CC BY
0
Лю Янь
Аспирант кафедры теории и истории международных отношений, Российский университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы..
Китайская стратегия партнерских отношений с Россией
Внешняя политика КНР является важным объектом изучения в условиях усиливающегося влияния Китая в международных отношениях и глобальном управлении. Внешнеполитический курс страны носит комплексный характер, имея проработанное идеологическое и практикоориентированное содержание. Одним из инструментов внешней политики КНР в новом тысячелетии является механизм стратегических партнерств, ставший основой выстраивания отношений Китая с зарубежными государствами, в том числе и с Россией.
Механизм стратегических партнерств во внешней политике КНР: исторический срез
В 1950-е гг. внешняя политика Китая базировалась на принадлежности страны к социалистическому лагерю при главенствующей роли Советского Союза. После раскола в советско-китайских отношениях КНР стала ориентироваться на проведение более независимой внешней политики с целью занятия лидирующих позиций в рамках социалистического мира и движения неприсоединения, а треугольник отношений СССР-КНР-США стал определять геополитический ландшафт в регионе. После окончания в Китае Культурной революции 1966-1976 гг. и начала под руководством Дэн Сяопина Политики реформ и открытости Китай не только стал активно вовлекаться в процессы мировой экономики, но и принял решение пересмотреть свою внешнеполитическую стратегию. Основой нового курса Китая стал прагматизм, позволивший расширить влияние КНР в странах, не имевших социалистической направленности, при этом расширилось понимание национальной безопасности, поскольку к ее военному аспекту добавились также экономический и социальный.
Распад СССР в 1991 г. стал дополнительным импульсом для отхода Китая от прежних внешнеполитических паттернов. Окончание биполярного противостояния открывало перед КНР возможности развития отношений не только с ключевыми мировыми державами, но и целым рядом развивающихся государств в условиях постепенной тенденции к многополярности. Новая дипломатическая страте-
/2г*
_
гия, оформившаяся в Китае как ответ на изменение международной обстановка, получила название «многомерной дипломатии»1.
Ключевым внешнеполитическим инструментом КНР в рамках концепции «многомерной дипломатии» стал формат так называемых стратегических партнерств. В течение 1990-х гг. приоритет в построении стратегического партнерства отдавался таким государствам, как США и Россия, что было связано с необходимостью налаживания конструктивных отношений с ключевыми мировыми державами в условиях трансформации постбиполярного порядка. Более того, в это же время стратегическое партнерство было установлено с Бразилией, ставшей представителем развивающихся государств в рамках данного формата.
В XXI в. основу стратегических партнеров для Пекина стали составлять страны Европы как источники необходимого КНР капитала и технологических инноваций. Заключение стратегических партнерств с развитыми и развивающимися странами стало тесно связано с обеспечением ресурсной безопасности Китая, а также региональной стабильности.
После прихода к власти в стране Председателя КНР Си Цзиньпи-на возможно говорить об этапе стратегического совершенствования в развитии формата стратегических партнерств. Данный этап заключается в продолжении процесса расширения сети государств-партнеров с целью построения более равных и сбалансированных отношений в рамках глобального развития. Результатом активизации внешнеполитических усилий КНР стало установление Китаем к 2017 г. партнерских отношений с более чем 100 государствами мира2.
Роль механизма стратегических партнерств во внешней политике Китая
Стратегическое партнерство как формат взаимодействия Китая с зарубежными странами преследует несколько целей во внешней политике КНР.
Во-первых, формат стратегических партнерств в конечном итоге имеет целью обеспечение национальной безопасности Китая. В условиях крушения биполярной системы и тенденции к демократизации и вестернизации руководству страны было необходимо выработать модель отношений, которая бы позволила сохранить политическую
1 Zhang B. Overview: The Evolution of China's Diplomacy and Foreign Relations in the Era of Reforms 1976-2005. // Challenges to Chinese Foreign Policy: Diplomacy, Globalization, and the Next World Power. Lexington: University Press of Kentucky, 2009. P. 23.
2 Грачиков Е.Н. Стратегия партнерских отношений КНР: практика и ее концептуализация (1993-2018) // Мировая экономика и международные отношения. 2019. Т. 63. № 3. С. 88.
