CC BY
72
Научная статья
УДК 343.1
киберсталкинг: современное состояние и меры противодействия на досудебных стадиях уголовного процесса
Тимошкина Виктория Андреевна
Нижегородская академия МВД России, Нижний Новгород, Россия, [email protected]
Аннотация. В настоящей статье автором поднимается одна из важнейших проблем, возникающих в эпоху цифровизации, - киберсталкинг. Исследователем подчеркивается, что преследование лица в интернет-ресурсах может привести к преследованию и угрозам в реальной жизни. Анализ следственной и судебной практики обосновывает актуальность преступлений с использованием сети «Интернет», а также отсутствие эффективных методик расследования преступлений в этой сфере. Автор резюмирует, что на досудебных стадиях уголовного судопроизводства целесообразно избирать запрет определенных действий, который не только обеспечивает защиту потерпевшего от противоправных посягательств и вторжений в частную жизнь, но и соответствует цели и задачам уголовного судопроизводства по изобличению виновного путем наложения запретов на коммуникацию. Результатом работы стало выявление отдельных оснований по определению степени реальности и обоснованности угрозы убийством или причинения тяжкого вреда здоровью, а также рекомендации по использованию меры пресечения в виде запрета определенных действий на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: уголовный процесс, меры пресечения, киберсталкинг, сталкинг, домашнее насилие, запрет определенных действий
Для цитирования: Тимошкина В.А. Киберсталкинг: современное состояние и меры противодействия на досудебных стадиях уголовного процесса // Вестник Уральского юридического института МВД России. 2023. № 1. С. 26-30.
Original article
Cyberstalking: the current state and counteraction measures at the pre-trial stages of the criminal process
Timoshkina Victoria A.
Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia,
Nizhny Novgorod, Russia, [email protected]
Abstract. In this article, the author raises one of the most important problems arising in the era of digitalization -cyberstalking. The researcher emphasizes that the persecution of a person in Internet resources can lead to harassment and threats in real life. The analysis of investigative and judicial practice substantiates the relevance of crimes using the Internet, as well as the lack of effective methods of investigating crimes in this area.The author summarizes that at the pre-trial stages of criminal proceedings it is advisable to choose a ban on certain actions, which provides not only protection of the victim from unlawful encroachments and invasions of privacy, but also corresponds to the goals and objectives of criminal proceedings to expose the culprit, by imposing prohibitions on communication. The result of the work was the identification of individual grounds for determining the degree of reality and validity of death threats or serious harm to health, as well as recommendations on the use of a preventive measure in the form of a ban on certain actions at the pre-trial stages of criminal proceedings.
Keywords: criminal procedure, preventive measures, cyberstalking, stalking, domestic violence, prohibition of certain actions
For citation: Timoshkina V.A. Cyberstalking: the current state and counteraction measures at the pre-trial stages of the criminal process // Bulletin of the Ural Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia. 2023. № 1. Рр. 26-30.
© Тимошкина В.А., 2023
Современное общество динамично развивается, внедряются новые технологии, которые помогают не только оптимизировать ведение уголовно-процессуальных документов, но и осуществлять охрану интеллектуальных прав. В настоящее время уголовная и уголовно-процессуальная политика государства направлена на борьбу с преступлениями в сфере защиты личности и частной жизни граждан в интернет-среде.
В связи с этим в научной литературе и актах судебного толкования не утихает дискуссия об отсутствии законодательно закрепленных в Уголовном кодексе Российской Федерации (далее - УК РФ) норм, регламентирующих ответственность за преследование в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» («киберсталкинг»).
П. Н. Кобец и К. А. Краснова под киберсталкингом подразумевают особую, новую форму девиантного поведения, которая не идентична офлайн-сталкин-гу (вне сети «Интернет») и означает преследование какого-либо лица с помощью Интернета и других электронных устройств [1, с. 78]. Исходя из смысла понятия, нужно обратить внимание на общественную опасность деяния, ведь сталкинг является н—екой формой домогательства и вторжения в частную жизнь посредством угроз и преследования одного лица другим.
Стоит отметить, что в ряде стран1 сталкинг, или преследование, является уголовно наказуемым деянием, которое посягает на личность. В последние годы данное явление в России получило распространение в социальных сетях, мессенджерах в виде сообщений от анонимных пользователей или настойчивых поклонников. Зачастую киберсталкеры могут стоять на психиатрическом учете и даже не подпадать под уголовную ответственность, что является одним из значимых проблемных аспектов. На стадии предварительного расследования у следователя или дознавателя могут возникнуть сомнения в психической полноценности лица, которое осуществляет навязчивое преследование, поэтому при назначении меры пресечения в отношении лица необходимо назначать судебную экспертизу в порядке, предусмотренном ст. 196 УПК РФ [2].
