CC BY
91ЖИВОЙ ГОЛОС
«Каждый должен побыть иногородним» (образовательная миграция: освоение нового социального пространства)
Мария Сафонова
Статья основана на материалах исследования, проведенного в 2002—2003 годах в Санкт-Петербурге с целью изучить образ жизни иногородних студентов, опыт освоения ими нового социального пространства на макроуровне мегаполиса и на микроуровне студенческого общежития. Глубинные интервью позволили создать «портрет» современного образовательного мигранта. Материал интервью широко представлен в статье, так как автор, показывая, что значит «быть иногородним студентом», старается использовать понятия, максимально близкие изучаемой группе. «Портрет» изобилует бытовыми сюжетами и описаниями жизненных практик, составлен из высказываний, идей, замечаний, субъективных мнений самих информантов.
Иногородние студенты, проходя через процесс психологической и бытовой адаптации в городе и студенческом общежитии, приобретают ценный адаптивный и коммуникативный опыт, который может стать значимым «капиталом» по окончании учебы в вузе. Вырисовываются две стратегии адаптации. Одна — закрытая по отношению к городу и горожанам. Следующий ей мигрант создает в новом социальном пространстве собственную сеть социальных связей; в эту сеть включены в основном тоже мигранты (земляки, соседи по общежитию); мигрантская среда осознается как «Мы», ей противопоставляются «Они» — петербуржцы, в том числе однокурсники-петербуржцы, и эта оппозиция сильно выражена. Другая стратегия — открытая: иногородний студент не воздвигает субъективного барьера между собой и петербуржцами.
Но при обеих стратегиях герои исследования ценят свой опыт «иногородних», считают время его накопления «жизненным этапом» и «школой жития».
По данным Госкомстата и Министерства образования РФ, в 1998—2001 годах иногородние студенты очных отделений вузов Санкт-Петербурга составляли 36—39% от общего количества студентов дневной формы обучения1. Одновременно иногородние студенты —
Мария Андреевна Сафонова, студентка факультета культурологии Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусства, Санкт-Петербург, участник Школы молодого автора 2003 года.
немалый источник пополнения части населения Петербурга, образуемой разновременными мигрантами, доля которых во всем населении города оценивается в 47—48%2.
Миграция является предметом давнего и широкого научного интереса социологов3. Иногородние студенты — мигранты по определению. В образовательной миграции соединяются признаки территориальной и социальной мобильности. Это более «мягкий» тип пространственного перемещения по сравнению с вынужденной миграцией или переездом в другую страну, когда человек фактически полностью отрывается от прежней жизни. Но и такое перемещение — довольно серьезное испытание для молодого человека.
Иногородние студенты — перспективная социальная категория городского населения, они представляют собой профессиональный и человеческий ресурс для развития Петербурга. Поэтому мигрант-ская среда студенческого общежития интересна с социологической точки зрения, а ее изучение может обнаружить значимые социальные коллизии4. Однако в отечественной социологии социальной общности, которую принято называть иногородними студентами, уделялось мало внимания. Так, в журнале «Социологические исследования» среди множества статей последних лет, посвященных социологии молодежи и студенчества, иногородние студенты либо вообще не упоминаются5, либо упоминаются на уровне констатации того факта, что после социально-экономических реформ их стало меньше6. Только совсем недавно появилась работа, где студентам, живущим в общежитии, уделена специальная глава7.
Мой исследовательский интерес к данной социальной группе, безусловно, не случаен. Во многом он обусловлен субъективными факторами. Я — студентка-социолог и в то же время — иногородняя студентка, обладаю уже более чем трехлетним опытом жизни в студенческом общежитии и имею возможность видеть эту группу «изнутри».
Из профессионального и личностного интереса родилось эмпирическое исследование. Целью его было изучить характеристики образа жизни иногороднего студента и опыт освоения им нового жизненного пространства — опыт адаптации, «вживания» в новую среду крупного города и общежития. Используемые в статье данные получены с помощью полуструктурированных интервью с иногородними студентами города Петербурга.
О замысле исследования и о том, как оно осуществлялось, будет рассказано в первой части статьи. В остальных ее разделах я попытаюсь показать, что значит быть иногородним студентом в городе
Санкт-Петербурге в начале XXI века. Материал интервью позволяет создать такой образ героя, который богат бытовыми сюжетами, субъективными значениями, мнениями, смыслами самих опрашиваемых и выражен в понятиях, максимально близких изучаемой группе. Осмысливая коллизии, связанные с этой социальной общностью, я во многом полагаюсь на опыт моих респондентов, на их рефлексию по поводу собственной жизни. Этот своеобразный «портрет» иногороднего студента — он мог бы быть моим соседом или однокурсником — я стремлюсь составить из высказываний, идей, замечаний тех, у кого я брала интервью. Поэтому так много в тексте курсива — герои исследования сами рассказывают о себе.
Хотелось бы поблагодарить всех моих респондентов — за понимание и участие, за интереснейшее общение и богатый социологический материал; моего научного руководителя профессора Галину Иосифовну Саганенко — за помощь и поддержку; а также моего друга Татьяну Шарикову — за активное содействие в поиске респондентов из общежитий Петербургского политехнического университета.
Социологическое исследование в условиях студенческого общежития
Полуструктурированное интервью предполагает, что свободная беседа с респондентом ограничивается списком интересующих исследователя тем. О чем спрашивать, чтобы получить образ «иногороднего студента»? Где информант проявляет себя именно как «иногородний» и как «студент»?
Иногородний первокурсник многим отличается от своего коллеги-петербуржца. Петербуржец, став учащимся вуза, меняет лишь место и род учебной деятельности, но продолжает жить в освоенных социальных средах, пользоваться накопленным социальным и культурным капиталом. Из школьника он превращается в студента, но при этом остается петербуржцем. Тот же, кто приехал учиться, покидает родительскую семью, вынужден стать самостоятельным, полагаться на иные, чем прежде, ресурсы, осваивать иное, новое, жизненное пространство. Из школьника города или села N он превращается в иногороднего студента города Санкт-Петербурга и одновременно — в мигранта.
