CC BY
50
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2007, Том 16, Экспресс-выпуск 388: 1567-1576
Казиранга - мечта зоолога
А. Г. Банников, А. А. Кищинский
Второе издание. Первая публикация в 1971*
Для нас, зоологов, Казиранга, затерявшаяся где-то в болотистых саваннах Ассама, такая же обетованная земля, как царство африканских копытных — Серенгети или верховье Амазонки с его анакондами, попугаями и обезьянами...
Обсуждая предполагаемую поездку в Индию, мы то и дело мысленно обращались к Казиранге. Но ни в Москве, собираясь в дорогу, ни в Дели, во время работы Генеральной ассамблеи Международного союза охраны природы, мы не очень-то надеялись попасть в этот далёкий уголок Азии...
Но вот сегодня мы стоим на террасе маленького бунгало в Кази-ранге и жадно смотрим на север, где на горизонте сквозь листву гигантского фикуса едва виднеются горы Тибета. Они далеко, на той стороне великой Брахмапутры, более чем в ста милях. Но голубая стена с жемчужно-розовыми снежными пиками и отсюда производит необычайно величественное впечатление. Где-то здесь должны быть вершины Чомо, Найеги Консанг, Кангто — все выше семи с половиной тысяч метров. Нам повезло: Восточные Гималаи видны из Казиранги не более 25 дней в году.
Вчера вечером, получив любезное приглашение Индийского правительства, мы вылетели из Дели в Калькутту, а рано утром самолёт доставил нас в маленький городок Джархат. Уже по дороге из Джар-хата в заповедник Казиранга нам открылся иной мир, мало похожий на окрестности Дели, Агры или заповедников Бхаратпур и Сариска, где мы побывали перед этим. Здесь, в Ассаме, больше огромных пальм, часто ко-косовых, много гигантских бамбуков, высоких фикусов с воздушными подпорками и банановых рощ, из которых проглядывают низкие, крытые слоновой травой, хижины ассамцев.
Широкая долина Брахмапутры, по которой проходил наш шестидесятимильный путь, густо населена, и здесь господствует сельскохозяйственный ландшафт — рисовые поля и чайные плантации. Но чай тут растят иначе, чем у нас. Высокие кусты лучшего в мире ассамского чая образуют на плантациях очень плотный нижний ярус, а верхний ярус создан разреженными насаждениями дерева альбиция Albizza procera, дающего рассеянную, кружевную тень.
* Банников А.Г., Кищинский А.А. 1971. Казиранга - мечта зоолога // Природа 5: 89-94.
В антропогенном ландшафте Ассама мы нашли много птиц. Повсюду нам встречались майны. Как и наши скворцы, они небольшими стайками кормятся в селениях, на полях и опушках леса, часто сопровождая скот, ловко склевывая выскакивающих из-под копыт насекомых. Нередко по нескольку птиц сидят на спинах буйволов, выбирая из шерсти кровососущих паразитов. На полях и у домов держатся горлицы нескольких видов, а возле одной деревни мы встретили стайку красивых зелёных голубей Treron sp.
Как и всюду, в Индии (и Восточной Африке) человеку сопутствует домашняя ворона Corvus splendens, похожая больше на нашу галку, чем на ворону, как по окраске, так и по размерам. Эта ворона, подобно многочисленным чёрным коршунам Milvus migrans и грифам (Gyps bengalensis, G. indicus), выполняет важную санитарную работу. Десятки, а иногда и сотни парящих чёрных птиц — неотъемлемая часть индийского ландшафта. Заметив труп павшего животного, грифы первыми с большой высоты устремляются к падали, и с поразительной быстротой возле трупа уже собирается обширная компания. Не будь этих санитаров, жаркий тропический воздух давно был бы отравлен миазмами разлагающихся трупов, которые по индуистским обычаям нельзя зарывать в землю.
Роскошных иссиня-чёрных дронго Dicrurus adsimilis, с их длинным раздвоенным хвостом, сидящих на проводах, можно здесь увидеть на каждом шагу. Изредка среди них встречаются ракетохвостые дронго D. Paradiseus — более крупные, с хвостом, украшенным двумя длинными нитевидными перьями, несущими развивающиеся флаги на концах.
