанные запасы туркменского газа значительно ниже: от 3 до 4 трлн куб. м, без учета открытых еще в постсоветское время (2006—2009 гг.) и еще фактически не разведанных газовых месторождений Южный Иолотань, Осман, Яшлар и Минара, на которые Туркменистан возлагает большие надежды. Запасы данных месторождений (с 2011 г. осваиваются в рамках единого проекта «Галкы-ныш») пока точно не известны, хотя они, безусловно, крупные: по туркменским оценкам, от 18 до 26 трлн куб. м.
Но даже если предположить, что Ашхабад существенно преувеличивает свои газовые запасы, то в любом случае внутренние потребности страны относительно доказанных запасов невелики, учитывая малочисленность населения (немногим более 5 млн человек), отсутствие крупной промышленности (за исключением самой нефтегазовой отрасли), а также непродолжительность отопительного сезона. Поэтому Туркменистан может экспортировать большую часть добываемого голубого топлива, что и делает газовый сегмент туркменской нефтегазовой отрасли особо привлекательным для КНР и китайских компаний.
В сентябре 2013 года в ходе визита председателя КНР Си Цзиньпина в Туркменистан были достигнуты принципиально важные договоренности, которые, скорее всего, еще ускорят китайское проникновение в туркменскую нефтегазовую отрасль. Так, был подписан целый пакет двусторонних документов о дальнейшем расширении сотрудничества двух стран, главным образом в газовом сегменте: в освоении перспективных газовых месторождений, строительстве дополнительных газоперерабатывающих мощностей, а также в развитии газотранспортной системы в китайском направлении.
В свою очередь, туркменские нефтяные ресурсы, равно как и экспортные возможности Туркменистана по нефти, пока не представляют (и, вероятно, в обозримой перспективе не будут представлять) особого интереса для Китая, так как они, скорее всего, невелики. Хотя, по туркменским оценкам, запасы нефти составляют от 15 до 20 млрд т, эти данные, по-видимому, не соответствуют действительности. Более реалистичными выглядят данные независимых международных структур и компаний (Международное энергетическое агентство, «British Petroleum» и др.), которые оценивают туркменские нефтяные запасы в 200—400 млн т. Тем более, что пока Туркменистан не может поставлять сколько-нибудь значимые для КНР объемы нефти: в настоящее время туркменский нефтяной годовой экспорт составляет всего лишь несколько миллионов тонн и постепенно снижается, так как Туркменистан из года в год увеличивает объемы собственной переработки «черного золота». Все это делает нефтяной сегмент туркменской нефтегазовой отрасли малопривлекательным для Китая.
Таким образом, присутствие КНР и китайских компаний сосредоточено главным образом в газовом сегменте. Так, начиная с 2007 года КННК реализует целый ряд проектов по освоению газовых месторождений, строительству газоперерабатывающих заводов и магистрального газопровода Туркменистан — Китай, предназначенного для масштабных и долгосрочных поставок туркменского газа.
Добыча нефти и газа
Магистральным направлением политики КНР в туркменской нефтегазовой отрасли является наращивание объемов добычи газа. В этой связи КНР стремится зарезервировать за собой
максимально возможные объемы туркменского газа. Однако Туркменистан не продает активы нефтегазовой отрасли, и для достижения своей цели Китай использует две схемы: кредитование добычных проектов под будущие поставки газа в КНР и наращивание КННК объемов газодобычи на туркменской территории на условиях соглашений о разделе продукции (СРП).
■ Во-первых, начав промышленную добычу газа в конце 2009 года, в 2010 году Китай добыл в Туркменистане 8,7 млрд куб. м газа, в 2011 году — 12 млрд куб. м. В 2012 году КННК добыла в Туркменистане уже 13 млрд куб. м, а в 2014 году — около 24 млрд куб. м газа, что составило примерно 30% от общего объема туркменской газодобычи (80 млрд куб. м).
