CC BY
206
Китайские и корейские рабочие в политике Российской империи в начале XX в.
Начало XX в. в истории России, Китая и Кореи рассматривается как очень важный, насыщенный событиями период. Войны, международные конфликты, восстания и революции создали условия для сложнейшего политического, социального и экономического кризиса, который вкупе со значительным эмиграционным потенциалом Китая и Кореи выступил катализатором масштабной миграции китайских и корейских подданных в пределы Российской империи. Для самой России важной государственной задачей стала выработка такой иммиграционной политики, которая с одной стороны учитывала бы политические риски, а с другой - способствовала удовлетворению потребностей и нужд экономики в условиях военного времени.
Отечественная историография «жёлтого»1 труда и миграции в Россию в годы Первой мировой войны достигла определённых успехов. В советский период вопросы трудовой миграции нашли своё отражение в работах, посвящённых участию китайских и корейских трудящихся в гражданской войне в России [1, 4, 5, 14], а в постсоветский период - в работах на более обширные темы по истории корейской или китайской диаспоры [2, 7, 8, 9, 11, 12].
Выходцы из Китая и Кореи появились в России во второй половине XIX в., после заключения Айгунского и Пекинского договоров. На первом этапе российские власти смотрели на заселение Дальневосточного края китайцами и корейцами достаточно благосклонно. Корейцам, в частности, выделяли землю, предоставляли семена и продовольствие, помогали обживаться на новом месте [10, с.18-27]. Китайцев предпочитали нанимать на работу в промышленности Дальнего Востока, в частности, на добыче полезных ископаемых, стройках, прокладке железных дорог. Активную деятельность вели китайские торговцы, была популярна китайская прислуга [8, с.21].
На рубеже веков благосклонная политика в отношении китайцев и корейцев начинает изменяться. Большую роль тут сыграл вопрос о так называемой «жёлтой опасности», о которой «затрубили» известные общественные деятели того времени. Значительное число людей, высказывавших концепцию «жёлтой опасности», «противостояния цивилизаций», столкновения государственных интересов европейских и азиатских стран, а также общественный вес вовлечённых в дискуссию свидетельствовали о важности проблемы для российского общества [3, с. 71].
Особенно сильны голоса о «жёлтой опасности» стали после поражения в русско-японской войне 1904 - 1905 гг. и возникновения реальной угрозы потери Россией авторитета среди китайского и корейского населения, а также распространения среди них слухов
1 Термин «жёлтый» широко использовался в России в конце XIX - начале XX вв. Применялся для обозначения представителей монголоидной расы - в основном китайцев и корейцев, при этом не имел никакой националистической или шовинистической окраски.
об отторжении Дальневосточного края в пользу Японии или Китая. П.Ф.Унтербергер, генерал-губернатор Приамурского края2 в 1905 - 1910 гг., писал об этом: «После войны обрисовалось ясно сознание, что, для укрепления нашего положения на восточной окраине, нам настоятельно необходимо возможно быстро и возможно плотнее заселить край русскими и сообразно с этим принять все меры к освобождению нашему, в экономическом отношении, от жёлтых» [13, с. 91].
Осенью 1907 г. П.Ф.Унтербергер предложил военным губернаторам Приморской и Амурской областей обсудить вопросы о необходимости изменения существовавших правил и сборов с китайцев и корейцев. По итогам совещаний был составлен проект Правил о пропуске в Приамурское генерал-губернаторство и Забайкальскую область китайцев и корейцев, состоящих в иностранном подданстве. По ним запрещалось прибытие в Россию хроническим больным, увечным, престарелым, дряхлым, малолетним (до 15 лет). Все мигранты должны были получать визированные русским консулом национальные билеты (с установленным сбором) сроком на один год, заниматься только «торговлей, промыслами и другими дозволенными законом» занятиями и т.д. [6, с. 193-197].
С 1 января 1911 г. был запрещён наём китайцев и корейцев на работы для казённых учреждений. Значительный интерес в этой связи вызывает дискуссия о допуске корейцев и китайцев к работам по добыче золота, развернувшаяся в учреждённом в 1911 г. Комитете по заселению Дальнего Востока. В журнале Комитета от 4 февраля 1911 г. указывалось, что доступ на золотые прииски был открыт только китайцам, тогда как корейцы должны были иметь разрешение Приамурского генерал-губернатора. При этом П. Ф. Унтербергер был особенно негативно настроен именно к корейцам и запрещал последним работать на приисках, препятствовал в получении российского подданства (РГИА. Ф. 1276. Оп. 7. Д.115. Л. 2-8).