Основываясь на опыте своеобразного «включенного наблюде-ния»8, я предположила, что в жизни иногороднего студента сосуществуют четыре основные составляющие, своего рода «координаты»,
в соответствии с которыми и реализовывалась логика общения с информантами, формулировались конкретные вопросы интервью. Это три неравновеликих круга нового пространства, каждый из которых должен освоить иногородний студент: малый круг, или общежитие, как среда жизнедеятельности и общения, средний круг — вуз как место учебной деятельности и как среда общения и большой круг — крупный город Петербург как социокультурная среда. Четвертая же составляющая — это родной город, родной (родительский) дом; она включает значимое прошлое иногороднего студента, группы его социализации (семью, друзей) и должна влиять на его взаимоотношения с новым жизненным пространством.
Полевой этап проходил в марте-апреле 2002 года, в феврале-марте 2003 года была взята серия повторных интервью. Героями исследования стали восемь человек:
Саша Н. — 18 лет, I курс, студентка Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств (СПбГУКИ), из Зеленогорска, Красноярский край;
Ваня К. — 19 лет, I курс, Санкт-Петербургский государственный политехнический университет (СПбГПУ, в просторечии Политех), из Норильска, Красноярский край;
Света К. — 19 лет, III курс, СПбГПУ, г. Кириши, Ленинградская область;
Руслан — 24 года, V курс, СПбГПУ, г. Лабытнанги, ЯмалоНенецкий автономный округ;
Вика П. — 18 лет, I курс, Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий, г. Тараз, Казахстан;
Максим — 22 года, IV курс, Санкт-Петербургская государственная военно-медицинская академия, из Липецка;
Ваня С. — 20 лет, II курс, СПбГПУ, из Пскова;
Женя Ф. — 19 лет, II курс, Санкт-Петербургский государственный Балтийский университет (Военмех), Набережные Челны, Татарстан.
Здесь я называю их настоящие имена, потому что считаю их носителей соавторами исследования. В дальнейшем в тексте реальные имена будут из этических соображений заменены на вымышленные. Отрывки из интервью приводятся с согласия респондентов, даны в тексте статьи курсивом, как и вопросы интервьюера.
Контингент моих информантов в целом был доступен для исследования. С соседями по общежитию я договаривалась об интервью сама, но для того, чтобы исследование охватило студентов других
вузов, мне понадобилась «протекция» друзей, соседей и один раз — моего респондента. На практике это реализовывалось по-разному. Так, информантов в Политехе я искала через свою хорошую знакомую, которая учится в этом вузе и живет в общежитии. Вот ее рассказ о том, как там был найден один из респондентов.
«Я пошла к соседкам, девчонкам с первого курса. Спросила, знают ли они первокурсников, которые любят разговаривать. Они посоветовали сходить в 527-ю комнату. В 527-й за столом сидел парень, сидел учился, чертил. На предложение дать интервью отозвался без особого энтузиазма, сказал, что ему некогда, что он учится, и посоветовал пойти в 524-ю — там ничего не делают, балду гоняют. В 524-й было шумное «застолье», куча парней с пластмассовыми стаканчиками и водкой на столе. Но один из хозяев комнаты все же согласился пойти поговорить; правда, его пришлось немного поуламывать».
Отдельное интервью занимало от 40 минут до полутора часов. После окончания беседы составлялось описание ситуации интервью, делались заметки по поводу непосредственного наблюдения. В ходе исследования я отметила несколько интересных с методологической точки зрения моментов. В рамках статьи можно охарактеризовать два из них.
«Экстремальная» ситуация интервью. Выбор места и времени считается серьезным моментом в организации интервью и во многом определяет ситуацию интервью. Присутствие посторонних лиц нежелательно, так как может вызвать так называемое смещение фокуса идентичности респондента, когда при наличии публики он выбирает себе некоторую специфическую роль9.
Все восемь интервью были проведены в реальных условиях общежития. Свободное время у студентов бывает вечером, когда они приходят из вуза. Но вечером практически невозможно застать жителя «общаги» одного в комнате, почти наверняка будут присутствовать соседи по комнате или друзья из общежития. Их могут взять для «моральной поддержки». Студентам еще и интересно послушать, что такое интервью. Поэтому почти во всех случаях в комнате, помимо интервьюера и информанта, находилось от одного до трех «посторонних» лиц. Это имело свои отрицательные и положительные стороны. Мог присутствовать упоминавшийся эффект смещения фокуса идентичности отвечающего — безусловно, отрицательный момент в проведении интервью. В то же время ситуации «многолюдности», хотя и влияли на характер получаемой информации, были полезны в том смысле, что давали дополнительное (по отношению к
интервью) знание об общежитии как среде жизнедеятельности, а также с ученической точки зрения.
Ситуация интервью с Васей Г. ярко характеризует общежитие как специфическую среду жизни и общения. Здесь каждый традиционно имеет право постучаться в любую дверь и попросить что угодно, начиная с соли и заканчивая просьбой дать интервью, — и это будет восприниматься как следование нормам данного сообщества.
Вася Г. согласился разговаривать на нейтральной территории, в комнате той самой девушки, которая договорилась с ним об интервью. Помещение, в котором проводилось интервью, — комната «классического» коридорного общежития (о термине — ниже). Во время интервью периодически хлопала дверь, заходили соседи, что-то спрашивали. Через 20 минут после начала интервью пришла вторая хозяйка комнаты и присоединилась к первой, уже слушающей нашу беседу. Еще через 20 минут появился сосед самого Васи, о целях визита промолчал, сел на стул и просидел в комнате до конца разговора. Таким образом, в комнате, включая интервьюера и респондента, собрались пять человек. Ответ почти на каждый вопрос Вася давал с очень серьезным видом, но сдабривал изрядной порцией шуток. Девушки реагировали на них дружным смехом, угрюмый сосед — усмешкой. После выключения диктофона была маленькая дискуссия по поводу затронутых в беседе тем. Аудиозапись достаточно хорошо передает описанную атмосферу интервью.
Ситуация не столь серьезная, как это требуется по «условиям жанра». Но, как представляется автору, она нормальная с точки зрения целей интервью и одновременно очень показательно характеризует «классическое» общежитие как социальное пространство.