В то же время вплоть до настоящего момента КННК не участвует в проектах по добыче нефти. Как уже отмечалось, это, видимо, связано, с одной стороны, с незначительностью легко извлекаемых (рентабельных) запасов туркменской нефти как на суше, так и на шельфе, с другой — с последовательным сокращением объемов туркменского экспорта нефти при одновременном увеличении объемов ее переработки внутри страны. Туркменистан (в отличие, например, от Казахстана) имеет возможность перерабатывать у себя весь объем добываемой нефти. К тому же между Китаем и Туркменистаном отсутствует нефтепроводная инфраструктура, а транспортировать туркменскую нефть (тем более в незначительных объемах) по железной дороге через территории Узбекистана и Казахстана, по-видимому, нерентабельно. Учитывая все вышеизложенное, можно утверждать, что китайские проекты, связанные с добычей нефти в Туркменистане, пока маловероятны.
■ Во-вторых, политика Китая по наращиванию объемов добычи туркменского газа испытывает влияние ряда разнонаправленных факторов. С одной стороны, стремление КНР увеличить свою долю в туркменской газодобыче объективно сдерживается тем, что Ашхабад пока никому не продает свои нефтегазовые активы, так как стремится сохранить государственный контроль над данной отраслью — единственным крупным источником доходов страны. С другой стороны, стратегическим планам КНР по увеличению своей доли в туркменской газодобыче способствует то, что Ашхабад сам охотно резервирует значительные объемы газа для долгосрочных поставок в КНР в счет погашения китайских кредитов и не менее охотно идет на заключение СРП с той же КННК.
В итоге в условиях фактического отсутствия внешней конкуренции вокруг туркменского газа и крайне ограниченных возможностей Ашхабада в плане диверсификации своего газового экспорта Китаю пока удается поступательно наращивать газодобычу в Туркменистане, а также резервировать все большие объемы газа для поставок в КНР.
■ В-третьих, Китай с высокой вероятностью в краткосрочной (до 3 лет) и среднесрочной (до 10 лет) перспективе будет стремиться наращивать объемы добычи газа в Туркменистане. Китайская проектно-инвестиционная активность будет возрастать даже в условиях углубления мирового финансово-экономического кризиса и низких цен на газ. Бесперебойное снабжение китайской экономики газом является для Китая принципиально важной задачей, особенно если учесть, что КНР пытается уменьшить долю угля в своем энергетическом балансе за счет увеличения доли газа. Поэтому представляется, что Пекин здесь будет руководствоваться не столько коммерческими, сколько стратегическими интересами. Тем более что в краткосрочной и среднесрочной перспективе Туркменистан, скорее всего, останется наиболее крупным поставщиком природного газа в КНР, так как Россия (альтернативный возможный
крупный поставщик газа), в отличие от Туркменистана, пока не склонна продавать КНР свой газ на китайских ценовых условиях. Хотя после резкого охлаждения отношений России с США и ЕС (вторая половина 2014 г.) в условиях западных санкций, падения мировых цен на углеводороды и ослабления курса рубля ситуация, возможно, изменится.
Уже начиная с 2015 года китайская доля в туркменской газодобыче, безусловно, будет существенно расти, так как в конце 2014 года начались и в дальнейшем будут увеличиваться поставки газа с месторождений Южный Иолотань, Осман, Яшлар и Минара (проект «Галкыныш», включающий четыре вышеуказанных месторождения), в освоении которых китайская КННК играет ключевую роль. Объемы добычи газа на этих четырех месторождениях ожидаются в пределах 25—30 млрд куб. м в год. Практически весь этот объем будет поставляться в КНР в счет погашения китайских кредитов, выделенных Туркменистану для реализации проекта. После завершения второго этапа проекта «Галкыныш» объем газодобычи по данному проекту планируется на уровне 60 млрд куб. м газа в год.