П. Ф. Унтербергер последовательно выступал по вопросам ограничения миграции китайцев и корейцев на территорию Приамурья. Он считал, что приток корейских и китайских мигрантов угрожает России серьёзной опасностью. Предложенные Приамурским генерал-губернатором правила включали выборку билетов не только лицами мужского пола, но и женщинами и детьми старше 10 лет (для воспрепятствования «особенно вредному» семейному переселению, актуальному для корейцев, а не для прибывающих поодиночке китайцев). Местным жителям было запрещено держать на работе и нанимать «безбилетных» корейцев и китайцев и предоставлять им жильё (РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 45. Л. 4-6).
Существовало некоторое противодействие политике П.Ф.Ун-тербергера со стороны центральных властей. Так, 31 мая 1908 г. министерство внутренних дел указывало, что, несмотря на принципиальное согласие с мерами, принимаемыми П.Ф. Унтербергером для
2 В Приамурский край административно входили Амурская и Приморская области - места значительного проживания китайцев и корейцев.
ограничения наплыва китайцев и корейцев, обложение «жёлтых» рабочих дополнительными сборами (на что имел право Приамурский генерал-губернатор) может вызвать неудовольствие среди населения, и поэтому сборы лучше отменить (РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 45. Л. 45-47).
Политика предпочтения китайского труда корейскому имела негативные последствия. По признанию Комитета по заселению Дальнего Востока, при отсутствии русского населения китайцы быстро захватили монополию на рынке труда золотых приисков и начали выдвигать требования о повышении заработной платы, устраивать забастовки, нередко сопровождавшиеся насилием против русских. Такие события побуждали русских золотопромышленников более настойчиво ставить вопрос о предоставлении корейским рабочим льгот и прав китайского населения. Комитет был склонен решить эту проблему положительно (РГИА. Ф. 1276. Оп. 7. Д.115. Л. 2 об).
Несмотря на либеральные выводы Комиссии по заселению Дальнего Востока, политика по ограничению притока мигрантов из Китая и Кореи продолжала действовать. 24 июня 1910 г. вышел закон об установлении в пределах Приамурского и Иркутского генерал-губернаторств (включая Забайкальскую область) некоторых ограничений для лиц, состоящих в иностранном подданстве. Согласно этому закону, иностранным подданным запрещалась сдача казённых земель для поселения лицам, состоящим в иностранном подданстве, а также сдача казённых земель и оброчных статей, казённых подрядов и поставок, запрещался наём на работы для нужд казённого управления. Была и оговорка, что Совет министров имел право допускать в указанных местностях наём иностранцев на срочные работы для нужд государственных учреждений (РГИА. Ф.1276. Оп. 6. Д.326. Л. 2об).
Однако ситуация с рабочими руками на Дальнем Востоке диктовала свои условия. Уже через несколько месяцев, в ноябре 1910г., министр путей сообщения представил в Совет министров вопрос о допуске к работам по постройке Амурской железной дороги корейцев, имеющих российское подданство, а также иностранцев. Данное представление в Совет было сделано не только из-за нехватки рабочих рук. Министр указывал, что русские рабочие, при единоличном участии которых было первоначально решено строить дорогу, использовали это решение как «средство экономической борьбы со своими работодателями», при этом требования их выросли до такой степени, что поставили под угрозу весь проект (РГИА. Ф. 1276. Оп. 6. Д. 326. Л. 10-12). Совет министров на особом совещании 2 декабря 1910 г. пошёл на уступки и разрешил привлекать корейцев с российским подданством на все работы, а также, в случае невозможности привлечения русских строителей, нанимать на срочные работы иностранных подданных, в частности китайцев и корейцев (РГИА. Ф. 1276. Оп. 6. Д. 326. Л. 17-17об).
Вслед за этим министром путей сообщения председателю правительства П.А. Столыпину были поданы аналогичные прошения о разрешении найма китайцев и корейцев для работ на Уссурийской
(управлявшейся Обществом Китайской Восточной железной дороги - КВЖД) и Забайкальской железных дорогах, а также для строительства тюрьмы в Благовещенске и работ по выгрузке и нагрузке судов на таможне во Владивостоке. «Жёлтые» рабочие были необходимы для постройки здания мужской гимназии в Благовещенске и казарм в Забайкальской области и Приамурском военном округе, строительных работ в Петропавловске и телеграфной линии вдоль побережья Татарского пролива (РГИА. Ф.1276. Оп.6. Д.326. Л. 20-60). Несмотря на колебания в Совете министров, решения по данным прошениям принимались в основном положительные - действие закона откладывалось, а местной администрации разрешалось нанимать китайцев и корейцев.