На рисовых полях обращают на себя внимание крупные, почти с голубя, необычайно яркие белогрудые зимородки Halcyon smyrnensis; они каштанового цвета, с ярко-синими крыльями, белой грудью и огромным красным клювом. Здесь же с необычайной важностью в осанке восседают на сухих деревьях красно-коричневые, с белой головой и грудью, браминские коршуны Haliaster indus. Они высматривают лягушек, змей или рыб, ловко выхватывая добычу из воды. Много на рисовых полях цапель, особенно Bubulcus ibis. Египетские цапли сопровождают скот и, подобно майнам, ловят насекомых из-под ног животных, за что в Индии их удачно прозвали коровьими цаплями.
По канавам рисовых полей и ручьям много жёлтых прудовых цапель Ardeola grayii.
В саду у бунгало, где мы жили в Казиранге, по цветущим деревьям и кустарникам перепархивали маленькие лиловые нектарницы Nec-tarinia asiatica. Они кормились на ярко-оранжевых цветах баухиний и лилово-розовых лагерстремий. Кормясь нектаром крупных цветов, в которые легко проникают их тонкие, длинные, изогнутые клювы, нек-
тарницы в Азии и Африке занимают то же место, которое в тропиках Америки занимают колибри.
В саду у бунгало и на опушке тропического леса мы видели много бюль-бюлей Pycnonotus spp., по крайней мере трёх видов. Прыгая в густой листве гигантского фикуса, поросшего эпифитами, со своей звучной, мелодичной песней эти пёстро окрашенные птицы очень напоминают наших дроздов, Еще больше напоминают дроздов длиннохвостые и пёстрые тимелии Turdoides, шныряющие в кустах, среди спутанных клубков лиан.
Ранним утром, за завтраком, мы услышали знакомую песню нашей зелёной пеночки Phylloscopus trochiloides, которая прилетает сюда на зимовку, а вечером наблюдали, как над опушкой леса пролетела пара огромных птиц-носорогов Anthracoceros coronatus. В антропогенном ландшафте Ассама мы почти не встречали млекопитающих. Даже пальмовых белок Funambulus spp., столь многочисленных в парках Дели, мы встретили лишь однажды, вдали от жилья.
В прошлом веке большая часть долины Брахмапутры в Ассаме была покрыта лесами или болотистыми саваннами. Но уже к концу прошлого века с постройкой железной дороги в долине появилось много людей, стали вырубаться леса и закладываться чайные плантации. Одно из наиболее труднодоступных мест, а сейчас единственный нетронутый и незаселённый участок саванн в долине Брахмапутры, к северу от холмов Микир, в 1908 году был объявлен резерватом, а в 1968 году Казиранга стала национальным парком. Однако ещё в середине 1930-х годов Казиранга оставалась «неизведанной землёй», и, как писал известный зоолог Э.Джи, на его просьбу дать разрешение посетить заповедник, Британский лесной департамент ответил, что «никто не может проникнуть в эти сплошные болота с пиявками...». Только в 1938 году Э.Джи первым из европейцев исследовал Казиран-гу, используя ездовых слонов.
Заповедник в настоящее время не очень велик, он занимает 430 км2 между Брахмапутрой и горами Микир. На этой территории запрещена хозяйственная деятельность и пребывание посторонних лиц без разрешения. В охранной зоне, прилежащей к заповеднику с севера, запада и востока, разрешён выпас скота, но запрещена охота. Охрана заповедника (около 40 человек), кроме своих прямых обязанностей, занята обслуживанием туристов, совершающих экскурсии по заповеднику на приручённых слонах. На этих слонах отправились в экскурсию и мы.
Из бунгало на склоне холма, поросшего тропическим лесом, мы спустились на машине вниз, пересекли шоссе и вскоре оказались на окраине болотистой саванны, где под группой деревьев нас ждали слоны, раскрашенные синей и красной краской...
Через несколько минут под ногами слонов захлюпала вода, и наши «экипажи» вместе с седоками скрылись в высокой траве. Наша поездка состоялась в начале сухого сезона, когда заросли так называемой слоновой травы были наиболее высоки, достигая 4-6 м. Эти нескончаемые заросли и редкие деревья перемежались обширными топкими болотами, в центре которых были озерки, часто заросшие кувшинка-ми или сплошь затянутые водяным гиацинтом с красивыми бледно-фиолетовыми цветами. К сожалению, это красивое растение, завезённое в Индию в начале столетия из Южной Америки в качестве декоративного, принесло неисчислимый вред. С огромной скоростью за немногие десятилетия гиацинт забил все водоёмы и стал вытеснять аборигенные виды. Сначала животные совсем не желали к нему прикасаться, но затем постепенно, главным образом в сухой сезон, его понемногу стали есть кабаны, буйволы и носороги.