В итоге в краткосрочной перспективе суммарный объем газа, добываемого китайскими компаниями в Туркменистане (по проекту «Галкыныш» и на территории Багтиярлык), скорее всего, составит около 40 млрд куб. м в год (что будет соответствовать суммарной пропускной способности первой и второй ниток газопровода Туркменистан — Китай). По официальным сообщениям Туркменистана, именно на данный уровень газодобычи/поставок в КНР Пекин планирует выйти в 2016 году.
В среднесрочной (до 10 лет) и долгосрочной (до 20 лет) перспективе объемы добычи Китаем газа в Туркменистане прогнозировать крайне трудно. Сохраняется определенная вероятность того, что официально заявленные Ашхабадом объемы запасов на месторождениях Южный Иолотань, Осман, Яшлар и Минара сильно преувеличены. Хотя, по официальным сообщениям Туркменистана, в 2021 году Пекин планирует выйти на уровень газодобычи/поставок в КНР в объеме 65 млрд куб. м в год (что будет соответствовать суммарной пропускной способности первой, второй и третьей ниток газопровода Туркменистан — Китай).
Что касается нефти, то наиболее вероятно, что Туркменистан продолжит перерабатывать добываемую нефть на своих НПЗ, экспорт ее либо прекратится, либо уменьшится до символических объемов. Перспективы кардинального роста объемов добычи нефти в Туркменистане пока представляются нереальными, учитывая тот факт, что геологоразведочные работы целого ряда европейских и азиатских компаний на туркменском шельфе Каспийского моря оказались безрезультатными.
Переработка нефти и газа
Китай широко вовлечен в переработку углеводородов на территории Туркменистана, при том что другие иностранные государства и их компании вообще не участвуют в подобного рода проектах. Однако китайская активность в основном ограничивается подготовкой товарного газа (очисткой добываемого газа от примесей и влаги) для последующего экспорта в КНР, а также переработкой небольших количеств афганской нефти на Сейдинском НПЗ.
■ Во-первых, деятельность КНР по переработке углеводородов в Туркменистане вполне соответствует основным стратегическим целям Пекина, состоящим в планомерном наращивании объемов добычи, доведения до товарного вида и экспорта газа в Китай.
Параллельно с освоением газовых месторождений и кредитованием проекта «Галкыныш» Китай занимается сооружением новых газоперерабатывающих заводов:
— в период 2007—2009 годов на территории Багтиярлык КННК построила газоперерабатывающий завод мощностью 5 млрд куб. м газа ежегодно;
— в период 2011—2014 годов на территории Багтиярлык КННК построила второй газоперерабатывающий завод — мощность его 9 млрд куб. м газа ежегодно;
— в сентябре 2013 года заключен контракт между Государственным концерном «Туркменгаз» и КННК на проектирование и строительство вблизи месторождения Южный Иолотань завода по производству товарного газа в объеме 30 млрд куб. м в год (строительство началось в мае 2014 г.).
■ Во-вторых, китайское участие в переработке туркменского газа чрезвычайно активно и рассчитано на долгосрочную перспективу. Складывается впечатление, что Китай решительно настроен на строительство новых крупных газоперерабатывающих мощностей на территории Туркменистана, в чем заинтересован и сам Ашхабад, планирующий кардинально увеличить объемы газодобычи. Учитывая совпадение долгосрочных интересов КНР и Туркменистана в наращивании объемов добычи/переработки и поставок газа в китайском направлении, строительство новых газоперерабатывающих заводов с участием Китая, скорее всего, является лишь вопросом времени.
■ В-третьих, в будущем китайская деятельность по переработке туркменских углеводородов, по всей вероятности, будет по-прежнему затрагивать лишь первичную переработку газа (доведение добываемого газа до состояния товарного продукта).