Первая мировая война внесла существенные коррективы в российскую политику по отношению к иностранной рабочей силе. Аргументы о безопасности отходят на второй план, а необходимость в иностранных рабочих стремительно увеличивается в условиях мобилизации русского населения на фронт. Более того, китайцы и корейцы начинают привлекаться для работ в европейской части России -мера, которой до этого старались избегать, ограничивая применение «жёлтого» труда Дальним Востоком и Сибирью.
30 июля 1915 г. Совет министров поручил управляющему министерством внутренних дел распорядиться о временной отмене существующих для иностранцев паспортных ограничений. При этом Совет министров признал «всю нежелательность расширения пределов применения труда в империи...» (РГИА. Ф. 1276. Оп. 11. Д.471. Л. 1-1об).
Одновременно с этим ходатайства о привлечении китайского и корейского труда на разные виды работ стали поступать от Общества московского военно-промышленного комитета, Общества Московско-казанской железной дороги, от купцов Новгородской губернии и управляющего Воронежской губернии, от городской думы г. Благовещенска, от Пароходного общества по Волге Любимова и др., для приисковых работ дальневосточных золотопромышленных организаций и т. д. (РГИА. Ф. 1276. Оп. 11. Д.471. Л. 1-4).
Совет министров в связи с этим испытывал тревогу, тем более что рушилась вся так долго обсуждаемая политика противодействия наплыву «жёлтого труда». Добавляли масла в огонь и опасения губернаторов Амурской и Приморской областей о революционных организациях, которые объясняли русским рабочим, что облегчение иностранцам доступа на работы в империи связано с желанием правительства избавится от революционных элементов путём замены их на китайских и корейских рабочих и последующей отправки русских на фронт. Среди рабочих начинали возникать страхи повышения конкуренции на рынке труда и соответственного понижения заработной платы. Правительство также беспокоили и доходившие до Санкт-Петербурга слухи об опасности «жёлтого шпионажа» в пользу противников Антанты (РГИА. Ф.1276. Оп.11. Д.471. Л. 3об).
Однако даже такие предупреждения не могли приостановить дальнейшую политику России на смягчение ограничения «жёлтой
миграции». Дефицит рабочих рук (а как мы видели, эта проблема и до войны являлась достаточно острой) в связи с военными действиями, ростом военной промышленности и мобилизацией увеличивался так стремительно, что российское правительство фактически закрыло глаза на опасения по вопросу о «жёлтой опасности» и стало предпринимать активные меры по найму китайских и корейских рабочих.
31 августа 1915 г. министр внутренних дел сообщил губернаторам, градоначальникам и начальникам областей о распоряжении Совета Министров улучшить условия въезда в империю «иноземным рабочим, представителям жёлтой расы - китайцам и корейцам» путём отмены некоторых паспортных ограничений. Одновременно министр торговли и промышленности в Совете министров просил распространить распоряжение на рабочих-китайцев, а также на машиностроительном производстве (РГИА. Ф. 1276. Оп.11. Д. 305. Л. 1-5).
Нужды российской промышленности военного времени и политика привлечения мигрантов особенно сказались на привлечении китайских рабочих. Широкая вербовка, начавшись с Маньчжурии, затем распространилась на северный Китай, Шанхай и Синьцзян. На этом рынке труда действовали и русские, и китайские посреднические компании. Вслед за солидными фирмами бросились в Китай тёмные дельцы и аферисты. Возникла «дикая» конкуренция, вплоть до перехватывания уже готовых к отправке партий рабочих и вывоза их в другие места. Появились случаи сговора русских и китайских вербовщиков с целью обмана рабочих [8, с. 64].
Правительство Китайской Республики предпринимало меры для защиты соотечественников в целях обеспечения им приемлемых условий жизни за границей. Понимая, что воюющие державы не могут не считаться с его позицией, оно потребовало, чтобы контакты о найме рабочих проходили проверку и утверждались властями обеих сторон. Нелегальная, в обход таких проверок, вербовка была категорически запрещена. Местной администрации было вменено в обязанность строго следить за соблюдением правил - желающих обойти их было более чем достаточно, в том числе и среди китайских подрядчиков. Китайское правительство выдвигало требования об обеспечении возвращения рабочего на родину, снижении штрафов, компенсации в случае увечья, уменьшении комиссионных подрядчиков, обеспечении рабочих дровами в холодное время и т. д. [8, с. 64-65].