Диктофон как помощник интервьюера. Все восемь интервью были записаны на аудиопленку, а затем занесены в компьютерную базу данных DISCANT10. Перед началом полевого этапа стоял вопрос: удастся ли взять полноценные интервью? Ведь респонденту от 18 до 24 лет, он студент и разговаривает со своей ровесницей студенткой. И тут положительную роль сыграло как раз наличие диктофона: он, можно сказать, «дисциплинировал». Каждый отметил присутствие звукозаписывающего устройства примерно следующей репликой: «О! Меня еще и записывать будут!». Диктофон стал вещественным знаком серьезного отношения студента-интервьюера к студенту-респонденту. Кроме того, информанты помнили, что речь их фиксируется дословно, и потому говорили не только для интервьюера, но и для диктофона, старались сразу же более точно формулировать
свои мысли, выстраивать свой ответ на вопрос в виде законченной фразы.
Как оказалось, возраст скорее помогал, чем мешал мне как интервьюеру. Беседа велась на равных, со мной разговаривали как со «своим». Человеку, который был бы гораздо старше, возможно, не стали бы рассказывать про студента, который скакал по коридору на плюшевой корове и кричал «Чапай вернулся» (см. ниже интервью с Катей Г.). Характер интервью был бы другим, другой была бы лексика, другими были бы ответы на те же самые вопросы.
В статье я не буду касаться безусловно важных сюжетов, связанных с мотивацией к получению высшего образования, выбором вуза, вступительными экзаменами или отсутствием таковых в случае платного обучения. Эти сюжеты — отправная точка, своеобразный старт, обусловливающий дальнейшую миграцию с целью получения образования, но они должны составить материал для отдельной статьи. Будем исходить из того, что наш герой, кто бы и откуда бы он ни был, достиг желаемого статуса: он уже не бывший школьник и абитуриент, он зачислен, стал студентом, переехал, чтобы жить по месту обучения. И после переезда он в первую очередь должен осваиваться в общежитии, тогда как освоение городского пространство — это уже потом, по ходу привыкания к заново организуемому образу жизни.
«Общага» как «школа жизни», «клуб» и «полигон»
У новоявленного студента существует образ, «отдаленное представление об общаге» (термин Коли Д.), хотя он еще там не жил.
«Что-то страшное, еду воруют, соседи шумят, не дают учиться... один толчок на весь этаж. Думал: “Мамочки, это страшно ”. Было страшно негативное представление... не-е-ет, куда угодно, только не в общагу. Все здесь алкоголики и непонятно чем занимаются» (Коля К.).
«Язнал, что тут люди живут... Не знаю... Все вместе, все общее, места, коридоры. Шумно. Было ощущение вольницы...» (Вячеслав).
«Родительские ассоциации о том, что там по вечерам все поют песни под гитару, живут дружно, мирно, и все замечательные ребята... Целуются где-то в закутке скромно вечером, и все. В общем, такое впечатление было... сквозь розовые очки» (Оля Т.).
Чтобы стать полноправным жителем общежития, первокурсник должен пройти через непростой процесс заселения.
«Когда я приехала, то было опять много мороки, суеты по поводу именно вот вселения в общежитие. Сколько там... Какие-то фотографии, карточки, справки — все это нужно было. А ты когда приезжаешь в 6 утра, еле как дойдешь до университета, потом найдешь это общежитие, так что тебе не до карточек всяких. Пришлось много побегать...» (Марина В.).
«Старший курс с первым курсом не хочет категорически селиться, вообще никак. У меня было хождение по трем комнатам, пока я в свою попал... Комендант выдает мне ордер, говорит: “Будешь жить, например, в такой-то комнате ”. Я прихожу туда, мне говорят: “Ой, знаешь, я тут раньше с соседом жил, а он сейчас уехал, вот понимаешь, он может вернуться, там всякая фигня, ты лучше к коменданту подойди”. Чисто, вообще, такие левые отмазки. К другому тоже. Ну вот, я говорю, я в трех комнатах пожил. В одну я вообще не попал. Сколько я потом туда ломился! Там просто потом железную дверь поставили. Комендант говорит: “Забери у него ключи и живи”. Ну да, там железная дверь, ее вскрывать надо будет. Там мальчик, к которому меня хотели поселить, просто не обитал.
Третий раз, когда я пришел — примерно та же история. Типа: да вот у нас был сосед, да не знаем, вернется он или нет. Всякая фигня такая. Хотя я знаю, он там до сих пор один живет, а в другой комнате вдвоем живут. Потом попал в 524-ю. Там уже первый курс. Но они просто сами хотели. Они жили вдвоем, хотя это трехместка. Просто в начале сентября не поселили никого — люди кончились. А потом они сами хотели кого-нибудь взять. Просто, когда они будут вторым курсом, сложившаяся уже компания, свои привычки, и тут кого-то нового подселят — они просто так не хотели. Тоже там конфликт мог начаться. С мелким («мелкий» = первокурсник. — М. С.) жить — да ну... Тут еще чего-то возникает... Да пошел он!Ну, а так — нормально, у нас хорошие отношения» (Коля Д.).
Но вот после некоторых перипетий иногородний студент поселился в общежитии. Начинается процесс вживания в среду — бытовая и психологическая адаптация. Быстрота адаптации очень сильно зависит от типа общежития, в которое попадает молодой человек. Сейчас в Петербурге существуют общежития двух типов — коридорное и квартирное. Или, в терминах одной из героинь исследования Марины В., — классическое и неклассическое.
Классическое общежитие — это общежитие коридорного типа, чаще всего с плохими санитарными условиями, без душевых в здании самого общежития («Расписание в подвальчике, когда мальчики,
когда девочки». — Марина В.). Готовить еду почти негде («Семь конфорок на 80 человек». — Катя Г.). Таковы общежития Политеха, Военмеха, СПбГУ и другие. Жильцами бытовые условия оцениваются как бедственные, но описываются с большим юмором и не считаются самым главным недостатком общежития.
Из интервью с Катей Г.
К. Здание в аварийном состоянии, могу сказать как инженер-строитель. В принципе, для жилья не слишком пригодное. Мыться здесь негде (нет душевых. — М. С.) Горячая вода нестабильно бывает. Потом у нас — пожалуюсь, накипевшее просто — семь конфорок на 80 человек!! Это как возможно: восьмидесяти человекам на семи конфорках готовить есть?! Ну вот, уже описанные мыши, тараканы и клопы...
Интервьюер (далее И.). С мышами и тараканами действительно встречались?