основу КНР и избежать социальных потрясений в стране. В данном контексте институт стратегических партнерств становился уникальным форматом, поскольку в концептуальных документах КНР с государствами-партнерами в числе обязательных пунктов значились невмешательство во внутренние дела государств и уважение их самобытного пути развития.
Во-вторых, формат стратегических партнерств необходим Китаю для построения вокруг себя благоприятной политической среды, которая бы устраняла препятствия для стабильного развития государства. С этой точки зрения концепции сообщества единой судьбы человечества и построения международных отношений нового типа отвечают интересам КНР, поскольку способствуют построению многополярной системы, в которой Китай может занять стратегически важное место. В частности, в 2006 г. была подписана совместная декларация между КНР и Африканским союзом о создании стратегического партнерства, в которой говорилось о важности взаимоуважения между государствами, равенства, мирного сосуществования, а также межцивилизационного взаимообогащения и гармоничного развития3.
В-третьих, стратегическое партнерство является инструментом развития торгово-экономических отношений КНР с зарубежными странами. Подобные партнерства не только подразумевают соглашения о торговле товарами, но и зачастую предполагают строительство инфраструктурных проектов, инвестиционное сотрудничество и т.д. В качестве примеров можно привести нефтегазовые трубопроводы, строящиеся при участии КНР в государствах Центральной Азии в рамках китайской инициативы «Один пояс, один путь», а также аналогичные крупные проекты в Пакистане, ЮАР и т.д. В рамках Морского Шелкового пути XXI в. также реализуется проект «нить жемчуга», предполагающий строительство связанной портовой инфраструктуры в ряде прибрежных государств Индийского океана, проходящих вдоль МШП. В рамках проекта строятся или уже построены такие порты, как Гвадар в Пакистане, Хамбантота на Шри-Ланке, Кьяукпью в Мьянме и т.д. Стоит отметить, что большинство этих государств также являются стратегическими партнерами КНР.
Стратегические партнерства как отражение традиционных внешнеполитических концепций Китая
Стратегические партнерства как механизм отношений Китая с зарубежными странами во многом отражает самобытное видение
3 Declaration of the Beijing Summit of the Forum on China-Africa Cooperation. 25.09.2009 // Beijing Summit and the 3rd Ministerial Conference. FOCAC Archives. // URL: http://www.focac.org/eng/ltda/dscbzjhy/DOC32009/t606841.htm (Дата обращения: 03.06.2023).
Пекином сущности международных отношений, уходящее корнями с традиционные философские концепции.
По мнению китайского исследователя Цинь Яцина, глобальное общество воспринимается в китайской культуре как открытый процесс, в котором устанавливаются и развиваются отношения между людьми. Существующие в международных отношениях правила и нормы направлены в первую очередь на обеспечение гармонии между различными субъектами, а не контроль над функционированием международной системы, как это принято трактовать в западной политической мысли4. Формат стратегических партнерств также во многом является средством достижения подобной социальной гармонизации в международных отношениях.
Как справедливо отмечал Фэй Сяотун, Китай с древности представлял международную систему в качестве набора концентрических кругов, подобно «ряби, образованной падением в воду камня» 5. В центре данной системы неизменно оставалась Поднебесная и китайский император, а на периферии располагались группы вассалов, иерархически расположенные с различной степенью удаленности от центра. Отношения вассалов и императора имели регламентированный ритуальный характер, необходимый для поддержания устойчивости самой системы. Тем самым в регионе с древних времен существовала уникальная подсистема международных отношений с центральной ролью Китая.
Формат стратегических партнерств во внешней политике КНР сохраняет черты традиционных китайских представлений о миропорядке. В частности, иерархия концентрических кругов выражается в различных типах стратегических партнерств, ставящих партнеров КНР на неодинаковые позиции в списке внешнеполитических приоритетов Пекина. Исходя из этого, объясняется особый характер, который КНР придает отношениям с Россией, определяя их как «отношения всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающие в новую эпоху».
Российско-китайские отношения как пример отношений стратегического партнерства
Отношения КНР с Россией во многом являются образцовыми для анализа формата стратегических партнерств. Данный формат отношений двух стран был в том числе зафиксирован в основопо-
4 Qin YaqingInternational Society as a Process: Institutions, Identities, and China's Peaceful Rise // The Chinese Journal of International Politics. 2010. Vol. 3. № 2. P. 143.