Вначале мы сожалели, что по заповеднику запрещено ходить пешком, но вскоре поняли, что это было бы невозможно. Попытка пробиться через заросли слоновой травы пешком привела к тому, что за 5 мин мы прошли 30 м и пот катился с нас градом. Поиски гнезда маленького пастушка на зелёной лужайке у озерка быстро привели к тому, что мы стали медленно погружаться в жидкую грязь. Можно себе представить, что здесь делается в сезон дождей, в июле-октябре, когда даже дикие слоны, буйволы и другие крупные звери уходят на окрестные холмы, спасаясь от воды.
Первый крупный зверь, которого мы увидели в заповеднике, был индийский панцирный носорог Rhinoceros unicornis, ради которого и был создан сам заповедник. Огромная неподвижная серая туша, действительно покрытая панцирем, гораздо больше напоминала ископаемое животное, чем его напоминают подвижные чёрные африканские носороги Diceros bicornis. Этот зверь, не знавший врагов из-за своей огромной силы, был когда-то широко распространён в Юго-Восточной Азии. Но сейчас он превратился в редчайший вид, издавна преследовавшийся человеком из-за веры в чудодейственную целебную силу его рога.
Ещё в древние времена в Китае и других странах Восточной Азии считали, что порошок из толчёного рога носорога повышает мужскую потенцию, и поэтому спрос на него был очень велик. Современные исследования опровергли подобные утверждения, однако и сейчас ещё на чёрном рынке рог носорога продаётся по цене 1000 долларов за 1 кг. Рогу приписывают и другие удивительные свойства. Например, будто в чаше, изготовленной из рога, отравленный напиток начинает пениться или чаша раскалывается, если в её содержимое всыпан яд. Поэтому короли и правители стран Восточной Азии всегда пили из таких сосудов. В некоторых местах Ассама верят в то, что рог носорога,
положенный под кровать роженицы, облегчает родовые муки, и владельцы такого рога неплохо зарабатывают, сдавая его на прокат по 50 долларов за «сеанс».
Высоко ценятся не только рог, но и другие части тела, особенно кровь носорога. Кусочки кожи и костей носорога носят как амулеты против болезней. Настой на роге можно купить на рынке по цене до 1 доллара за чайную ложку... Словом, человек, убивший носорога, может изрядно разбогатеть, поэтому борьба с браконьерством здесь чрезвычайно трудна и носорогам грозит полное истребление. Вот где необходима решительная борьба против вредных поверий и легенд!
В XIV веке Тимур охотился на носорогов у границы Кашмира, в XVI столетии основатель династии Великих Моголов — Бабур описывал свою охоту на носорогов близ Инда. Но уже в XVIII веке носороги исчезли на западе Индии и в Бирме, а в XIX — из долины Ганга. К началу ХХ века носороги сохранились лишь в Ассаме, Северной Бенга-лии и Непале. Из общего количества этих носорогов во всём мире (примерно 750) более 400 живет в Казиранге, и заповедник справедливо назван «страной носорогов».
После слона панцирный носорог — самое крупное животное Азии, весом до 2.5 т и высотой в плечах до 2 м. Толстые кожные пластинки, особенно в задней части тела, несут шишковатые вздутия. Лишь на хвосте и ушах растут кисточки жестких волос. На плече индийского носорога глубокая, загнутая назад складка. Единственный рог на носу бывает до 60 см длины (но чаще около 20 см) и, как у других носорогов, состоит из слоистой массы, напоминающей склеенные волосы. По своей структуре он ближе всего к роговому веществу копыт, что придаёт ему большую прочность.
Однако свой рог индийский носорог, в отличие от африканских, редко использует как оружие. Обороняясь или нападая, он наносит режущие удары мощными клыками нижней челюсти. Впрочем, носороги не имеют врагов, кроме человека, даже слон отступает перед этими силачами, Не нападает на взрослых носорогов и тигр, однако эти большие кошки не прочь полакомиться детёнышами носорогов.
Не боясь опасности, носорог в отличие от других животных не убегает при появлении других зверей или человека, а продолжает спокойно пастись, бросаясь на нарушители спокойствия только в самый последний момент. Тяжелый и кажущийся неповоротливым, он достаточно быстр и может бежать со скоростью до 35-40 км/ч, перепрыгивая через канавы и пускаясь вплавь. Так, в Казиранге известны случаи, когда носороги переплывали широченную реку Брахмапутру.