В краткосрочной (до 3 лет) и среднесрочной (до 10 лет) перспективе масштабы переработки газа китайскими компаниями на территории Туркменистана, скорее всего, будут увеличиваться. В первую очередь на это указывают планы по поставкам газа в Китай. Ожидается, что в 2016 году объемы поставок туркменского газа в КНР вырастут более чем в 1,6 раза: с 24 млрд куб. м в 2014 году до 40 млрд куб. м. После 2021 года объем поставок туркменского газа в КНР, как отмечалось, планируется довести до 65 млрд куб. м газа в год. Как представляется, данные объемы газа будут обеспечены добычей на месторождениях Южный Иолотань, Осман, Яшлар и Минара (проект «Галкыныш»), а также на территории Багтиярлык. Определенную часть товарного газа в газопровод Туркменистан — Китай (по заявлению Ашхабада, от 17 до 27 млрд куб. м в год) на первых порах (2014—2016 гг.) будет поставлять «Туркменгаз».
Тем не менее в любом случае газоперерабатывающих мощностей для обеспечения поставок газа в объеме 65 млрд куб. м в год будет недостаточно. Так, по состоянию на начало 2015 года суммарная мощность двух газоперерабатывающих заводов, построенных КННК на территории Багтиярлык, составляет всего 14 млрд куб. м газа в год, а после запуска строящегося газоперерабатывающего завода на месторождении Южный Иолотань (в рамках проекта «Галкы-ныш») она составит 44 млрд куб. м газа в год. Поэтому Китай будет вынужден не только форсировать строительство очередного газоперерабатывающего завода мощностью 30 млрд куб. м в год (в рамках второго этапа работ по проекту «Галкыныш»), но и срочно думать о введении в строй новых газоперерабатывающих мощностей. Ведь Китаю будет необходимо перерабатывать на туркменской территории все 65 млрд куб. м законтрактованного газа и в среднесрочной перспективе уже не зависеть от газовых поставок «Туркменгаза».
В связи с начавшимся строительством четвертой нитки газопровода Туркменистан — Китай пропускной способностью 30 млрд куб. м в год потребность в газоперерабатывающих мощностях возрастет еще больше. Поэтому представляется, что трубопроводные договоренности Пекина и Ашхабада наверняка подразумевают и планы по подготовке товарного газа. А
если запасы месторождений, осваиваемых в рамках проекта «Галкыныш», окажутся действительно велики и достаточно близки к туркменским оценкам, то в долгосрочной перспективе, возможно, встанет вопрос о строительстве очередных ниток газопровода Туркменистан — Китай.
Однако в долгосрочной перспективе (до 20 лет) крайне трудно прогнозировать, какие газоперерабатывающие мощности потребуется создать Китаю на туркменской территории, так как пока сложно судить об объемах поставок туркменского газа в КНР, равно как и об объемах газодобычи в самом Туркменистане.
В свою очередь, проекты по переработке туркменской нефти, как представляется, и в будущем не заинтересуют Китай. С одной стороны, китайские компании, скорее всего, не станут строить на туркменской территории новые НПЗ, потому что у Туркменистана (в отличие, например, от Казахстана) нет излишков сырой нефти, а уже имеющиеся мощности действующих туркменских НПЗ превосходят объемы добычи нефти в стране. С другой стороны, КНР вряд ли сможет выкупить у Туркменистана нефтеперерабатывающие заводы: Ашхабад, скорее всего, не станет продавать кому-либо свои НПЗ, так как производство/экспорт бензина, керосина и дизельного топлива — второй после экспорта газа источник доходов страны.
Как представляется, участие Китая в туркменской нефтепереработке возможно лишь в рамках приобретения Туркменистаном тех или иных видов китайского оборудования для своих НПЗ в счет очередных кредитов.