К. Да, со всем. С мышами... Мышей у нас очень много в комнате, у нас к тому же недавно новое потомство появилось. Вон там вот, шалят на холодильнике. Я как-то ночью встаю... У нас холодильник, вот так тумбочка, и между холодильником и тумбочкой провод висит. Я встаю — шуршит невозможно что-то. Включаю свет и вижу: по этому проводу вот такая мышь огромная бегает туда-сюда и пищит, потому что на холодильнике, в коробке, где лежат тряпки и мыло, сидят вот такие вот крохотные два мышонка. И она, видимо, бегает и зовет их за собой, типа: “Человек пришел, опасность!” — а они от меня так лениво, вперевалочку, еле-еле, косолапо — еще неопытные, мелкие такие. Я попыталась одного за хвостик взять. Он так лениво-лениво влево от меня попё'хал. Такая прелесть! Я просто не боюсь их, люблю всех животных, но при этом понимаю, что они вред приносят. Отрицательно — положительно к этому отношусь.
И. Пробовали от них избавляться?
К. Да, пытались. Я их ловлю в мышеловку, которая их не убивает, а захлопывает, потом выношу на улицу и отпускаю на волю. Но все говорят, что они ко мне возвращаются.
Из интервью с Олей Т.
И. Распиши именно бытовые условия, ситуацию с кухнями, умывальниками, туалетами и т. д.
О. С кухнями? Во-первых, у нас комната была рядом с кухней, то есть за стеной у нас была мусорка, соответственно там и ароматы, и тараканы, и все на свете. И звуки соответствующие — там гремели посудой по утрам. Конфорки не работали, то есть половина. Допустим, две плиты — половина конфорок просто не работали. Столы
постоянно грязные. Уборщица приходила злая, кричала на всех, орала и быстренько убегала оттуда. Раковины две. Одна постоянно была в мусоре, в ней невозможно было ничего сделать, то есть функционировала одна раковина на этаж... Душа нет, там несколько раковин, причем... Допустим, четыре раковины и два крана — то есть раковины без смесителя, туда можно было накручивать душ, закрываться и принимать душ. Я жила на седьмом этаже сначала, это было не принято там. Там все могли мыться вместе. Такая, можно сказать, общажная баня. Приходили куча девчонок с тазиками и мылись, то есть вот такая была общая душевая. Кто любил мыться один, то часа в два ночи, в три, когда никого не бывает, а так в основном много людей.
Из интервью с Вячеславом.
И. Я знаю, здесь ужасная ситуация с горячей водой.
В. Какая ситуация с горячей водой? Вообще, с горячей водой я здесь столкнулся год назад. До этого не было ситуаций таких.
И. И как вы решали проблему мытья?
В. Баня, исключительно баня. Потом, когда уже стали чуть постарше, уже больше знать стали, тогда выяснили, что, оказывается, в 12-м общежитии есть душ. А у меня там жили друзья, я начал туда ездить. Там были некоторые трудности — посторонние лица не могли мыться, но это быстро улаживалось.
И. Как?
В. Когда как. Когда обманом, то есть сразу не говорили, что мы идем туда мыться, а говорили, что мы идем наверх, к тому-то, такому-то, если его не было — человека, который там жил, — просто давали охраннику пиво, то есть откупались. Вот так.
Из интервью с Колей Д.
К. А горячая вода — забудь. Я на пятом этаже живу, еще такое крыло ужасное. На третьем воду открыли — все, у нас нету. Полностью жопа.
И. Где вы моетесь?
К. Как? Берешь мыльце, полотенчико, с утречка идешь на третий этаж, там моешься, поднимаешься опять на пятый. Все в порядке. Это нормальная, уже такая продуманная последовательность. Когда-то напрягало, сейчас уже нет. Привычно стало. У кого-то в деревне туалет на улице. Привыкают же люди.
И. Ты хотел историю про соседей рассказать.
К. А-а-а, это они потравили клопов. Эти клопы к нам переползли. Мы думаем: “Не-е-е”. Мы тоже их потравили туда. Соседи приходят и говорят: “А чего вы нас не предупредили? Они теперь обратно к нам
переползли, хотя мы травили”. Вот они сейчас уже третий раз травят. Мы молимся, чтобы они обратно не приползли, после того как мы потравили, мы, наверное, неделю не жили в комнате. Такой шмон стоял — до сих пор не выветрился. Месяц уже прошел. Да больше — два месяца.
И. А что такое клопы?
К. А-а-а... Это такие десанты, прыгают ночью с потолка, потом ходишь — чешешься. Примерно, как комары кусаются, такая гадость мерзкая. Когда мы узнали, что у нас в комнате клопы, я в своей комнате жить не стал. Я к девушке ушел. Нормально.
Неклассическое общежитие — квартирного типа. Студенты живут в квартирах с двумя-тремя комнатами, собственной ванной и душем. Кухня общая, но рассчитана на гораздо меньшее количество человек, все конфорки обычно работают. Марина В., побывав в общежитиях Политеха и сравнив их со своим общежитием СПбГУКИ, констатировала: «Мы живем тут как барыни».
Но различия не ограничиваются наличием хозяйственно-бытовых проблем в одном случае и отсутствием таковых во втором. Существует различие и в интенсивности соседского общения. В квартирных общежитиях гораздо меньше общаются с соседями из других комнат. От общего коридора комнату отделяют уже две двери, и это более значительное препятствие. Коридоры классического общежития бывают абсолютно пустыми разве только ранним утром, в коридорах неклассического — пусто практически все время.
Непременные составляющие пространства общежития — это отсутствие собственного пространства, «разность» с соседями (психологическая, культурная, моральная и т. д.), потребность в одиночестве, в возможности побыть одному, когда это необходимо.
Из интервью с Вячеславом.
«Ой, тяжело было очень. Три человека совершенно разных. Притереться было очень тяжело. Но как-то притирались. Но один парень ушел от нас потом, буквально через три месяца, в другое место...
Отсутствие чувства одиночества, когда хочется побыть одному и просто в покое. Потому что, даже если у тебя очень плотная дверь, все равно слышно, что происходит там, и, честно говоря, не хочется этого слушать».
Из интервью с Олей Т.