Индийский панцирный носорог — чисто травоядное животное, кормящееся водными растениями, молодыми побегами тростника и слоновой травы. В жаркое время дня носороги отдыхают в маленьких
озерцах или лужах, наполненных жидкой грязью. Большую часть времени эти животные живут поодиночке на своём индивидуальном участке площадью около 4000 м2. В этот участок входят густые заросли слоновой травы, лужа, маленькое озерцо или часть берега большого водоёма. Свою территорию носороги метят большими кучами помёта, до 70 см высотой. Проходя или пробегая мимо такой кучи, носорог обязательно остановится, обнюхает её и отложит свой помёт. Непроходимые заросли слоновой травы исчерчены многочисленными тропами носорогов. Есть общие тропы, по которым ходят многие животные к грязевым ваннам, но есть и «частные», которые ведут к индивидуальным участкам, и эти тропы хозяин, как правило, ревностно защищает. В воде или грязевом болоте можно увидеть нескольких носорогов, мирно лежащих рядом. В одном «бхиле» — небольшом озерке мы встречали до четырёх носорогов. Однако когда носороги выходят на берег, мирное сосуществование кончается и нередко возникают драки; на многих носорогах видны шрамы, оставшиеся после таких сражений. Старые животные, которые уже не могут защищать свой участок, уходят из заповедника на поля у деревень, куда не решаются выходить молодые животные, и здесь доживают свой век под защитой человека. Эти-то старики обычно и развлекают туристов. Они очень спокойны, близко подпускают слона с седоками и не набрасываются на них. Носороги же, живущие в заповеднике, иногда становятся весьма опасными. Нередко раздражённый носорог, особенно самка с малышом, бросается с храпом на ездового слона и не всегда махауту (погонщику) удаётся удержать слона. Если слон хорошо обучен и махаут опытен, то при атаке носорога слон остаётся на месте, а носорог, не добежав нескольких шагов, останавливается как вкопанный или сворачивает в сторону. Однако если слон не выдержит, повернёт и начнет удирать через высокую траву и кусты, то седокам трудно удержаться на спине у животного. По словам Г.Джи, не проходит года, чтобы носороги не убили человека в Казиранге. Слезать со слонов и ходить по заповеднику пешком посетителям не разрешается, ибо убежать от нападающего носорога практически невозможно.
Потревоженный носорог издает громкий храп, самка, подзывая детёныша, хрюкает; рёв издают раненые или пойманные носороги; а во время гона бывает слышен ещё особый свистящий звук, которым самка, вероятно, привлекает самца. Гон у носорогов протекает каждые полтора месяца. В это время самка преследует самца. Самка становится способной к размножению в 3-4-летнем возрасте, самец — в 7-9 лет. Через 16.5 месяцев рождается детёныш весом около 65 кг; он розовый, со всеми складками и выростами, но без рога и с поросячьей мордочкой. Живут носороги около 70 лет.
В Казиранге обитает и много других замечательных животных:
здесь около 550 диких буйволов, 375 диких слонов, более 4000 свиных оленей, 250 оленей-барасинга, более 500 кабанов, несколько гауров и тигров.
Дикие азиатские буйволы Bubalus bubalus заметно крупнее домашних, они держатся, в отличие от африканских, небольшими стадами и весьма осторожны. Мы видели их много раз в тех же мелких озёрах, в которых нежатся и носороги. Но нам стоило значительно большего труда сфотографировать их.
Не менее осторожными были и олени-барасинга Cervus duvauceli. На открытых берегах небольших озёр стада этих красивых животных встречались постоянно, но подойти к ним на слонах на расстояние, достаточное для хорошей фотографии, оказалось делом довольно трудным. Это один из самых красивых оленей — янтарно-жёлтой или золотисто-коричневой окраски с размытыми светлыми пятнами. Рога у самцов большие, изящные, с длинными надглазничными отростками, красиво изогнутым полулунным основным стволом, образующим элегантную крону отростков на самой вершине.