5 Fei X. From the Soil: The Foundations of Chinese Society. Berkeley: University of California Press, 1992. P. 51.
лагающем документе, определяющем сущность отношений двух государств - Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве от 16 июля 2001 г. В данном Договоре российско-китайские отношения были выражены в формуле «равноправного доверительного партнерства и стратегического взаимодействия», а ключевыми принципами отношений были обозначены взаимное уважение суверенитета и территориальной целостности, равенство и взаимная выгода, мирное сосуществование6.
Стратегический характер отношений между Россией и Китаем также подкрепляется взаимодействием двух стран в рамках различных международных форматов, в том числе СБ ООН, БРИКС, ШОС, ВАС и т.д., а также сопряжением Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути. Расширение взаимодействия России и Китая тем самым повышает их значимость в вопросах глобального управления и способствует построению многополярного мира7.
Российско-китайские отношения также переосмысливаются лидерами двух стран с учетом специфики меняющейся международной обстановки и появления новых вызовов. Начало в 2014 г. Украинского кризиса и наложение на Россию западных санкций, осложнение китайско-американских отношений при администрации Д. Трампа в 2018 г., начало пандемии COVID-19 в 2020 г., развязанная США технологическая война против Пекина и начало 24 февраля 2022 г. специальной военной операции России на территории Украины стали дополнительными факторами укрепления сотрудничества между Россией и Китаем как ключевыми силами в мире, способными отстаивать на глобальном уровне повестку инклюзивности и многополярности. В связи с этим текущая формула межгосударственных отношений, отраженная в Совместном заявлении лидером двух стран в 2019 г., звучит как «российско-китайские отношения всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающие в новую эпоху»8, что демонстрирует переход отношений между Москвой и Пекином на принципиально новый этап в условиях международной турбулентности.
6 Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой // Официальный сайт Президента России. 16.07.2001. // URL: http://www.kremlin.ru/supplement/3418 (Дата обращения: 01.03.2023).
7 Ершов В.Ф. Россия и Китай в XXI веке: стратегическое партнерство в условиях цивилизационной глобализации // Вестник РУДН. Серия: история России. 2019. Т. 18. № 4. С. 811.
8 Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху // Официальный сайт Президента России. 05.06.2019. // URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5413 (Дата обращения: 01.03.2023).
Текущие проблемы развития механизма стратегических пар-тнерств во внешней политике Китая
Несмотря на ряд достижений в реализации Китаем внешнеполитической стратегии стратегических партнерств, данный механизм по-прежнему имеет ограничения в своей применимости. В частности, попытки установления «отношений нового типа» предпринимались КНР в отношении США и Японии в начале 2010-х гг., однако к реальному улучшению межгосударственных отношений данные меры не привели, сохранив заложенное в их основе соперничество. Ограниченный характер данный формат имеет и в отношениях с государствами АСЕАН, поскольку сохраняется напряженность из-за территориальных разногласий в Южно-Китайском море.
Среди проблем формата стратегических партнерств можно также назвать их двусторонний характер и отсутствие четко обозначенного направления развития. Как отмечает крупный китайский исследователь Фэн Чжунпин, Китаю необходимо применять более сложные дипломатические средства в своей внешней политике, выходящие за рамки двусторонних партнерств, при этом сам формат стратегических партнерств требует значительного обновления, что можно быть достигнуто за счет его концептуального расширения9.
Таким образом, формат стратегических партнерств стал неотъемлемой частью внешней политики КНР в новом тысячелетии, отразив изменение характера международной среды после окончания холодной войны. Пройдя несколько этапов функционального и географического расширения и находясь на стадии стратегического совершенствования, данный формат на современном этапе требует нового осмысления, что связано с изменением характера мировой системы и усилившимся влиянием Китая на глобальные процессы. Одним из наиболее удачных примеров данного формата стали российско-китайские отношения, ставшие образцовыми отношениями партнерства крупных держав, совместно продвигающих развитие международных отношений нового типа и построение нового, более инклюзивного и сбалансированного многополярного миропорядка.
Библиографический список
1. Грачиков Е.Н. Стратегия партнерских отношений КНР: практика и ее концептуализация (1993-2018) // Мировая экономика и международные отношения. 2019. Т. 63. № 3. С. 83-93.