Российское правительство пыталось перехватить у посредников инициативу найма китайских рабочих. 4 апреля 1916 г. Совет министров принял решение об условиях применения в империи труда рабочих «жёлтой» расы. Ближайший надзор, справочная и посредническая деятельность, а также и сам наём в тех случаях, когда он производится для нужд правительственных учреждений или земских управ, были возложены на состоящие в распоряжении Приамурского генерал-губернатора справочные бюро по рабочему вопросу во Владивостоке и в Хабаровске. В Харбине и на ст. Маньчжурия (и на других пунктах в случае необходимости) были открыты агентства этих бюро. На данную деятельность было выделено сначала 50 000,
а позже ещё 25 000 рублей (РГИА. Ф.1276. Оп.12. Д.1029. 14 Л. 2, 5-6).
Отдельно решался вопрос о применении труда корейцев и китайцев в сельском хозяйстве. Совет министров 15 января 1916 г. постановил вопрос об условиях применения китайского и корейского труда возложить на образованное при министерстве земледелия Совещание из представителей заинтересованных ведомств. Заинтересованными в этом случае были министерства военное, иностранных и внутренних дел, земледелия, финансов, путей сообщения, торговли и промышленности, также в работе Совещания принимал участие председатель правления Всероссийской сельскохозяйственной палаты (РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 270. Л. 1).
21 июля 1916 г. Совещание указало, что справочные бюро при Приамурском генерал-губернаторстве не справляются с делом найма рабочих, и постановил сосредоточить в дальнейшем организацию найма в руках Управления КВЖД. При этом Совет министров признавал, что «успех дела будет в значительной мере зависеть от того, удастся ли в дальнейшем организовать весь наём китайских рабочих при Управлении Китайской Восточной железной дороги (РГИА. Ф. 1276. Оп. 12. Д. 454. Л. 8-9).
Правительство также с переменным успехом принимало меры к улучшению условий работы китайцев и корейцев, прибывающих в Россию. В частности, совет министров 24 февраля 1917 г. (всего за несколько дней до Февральской революции) постановил выделить 132 100 рублей для мер санитарного характера - для организации пропускных пунктов вдоль КВЖД, где нанятые рабочие подвергались обсервации и дезинфекции, найма сопровождающих для сопровождения партий рабочих до места работы, медицинской помощи в поездах, организацию продовольственных пунктов. Переселенческое управление обязано было снабжать рабочих тёплой одеждой и во избежание развития среди них эпидемий кормить их бесплатно горячей пищей (РГИА. Ф. 1276. Оп.11. Д. 305. Л. 1-2).
Политика российских властей в отношении нанятых рабочих резко переменилась после ликвидации монархии в феврале - марте 1917 г. Временное правительство приостановило наём рабочих и приняло меры по репатриации иностранцев. Однако, в условиях весны - лета 1917 г. сделать многого оно не сумело. Октябрьская революция, выход России из Первой мировой войны, гражданская война, интервенция стран Антанты, дезорганизация производства - всё это привело к тому, что десятки тысяч «жёлтых» рабочих остались без работы. Из-за разрухи на транспорте, перегруженности железных дорог они лишились возможности вернуться на родину и попали в отчаянное положение. Дело осложнялось ещё и тем, что Российская империя распалась на части, разделённые фронтами, каждая со своей властью. Никто не хотел задерживать у себя массу безработных голодающих людей, зачастую плохо знавших русский язык. Значительное число их так и осталось в России, пополнив собой ряды Красной армии и партизанских отрядов, действовавших против белого движения и иностранных интервентов.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бабичев И.И. Участие китайских и корейских трудящихся в гражданской войне на Дальнем Востоке. Ташкент: Госиздат УзССР, 1959. 83 с.
2. Дацышен В.Г. Китайцы в Сибири в XVII - XX вв.: проблемы миграции и адаптации. Красноярск: СФУ, 2008. 306 с.
3. Дятлов В. Миграция китайцев и дискуссия о "жёлтой опасности" в дореволюционной России // Вестник Евразии. 2000. № 1. С. 63-89.
4. Ким М.Т. Корейские интернационалисты в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке (1918 - 1922). М.: Наука, 1979. 144 с.
5. Китайские добровольцы в боях за Советскую власть (1918-1922 гг.). М.: Издательство восточной литературы, 1961. 179 с.