Живут барасинга в болотистых саваннах, мы часто их видели стоящими в воде. У них жёсткий не намокающий волос и широко раздвигающиеся копыта, что говорит об их давнем приспособлении к болотистым местам. Весной и летом самцы и самки живут отдельно, образуя небольшие группы по 3-5 животных. Мы были в то время, когда олени как раз объединялись в крупные зимние стада, так что нам встречались и крупные смешанные табуны по нескольку десятков голов. Размножаются барасинга круглый год, но чаще молодые появляются сразу после периода муссона (октябрь-ноябрь), когда обильна свежая сочная зелень. Рёв самцов оленей-барасинга очень мелодичный и протяжный, заметно отличается от рёва благородных оленей. Потревоженные олени издают дребезжащее блеяние. Пасутся бара-синга днём, а вечером залегают плотной группой на открытых болотистых лужайках. Как-то вечером мы выехали на двух слонах из густых кустарников и высокой слоновой травы на большую лужайку. На траве тёмными пятнами вырисовывались силуэты лежащих оленей. Неожиданно один за другим стали вспыхивать десятки пар красных точек: это светились глаза оленей, отражая угасающую на небе полоску света. В Казиранге сейчас сохранилась единственная большая популяция этого вида. Несколько десятков особей того же подвида сохранились в Ассаме и Непале; другой подвид (вероятно, всего несколько сотен особей) живёт в Центральной Индии, и ещё один, так называемый олень Шамберга, был обычным до конца XIX века в Таиланде, но окончательно вымер в 1930-х годах.
Свиных оленей Cervus porcinus, относящихся к южноазиатскому подроду аксисов, в Казиранге в 10 раз больше, чем барасинга. Но они
мелкие, высотой всего 60-75 см, и поэтому легко скрываются в зарослях травы. Своё название они получили за коренастое, компактное телосложение, короткую голову и толстую шею. Широко расставленные рога составляют одну линию с прямой мордой и несут 3-4 отростка каждый. В Казиранге мы их встречали обычно вечером, вблизи кустарниковых зарослей, в которые они стремились убежать семенящим шагом, напоминающим бег свиней. Говорят, во время гона самцы бывают очень драчливы и бросаются на всё и всех, стараясь ударить рогами. Размножаются свиные олени круглый год, но оленята родятся чаще в январе.
Дикие слоны Elephas maximus, их сейчас около 375 голов, живут в лесах Микирских холмов и спускаются в болотистые саванны Кази-ранги обычно в наиболее сухое время года. Они служат источником пополнения ездовых слонов в заповеднике. Ловлю молодых диких слонов проводят почти ежегодно.
Не удалось нам встретить в заповеднике гаура Bos gaurus — самого крупного в Азии дикого быка, хотя он здесь и обитает. Несколько голов живет также в лесах Микира. Гауры очень красивы. Мощные быки почти чёрные, коровы — тёмно-коричневые, те и другие в высоких белых «носочках», доходящих до половины ног. Голова гаура между рогами светлая. Это один из основных предков домашней коровы, и в Восточной Индии он постоянно скрещивается с домашним скотом, давая плодовитое потомство — так называемого гайяла.
Понятное натуралисту волнение испытывали мы, рассматривая свежие, ещё затекающие мутной водой следы крупного тигра Panthera tigris на широкой тропе носорога...
На тропах носорогов и даже проезжих дорогах наше внимание привлекали кормящиеся или собирающие камешки дикие куры Gallus gallus — предки наших домашних. Над самой слоновой травой и кустарниками, едва не касаясь их крыльями, пересекала наш путь синяя с красными крыльями кукушка Centropus sinensis — одна из немногих кукушек, не подкладывающих свои яйца в чужие гнёзда, а строящая собственные шарообразные гнёзда из ветвей и травы на высоких кустах.
На второй день экскурсии мы подошли к небольшой роще в центре заповедника, состоящей из деревьев альбиций, лагеростромий, сала-мелий и фикусов, густо переплетённых лианами. На вершинах деревьев разместилась интересная смешанная колония из 40-50 гнёзд серых пеликанов Pelecanus philippensis, довольно похожих на наших кудрявых пеликанов. Деревья едва выдерживали тяжесть этих громадных гнёзд, особенно когда с криком и хлопаньем крыльев на них садились их хозяева. В некоторых гнёздах были яйца, в других большие птенцы. Эти пеликаны, как и многие тропические виды, имеют
растянутые сроки гнездования - с ноября по апрель. Здесь же гнездилось несколько пар индийских марабу Leptoptilos dubius. Столь уродливые и несуразные в зоопарках, на воле марабу всегда производят иное впечатление - это живые, деятельные птицы, и голый красный горловой мешок им вполне «к лицу», придавая особую «солидность», как и «деловая походка». Вероятно, здесь же гнездились перелетающие над нашими головами бакланы и колпицы, но совсем не было видно обычных в северо-западной Индии черноголовых ибисов Thre-skiornis melanocephala и аистов-разинь Anastomus oscitans.