Сотрудники правоохранительных органов отмечают, что разграничения деяний, касающихся преследования в Интернете, еще нет. На данном этапе в Российской Федерации нет эффективных механизмов, которые позволяли бы осуществлять противодействие киберсталкингу, в связи с чем требуется усовершенствование уголовного законодательства посредством введения соответствующих норм в Уголовный кодекс РФ. Считаем, что уголовная ответственность лица (киберсталкера) должна наступать в случае наличия у преследуемого реальных оснований опасаться совершения насильственных действий
1 Такими странами являются США (запретительный приказ, приказ о недосаждении), Норвегия, Индия.
со стороны киберсталкера, поскольку решение проблемы преследования в мессенджерах с помощью назойливых сообщений можно решить блокировкой пользователя.
Исходя из судебно-статистических данных, на официальном сайте МВД России представлена неутешительная статистика - с 2017 г. масштабы преступлений в сфере 1Т-технологий продолжают расти.
Количество преступлений, совершаемых
с использованием II-технологий или в сфере компьютерной информации, в том числе с использованием сети «Интернет»
2017 2018 2019 2020 2021
Всего преступлений, совершенных с использованием 1Т- технологий или в сфере компьютерной информации 90 587 174 674 294 409 510 396 517 722
С использованием сети «Интернет» 157 036 (53,3 %) 300 337 ( + 91,3 %) 351 463 (67,9 %)
Из представленной таблицы следует, что преступления, совершаемые с использованием сети «Интернет», в период с 2018 по 2021 составляли более половины от количества всех преступлений в сфере компьютерной информации, причем ежегодный прирост в среднем составлял около 70 %. Стоит обратить внимание на статистику в период за январь - ноябрь 2022 года, которая показывает, что количество преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации, снизилось практически на 4,9 % относительно АППГ (в конце 2021 г. - 500 тыс.).
Сотрудниками органов внутренних дел выявляется около 98 % всех совершенных преступлений с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, что говорит о наличии эффективных рычагов воздействия и необходимых знаний в рассматриваемой сфере [3].
Вместе с тем следователи / дознаватели сталкиваются с некоторыми трудностями, которые не позволяют оказывать эффективное противодействие относительно новому виду угроз, поскольку для успешной работы в этой сфере они должны не только налаживать взаимодействие со специалистами 1Т-компаний, знать очевидные и неочевидные признаки квалификации преступного деяния этой сферы, но и понимать, где искать доказательства совершенного преступления и как правильно их фиксировать.
Так, С. А. Нестерович полагает, что сложности при расследовании киберпреступлений обусловлены отсутствием судебной и следственной практики по
уголовным делам, нехваткой квалифицированных кадров, расследующих киберпреступления, и отсутствием единых стандартов и методик реагирования на компьютерные инциденты [4, с. 49]. Как правило, преступления, относящиеся к сфере компьютерной информации, обусловлены низкой грамотностью в сфере компьютерных и интернет-технологий потерпевших граждан, а также неспособностью устанавливать качественную защиту на свои персональные данные и гаджеты в целом.
Если есть основания полагать, что потерпевшему от киберсталкинга будет в последующем нанесен физический вред, то содеянное квалифицируется по ст. 119 УК РФ - «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью» [5].
Так, обращаясь к судебной практике, следует рассмотреть приговор Ремонтненского районного суда от 14 июля 2020 г. № 1-58/2020 в отношении Р.К.Н., который, имея умысел на угрозу убийством и причинением тяжкого вреда здоровью, имея к бывшей сожительнице чувство ревности и неприязненное отношение, высказывал в телефонных смс-сообщениях и социальных сетях угрозы убийством и причинением тяжкого вреда здоровью. После чего приехал к ее дому и совершил два выстрела в воздух из оружия [6]. В данном случае следует обратить внимание, что в материалах дела указан период, в течение которого было осуществлено киберпреследование потерпевшей посредством отправки смс-сообщений с угрозами, однако до производства выстрелов потерпевшая не расценивала намерения как умышленные и реальные.
Исходя из практики, преступнику вменяется данная статья только в случае, «если имелись основания опасаться осуществления этой угрозы». Так, исходя из ст. 20 УПК РФ, уголовное дело по ст. 119 УК РФ может возбуждаться по инициативе правоохранительных органов и считается делом публичного обвинения. Считаем, что, если у потерпевшего от киберсталкинга лица есть реальные основания полагать, что угрозы представляют для него опасность, необходимо возбуждать дело по факту наличия обстоятельств, подпадающих под ч. 1 ст. 119 УК РФ.