Транспортировка нефти и газа
Политика Пекина по строительству и обслуживанию газопроводной инфраструктуры в Туркменистане рассчитана на долгосрочную перспективу, преследует цель создать условия для максимально возможных объемов поставок газа в КНР и обеспечить устойчивые доминирующие (по возможности — монопольные) позиции Китая на туркменском газовом рынке. Об этом свидетельствуют решительные действия КНР по форсированному завершению строительства третьей нитки и заключению соглашения о строительстве четвертой нитки. Можно предположить, что нынешние китайские планы по строительству четвертой нитки газопровода Туркменистан — Китай говорят не только о желании Пекина зарезервировать за китайскими потребителями почти весь туркменский газ, но и о стратегических планах КНР по кардинальному усилению своих энергетических/экономических и, следовательно, политических позиций в Узбекистане, Таджикистане и Кыргызстане. Причем в данных планах туркменский газ способен сыграть важную роль.
■ Во-первых, наблюдаемая с 2007 года активность Китая по сооружению газопроводной системы из Туркменистана в КНР высока, вполне адекватна усилиям по освоению газовых месторождений и строительству газоперерабатывающих заводов вблизи туркменских газовых месторождений.
В 2007—2011 годах на китайские инвестиции были проложены и введены в эксплуатацию две нитки трансазиатского газопровода Туркменистан — Китай суммарной пропускной способностью 40 млрд куб. м в год. Ввод в эксплуатацию третьей нитки газопровода пропускной способностью 25 млрд куб. м в год был намечен на первую половину 2015 года. В сентябре 2013 года было подписано соглашение о строительстве четвертой нитки газопровода, которая пойдет в обход Казахстана через территории Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана и, как планируется, будет обладать пропускной способностью в 30 млрд куб. м в год.
Кроме того, КННК финансирует сооружение в Туркменистане дополнительных элементов газопроводной системы (локальных газопроводов), чтобы создать условия для увеличения поставок газа в магистральный газопровод Туркменистан — Китай с месторождений, рассредоточенных в восточной (территория Багтиярлык) и юго-восточной (месторождения Южный Иолотань, Осман, Яшлар и Минара) частях страны.
■ Во-вторых, развитие газотранспортной системы из Туркменистана в китайском направлении — важная составляющая общей «газовой стратегии» Пекина по обеспечению долгосрочных бесперебойных поставок в страну импортного газа. Учитывая тот факт, что Туркменистан — крупнейший поставщик газа в КНР и, по всей вероятности, останется таковым, по крайней мере в среднесрочной перспективе, Китай и в дальнейшем будет вынужден уделять приоритетное внимание строительству и развитию системы газопроводов как в данной стране, так и в регионе в целом. Причем планируемая четвертая нитка газопровода Туркменистан — Китай, по-видимому, станет эффективным средством для обеспечения не только газовых, но и стратегических интересов Пекина в Центральной Азии. Как представляется, эта нитка позволит Китаю решить сразу три важные задачи.
Первая (по-видимому, главная) задача — нарастить объемы поставок туркменского газа в КНР с 65 до 90 млрд куб. м в год. В результате Пекин зарезервирует за собой львиную долю туркменского газового экспорта и тем самым сведет к минимуму вероятность реализации возможных конкурирующих проектов (поставки туркменского газа в Южную Азию и Европу). Вторая задача — в какой-то степени диверсифицировать поставки газа из Туркменистана, проложив дополнительную нитку в обход перегруженного трубопроводной инфраструктурой Казахстана. Третья, не менее важная задача — обеспечить снабжение туркменским газом Кыргызстана и Таджикистана в зимний период. Это создаст предпосылки решения чрезвычайно болезненной для Центральной Азии, в особенности для Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана, водно-энергетической проблемы за счет восстановления существовавшей в советское время схемы обмена водными и энергетическими ресурсами, в которой роль арбитра будет играть уже не Москва, а Пекин. В итоге Китай сможет не только приобрести мощные рычаги влияния на Бишкек, Душанбе и Ташкент, но и заручиться еще большей поддержкой всех стран региона по продвижению китайских инициатив/планов в Центральной Азии.