«...Совершенноенепонимание с людьми. Вот это вот молчание, когда люди между собой разговаривают, с тобой — нет. Я предпочитала уходить. У меня были там знакомые, на том этаже. Я предпочитала к ним уйти. А в комнату возвращаться совершенно не хотелось. Только
переночевать и уйти опять в институт... Тебя оторвали ото всего, забросили в какое-то жуткое место. Я уходила в парк, садилась на скамейку и ревела. Так я свое состояние не могу описать... Какое-то жуткое, мрачное было.
Из интервью с Катей Г.
«...То, что приходится жить с другими людьми в одной комнате постоянно. Это, в принципе, недостатки того, что... Иногда хочется побыть одной, но не получается. Потом, даже если поссорился с человеком, все равно приходится жить с ним в одной комнате, буквально на параллельных стульях сидеть, друг на друга смотреть каждый день.
Особенно остро эти противоречия проявляются в первые месяцы сосуществования соседей. Хотя студенты и стараются «ужиться» друг с другом, иногда этот процесс заканчивается конфликтом, объективную причину которого его участникам трудно определить.
Из интервью с Катей Г.
И. Как складывались отношения с соседками?
К. На первый момент было все нормально. К концу первого года появились конфликты.
И. Как приживались друг к другу? Сложно было ужиться с чужими людьми?
К. Ну, Машу я уже очень хорошо знала к тому моменту, а Таня — в принципе, неплохо общались, до сих пор общаемся, хотя живем уже в разных местах. Мы учились в разных группах, то есть у нас расписание было разное, всем по-разному вставать, ложиться, программа немножечко отличается. Основные конфликты из-за того, что я такой человек нервный, я очень плохо засыпаю. Если меня разбудить, я уже очень долго не засну, поэтому мне любой шорох... То есть они встают утром раньше, я все это время уже не сплю. Потом у нас появился телевизор. Телевизор — это враг общежития, враг студента. А я очень люблю музыку слушать, то есть я телевизор смотреть не очень люблю, поэтому они слушают телевизор, я — магнитофон. Из-за этого у нас очень много всего было. Потому что я не хотела выключать магнитофон, когда они хотят смотреть телевизор. Потому что когда я хочу слушать магнитофон, они не считают нужным выключить телевизор. В принципе — мелочи, но можно поссориться очень сильно.
И. Ссорились?
К. Да, конечно, как же без этого? До разборок личностных качеств доходило. Это уже на втором курсе в основном. С громкими скандалами, после чего месяц мы не разговаривали, причем мало кто из окружающих это замечал. Как это ни странно, никто практически не замечал.
Даже соседка наша, Машка, третья, она не замечала, что мы с той девчонкой не разговариваем почти месяц. А потом в Новый год произошло примирение, причем я сделала первый шаг, хотя не собиралась, просто настроение хорошее было.
Потом она съехала от нас. По большей части даже не из-за конфликта, а из-за того, что девчонка одна (она ее знала), с которой она потом поселилась, у нее были проблемы, она жила одна в трехместной комнате. Ей постоянно временных соседок подселяли, она уже тоже до нервного срыва стала доходить — то, что люди буквально на два недели приходят и уходят. У нее просто мельтешили в глазах разные девчонки.
И они поселились вместе — для комфорта той. И, в принципе, я считаю, что в такой достаточно маленькой комнате втроем жить очень неудобно, к тому же у нас инженерные специальности, мы очень много чертим. Допустим, каждому нужен стол — чертежный. Здесь нет возможности третий стол поставить. Еще куда-то третья кровать. То есть либо вдвоем с двумя столами, либо втроем, но с одним столом. А втроем на одном столе — это вообще нереально».
Еще одна бытовая проблема, существенная для иногороднего студента: говоря словами Вячеслава, «закрывается рано общага. В час ночи. Приходилось лазить по трубам водосточным и по лестницам пожарным, пока все не пообрезали. А потом как-то попроще стало. Охранники появились знакомые. С ними можно договориться».
Неотъемлемая часть студенческого быта в общежитии — это «вечеринки» или «гулянки» в нем. Вот некоторые их детали.
«Начинается все с приготовления... Хотя, смотря как... Если намеренная, планомерная какая-нибудь вечеринка, то есть день рождения или... Не просто там сабантуйчик: “Ой, давай выпьем!” — “Ой, давай!” или: “У меня плохое настроение, давай сбегаю”. Или так: “Нехватает двадцати рублей, пошли с нами!” А если культурно, то начинается все с приготовления салатиков, приглашения, все это... Ну а потом все идет по обыкновенному сценарию. Какие-то люди уходят, какие-то приходят. Что-то уносят, еще и не хватило, потом бегут в магазин, там бутылки сдали, еще купили. Ну как всегда. И примерно до утра, часов до трех-четырех» (Коля Д.).
«Но и так бывало, что зайдешь, а они пьют водку: “Заходи!” Мы заходили. Один раз я зашел за луком и остался на несколько часов. Вот так» (Вячеслав).
«Здесь можно повеселиться очень большой компанией. Особенно когда в не очень трезвом состоянии. Вспоминаются всякие игры — типа фантов. В общаге это очень интересно реализовать, потому что тебя
не ограничивают рамки квартиры, тут есть очень длинный коридор и не один этаж. В принципе, можно заглянуть в каждую комнату. Мы в фанты играли — было очень весело... У нас одна девочка все время висела за форточкой и что-то орала на всю улицу — ей все время такие фанты попадались. Кто-то периодически выходил в коридор. Я вот, например, скакала вприпрыжку по коридору, скакала, обмотавшись полотенцем, и орала: “Я только что с пляжа”. Причем это было на мой день рождения. Мою подругу, помню, ой как она на нас обиделась!Ей выпал фант... У нас висел плакат Мерлина Менсона. Ей выпал фант, чтобы ее накрасили так же, как и его. Это было ужасное белое лицо, с черной краской вокруг глаз, черные губы. Она, забывшись, вышла в коридор (смех). Потом она долго угорала и говорила: “Что же вы мне не сказали, что я такая вышла в коридор?”Потому что люди в буквальном смысле шарахались. Один молодой человек скакал на плюшевой корове по коридору и орал: “Чапай вернулся!” Этот же молодой человек выходил с воздушным шариком, заправленным под кофту, в коридор и спрашивал первого попавшегося молодого человека, не он ли отец его будущего ребенка» (Катя Г.).