Следующим примером стоит рассмотреть приговор Королёвского городского суда от 20 февраля 2020 г. № 1-473/2019 1-66/2020 в отношении З.С.Н. Так, в отношении бывшей сожительницы, исходя из личных неприязненных отношений, гр-н отправлял смс-сообщения с содержанием угроз убийством и причинением тяжкого вреда здоровью. При этом в подтверждение своих намерений отправил фотографию ее личного автомобиля, после чего совершил поджог машины, далее скрылся [7]. В данном случае у органов следствия есть основания полагать, что лицо обладает повышенной степенью агрессии. Как следует из материалов приговора суда, З.С.Н., будучи физически сильнее потерпевшей, подвергал ее неоднократным избиениям. Таким образом, считаем вышеуказанные обстоятельства дополнительным ос-
нованием потерпевшей расценивать угрозы как реальные.
Говоря о некоторых социальных факторах, которыми руководствуется киберсталкер, видится логичным рассмотреть их более детально. Так, значимыми факторами следует считать возможность создания анонимной личности в сети «Интернет», а также использование УРЫ-серверов, которые способствуют сокрытию местоположения преступника1; возможность лица безнаказанно осуществлять запугивание потерпевшего; преследование киберсталкером личных целей и финансовой выгоды; планирование совершения последующих преступлений (например, доведение до самоубийства).
Сотрудники Всероссийского научно-исследовательского института МВД России П. Н. Кобец и К. А. Краснова полагают, что сталкеры всегда вступают в какие-либо отношения со своими жертвами либо сталкер видел фотографии жертвы [1, с. 79]. По нашему мнению, органам предварительного расследования следует обратить внимание, что реальные основания угрозы убийством или причинением тяжкого вреда здоровью могут подтверждаться наличием следующих фактов:
1) если лицо, помимо интернет-угроз в социальных сетях и мессенджерах, оповещает потерпевшего о том, что ему известны личные данные потерпевшего, не размещенные в интернет-ресурсах;
2) если личность киберсталкера известна и, с целью психологического воздействия, на потерпевшего оказывается давление при помощи приложения фотографий;
3) если имеются основания полагать, что кибер-сталкер располагает информацией о месте жительства и работы потерпевшего (например, лицу высылаются угрозы с указанием адреса местонахождения, проживания, трудоустройства);
4) киберсталкером осуществляется психологическое воздействие посредством угрозы опубликования личных данных (например, адреса) с фактическим подтверждением того, что у киберсталкера в распоряжении имеется личная информация потерпевшего;
5) если киберсталкер является лицом, у которого с потерпевшим имелись личные взаимоотношения, в силу которых потерпевший располагает данными о личности виновного, характере, степени агрессивности и вспыльчивости.
Защитить лицо, потерпевшее от киберсталкинга, уполномоченные на то должностные лица могут посредством применения различных принудительных мер в отношении киберсталкера. Однако для применения в отношении лица принудительных мер уголовно-процессуального характера необходимо возбужденное уголовное дело с целью его определе-
1 Данный аспект был проанализирован и рассмотрен в статье автора «Отдельные вопросы, касающиеся правового регулирования механизмов контроля за использованием меры пресечения "запрет определенных действий"».
ния как участника уголовного процесса, в отношении которого можно легально применить меры процессуального пресечения.
При наличии возбужденного уголовного дела у заявителя появляется статус «потерпевший», который дает гарантии на защиту в соответствии с Федеральным законом от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства» [8].
В рамках принудительных мер в отношении подозреваемого или обвиняемого наиболее оптимальной мерой пресечения будет служить запрет определенных действий - ст. 105.1 УПК РФ [2]. Введенную относительно недавно меру пресечения целесообразно избирать при совершении преступлений, связанных с покушением на частную жизнь, преследованием, а также деяниями, связанными с домашним насилием, травлей в Интернете и буллингом.
Необходимо отметить, что запрет определенных действий может применяться в отношении несовер-шеннол етних подозреваемых или обвиняемых, что говорит об универсальности меры пресечения. Подростки в силу психофизиологических особенностей подвержены влиянию сверстников, поэтому травля и буллинг в школе оказывают непоправимое воздействие на личность. В Интернете подросток еще более уязвим, поэтому нередко травля и агрессия со стороны других лиц являются причинами совершения преступлений. Вышеизложенное позволяет констатировать, что преступления, которые вызваны травлей или буллингом среди несовершеннолетних лиц, могут быть урегулированы посредством запрета на общение с определенными лицами, закрепленного в п. 3 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ.