На открытой воде озерков повсюду кормились бакланы и грациозные змеешейки Anhinga rufa. На берегу одного озерка нас с любопытством разглядывал роскошно окрашенный ябиру Xenorhynchus asiati-cus. Обычны были небольшие стайки шумных индийских чибисов Vanellus indicus. Среди зарослей кувшинок и других надводных растений бродили яканы Metopidius indicus — своеобразные родственники куликов, обитатели зарастающих тропических водоёмов. Исключительно длинные пальцы больших ног позволяют этим птицам бегать по плавающим листьям кувшинок. Глядя на птицу, бойко бегущую по чуть прогибающимся листьям, трудно поверить, что она в буквальном смысле «бежит по волнам» - ведь под ней метровая толща воды и ила, в которой легко может увязнуть слон!
На болотах Казиранги зимует множество наших северных уток. Стаи по нескольку десятков и сотен птиц встречались нам на всех водоёмах. Утки не подпускали близко, и определить вид птицы в бинокль с качающейся спины слона во многих случаях было почти невозможно. Однако мы разглядели, что наиболее обычны были здесь чирки-трескунки Anas querquedula, хохлатые чернети Aythya fuligula, шилохвости Anas acuta и широконоски A. clypeata; в небольшом количестве встречались серые утки A. strepera, чирки-свистунки A. crecca, чёрные A. poecilorhyncha и обыкновенные A. platyrhynchos кряквы. Несколько раз парами попадались огари Tadorna ferruginea. По общему впечатлению, на болотах Казиранги зимуют многие тысячи, пожалуй, даже несколько десятков тысяч уток. По словам местных натуралистов, утки зимуют и вне заповедника, на пойменных водоёмах и рисовых полях. Гусей, столь многочисленных в Бхарат-пуре, здесь мы ни разу не видели.
На болотах мы встречали и других северных зимующих птиц — бекасов Gallinago gallinago, которые с их характерным хриплым кряканьем срывались из-под ног слона, фифи Tringa glareola и травников T. totanus, бегающих под ногами у оленей-барасинга и расхаживающих повсюду белых трясогузок Motacilla alba. Было очень интересно наблюдать «своих», привычных для глаза, северных птиц в столь экзотичной тропической обстановке.
Несмотря на то, что днём было тепло и ртутный столбик даже ранним утром не спускался ниже 18°С, а по вечерам было душно и летало много комаров, активность амфибий и рептилий была явно пониженной. Очень редко в воде болот или на берегу можно было увидеть, как и всюду в тропиках, очень осторожных лягушек Rana tigrina, лишь однажды на стволе дерева мы заметили юркнувшую в листву древесную агаму, и только гекконы Hemidactylus frontalis во множестве бегали вечером по стенам террасы нашего бунгало. Среди многочисленных гекконов один вид — Hemidactylus garnotti — интересен тем, что он три-плоидный, размножающийся партеногенетически, и у него совсем нет самцов. Одного такого геккона мы взяли с собой.
К сожалению, наш визит был очень коротким, но на всю жизнь запомнятся нам богатая природа заповедника, могучие носороги — гордость Казиранги, стада диких буйволов и оленей в непроходимых болотах и, конечно, гостеприимство ассамских друзей — энтузиастов охраны природы.
Ю ^
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2007, Том 16, Экспресс-выпуск 388: 1576-1579
Материалы по распространению и биологии размножения усатой синицы Panurus biarmicus в Харьковской области
А. С. Надточий
Второе издание. Первая публикация в 2007*
Первые сведения о встречах усатой синицы Panurus biarmicus на территории Харьковской губернии относятся к концу XIX в. Н.Н.Сомов (1897) наблюдал большие стаи усатых синиц 19-20 октября 1890 и 6 октября 1891 (даты приведены по старому стилю) в тростниковых зарослях на озере Лиман ближе к селу Андреевка Змиевского уезда. Н.Н.Сомов считал усатую синицу залётной птицей, на гнездовье она не была замечена. Во время весенних кочёвок усатую синицу зарегистрировал на реке Орель Н.И.Гавриленко (1929): 11 марта 1923 он видел стайку из 6 птиц.
В 1970-1980-е годы происходит расселение усатой синицы за пределы прежней области гнездования. Для Харьковской области данных
* Надточий А. С. 2007. Материалы по распространению и биологии размножения усатой синицы в Харьковской области // Птицы бассейна Северского Донца 10: 125-128.