Иногородние студенты, проходя через процесс психологической и бытовой адаптации, приобретают ценный адаптивный и коммуникативный опыт, который потом может стать значимым ресурсом в жизненных стратегиях после окончания вуза. Герои исследования ценят свой жизненный опыт иногородних людей и считают «общагу» полезной в человеческом и психологическом плане «школой жития» (Вася С.), «жизненным этапом». «Каждый должен побыть... иногородним человеком» (Вячеслав); «Кто не жил в общаге, не знает, что такое студенческая жизнь» (Катя Г.). Общежитие дает понять, что «люди бывают разные» (Оля Т.) и что в его условиях с этой «разностью» надо считаться. Социальный и психологический эффект общежития почти во всех интервью обозначен как более значимый по сравнению с вузом, с учебой и общением в студенческой группе.
«Общага — это школа жизни. Как для молодых людей это армия, так у нас это общежитие» (Катя Г.).
«В квартире я жить не хочу, я лучше в общаге. И сестре посоветую, чтобы первый курс хотя бы в общаге пожила, а потом — пускай выбирает. Здесь прикольно. Здесь наверное чему-нибудь научишься — хоть готовить научишься» (Коля Д.).
«...Плюс еще что вынесу? Наверное, общение с людьми, все-таки умение вести себя с людьми. Умение выбирать линию поведения, поскольку большая статистика в общении здесь с очень большим количеством людей. Оно учит чему-то, все-таки. С одним так, с одним —
не так. Что еще?Готовить научился!Общага — школа. Это школа и клуб одновременно. Общага — это еще и полигон» (Вячеслав).
«Каждый должен побыть... иногородним человеком». Эта фраза Вячеслава, студента Политехнического университета, настолько хорошо иллюстрирует отношение героев исследования к своему жизненному опыту в общежитии, что я вынесла ее в заголовок статьи. Высказана она была Вячеславом как итоговая, в заключение интервью. Он же образно определил три функции общежития как жизненного и социокультурного пространства: школа — полигон — клуб. Общежитие учит жить, испытывает на прочность и дает возможность получить универсальные навыки общения с людьми (разными людьми!).
Иногородний студент в социальном пространстве города
Наряду с общежитием, наш иногородний первокурсник должен освоить социальное пространство крупного города — Петербурга.
Иногда адаптация совершается под девизом «Питер, ты — мой, я твой на ближайшие пять лет» (фраза первокурсника Коли Д.) и проходит относительно быстро и легко — как у того же Коли или Оли Т.
«Як нему (Петербургу. — М. С.) не спокойно отношусь, я его очень люблю. Я, допустим, ни в одном городе себя так хорошо не чувствую, ни в каком. Я не скажу, что чувствую себя с ним связанной как-то, просто себя здесь чувствую по-особенному. Допустим, я каждый раз вспоминаю момент, как я въезжаю в область на поезде (еду просто из Москвы). У меня всегда такой трепет. Думаю: вот снег лежал или не лежал. С такой радостью еду сюда. И меня совершенно не беспокоят вот эти толпы в метро, хотя в Москве я начинаю нервничать, и мне не спокойно. А здесь чувствую какую-то гармонию, что-то общее» (Оля Т.).
Но у других моих информантов этот процесс проходил сложнее и занял длительное время (год-полтора). Первое время Петербург восхищает мигранта («Было безумное восхищение городом» — Вячеслав), но одновременно осознается как равнодушная, жесткая, агрессивная среда11. Мигрант остается с этой средой один на один, так как еще не создал в новом жизненном пространстве систему социальных связей, «социальных миров»12, которая бы защищала его. Рождается ощущение, «что ты просто маленький муравьишка», желание все бросить и уехать домой. Отсюда — и образ города, отношение к нему.
«Я... устала от города, от этого большого, шумного. Тут постоянно все куда-то торопятся, бегут. Мне хочется чего-то спокойного, размеренного... Просто большой, такой большой город, постоянное напряжение, на меня это очень давит; Питер такой чужой, большой. Ты здесь такой маленький муравьишка, ты тут лазишь, ползаешь, что-то делаешь, чтобы тебя не раздавили. Пытаешься жить» (Яна Б.).
«Плюс динамика жизни... здесь же люди живут на более высоких скоростях, чем там... Все постоянно изменяется, все течет мимо, как-то очень быстро, и трудно за всем успеть. К этому всему приспособиться было очень тяжело» (Вячеслав).
Ну а горожане, люди города, — какими они видятся иногородним студентам?
«Здесь люди жестче и более... циничные» (Вячеслав).
«Люди? Они здесь, в принципе, мало на тебя внимания обращают. Не так, как у нас. Здесь, в принципе, для людей не важно, во что ты одет, что там у тебя на голове. Ну просто тебя могут не замечать. Людям совершенно все равно, до тебя им нет никакого дела» (Яна Б.).
«Все кажутся такими нехорошими, отрицательно настроенными... пыталась как-то найти в окружающих... ну хоть не равнодушие, какой-то отклик, участие, но как правило, это... Потом, когда уже живешь некоторое время, понимаешь, что в больших городах, когда постоянно этот вот поток людей бесконечный, то каждому наплевать друг на друга... Это, конечно очень больно» (Марина В.).
Ко второму курсу психологическое напряжение спадает. Появляется отношение к городу как к обыденному пространству. Но это пока отношение к чужому обыденному пространству, не своему. А по истечении некоторого срока может появиться потребительское отношение к городу, желание «взять все по максимуму».
«Яне чувствую, что он мой город, что я бы хотела жить в этом городе, а просто такое отношение, что вот я учусь, я беру по максимуму того, что он может дать. А чтобы проникнуться какой-то любовью...» (Марина В.).
Разделение мира характерно для сознания человека вообще. Человек «знает», что есть разделение между своими и чужими. Это социально обусловленное разделение может быть сведено к оппозиции «Мы — Они»14. В нашем случае в пространстве города «Мы» — это иногородние студенты, «Они» — петербуржцы, включая петер-буржцев-однокурсников.
Группа, обозначаемая как «Мы», не представляет, однако, некую совокупность, выделяемую с помощью однозначных критериев и
имеющую четкие границы. Содержание ее размыто. «Мы» для иногороднего студента — это и все иногородние в Петербурге, и все иногородние студенты, и иногородние студенты, живущие в данном конкретном общежитии. А иногда «Мы» — это все жители российской провинции, противопоставляемые всем жителям Петербурга («Люди не такие, как в нашем городе». — Вася П.). Субъективно «Мы» «интереснее», «душевнее», а по сравнению с однокурсниками-петербуржцами еще и «взрослее», «опытнее», «самостоятельнее».