■ В-третьих, уже в краткосрочной перспективе (до трех лет) Китай, безусловно, доведет пропускную способность магистрального газопровода Туркменистан — Китай с 40 до 65 млрд куб. м газа в год. Проблем с заполнением данного газопровода не возникнет, так как у Туркменистана есть существенные резервы для увеличения газового экспорта, даже если допустить, что Ашхабад умышленно преувеличивает свои газовые запасы.
Например, в последние годы существования СССР Туркменистан добывал около 90 млрд куб. м газа в год, а экспортировал в среднем около 65 млрд куб. м в год. Учитывая то, что в настоящее время доказанные запасы туркменского газа как минимум более чем в два раза превышают уровень 1990 года, представляется, что Ашхабад уже сейчас реально способен увеличить объемы добычи/экспорта газа в два раза по сравнению с 1990 годом: с 90/65 до 180/130 млрд куб. м в год.
И хотя такой прогноз выглядит более оптимистичным, чем прогноз Международного энергетического агентства (согласно ему, к 2025 году объем добычи газа в Туркменистане
составит около 140 млрд куб. м в год, а экспорт — около 100 млрд куб. м в год), в любом случае в среднесрочной (до 10 лет) и долгосрочной (до 20 лет) перспективе Туркменистан сможет стабильно поставлять в Китай не менее 65 млрд куб. м газа ежегодно, что будет соответствовать суммарной пропускной способности трех ниток газопровода Туркменистан — Китай.
Более того, несмотря на то что Туркменистан помимо КНР поставляет газ в Иран (от 8 до 16 млрд куб. м ежегодно) и Россию (от 8 до 9 млрд куб. м ежегодно), по меньшей мере в краткосрочной и, скорее всего, в среднесрочной перспективе Китай останется главным потребителем туркменского газа, причем не вступая в конкуренцию с ИРИ и РФ — Иран и Россия сами обладают огромными запасами газа, в состоянии обеспечивать внутренние потребности и по этой причине не нуждаются в больших количествах туркменского газа.
Помимо Китая, России и Ирана, других потребителей туркменского газа в краткосрочной, среднесрочной и даже в долгосрочной перспективе, скорее всего, не предвидится. Такие крупные проекты, как поставки туркменского газа в страны Южной Азии по газопроводу ТАПИ (Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия) и в Европу по газопроводу «На-букко» вряд ли будут реализованы в обозримом будущем по целому ряду причин.
Более того, планы по строительству четвертой нитки газопровода Туркменистан — Китай делают практически нереальным осуществление и без того маловероятных проектов ТАПИ и «Набукко». Как представляется, после наполнения газом всех четырех ниток газопровода Туркменистан — Китай и выполнения экспортных обязательств перед Россией и Ираном у Туркменистана, весьма вероятно, не останется газа для заполнения планируемых газопроводов ТАПИ и «Набукко».
Однако, хотя пропускная способность газопровода Туркменистан — Китай составляет 65 млрд куб. м в год, а с учетом четвертой нитки может достигнуть 95 млрд куб. м в год, нет гарантий, что в долгосрочной перспективе КНР будет закупать именно такой объем газа. Оценить долгосрочные потребности китайской экономики в импортном газе сегодня трудно. В настоящее время страна стремится значительно уменьшить высокую (свыше 70%) долю угля в своем энергетическом балансе и потребности в импортном газе динамично растут. В краткосрочной и среднесрочной перспективе эта тенденция, скорее всего, сохранится. Но вот долгосрочные перспективы остаются весьма неопределенными. В первую очередь это связано с тем, что Китай успешно реализует амбициозные программы по развитию атомной и гидроэнергетической отраслей, которые способны давать более дешевую энергию, нежели импортный газ.
Производство нефтегазового оборудования
В первом десятилетии наступившего века Ашхабад и Пекин строили планы по организации производства некоторых видов китайского нефтяного оборудования на туркменской территории. Как представляется, инициатива исходила от Ашхабада, стремившегося локализовать у себя производство некоторых видов комплектующих для нефтяного оборудования. Намечался, в частности, совместный проект по организации нефтяного оборудования в г. Балка-набате. Однако по неясным причинам данный проект не получил развития, и в настоящее время подобного производства с китайским участием в Туркменистане нет.