Предусмотренные запретом определенных действий ограничения, закрепленные в п. 2-5 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ, смогут обеспечить потерпевшему защиту от навязчивого преследования со стороны виновного лица, поскольку запреты на коммуникацию предусматривают наложение на подозреваемого или обвиняемого запретов находиться в определенных местах, а также ближе установленного расстояния до определенных объектов; посещать определенные мероприятия и участвовать в них; общаться с определенными лицами, а также отправлять почту или использовать средства связи и сеть «Интернет» [2].
Таким образом, правоохранительные органы при поступлении информации о совершении киберстал-кинга и навязчивом преследовании в отношении лица должны проверить в законном порядке поступившую информацию, а также основания, которые определяют степень поступающих угроз как реальные и обоснованные. Далее органам предварительного расследования необходимо не только обеспечить цель и задачи уголовного судопроизводства по защите прав и законных интересов лиц и государства от преступлений, но и обеспечить ограничивающие меры в отношении преследователя.
Список источников
1. Кобец П. Н., Краснова К. А. Об общественной опасности киберсталкинга и необходимости его предупреждения // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2018. № 3 (86). С. 77-83.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // КонсультантПлюс: сайт. URL: https://www.consultant.ru (дата обращения: 02.01.2023).
3. Состояние преступности в России за 20172021 гг. // Официальный сайт МВД России. URL: https:// мвд.рф/reports (дата обращения: 12.11.2022).
4. Нестерович С. А. Проблемы расследования киберпреступлений, которые стоят перед сотрудниками следственных органов // Вестник науки и образования. 2018. № 8 (44). С. 46-49.
5. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ // КонсультантПлюс: сайт. URL: https://www.consultant.ru (дата обращения: 02.01.2023).
6. Приговор от 14 июля 2020 г. № 1-58/2020. URL: https://sudact.ru/regular/doc/0OwKMAtEQe5T/ (дата обращения: 02.12.2022).
7. Приговор № 1-473/2019 1-66/2020 от 20 февраля 2020 г. URL: https://sudact.ru/regular/doc/ KhpFI4qcIYZz/ (дата обращения: 02.12.2022).
8. О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства: Федера льный закон от 20 августа 2004 г. № 119-ФЗ // КонсультантПлюс: сайт. URL: https://www. consultant.ru (дата обращения: 18.11.2022).
9. Барышева К. А. Преследование как новый вид уголовно наказуемого деяния // Пробелы в российском законодательстве. Юридический журнал. 2016. № 8. С. 178-182.
References
1. Kobets P. N., Krasnova K. A. On the public danger of cyberstalking and the necessity of its prevention // Bulletin of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. №. 3 (86). P. 77-83.
2. The Criminal Procedure Code of the Russian Federation on December 18, 2001 No. 174-FZ // ConsultantPlus: website. URL: https://www.consultant.ru (accessed: 02.01.2023).
3. The state of crime in Russia for 2017-2021 // Official website of the Ministry of Internal Affairs of Russia. URL: https://мвд.рф/reports (date of application: 12.11.2022)
4. Nesterovich S. A. Problems of investigation of cybercrimes that face employees of investigative bodies // Bulletin of Science and Education. 2018. № 8 (44). P. 46-49.
5. The Criminal Code of the Russian Federation on June 13, 1996 No. 63-FZ // ConsultantPlus: website. URL: https://www.consultant.ru (accessed: 02.01.2023).
6. Verdict No. 1-58/2020 of July 14, 2020 in case No. 1-58/2020. URL: https://sudact.ru/regular/ doc/00wKMAtEQe5T/ (date of appeal: 02.12.2022).
7. Sentence No. 1-473/2019 1-66/2020 dated February 20, 2020 in case No. 1-473/2019. URL: https://sudact.ru/ regular/doc/KhpFI4qcIYZz / (date of appeal: 02.12.2022).
8. On State protection of victims, witnesses and other participants in criminal proceedings: Federal Law No. 119-FZ of August 20, 2004 // ConsultantPlus: website. URL: https://www.consultant.ru (accessed: 11/18/2022).
9. Barysheva K. A. Persecution as a new type of criminally punishable act // Gaps in Russian legislation. Law Journal. 2016. № 8. P. 178-182.
Статья поступила в редакцию 23.01.2023; одобрена после рецензирования 09.02.2023; принята к публикации 20.03.2023
The article was submitted 23.01.2023; approved after reviewing 09.02.2023; accepted for publication 20.03.2023