«А мы как бы уже самостоятельные все люди, более взрослые, что ли...» (Вячеслав).
«Уменя сложилось впечатление, что те, кто в общаге живет, — они как-то чище люди, просто душой чище. Уменя такое впечатление сложилось. Я уже не с одним человеком на эту тему разговаривала, очень многие тоже так считают, что... Интереснее чем-то... То ли именно на фоне этого города так смотрятся. У нас как-то несколько другие все жизненные стереотипы. Вот, наверное, в этом главное отличие» (Катя Г.).
Содержание группы «Они» также часто бывает размыто. Для героев нашего исследования нет разницы между «Ими» как всеми петербуржцами и «Ими» как однокурсниками-петербуржцами. В то же время последние в качестве социальных акторов представляют для иногороднего студента и отдельную (довольно условную) группу с названием «питерцы» или «местные». Но группа эта четко соотнесена с пространством города, и качества, которыми учебный мигрант субъективно наделяет своих однокурсников, переносятся на всех петербуржцев и наоборот. И так же бывают исключения из обеих групп, когда «питерец» за счет неких «подходящих» качеств воспринимается как свой, хотя, по определению, таковым быть не может.
«Уних какие-то интересы... Про свою группу могу сказать: машины, мобильные телефоны, бары, клубы, все такое. Меня ничего из этого не интересует» (Катя Г.)
«Все-таки масштабы местности и скорость, как бы динамика жизни, она все-таки в этом городе очень сильно, естественно, отражается на каждом человеке. Ценности у людей здесь не такие, как у нас... какой-то народ немножко не такой... А ценности сейчас какие у людей: быть не хуже других, быть чем-то выдающимся, это как бы проявляется через финансовый достаток, через какие-то модные вещи, которые у тебя есть, ты горд, что они у тебя есть, ты не хуже других. Этого много в питерских...» (Вася Р.).
Для успешной адаптации иногороднему студенту необходимо создать в новом для него пространстве города сеть социальных отно-
шений и связей, которые бы защищали и поддерживали его. В зависимости от того, где эта сеть локализуется, насколько она протяженная, вырисовываются два варианта стратегии адаптации.
Открытая по отношению к городу: иногородний студент впускает в свой круг общения петербуржцев, включает их в новую систему социальных связей.
Закрытая по отношению к городу: иногородний студент создает новые «социальные миры», но включены в них в основном друзья-соседи (по общежитию) и друзья-земляки (тоже живут в общежитиях, но в других — так возникает феномен землячества), то есть образуется особая мигрантская среда общения. Механизм противопоставления «Мы — Они» работает в ней очень эффективно, оппозиции социального мира становятся все более жесткими и, в конце концов, предстают как непреодолимые («Не знаю, может быть, это кажется субъективным, но существует какой-то барьер между местными и приезжими. — Вячеслав).
Первое время состояние первокурсников, особенно девушек, постоянно находящихся в пространстве общежития, характеризуется подавленностью, психологическим напряжением, фрустрациями. Но по завершении процесса адаптации, — а адаптируется, как правило, большинство, — когда молодой человек усваивает ценности и нормы «общажного» сообщества, он начинает воспринимать его как свое, его членов как студенческое братство («кто не жил в общежитии, не знает, что такое студенческая жизнь». — Катя Г.), идентифицировать себя с «Мы». Он может погрузиться в эту среду целиком, «общажное» сообщество высоко ценится, и тогда с одно-курсниками-петербуржцами — «разные сферы общения» (Вячеслав).
Из интервью с Яной Б.
Я. Всегда в основном общаешься только вот со своими, со своего города — те, кто живут в общежитии.
И. У вас сложилась здесь какая-то дружеская компания?
Я. Чисто в основном с теми, кто приехал из нашего города.
И. Праздники вместе отмечаете?
Я. Да, да, да. Ну тут недавно... У нас праздник есть в Казахстане, Наурыс — мусульманский Новый год, и вот мы его отмечали. Ну вот мы тут близко общаемся с двумя девчонками — тоже с нашего города, с нашего курса, только с другой группы. Мы вот, наверное, с ними общаемся близко.
Контакты с петербуржцами носят единовременный либо поверхностный характер (общение с однокурсниками на перемене, на уров-
не осведомления «Как дела?»), тогда как общение в общежитии — более интенсивное, близкое и значимое.
Из интервью с Колей Д.
И. Что больше запомнится: общежитие, люди, с которыми ты здесь общаешься, или общение в группе?
К. Явно не общение в группе.
И. Где интереснее?
К. В общежитии интереснее, где же еще? Такие вопросы... Естественно, общежитие.
Из интервью с Яной Б.
И. Как ты думаешь, что больше запомнится: жизнь в общежитии или жизнь в университете, в группе?
Я. В общежитии. Потому что тут больше времени проводишь, все равно. И праздники здесь, и всякие посиделки, гулянки здесь.
И. Здесь больше общения?
Я. Не то что больше, здесь как-то ближе общение, потому что мы общаемся... вот с девчонками из своего города и с ними можем говорить обо всем. А в группе — какие действительно иногда отношения? Про учебу. Дела. Вот так вот.
Содержание группы «Мы» не просто размыто, но и не способствует формированию аутентичной идентичности, так как представляет лишь набор значений. В результате иногородние студенты как бы повисают «между небом и землей».
«У меня здесь нет ни корней, ни места жительства постоянного, ничего нет. И вроде как там я уже почти не живу, там меня уже ничего не держит. То есть вообще, я не знаю, кто я и зачем» (Катя Г.).
«Между небом и землей... Сейчас вообще дома нет... В общем-то, я дома не был год и уже год здесь... Ощущения дома нету. Там дом перестал быть домом. Здесь — еще не стал» (Вячеслав).