Неудача проекта, вероятнее всего, связана, с одной стороны, с отсутствием в Туркменистане надлежащих условий для машиностроительных производств, а с другой — с крайне слабой заинтересованностью самого Китая в развитии смежных с нефтегазовой отраслью сек-
торов туркменской экономики. Однако подобного рода проект с китайским участием все же может состояться в среднесрочной перспективе.
■ Во-первых, вопрос об организации в Туркменистане производства нефтяного оборудования с китайским участием поднимался неоднократно и уже долгое время находится на повестке дня двусторонних отношений. Потребность страны в продукции нефтегазового машиностроения постоянно растет, и Ашхабад, по большому счету, вынужден настойчиво добиваться привлечения в эту сферу китайских технологий и финансов. Тем более что у Туркменистана пока нет опыта организации подобных производств. В этих условиях, Китай является по сути единственной страной, которая может оказать помощь по налаживанию выпуска тех или иных видов продукции нефтегазового машиностроения.
■ Во-вторых, проекты по производству нефтегазового машиностроения, как представляется, не могут развиваться во многом из-за отсутствия в Туркменистане квалифицированных кадров (рабочих, инженеров, менеджеров) для подобных производств. Тем более что в советское время нефтяное и газовое машиностроение в Туркменистане не было развито.
Помимо этого, в неудаче проекта в г. Балканабате можно видеть дополнительное подтверждение того, что Китай мало интересуется задачами комплексного развития туркменской промышленности. Не исключено и то, что КНР стремится поставить Туркменистан в максимальную технологическую зависимость от своих производителей.
■ В-третьих, несмотря на имеющиеся трудности, вероятность производства в Туркменистане нефтяного и/или газового оборудования с китайским участием в перспективе представляется все же достаточно высокой. В первую очередь это связано с долгосрочными целями Китая в туркменском газовом сегменте. В подобной ситуации неизбежно выдвижение встречных требований со стороны Ашхабада. Например, если будет начато строительство четвертой нитки газопровода Туркменистан — Китай, то Пекину понадобятся дополнительные гарантии по поставкам газа. В этой связи в рамках пакета очередных соглашений Туркменистан вполне может выдвинуть в качестве одного из условий финансовое и технологическое участие КНР или ее компаний в развитии нефтегазового машиностроения в Туркменистане.
Заключение
Несмотря на масштабность китайского присутствия в нефтегазовой отрасли Туркменистана, оно пока сфокусировано фактически только на освоении газовых месторождений, добыче газа, строительстве газоперерабатывающих мощностей и газотранспортной системы в китайском направлении.
■ Во-первых, КНР занимает ведущие по сравнению с другими внешними игроками позиции в данных сферах, контролируя примерно 30% добываемого в Туркменистане газа.
Сравнительно успешна и сама политика КНР по проникновению в Туркменистан, она состоит в масштабном кредитовании под будущие поставки газа, а также в осуществления проектно-инвестиционной деятельности по добыче, первичной переработке и транспортировке газа. Причем масштабы китайского присутствия, скорее
всего, будут возрастать, так как Китай намерен осваивать новые газовые месторождения в восточных и юго-восточных областях Туркменистана, на которые и сам Ашхабад возлагает особые надежды.
В то же время в нефтяном сегменте участие Китая, равно как и других внешних игроков, или нулевое (в случае добычи и транспортировки нефти), или крайне незначительное (в случае нефтепереработки), поскольку Туркменистан не располагает существенными запасами нефти и возможностями по ее экспорту. Китай осуществляет лишь переработку добываемой КННК афганской нефти на Сейдинском НПЗ и, скорее всего, временно. Как только КННК построит нефтеперерабатывающий завод в самом Афганистане (ввод в эксплуатацию ожидается в 2016 г.), компания, скорее всего, откажется от услуг Сейдинского НПЗ. Нельзя исключать и вероятность переработки определенных объемов добываемой в Афганистане нефти на нефтеперерабатывающих заводах Узбекистана, тем более что узбекские НПЗ испытывают растущую потребность в импортной нефти.