6. Корейцы на российском Дальнем Востоке (вт. пол. XIX - нач. XX вв.): документы и материалы в 2-х кн. Книга 1. Владивосток: РГИА ДВ, 2004. 404 с.
7. Кузин А.Т. Дальневосточные корейцы: жизнь и трагедия судьбы. Южно-Сахалинск: Дальневосточное книжное издательство, 1993. 368 с.
8. Ларин А.Г. Китайские мигранты в России. История и современность. М.: Восточная книга, 2009. 512 с.
9. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. Иркутск: Иркутский государственный педагогический институт, 1994. 238 с.
10. Пак Б.Д., Бугай Н.Ф. 140 лет в России. Очерк истории российских корейцев. М.: Институт востоковедения РАН, 2004. 464 с.
11. Петров А.И. Корейская диаспора в России. 1897 - 1917 гг. Владивосток: ДВО РАН, 2001. 400 с.
12. Сорокина Т.Н. Хозяйственная деятельность китайских подданных на Дальнем Востоке России и политика администрации Приамурского края (конец XIX - начало XX вв.). Омск: ОмГУ, 1999. 263 с.
13. Унтербергер П.Ф. Приамурский край, 1906 - 1910 гг. СПб.: Типография В.О. Киршбаума, 1912. 428 с.
14. Цыпкин С.А. Участие корейских трудящихся в борьбе против интервентов на советском Дальнем Востоке (1918 - 1922) // Вопросы истории. 1957. № 11. С. 171-185.
Транслитерация по ГОСТ 7.79-2000 Система Б
1. Babichev 1.1. Uchastie kitajskikh i korejskikh trudyashhikhsya v grazhdanskoj vojne na Dal'nem Vostoke. Tashkent: Gosizdat UzSSR, 1959. 83 s.
2. Datsyshen V.G. Kitajtsy v Sibiri v XVII - XX vv.: problemy migratsii i adaptatsii. Krasnoyarsk: SFU, 2008. 306 s.
3. Dyatlov V. Migratsiya kitajtsev i diskussiya o «zhyoltoj opasnosti» v dorevolyutsionnoj Rossii // Vestnik Evrazii. 2000. № 1. S. 63-89.
4. Kim M.T. Korejskie internatsionalisty v bor'be za vlast' Sovetov na Dal'nem Vostoke (1918 - 1922). M.: Nauka, 1979. 144 s.
5. Kitajskie dobrovol'tsy v boyakh za Sovetskuyu vlast' (1918-1922 gg.). M.: Izdatel'stvo vostochnoj literatury, 1961. 179 s.
6. Korejtsy na rossijskom Dal'nem Vostoke (vt. pol. XIX - nach. XX vv.): dokumenty i materialy v 2-kh kn. Kniga 1. Vladivostok: RGIA DV, 2004. 404 s.
7. Kuzin A.T. Dalnevostochnye korejtsy: zhizn' i tragediya sud'by. YUzhno-Sakhalinsk: Dal'nevostochnoe knizhnoe izdatel'stvo, 1993. 368 s.
8. Larin A.G. Kitajskie migranty v Rossii. Istoriya i sovremennost'. M.: Vostochnaya kniga, 2009. 512 s.
9. Pak B.D. Korejtsy v Rossijskoj imperii. Irkutsk: Irkutskij gosudarstvennyj pedagogicheskij institut, 1994. 238 s.
10. Pak B.D., Bugaj N.F. 140 let v Rossii. Ocherk istorii rossijskikh korejtsev. M.: Institut vostokovedeniya RAN, 2004. 464 s.
11. Ре1гоу А.1. Korejskaya diaspora V БоввЦ. 1897 - 1917 gg. Vladivostok: БУО БАК, 2001. 400 s.
12. Sorokina Т.К. KHozyajstvennaya deyatel'nost' kitajskikh poddannykh na Dal'nem Vostoke Rossii i politika administratsii Priamurskogo kraya (konets XIX - ш^Ь XX vv.). Omsk: ОтОи, 1999. 263 s.
13. Иnterberger Р.Е. Priamurskij kraj, 1906 - 1910 gg. SPb.: Tipografiya У.О. Kirshbauma, 1912. 428 s.
14. TSypkin S. А. Иchastie korejskikh trudyashhikhsya V bor'be protiv interventov na sovetskom Dal'nem Vostoke (1918 - 1922) // Voprosy istorii. 1957. № 11. S. 171-185.