9 Feng Z., Huang J. China's strategic partnership diplomacy: engaging with a changing world // European strategic partnership observatory. Working paper 8. June 2014. // URL: http://fride.org/download/wp8_china_strategic_partnership_diplomacy.pdf (Дата обращения: 15.06.2023).
2. Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой // Официальный сайт Президента России. 16.07.2001. // URL: http://www.kremlin.ru/supplement/3418 (Дата обращения: 01.03.2023).
3. Ершов В.Ф. Россия и Китай в XXI веке: стратегическое партнерство в условиях цивилизационной глобализации // Вестник РУДН. Серия: история России. 2019. Т. 18. № 4. С. 804-827.
4. Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о развитии отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия, вступающих в новую эпоху // Официальный сайт Президента России. 05.06.2019. // URL: http://www.kremlin.ru/supplement/5413 (Дата обращения: 01.03.2023).
5. Declaration of the Beijing Summit of the Forum on China-Africa Cooperation. 25.09.2009 // Beijing Summit and the 3rd Ministerial Conference. FOCAC Archives. // URL: http:// www.focac.org/eng/ltda/dscbzjhy/D0C32009/t606841.htm (Дата обращения: 03.06.2023).
6. Fei X. From the Soil: The Foundations of Chinese Society. Berkeley: University of California Press, 1992. 176 p.
7. Feng Z., Huang J. China's strategic partnership diplomacy: engaging with a changing world // European strategic partnership observatory. Working paper 8. June 2014. // URL: http://fride. org/download/wp8_china_strategic_partnership_diplomacy.pdf (Дата обращения: 15.06.2023).
8. Qin Yaqing International Society as a Process: Institutions, Identities, and China's Peaceful Rise // The Chinese Journal of International Politics. 2010. Vol. 3. № 2. P. 129-153.
9. Zhang B. Overview: The Evolution of China's Diplomacy and Foreign Relations in the Era of Reforms 1976-2005. // Challenges to Chinese Foreign Policy: Diplomacy, Globalization, and the Next World Power. Lexington: University Press of Kentucky, 2009. P. 15-34.
References
1. Grachikov E.N. Partnership strategy of the PRC: practice and its conceptualization (19932018) // World Economy and International Relations. 2019. Vol. 63. № 3. P. 83-93.
2. Treaty on good neighborliness, friendship and cooperation between the Russian Federation and the People's Republic of China // Official website of the President of Russia. 07/16/2001. // URL: http://www.kremlin.ru/supplement/3418 (03.01.2023).
3. Ershov V.F. Russia and China in the XXI century: strategic partnership in the context of civilizational globalization // Bulletin of RUDN University. Series: history of Russia. 2019. Vol. 18. № 4. P. 804-827.
4. Joint statement of the Russian Federation and the People's Republic of China on the development of relations of comprehensive partnership and strategic interaction entering a new era // Official website of the President of Russia. 06/05/2019. // URL: http://www.kremlin.ru/ supplement/5413 (03.01.2023).
5. Declaration of the Beijing Summit of the Forum on China-Africa Cooperation. 25.09.2009 // Beijing Summit and the 3rd Ministerial Conference. FOCAC Archives. // URL: http:// www.focac.org/eng/ltda/dscbzjhy/DOC32009/t606841.htm (03.06.2023).
6. Fei X. From the Soil: The Foundations of Chinese Society. Berkeley: University of California Press, 1992. 176 p.
7. Feng Z., Huang J. China's strategic partnership diplomacy: engaging with a changing world // European strategic partnership observatory. Working paper 8. June 2014. // URL: http:// fride.org/download/wp8_china_strategic_partnership_diplomacy.pdf (15.06.2023).
8. Qin Yaqing International Society as a Process: Institutions, Identities, and China's Peaceful Rise // The Chinese Journal of International Politics. 2010. Vol. 3. № 2. P. 129-153.
9. Zhang B. Overview: The Evolution of China's Diplomacy and Foreign Relations in the Era of Reforms 1976-2005. // Challenges to Chinese Foreign Policy: Diplomacy, Globalization, and the Next World Power. Lexington: University Press of Kentucky, 2009. P. 15-34.