Такое маргинальное положение в социальном пространстве, когда человек не чувствует основы, опоры, «корней», рождает чувство неопределенности, неуверенности в своем будущем. Но в то же время такое состояние характеризуется мобильностью. Иногородний студент обладает способностью к дальнейшей миграции, потенциальной миграционной активностью. Особенно четко это осознают старшекурсники («хочу вообще в какой-нибудь город, где я никогда не жила, где у меня нет знакомых, начать все с чистого листа». — Катя Г.). Иногороднего студента не связывают прочные социальные связи, его положение в социуме еще не столь статично, как у его коллеги-петербуржца.
* *
*
Безусловно, исследование, о котором я рассказала, стало для меня важным профессиональным опытом. Но, заканчивая статью, я хотела бы остановиться на его человеческой (в терминах модного ныне направления в социологии — гуманистической) значимости. Позади уже почти четыре года жизни в общежитии. Я пережила много историй, похожих на те, о которых рассказывали «мои» информанты. Был сложный, конфликтный первый год совместной жизни с первоначально чужими людьми, были ссоры, были «гулянки» и «вечеринки», были закрытость и воздействие стереотипов в отношениях с «местными». Но когда все события этого «жизненного этапа» были проговорены другими, я смогла посмотреть на себя как сторонний наблюдатель — исследователь, многое переоценить и переосмыслить. Надеюсь, что, беседуя со мной, проговаривая вслух какие-то проблемы, герои исследования тоже вынесли из интервью какое-то важное знание о себе и для себя.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 www.edu.ru/gw/db.informika.ru/cgi-binportal/3nk_retro/list_4_1pl?fork= 1131&teг=&okato=40000000&okugu=&fs
2 Из лекций Чистяковой Н. Е. по курсу «Демография» (2000 год, Санкт-Петербургский университет культуры и искусств, факультет культурологии).
3 Существует два подхода к определению понятия «миграция». В соответствии с первым миграция — любая форма социального движения (а не только территориальное перемещение). Тогда можно выделять миграцию производственную, образовательную, профессиональную и т. д. Этой точки зрения придерживаются, например, Я. Щепаньский (Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М., 1969), А. Хомра (Хомра А. У.Миграция населения: вопросы теории и методики исследования. Киев, 1979), М. Курман (Курман М. В. Актуальные вопросы демографии. М., 1976). Приверженцы второго подхода трактуют миграцию только как территориальное перемещение населения, связанное со сменой мигрантами места жительства на относительно продолжительный срок. См., например: Зайончковская Ж. А. Новоселы в городах (Методы изучения приживаемости). М., Статистика, 1972; Миграционная подвижность населения в СССР / Под ред. Б. С. Хорева и В. М. Моисеенко. М., Статистика, 1970; Переведенцев В. И. Методы изучения миграции населения. М., Наука, 1975; Рыбаковский Л. Л. Миграция населения. Вып. 5: Стадии миграционного процесса. М., 2001. Образовательная миграция, как уже отмечалось, — и территориальное, и социальное движение.
4 Необходимо оговорить: герой моего исследования — это «классический» иногородний студент, то есть живущий в общежитии.
5 См. статьи: Лукичев Р. И., Скорик П. П. Студент об адаптации к вузовской деятельности // Социологические исследования, 2001. № 9. С. 47—53; Петрова Л. Е. Социальное самочувствие молодежи // Социологические исследования, 2000. № 12. С. 29—35; Свиридов Н. А. Адаптационные процессы в среде молодежи // Социологические исследования, 2002. № 1. С. 90—95.
6 Вишневский Ю. Р., Шапко В. Г. Студент 90-х, социокультурная динамика // Социологические исследования, 2000. № 12. С. 56—63.
7 Константиновский Д. Л., Чередниченко Г. А., Вознесенская Е. Д. Российский студент сегодня: учеба плюс работа. М., Изд-во ЦПС, 2002. Работа основана на материалах всероссийского опроса студентов, проведенного в октябре 2000 года, и посвящена феномену «вторичной» занятости студентов (работа в данном случае «вторична» по отношению к учебе), которая в современных условиях приобретает массовый характер. Иногородние, обозначенные авторами как «живущие в общежитии», составляли 29,4% от общего числа опрошенных и уступали прочим студентам по величине доли лиц, имеющих вторичную занятость. Исследователи связывают это с отсутствием многих дружеских и родственных связей, которые помогли бы им в поиске подходящей работы. Они также отмечают, что у живущих в общежитии есть важные особенности в мотивах занятости: на первом месте по значимости у них стоит необходимость обеспечивать себя средствами существования, тогда как все мотивы, связанные с профессионализацией, отодвинуты на второй план. Работающих не по профилю учебы среди них большинство.
8 Собственный опыт жизни в общежитии, практики вживания в среду, общения можно расценивать как своеобразное «бесструктурное и включенное наблюдение» — первый этап исследования.
9 Ядов В. А. Стратегия социологического исследования. М., Добросвет, 1999. С. 411
10 DISCANT — программа для поддержки исследований с количественными, текстовыми и смешанными данными. Разработана в Санкт-Петербургском математикоэкономическом институте под руководством Е. А. Каневского и Г. И. Саганенко. Такая база данных позволяет систематизировать хранение и анализ текстов глубинных интервью, дает возможность относительно легко изучать совокупности высказываний всех или разных групп информантов по отдельным «темам».
11 Еще Льюис Вирт в своей работе «Гетто» отмечал, что жители небольших городов, попадая в большой город, иногда испытывают состояние шока — множество новых впечатлений «бомбардирует» их со всех сторон. По мнению Вирта, им удается лишь в какой-то мере приспособиться к сложной окружающей среде. Повышенная эмоциональная нагрузка неизбежно вызывает чувство тревоги и нервное напряжение: происходит своего рода «психическая перегрузка». Они становятся равнодушными, бесцеремонными и бесстрастными по отношению к другим. См.: Большой толковый социологический словарь (Collins). Т. 2. М., 1999. С. 373.
12 Герберт Ганс обращает внимание на то, что жизнь в крупном городе протекает главным образом в небольших группах: в семье, среди друзей и соседей и т. п. Поэтому вокруг них образуются так называемые социальные миры, эти «миры» изолируют людей от окружающей среды города и препятствуют разрушительным процессам, о которых говорил Вирт (Смелзер Н. Социология. М., 1994. С. 411).
14 См.: Ленуар Р., Мерлье Д., ПэнтоЛ., Шампань П. Начала практической социологии. М., Институт экспериментальной социологии; СПб., Алетейя, 2001.