■ Во-вторых, масштабы китайского присутствия в туркменской нефтегазовой отрасли достаточно велики, учитывая, что КНР контролирует более 1/4 туркменской газодобычи и на ее долю приходится не менее 2/3 всего объема иностранных финансовых вложений в отрасль. В то же время китайское присутствие имеет ярко выраженный «сырьевой» характер: оно нацелено исключительно на добычу/экспорт газа в КНР. Это ведет к закреплению экспортно-сырьевого статуса за туркменской экономикой, так как об участии Китая в глубокой переработке углеводородов с получением продуктов нефтехимии и газохимии и с высокой нормой добавленной стоимости речи пока не идет.
Главной целью Китая является резервирование максимально возможных объемов туркменского газа для последующего его импорта. Для этого КНР осуществляет масштабное кредитование туркменской экономики (не только нефтегазовой отрасли) под нынешние и будущие поставки газа. Учитывая, что Ашхабад не продает свои нефтегазовые активы, Китай действует по принципу «если нельзя купить саму туркменскую нефтегазовую отрасль, то, по крайней мере, можно купить и зарезервировать за собой продукцию данной отрасли». Кроме того, китайская КННК сама активно участвует в открытии и освоении новых газовых месторождений на условиях СРП.
Такая политика, безусловно, приветствуется Ашхабадом, крайне заинтересованным в привлечении китайских финансовых ресурсов. Тем более что в настоящее время Китай является, по сути, единственной страной, готовой предоставлять Туркменистану масштабные кредиты и инвестиции.
■ В-третьих, в кратко- (до трех лет) и среднесрочной (до 10 лет) перспективе характер китайского присутствия в нефтегазовой отрасли Туркменистана с высокой долей вероятности не изменится, однако его масштабы, скорее всего, будут расти и дальше. Безусловно, в 2015—2016 годах Туркменистан будет способен поставить в КНР 40 млрд куб. м газа в год, что позволит целиком заполнить две нитки газопровода Туркменистан — Китай. Начиная с 2021 года и в среднесрочной перспективе Туркменистан, вероятнее всего, будет способен стабильно поставлять в КНР 65 млрд куб. м газа ежегодно, что будет соответствовать пропускной способности всех трех ниток газопровода Туркменистан — Китай. Учитывая то, что третья нитка газопровода, скорее всего, будет построена в 2015 году, теоретически Туркменистан мог бы уже с 2016-го поставлять 65 млрд куб. м газа ежегодно, заполнив все три нитки. Тот факт, что указанные объемы поставок отложены на 2021 год, свидетельствует о нехватке
газоперерабатывающих мощностей для обеспечения необходимого объема товарного газа.
В свою очередь, в долгосрочной перспективе (до 20 лет) характер и масштабы китайского присутствия в нефтегазовой отрасли Туркменистана прогнозировать сложно: многое будет зависеть от интереса Пекина к конкретным объемам поставок туркменского газа. Теоретически после ввода в эксплуатацию планируемой четвертой нитки газопровода Туркменистан — Китай пропускной способностью в 30 млрд куб. м в год станут возможны газовые поставки в объеме 95 млрд куб. м ежегодно. И все же на практике реальные объемы поставок могут сильно отличаться в большую или меньшую сторону.
В итоге, учитывая нынешнюю крайне сложную и непредсказуемую динамику изменений экономической/энергетической конъюнктуры в Китае, России и Европе, а также во всем мире, оценить ситуацию вокруг поставок туркменского газа в КНР, особенно в долгосрочной перспективе, можно лишь на основе сценарного подхода.
